@темы: mice liberation, некролог

Продолжаю в хронологическом порядке доносить фото с прошедших игр. И сегодня у нас игра, которая прошла в театральном подвальчике в декорациях Гамлета, сравнительно давно, но тёплые воспоминания всегда будут живы Фото - (с)Аня Като, как ссылаться на телегу - не знаю.
Атмосферный Лань Ванцзи [Ильтин] атмосферен. А некоторую порнографичность Цзян Яньли попытались прикрыть платком, но не сильно преуспели...
Смотреть дальше по сюжету?
Ванцзи и Цзинь Цзысюань [Амарт] зажигают свечи на алтаре.

Вэй Усянь [Мэв] и Яньли и другие обнаруживают обрывки дневника.

Вансяни разделили противоядие.

Атмосферные Цзян Чэн [Тоха] и Вэнь Цин [Федя].

Нельзя не полюбоваться изящным жестом Цзысюаня, завалившего талисманом первого мертвяка. Вэй Ин в зловещем театральном коридоре уложил следующего.

Фейспалм Яньли после того, как все опять полезли куда не надо (в лисьи заросли например).

Все с мечами, а Яньли без меча, потому что опять его где-то продолбала.

Разговор с лисичкой. За лисичку и прочее игротехническое - мастер [Арта].

Ещё немного во что-то вляпавшихся вансяней (стоило оставить без присмотра).

Яньли рассказала всем, что мы знаем о лисе (ничего...).

Первый пророческий сон Цзысюаня...

...и второй.

"Мужик, семена лотоса есть? На, мужик, семена лотоса".

Вэй Усянь и Вэнь Цин куда-то подглядывают.

Также второй разговор с лисичкой.

Ждём явления Гэн Сяо. Просто красиво развевающийся Цзысюань^^

Ванцзи ловит Вэй Ина после Сопереживания и пишет алтарную табличку для Гэн Сяо.

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, демоны по вызову круглосуточно, портрет в интерьере

(Снова семейное.)Матушка, чипировавшаяся первой дозой Спутника, сцыт чипироваться второй (что формально вписывается в логику "с прививкой плохо"), но при этом хочет, чтобы чипировался я, иначе мывсеумрём (что формально вписывается в логику "без прививки плохо"). Где там мой стикер "Ещё секунда и я #@нусь". Я привык, что их двое, но лучше попеременно, а не одновременно!..
Сам пребываю в слабых предпростудных ощущениях - пересидел под открытыми окнами, вентиляторами да кондиционерами. Заливаюсь горячим шиповником и ромашкой, вечером добавлю холодного пива, должно сработать.

Вечером вторника приехал к Дугласу и Мэгги и теперь уже двоим крысам. (Крысные подробности.)Апрель заканчивает курс а/б и наконец-то чисто дышит (ура!). Его будущая пара (разумеется, стерильная) - сиамская девочка Марта, с яркими, прямо-таки выставочными пойнтами (сиречь копчёными носом и ушами) и кудрявыми усами (потому что немножко рекс), крупная и плюшевая. Встречаются пока на выгуле и ведут себя вполне интеллигентно - Апрель докапывается, Марта его отшивает, вставая в стойку и пища, но без агрессии или страха с той или иной стороны. И вообще Апреля больше интересует прятать варёную курицу под подушкой, а Марту - стремянка (здорово же перебираться со ступеньки на ступеньку). Думаю, сселятся благополучно.
После крысовыгула (у Апреля из-за уборки клетки он получился долгим, и крыс уже распластывался блинчиком отдохнуть) посидели на кухне, где прохладней, с виноградом и персиками, поговорили с Дугласом о Катастрофе и прочих мастерских планах, а затем снова вместе проехались до Нагатинской. Чувствую себя крёстным (крыстным?..) замечательных хвостов и очень радуюсь, что у них есть всё самое лучшее

Вчера приезжал Нинкве на мастерёжку, но спойлеров я не нахватался - вечером вырубился и проспал. А сегодня к нам заехала на горячую воду Беркана и заодно привезла мне каштановый парик и очки на Софию, собрав мне тем самым добрые две трети персонажного образа. (Об игровом.)Прикиды мы, конечно, не пошили, но пора сказать решительное "хватит" прикидам, которые пригодятся только на одну игру, и уповать на то, что какой-нибудь мундир просочетается с какой-нибудь юбкой. А Беркане спасибо, и посидели мало, но уютно!
Вообще удивляюсь, что при периодическом пожизнёвом придонье я сыграл на двух последних играх, как мне видится изнутри, достаточно активно; пожалуй, и Карл/Роберт, и Анорелотэ меня с этого придонья несколько вытащили. Надеюсь, и с Софией получится насыщенно (хотя она - женщина сдержанная). А на следующей неделе ухожу в затвор и выкатываю Самайн.

Пока нетбук со сдохшей батарейкой стационарен, читаю в метро Царя Ифритов и дочитал уже до середины. Событийная насыщенность изрядно прокачалась, читать интересно! (Ещё немного подробностей, без критичных спойлеров.)Стало больше деталей архитектуры (а не одни только бесконечные колоннады, в которых персонажи встречаются и по которым удаляются), больше красок, стал просторней и глубже мир. То, что главгерой везде находит друзей, которые сходу ему симпатизируют и помогают, воспринимается вполне в рамках волшебной сказки. Первый том видится мне теперь своеобразным камерным предисловием, которое стоит читать, прежде всего, если вам нравится Ардлет и вам интересно, как он дошёл до жизни такой. И-и я опять впилился в пейринг, который с очевидностью будет разбит Лабар - очень классный персонаж: немного Ильсор, немного беглый опричник, и почему-то именно его моё воображение рисует в том типаже восточной красоты, который я нежно люблю. И как-то обидно, что Эшиа после того, как расстался с друзьями, вообще не поинтересовался тем, добрались ли они до места назначения в целости, и как устроились, и не нужна ли им помощь. Надеюсь, Лабар ещё появится (и будет смешно, если он тоже антагонист, как Хайет, - а то у меня прям чутьё). Как не докатиться до фанфиков.
Также на меня напрыгнул Йори со Скейтерами (аниме Ск8 Инфинити, которое я ещё после постов Хиде взял на заметку), попрыгал сверху, и, досмотрев Экзайл, мы теперь смотрим это. Давненько я не брал в руки споконов, а оно меж тем бодрое, хорошо нарисованное, познавательное (ничегошеньки раньше не знал о досках на колёсах) и с вайбами YoI (главпейринг состоит из золотисто-ретриверного японца и ледяного красавца с севера, только из Канады, а не России). Хорошая тема для игропьянки, но анонс Самайна первичнее.

@темы: moments of life, friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, это крыса и ей не стыдно, burn to make history, skaters gonna skate, чукча читатель

Доехал сегодня до Аркадия, был напоен непревзойдённым чаем с огурцом (и названием Get Detox - интересно, гетный детокс - это как? Нетоксичные гетные пейринги?). Посмотрел на шарнирных, позалипал на Вольфа, потому что нельзя не залипать на Вольфа (и на его трость - гоню от себя иррациональное "хочу такую бусину", потому как что я с ней буду делать? У меня даже денег нет, чтобы заказать браслет из паракорда, например, у Грея, если он всё ещё их делает). И любая тема разговора рано или поздно приходит к Вольфу, "о чём вы думаете, глядя на эти дрова"(тм). Дрова здесь.
Мы вот решили, что Вольф с его "не хочу, не буду" не мог не думать о решении проблемы с эпидемией (человеческий мозг так устроен, что ты и рад бы не думать о чём-то, хотя бы краем задевающем сферу твоих знаний и умений, но не получится), - просто не знал, с какой стороны к нему подступиться. Без озарения невозможно совершить открытия (и я очень понимаю, когда идея может вынашиваться годами, но ты не сядешь за стол, пока не поймёшь, как её осуществить). То есть можно, конечно, взяться за работу формально, но чем это закончится? - будешь на виду, советами замучают, усомнятся в твоей компетенции, станут торопить, требовать чуда, собьют настрой, и тогда уже точно никакого озарения не случится.

Затем Аркадий показал мне Город мастеров, который я целую вечность не пересматривал и тем паче не перечитывал. Отличная трава, надо будет ещё "Моего Мио" пересмотреть. Трава здесь.
Что мы имеем? - С одной стороны, типичную социалистическую сказку. Свободный город захватывают чужаки с серебряной кожей - по сути, буквальный перевод людей "голубых кровей" в статус другой расы. Как менвиты, физически неспособные что-либо производить и оттого порабощающие тех, кто, кажется, так же от природы одарён. И это, вообще-то, раздражает - когда автор экстраполирует классового врага на отдельный биологический вид, который вроде как и не жалко, потому как мы прежде всего обеспечиваем выживание своего вида, а паразитов уничтожаем. Нафиг такое расчеловечивание. Далее, мастеровые поднимают бунт (лесные повстанцы с луками и в капюшонах - явная аллюзия на Робина Гуда, но они почему-то в красном, с красным знаменем цвета одного), и несмотря на то, что кузнец тайно сковал им пики, мы видим в их руках палки. И это тоже раздражает - настойчивое утверждение того, что искусство фехтования на мечах и шпагах ничего не стоит против оружия пролетариата, сиречь камня и дубины, даже если палку держит ребёнок. (Кстати, дети в этой детской сказке омерзительны: в их компании нет ни одной девочки, проколовшегося товарища они лупят и называют "девчонкой", а по клеткам с попугаями стучат и просовывают палки, чтобы заставить их говорить.) И это опасно близко к торжеству невежества и косности под видом "эффективности", тому единственному, что я не приемлю в любой революционной теме.
А с другой стороны мы имеем театральную эстетику (и это очень красиво - мизансцены очевидно строятся по законам сцены, как бы ни менялись декорации, и активно используется театр теней) и сюжет из площадного театра. Главный герой горбат - как Пульчинелло/Полишинель и их идейный родственник Петрушка. Можно удивиться, почему горожане протестуют не потому, что их реально грабят и притесняют, а всего лишь потому, что им не дают праздновать, - но всё становится на свои места, если вспомнить, что в площадном театре смеховая культура (языческая, запрещённая) противостоит "Банальности": власти церкви и власти закона. Петрушка лупит дубинкой церковников, сборщиков налогов, армейских рекрутёров, - и так же делает Караколь. Также можно удивиться происходящему в финале зловещему ритуалу: женщины-плакальщицы встают в круг и призывают мёртвого Караколя "вернуться", и он восстаёт из мёртвых без горба, пугающей тенью ("Я для тебя лишь тень на стене..."). Но я заглянул в пьесу, и мне снова всё стало ясно: первый вопрос воскресшего Караколя - "Сегодня праздник?", и ему отвечают: Майский день. Говорят, что без него майского древа не будет. Понимаете? Горожане празднуют Белтайн, король Лета поднимается из могилы и должен убить короля Зимы. И не говорите, что не знали, что у "праздника весны и труда" нет дохристианских корней.
Герцог наш де Маликорн - это то, чему я посвящу отдельный абзац. Если снова абстрагироваться от того, что он - Зима, Неблагое время, - то привет, вечная дискриминация интровертов с ОБВМом (социалистическая повестка всегда любила высмеивать меланхоликов, да и современная культура сравнительно недавно признала за персонажами право не_веселиться и оставаться при этом положительными) в пользу всех желающих бурно веселиться, бухать и шуметь. Я скучал(нет). Плюс нельзя не задуматься о том, что герцог сватается к дочери мастера не только из ритуальных соображений, но и потому, что ему, горбатому, отказывали все дамы его сословия. Но как же душераздирающ его разговор в тюрьме с Караколем, как же я понимаю всем собой это "Открой мне секрет!". Да, это то самое чувство, когда ты знаешь, что тебя ненавидят за твой "горб", тебе об этом не раз говорили, - и вот ты видишь перед собой человека с примерно таким же "горбом", который... не замечают. И очень хочется спросить: в чём твой секрет, почему тебе прощается то, что не прощается мне?.. И даже видно, что "никакого секрета здесь нет"(с), просто Караколь - свой, но "где ж их взять, чтобы были свои"(с). Впрочем, с другой стороны есть Гийом, который явно принимает своего герцога таким, какой он есть, но это вечная история про "Меня никто не любит. - Я тебя люблю. - Другие никто". Поучительная, на самом деле, история - когда у каждого из нас найдутся свои "гийомы", о которых забывать не следует, - но и ни разу не утешительная, поскольку у каждого из нас найдутся свои "другие". А эта история с тем, что горб - это крылья... пусть она действует в обе стороны, окей? "Если оба вы крылаты"(с). Герцог просто не успел расправить свои.
(Что до Гийома, то в фильме он выглядит отчётливым госпитальером, а я слишком хорошо знаю историю славян и викингов, чтобы не вспомнить Готшалка - чьё имя переводится как "слуга божий", и отличился он насаждением христианства, что, естественно, не всем нравилось.)
(Но вообще рыцарская-собачья верность, no slash just vassalage - это мой нержавеющий, не надоедающий кинк, вернейший способ меня зацепить. "Но были ранее мы с тобой одно", да-да.)
Пьесу непременно перечитаю, поскольку не перешедшая из неё в фильм история с волшебным мечом уже сейчас меня цепляет - она настолько фейская! Когда твой вассал обладает артефактом, способным исправить твою главную проблему, но не может пустить его в ход, поскольку для этого ему придётся тебя убить, а вассал не может причинить вред сюзерену... и когда в конце концов этот артефакт используют для спасения твоего врага, который тебя убил... Это слишком хорошо ложится на ши, чтобы я не попятил этот сюжет однажды. (Де Маликорн даже в цветах Скатах, но на гербе у него лев, как у Фиона. Есть ирония в том, что эти два Дома наиболее демократичны.)

Свалил я волевым усилием пораньше, поскольку мне нужно хоть раз поработать в режиме "пока не кончишь, спать не ложись"(с). Хотя, по-хорошему, мне нужна неделя-другая карантина, иначе я с трудом и с кучей сожжённых нервных клеток успеваю в работу - а во всё остальное (анонсировать игру, писать тексты, которых уже больше трёх на очереди и которые того и гляди начнут выветриваться из головы) не успеваю вообще. Буду, конечно, скучать по людям, но, кажется, по-другому уже нельзя, раз не спать ночами не получается.
А Аркадию уруру и будем продолжать!

@темы: friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, серебряная трава, мечтай, иначе мы пропали, внимание, пандемическая тревога

Быстроколлаж к Митриму и тизер Анорелотэ, перводомовской девы с картами созвездий (нарисовал восемь, остановился волевым усилием). Она же будет на Дор Карантире - хочу получше с ней познакомиться и почувствовать.
"Если вы заблудились в лесу и запаниковали, посмотрите на мох - это зрелище успокаивает"(с)

Удачной нам завтра игры! За прошедший день я успел узнать, что: на игру не сможет заехать мастер; я остался один в команде, сам себе отряд; у меня отвалились оба попутчика на электричку, но нашёлся попутчик на автобус. Надеюсь, что всё получится.

@темы: соседи по разуму, aesthetics, я рисую (пытаюсь)

Кто-то может помнить (а кто-то нет), как два года назад я попытался обрести коммишн с Ларой Равель и Владом-младшим и ничего из этого не вышло, ибо гет богомерзкий мало кто рисовать согласится. С тех пор мне периодически дуло из незакрытого гештальта, и я уронил эту заявку на Птаху. Прошло ещё некоторое время, Птаха посмотрела скриншоты из игры (компьютерной) и фотографии с игры (ролевой), но только когда я в какой-то момент поорал про персонажей - она поняла, что и как рисовать. И поняла всё офигенно правильно - получилось очень атмосферно и узнаваемо. Большая кружка чая на двоих, пережидать безвременье. Маркеры и акварельные карандаши.

(с)феникс периода полураспада / твиттер, Птаха берёт коммишны!

@темы: соседи по разуму, фанарт и иллюстрации, город на горхоне, рисуют моих персонажей и коммишны

Когда Дуглас написал в чат первого прогона, что у него отвалился игрок и нужен полуигротех на воскресенье, я прежде всего подумал, что это хорошо - помочь хорошему человеку в свободный день (как оказалось, не совсем свободный, работу я добивал уже после). Потом я подумал, что с точки зрения даже полутехнической импровизации интереснее будет взять ту роль, которую я ещё не играл - рыцаря, а не охотника. Но всё ещё ожидал, что буду не особенно вмешиваться в игру, в которую однажды уже играл, - ну, только поспособствую выполнению зависящих от персонажа задач... Никогда так не ошибался(тм).
Отдельным удовольствием было ещё раз поиграть в театральном подвальчике. Ремонт, совмещённый с переездом, может, и равен двум пожарам, но всё равно же уютно. Я прибыл пораньше, когда уже занималась уборкой Арта, запросил у Микаэля метлу и совок, подмёл сцену и, чихнув, словил сам с себя крабатовские флэшбэки. Потом появился Дуглас, Арта принесла печеньки (вкусные!), начали собираться игроки, и я неспешно переоделся. Во имя наименьшего сопротивления я просто упёр у Птахи прикид Гаэтано и только на месте осознал, что он всё ещё пахнет костром (зато однослойный и не жарко), а засунутый в ботинок колдстил чутка мешал, но был деталью "для наблюдательных". Ждать опаздывающих все собрались вокруг вентилятора - решили, что он олицетворяет собой Колесо Фортуны: то повернётся к тебе, то отвернётся...
Внимание: всё, что под катами, содержит спойлеры. Если вы планируете участвовать в дальнейших прогонах игры, крайне рекомендую не портить себе интригу!
Далее об игреА потом игра началась, и меня втянуло как в пылесос. Очень интересно видеть, как другие игроки воплощают персонажей совсем по-другому, и когда не смотришь в каст заранее и не сопоставляешь - игроцкий склероз позволяет не догадываться, кто есть кто. Я узнал часть ветки охотника (но самым краешком, по упоминаниям сестры травницы), но всё, во что встрял мой рыцарь, было мне в новинку. А был он нарасхват! Видимо, из-за болтливости и хвастовства - раз уж отыгрывать разбойника, то с размахом. Карл фон Мюнхгаузен (Мюнхгаузен, Карл!..)) получился тем ещё авантюристом и после всех денег, которые наживёт на Инквизиции, будет просто обязан на ней жениться
Игротехническое ограничение я себе сделал только одно: поскольку я знал, что все персонажи - положительные, а рыцарь мой не знал, то он никак не агитировал за участие в ритуале в пользу выживания христианского мира, в отличие от моего охотника в прошлый раз. И потому попросту... продал свой голос в лучших традициях выборов Благо на втором прогоне персонажи не особенно старались выдавать себя за злодеев и рыцарь догадывался, что у него есть единомышленники.

Спойлерная предыстория персонажаКарл фон Мюнхгаузен был младшим сыном мелкого феодала из Марибора и, как водится, имения не унаследовал, но и кота с сапогами не унаследовал тоже (разве что схожий с этим котом характер) - отец завещал ему достаточное годовое содержание, чтобы не нуждаться и странствовать в поисках приключений на свою... голову. Карл везде, где находил, вступался за обиженных (...и нет, не обижал сам, если не находил!), и так несколько месяцев назад познакомился в Гамбурге с Анной Вальдер, которую обвиняли в распутстве и мошенничестве за активную гражданскую позицию. Карл за неё поручился, и дама счастливо избежала суда - но вскоре кто-то захотел избавиться уже от самого Карла. В городе был убит ювелир, и некий слуга якобы видел Карла на месте преступления. Анна посоветовала ему бежать, сказав, что за этими кознями стоят могущественные люди, с которыми ему не тягаться, и прежде всего - негоциант Шпеер. Карл хотел бы, чтобы Анна бежала вместе с ним, но она предпочла остаться в Гамбурге.
Решив вернуться на родину и пересидеть там, Карл вляпался в очередную историю недалеко от Дрездена. Проезжая по лесной дороге, он увидел, как медведь напал на человека. Вмешался и убил медведя, но было уже поздно - человек умирал. Он сказал, что его зовут Роберт Локвиц, и это имя было на слуху - известный разбойник, грабит богатых, помогает бедным... Также Локвиц сказал, что ехал в Берлин для участия в ритуале, посвящённом Фортуне, который сможет разрушить Империю и способствовать борьбе за свободу. И что вёз некий артефакт, украденный у караванщика, за который Шпеер из Гамбурга отдаст немалую сумму. Карл заинтересовался, услышав ещё одно знакомое имя, но Локвиц больше ничего не успел сообщить - пробормотал что-то про кровь и умер.
Всё это вполне тянуло на приключение, которое совершенно невозможно просто так бросить на дороге. И просто так похоронить и забыть невозможно тоже. Поэтому Карл переоделся в простую одежду разбойника, нашёл артефакт, выглядевший как диадема с бриллиантами, и отправился в Берлин. Он понятия не имел, где искать место ритуала, и не особенно верил, что на него попадёт, - но на улице к нему подошёл неизвестный, уточнил, он ли Роберт Локвиц, и сообщил, где находится храм Фортуны и в какое время начнётся ритуал. Похоже, теперь нельзя было не прибыть.

Спойлерный отперсонажный отчёт, возможны хронологические неточностиСледовало догадаться, что храм Фортуны - это казино. Прежде мне не приходилось бывать внутри подобных заведений. Полумрак и свечи, и окна завешены чёрным - чтобы игроки не замечали, как идёт время, и играли весь день и всю ночь напролёт... Но служители храма, встретившие меня и других гостей, прибывших одновременно, сказали, что у нас есть лишь два часа. За это время каждый должен был решить, чего пожелать, и отдать свою карту в знак выбора. Время пошло, и некоторые из прибывших тут же стали называть имена тех, кого искали, и находить друг друга.
- Похоже, здесь не казино, а дом свиданий, - заметил я. - Может, я ошибся дверью?..
- Похоже на то, - согласился со мной один тихий человек, по виду горожанин.
- Значит, нам остаётся только разобрать оставшихся женщин.
- А как разобрать? - спросил он наивно.
- Известно как - на плечо...
- Если дамы согласятся, - веско добавила одна из дам.
- Это верно!
Ещё несколько гостей представились, воссоединились и разошлись по углам обсуждать свои дела; я же заявил, что никого здесь не знаю, памятуя о том, что мне неоткуда знать герра Шпеера, и думая, что эта рыба сама приплывёт ко мне в руки. Так и вышло: он сам назвал своё имя.
- Как вы сказали - Шпеер? - я тут же подошёл к нему. - Я слышал о вас. Вы ведь из Гамбурга, верно?
- Верно. Вы тоже оттуда родом?
- Нет, я родом из Дрездена, - я назвал место упокоения незадачливого Роберта. - А в ваших краях давно не бывал. Говорят, у вас неспокойно?
- Да, некоторые горожане мутят воду. Особенно одна дама, Анна Вальдер.
- Это имя я также слышал, - заинтересовался я. - Чем же могла настолько насолить женщина? Может, она ведьма?
- Это вряд ли. Представьте, она написала на меня донос о том, что я колдун, - Шпеер говорил со смехом и, казалось, вовсе не злился.
- Я же не знаю, как это у вас происходит, ведьм да колдунов, - пожал плечами я. - Может, у вас эта, как её... конкуренция, и можно писать доносы друг на друга.
- Может, и так. К счастью, донос не приняли, - закончил Шпеер, посмеявшись.
- Я уж вижу - по тому, что вас не сожгли, - я оглядел его с головы до ног, как бы убеждаясь, что он жив. - Значит, вас можно поздравить.
- Спасибо. А как дела в Дрездене?
- Ничего особенного. Давно никого не жгли, - поделился я доносившимися до меня новостями. - Зимой волки доходили едва не до самого города. А сейчас - засушливое лето.
Так беседа, перейдя на погоду, закончилась сама собой, и вдруг господин в чёрной шляпе, чрезвычайно бледный, вышел из глубины зала и окликнул тоном, привыкшим повелевать:
- Кто здесь Роберт Локвиц?
- Это я.
- Идите за мной, - он махнул рукой.
- Ну охренеть теперь, - вежливо удивился я. - Вы даже не представились.
Он назвал имя Анри и такую же французскую фамилию, которая ни о чём мне не говорила. Он вёл меня за ширмы, в приватную часть зала, и я сказал:
- Что ж, идёмте, если вы меня не съедите.
Есть меня он не собирался, но, оставшись со мной наедине, сразу стал говорить, что я украл некую вещь, и требовать отдать её ему.
- У меня бывало много разной добычи, - заметил я. - Что именно вас интересует?
- Прибор для определения крови. Не притворяйтесь, будто у вас его нет.
- Как-как вы сказали?.. Я понял только слово "кровь", - признался я, ещё сильнее заподозрив, что этот бледный тип был стригом. Вот только зачем стригам определять кровь, которую они пьют?.. Кровь с вином не перепутаешь.
- Просто отдайте его мне.
- Э, нет, так дела не делаются. Я могу продать вам что-то из своей добычи, если хотите.
- Лучше отдайте по-хорошему, иначе мне придётся с вами драться.
- Если вам так хочется, набить вам морду я тоже могу, - согласился я. Угрозы от бледного человека довольно хрупкого телосложения не выглядели серьёзными.
- Скорее уж я - вам.
- Мы в храме Фортуны, всякое может случиться, - пожал плечами я, приготовившись к доброй драке.
Не то чтобы я вовсе не сумел до него дотянуться, но Анри оказался стремителен нечеловечески, да и сильнее, чем выглядел, - уложил меня на пол, едва не сшибив стол с закусками. Я поднялся, потирая челюсть. Похоже, сказки о стригах всё-таки не были сказками.
- Ну что, теперь отдадите мне прибор?
- С какой стати? - снова вежливо удивился я.
- Но он при вас?
- Конечно, нет: при входе сюда у меня всё забрали на хранение. В противном случае мы бы сейчас не на кулачках дрались, как школьники, а я затыкал бы вас ножичком.
- Я затыкал бы вас раньше.
- Вот видите, - примирительно резюмировал я. - Если бы не служители храма, мы бы с вами сейчас не говорили. А договориться можно всегда. Предложите цену, и я охотно уступлю вам ту вещь, о которой вы толкуете.
- Я подумаю.
- Подумайте, - напутствовал его я, возвращаясь в зал.
С одной стороны, получать по морде вместо покойного Роберта было не очень приятно. С другой, теперь я знал, почему он что-то бормотал про кровь, и что именно везли герру Шпееру. Разумеется, я рисковал, отказывая стригу, если это вправду был стриг, - но очень уж он был наглый. А молчать о нашем разговоре как о тайне я не собирался - напротив, теперь я мог выманить герра Шпеера, не выдавая себя, и узнать, в чём был его интерес к этому пресловутому прибору. Поскольку, с одной стороны, получить со Шпеера денег было приятно, а с другой - если окажется, что прибор можно обратить во зло, то пусть лучше он не достанется никому: ни ему, ни стригам.
- Господин очень хотел получить по морде, - прокомментировал я своё возвращение к остальному обществу. - Он так настаивал, что пришлось его удовлетворить. Специфические вкусы.
- Действительно, - покачали головами дамы.
- Впрочем, дерётся он неплохо, - признал я. - Кажется, у меня теперь зуб шатается...
- А по какому поводу была драка?
- О, он хотел получить некий прибор. А я понятия не имею, что из моей добычи может считаться прибором.
- Так вы разбойник?
- Как видите.
- И вы так спокойно в этом признаётесь?
- А почему нет? Разбойники - санитары леса.
- А я думала, волки.
- Мы с ними - эти, как их... конкуренты.
- Но санитары лечат больных, а разбойники?..
- Подобно тому, как доктор отсекает опухоль от тела больного, - патетически заявил я, - так же и разбойник выбирает жертву самую пухлую. Ведь чем пухлее богач, тем больше из него высыпется золота, серебра и камней, если вспороть ему кошелёк. А бедняков нам трогать незачем.
- Значит, вы - благородный разбойник?
- Разумеется. И вы наверняка слышали моё имя: Роберт Локвиц.
- Как, простите?..
- Ро-оберт, - я постарался изобразить торжественные интонации площадного актёра. - Ло-оквиц! А так припоминаете?
- Кажется, да, что-то знакомое.
- Две баллады, четырнадцать песен и сорок пять похабных частушек на всех диалектах, включая верхнелужицкий, - отрекомендовался я.
Нужный эффект был достигнут: сразу несколько человек заинтересовались прибором. Я сказал, что у меня была с собой только одна вещь, и можно попросить служителей храма показать её всем желающим.
- И можно устроить этот... как его... аукцион, - решил я. - Кто даст больше, тому я и уступлю эту вещицу.
Служители храма не отказали в просьбе и провели нас к хранилищу, затем вынесли артефакт-диадему, которую я забрал у Локвица.
- Это же просто дорогое украшение, - сказала кто-то из дам.
- Я тоже был уверен, что это обычные бирюльки, - ответил я. - Понятия не имею, что в них такого ценного.
Как я и ожидал, все посторонние потеряли интерес к диадеме, как только её вновь убрали в сейф, а Шпеер остался и пожелал со мной говорить.
- Где, вы говорите, вы достали эту вещь? - спросил он.
- Ограбил одного торговца, направлявшегося в Гамбург.
- Это очень удачно, поскольку везли её именно мне, - улыбнулся он и вновь как будто не сердился на такое происшествие, как ограбление.
- Мир тесен.
- Но раз теперь она принадлежит вам, я готов купить её у вас.
- С вами очень приятно иметь дело, - признал я.
- Что вы за неё хотите?
- Денег, - пожал плечами я. - Я человек простой. Золотом, серебром, можно драгоценными камнями. Только никаких этих ваших расписок: в банк я не пойду.
- И во сколько вы оцениваете её?
Я ненадолго задумался. Отчасти было совестно требовать денег за то, что досталось мне задаром, да ещё и было взято у мертвеца. Но от негоцианта не убудет, а деньги можно будет пустить на благие дела. Например, раздать бедным, как, по слухам, и делал Роберт Локвиц... Впрочем, откуда-то же стриг узнал о том, что у Локвица оказался прибор, и встретил я его в одиночестве, без его разбойничьей шайки. Может статься, что Локвица предали его же люди, особенно если он решил в одиночку распорядиться добычей и не разделить её ни с кем.
- Двенадцать тысяч золотых талеров, - наконец решил я.
- Десять.
Он нравился мне всё больше: сколько бы влияния у него ни было, он умел торговаться, как простой купец, и не ставил себя выше других.
- Десять с половиной.
- Идёт.
- По рукам. Если никто не заплатит больше, то эта вещь ваша. Только... может, хотя бы вы объясните, чем она так ценна?
- Видите ли, я учёный. И этот прибор нужен мне для экспериментов по переливанию крови.
- Про кровопускание я слышал, а переливание - это как? Это как стриги, что ли, - кровь пить?
- Ни в коем случае. Кровь можно переливать от здоровых больным, например раненым, чтобы восстановить кровопотерю. А прибор нужен, чтобы определить, какая кровь подходящая.
- И где вы собираетесь находить жертв, чтобы брать у них кровь?
- Кровь будут сдавать добровольцы. Думаю, вы знаете, что если забрать у человека всю кровь, он умрёт. Но если брать понемногу...
- Добровольцы? - хмыкнул я с сомнением.
Всё это звучало как чистой воды колдовство. Однако служило это колдовство как будто и доброму делу - спасению раненых.
- Знаете, некоторые дамы занимаются кровопусканием, чтобы сохранять привлекательный бледный вид. Они могли бы сдавать свою кровь.
- Безотходно, - оценил я. - Только вряд ли, если мне откусит ногу медведь, какая-нибудь дама пожелает меня спасти.
- Она не будет этого знать, - снова улыбнулся Шпеер. - Кровь сдаётся и получается анонимно.
- Что ж, в таком случае это хорошая идея.
Действительно ли артефакт пойдёт на пользу людям, или Шпеер что-то не договаривал?.. Так или иначе, сделка была почти заключена, а дальше пусть стриги разбираются с ним, а не со мной. Мы вернулись в зал.
Младшие жрицы Фортуны приносили напитки: угадаешь, в какой руке, - будет прохладная вода, не угадаешь - тёплый чай. Пару раз испытав удачу, я взял судьбу в свои руки и брал чашки с водой, порой не успевшей остыть, со стола с закусками и возвращал их туда пустыми.
Пока другие гости были заняты, я познакомился с женщиной, которая называла себя травницей. Она говорила, что ищет человека, когда-то женившегося на её сестре и пропавшего. Негодяй сбежал прямо из-под венца, и я говорил, что могу, встретив его, набить ему морду, но травница отвечала, что у этого человека могли быть причины скрыться и что ему, возможно, будет небезразлично, что он уже стал вдовцом.
- А его имя? - спрашивал я. - Неужели его не сохранилось в церковной книге?
- Я её не видела.
Должно быть, женщина была ведьмой и опасалась входить в церковь. Правда, я не представлял себе ведьм настолько скромными и небогатыми. Я говорил, что она могла бы неплохо заработать на ядах, но она отвечала, что в её глухой деревне никто не станет платить деньгами.
- Мне говорили, конечно, поехать торговать в город, - говорила она кротко. - Но что если я встречу на дороге такого разбойника, как вы?..
- Да что с вас взять?.. - вздохнул я.
- А когда я поеду обратно из города?
- Это другое дело, - признал я. - Но со мной всегда можно договориться!
- Договориться можно, - посмеялся кто-то. - Вы отдаёте ему все денежки, а он вам - вашу жизнь.
- Можно и так. А можно заплатить мне небольшую сумму заранее, - предложил я. - Тогда я не только не стану вас грабить на обратном пути, но и защищу от других злоумышленников.
- Как у вас всё просто...
Мне и в самом деле хотелось сопроводить эту славную женщину, чтобы её никто не ограбил, раз уж она не хотела торговать ядами и вообще, судя по всему, не собиралась становиться ведьмой. По крайней мере, она говорила, что другая ведьма перед смертью передала ей свой дар обманом, и с тех пор она понимает травы, хотя никогда этому не училась.
- А если вам иноземные травы привезти, которые здесь не растут, - заинтересовался торговец, - вы тоже поймёте, что с ними делать, или нет?
- Не знаю, - покачала головой травница. - Нужно пробовать.
- Это которые иноземные? - спросил я. - Специи всякие, которые дороже пушнины стоят?..
Пока мы говорили о том, что торговец называл коммерцией, другие игроки, во главе с женщиной, скрывавшей своё лицо под платком, говорили о вещах более возвышенных.
- А вы что думаете о судьбе нашего мира? - спросили меня.
- Думаю, что мир катится туда, куда не при дамах будь сказано.
- И что бы вы хотели с ним сделать? Подтолкнуть?
- Да нет, зачем же?.. Разве что подмазать, чтобы не застревал, а катился ровнее.
- А как насчёт немного подтолкнуть его вверх?
- А вот это и есть сизифов труд.
- Разве вы не хотите выжить?
- Хочу. Но кто сказал, что миру грозит Апокалипсис? Что-то я не вижу четырёх всадников, и не слышу трубы Гавриила, да и саранча пока на голову не сыплется.
- То есть вы думаете, что Апокалипсис не случится?
- Рано или поздно случится, конечно. Но не при нашей жизни, и даже не при жизни наших внуков.
Разговор в конце концов перешёл на инквизиторов, и женщина с платком на лице продемонстрировала любопытную осведомлённость: сказала, что инквизиторов клеймят, как скот, чтобы они метку не смыли (я предположил, что, может, им вовсе мыться грешно), и что обучают их с раннего детства, а в обучение берут только сирот. Само собой, что из того, кого с детства пинками учат, ничего хорошего не получится, и детей я ещё согласился пожалеть, а вот взрослых инквизиторов - уже не очень. Кто-то спросил, бывают ли бывшие инквизиторы, - да только я слышал, что уходят из инквизиторов только вперёд ногами.
Вскоре заинтересованные в судьбах мира ушли куда-то, и, конечно, не взяли меня с собой, видимо сочтя неблагонадёжным. Утешился тем, что это означало, что я хорошо притворялся разбойником. И я в самом деле не знал, чего загадать в ритуале, и ждал, что будет. А пока зал опустел, я прошёл за ширмы, где о чём-то беседовали герр Шпеер и учёный-философ:
- Это частная драка или можно присоединиться?
- О, конечно, можно! - обрадовался мне философ. - У нас здесь как раз диспут.
- Боюсь, для этого я недостаточно учёный.
- У вас лицо и манеры аристократа, - заявил философ. - Хотя вы стараетесь это не показывать.
- Мне просто доводилось общаться с разными людьми, в том числе со студиозусами. Знаете, сколько студиозусов уходит в разбойники?..
Тут Шпеер, посмеявшись, оставил нас, видимо устав от диспута, а философ, заявив, что студенты - те ещё разбойники, которые воруют друг у друга знания, спросил:
- Как, говорите, ваше имя?
- Роберт Локвиц. И я не аристократ.
- Роберт? Вы из Бретани? Любят же ссылать наших феодалов...
- Моя мать была из Бретани. Но никто из моих родителей не был феодалом.
- Вот что, Роберт... у меня есть к вам дело.
- Ко мне?.. - удивился я. - Я вас слушаю.
- Вы разбойник, верно? Сколько денег вы выручаете в месяц?
Это прозвучало забавно - как будто разбойникам платили жалование из казны.
- Как повезёт. Зависит от добычи и от того, насколько выгодно удастся её сбыть...
- И насколько вас обманут.
- И насколько меня обманут, - согласился я.
- Какую добычу вы сочтёте удачной? Назовите сумму - хоть в золотых талерах, хоть в серебряных флоринах, как вам угодно.
- Тысяч восемь-десять золотых.
- Я слышал, вы продаёте и покупаете разные вещи. Как насчёт души?
- Вы предлагаете мне купить душу? - я не удержался от смеха. - Я что, похож на дьявола с петушиным пером?..
- Нет, не чужую душу. Вашу.
- Моя душа при мне.
- Но в награду за одно дело я могу выписать вам бумагу, по которой вам будут отпущены все ваши грехи.
- Нет, бумажки меня не интересуют. Только деньги. Да и как ваша бумажка спасёт меня, к примеру, от инквизитора?..
- О, поверьте, спасёт. Я знаю Теодора...
- Вы меня своим Теодором не пугайте, - на всякий случай перебил я.
- Я вас не пугаю ни в коем случае. Просто хочу предложить вам поработать на благо нашей матери Церкви и получить хорошее вознаграждение.
- Почему именно я? - спросил я с подозрением. - У нашей матери Церкви всё настолько плохо?
- Нет. Просто ей нужен человек опытный, который хорошо знает дороги...
- Почему вы сами это не сделаете?
- Потому что это может быть опасно.
- Тогда скажите прямо: вам нужен кто-то, кого не жалко.
- И это тоже.
- Что нужно сделать?
- Доставить одну вещь в целости.
- И что это за вещь?
- Поверьте, вы будете спать спокойнее, если не будете знать, что это. К тому же, если вас спросят, что вы везли, вы сможете сказать, что понятия об этом не имеете.
- Это разумно. - я, впрочем, сомневался, что в случае неудачи меня перестанут пытать, если я отвечу, что ничего не знал, но слабая надежда на это была. - Но я должен хотя бы знать об условиях хранения, чтобы не повредить вещь.
- Она хрупкая. И довольно небольшая.
- Есть ли что-то, с чем я могу столкнуться, кто мне может помешать?
- Нет. Всё зависит от вас и вашего выбора дороги.
- Что ж, хорошо. Я согласен. Поеду без шайки: так быстрее, и одинокий всадник привлекает меньше внимания.
Философ назначил мне встречу на следующее утро на окраине города, назвал сумму, которую я получу вперёд на дорожные расходы, и сказал, что даст мне письмо, согласно которому мне заплатят, как только я прибуду по назначению. И какой чёрт меня дёрнул соглашаться на всё, что мне в этот день предлагали?.. Как будто вместе с личиной Роберта Локвица я взял на себя невозможность сказать "нет". Но он-то мёртв и ему нечего терять, а мне - есть чего!..
Стоило нам ударить по рукам, хоть и в фигуральном смысле, - как герр Шпеер тоже позвал меня для разговора. Видимо, беседа предстояла долгая, поскольку он вывел меня в коридор и пригласил присесть рядом с ним.
- Скажите, вы - человек верующий? - спросил он.
Пожалуй, многие в этот день соревновались в самых обескураживающих вопросах для начала разговора.
- Ну, как сказать - верующий... Конечно, я не сомневаюсь, что наш мир создал Господь, и что дьявол, враг человечества, нас искушает, - но я не праведник. И прежде, чем попаду на свою сковородку в аду, я намерен взять от жизни как можно больше.
- Я вас понимаю. Вы приняли предложение этого господина?
- Да.
- Будьте осторожны. У меня есть основания полагать, что это сам дьявол.
Час от часу не легче. Дьявол или нет, - но тот тип был достаточно проницателен, чтобы догадаться о моём происхождении.
- И с какой стати дьяволу передавать что-то Церкви?.. Впрочем, пусть сами разберутся между собой, пусть хоть сожрут друг друга. Моё дело - доставить посылку и получить свои деньги.
- А что вы скажете, если я дам вам больше?
- Поверьте, никакие деньги меня не спасут, если Инквизиция захочет оторвать мне голову, - усмехнулся я. - А она захочет, если я не довезу то, что должен.
- Посылка попадёт туда, куда она должна попасть, - возразил Шпеер. - Я всего лишь хочу взглянуть на эту вещь и убедиться, что она не причинит никому вреда. Возможно, вы сами захотите, чтобы она не попала к Инквизиции, как только её увидите.
- Что ж, подёргать Инквизицию за усы даже заманчиво, - я потёр подбородок. - И если вы хотите посмотреть, то, допустим, я могу назначить вам встречу в укромном месте, о котором известно только мне и моим людям. Но не задержите меня надолго.
- О нет, надолго я вас не задержу.
Я гадал, какая Шпееру выгода с того, чтобы увидеть груз, - хотел ли он его подменить на подделку или сообщить о нём куда-то?.. Это могло быть ловушкой, - но ведь с тем же успехом и я, будь я настоящим разбойником, мог бы сейчас заманить его в ловушку в том самом тайном месте, где никто его не найдёт. Похоже было, что он мне доверял, - и оттого мне хотелось довериться ему также.
- Значит, мы встретимся с вами, а затем я продолжу путь с этой вещью и смогу выполнить задание? - уточнил я.
- Нет. Вы сможете продолжить путь один и направиться, куда пожелаете, а вещь попадёт туда, где она и должна быть.
Все говорили со мной загадками, и это нервировало. Шпеер собирался собственноручно передать посылку Церкви, поскольку думал, что философ-дьявол меня обманывает?..
- Но вы ведь понимаете, что меня будут ждать, а если я не приеду - будут искать. И найдут. Вы сможете защитить меня от Инквизиции?..
- Да. Я могу сделать так, чтобы вас ни в чём не обвиняли.
Было забавно слышать такие слова от Шпеера после всего, что он - или не он?.. - пытался выдумать против меня в Гамбурге. Слишком забавно и заманчиво, чтобы не воспользоваться столь щедрым обещанием.
- И как вы гарантируете это? Вы что, верховный инквизитор?
- Нет, я и не инквизитор вовсе, - засмеялся Шпеер. - Можем сходить с вами в баню, сами убедитесь.
- Пожалуй, от такого предложения я откажусь, - посмеялся я в ответ.
- Так что же, согласны? Признаться, герр философ так громко говорил о месте и времени встречи, что я и так его услышал. Но мне хотелось бы договориться с вами.
Я прикинул, что если на окраине Берлина случится вооружённое столкновение людей философа с людьми Шпеера, то я окажусь между молотом и наковальней и получу тумаков с обеих сторон. Как будто услышав нас, философ прошёл мимо и в полный голос напомнил:
- Завтра на рассвете, не забывайте.
- Я не страдаю провалами памяти, доктор! - воскликнул я ему вслед. - И не кричали бы вы об этом на каждом углу!..
Я возвёл очи горе: философ как будто нарочно хотел, чтобы тайна перестала быть тайной.
- Предположим, я вам поверю, - сказал я Шпееру. - В таком случае завтра перед рассветом я передам вам карту с указанием того места, где мы встретимся. А там сочтёмся.
Будь у меня и в самом деле шайка сообщников, и можно было бы разыграть спектакль о том, как меня ограбят на дороге. Церковники едва ли поверят, но... Оставалось уповать на могущество Шпеера. Пусть защищает. Пусть только попробует не защитить.
Рядом с нами громко заспорили философ и травница (то есть громким был именно доктор).
- Я убеждён, что крестьяне - самая косная, самая отсталая, самая бесполезная часть нашего общества, - громыхал он.
- А как же хозяйство? Крестьяне дают нам мясо...
- Позвольте, мясо дают не они! - возразил я, поднимаясь с места. - Я ещё не съел на обед ни одного крестьянина.
- Браво! - одобрил философ. - Позвольте, я вставлю это изречение в свою будущую книгу.
- Вы только и можете, что присваивать чужое... - слышал я голос травницы, уходя в дальний зал, чтобы промочить горло и подкрепиться.
Там я во второй раз столкнулся со стригом. Он нетерпеливо поинтересовался:
- И что же вы решили?
- А что я должен был решить?
- Не прикидывайтесь дурачком. Я знаю, что прибор у вас.
- Я не прикидываюсь, я он и есть! - возопил я. - Я в этих ваших приборах не разбираюсь. И я не отрицаю, что эта вещь у меня.
- И где она?
- На хранении. Не могу же я украсть её у казино?..
- Говорят, Фортуна любит отчаянных.
- Безусловно, но обворовать Фортуну - это в какой-то степени святотатство. А вещь можно попросить показать. Её даже уже видели те, кто ею заинтересовался, и мне предложили за неё хорошую цену.
- Кто предложил?
- Герр Шпеер, - я помедлил, прежде чем выдать своего новообретённого сообщника, но всё же постарался придать голосу легкомысленности. - Но вы можете предложить больше.
- И купить её у него?
- Нет, отчего же, - у меня. Кто больше предложит - и только настоящими деньгами, без чеков! - тот и получит прибор. Всё равно я никуда отсюда не денусь до окончания ритуала, и прибор не денется тоже.
- Я подумаю, - бросил стриг.
Служители объявили, что прошёл первый час времени. На игральном столе с пентаграммой уже лежало несколько карт. Торговец также пожелал говорить со мной об артефакте, и его я также предупредил, что он уже третий, кто интересуется этой вещью, и что расписок я не приму.
- Но я ведь смогу заплатить вам деньгами, как только мы выйдем отсюда? - уточнил он.
- Да, конечно, - если вы предложите наибольшую цену. А вам-то прибор зачем, если не секрет?
- За него просто можно будет выручить хорошие деньги.
Но и он сказал, что подумает, и у Шпеера покуда не было конкурентов.
Далее от более мелких сделок у меня отбоя не было. Женщина, скрывавшая лицо, спросила меня о человеке - некоем Дитрихе Эберхарте.
- Не знаком. Кто он такой и где его искать?
- Он игрок.
- Вот как. И вы, полагаю, ему проигрались?
- Я проиграла одну вещь. А он мог проиграть ему кому-нибудь другому...
- Мог проиграть, продать, её могли у него украсть. Что это за вещь? Среди моей добычи разные вещицы попадаются.
- Это деревянный гребень.
- Всего лишь гребень? - я не уставал удивляться. - Да если выйти на площадь, у каждой пятой женщины найдётся деревянный гребень.
- Это не обычный гребень. Я нарочно приехала из другого города, чтобы заказать его у мастера.
- Видать, это действительно прославленный мастер.
- Да. Знаете, этот гребень так хорошо ложится в руку... как оружие.
Я подивился такому сравнению, хотя вслух ничего не сказал. Женщины, привычные к оружию, мне встречались, но я скорее поверил бы, что гребень был ценен редкой породой дерева, инкрустацией, или такой тонкой резьбой, какую выполнил бы лишь тот, кто смог блоху подковать, - но формой?..
- У этого гребня есть какие-то особые приметы? Должно быть, клеймо мастера?
- Да, на нём есть клеймо. Вот оно и мой адрес в Берлине, - дама деловито достала откуда-то бумагу, перо и чернильницу с песочницей, сделала запись и протянула бумагу мне.
- Что ж, если гребень мне попадётся, я буду знать, где вас найти, - пообещал я. - Хоть я и покидаю Берлин завтра, но непременно ещё вернусь.
В другой раз торговец стал спрашивать меня об украшениях и обращался ко мне весьма забавно:
- Как у всякого порядочного дракона, у вас наверняка есть своя пещера с сокровищами...
- Я не дракон и не порядочный, - возразил я. - И те драгоценности и украшения, что попадают мне в руки, я сбываю с рук при первой же возможности.
- Значит, вы знаете скупщиков украшений? - и он сказал, что спрашивает не для себя, а для присутствующей здесь дамы, и что если я сведу её с этими скупщиками, мне заплатят как посреднику. Я согласился поговорить с этой дамой, хотя понимал, что из всех обещаний, которые я надавал от лица Роберта Локвица, выполнить это будет сложнее всего. Я не знал скупщиков краденого, хотя мог догадываться, кто из ростовщиков и антикваров мог этим заниматься.
Когда мне указали на эту даму - одетую по-мужски, улыбчивую, как будто тоже с большой дороги, - я сказал, что не потребую большого вознаграждения и сообщу ей, где искать скупщиков, просто в честь знакомства. Но она, как я и ожидал, сказала, что её интересует одно-единственное украшение - отчего она и заинтересовалась поначалу имевшейся у меня диадемой.
- И что это за украшение?
- Синяя роза. Их несколько, и они очень редкие.
- Синяя роза?.. Впервые слышу, - признался я. - Но если что-то подобное попадёт мне в руки, я найду вас.
Наконец, ко мне вновь обратился стриг и повёл меня за занавес, в маленькую тёмную комнату. И также начал разговор с удивительного вопроса:
- Скажите, вы хотели бы жить вечно?
- Как стриги и оборотни? Нет, - покачал головой я. - Я хочу видеть солнце, чувствовать вкус вина и мяса, а не охотиться на людей по ночам.
- Единственное ограничение из тех, что вы перечислили, с которым сталкиваются стриги такого уровня, как я, - это избегать света солнца, - сообщил Анри, вольготно устраиваясь в кресле. - А едой и питьём вполне можно наслаждаться, если угодно.
- Но пить кровь всё равно придётся.
- Убивать людей при этом не обязательно.
- И так - до первого инквизитора, - усмехнулся я.
- Но я, как видите, до сих пор жив.
- Вам повезло, - я пожал плечами. - Но почему вы предлагаете это мне?..
Было крайне неожиданно слышать такое предложение от существа, которое совсем недавно явно питало ко мне неприязнь. Если слухи не врали, у стригов устанавливались близкие отношения как с теми старшими, кто их обратил, так и с обращёнными ими младшими "птенцами", - почти родственные. Ведь человек, становясь стригом, лишался своей прежней семьи и обретал новую в лице сообщества стригов, выживающего только сообща. И, пожалуй, из всех предложений этого дня - это будет единственным, на которое я отвечу отказом. Отринуть людскую жизнь, из честного христианина превратиться в рыщущее в ночи чудовище... Может, и подошло бы для разбойника, изгоя, преследуемого всеми, - но не для меня.
- Я могу обратить вас, даровать вечную жизнь и неуязвимость, а вы отдадите мне артефакт.
- Быть стригом меня не интересует. Я беру деньгами. Вы можете перебить имеющуюся ставку, и прибор ваш.
- Сколько вам за него предложили?
- Десять с половиной тысяч золотых талеров.
- Я дам пятнадцать.
- Принято.
- Подпишите договор, - стриг протянул руку вперёд, на низкий столик, и под его рукой оказалась стопка бумаг. У него что, был здесь тайный кабинет?..
- Вы мне кровью предлагаете расписаться?
- Отнюдь. Просто зафиксируем нашу сделку.
- Э, нет, в эти ваши бумажки я не играю, я и вовсе неграмотный, - отмахнулся я.
- Но вам же самому так будет выгодней.
- Мне будет выгодней получить больше денег, и кто заплатит больше, тот и получит прибор.
- И какова гарантия, что его получу я?
- А гарантии никакой. Но я сообщу вам, если получу большее предложение. Времени осталось немного, так что у вас есть все шансы.
- И я получу артефакт после ритуала?
- Да, без обмана. Вы мне - деньги, я вам - артефакт.
- Лучше наоборот: вы мне - артефакт, я вам - деньги.
- О боги!.. Сделаем это одновременно, если вы мне не доверяете.
Уже выходя из комнаты, я спросил, для чего ему так нужен этот артефакт, но не услышал ничего конкретного. Шпееру я по-прежнему доверял больше и хотел предупредить его сам, но он нашёл меня первым.
- К вам обращались по поводу прибора?
- Да, вас уже трое желающих. Но один так и не назвал свою цену, а другой предложил мне пятнадцать тысяч.
- Восемнадцать.
- По рукам. Кажется, мне впору уже записывать ставки, иначе я начну забывать, сколько мне предложили!..
Время до конца ритуала пошло на минуты, и я задумался о том, как мог бы распорядиться своим участием в нём, не выдавая себя. Раз сторонники спасения мира не доверяли мне потому, что меня интересовали только деньги... то пусть дадут мне денег вместо доверия.
- Кажется, я научился этой самой коммерции, - объявил я гостям. - И даже странно, что из всех странных предложений, которые я сегодня получал, ещё никто не предложил мне продать свой выбор в этой прекрасной лотерее.
- Но в то, что загадываешь, нужно искренне верить, иначе не сработает, - возразила скрывавшая лицо женщина, но это уже означало, что идея её заинтересовала.
- А я буду верить! - пообещал я. - Видите ли, я достаточно беспринципный, чтобы поверить во что угодно.
- Но ведь вы грабите богатых и помогаете бедным, разве нет?
- Порой помогаю, это правда.
- И каждый разбойник всегда считает бедным самого себя... Но, выходит, и у вас есть принципы.
- Пожалуй. Давайте так: я откажусь загадывать, если это будет совсем уж противоречить моим принципам. Но на это шанс невелик. Скорее всего, наши интересы совпадают, но я не учёный человек и мне нужна помощь с этой, как его... формулировкой. Вы поможете мне, а я вам.
- И сколько вы хотите за ваш голос?
- А сколько вы предложите? - я уселся поудобнее. Даже не ожидал, что моя наглость получит отклик.
- Стоимость хорошей лошади вас устроит?
- Лошадь - это кстати, - одобрил я. - Мне как раз предстоит поездка.
- Две лошади, - вдруг прозвучал голос Шпеера за моим плечом.
Оказывается, это чертовски приятное чувство - когда тебя делят другие люди, и не как шкуру неубитого медведя! А почти как завидную невесту с приданым, прости Господи.
- Две лошади - лучше, чем одна, - признал я.
- Значит, вы согласны?
- Говорите, чего мне пожелать.
- Всё очень просто, - Шпеер придвинулся ко мне и зашептал на ухо. - Чтобы ничто из того, что здесь сегодня произойдёт, не пошло во вред честным христианам.
- С этим я даже согласен, - кивнул я и направился к служителям Фортуны. Шпеер даже не пошёл за мной, хотя ничто не помешало бы мне загадать другое желание и обмануть его; так что, когда я назвал своё истинное имя, никто, кроме жрецов, меня не слышал. Но я передал слова Шпеера в точности, внутренне радуясь, что не ошибся в нём, будь он хоть колдуном, хоть агентом инквизиции. А примирить его с Анной Вальдер можно будет позже.
Перед завершением ритуала все заняли места за игорным столом, словно зрители. Судьба мира уже не слишком меня волновала: я был богат и думал о том, как распорядиться этим богатством. Обзавестись крышей над головой в Гамбурге?..

Итоги и благодарностиДальнейшие приключения Карла фон Мюнхгаузена зависят целиком и исключительно от броска удачи, сиречь от капризов Фортуны, хотя людей с такой фамилией эта богиня обычно жалует. Не исключено, что после успешной доставки синей розы - а это была именно она - в руки инквизитора, который совсем не Шпеер, сей рыцарь раскроет карты и официально станет агентом Инквизиции.
Два часа игры прошли насыщенно и увлекательно. Перипетии вокруг артефактов - пресловутого прибора (знал бы - захватил бы что-нибудь больше связанное с кровью, чем найденная мастером диадема... брошь-механическое сердце, например)) и синей розы - оказались даже интересней, чем основная интрига в духе открывающих и закрывающих (что говорит нам о важности микросюжетов)). Кстати об артефактах: невозможность их отбирать, красть и передавать, возможно, лишила игру элементов развесёлого насилия, зато породила "модель экономики" с аукционом от разбойника И кстати об интриге: после двух прогонов опять запутался, что ложится на чашу весов в "плюс", а что в "минус" - только названное имя (настоящее или ложное), или как имя, так и пожелание. Так или иначе, по-прежнему хочу "Белый пасьянс", чтобы не положительные персонажи выдавали себя за отрицательных, а отрицательные выдавали себя за святош Возможно, потому, что мне реально замеснее играть персонажей с серой моралью.
И да, скажу совсем нехорошее: хочу ещё. Если на третьем прогоне внезапно возникнут сливы в последний момент (чего, разумеется, я мастеру не пожелаю!) и я совпаду с ним во времени - я же нагло и беззастенчиво впишусь. Что-то хочется по итогам какого-нибудь прогона стать стригом. Или обратить кого-то самому. Или... В общем, много вкусных и заманчивых историй в этой коробочке с игрой, и инквизитор тоже, и вообще.
Спасибо Дугласу за игру, Арте и Вере за помощь с игротехникой, спасибо всем игрокам! Спасибо Асмеле за обаятельного и предприимчивого инквизитора, Ингрид - за самоуверенного и целеустремлённого стрига, Константину - за философствующего трикстера Фантомуса, и всем-всем, с кем удалось пересечься (и жаль, что не со всеми удалось).

С игры уезжали вместе с Верой, и теперь я радуюсь, что попадаю на Академию святого Макаренко(сорри нот сорри). Удачи мне с протаскиванием желаемого, и покупайте наших слонов будущих инквизиторов!

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, излечит любые фрустрации священный огонь конгрегации

Прекрасно было утро на Подосинках после Литы, когда двое вОронов переругивались с таким богатым словарным запасом, что Луар вылез из палатки и поинтересовался, не мы ли это орём. А когда я проснулся, на полигоне уже были Аня и Федя, заехавшие пораньше, чтобы завязаться с Эйтном (который не заехал), и они очень помогли развесить тенты к следующей, воскресной игре. Правда, игра почему-то встала на ту же поляну, что и прошедшая, - даже не по соседству, а впритирку. Я до последнего был уверен, что поляны будут разные - их хватило бы на всех, - и поблизости была поляна с "корягой для важных переговоров", которая мне сразу понравилась. Но увы. Игроки на Мост заходили по ближней дороге и неизбежно шли через фейский лагерь, неизбежно принимая его за нужный им, и как мне, так и другим приходилось превращаться в стрелочников-регулировщиков с повторяющейся присказкой "Вам не сюда, вам дальше, вон туда под тенты, мы - другая игра". Далее о доигровомЭто страшно неудобно для обеих сторон, особенно той, кому ходят по головам, задают вопросы, просят кофе и норовят сфотографировать. Всё-таки поляна - не лофт, арендуемый на определённый срок, и возможность послеигрового отдыха важна. Конечно, игроки Моста вели себя преимущественно адекватно, и вообще среди них была где-то треть знакомых, - но по мере того, как их становилось больше, новый лагерь разрастался и постепенно вытеснял прежний: люди садились на те же брёвна, прислоняли оружие к тому же дереву...
Я также помогал в развешивании тентов, таская бревно (кажется, именно тогда уляпал пятки смолой так, что она потом и жёсткой губкой не оттиралась и отваливалась постепенно)), в промежутках таскал пиво (в себя). Пригодился эластичный бинт, когда с бревна соскользнула Лисс, - я просил Птаху захватить его для Луара, думая, что она возьмёт его из домашней аптечки, а теперь у меня есть плюс два бинта и ещё немного долгов. Буду впредь всегда брать бинт на полигон - и антигистаминку тоже (и так однажды дойду до того, что аптечка будет занимать пол-рюкзака)). Обнял ещё остававшихся и собиравшихся Амарта и Лисс перед парадом, и окончательно перебежал на Мост.
В целом опыт вывоза на полигон контингента, который большей частью ни разу не играл в лесу и не горел желанием там играть, можно считать состоявшимся и познавательным. Немало лулзов я словил ещё на стадии предыгрового чата и больше одного раза объяснял, что такое "натуральный взнос" едой и напитками. В результате игра вышла трезвой - на общем столе не было ничего, кроме хлеба, бананов, печенек. Впрочем, я всё равно угнездился на скатерти и в основном жил там и жрал, как положено Рыбе, когда Рыбу куда-то не дёргали.

- Тебе там холодно и одиноко? - Мне там не жарко и не шумно! (с)
...И ещё много доигровых самосмеек о Черноводе. Также я решил, что выгравировал бы на лопате имя У Е БУ, и соответствующие иероглифы даже нашлись: в составе фразы 无恶不为 - wú è bù wéi, "преступный и готовый на всё". Вырезать фразу на лопате, конечно, следовало целиком, но обзавестись лопатой мы уже не успели. Я бы охотно играл Черновода в том же прикиде, в каком играл и Юй Цзо, но Птаха решила сшить нам новые - и кто я такой, чтобы её останавливать! Далее об игре
Строго говоря, я не то чтобы собирался играть: я заведомо предупредил, что мне было бы интересно сыграть Черновода в ламповой компании, упарывающейся в менталитет и сюжет, пусть это будет и перекрёсток, - а на игре с открытым кастом на 20+ человек я смогу только сидеть под корягой и сосать корягу и жрать. Поначалу я даже пытался отыгрывать, приветствовать всех поклонами и вот это вот всё, но вскоре убедился, что вокруг разговаривают так же, как по жизни, и основная цель собрания - фоткаться и гнать. Так что по крайней мере у меня теперь есть хорошие фото (однажды руки дойдут выложить), тоже плюс

Хэ Сюань aka Мин И, краткий персонажный отчёт эпизодамиШи Цинсюань привёл меня в это странное место - говоря о том, что Сорочий мост существует, и на нём встречаются те, кому суждено встретиться. Как по мне, если два человека сталкиваются на одном мосту, то начинают бить друг другу лица, и я даже оказался прав. Но пока мы никак не могли выйти к мосту, а Ши Цинсюань не желал признать, что попросту заблудился в тумане, как и не говорил, для чего ему понадобился мост и с кем он хотел бы встретиться. Когда туман начал рассеиваться, на нас парами выходили люди, также искавшие мост, - в основном заклинатели. Ши Цинсюань всем без устали повторял по нескольку раз, что Сорочий мост - не сказка, хотя я предупредил его, что если это окажется ошибкой, заклинатели захотят побить уже его самого. Некоторые смертные, впрочем, встречали своих знакомых, родичей, друзей и врагов, и им было уже не до нас, даже несмотря на то, что Ши Цинсюань не особенно стремился скрывать, что мы прибыли с Верхних Небес, - я же заметил накрытый стол, а значит, уже воссоединился с тем, чего желал. Разобраться, почему это место заманивает путников в праздник, можно будет потом; как-никак, всем известно, что под мостами обычно водится нечисть.

Ши Цинсюань издали заметил своего старшего брата, прогуливавшегося в компании Пэй Мина, и мы подошли поздороваться.
- А ты что здесь делаешь? - задал Ши Уду свой обычный вопрос.
Ши Цинсюань и ему выдал порцию лапши про Сорочий мост, а я вставил в паузе заверения, что я за ним присматриваю.
- ...Я же оставил тебе записку во дворце!
- В каком дворце?
- В твоём дворце!
- Которую младшие служащие смахнули на пол, - вздохнул я. Разумеется, Ши Цинсюань использовал любой повод не предупреждать старшего брата о своих планах лично, а испытывать неловкость при этом приходилось мне.
Однако Ши Уду вместо традиционного ворчания принялся вертеть брата и рассматривать его одежды, словно видел их впервые, а меня так вовсе не узнавал, и стал спрашивать, когда Ши Цинсюань успел вознестись. Я напомнил, что Повелитель Ветра вознёсся ещё прежде меня, и представился как Повелитель Земли, на что был ответ:
- Да, верно: там, откуда мы прибыли, как раз недоставало Повелителя Земли.
- Генерал Пэй, хотя бы вы что-нибудь понимаете?.. - спросил я Пэй Мина, пока Ши Цинсюань рассказывал своему брату, как вознёсся в тот момент, когда пил вино.
Я сперва подумал, что Ши Цинсюань и Ши Уду сговорились меня разыграть, хотя ни за что бы не поверил раньше, что у Водяного самодура могло быть чувство юмора, - но Ши Цинсюань догадался первым: мы действительно прибыли из разных времён, такова была особенность этого места. Ши Уду сомневался, что его брату удалось вознестись самостоятельно, - ну ещё бы!.. Жаль, невозможно было бы узнать, появилась ли у него уже идея украсть чужую судьбу. Я не мог не подумать о том, спасу ли сам себя от смерти в прошлом, если убью его сейчас, обладая силой демона, или же такой парадокс невозможен.
Уж лучше бы Ши Уду поверил, что Ши Цинсюань способен вознестись без его помощи! Когда Ветерок вновь умчался наблюдать за смертными, Ши Уду подошёл ко мне и спросил, как поживает его брат. Я рассказал, что Ши Цинсюань смел и любознателен, и очень помог мне после моего вознесения, показав мне всё в Небесной Столице, и что он, разумеется, не только развлекается, и даже один раз выручил меня, что было чистой правдой. Я умолчал только о том, что в тот раз я справился бы сам, но в присутствии Ши Цинсюаня не мог воспользоваться своей истинной силой.

Следом я познакомился с двумя заклинателями, один из которых был учителем, а другой - учеником, и этот ученик был не то демоном, не то сыном демона. Я чувствовал от него демоническую ци и склонен был в это поверить. Ши Уду говорил, что "в нашем мире" демонами становятся только после смерти, - но этот учитель, с их слов, сбросил ученика в пропасть, а чего только со сброшенными в пропасть не случается! Если удачно (или, наоборот, неудачно) упасть, можно и умереть. Любопытно было бы поговорить с этим демоном о том, как он собирается мстить своему учителю, - но эти двое всё время держались вместе.
И с чего Ши Уду взял то, что есть какой-то "не наш" мир, в том числе на том основании, что эти заклинатели не знали о нём как о Повелителе Вод? Удивительное всё-таки самомнение. Многие совершенствующиеся не молятся божествам, обращаясь только к предкам. И я сомневался, что помимо трёх миров существует ещё другой, о котором мы бы не знали. Достаточно для путаницы того, что мы прибыли из разных времён. Потешно было слышать смертных, рассказывающих друг другу, как кто-то из них умер.

После я услышал заклинателя, искавшего рассыпанные осколки души. Они были похожи на маленькие бусины из стекла, и Ши Цинсюань тоже спрашивал всех, не найдётся ли у них этих осколков, - я как раз подобрал один по дороге, но не вспомнил о нём сразу и не стал сразу отдавать, решив послушать, что это и для чего нужно.
Заклинатель рассказывал, что это осколки души его друга, который его предал, а затем предали его самого, - в общем, теперь заклинатель собирал осколки, чтобы возродить этого друга и отомстить. Вернее, поговорить и узнать, почему тот совершил предательство, а затем отомстить, - но сказал бы я ему, что лучше не позволять заговаривать себе зубы, а сразу наносить удар.
Месть - это важно. Это единственное, в чём я действительно готов был помогать смертным, ничего не требуя взамен. Я поднялся, подошёл к окружённому зеваками заклинателю и уронил завалявшийся у меня осколок в его руки - тот поймал его на ладони с неловкостью человека, больше всего боявшегося упустить, потерять, разбить величайшее сокровище. Я обещал, что если найду ещё что-нибудь похожее на осколок, то непременно передам ему. Присоединился и Ши Уду - своим громовым голосом велел всем собравшимся поискать осколки по карманам: всё удобнее, чем подходить к каждому по одному. Так нашлось ещё несколько, но пока не вся душа была собрана.
Я сказал Ши Цинсюаню, что этим все человеческие истории и заканчиваются: люди предают и убивают друг друга, такова их природа. Иначе случается только в сказках. Ши Цинсюань стал обещать, что найдёт для меня историю, которая закончится хорошо, но ему не следовало утруждаться. Лучше бы он нашёл выход из этого места.

Некоторое время спустя я обратил внимание на человека, предлагавшего конфеты, - это было достаточным поводом, чтобы подойти к нему. Конфета стоила того, к тому же у этого человека была при себе бутылка вина, и у шамана, с которым он говорил, была фляга, - и то, и другое повышало моё мнение о человечестве. Я также уже не скрывал, что я Повелитель Земли, и шаман метко назвал меня "богом грядок и могил", а заклинатель с конфетами - "богом картошки".
- И картошки тоже, - признал я. - С тех пор, как её завезли с другого континента... но наша редька всё равно лучше.
- Из неё можно делать водку.
- А из чего нельзя сделать водку?
- Из гвоздей, - ответил я, не задумываясь.
Заклинатель с конфетами заявил, что будет мне поклоняться как богу картошки, и мне нравился такой последователь. Оказалось, что у него тоже есть мешочек цянькунь с осколками души его друга, но, кажется, это была другая душа, не та, что у заклинателя в белом. У заклинателя с конфетами все осколки были собраны, но душа всё равно не желала возрождаться - видимо, слишком устала и измучилась при жизни, и ей нужно было больше времени. Мне было бы интересно узнать, что случилось с этой душой, - всё же просто так души не разбиваются. Но владельцу мешочка явно было тяжело и не хотелось говорить об этом, он то пытался уйти от темы и что-то бормотал, то начинал кричать и плакать, что не понимает, что произошло. Всё, что мне самому удалось понять, - что его друг, по-видимому, убил себя сам. Такое случается; порой самоубийца становится мстительным духом или демоном, и я знал по меньшей мере один случай, когда самоубийца стала божеством, - но как помочь расколотой душе, я не знал. Для этого следовало знать душу при жизни и понимать, чего она хотела бы и чего ей не хватало.
Я мог понять того, кто хотел возродить душу, чтобы отомстить. Для чего мой последователь носился с чужой душой, я так толком и не понял, но, похоже, тот друг был ему по-настоящему дорог, что нечасто встречается среди людей. Он даже готов был помогать заклинателю в белом собрать оставшиеся осколки - видимо, из солидарности - и указывал на заклинателя, который отказывался отдавать найденный им осколок.
- Возьми бревно, - посоветовал я. - Подойди к нему сзади...
- А ты мне всё больше нравишься.
- Мне нельзя вмешиваться в дела людей, - пожал плечами я. - Но давать советы я могу.

Я замечательно проводил время с едой, но Ши Цинсюань вытащил меня в какую-то игру, правил которой я не знал. Все стояли в круг, и ведущий спрашивал, указывая рукой то на одного, то на другого: "Далеко ли лодка плывёт?", а ему отвечали: "Далеко". Так он указал и на меня:
- Далеко ли лодка плывёт?
- Утонула, - ответил я.
Оказалось, что отвечать следовало другому игроку, который стоял позади ведущего и не видел, на кого тот указывает; когда "слепой" отвечал ведущему, что лодка пристала к берегу, ведущий спрашивал у него, что он загадает, и тот, на кого ведущий указывал, должен был загаданное исполнить. Так мы увидели танец с веерами, весьма мастерский, - ведущий угадал точно. Я не умел ни танцевать, ни петь, и в целом не собирался развлекать толпу, но Ши Цинсюань всё же настаивал, чтобы я оставался в круге.
К счастью для меня, следующий ход выпал самому Ши Цинсюаню, и ему было загадано рассказать историю о любви. Он от волнения никак не мог ничего вспомнить, и я напомнил ему рассказать сказку о белом тигре - и сам присел поодаль её послушать. Хоть я уже её слышал, мне нравилось, как Ши Цинсюань её рассказывает - каждый раз немного по-разному. Он упускал то, что человек в этой сказке бежал от преследования врагов, и что тигр поначалу хотел убить человека, - для Ши Цинсюаня это с самого начала была история о дружбе. Но не каждый дослушал до конца, и игра закончилась сама собой, и я смог вернуться к еде.

В другой раз меня привлекли шум и крики. Некий заклинатель напал на моего картофельного последователя и не то пытался убить, не то просто угрожал, держа меч у горла, а его сообщник тем временем ухитрился завладеть его мешочком цянькунь с осколками души. Вырвавшись, заклинатель с конфетами требовал, чтобы ему вернули его сокровище, - но что он мог сделать, если достаточно одного неосторожного движения, чтобы это сокровище рассыпалось вновь и, возможно, уже навсегда?.. Он мог только снова кричать и плакать, просить, умолять, - жалкое зрелище. Я, конечно, жесток, но я убиваю, а не отнимаю самое дорогое, что порой для человека хуже смерти. Я говорил заклинателям, что нехорошо воровать и брать чужое, - но разве смертные прислушиваются к богам? Они умеют только просить, как голодные птенцы. Дай-дай-дай.
Я остался понаблюдать, чем это закончится, и сказал Ши Цинсюаню, что этого и следовало ожидать от людей: где бы они ни оказались, они грабят и убивают. Но хуже того, когда смертные совершают преступления и мнят себя при этом праведниками. Я слышал от них, что якобы тот, чья душа находилась в мешочке, никак не мог быть другом ограбленного ими заклинателя и не доверил бы ему свою душу... А какое им дело было до чужой дружбы? С какой стати они учили других дружить? Они говорили, что этот заклинатель, Сюэ Ян, совершил много дурного и что ему надлежит раскаяться, иначе его собственность ему не вернут.
Так вот что это было. Судилище. Самое омерзительное зрелище из всех, придуманных смертными. Уж кому, как не мне, об этом знать: я сам был на этом месте, затравленным и загнанным в угол, бессильно смотрящим на своих близких и любимых в когтях равнодушных напыщенных судей. Ши Цинсюань что-то говорил о том, что я на самом деле справедлив и что преступников нельзя оставлять безнаказанными, - но если преступников ловят, их хотя бы ведут в суд, где чиновник вынесет приговор, не устраивая... это. Унизительное, отвратительное зрелище, не имеющее никакого отношения к мифической справедливости.
С какой стати эти люди хотели, чтобы каялись - перед ними? Если зло совершают против тебя - отомсти. Если нет - это не твоё дело.
С какой стати эти люди распоряжались душой, которая им не принадлежала? Даже если это была душа их родича или учителя - они забыли поинтересоваться его мнением. С какой стати они решили, что имели на эту душу больше прав, чем тот, кто собрал каждый осколок и сохранил их у сердца? И главное - с какой стати они думали, что раскаяние, вырванное силой, сделает кому-то лучше - особенно тому, чью душу они попросту использовали?..
Смертные гадки. И омерзительны.

Я не мог вмешаться и потому ушёл. Ши Цинсюань всё ещё пытался меня убедить, что люди не так плохи, что они умеют любить. Умеют ли? Человеческий век так короток, что смертные попросту не успевают осознать такие сложные вещи, как любовь и ненависть, и принимают за них всякую ерунду. Что и говорить, если даже живущие столетиями небожители не находят времени разобраться. Но если Ши Цинсюаню хочется верить в правдивость счастливых сказок... Пусть верит. В конце концов, сказки появляются не на пустом месте.
Ши Цинсюань потащил меня к деве-дракону, которая разливала чай, и хотя я отнюдь не стремился к новым знакомствам (что я, драконов не видел?..), он всё равно не отстал бы, и я подчинился. Не пожалел: чай был вкусен. А хозяйка чая - наблюдательна: заметила браслет из рыбьего хребта у меня на руке. Пришлось рассказать Ши Цинсюаню (и даже не соврал), что это трофей - часть скелета рыбы-оборотня, на которую я охотился, пока сам Ветерок был занят какими-то делами со старшим братом. Я обещал, что в следующий раз возьму его с собой туда, где нравится быть мне, - на берег моря, подальше от смертных. И даже станцевать с ним обещал - в конце концов, я позабыл ещё не всё, чему учился при жизни, а среди прибрежных скал никто меня не увидит. Ши Цинсюань с такой лёгкостью вытягивал из меня обещания... Может, потому, что мне не хотелось его расстраивать. И вместо того, чтобы вовсе не сближаться, я словно искупал будущую вину, дурак.
Ши Цинсюань оставил меня с госпожой-драконом, с ней даже можно было молчать, она не задавала лишних вопросов, - но, воспользовавшись тем, что никто меня больше не видел, я допил свой чай, поблагодарил, попрощался и ушёл бродить по окрестностям. И только там, где не было видно и слышно шумных бестолковых смертных за деревьями, мне перестало хотеться утопить их всех - кроме разве что тех, кто угощал меня вином.

Когда я вернулся, смертные уже переключились на другие развлечения. Проводили какой-то ритуал - похоже, кого-то женили. Устраивали поединки. Пытались научить деву писать тушью, стоя на руках, как делают в одном заклинательском Ордене, - она обхватывала дерево ногами, и я заметил, что не всякому дереву доводится быть с девой, да ещё и в такой позе. Своего картофельного последователя я тоже увидел - живым и здоровым, спросил, как у него дела. Он ответил, что вынужден был дать обещание следовать праведным путём, но добавил оптимистично:
- Но ради моего мужика можно пойти и на такое.
- Да ну их к демонам, - посоветовал я. - Вы и без них разберётесь, каким путём следовать.
Но даже не говоря о том, зачем, - можно ли в действительности изменить свой путь, не на словах, а на деле?.. Для этого порой недостаточно и своего желания, не то что чужого.
Ши Цинсюань спрашивал меня, какое желание я бы загадал на Сорочьем мосту. Мне нечего было ему ответить. Всё уже случилось, и это уже невозможно было изменить, как нельзя остановить полёт стрелы. Хотя всё же мне хотелось бы, чтобы мост, на котором встречаются прошлое и будущее, мёртвые и живые, - сделал так, чтобы Ши Цинсюань с этой стрелой не встретился никогда.

Немного благодарностей и послеигровоеКак я уже упоминал, когда Хэ Сюань перестал вывозить (раньше я о народной забаве китаеигр "давайте судить Сюэ Яна" только слышал, теперь повидал и убедился, какая гадость эта ваша заливная рыба, а Черновод ещё и наловил вьетнамских флэшбэков) - я ушёл наворачивать круги по полигону. Жрал чернику, говорил с лесом, видел белку, которая совсем меня не боялась и скакала по своим беличьим делам, а я шёл за ней, как за белым кроликом, пока она окончательно меня не обогнала и не скрылась из виду. А затем мой организм сказал, что игры кончились, я понял, что с пенька свалюсь, и сел дремать под дерево, где была ещё тёплая полоса солнца. Даже грибы, которые берёг специально для Рыбы, съесть не смог - то есть, в начале игры съел сырой половинку гриба, а они были огромные. Но их съели без меня.
Погоду мы нафеячили просто волшебную - не было пекла, с неба на нас с самой субботы не упало ни капли, и был очень красивый свет, льющийся лучами сквозь кроны. Хэ Сюань этот свет Ветерку один раз показал, а другой раз - быстро летящего белого дракона, мимикрирующего под облако. Он вообще много смотрел на Небо и в кои-то веки хотел поскорее туда вернуться.
Спасибо Птахе, которая вывезла это всё, - за игру и за очень милого Ветерка. Спасибо Тибальту, который просто взял и сделал этой игре АХЧ, потому что плохо лежало, и накормил всех. Спасибо героическим игротехам, спасибо Вэйду, который привёз с собой двух техов с другой игры, и всем, кто был на машинах и привозил нам воду и уголь. Спасибо фотографам, и спасибо, конечно, игрокам, особенно Смехель за моего последователя Сюэ Яна и Коту за Ши Уду. И всем, с кем пересекались, включая очень трогательных юных заклинателей.

После игры я выбрался из прикида и начал постепенно собирать рюкзак, всяческие мастерские вещи и палатку. Когда мы с Артой снимали сортир - заметили лисички, пока ещё маленькие, но скоро их очень даже можно будет собирать и есть. Последними с полигона уходили мы с Птахой и Йори, игротехом-Сорокой, - оставив, кажется, и мангал, и уголь, и разжигайку последующим пользователям поляны. На электричку мы уже не успевали, приземлились на автобусной остановке и стали искать такси. Я сходил до станции выбросить мусор, такси всё не находилось, а из лесу бежали мимо нас на последнюю электричку толпы народа. И где только прятались!.. Видимо, ближе к воде с противоположной стороны полигона. А я мог сесть между двумя Цинсюанями и загадать желание поскорее вернуться домой. Наконец таксист нашёлся - и мы болели за нашего приближающегося Амиджана, как фанаты Формулы-1.
Большое спасибо Йори, доставившему нас на такси до Электрозаводской, так что мы успели на метро! На этом наш двухдневный забег прошлых выходных завершился. А о нынешних ещё расскажу.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, демоны по вызову круглосуточно, убого от бога

Я не знаю, когда буду работать (то есть у меня есть сегодняшние день и ночь), но вчера был хороший день, и я жалею ни о чём
Началось всё с того, что Беркана предложила искупаться на Строгинке после полудня. Опция быть подхваченным на машине от Мякинино была очень ценной - если бы я пошёл пешком от метро до моста, то наверняка словил бы тепляк, а так я уютно подождал в теньке на парковке с книжкой. Машину мы оставили под мостом и пошли к фонарям. Точной дороги до Чистого залива никто из нас не знал, но Луар скинул Беркане координатную точку, и мы ориентировались отчасти по навигатору, отчасти по моей зрительной памяти. Плавать здорово!На берегу было больше народу, чем в прошлый раз, когда мы выбирались туда с Руси, так что совсем свободного спуска к воде мы бы не нашли, но всё же толкаться локтями не пришлось - остановились под берёзой и вошли в воду там, где люди с детьми тусили только на берегу и мелководье.
Вода у поверхности по-прежнему почти горячая, если не поймать прохладный ключ, и в ней уже становится больше зелени на вид и на запах, ещё немного и зацветёт, - но плавать неизменно здорово. Мы обнаружили яблочки-дички, свисающие с веток к самой воде, - маленькие, зелёные, кислые, но вполне съедобные (нельзя же не попробовать). Во второй раз окунаться не стали, посидели и пошли назад к мосту. Старались идти по тени вдоль воды, но стоило хоть на мгновение выйти под солнце - и здравствуй, ни с чем не сравнимое ощущение вскипающих мозгов, когда череп стискивает железными обручами, и ни думать, ни говорить не получается вообще, да и дышать с трудом. Злое этим летом солнце, даже вспоминать больно. Зато, когда мы преодолевали последние десятки метров по мосту, где от солнца не спрячешься, нам устроили душ две проехавшие мимо поливалки, и перед нами вставали маленькие радуги. Спасибо им прям от всей души

Я успевал присоединиться к Луару в походе в Икею и сделал это читерски - Беркана подбросила меня до Планерной, и там я подождал Луара и Амарта снаружи у выхода из метро (снова в теньке и с книжкой). Успел поставить свою подпись за открытие МФЦ в Северном (или какое оно там) Тушино, и был, кажется, первым за день у того печального мальчика, который подписи собирал. Воссоединившись втроём, мы погрузились в автобус. Я давно не был в Икее в Химках и успел забыть, что ехать туда далеко, долго и дорого, - но когда едешь и болтаешь, это совсем не имеет значения. В Икее здорово! И гнать в том числе.В самой Икее было немноголюдно и хорошо, и Луар выбрал шкаф, кровать, стол - целью было посмотреть-пощупать вживую, чтобы заказать потом. В процессе - находили всратые икеевские названия (там есть Даготто, Сэфферот, а также тёзки некоторых персонажей, и вообще я всегда говорил, что в каталоге Икеи можно брать имена для данмеров) и просто гнали.
- "Сложим всё"... и всех. - Рагнарёк. - Почему так пессимистично, почему не оргия?!..
- Шкаф, в который поместятся все... - Скелеты. - Почему не любовники, что за пессимизм опять?! (с)
Напоследок зависли в игрушках (широкий выбор динозавров, у диплодоков вид придурковатый, чувствую с ними духовное родство) и спустились с этажа мебели на этаж домашних мелочей, где Амарт обзавёлся кастрюлями. Заметили немало потенциально антуражных вещиц, а мне надо будет однажды вернуться в Икею (возможно, снова на Авиапарк) за стеллажиком для фиалов и за новым одеялом. Бесит, что моё слишком короткое.
Прошлись и по отделу уценённых вещей, и Амарт спас оттуда - вместе с приглянувшимся кашпо - подзасохший суккулент. И, чёрт возьми, это слишком мило, суккуленту повезло Возможно, он алоэ или хавортия - я не разбираюсь, - но он пупырчатый, получил кодовое имя "кактус", и остаток дня его с удовольствием носил я, чувствуя себя немножко Ральфом. И какой же этот кактус тактильно приятный! Нет, конечно, комнатные растения - не для того, чтобы их гладить, и дома для этих целей у меня есть плюшевые кролики и живые крысы, но об альтернативе для выходов в люди подумать стоит. А то ни один антистресс, будь то холодные шарики гантань, игрушки из неприятной тянущейся резины или неприятной синтетической ткани, набитые рыхлым наполнителем, - никогда не вызывал во мне желания держать его в руках, браслеты и кольца на мне также не приживаются.

Выйдя из Икеи, мы решили пройти пешком два километра до той пивной с верандой, которую указала нам Беркана. Гулять было уже не жарко - спасал прохладный ветерок (и Амарт с запасом минералки). Но когда мы дошли, нас встретила у входа Беркана с печальной вестью - пивная по неведомым причинам закрылась. Мы приземлились на краю клумбы, и Беркана с Луаром занялись поиском пива по всем Химкам. В парке тоже здорово, и не только пиво!Это оказалось нетривиальной задачей, поскольку заведения попросту не отвечали и, возможно, также закрылись, не пережив карантинных мер. Мы уже готовы были упасть на веранде сушильни, но туда нас не пустили - не было мест. Ничего не оставалось, кроме как перестать быть приличными людьми, взять пива на вынос и устроиться в парке Дубки.
Брали мы в уютной и ламповой, хоть и недешёвой, крафтовой разливальне Джон-Ячменное зерно, где уже успели раскупить всё тёмное - и разливное, и баночно-бутылочное - кроме овсяного стаута Mister O'Vsyanka от Одной тонны (и он был хорош). А устроились на скамейке возле фонтана, в котором обитало семейство уток - уже не подростков, но ещё не вполне взрослых и матёрых. Я благополучно пообедал, таская орешки и чипсы, и попробовал кислый эль Coral Tart от Plan B с клубникой, чёрной смородиной и манго. В составе не указано, чем являются добавки - соками, пюре или ещё чем, - но штука интересная: необычного цвета, вовсе не настолько кислая, как грозились, отдающая кефиром (хотя вроде без лактозы), вкусная и освежающая. Для жаркого лета такие не приторные легко пьющиеся смузи - то, что доктор прописал. Стоит запомнить.
Мы проговорили до вечера, когда в парке стало меньше людей и собак и появились пасючки. Они челноками перебегали от фонтана, под которым у них была нора, к окрестностям урны и обратно и таскали в нору еду. К нашему присутствию они привыкли и опасались только резких жестов. Только в районе одиннадцати пришлось расстаться - Беркане пора было идти домой, а Луар взял нас Амартом в такси до Строгино и высадил у метро. Я вскоре доехал до дома, а Амарт с кактусом (или уже стоит говорить - Кактусом?) поехали дальше.
Спасибо всем причастным за этот день, люблю вас и надо чаще!

@темы: friendship is magic, 2 beer or not 2 beer

Вчера вечером покормил крыс и позже заметил, что оставил открытой клетку младших. Решил закрыть (Дориан не очень ловкий, уже чебурахался со столика), и тут-то меня Элрик сослепу и хватанул за палец. Прям от души.Прям от души - оставил две дырки от клыков, и от одной дырки наискосок длинную царапину, потому что не стоит отдёргивать руку, в которой уже чьи-то клыки торчат (но рефлексы такие рефлексы). Так что некоторое время я сидел-слизывал кровищу, а теперь у меня правый указательный сверху не сгибается. При этом незадолго до этого Лышко снова гонял и кусал Спока, и я эту рыжую скотину в углу опрокинул, - к его чести, меня он укусить не пытается.

Моя прежняя кнопочная нокия продержалась год, а теперь из неё выпадает симка, и пришлось пересесть на новую. Я снова на связи.Чуть меньшее ретро - потоньше корпус, цветной экран, есть радио и фонарик (как я по ним скучал!). Номер остаётся прежним, контакты тоже сохранились (хотя за год их набралось немного). Я снова на связи.

Сегодня днём я доехал до Аркадия (у которого утро началось с распоротого пальца и травмпункта, в нашем клубе бытового травматизма есть председатель). Посмотрел на новых шарнирных, выпил чаю, и наконец-то мы добили последние три серии Медвежьей бури, и это стоило того. Спойлеры!

Во-первых, у меня в очередной раз перевернулась в голове хронология, но я уже смирился с тем, что и в этом каноне время - облачко, поскольку состоит из слабо пригнанных друг к другу флэшбэков. Теперь понятно, как Куреха в детстве попала на поле боя - просто прошла сквозь дверцу на клумбе (это как шкаф в Нарнию, открывается перед чистыми сердцами), - но, оказывается, это было её первой встречей с Гинко, после чего медведицу, видимо, и взяли в дом, хотя война между людьми и медведями уже шла. А Рейя, должно быть, решила отпустить Гинко обратно в мир медведей, когда Куреха внезапно перестала узнавать свою подругу (и как Рейя себе объяснила такую перемену, интересно?..).
Во-вторых, мне кажется, что и Гинко, и Куреха ОБЕ побывали на Суде Лилий, и обе отдали самое дорогое. И получились немного дары волхвов. Но в целом - это красивая история о том, что не нужно желать изменить того, кого любишь, чтобы он стал более приемлемым для общества: либо шашечки, либо ехать, либо теряешь конформность, либо теряешь любимого человека. Да, я ожидал, что Куреха в финале станет медведицей, потому что ну нафиг быть человеком в мире невидимой толпы, - но всё равно это было красиво.
А в-третьих, самое красивое - это поворот с Сумику. Я всё думал, что не могут же её просто взять и забыть, и обесценить их с Курехой чувства, - но я не додумался до того, что Сумику и есть Дева Медведия. И, с одной стороны, метафизической, любить саму любовь - это такой этап квеста взросления и обретения утраченной памяти (привет, мотив изгнания из рая), а с другой, более бытовой, - в нашей жизни нередко есть люди, которые приходят в неё только для того, чтобы научить нас чувствовать чувства, но не остаться насовсем, требуя верности с первого взгляда и до гроба. А прекраснее всего то, что при явлении божества Стена не рухнула, океаны не вышли из берегов, люди не прозрели массово, - в общем, ничего глобально не изменилось. И Куреха с Гинко ушли, конечно, в смерть (по лестнице, ведущей богине под юбку, - что логично, в мифе откуда жизнь, оттуда и смерть), и то, что они "изменили мир", выглядит как одна-единственная девушка, которая вышла из толпы и подобрала выброшенного медведя. Но все перемены и начинаются с малого. Даже боги не всесильны и не перекраивают мир по щелчку - они могут подтолкнуть одного человека к решению, этот человек подаст пример другому, и запустится цепочка домино.
Правда, с параллелью Дева Кумария / Дева Мария в канон входят внезапные христианские аллюзии, кыш, я вас не звал! (Окей, увидеть японским взором в западной мифологии богиню-девственницу с символикой белых лилий и превратить её в лесбийскую богиню - это сильно, признаю.)) И не ясно, с какой целью Медведия рассыпалась астероидом, если после этого всё пошло по звезде - война, Стена, Невидимая буря и всякая ересь в её же храме о том, что медведю грешно любить человека. Если это испытание, то как-то слишком многие полегли. Ну да ладно, автор не заморачивался - и я не буду.
И, наконец, линия Лулу. Всё-таки троп "вы любите друг друга, а я люблю вас" меня преследует и догоняет. Вообще-то она тоже принесла жертву ради признания обществом (медвежьим), только жертвовала не своей любовью, а жизнью того, кто её любил. И да, любовь брата, который за эту любовь умер, действительно задала ей очень высокую планку, после чего ей оставалось только умереть ради осуществления чужой, настолько же бескорыстной любви. И ей была дарована реальность, в которой всё починилось - хотя как-то... странно, не могу подобрать другого слова. Образ братика мне также малопонятен, но что ж, возможно, я тупенький.

Спасибо Аркадию, я правда рад, что это посмотрел! После я даже поорал за планируемый Самайн, а это хороший знак - когда я начинаю орать мастерёжкой в тех, кому спойлеры не страшны. Напоследок помацал куклосостав Катастрофы, а то после спектакля толком не успел. Ну, надочаще

Дочитал Алое Пламя. В густом лесу мифологем(с)То, что первый ловчий королевства предлагает соколу зёрен ("Представьте, мне - сена и воды!"(с)), - ну, не страшно, просто нужна бета, а кому она не нужна? Вот я бы не отказался. Гораздо важнее, что это первое в книжке волшебное превращение, и оно классное. Соколиная жена - это красиво, ябсыграл.
И снова меня догоняет мотив унаследованной любви. С одной стороны, не очень мудро для мудрого царя - рассказывать внучку про юношу неземной красоты и показывать портрет, закрывайте свои гештальты сами, не перекладывая на потомков. С другой стороны, потомок и сам бы этот портрет нашёл, это тоже очень в духе волшебных сказок.
И охрененный в этом архетип вижу я. Не только историю человека, который обладал красотой как проклятием, но и историю о том, что даже если удалить этого человека за пределы мира (огромной ценой!), - всё равно что-то остаётся; остаётся тот, кто может рассказать, остаётся портрет, - и этого достаточно, чтобы действие проклятия продолжалось, и сколько ещё должно умереть. Потому что каждый, увидев царевича, не остаётся прежним, потому что славный мужик Салах, увидев его, забывает о том, что у него жена, старушка-мать, сыновья, апельсины, дело всей жизни, и идёт за ним до конца на смерть, - и это вообще-то страшновато. Обладая такой властью над людьми, впору самому пожелать властвовать только над хтоническими тварями.
А Хайет, опять же с точки зрения сказки, всё правильно сделал. Не пролил кровь родича - раз. Расплатился собственной жизнью - не полцарством, не чем-то ещё, а тем единственным, чем каждый по-настоящему владеет, - два. (А всё-таки до какой степени нужно было сломать человека, чтобы он желал не счастья для себя, а только чтобы в мире не было того, что принесло ему несчастье, - а дальше в этом мире можно и не жить.) И то, насколько легко оказалось заключить сделку с ифритами - вот ведьма, которую каждая собака знает, и живёт она так удачно в шаговой доступности, и берёт недорого, - на контрасте с тем, насколько нереально добраться до ифритов без сделки, - это прям хорошо и мне нравится. Казалось бы, что мешало Эшиа найти себе свою волшебную лампу, выпустить ещё одну беду на волю и сказать что-то вроде "отпусти его, возьми меня", - но нет. От беды добра не ищут. Потому что сказка.
Теперь резюмирую. Это хорошая книжка - ну, на случай, если вы сомневались: этот критег много пишет только о том, что его цепляет. У неё отлично сделанная, крепко сшитая композиция - ни одна сюжетная линия не обрывается и не повисает в пустоту, ни один персонаж не вводится для того, чтобы быть забытым, и все метафоры, пусть они несложны и повторяются (вроде образа птицы в клетке), связаны с сюжетом, работают на него и не торчат. И мотивы персонажей на самом деле очень верибельны: да, смертные падки на красивое, это грустно, но реальность такова. И развитие персонажа наличествует: если поначалу кажется, что основное достижение царевича - то, что он научился одеваться без помощи слуг, то в финале заметно, как у него прибавилось уверенности в себе и выдержки. Всё-таки вырос.
И здесь скажу, что рад, что прочитал - и вполне могу порекомендовать. Думаю, в хорошей книжке каждый сможет увидеть что-то своё. Сделаю перерыв и доберусь до второй, а потом буду ждать третью... Зарекался влетать в онгоинги, но что уж теперь.

Перед долгожданным Перекрёстком от Дёгред пересматриваем с Птахой Last Exile, прикидываем, сколько ткани нужно на два мундира Всё-таки эта история вызывает во мне бесконечную нежность. Сегодня у меня второй день эндорфинов - а работать начну завтра. Надеюсь, в пятницу я об этом не пожалею и успею закончить.

@темы: moments of life, friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, это крыса и ей не стыдно, чукча читатель