А вам знаком мандраж перед концертом, когда выступаете не вы?.. Мне теперь да. Купив билет, я даже вытеснил эту информацию до тех пор, пока до концерта не остались сутки. Потому что было очевидно, чьими глазами я буду смотреть эту программу на финишной прямой к Самайну, а мне и так хватало. Не могу не стырить формулировку Айко: когда ты-мастер делаешь сюжетный узел, а потом ты-игрок обнаруживаешь, что этот узел - вообще-то твой персонаж и ты ему вырастил баобаб стекла(тм).
Персонажное, проматывайтеНо как только я вышел из дома в сумерки, и стоило подумать о том, что мне должно быть перед персонажем стыдно, - я словил мощное ощущение, что мало у меня было персонажей, настолько благодарных судьбе. И что ему не страшно умирать. Я не знаю, что это - оптимизм или гордыня: "бывали мы в *опе и поглубже, и не найдётся такой *опы, которой нас можно было бы напугать", - но это, пожалуй, единственное качество Клауда, которое он сохранил от юности и до сих пор. А ещё уверенность, что каждый день может стать последним, и в то же время - что ничего не может закончиться навсегда.
А потом всё то же самое я услышал на концерте. Боль превращается в смех, смерть превращается в сон.

На входе в Гластонберри я понадеялся, что показать номер оплаченного заказа с сайта продажи билетов будет достаточно. Ещё немного удручающего пожизнякаОднако оказалось, что это чек, а чек не считается, и нужен билет, который уходит в спам (а я спам вообще не думал проверять). А поскольку билет я покупал в сентябре, за прошедший месяц весь спам удалился вместе с билетом. В общем, когда система кривая как моя жизнь, могли бы предупредить, что стоит заглянуть в спам и билет распечатать. А то диалог про "Проверьте спам" и "Как давно вы билет покупали" повторялся, казалось, с каждым пятым.
Я попытался выйти в интернет, чтобы запросить у сайта повторную отправку билета, но местный вай-фай сообщил, что временно не подключается. И раздававшая медиаторы вместо браслетов девушка попыталась войти со своей мобилы в мою почту, чтобы проверить, не высылал ли мне сайт напоминание (но что-то я его не видел, когда сам билет в почте искал)... И всё это было настолько большим геморроем, что меня в конце концов пропустили по входной бумажке.
Билеты в сидячий партер я всегда беру в первую очередь потому, что стоять в духоте для меня фатально. В этот раз меня особенно настораживало, что в Гластонберри продали 350 билетов и клуб уже на этой стадии сказал, что лопнет, - но билеты продолжали продавать на входе. Но я лампово сел на полу позади партера и не сдох. Зато понял, что партер - это ещё и люди, с которыми ты на одной волне. А когда прямо перед тобой столик, за которым треплются, перекрикивая музыку, смеются, что-то смотрят в мобилках, постоянно заказывают у официантов винишко и еду... а перекричать эту музыку вполне нетрудно... Хочется спросить - если музыка мешает общаться, почему бы просто не сходить в ресторан? Ещё и за спиной кто-то громко говорил, но на них хотя бы шикали.

Вопреки предупреждениям, что это психологически тяжёлая программа 18+, Светлей - в полном соответствии с названием - оставила очень светлые впечатления. Традиционный смысловой сумбурОна не о войне. По крайней мере, не о той войне, которую принято называть "политикой" - хотя при чём тут вообще политика, когда всегда и везде находятся (счастливые, наверное) люди, умудряющиеся делить весь мир на светлых эльфов и злобных орков и причисляющие себя к первым по умолчанию.
Поэтому, когда ожидаешь концерта о войне, поначалу кажется странным выбор треков. На мой взгляд, например, "Эхо шагов" и "Над мёртвым городом" - куда больше о войне, чем "Габриэль" и "Изнанка".
Но он не о войне - хотя и не об отрицании её. Он о любви.
О хрупкости сна перед тем, как за тобой придут, который у тебя никто не в силах отнять.
О вере в то, что с теми, кого ты любишь, ничего не случится.
О праве вернуться домой, даже когда дом разрушен.
О том, что когда тебе кажется, что не за что держаться и некого любить, - тебе только кажется.
И о наивной убеждённости в том, что в самый последний момент, дойдя до предела, когда больше ничего не останется и больше нечего будет терять, больше нечего разрушать, - человек сумеет остановиться, опустить руку, уйти с войны. Люди сумеют понять, что у них никогда ничего и не было, кроме друг друга, а все амбиции и границы не стоили ничего. Человечество сумеет начать с чистого листа и никогда больше не воевать с самим собой.

А Клауд отступил на задний план, потому что песни и проза Светлей - очень... подменышевские. Ничуть не сомневающиеся в том, что жизнь не первая и не последняя.
О долгой череде жизней, в которую хоть бы раз выпало немного мира - это целиком о Кэролайн, хотя на самом деле, разумеется, о "Жанне".
А "Если кругом пожар, я не хочу бежать" - это Дэйл от и до, я сам не сказал бы точнее.
А о том, что в следующую жизнь можно утащить кусочек памяти, о том, что в следующей жизни непременно можно встретить тех, кого любил, - это вообще обо всех.
Всё, что не убивает меня - делает меня светлей.

После последней песни - начали вовремя, закончили вовремя, ничего на бис - я воссоединился с Игнисом, Гло, Той, Кесс и Айей, которые ещё в начале откочевали из толпы. Ещё немного жизнеутверждающего пожизнякаВ зале также были Руш и Оливия и вообще замечено очень много, как обычно, знакомых лиц (Поль и ко - большая ко, Игнис-которая-Игнис и ещё одна большая ко). Люди быстро отхлынули из зала, появилось чем дышать, а пока мы пережидали очередь в гардероб, Екатерина вышла давать автографы. И сначала мы допинали до неё Гло, а потом я, посокрушавшись, что нет ничего с собой, что можно было бы подписать, и нет денег на открытки, вспомнил про входной листок. И теперь у меня есть автограф на самой обычной бумажке. А если бы прошёл по своему билету, то автографа не было бы. Такая маленькая холистическая приятность.
И, с одной стороны, НН явно заслуживают площадки побольше - с каждым концертом приходит всё больше людей, - а с другой, хочется сохранить возможность прийти на концерт за 600 рублей и, что не менее важно, оставаться в ламповой атмосфере, где практически все свои.
Традиционно жду следующих концертов. С прошлого прошёл год, и это был очень большой перерыв.
Спасибо всем, кто был

@темы: мероприятности, friendship is magic, соседи по разуму, вот такой весёлый джир!, мечтай, иначе мы пропали

Тёмное время уже вот оно, уже разлито в воздухе, невозможно его не почуять. Время, в которое самым безопасным кажется залечь на дно, а я что? - а я в это время игру делаю. Даже не знаю, что это за сорт мазохизма такой и почему я этот опыт ни на что не променяю.
Loveless-вечер за игру не считаю, просто беру и собираю людей, и внутреннее "а что, так можно было?" пока не до конца покинуло меня.

Вчера доехал до Агаты - то есть встретились мы на Марксисткой и доехали вместе. Познакомился с пушкинскими девочками Корицей, Миндаль и Карамель (цинь, агути и минк, причём холодноватый минк - может перлинг, может кто его знает). Они ещё маленькие - кубло мышей, гладкие блестящие крысята, на руках вибрируют, но со временем привыкнут.
Досмотрели LARP's: я - уплетая гречку со специями от Ирмы (я и специи - это "упс!" и потом на зубах хрустит, но очень вкусно), Агата - занимаясь колдунством по перекрашиванию искусственных прядей из красного в фиолетовый. Про сериалСериал всё-таки офигенный. Во-первых, он о том, за что мы любим ролевые игры. О тех моментах, когда ты - нет, не выигрываешь игру, а переживаешь такой красивый момент истории, который создаёшь отчасти ты сам, а отчасти судьба, и всё складывается именно так, как должно. Во-вторых, герои говорят друг другу такие правильные вещи, какие всем нам стоит говорить почаще. Будь это не сериал, а реальная жизнь, - и всё давно закончилось бы эпическим срачем, но эти люди, оставаясь очень разными и с разными тараканами, оказываются очень эмпатичными и не хотят терять друг друга, и это безумно трогательно. А ещё в LARP's нет ни одной "просто так"-детали, повешенное в самом начале ружьё может выстрелить в самом конце, и этот сериал однозначно нужно смотреть больше одного раза, чтобы заметить, запомнить и сопоставить все его отсылки к самому себе.
Уруру за вечер!

Хроники крысопрогресса и прочих грызуновЧасто замечаю Лорхана (когда он не замечает меня) сидящим на верху спутника. Царь Красной горы как есть.
Сегодня он высунулся из спутника и сам понюхал мою руку. Недолго, но - это первое прикосновение, инициированное им, а не мной.
Ясона уже вполне можно погладить-почухать, когда суёшь руку в клетку. Лань Чжаня тоже, но он принимает позу подчинённой крысы, так что я не настаиваю. Зато вкусняшки у меня отбирает вполне уверенно. На ощупь он, конечно, всё равно худой, но пока не приручится до вытаскивания на выгул - отдельно от Ясона его всё равно не докормишь.
Ещё Лань Чжань облинял ровным слоем весь поддон. Я бы даже сказал - облетел, не став при этом сколько-нибудь более лысым. То ли от тепла, то ли от стресса, то ли светлая шерсть более пушиста сама по себе (после Донована, пока он не состарился, я всегда выгребал из гамака комья белой шерсти). Серу в пюрешки добавляю иногда, и о лососёвом масле думаю.
А у Позорища после обработки почти уже совсем заросла плешь. Но мне кажется, что он по-прежнему почёсывается, так что повторной обработки не избежит.
А Ченси сегодня от ярости пробежала через миску с водой напролом и окунулась в неё *опой. Потом очень возмущённо умывалась.

@темы: friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, это крыса и ей не стыдно, осьминоги выходят в открытый космос, mice liberation, по земле идут хомячки

Рок-н-ролл мёртв, а я ещё нет. И этот Марк боялся, что будет 10 дней страдать от одиночества... Хотя на самом деле всё равно страдаю, вообще не могу спать без Птахи, сплю урывками.
Вчера, когда от меня ушла Мориэль, отгрузив мне вагон вкусной травы по Миру Тьмы, я выбежал за сидром, и ко мне приехала Вера. Тоже с сидром. Подробнее?Мы поговорили за планируемые игры, полистали рисунки, поорали хором, но нас хватило только на одну бутылку, и во втором часу мы решили падать спать. Я разложил для Веры диван и эпически грохнул бокал на пол-комнаты, порезал палец, отряхивая пятку... На счастье. А в семь утра Вере даже удалось меня поднять (но, кажется, не разбудить).

В итоге в одиннадцать, когда я обычно только продираю глаза, я был в Марьино, где меня подхватил Навв и повёл на вгости. Подробнее?Я познакомился с пушкинскими крысодевочками - сиамкой Вэнь НиСаей с красивыми большими пойнтами и чёрной Не ЯнМин в белых перчатках. Поговорили об играх ролевых, потом и о форумных. Столько ностальгии! Теперь у меня есть материалы по авторскому миру на потенциальную кабинетку. Разумеется, буду обо всём думать уже после Самайна (и, Навв, ты же понимаешь, что если я это сделаю, тебе на этом играть, иначе несчитово?..), но это тоже такая ностальгия: когда-то были ламповые игры по авторским мирам, и роли не были розданы заранее... как давно это было...
Когда ты оборотень-змея, сложно перекидываться из теплокровного существа в холоднокровное. - Это я каждое утро. (с)
После всех кулстори, оборотней и трансформеров (а тоже годная, оказывается, трава) залезли в Варкрафт, и я посмотрел в оригинале на тех длинноухих, на которых залипал на артах (я тут, между прочим, уже подумываю о коммишнах, хотя у меня-то другие длинноухие). Варкрафт красивый, там живописные зверушки, совершенно нокерские байки и возможность видеть всех окружающих как корги. Мне в жизни такой возможности больше всего недостаёт.
Потом я получил пинг от Берканы, и мы пошли обратно к метро. Наконец-то я обрёл второго такого же долбану упоротого человека, который любит гулять под дождём!*-* Я послушал про Систему, пока какоридж. Конёчки Магистра я сношу ещё не скоро, но эта самая Система - интересный, конечно, мир, играбельный. Может, хоть фанфики почитаю когда-нибудь на досуге.

Бешеной собаке из Марьино в Химки - подходящий маршрут. То есть частично я, правда, считерил и преодолел его на машине: доехал до Планерки и поймал там Беркану в ТЦ. Беркана довезла меня домой, накормила вкуснейшей домашней кабачковой икрой и напоила чаем. Подробнее?
С пяти до восьми Беркана работала по скайпу, а я, устроившись на кухне в кресло-мешке с Чернышом, почитал Деревянный меч, затем взгляд стал сползать с одной строчки на другую, и я начал клевать носом. Контролируемо подремал, то есть периодически открывал глаза и убеждался, что ещё не проспал всё на свете. Однако проснулся раньше, чем Беркану работа отпустила.
Мы перешли на пиво. Случайно слепили из пластилина голову Ферруса
Поговорили за ваху, за фей, скурили ещё один послевоенный кусочек, который мне очень-очень нравится.
Сэра Клауда ап Дугал называли "Железная голова", потому что он часто делал фейспалм молотом (с)
Лорда Дэйфилла на вас нет! (с)
От обсуждения паков как-то внезапно пришли к тому, что гуглили, как выглядит пенис кенгуру
Также я одолжил парик на Канзаки. Простой чёрный, ничего лишнего.
Я угостился и офигенной шарлоткой, а после одиннадцати Беркана доставила меня до Волоколамской. Не то чтобы я был против гостей и на эту ночь, но так сложилось, что неть
Спасибо всем за вечера и день!

Люди и нелюди! Я по-прежнему ищу игротеха на эту субботу. Ненадолго, у меня дома, без физической нагрузки, без знания канона, прикид найдём. Вольно гнать по техвводной. Можно вообще игроком себя почувствовать. Будет интересно! Без теха, к сожалению, игру придётся перенести
Также не теряю надежды найти соигрока на игру по Лестнице из терновника 19 октября. Тоже у меня дома. В канон вкурю. Любые отношения (в рамках гета) велкам.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, сорок тысяч способов подохнуть, мечтай, иначе мы пропали

Ну вот, больше недели спустя... Естественно, за точность памяти не ручаюсь.
Стоило бы начать уборку ещё в пятницу, потому как в прошлую субботу я столкнулся с любимым "успеть всё и сразу": переставить клетки, пропылесосить, протереть столы, помыть чашки, и спасибо Птахе, которая в это время привела в пристойный вид лоджию и отмыла плиту. Начали съезжаться игроки; я попытался накормить мастера, мастер убегал; наконец, я сам позавтракал багетом и предоставил Птахе лапы для раскрашивания. Серебряный аквагрим я попятил у Берканы заранее, и хотя он не ложится густо и как-то не очень виден (а на фото, подозреваю, так и вовсе не виден), это было определённо лучше перчаток, которые всё-таки ощущаются тобой и окружающими как нечто чужеродное.
Я долго думал, в чём играть Ферруса в плане прикида, а отличная идея взять прикид Хоука была высказана Птахой. Кусок доспеха и к тому же без рукавов, а что ещё надо.
Стартовали. Не без потерь - потеряли болеющих Кёрза и Сангвиния, - но даже малым составом получилось, в чём я и не сомневался, так же круто, как всегда.

Феррус Манус. Отчёт отперсонажный.Мы редко собирались на Терре все вместе. Почти все. Обычно в этом не было необходимости, но в этот раз отец решил устроить семейный праздник и почтить наши заслуги. После многих торжественных и траурных шествий на планетах, приведённых к согласию, оказаться в пиршественном зале Императорского дворца было непривычно. Лоргар, Пертурабо и другие явно разделяли мои чувства, и я понятия не имел, о чём с ними говорить.
Спасли положение Фулгрим и его хорошие манеры. Он поприветствовал братьев поочерёдно и спросил об их успехах. Не знаю, насколько это его в действительности интересовало, зато разрядило обстановку.
- Робаут. Какие у тебя новости?
- Как давно был Гардинаал? - Жиллиман обернулся ко мне.
- Считать у тебя лучше получается, чем у меня. Недавно.
Он всё ещё помнил о том, как я опередил его? Или же думал записать эту победу на свой счёт?..
- Феррус. А как продвигается твой поход?
- Вполне неплохо. Мы с Жиллиманом можем похвастаться Двеллом.
- Расскажи.
- Пусть лучше Жиллиман расскажет, он больше с этим возился. Но на этой планете есть кое-что, что может заинтересовать нашего отца.
- Нашего отца интересуют все планеты. Что в этой такого особенного?
- Хранилище информации. Огромное.
- Вроде библиотеки? - вот тут Фулгрим точно заинтересовался.
- Нет, это не было похоже на книги. Скорее на сервера. Сложно описать.
- Покажи.
Я открыл голографическое изображение. Похоже, любопытство Фулгрима к тому, что разве что механикумы назвали бы привлекательным, сразу угасло.
- Должно быть, отец поручит Магнусу с этим разбираться.
- Да, как раз по его части.
- А мои воины могут похвастаться трофейными клинками из вулканического стекла, - сообщил Фулгрим, расхаживая по залу.
- Из стекла?..
- Такие клинки создавали на планете, которую мы привели к согласию. Ракатской Гегемонии.
- На старой Терре тоже когда-то делали клинки из обсидиана, - произнёс Малкадор.
- Это интересная мысль - награждать воинов трофейным оружием, - сказал Робаут. - Прежде мы только отмечали их за заслуги наградным.
- Не на каждой планете найдёшь хорошее оружие, - заметил я.
- Можно хранить трофеи на корабле, - продолжал Фулгрим. - У нашего брата Хоруса, например, для этого есть целый зал.
- Это уже не корабль, а летучий музей, - хмыкнул я.
Зачем загромождать боевое судно всяким хламом? Для этого есть музеи Терры. А количество заводов и ресурсов на приведённых к согласию планетах куда красноречивее говорит о славе, нежели побрякушки. Убивая добычу на мясо и шкуру, я не думаю о том, чтобы кисточки у неё на ушах не повредились и можно было приделать их к плащу.
- Однако Хоруса нет с нами. Чем он может быть занят?
- Хорус будет здесь, - изрёк Малкадор. - Он уже в пути.
Первый сын мог позволить себе задержаться даже на зов Императора.
- Ну а ты, Лоргар? Чем похвастаешься ты?
- Мой легион привёл к согласию пять миров. Имперские истины не насаждаются силой, их можно только принять в сердце, поэтому мои дети говорили с каждым человеком, чтобы убедиться в этом.
- Зачем тратить столько времени? - изумился я. - Люди недолговечны.
- Время нужно, чтобы тщательно искоренить любое инакомыслие и ересь. Империуму нужны верные люди. На планетах, приведённых к согласию Несущими слово, ни разу не было восстаний.
Империуму нужны рабочие руки, а не лишние рты. А восстания - в человеческой природе. Людям необходимо соревноваться, испытывать свою силу, бросать вызов вождям и проверять их на слабину. Достаточно сильный вождь не боится восстаний и не избегает их, потому что может их укротить и тем только упрочить свою власть.
- Вы разбалуете людей. И сделаете их слабыми.
- Мне кажется, это работа не для легионеров, а для чиновников и прочего людского контингента, который приходит следом, - заметил Фулгрим.
- Не соглашусь, - встрял Жиллиман. - Мои ультрамарины тоже работают над тем, чтобы привести миры не только к согласию, но и к процветанию.
- Вы с Лоргаром в этом похожи, - согласился Фулгрим. - Только, как бы сказать... он больше занят внутренним содержанием, а ты - внешней структурой. Упорядочивание, законы...
- Структура в структуре в структуре, - подытожил я. - Зачем усложнять? Один загонят муравьёв в лабиринт, другой кидает им крошки.
Никогда не пойму тягу некоторых братьев нянчиться с людьми. Чего они надеялись добиться? Верность не покупается подачками.
- Не все задачи можно решить артиллерией, - произнёс Лоргар.
- Я не использую артиллерию, - тут же вскинулся Робаут.
- Это метафора.
Метафора артиллерии! Нет, я положительно слишком трезв для такого.
- Да, пожалуй, у каждого из нас свои задачи, - я попытался признать для себя, что отцу были зачем-то нужны такие, как Лоргар. - Магнус тоже читает книжки.
- Я слышал, в своей последней кампании Магнус не потерял ни одного воина, - заметил Фулгрим.
- Его легион малочислен, - ответил Лоргар. - Он не может разбрасываться своими астартес.
- Кстати, почему их так мало? - поинтересовался Жиллиман.
- Никто не знает.
А зачем создавать много книгочеев? Отец хорошо знал, кто нужен в небольшом количестве.
- Также я слышал, что Магнус намерен создать нечто вроде организации, обучающей псайкеров, - продолжал Фулгрим.
- Вроде капелланов? - спросил Лоргар.
- Не совсем.
- Видимо, этим Магнус сейчас и занят, - пожал плечами я.
- Псайкеры всегда были основной силой его легиона, - в голосе Лоргара прозвучала нотка уважения, едва ли не зависти. - Неудивительно, что он хочет её усовершенствовать.
- Не стоит путать мутацию с совершенством, - оборвал его я.
Довольно мне было моих легионеров, которые разочаровывались в своём физическом теле после первой же серьёзной травмы и считали аугментику "усовершенствованиями". Колдуны Магнуса, Сангвиния и Хана точно такие же. Им стало недостаточно своих физических возможностей, и они решили "улучшить" себя за счёт непомерных психических сил. Но мы не раз видели, в том числе на Гардинаале, как такие неестественные силы искажают тело и разум.
- Это не мутация, а часть замысла отца, - возразил Лоргар.
Что ж, в присутствии Малкадора я не стану спорить об отцовских замыслах. Хотя отпечаток на нас оставил не только отец, но и планеты, на которых мы выросли. Разве отец подарил мне железные руки? Нет, они - мой изъян и моё вечное напоминание о Медузе. Так же и с Магнусом, воспитанным отверженными псайкерами Просперо. Если он не мог отказаться от этого наследия в себе и своих воинах, то зачем же культивировать его?..
Наши разговоры прервало явление Императора. Мы преклонили колени, и лишь затем, подняв взгляд, я заметил в тени его сияния высокую фигуру. Выше, пожалуй, был только Магнус, а с Хорусом спутник Императора мог бы сравняться ростом. Его лицо было скрыто капюшоном, а в руке он держал странное оружие, похожее на длинный посох, к навершию которого перпендикулярно рукояти было прикреплено длинное изогнутое лезвие.
- Возрадуйтесь, дети мои, - изрёк Император. - Это ваш новый брат, Мортарион.
Это было сюрпризом. Не так часто отец находил кого-то из своих сыновей в одиночку. Мортарион держался скромно - похоже, к блеску Императорского дворца он не привык; мы поочерёдно назвали ему свои имена и имена своих легионов.
- Откуда ты? - спросил я.
- С Барбаруса.
- Даже не слышал о такой дыре.
- Это один из миров смерти. Люди могли выжить там только в низинах, так как атмосфера была отравлена - чем выше, тем сильнее. В горах там обитали великаны, которые держали людей в страхе.
- Похоже на мой мир, - заметил я. - Только вместо великанов там были металлические твари.
- Хорошо, что наш новый брат уже закалён сражениями, - сказал Фулгрим. - Его опыт пригодится в Великом крестовом походе.
Я был согласен с его одобрением. Те братья, что росли как вельможи, не были такими превосходными бойцами, как другие. Исключениями были разве что Фулгрим, который собственными силами добился признания себя лидером своего мира, и Жиллиман, которого воспитали как полководца.
- Как давно отец нашёл вас? - спросил Мортарион.
- О, всех в разное время. Меня - семьдесят лет назад, - сказал Фулгрим. - А братик Феррус старше меня на три года, - и он прикоснулся к моему плечу, там, где заканчивался край живого металла, но ещё не начинался доспех, как бы говоря: я младший, ты мне позволишь.
- Скольких ещё осталось найти? - снова спросил Мортарион.
- Одного.
- Но легионов двадцать. Что случилось с двумя другими братьями?
- Это неизвестно. Но их мы уже не найдём. Лучше просто забыть об этом.
- У тебя странное оружие, - заметил я, разглядывая с разных сторон грубо сработанный, но смертоносный клинок Мортариона.
- Когда-то оно было сельскохозяйственным орудием. Люди моего мира не умели воевать.
- Надеюсь, ты научил их ковать и владеть оружием?
- Да, конечно.
- Это правильно.
Затем Мортарион подсел к Лоргару, и я начал опасаться, что Золотой братец заговорит его до смерти.
- Лоргар в своём репертуаре, - прокомментировал я. - А мне нечем руки занять. Непривычно так долго находиться без дела.
- Ты можешь спросить разрешения отца поработать в кузницах Терры после праздника.
- Я так и сделаю. Нельзя не воспользоваться таким случаем.
Я подошёл к столу налить вина. Следом подошёл Мортарион, которого речи Лоргара явно привели в замешательство.
- Я не настолько силён в риторике, - пробормотал он.
- Я бы хотел, чтобы ко мне не применяли риторику, - хмыкнул я.
- Боишься проиграть? - поинтересовался Лоргар.
- Нет, она слишком быстро выводит из себя.
Мортарион с интересом рассматривал бутылку терранского вина.
- В моём легионе есть традиция, - произнёс он. - Тот, кто особо отличился, выпивает со мной чашу особо забористого яда, чтобы подтвердить свои достоинства.
- И много было выживших? - поинтересовался Лоргар.
- Знаешь, ещё ни разу никто не умирал.
- Отличная идея, - одобрил я. - Это повышает их устойчивость.
Что ж, это свидетельствовало не только о крепости духа Гвардии Смерти, но и об умении примарха разбираться в своих детях, даже увидев их впервые совсем недавно.
- В нашем легионе тоже есть своё пойло, - сказал я.
- И на что оно похоже? - заинтересовался Мортарион.
- На горючую смесь, - встрял Лоргар.
- Да, это топливо. Думаю, нам стоит как-нибудь выпить вместе.
- О, ты уже нашёл, с кем можно выпить?.. - улыбнулся Фулгрим, незаметно появившись у меня за спиной. Ну сколько ему напоминать, что подкрадываться опасно.
- Они пьют яд, - с уважением сообщил я.
- Я всё же не могу понять методы брата нашего Лоргара, - осторожно рассуждал Мортарион.
- И не нужно, - посоветовал я. - Наши братья очень разные. И воюют по-разному. Видимо, даже такие, как Несущие Слово, зачем-то нужны отцу.
- Наверное, они будут увековечены благодарными людьми...
- На гобеленах? - хмыкнул я. - Какая польза от того, что люди тебе благодарны?
- Гобелены можно хотя бы повесить на стену, - нашёл компромисс Фулгрим.
- Методы Ангрона и Конрада вызывают больше вопросов, - заметил Пертурабо.
- Конрад не уничтожает целые миры, - вступился Фулгрим. - Его легион внедряется на планеты и действует точечно, после чего они сами приходят к согласию. Он не оставляет следов...
- Даже не пачкает гобелены? - усомнился я.
- Нет. Ни кровью, ни другими... биологическими жидкостями.
И как теперь вытрясти из головы подробности, о которых я не хотел бы знать?..
- Я слышал, ты взял Конрада под крыло, - сказал Пертурабо.
- Я хотел бы показать ему свет...
- Погоди, ты сейчас какую-то лоргаровщину несёшь, - забеспокоился я.
- Ты ведь помнишь, его родная планета была погружена во мрак. Он до сих пор избегает света.
- Ещё не привык?.. - хмыкнул я.
- Я бы хотел заняться этим миром. Он чем-то похож на мой собственный. Сделать его светлым и процветающим, подарить его людям культуру...
- Ну, раз тебе интересно с этим возиться, - со скрипом признал я.
Похоже, это было в природе Фулгрима: не только оставаться совершенством, но и стремиться улучшить то, что попадало в поле его зрения.
Отец подошёл к пиршественному столу и одобрил наши разговоры. Он сказал, что мы недаром отличаемся друг от друга и что нам следует делиться друг с другом опытом, учиться друг у друга, пока мы встречаемся на Терре. Это было воодушевляюще.
- Почему всё-таки наш брат Лоргар пользуется словом "ересь"? - спросил меня Мортарион, когда мы отошли от стола. - Разве в Империуме не запрещены религиозные культы?
- Это архаичное слово из его книжек, - пояснил я. - Он часто такими пользуется. Он называет "ересью" всякие нарушения имперских законов.
- Понятно. На моей планете никаких культов не было.
- На моей также. Моим людям было не до того: они сражались и защищали свою землю от чудовищ.
Мортарион устроился в тени, не выпуская из рук свою косу, на которую опирался.
- Ты всегда носишь с собой своё оружие? - спросил его Пертурабо. - Здесь, в доме нашего отца, тебе ничего не угрожает. Его можно оставить в оружейной.
- Я знаю. Но мне с ним спокойнее.
- Моё оружие тоже всегда при мне, - усмехнулся я, взглянув на свои руки.
Раз речь уже зашла о традициях, то заговорили и о поединках между астартес на тренировочных аренах. Я и вовсе не представлял, как обходиться без такой практики, - мои дети постоянно соревновались между собой в силе, засчёт чего эта сила только увеличивалась. Я бы хотел, чтобы такие же поединки происходили и между примархами - мало что сравнится с удовольствием от хорошей драки, - но в этом и вовсе никто меня не поддерживал.
- В моём легионе дуэлей нет, - заявил Жиллиман.
- Так имеются в виду поединки не насмерть.
- А даже если и насмерть, - что ж, бывает всякое, - пожал плечами я.
- Нужно определить значения слов "поединок" и "дуэль", - решил Робаут.
- Сейчас он сравнит эти слова по ста двадцати старотерранским словарям, - предрёк я. - Драка - хороший способ познакомиться. Я так познакомился с отцом.
Малкадор рассказал о древнем земном полководце, который называл себя императором и утверждал, что помнит всех своих солдат по именам.
- Традиции могут быть разными, - сказал Пертурабо. - Все мы приносим в наши легионы традиции с наших родных планет. Но Ангрон и то, что он делает со своим легионом...
- А что он делает? - полюбопытствовал Жиллиман. - Псы Войны всегда были достойным легионом. Они не раз сражались бок о бок с моими детьми ещё до того, как я был найден.
- Я слышал, он был разочарован в своём легионе, - сказал я. - Что ж, тем лучше для него. Легиону пойдёт на пользу доказать свою силу отцу.
- Гвозди Мясника, - сообщил Фулгрим, впервые за вечер нахмурившись. - Импланты, увеличивающие ярость.
- На многих из нас родные планеты оставили свой след, - отрезал Пертурабо. - Но Ангрон безумен. Вы ведь все понимаете это, только не говорите вслух.
Кто-то ещё возражал, в основном Лоргар; верил ли я в то, что нашему отцу удастся справиться с безумием Ангрона? И да и нет. Я знал Ангрона слишком мало.
- А как ты решал противоречия между выходцами со своей родной планеты и терранцами? - спросил меня Мортарион.
- Я просто отправил своих детей на Медузу, чтобы они доказали свою силу и стали вождями их племён.
- То есть ты обрушил на свою планету целый легион захватчиков?
- Отчего же захватчиков? - удивился я. - Люди Медузы привыкли к тому, что кто-то сильнейший может прийти и бросить вызов вождю. Когда вождь проигрывает, племя получает нового вождя. Так они пойдут за моими легионерами.
- Мой легион делится на ордена, - поделился Жиллиман. - У магистров, которые ими управляют, есть некоторые полномочия. Они могут принимать решения в моё отсутствие.
- Я успел убедиться, что они многовато на себя берут, - усмехнулся я.
Улан Цицер погиб, а я всё не мог простить его наглости. Наглости рядового космодесантника, осмелившегося спорить с примархом.
Тут появился Хорус. Похоже, он был в приподнятом настроении и сердечно обнял всех братьев.
- Что же тебя задержало?
- Войди, - пригласил Хорус, обернувшись.
Фигура позади него, до поры незаметная, была ниже нас всех ростом, что, впрочем, не умаляло его силы, сквозящей в знакомых каждому из нас чертах. Доспех на нём отливал синим и напоминал пластины на шкуре ящера.
- Это наш последний из братьев, - объявил Хорус. - Его зовут Альфарий.
- Воистину радостный сегодня день! Мы нашли двоих наших братьев.
- Занятно, - произнёс я. - Первый брат нашёл последнего.
- Круг замкнулся.
Это было ещё более удивительно, чем нахождение Мортариона одним Императором. Всё-таки Барбарус была планетой смерти подобно моей, и отец мог счесть, что брать с собой других своих детей может быть рискованным. Но сын, нашедшийся без участия отца...
Отец вышел в зал, и мы вновь, как один, преклонили колени перед ним. Он говорил о том, что обретение всех братьев стало началом новой эры. Он призывал нас продолжать Великий поход и умножать своими победами славу человечества, говорил о победе разума над мраком, и ещё много всего, от чего сердце само собой начинало биться чаще. Я видел, как по правую руку от меня Фулгрим сжимает колено пальцами так, что побелели костяшки, а в пальцах другой руки по-прежнему держит бокал вина так легко и непринуждённо, словно это и не хрупкое стекло. Я слышал, как по левую руку от меня Лоргар что-то исступлённо шепчет, но слов разобрать не мог.
- Встаньте же. Теперь я хочу выслушать вас всех. Расскажите о том, чего вы уже достигли, и о ваших планах. Ну же? Можно говорить в любом порядке.
- Давайте по старшинству, - предложил я.
Хорус рассказал о том, что принёс Империуму множество миров и к тому же нашего младшего брата Альфария. Увы, он умолчал о том, как именно это произошло.
-...Мои братья уже знают о моих достижениях, а нашим новым братьям я ещё расскажу.
- Никто не спасётся, - шепнул я Фулгриму. Он понимающе усмехнулся.
Договорив, Хорус сел у ног Императора. Я вышел вперёд следующим:
- Я не буду тратить много слов. Я привёл к согласию без счёта миров, и ещё без счёта миров будут покорены. Я видел многих своих братьев, когда они были ещё только найдены, и смею надеяться, что сумел передать им свой опыт. Последней моей победой стал Двелл, который мы покорили вместе с Тринадцатым легионом.
Фулгрим рассказывал о мирах, которые он успел изучить и улучшить. Пертурабо демонстрировал голографические столбцы цифр, свидетельствующие о том, что на многих обретённых им планетах шли разработки и строительство.
- Я преподнёс тебе, отец, пятьсот миров Ультрамара, - провозгласил Робаут.
- Недурно, - усмехнулся я. - Только они у тебя уже были.
Отец с похвалой отозвался о царстве Ультрамара, но я не считал, что Жиллиман в чём-то превзошёл меня и что на него мне стоит равняться. Легко приводить к согласию цивилизованных людей, не поражённых порчей ксеносов и беззакония, прислушивающихся к голосу разума. Попробовал бы он завоевать пятьсот миров, населённых монстрами, мутантами и прирождёнными убийцами.
- Отец, я привёл к свету имперских истин пять планет.
Это Лоргар. Он встал лицом к Императору, спиной к кругу братьев, и говорил так тихо, что один лишь отец мог его слышать. Что он говорил в своё оправдание? Что такого было в этих планетах? Ни технологий, ни знаний, ни ресурсов? Даже без сравнения с владениями Жиллимана, пять миров были горсткой, недостойной упоминания. Одна короткая кампания приносила каждому из нас больше завоеваний. Когда Лоргар вернулся в круг, ещё пару мгновений висела гулкая тишина.
Мортариону и Альфарию отец также позволил высказаться.
- Я обещаю, что человечество будет под моей защитой, - тихо произнёс Мортарион, сжимая Безмолвие. За минувшее время я успел убедиться, что, несмотря на грубую работу, это оружие было словно отражением и продолжением владельца.
Альфарий сказал, что преподносит отцу систему Большой Котёл.
Когда с чествованием было покончено, отец велел праздновать, пить и готовиться к продолжению Похода. Я доверху наполнил свой кубок терранским красным вином.
- Я взял с собой вино с Ультрамара, - похвастался Робаут.
- На Ультрамаре даже вино синее? - усмехнулся я.
Малкадор заговорил о винах старой Терры, рассказал о том, что иные сорта и впрямь называли некогда синими. Пертурабо склонился над картой галактики. Я же сказал Мортариону:
- Наш отец хочет, чтобы я и наш брат Вулкан отправились в один из безымянных миров смерти. Всё как мы любим: суровые условия, сложный ландшафт, населён ксеносами. Я был бы рад, если ты присоединишься к нам.
- Присоединюсь с радостью.
- А есть ли в твоём легионе псайкеры? - спрашивали у него.
- Нет. Не припомню такого.
- Значит, они есть только у Магнуса и Сангвиния?..
- Ещё у Хана, - припомнил я. - Он называет их шаманами. Но мне всё никак не удаётся познакомиться с ним поближе.
- Почему? - поинтересовался Мортарион. - Он не любит общаться со своими братьями?
- Не то чтобы. Просто выбирает отдалённые уголки галактики.
- С некоторыми ксеносами сложно справиться без псайкеров, - заметил Фулгрим. - Например, с Арлекинами эльдаров. Я слышал, они даже могут принимать обличье космодесантников. И невозможно понять, чего они хотят, - похоже, им просто нравится стравливать нас с нашими врагами.
- Такого не должно быть, - отрезал Жиллиман.
- Ксеносов вообще быть не должно. Ни эльдаров, ни орков...
- Я всё же хочу узнать о той планете, о которой ты говорил отцу, - напомнил мне Фулгрим. - Что это за хранилище информации?
- Насколько я понял, нечто вроде сохранённой памяти всех жителей этой системы. Можешь взглянуть н отчёт, если хочешь.
- Памяти? В самом деле очень интересно.
- Знал, что тебе понравится, - хмыкнул я.
- О, я польщён. А такие знания наверняка будут внесены в архивы Терры.
- Но сначала вынесены вперёд ногами...
В самый разгар праздника ворвался Сангвиний. Если прибывший Хорус был просто благодушен, то Сангвиний был радостным как мальчишка. Он возвестил о своей победе над ксеносами-нифилимами. Чего и следовало ожидать, его спросили и об инициативе Магнуса, не удостоившего нас своим присутствием.
- Магнус хочет создать отдельную организацию - Библиариум - для обучения и контроля над псайкерами. Мы сталкиваемся с психическими угрозами ксеносов, и он хотел бы, чтобы библиарии были в каждом легионе.
- Стоит ли бороться с врагами их же методами? - усомнился я. - Чем тогда мы будем от них отличаться?..
- А как насчёт того ордена с Луны?
- Дочери Императора?
- Я слышал, псайкеры испытывают боль в их присутствии, - заметил я.
Но сошлись на том, что раз уж псайкеры появляются в легионах, контролировать их необходимо, поскольку необученный псайкер в разы опаснее обученного.
Затем и Фулгрим обратил внимание на косу Мортариона и окликнул меня:
- А ты смог бы сковать что-то подобное?
- Ты шутишь? Такое сможет сковать и Вулкан, чьи клинки годятся только на то, чтобы ими бриться.
- Значит, ты можешь лучше?
- Намного лучше.
Я смотрел ему в глаза в этот момент достаточно близко, чтобы видеть, что он не просто так, из праздного любопытства, вздумал меня подразнить. Это был вызов, а вызов - это чистая смелость. Тех, кто осмеливался бросить вызов мне, можно было пересчитать по пальцам.
- Настолько лучше, что, скажем, сможешь создать такое оружие... которое идеально подходило бы мне?
- Смогу. Но разве ты разбираешься в оружии? Раньше на моей памяти ты только вешал его на стену.
- Думаешь, я не смогу... создать оружие, подходящее для тебя? Спорим?
- Спорим.
Думал ли я о том, справлюсь ли я?.. Да я в этом не сомневался. Несмотря на то, что оружие, достойное моего брата, должно было быть таким же совершенным, как и он сам.
- Кажется, нам нужно получить разрешение отца на использование кузницы Урала.
Мы привлекли внимание братьев. Они начали с интересом обсуждать исход спора.
- Вы уже ставки делаете? - поинтересовался я.
- Я верю в Фулгрима, - сказал Робаут. - На моей планете говорят: талантливый человек талантлив во всём.
- А на моей говорят - достигается упражнением, - крикнул я напоследок.
Мы подошли к трону Императора. В предвкушении работы я не только пренебрёг коленопреклонением, но и держал голову выше обычного.
- Только возвращайтесь быстрее, - отец отпустил нас взмахом руки.
От пиршественного зала дворца до горы Народной было не так далеко. Чем выше над поверхностью планеты, тем ниже давление, тем ниже температура плавления металла... К нашему прибытию горн был уже раскалён. Я ощутил руками его жар прежде, чем прикоснулся к текучему металлу. Я, как всегда, ковал голыми руками; как работал Фулгрим, я не видел, но мы стояли почти спина к спине, и я слышал размеренные, словно биение сердца, удары молота, слышал, как он говорил что-то, негромко, размеренно, как если бы разговаривал с металлом. И металл отвечал ему звенящей песней.
Мы развернулись друг к другу одновременно. У меня на ладонях лежал ещё горячий клинок, прямой, сияющий, самой безупречной формы, что когда-либо выходила из моих рук, со скрытой в ней огромной силой. Даже тень, падая на него, оказывалась рассечённой надвое - бесшумно, легко и неудержимо. Только он подходил тем рукам, что могли держать и стеклянный бокал, и тяжёлый молот.
Фулгрим держал передо мной за рукоять меч тяжёлый и гладкий, казавшийся живым в пляшущих отсветах пламени, словно напряжённая мышца, устремлённая вперёд. Смертоносный, надёжный, с удобной гардой. Я невольно протянул к мечу руку. Он лёг в ладонь, и ко мне как будто вернулась часть меня, отнятая ещё до рождения. Я думал, что не нуждаюсь в оружии? Как я ошибался. Я почти чувствовал, как этот клинок будет обрушиваться на черепа чудовищ, покорный моей воле.
- Пожалуй, я сам не создал бы чего-то настолько подходящего мне. Это невероятно. Ты победил.
- Он идеален. Я буду носить его с гордостью.
Заговорили мы вновь одновременно. Прежде я признавал победу только отца - и больше ничью и никогда ни до, ни после. И вот теперь я не мог усомниться, что Фениксиец меня превзошёл.
- Спасибо тебе, брат.
- Спасибо и тебе.
Его рука на моём плече, его - на моём. Мы оба могли бы сравниться по разгорячённости с едва откованной сталью. Когда мы вышли из кузницы, нас окружали клубы пара.
- И кто же победил? - многие голоса встретили нас одним вопросом.
- Ничья.
Пертурабо подошёл ко мне взглянуть на меч, который мне не хотелось выпускать из рук. Я проводил по клинку ладонью, чувствуя, как металл скользит по металлу, не встречая ни единого изъяна ни на поверхности, ни в самой сердевине.
- Это не твоя работа, - Пертурабо не спрашивал, а утверждал.
- Не моя, - подтвердил я с улыбкой.
- Мы обменялись клинками, - сказал Фулгрим. - Мы создали их друг для друга.
Но праздник подходил к концу. Получив какое-то сообщение, отец подозвал к себе Лоргара.
- На планетах, которые ты привёл к согласию, поклоняются мне... как богу!
Лоргар упал на колени. Смотреть в его лицо было оглушающе страшно. Столько непонимания, боли, опустошённости... Не этого ли каждый из нас боялся больше смерти - заслужить неодобрение отца? Разочаровать того, кто повёл нас за собой к таким битвам, о которых мы и не мечтали? Лоргар нарушил прямой запрет, своими руками построил культ вроде тех, с которыми нам следовало бороться, оскорбил отца сравнением с древними идолами невежественных людей... Он был жалок в этот момент, и всё же я ему почти сочувствовал.
- Отец... за что?!..
- Я. Не. Бог!
Император рывком поднял его и держал за плечи так крепко, словно Лоргар разом лишился всех сил и мог упасть. Он говорил, что во вселенной нет ничего выше человека, что мы сражаемся во имя человечества и человеческого величия... Да, мы были сверх-людьми, и всё же мы были людьми. И защищали людей от тварей, которые называли себя богами, или которых люди почитали за богов по ошибке. Поймёт ли это Лоргар?..
Но отец говорил не с яростью. В его голосе была та же боль, и они с Лоргаром были почти похожи в этой боли. Боль, любовь и забота о заблудшем сыне. С этой любовью он и отпустил его к нам, говоря, чтобы мы утешили его. Лоргар почти сразу ушёл говорить с Хорусом.
- Мы ошибались, - прошептал Пертурабо. - Мы все ошибались.
Первым попрощался Сангвиний - его военные дела были ещё не окончены.
Пертурабо обратился к своему легиону. Все невольно замолчали, - настолько вескими, как камни, были его слова. Казалось, он говорил о какой-то вине, которую видел за собой - и за своими детьми также.
- На старой Терре существовал такой обычай, как децимация. Это значит - каждый десятый. Я обнаружил новую угрозу со стороны ксеносов-краудов. На все корабли легиона я прислал жребий. Тот, кто вытащит чёрный камень, отправится сражаться с краудами и.не.вернётся! Я буду тянуть жребий наравне с вами. Если я вытащу чёрный камень...
За что он карал так жестоко и себя, и своих сыновей? Впрочем, это могло быть и наградой.
Пертурабо опустил руку в чёрный ящик. Вынул и разжал кулак. На ладони лежал белый камень.
Следом за ним со своим легионом связался Жиллиман. Отдал распоряжения.
- Кажется, теперь моя очередь, - сказал я Мортариону, взглядом приглашая его подойти поближе. Установив связь, я кратко сообщил своим астартес, что нам предстоит совместная кампания с Вулканом и нашим новым братом Мортарионом. В отличие от мрачного тона Пертурабо, я говорил с радостью. Новый брат, с которым у нас было немало общего, новая эпоха, открывшаяся перед нами, новый меч в моей руке, как залог новой дружбы.

Охапка сердецОчень много любви мастеру, игрокам и игротехам
Амарт. Не устану повторять спасибо за вот уже четвёртую игру. Такая колоссальная работа по сведению матчасти и хронологии, такой укур, что и не собирается отпускать, такое погружение в мир, о каковом я когда-то и мечтать не мог. Вопреки всем трудностям с датами, помещением, поиском игроков - ты это поднимаешь, и оно взлетает. И захватывает дух, как флагман легиона.
И спасибо за Фулгрима. Его внимательность, незлую иронию, его свет, согревающий, в отличие от сияния Хоруса и Сангвиния. За начало красивой истории. Кузницы на игре были для меня в какой-то степени флэшбэком (всё-таки были Феррус и Фулгрим друзьями ещё до Гардинаала, и явно сильно до), зато каким! Я только в процессе до конца осознал, о чём этот эпизод, со всей ясностью и глубиной. Он не о мастерстве, которым неожиданно для Ферруса блеснул Фулгрим. Он о понимании и взаимном доверии. О том, что двое братьев создали оружие друг для друга - а значит, знали друг друга очень хорошо уже тогда. О том, что близкий человек знает тебя лучше, чем ты сам себя знаешь, о том самом "Ты видишь лучшее во мне"(с). Очень круто получилось, очень не хватило и нужно ещё.
Птаха. Лоргар, который ломал Феррусу мозг, Лоргар, который сделал такой стеклищный финал. Скоро падёт Монархия. Первый камушек будущей Ереси, которая намотает всех на свои колёса. Но пока всё почти хорошо. Пока можно не понимать, посмеиваться, спорить, ещё не представляя даже в самых страшных кошмарах, что твои братья всерьёз окажутся по другую сторону войны.
Асмела. Мортарион, который сходу вызвал у Ферруса уважение. Мортарион, который защищал людей и не забивал голову ерундой. Я не стал отыгрывать Один-четыре-пять-четыре - для этого потребовалась бы игротехническая поддержка и некоторый кусок времени, а у нас и так довольно бодро сменялись события. Но я хочу как-нибудь сыграть Ферруса после пророчества, которому он не поверил, - это годный кусок стекла.
Лео. Как всегда - самый правильный Жиллиман, сын-отличник, царственный и в то же время благожелательный. Феррус не мог не побыть м@ком и не припомнить Робауту Цицера, но Жиллиману ожидаемо хватило достоинства не повестись...
Тоха. Пертурабо, прямой и честный максималист. Из Ферруса я как-то по-новому взглянул на эту почти самурайскую лаконичность, безжалостность к себе и другим. Тихий омут. Шикарно.
Джонт. Хорус. Сияющий, жутко бесивший Ферруса папин симпатяга, и при всём при этом всё равно подкупающий искренностью, щедрым вниманием к братьям и прочей харизмой.
Беркана. Альфарий. Непонятный, особенный, и всё же свой. Очень мало пересеклись, но я неизменно восхищаюсь этим образом самого, пожалуй, непростого примарха.
Марвен. Кёрз. История которого всё равно была. Моя подруга завела морскую свинку(с) Мой брат завёл мышъ. Очень жаль, что не сложилось пообщаться, но не в последний раз!
Эри и Кервен. Героические игротехи, превзошедшие все ожидания. Не только выучить всех братьев по именам, но и додавать, и как додавать - словно по давно знакомому канону! Отец-Император, недосягаемо величественный и проливающий на всех и каждого свою любовь, мотивацию и вдохновение. Очень яркий образ, очень правильные идеи, очень красивые моменты. В моей голове Император теперь всегда будет выглядеть именно так. И министр-администратор Первый Лорд Терры Малкадор, вкрадчивый голос из тени, своевременные и порой парадоксальные комментарии. Глаза и уши Императора, гувернёр этого детсада, мудрый и невозмутимый.
Луар. Фотокот, солнышко Сангвиний и другие, кого я не видел. Спасибо за неоценимую помощь, на тебя в качестве теха всегда можно положиться!

Конечно, мне кажется, что я не дотянул и не додал. Был недостаточно гордым и вспыльчивым, недостаточно задирал тех, кто не нравился (а Ферруса бесят примерно все, кроме Фулгрима и Мортариона, ну и к Пертурабо он скорее нейтрален). Недостаточно ревновал к отцу и всё такое. Но я очень рад, что Феррус со мной случился. Он сложный и интересный, и мне хочется продолжать. Хотя я пока не знаю, как.
Птаха высказала прекрасную идею, что игра про противостояние еретиков и лоялистов может быть похожа на "18 дней". Разговоры перед битвой, поединки один на один, потом воспоминания погибших. Я уже раньше писал о сходстве Вахи с Махабхаратой, и мульт по Махе, который был основой для "18 дней", даёт мне очень близкий к Вахе визуал. На "18 днях" я был первым трупом полигона, и на Ереси стал бы первым трупом... Но как-то Б О Л Ь Н О В А Т О. У меня всё ещё стадия отрицания и желание пофиксить. Да и не найдём мы достаточно игроков.
Так что следующей игрой будет "нянько-пьянка"(тм) про офицеров. И я очень её хочу - но пока понятия не имею, кого на ней играть. После "Горгона" я, конечно, нежно люблю Акурдуану, но он слишком крут, чтобы мне его играть. Вот Дюкейна я б сыграл, но для этого, опять же, нужен Акурдуана, иначе смысла нет. Впрочем, быть может, со временем меня упорет куда-нибудь ещё.
А пока - ящик дзиры и всех обратно.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, сорок тысяч способов подохнуть

@темы: поржать и убежать, мракобесие детектед, ролевиков приносят не аисты, сорок тысяч способов подохнуть

В четверг я посадил Птаху в поезд до Питера. И я мог бы выразиться красиво, что она огребла вагон китайцев не в фандомном, а в самом буквальном смысле, но погрешил бы против истины, ибо, судя по паспортам с характерной звёздочкой (ага, как на бальзаме), это были вьетнамцы.
Снилось
Снилась игра у меня на даче, где Аннетта играла главу революционного подполья, а Кервен нас, подпольщиков, ловил. И была у меня задача нацарапать на бетонной дорожке что-то революционное, но я манифест наизусть не помнил (позор мне). Персонажка Аннетты была также художницей, и вот я подхожу к ней, стоящей за огромным мольбертом, делаю вид, что рассматриваю картину, а на самом деле прошу мне манифест передать. (Мольберт - отличное прикрытие, чёрт возьми!)
Но совершить диверсию никак не получается: всякий раз, как я на дорожку выхожу, из-за угла дома появляется Кервен, и я запихиваю манифест поглубже в карман и делаю вид, что просто прогуливаюсь. В конце концов меня тормознули (кажется, вместе с Кервеном ещё Сули был) и велели "книжку" предъявить. А я строю дурочку (у меня тоже, вероятно, женская персонажка была) и говорю, что это личный дневник моей не то сестры, не то подруги, что в нём только шпаргалки к урокам да записи про мужчин и юношей, и никак нельзя настолько личное показывать посторонним. Сомневаюсь, что мне удалось отболтаться, но проснулся я раньше...

Вчера я удачно упал на хвост Амарту в забеге по двум арт-супермаркетам. Художник в день зарплаты - зрелище, коим можно любоваться вечно Подробнее?Сначала был Передвижник на Лубянке. Мы вошли прямо из метро, так что я не сразу понял, что мы в ЦДМ, - только когда увидел из панорамного окна вид на площадь. Затем был Красный Карандаш на Таганке. Меня впечатлили круглые акварельные листы (это же сложно очень - композицию в круг вписать, и ассоциируется с чем-то монументальным вроде фресок-медальонов, а тут акварель), а электрический ластик поразил в самую пятку. Как электрическая зубная щётка, только ластик - елозит сам.
А вообще этот октябрь уже удался, потому что Амарта всосало в инктобер. И на это прекрасное я даже вживую посмотрел. А то птахин инстаграм (который уехал вместе с Птахой) полнился сначала змеями (ring), а потом рыболовными крючками (bait), ну где у людей фантазия...

После я вернулся в Лубянку и пришёл в Муму на сбор техов к сегодняшней игре. Подробнее?Кассирша долго смотрела в мой паспорт и на меня, снова в паспорт и снова на меня. И даже не я один прибыл заранее - Айко, Тибальт и Энни тоже. Потом к нам присоединились Алёна и Шут, а чуть позже - Йори и героически распечатавший все материалы и запасшийся скотчем Кристиан.
Обучение в Облачных глубинах с помощью белого совета и такой-то матери. Триптих "Письмо турецкому султану - Не ждали - Приплыли". И возвратно-поступательный трунь. Это прекрасная игра с прекрасным сюжетом (даром что мне известна лишь часть айсберга), болею за неё как за свою и предвкушаю как будто я игрок.

А чтобы быть совсем бешеной собакой о семи верстах, во время сбора я словил sms от Берканы и после сбора поехал к ней. Подробнее?И почти всю дорогу до Пролетарской, в компании Алёны, понятия не имел, ждут ли меня вообще, ибо Беркана не слышала sms и телегу, - но адрес нашёл, так что добрался бы в любом случае. Даже водитель маршрутки, который провёз меня лишнюю остановку несмотря на то, что я ещё по приближении к ТЦ попросил меня там высадить, меня не остановил.
Беркана накормила меня гречневой лапшой и картохой в мундире (кокосовый соус с чили всё ещё божественен, надо добавить в вишлист, что ли), напоила чаем и пивом, мы поорали друг в друга по разным поводам, а потом мне дали припасть к фамильной коллекции ножей. И я бегло прочитал надпись на именном подарочном ноже, которую не могли прочитать до меня В общем, кому нужно читать гравировки - обращайтесь. Я тот сапожник без сапог, который не купил ни одного ножа, но залипал на них много.
И на стол, который Беркана отдаёт нам с Птахой, я тоже посмотрел. Разбирать его мы пока не стали. Меня смущают его размеры, сопоставимые с площадью нашей кухни как таковой, но я зверушка подневольная, раз Птахе надо - значит надо. Вывезу как-нибудь.
А пока в третьем часу ночи Беркана повезла меня домой - мне же надо на игру успеть. Глюк навигатора, свернули с мкада не туда, и вжух: только что ехали по ночному городу, а вот мы уже за его пределами, совершенно пустая трасса и лес глухой по бокам от неё. Косые белые чёрточки стволов, выгибающаяся змеиным хребтом лента фонарей - видимо, мироздание захотело подкинуть нам красоты на лишний десяток километров.
Я не знаю, имеет ли смысл уже ложиться; ответ на вопрос, успею ли я сдать работу до понедельника, перестаёт быть квантово неопределённым и становится очевидно отрицательным; но не жалею ни о чём. Спасибо всем причастным за волшебный день!

О крысахНа днях застукал Ясона за мытьём хвоста. Старательно так намывал, держа обеими лапками, и не только кончик, но и дальше насколько дотягивался. Поразительно.
Ясон уже весьма уверенно лезет всем собой мне в ладонь с "чо принёс, где крысе". А вчера утром, выдавая вкусняшки, я к нему слегка прикоснулся, а тёплого сонного Лань Чжаня, высунувшегося из шапки, так и вовсе почти погладил, пока он нюхал мне пальцы. Весь день ходил под некоторой эйфорией по этому поводу.
А Лорхан выхватывает у меня вкусняшку и утаскивает в свой спутник, но это тоже хорошо. Пусть усваивает, что я - податель еды и не ем крыс. (Возможно, вы не хотели этого знать, но осторожно, потенциальные триггеры!предыдущая "хозяйка" восьмисот пушкинцев их иногда ела, да. Я теперь вообще не удивлён, почему те, что постарше, привыкли людей бояться.)

@темы: friendship is magic, moments of dream, это крыса и ей не стыдно, демоны по вызову круглосуточно

Всем, кто волновался за Позорище: Конрад (на чеке значится как Конрод - почти Кондор, ну не привыкли в наших степях к таким именам)) попал сегодня на приём к Базенкову в Ласке. Там был завёрнут в полотенчик, совсем как те летучие мыхи с умильных фоток, чтобы не утекал. Сделали соскоб - мыш маленький, скальпель большой, но Конрад держался молодцом, не издал ни звука и не кусался. А когда скальпеля недостаточно, что поможет? Правильно, изолента! То есть кусочек скотча.
С этого скотча мне и показали в микроскоп шестиногого ксеноса. Подкожный клещ - видимо, успел приползти от Ясона до того, как я всех крыс обработал. И как я только не подумал о самом логичном варианте: что плешь - привет от эктопаразитов?.. Пришлось бегать до банка и снимать весь аванс (каждый раз это странное чувство, когда ещё не заработал, а уже потратил), зато теперь я знаю, что у меня здоровый мыш. Стронгхолд купил, обработаю, и следом за гадами исчезнет и плешь.
Старое фото уже отъевшегося, но ещё не лысого ПозорищаСтарое фото уже отъевшегося, но ещё не лысого Позорища. Нечёткое, потому что мыш кишит.


Фото Суини - на Старенького друга выкладывал, а сюда ещё нет, непорядокТоже старое фото Суини - на Старенького друга выкладывал, а сюда ещё нет, непорядок. Меж тем 20 сентября ему исполнилось два года и четыре месяца.


И фото Ланса и Донована - им в октябре можно засчитывать два с половиной годаИ фото Ланса и Донована - им в октябре можно засчитывать два с половиной года. Фото тоже размытое, потому что сложно поймать в кадр их обоих одновременно: эти деды весьма бодро шуршат по выгулу.

Донован помаленьку ест из миски, пьёт из поилки, но нутридринком всё равно подкармливается, конечно.

О крысородне пока не пишу - сами понимаете, все мысли вокруг пушкинских. Особенно Лорхана.Несси подала отличную идею прикрыть клетку Лорхана картонками в дырку, чтобы меньше стрессовал. Если продолжит замирать в углу как наказанный - так и сделаю, но пока он вроде чаще стал сидеть в спутнике или в шапке. И после того, как потягивается, очень мило утаптывает шапку лапами. Как есть котик.

@темы: это крыса и ей не стыдно, mice liberation

Я всегда очень благодарен, когда мне присылают приглашение в группу игры. А совсем удобно, когда, получив приглашение, присматриваешься к сетке ролей и находишь в ней себя Джулс давно упоминала, что у неё есть игра (кажется, это третий прогон, отсюда и название) и есть для меня роль, так что я не удивился.
Ещё по описанию персонажа в сетке - молодой актёр болезненного вида - я словил флэшбэки имени Исхода. Потом получил вводную, и как прочитал - да, точно, смертельная болезнь. К типовому прикиду из шкафа - рубашка, пиджак - прибавился шарф (кажется, единственный в доме не хогвартский). Дальше?
Со всем этим нехитрым багажом я и взлетел в прошлую субботу. И если бы не встретился со своей незаменимой женщиной Мелькором на Новокосе, рисковал бы долго плутать в тамошней застройке - играли у Лиса дома. Не опоздал, успел заварить чаю и сходить в компании за соком.

Мой бедный зритель, не сбивайся с такта,
будь сдержанней и молчаливей впредь:
идёт к концу финал второго акта,
а значит - третий надо досмотреть.
Окончен счёт земным пустым укорам,
перед рассветом гаснут фонари...
Бесхитростен и прост исход актёра,
а впрочем… если страшно – не смотри.
(с) Alma Mahler

Коллаж от мастера и предыстория персонажа
У Поля было нормальное для захолустного города детство. Полная семья, единственный ребёнок, которому не приходилось ни с кем делить родительское внимание. Но потом родители вступили в секту Жрецов Прозрачного бога, и их будто подменили. С "неверными" они боролись, запирая их в домах и поджигая. И надеялись, что сын уверует, если заставлять его на это смотреть, - ему не давали ни отвернуться, ни даже закрыть глаза. Поскольку веры у него не прибавлялось, его стали держать под замком.
Преступления не остались безнаказанными - в один день за поджигателями пришли. Поль не знал, кто это был - представители власти или Стоики, члены другой секты, которым власть покровительствовала и позволяла вершить суд. Он просто спрятался в другой комнате, и его не стали искать. Он понимал, что родители не вернутся, но не сожалел об этом - для него они умерли ещё тогда, когда начали убивать невинных людей.
Некоторое время он оставался в пустом доме, а потом дом загорелся. Поль чудом выбрался из пожара невредимым, пока огонь ещё не охватил дом целиком. Он рассудил, что это месть за деяния его родителей, ведь сами по себе дома не горят, - и месть вполне справедливая. В определённой степени он был причастен к Жрецам и был уверен, что если это вскроется, его также казнят. Без денег и вещей, он стал браться за любую работу, жил в общежитиях для рабочих, порой и на улице, и в какой-то момент подхватил чахотку.
Спасением стало объявление о наборе в труппу нового театра. Режиссёру было нужно всего несколько актёров, поэтому Поль шёл на прослушивание без особой надежды. Но на одном из этапов он встретился с Элис, и их парная танцевальная импровизация режиссёра покорила. Они были приняты в труппу и стали партнёрами - пока только по сцене. И сейчас, три года спустя, волновало Поля только одно - конфликт Элис с примадонной. Казалось, занять место первой актрисы для Элис важнее всего - она изводила себя репетициями и постоянно провоцировала конфликты в труппе, а Полю приходилось за неё извиняться. Он боялся её потерять, и потерять труппу, которая недаром называлась Семьёй.

Поль Блэквуд. Отчёт отперсонажный. Осторожно: описания насилия, атеизм, спойлеры для желающих попасть на другие прогоны!Если открыть газету и прочесть об очередной громкой столичной премьере, почти наверняка статья будет подписана именем Криспина Уорда - самого влиятельного критика. Некоторое время назад по городу поползли слухи, что мистер Уорд посетит нашу провинциальную дыру, но - это ведь просто слухи. Вряд ли кто-то всерьёз верил, что в культурной жизни города N произойдёт что-то значительное.
Я тоже об этом не думал - на носу была подготовка нового спектакля. Наша драматург, Джулиет Лэмбрик, раздала нам текст своей новой пьесы. Как и большинство её произведений, пьеса была посвящена революционерам, что было довольно рискованно. Однако этот сюжет показывал истинное лицо лидера революции: он просто хотел свергнуть своего отца и занять его место, загребая жар чужими руками. Он же казнил главную героиню, которая в самом деле хотела бороться с несправедливостью.
Я пришёл в театр, как обычно, задолго до начала репетиции, когда больше никого не было на месте. Тогда к чёрному ходу подъехал грузовик, и грузчики в странных чёрных масках предложили мне принять реквизит, заказанный режиссёром. Я поставил закорючку в бумаге на его имя, и они выгрузили старинные напольные часы. Не знаю, откуда силы взялись - часы были почти с меня ростом, - но не следовало оставлять их на улице, и я на спине оттащил их в подвальную подсобку. Часы были очень красивы - я невольно ими залюбовался. Будут ли они играть в новом спектакле или просто украшать театр? Их механизм, несмотря на возраст, работал бесшумно и точно - вот бы и наша труппа работала как часы!.. Но когда я поднялся из подсобки и к репетиции стали прибывать другие актёры, я забыл о часах.
Следом за актёрами, пока мы ждали появления режиссёра, в самом деле пришёл незнакомец в дорогом костюме и представился как Криспин Уорд. Его направили в кабинет режиссёра.
- Это что, тот самый?..
- Похоже на то, если не врёт, - заметил я. - Интересно, кому он перешёл дорогу, если его направили в нашу глушь.
- В любом случае признание в столице нам не помешает.
Режиссёр, Джеймс Барнетт, как всегда пришёл последним. Мистер Уорд пожелал присутствовать на репетиции. Джеймс начал с распределения ролей - главная роль, разумеется, доставалась Примадонне, Гретхен Уоттс, ей предстояло совмещать два образа: героини, примкнувшей к революционерам, и мстителя в алом плаще и маске, которым она тайно являлась. Но Джеймс также хотел, чтобы она же сыграла ещё одну героиню, театральную приму. Порой казалось, что Джулиет писала пьесы, а Джеймс ставил спектакли ради одной только Примадонны, а остальные навсегда останутся безликой массовкой. Но пока нам платили - можно было и потерпеть.
По своему обыкновению Джеймс брал для первой репетиции финал пьесы, который наиболее ярко раскрывал все образы. Он велел Роберту Руэри прочитать монолог лидера революционеров. Роберт читал хорошо, но я бы добавил больше страсти. Мне же, конечно, режиссёр никогда не предложит прочитать монолог...
- Все слышали, как прочитал Роберт? Запомните хорошенько. И никогда так не делайте!
Джеймс дал прочитать монолог Кристиану Стоуну. Элис подошла к Джеймсу спросить, кого же играть ей, и я решил тоже попытать счастья.
- Мне понравился тот парень, который влюблён в приму, - сказал я. - Мне кажется, он честный малый.
Как бы я хотел сыграть такое с Элис! Но Джеймс решил, что Кристиан сыграет обе роли: и отрицательного, и положительного персонажа. Это было красивой идеей, но шансы остальной труппы играть что-то кроме толпы рассеялись. Можно дать своему герою из толпы имя, можно понять, чего он хочет и почему он здесь... но для зрителей он всё равно запомнится частью толпы.
Мы репетировали финальную сцену казни. Толпа должна была повторять слова героини, усиливая их эхом, как античный хор, и скандировать речитатив. Я старался вложить в него больше страсти и даже закашлялся. Как долго я продержусь в массовке, прежде чем стану окончательно бесполезен? Джеймс знал о том, что я болен, но как будто предпочитал не принимать это во внимание.
- Покажите мне больше страсти! - восклицал Джеймс. - Почему вы ползаете, как насекомые?
Мы снова и снова повторяли речитатив после монолога Примадонны. Мне нравилось, как она читала, хотя кое-где я бы иначе расставил акценты и был уверен, что другие актрисы прочитали бы не хуже.
Посреди репетиции Элис вновь подошла к Джеймсу и передала ему какое-то письмо. Он прочитал его, сложил, а возвращать не стал.
- Разве вы не хотите узнать, где я его взяла?..
Джеймс поколебался, но пригласил её в свой кабинет. Гретхен ушла следом за ними. Мистер Уорд незамедлительно возмутился, почему режиссёр покидает репетицию и не присутствует при ней. Неужели он никогда прежде не видел актёров, репетирующих самостоятельно? Я постарался объяснить ему, что мы можем справиться и сами, потому что режиссёр нам доверяет, и предложил продолжать. Но прежде, чем мне удалось достучаться до коллег, Джеймс вернулся.
Он хотел добавить действия: в конце речитатива, когда революционер стрелял в главную героиню, народ должен был накинуть красный плащ на её преемницу и растерзать убийцу. Я предложил, что за плащ могли бы взяться все люди, а не кто-то один, - но Элис уже взяла плащ, подготовленный костюмером Остином, и швырнула его на упавшую после "выстрела" Гретхен.
- Плащ обычно набрасывают на тело, разве нет? - сказала она.
Джеймс был, конечно, в бешенстве. Он вопрошал, читали ли мы текст вообще, и как его можно было понять неправильно. По его мнению, плащ символизировал то, что любой человек из толпы мог стать новым мстителем.
- Вы актёрская труппа или группа детского сада? - негодовал Джеймс. - Или мозг у вас вот такой маленький, как у кролика?
- Разные люди могут интерпретировать пьесу по-разному, - пытался урезонить его я. - Быть может, сначала обсудим трактовки?
Но куда там - Джеймс окончательно вышел из себя и поспешно удалился в свой кабинет. Ещё один повод для мистера Уорда позубоскалить. Да видел ли он вообще режиссёров?.. Творческие люди всегда эмоциональны и импульсивны.
В этот момент в театре и появилась женщина. Никто не видел, как она вошла. На ней было вызывающее белое платье, так что я подумал, что она хотела вступить в труппу как актриса, хоть Джеймс и не объявлял о прослушивании.
- Здравствуйте, я ваш новый режиссёр, - заявила она.
- А как же мистер Барнетт?
- Наши общие друзья им недовольны. Они его отстранили. Теперь я ваш режиссёр.
Кого она имела в виду? Представителей власти? И мы должны были так просто ей поверить?..
- Откуда вы? Кто вы такая?
- Меня зовут Мира. Не думаете же вы, что Джеймс создавал этот театр в одиночку?
- А, так вы партнёрша Джеймса?.. - догадался я.
Она ничего не понимала, и я перестал что-либо понимать. Ей указали дорогу к кабинету Джеймса, а мистер Уорд стал задавать вопросы нам, будто мы всё знали, - как так вышло, что у нас сменился режиссёр. Не то издевался, не то в самом деле принимал её притязания всерьёз.
- Режиссёр остаётся прежним, и пусть он лучше сам всё расскажет, - подытожил я. - Режиссёров на переправе не меняют. Скорее всего, эта дама просто не в себе.
- Незаменимых нет, - пожала плечами Гретхен.
Однако Джеймс, вернувшись, удивительно присмирел. Он не спорил со странной женщиной и даже поддакивал ей - я ещё ни разу прежде не видел его таким. Я уверился, что она в самом деле создавала театр вместе с ним, но потом что-то случилось, и теперь он будто хотел загладить свою вину и позволить ей покомандовать. Вот только мы не понимали, что нам делать и что играть. Может, они намеренно не поставили никого в известность, чтобы удивить столичного критика?
- Наверное, это перформанс, - говорил я Элис.
- Она растворилась в воздухе! - закричал кто-то.
- Видимо, это фокус с зеркалами, - решил я.
Я спрашивал, будем ли мы репетировать прежнюю пьесу или что-то новое, и Мира заявила, что хочет сперва посмотреть на нас в деле. Она протянула маленькие кусочки текста Герте и Элис. Джеймс отчего-то забеспокоился и предложил всем пройти в его кабинет, но мне хотелось остаться и посмотреть. Разве репетиции - не для того, чтобы все актёры делились опытом?..
Актрисам достались стихотворные монологи. Я заслушался, когда Элис читала свою партию. Неужели Мира разглядела в ней то, чего столько лет не мог разглядеть Джеймс, и теперь её талант будет раскрыт и оценен по достоинству?.. Но вдруг Элис взяла со стола увесистую книгу и ударила Герту по затылку. Герта упала. Похоже, это не было игрой, и все бросились к ней. Когда Герта пришла в себя, Гретхен, разумеется, накинулась на Элис. Между Элис и Гертой бывали конфликты, но я бы ни за что не поверил, что Элис могла ударить её нарочно и испортить мизансцену. Наверняка книга просто оказалась слишком тяжёлой и Элис не смогла её удержать. Пришлось срочно вставать между обменивающимися оскорблениями Элис и Примадонной.
- Каждый из нас может ошибиться, - напомнил я. - Это была просто случайность. Меня тоже однажды задевали реквизитом.
Но что меня особенно удивило, - тихая Джулиет тоже принялась допытываться у Элис, зачем она это сделала, как будто была уверена, что та всё задумала.
- А почему она ругается вместо того, чтобы извиниться? - нашла аргумент Джулиет.
- Когда на человека нападают, он защищается. Вы слишком много внимания уделяете этому незначительному инциденту, хотя такое могло случиться с каждым. Я понимаю, что сейчас мы все на нервах, но нужно постараться держать себя в руках, - сказал я.
- Вот это правильно: держать себя в руках.
Я заметил, что Элис стоит в стороне, повернувшись к сцене спиной. Я был слишком занят тем, что защищал её, хотя мне следовало бы быть рядом с ней. Я подошёл к ней:
- Как ты?
- Давай уедем, - неожиданно сказала она, повернувшись ко мне.
- Уедем? Куда? У нас нет денег.
- Неважно, куда. Куда угодно. Ты же видишь, что здесь больше нельзя оставаться.
Я видел. Много лет видел, что режиссёр ей пренебрегает, а других актёров она всё сильнее настраивала против себя. Мне не хотелось расставаться с Семьёй, но отказать ей я попросту не мог.
- Хорошо. Только давай уедем после спектакля. Мы не можем подвести Джеймса перед премьерой.
- Он подводил нас много раз.
- Он очень много для меня сделал.
- Для меня тоже. Но тебе не кажется, что мы уже достаточно с ним расплатились?
- Может, и так. Тогда - хотя бы после репетиции.
- Нужно поговорить с критиком. Может, он замолвит за нас словечко в столице.
- Ты его знаешь? Конечно, ты достойна куда большего, - но думаешь, в столице нас кто-то ждёт?
- Скорее всего, мы будем заниматься там тем же, чем и здесь. Но стоит попробовать.
- Хорошо, я поговорю с ним. Но пока он тоже ведёт себя странно.
Мистер Уорд словно поддался настроению Джеймса и тоже с воплями выбегал в коридор. Он вызывал у меня всё меньше доверия.
Вот и теперь: Мира вновь предлагала кому-нибудь сыграть на сцене, но когда она обратилась к Бьянке, мистер Уорд заслонил её собой и заявил, что она не будет играть. Бьянка была вовсе не против, но мистер Уорд был непреклонен, как если бы защищал её от смертельной опасности. Если его действия не были частью сценария, то он точно повредился рассудком. Вызвались играть Гретхен и я. Мира протянула мне небольшой текст. Снова стихи...
Но потом случилось то, что я никогда не забуду. Уточнив, в каком порядке мы читаем роли, я вышел на сцену последним. Гретхен на коленях стояла передо мной. Я читал обвинительный монолог - теперь я его не вспомню, но в нём было нечто античное, величественное. Не помню, откуда в моей руке появился нож. Должно быть, Мира вложила его в мою ладонь вместе с текстом. Я сжимал рукоять, не обращая внимания на лезвие, - ведь я привык иметь дело с безопасным реквизитом. Произнося текст, я медленно зашёл за спину Гретхен и, дочитав, склонился к ней и провёл ножом по её горлу.
На мои руки плеснуло обжигающе горячей кровью.
Я выронил нож, отшатнулся и упал на колени. Я не видел ничего, кроме крови - крови на своих ладонях, крови, подползающей ко мне липкой лужей. Кто-то кричал, суетился. Меня трясло. Ни разу прежде я не испытывал такого ужаса. Я не знал, что на меня нашло, как я мог совершить подобное, - как будто роль завладела мной и управляла моей рукой. Убийство... я стал убийцей. Как хотели бы мои родители. И оправдания быть не могло.
Элис обнимала меня, тормошила, говорила, что всё в порядке. Я не сразу ей поверил, но потом заметил, что крови на моих руках нет. Нет и на сцене. Мне всё померещилось. Я встал и сел на диван, но меня до сих пор колотило от пережитого. Убийство выглядело таким настоящим...
- Прости, что напугал, - выговорил я. - Кажется, я просто переволновался. Не следовало мне такое играть. С ней всё в порядке?
- Да. Просто обморок.
- Это хорошо. Она иногда так достоверно играет, что мне бывает сложно отличить, где игра, а где правда.
- Она хорошо играет? - ревниво переспросила Элис.
- Ты играешь лучше, - устало заверил её я. - Ты потрясающе читаешь стихи.
- Это вам ничего не напоминает? - Мира ходила вокруг нас, как кошка вокруг загнанной в угол мыши. - То, что сейчас произошло?
- Нет, ничего.
- Даже когда ты убивала её сестру?
- Я не понимаю, о чём ты говоришь.
- А тебе доводилось играть что-то подобное? - полюбопытствовала Джулиет.
- Я играла разные роли, - отвечала Элис. - В этом нет ничего такого.
- Конечно, ничего особенного, - пела Мира. - Всего-навсего перерезанное горло.
- Это плохая шутка. Очень плохая, - мрачно заметил я. - Я обычно не играю такое. Это не моё. И буду благодарен, если и впредь мне не будут доставаться подобные роли.
Я ждал, когда уймётся дрожь, и Элис велела мне сидеть на месте и никуда не уходить. Она о чём-то говорила с Джулиет, я не прислушивался, - а потом она протянула мне руку и повела за собой. Мы ушли в подсобку, где никого больше не было. Я сел рядом с Элис. Она выглядела такой серьёзной, что я даже опасался к ней прикоснуться.
- Нам нужно поговорить. Эта женщина, Мира... она может нам помочь.
- Помочь уехать? Ты уверена? Ты с ней говорила?
- Да. Она может взять нас с собой. Пока она только присматривается к нам, но я уже произвела на неё впечатление, и ты тоже.
- У неё свой театр? Она собирает труппу? Мне, если честно, не очень понравились её методы.
- Это только пока. Ты ведь хочешь, чтобы я блистала на сцене? Чтобы нам больше не приходилось прозябать в массовке?
- Да, конечно, хочу. А как же другие?
- Она здесь, чтобы всё исправить. Чтобы больше не было конфликтов, и мы стали настоящей Семьёй.
- Пока что она вносит только бардак...
- Просто нужно убедить всех пойти за ней. Ты ведь сможешь с ними поговорить?
- Если ты этого хочешь... я попробую. Но это им решать.
Было неловко, что мы так быстро променяем одного режиссёра на другого. Джеймса за глаза называли тираном, но он был вовсе не худшим режиссёром, и вместе с ним мы стали самой популярной труппой города. Но я так и не научился спорить с Элис.
- Пожалуйста, пусть у тебя получится! Тогда я больше не буду завидовать Примадонне и изводить себя репетициями, и всё будет хорошо!
- Ладно. Ради тебя я постараюсь. Раз ты ей веришь... И, думаю, нам стоит вернуться, пока нас не хватились.
- Сначала задай мне три вопроса. Любых. Обещаю ответить честно.
- Ты говоришь странно... - нахмурился я. - Как будто прощаешься. Не говори так. Мы ведь ещё не раз встретимся.
- Разумеется, встретимся. Но я хочу сделать это для тебя. Сейчас.
- Я не знаю, что спрашивать. - я задумался. В том, как Элис беспрекословно доверилась Мире, которая только что её раздражала, было что-то странное, но она говорила так горячо и так быстро, что я не успевал понять, что именно. - Разве что... ты знала её раньше? Эту женщину, Миру?
- Нет, не знала.
- Мне больше не о чем спрашивать... может, ты спросишь у меня что-нибудь?
- Не сейчас. Нам пора, - она встала и вышла в тёмный коридор, а я последовал за ней. В какой-то момент я потерял её из виду, а мгновение спустя она бросилась в мои объятия из-за угла.
- Ну, ну, что ты?.. - удивился я.
- Где ты был?
- Мы ведь только что с тобой разговаривали...
- Ты сидел, а потом пропал. Просто растворился в воздухе. Тебя нигде не было!
- Мы уходили в подсобку... я был там с тобой. Я схожу с ума, да? - спросил я беспомощно. - Или это чья-то глупая шутка?
Я мог понять, почему мне примерещилась кровь. Слишком глубокое погружение в роль... Но смог ли я перепутать с Элис другую женщину? Её жесты, её голос...
- Всё будет хорошо. Давай сходим в церковь, там нам помогут.
- Не хочу в церковь, - поморщился я. - Не доверяю святошам. Обычно под маской добродетели скрывается больше всего демонов.
- Так ведь и мы не святые, - Элис поняла меня по-своему.
- Всё равно не хочу. Лучше просто уехать отсюда.
Как только я вошёл из коридора в зал, ко мне подошла Герта:
- Что это всё-таки было... с ножом?
- Я не знаю. Я ни за что не причинил бы никому вреда. Я даже ударить человека не смогу!.. Как ты? В порядке?
- Я понимаю. Со мной всё хорошо.
Но когда Мира в очередной раз стала предлагать роли, Элис оттащила меня в сторону и закрыла собой, совсем как мистер Уорд недавно поступил с Бьянкой. Но я и сам больше не рвался на сцену. Наигрался уже. Из-за нехватки актёров Мира обратилась к Джулиет.
- Почему бы тебе не попробовать, - подбодрил её я. - Каждый может играть на сцене. Быть может, у тебя есть талант.
Мне хотелось, чтобы она испытала то же, что и мы, чтобы больше не придираться. Но согласились Роберт и Герта, и неожиданно решил побыть актёром мистер Уорд. Он стал читать монолог, а Роберт и Герта стояли перед ним на коленях. Я чувствовал смутное беспокойство - сейчас произойдёт нечто драматичное, нечто страшное. Но с каких пор я начал бояться драматичных сцен, тем паче когда в них участвовал не я?.. Мистер Уорд плеснул на своих партнёров какой-то жидкостью из бутылки - отчётливо пахнуло бензином. Я знал этот запах слишком хорошо, он приходил ко мне в ночных кошмарах. Всё произошло слишком быстро, никто не успел ничего сделать - щелчок зажигалки, взвившееся пламя...
Я схватил с дивана какое-то покрывало и, преодолевая страх перед раскалённым дыханием огня, плавящим дрожащий воздух, набросил его на две охваченные пламенем фигуры. Кто-то поступил так же, как я, кто-то кричал, что нужно перекрыть доступ кислорода к огню. Поначалу паниковать было некогда - лишь потом я без сил опустился на пол. Какая-то часть моего сознания хотела сопротивляться тому, что видела, слышала, чувствовала, - иначе это было бы уже слишком.
- Я не один это вижу? - спрашивал я. - Вы тоже это видите? Вы все это видите?..
Постепенно морок рассеялся. Роберт и Герта были напуганы и бледны, но на них не было ни единого ожога. Облегчение смешивалось с тревогой, глухой и липкой: одному человеку ещё может что-то примерещиться, но всем сразу?.. Что ещё из того, что все мы видели, было не взаправду?..
- Это галлюцинации? Но что их вызывает? Что-то в воздухе?
- Говорят, революционеры используют гипноз, чтобы склонять людей на свою сторону.
- Гипноз... похоже на правду, - признал я. - Это бы всё объясняло.
- И что нам делать? Вызвать полицию?
- Давайте просто уйдём отсюда.
Я подошёл к двери и открыл её. За порогом была темнота. Вдали угадывались ещё более тёмные очертания других домов и деревьев, но ни луны, ни фонарей не было видно. Но что хуже всего, выйти не получалось. Темнота была плотной, как кисель, можно было навалиться на неё всем весом, чувствуя, как она проминается, холодная, гладкая, - но она не пускала наружу. Такая же темнота была за окнами. Очевидно, что кто-то уже управлял нашим сознанием.
- Значит, вызывать полицию бесполезно?..
- Почему же? - возразил я. - Мир не пропал. Мы просто его не видим, но для остальных людей жизнь продолжается.
- И что мы скажем полиции? Здесь же ничего не происходит.
- Что нас удерживают в заложниках. Этого достаточно.
Мистер Уорд намекал на то, что революционеры, которых уже упомянули, есть в театре. Да, все и раньше догадывались, что Джулиет не просто так пишет пьесы о повстанцах. Но в сравнении с неведомой силой, удерживавшей нас в театре, это были уже такие мелочи.
- И что вы предлагаете, устроить казнь революционеров прямо здесь? - скептически поинтересовался я у критика. - Я понимаю, что вы взволнованы после пережитого, я бы на вашем месте тоже был взволнован... но не настолько же!
Но Элис всё равно подошла к Джеймсу - а он даже не стал на неё сердиться.
- Вам не кажется, что пьеса, которую мы репетировали, была слишком революционна? Может, с неё всё и началось?
- Но она, в конце концов, не призывала к убийствам и поджогам, - заметил я. - Напротив, она показывала, что тот, кто борется с насилием при помощи насилия, на самом деле преследует собственные цели.
- Эта пьеса о том, как люди сплотились против угнетателя, - сказал Джеймс. - Так и нам теперь нужно сплотиться против этой женщины.
- Хорошо сказано, - поддержал я. - Мы должны держаться вместе.
Элис вытащила меня в коридор. Я чувствовал, как она взволнована, но не знал, как ей помочь.
- Мы уедем, правда? Ты поедешь со мной? - спрашивала она.
- Конечно. Как только выберемся отсюда, мы сразу уедем.
- И всё будет хорошо, и мы тебя вылечим...
- Последнего я не могу обещать, - я грустно улыбнулся. - Но ради тебя я постараюсь продержаться подольше.
- Мы непременно найдём клинику. Знаешь, кто нам поможет? Ни за что не догадаешься. Наша Примадонна, Гретхен.
- Это же отлично.
- Кто бы мог подумать, что мы поладим. Но когда такое творится, разногласия отходят на второй план. Этой женщине удалось нас помирить.
Я вспомнил, как по совету Джулиет писал письмо Уиллоу О'Киф, главе фонда по борьбе с остеопсатирозом - болезнью "стеклянных костей", приближённой к городскому Совету. Сначала миссис О'Киф ответила, что ничем не может мне помочь, но затем прислала странное письмо, в котором просила сообщить ей о больном, находящемся в труппе театра. За нахождение пациента она обещала оплатить мне лечение в самой дорогой столичной клинике. Почему она искала пациентов словно скрывающихся преступников?.. Я был почти уверен, что у Гретхен есть остеопсатироз, - она выписывала себе личного врача. Но я не знал, как к ней поступиться с предложением обратиться в фонд. Теперь я подумал, что если мы выйдем из театра и Гретхен в самом деле захочет помочь мне с лечением, я расскажу ей о письме.
Когда мы вернулись, со мной захотела поговорить Джулиет. Элис была так напряжена, что не сразу захотела меня отпускать.
- Она ведь не откусит мне голову, - улыбнулся я. - Не волнуйся, я ненадолго.
Мы отошли в коридор. Джулиет спросила:
- Вы с Элис так близки. Ты давно её знаешь?
- Три года. С тех пор, как мы пришли в театр.
- А раньше вы не были знакомы?
- Нет. А что?
- Да нет, ничего. Спасибо.
Мира разглагольствовала, что мы все здесь убийцы. Я не обращал на неё внимания - пока мистер Уорд не вышел на сцену и не продемонстрировал кулон с символом Прозрачного Бога. Только сектантов нам не хватало... Я не испытал ничего, кроме отвращения. Мне захотелось просто держаться от этого человека подальше. Я слишком хорошо знал, что у таких, как он, руки в крови по локоть.
- Пока я вижу здесь только одного убийцу, - заметил я.
Но, увы, это было ещё не всё.
- Это ты убила мою сестру? - спросила Джулиет у Элис. - Моя сестра была актрисой. Отвечай, да или нет.
- Да, я.
Меня прошило холодом по позвоночнику. Такого быть не могло, потому что не могло быть. Элис говорила это нарочно, чтобы позлить Джулиет. Или чтобы от неё наконец отстали. Иначе никак.
- Ты ведь... фигурально выражаешься, да? Это метафора? - взмолился я. - Ты убила её как актрису, правда? Уничтожила её карьеру? Ты ведь не убивала её физически?
- Скажи, убила ли ты её физически, - безжалостно допытывалась Джулиет.
- Да, я убила её физически. Я перерезала ей горло.
Что-то внутри меня оборвалось и рухнуло. Осталась пустота. Я мог найти в себе прощение, но как быть со страхом? С осознанием того, что эти руки держали нож и лишали жизни, что их сила и изящество удерживали и наносили удар, что по ним лилась из остывающего тела дымящаяся кровь? Гнев мог бы оттолкнуть, но страх - парализовал. Страх удерживал меня рядом с Элис сильнее прежнего.
- Не может быть, - шептал я в ужасе. - Ты не можешь быть убийцей. Это неправда. Я не верю. Говори что хочешь, но я в это не верю.
- Это правда.
- Но... зачем? Зачем ты это сделала?
- Если бы я это не сделала, меня не было бы здесь.
Я слышал историю, как в одном из театров города была убита актриса. Элис сделала это, чтобы та не претендовала на её место в новой труппе?.. Теперь её противостояние с Гретхен виделось мне в новом свете. Смогла бы Элис убить Примадонну, если бы ей подвернулся удобный случай?..
А потом Элис пропала. Мне сказали, что она растворилась в воздухе, точно так же, как я, когда её двойник забирал меня в подсобку. Я обежал весь театр, заглянул во все помещения, звал её - бесполезно. Оставалось только ждать. Тут я и вспомнил, что потерял ещё кое-что.
- Джеймс, - подошёл я к режиссёру, - Я так и не сказал тебе о часах.
- О каких часах?
- Ты не знаешь? Сегодня перед репетицией я принял у грузчиков реквизит. Напольные часы. У них была бумага на твоё имя, вот я и подумал, что ты заказывал...
- Нет, я не заказывал никаких часов. Ты запомнил, кто их привёз?
- Они были в масках. Я решил, что это опять твои странные друзья.
- Можно на них взглянуть?
- Да, конечно. Я отнёс их в подсобку.
Я проводил Джеймса и любопытствующих в подвал, где хранился реквизит и декорации. Я точно помнил, у какой стены поставил часы. Их там не было.
- Думаю, нам стоит их поискать, - невозмутимо распорядился Джеймс.
- Их не так-то легко спрятать, - заметил я. - Это огромные напольные часы, с меня ростом.
- Но ты же как-то принёс их сюда? Значит, кто-то мог их унести. В них может быть бомба.
Ко всему прочему прибавилось чувство вины: зачем только я притащил часы в театр, не стал дожидаться Джеймса, даже не осмотрел их как следует?.. Но поиски часов хотя бы заняли и отвлекли нас. Но нужно было поговорить без Миры, которая сопровождала нас повсюду.
- Всех, кто имеет отношение к труппе, прошу ко мне в кабинет, выпьем чаю, - сказал Джеймс.
- Мне тоже? - уточнил мистер Уорд.
- Да, вам тоже.
Мы собрались в кабинете, но Мира, разумеется, увязалась за нами тоже и нагло заняла самый удобный стул.
- Вас не приглашали, - вежливо напомнил я.
- Конечно, не приглашали. Я прихожу куда хочу.
Я хотел попросту поднять её на руки и вынести прочь. Но мои ладони... прошли сквозь неё. Она не просвечивала, казалась живой и тёплой - и тем более жутко было видеть, как руки проваливаются в пустоту.
- Вы все это видите?.. - снова спросил я, стараясь найти в других опору для своего рассудка.
Все это видели. Мы были бессильны против призрака - хоть я прежде и не верил в призраков. Судя по тому, как фамильярно она разговаривала с Джеймсом, словно давно и хорошо его знала, я рассудил для себя, что она могла быть призраком его покойной жены. Но почему бы им не заняться семейными разборками без нашего участия, а нас отпустить?!..
Безумие набирало обороты: из коридора раздался шум, от кого-то я услышал, что Крис собирается казнить Бьянку. Значит, помимо Жреца, в нашей труппе был и Стоик... Их вовремя растащили. Я подошёл к Крису, заглянул ему в глаза и стал говорить с ним без страха, как с ещё одной жертвой морока, сводившего всех с ума.
- Что бы ты ни узнал о ней, это всё неправда, - говорил я. - Нельзя верить этому месту. Нужно верить друг другу. Я вот отказываюсь чему-либо верить, пока мы не выйдем отсюда. И уж тем более нельзя принимать сейчас скоропалительных решений. Давайте обойдёмся без казней.
Отчасти я убеждал и самого себя. Мне хотелось верить, что и слова Элис о том, что она убила девушку, были наваждением. Но я тут же вспоминал уверенность в её глазах и голосе. Стала бы она мне врать?.. Когда я убедился, что Кристиан больше не рвётся вершить суд, Элис как раз вернулась. Я с облегчением обнял её.
- Где ты была?
- Я была... в комнате. Одна. Потом приходила эта женщина, Мира. Ничего особенного.
- Тебя так долго не было.
- Я пропустила что-то важное?
- Ничего особенного. Мы потеряли часы...
- Какие часы?
- Я принял их у грузчиков с утра перед репетицией и совсем о них забыл. Думал, они предназначены для спектакля, но Джеймс их не заказывал. А теперь они пропали.
- Кажется, нам намекают, что мы теряем время.
- Ещё я пытался выставить Миру из кабинета... а руки проходят сквозь неё.
- Вот и не трогай её больше.
- Я и не собираюсь её трогать. Но пока она не сумела всерьёз нам навредить.
Тем временем коллеги пытались вызнать у Миры, где часы, и в обмен на информацию соглашались поучаствовать в очередной её "постановке". Мира радостно провозгласила, что самое время посмотреть на то, как погибла жена режиссёра. Элис предусмотрительно выволокла меня из зала, и я ничего не увидел. Застал я только, как Жрец Прозрачного Бога достал из-за пазухи ещё один символ и объявил себя не много не мало, а самим Прозрачным Богом.
Так вот значит как выглядел проходимец, запудривший мозги столь многим людям, мечтавшим вырваться из серой обыденности. Выглядел он не сильно прозрачным, но с Мирой, похоже, был на дружеской ноге. Когда впервые встречаешься с нечеловеческой сущностью, это на какое-то время выбивает из колеи. Но когда таких сущностей становится больше одной, привыкаешь смотреть на них как на паразитов, играющих с человеческими жизнями ради собственной прихоти.
А я внезапно становился нарасхват: со мной захотел поговорить Кристиан. Я вновь отпросился у Элис, и мы ушли в пустующий кабинет Джеймса. Там было темно и тихо.
- Ты знаешь, что стало с твоими родителями?
- Я видел, как за ними пришли. Больше я ничего не знаю.
- Я... не казнил их лично. Но видел, как их казнили.
- Я не ожидал иного после всего, что они совершили.
- Я всё равно хочу извиниться. Что если можно было что-то исправить, переубедить их...
- Не уверен, что они уже могли бы исправиться. Быть может, это в самом деле было лучшим выходом для всех. Если уж даже я не мог остановить их... конечно, я был ребёнком и ничего не мог сделать, но они могли бы и прислушаться к собственному сыну. Ты не виноват, что мои родители стали чудовищами.
- Да, возможно, если бы их не остановили, они бы продолжили убивать.
- Наверняка. Я не сторонник казней, но это должно было прекратиться.
- Кажется, я плохой Стоик, - произнёс Крис, глядя куда-то мимо меня. - Мы не должны иметь привязанностей. Но если бы осудили кого-то, близкого мне, например, мою мать... я защищал бы её, что бы она ни совершила.
- У всех живых людей есть привязанности, - откликнулся я. - Невозможно от них отказаться.
- И теперь я знаю, что справедливость - не всегда значит убивать, - продолжал он. Похоже, ему просто нужно было выговориться, а я не мешал. Я ценил этот момент доверия. - Может быть и другой выход.
- Это правильно, - одобрил я.
К нам вошла Бьянка. Крис тут же сообщил ей, что сейчас уже не стал бы её казнить. Я хотел незаметно улизнуть, чтобы дать им поговорить, но Бьянка догнала меня.
- У меня есть кое-что, что принадлежало твоим родителям... я его сохранила. Это всё, что осталось, - и она протянула мне кулон Жрецов Прозрачного бога. Один маленький предмет, который сломал мне всю жизнь. Мне стоило всего моего самообладания, чтобы не отшатнуться от этой мерзкой вещи и не оттолкнуть её. В конце концов, это была просто побрякушка. Не она творила зло, а люди.
- Быть может, ты хотел бы его забрать, - сказала Бьянка.
- Нет, спасибо. Не нужно.
- Ты всегда можешь вернуться, если захочешь.
Вернуться? К созерцанию горящих заживо людей?..
- Нет. Я не осуждаю твой выбор, но не хочу с этим соприкасаться. Мои родители убили многих.
- Мы не одобряем то, что они делали. Мы не занимаемся убийствами. Мы их исключили.
- Рад это слышать.
Я быстрее окончил бы тягостный разговор, но подошёл... кажется, мне уже следует называть его Прозрачным богом, а не мистером Уордом? Бог Бьянки. Забавно, должно быть, встретиться со своим богом.
- Я могу спасти тебя, - изрёк он. - Если ты пойдёшь со мной.
- Я пойду, только если ты заберёшь всех остальных.
- Это её выбор, - я не мог не усмехнуться над его досадой. Бог ждал преданности себе, но верность Семье оказалась сильнее. - И многие на её месте поступили бы так же.
- Я смогу спасти всех, только если они уверуют в меня. Уверуют искренне.
Бьянка умоляюще посмотрела на меня. Я покачал головой.
- Я не хочу доказывать эгоистичным богам, что я их достоин.
- Мы не эгоистичные, - обиделся Прозрачный. - Мы такие, какими нас создали люди.
Значит, люди всецело заслужили таких богов. Но я лучше умру свободным, чем склонюсь перед таким... избирательным идолом.
- Твои родители заблуждались, - продолжал бог. - Но мы не судим и не убиваем. Поэтому мы не казнили их, а только исключили. Может быть, нам стоило не отворачиваться от них, поговорить с ними...
Все на свой лад пытались подкупить меня милосердием? Оно не было мне нужно. Останься мои родители в живых, я никому не сказал бы за это спасибо. Те, кто считает, что родителей можно любить любыми, никогда не сталкивались с насилием, унижением и беспомощностью.
- Не думаю, что это что-то изменило бы.
- А твой дом сгорел из-за случайно брошенной сигареты пьяницы... будущего режиссёра.
Зачем он это говорил? Чтобы настроить меня против Джеймса? Я знал, что Джеймс был вдовцом. Я мог живо представить себе, как он, без цели шатаясь по городу, мог прислониться к стене дома, выглядевшего пустым и заброшенным. Как из болтающейся в руке полупустой бутылки какое-то пойло плеснуло на сухие брёвна. Потом туда же упал окурок... Разве я мог винить Джеймса? Он смог преодолеть свою скорбь, взять себя в руки, основать театр. Это было достойно уважения.
- А я думал, что это был поджог. Месть за деяния родителей. Что ж, хорошо, что это была случайность. Значит, никто не виноват.
- Да вы святой.
Меня передёрнуло от отвращения. Не столько потому, что это было грубой лестью, сколько потому, что не стоит сравнивать со святошей человека, вырвавшегося из лап фанатиков.
- Вовсе нет. Я просто человек.
Если этот бог принимал за святость обычную человеческую логику, то с какими же людьми он в таком случае привык иметь дело? С готовыми растерзать друг друга за непредумышленные прегрешения?.. Что ж, пожалуй, обычным людям и не нужен бог.
Я и так слишком долго задержался в чужих религиозных разборках. Пора было возвращаться к Элис. Кажется, и она меня хватилась - ждала в тени у входа в зал. Выйдя мне навстречу, она отвела от лица пряди волос. На щеке был свежий ожог.
- Что случилось?!..
- Кислота.
- Кто это сделал?
- Это не важно. Скажи, ты меня любишь?
- Да. Конечно.
- Даже такой?
- Я буду любить тебя любой.
- И мы поженимся?
- Как только выберемся отсюда. Мне осталось немного, но если ты хочешь...
- Мы тебя вылечим. Пойдём в церковь и поженимся.
- Давай только без церкви.
Мира белой фата морганой снова металась по залу, говорила что-то о том, что все мы что-то скрываем и должны раскрыть свои тайны. И так уже много секретов было раскрыто: кто-то случайно толкнул чью-то тётушку под машину, кто-то случайно столкнул Остина с лестницы. Мы все были связаны цепью случайностей.
- Так за чем дело стало? Давайте сядем в кружок, как в детском саду, и всё раскроем, - предложил я. - Расскажем, кто в детстве мочил постель...
Ситуация ухудшалась. Крису стало плохо. Ему казалось, что всё рассыпается, и театр, и люди. Он видел это, даже закрывая глаза. Мы окружили его, держали за руки, убеждали, что всё в порядке, и все живы; Элис велела отойти, встряхнула за плечи, прикрикнула, чтобы собрался. Со мной она обращалась мягче... Но, так или иначе, и этот морок прошёл.
Бьянка призналась, что это похоже на то, что ей снилось. Мы никогда не принимали её предсказания всерьёз, потому она не рассказывала нам об этом, - но ей также снилось, что театр рушится, и снилась женщина с зеркальным лицом. Она боялась, что театр действительно рухнет.
- Сны - это метафоры, - сказал я. - Это просто интуиция. Возможно, они означают, что нам нужно сплотиться и не рассыпаться поодиночке.
Не прошло много времени, как накрыло и Бьянку. Она скорчилась на полу, закрыв голову руками и причитая, что мы все её ненавидим. И я снова сидел рядом с ней, держал за руку, повторял, что здесь никто не желает ей зла, что мы её не бросим, мы все - Семья. Чужие страхи позволяли забывать о своих. Да и чего мне бояться? С тех пор, как мне поставили диагноз, смерти я не боялся.
- Сделай хоть что-нибудь! - актёры обращались к Прозрачному богу.
- Я смогу вас спасти, только если вы уверуете.
- Может, и вправду уверовать? - предлагала Элис. - Это не так уж сложно. Что мы теряем?
- Ну уж нет, - отказывался я. - К тому же неискренняя вера ему не годится.
Мне даже стало жаль Прозрачного. Что поделать, если ты не всемогущий, а от тебя всё равно ждут помощи, раз богом назвался?
- Богу обидно, не называйте его бесполезным телом, - сказал я.
В нежелании во что-либо верить со мной был солидарен, как ни странно, Крис. Стоиков тоже считали сектой, но они-то утверждали, что это не вера, а философия.
- Лучше не верить ни в каких богов. И вообще ни во что не верить.
- В Семью ты тоже не веришь? - спросил кто-то.
- Я верю, что мы Семья. У меня ведь нет другой семьи, - ответил я.
- Нужно понять, чего мы хотим - выбраться отсюда или сохранить театр.
- Театр - это не здание, театр - это мы, - сказал я.
Следующей жертвой после Криса и Бьянки был я. Я услышал тиканье часов - всё нарастающее и нарастающее. Оно словно исходило от стен, гремело в воздухе, в самой голове, так что в конце концов я больше ничего не слышал, а тиканье отдавалось болью. Зажать уши ладонями не помогало, хотелось вырвать из головы этот звук - но это было невозможно. Элис обнимала меня, что-то говорила, быть может, и пыталась меня целовать, что только всё усложняло - а вы пытались целоваться, когда сложно дышать от боли?.. Напоследок часы в моей голове гулко пробили десять раз. С каждым ударом звучало чьё-то имя. Джеймс, Гретхен, Герта, Роберт, Крис... моё имя также прозвучало. Затем всё стихло. Навалившаяся тишина чуть меня не оглушила.
- Я слышал... имена, - выдохнул я, когда ко мне вернулась способность слышать окружающий мир и себя самого. - Оно назвало по именам всех нас.
- Видимо, оно хочет сказать, что у нас не осталось времени, - решила Элис.
А Мира всё призывала к раскрытию тайн. Элис вдруг строго спросила меня:
- Есть ли что-то, что я о тебе не знаю?
- Я, вроде, всё рассказал, - опешил я. - Но ты можешь спрашивать.
Я уже упоминал при всех, что мои родители погибли. Это казалось мне достаточным. Я не помнил за собой преступлений или ошибок, которые мне хотелось бы скрывать.
Со мной захотел поговорить Роберт. Но стоило нам сделать шаг к двери, как и он рухнул на пол в приступе внезапной боли. Помочь было невозможно, оставалось только быть рядом, уговаривать потерпеть, обещать, что пройдёт... А боль всё не проходила, и только Мира ходила кругами и веселилась, как стервятник.
- Ты же можешь это прекратить!.. - взмолилась Герта.
- Могу. Но не просто так. Мне нужна жертва.
- Я могла бы... - Герта хотела подняться, но я её удержал.
- Не вздумай! Ты ему нужна.
Мира, смеясь, пнула Роберта ногой, и он застонал громче.
- Изыди, тварь, - бессильно огрызнулся я.
- Говоришь, тебе нужна жертва?.. - неожиданно вперёд вышла Элис, и я еле успел встать между ней и Мирой.
- Ты же это не всерьёз, правда? Нельзя на это вестись. Сделки с нечистью ещё ничем хорошим не заканчивались.
Мира, убедившись, что добычи ей не достанется, прикоснулась к Роберту, и он, вздохнув, перестал корчиться от боли.
- Так уж и быть, я сегодня добрая.
- Надо же, и от тебя может быть польза...
Роберт поднялся, переводя дух. Я напомнил ему о разговоре, и они с Гертой вышли со мной в коридор.
- Ты ведь был там? Когда сожгли наш дом?
- Да. Родители брали меня с собой.
- Мы видели тебя из окна. Но мы понимаем, что ты в этом не участвовал.
- Они просто заставляли меня смотреть. Я не мог их остановить...
- Мы рады, что с тобой всё в порядке.
- А я рад, что всё в порядке с вами.
И мы обняли друг друга. Я никогда ещё не чувствовал себя настолько принятым в Семью, как теперь.
- Быть может, если бы этого не произошло, мы бы не встретились.
- Быть может, если бы этого не произошло, я был бы здоров, - неожиданно для самого себя признался я. Раньше я не говорил о своей болезни ни с кем, кроме разве что Элис и Остина, с которым мы пару раз пропускали по стаканчику. Все в театре догадывались, но я всё равно привык к тому, что при упоминании туберкулёза люди отшатываются и держатся от тебя подальше.
- Ох... как это вышло?
- Мой дом сгорел. Я брался за всякую работу, на заводах, на вокзале... И заразился. Но Джеймс буквально спас мне жизнь, когда взял меня в труппу театра.
- Ну, значит, и от этого театра есть польза.
- Да. Но когда мы выберемся отсюда, предлагаю уезжать подальше. Всем вместе.
Мы пришли в кабинет Джеймса. Туда, как потерпевшие кораблекрушение к костру, собирались все - выпить чаю и перекусить при свете лампы. Там с кем-то разговаривала Элис:
- Если уж даже меня такую Поль почему-то любит...
- Конечно, люблю. Какой бы ты ни была.
Вдруг Элис встала со стула и театрально преклонила передо мной колено. Я не знал, смеяться мне или сквозь землю провалиться. Ведь всё это должен был делать я...
- Поль, ты женишься на мне?
- Да. Разумеется, да! Если ты больше никого не будешь убивать.
- Везёт же кому-то, у вас будет семья! - радостно прокомментировал Кристиан.
- Хочешь, мы тебя усыновим? - предложил я. Я никак не мог воспринимать происходящее всерьёз.
- А теперь поцелуй меня, - распорядилась Элис.
Целоваться при всех оказалось неловко. И вообще, прямо скажем, неловко было целоваться в театре, рискующем не то провалиться сквозь землю, не то взлететь на воздух. Элис же уже обмолвилась, что хотела бы большего, если бы не неподходящая обстановка. Я не представлял, как можно было думать о себе, когда надо было спасаться сообща...
- Есть версия, что мы уже мертвы, - высказалась Джулиет.
- Ну уж нет, я ещё пожить хочу, - я на всякий случай нащупал пульс у себя на запястье.
- Это может быть место между жизнью и смертью.
- Вроде чистилища? - хмыкнул я.
- Тогда откуда приходят письма?
И в самом деле - откуда? Мне некуда было писать, но другие писали. Так, Кристиан получал какой-то странный ответ от своих Стоиков. Словно в подтверждение, гардеробщица принесла очередное письмо.
- Это от Уиллоу, - сказала Гретхен.
- Уиллоу О'Киф? - переспросил я. - Она тоже мне писала.
- Кажется, она где-то рядом. Возможно, что среди нас.
Я достал своё письмо и стал его перечитывать, однако никаких зацепок не обнаружил. Элис не преминула заглянуть мне через плечо, затем забрала письмо, - но меня больше интересовала Джулиет, которая когда-то дала мне координаты миссис О'Киф. Наверняка Джулиет знала о ней больше, чем другие. Но Джулиет пришлось подождать - она куда-то исчезла.
- Мне нужно задать тебе один вопрос, - решился я, когда она вернулась. - Помнишь, ты посоветовала мне написать Уиллоу О'Киф?
- Не помню... а что?
- Откуда ты её знаешь?
- Я некоторое время была волонтёром.
- Тогда ты сможёшь узнать её в лицо?
- Нет. С ней лично я не виделась.
- Жаль. Это могло бы помочь.
В зал вошла Гретхен и села рядом. Она стала рассказывать, что когда-то была довольно близка с Уиллоу. Но Уиллоу сама была больна остеопсатирозом и стала одержима поиском лекарства от этой болезни. Гретхен перестала ей помогать, как только увидела, что Уиллоу ставит опыты на людях, что пациенты умирают у неё на операционном столе. Уиллоу умоляла её вернуться, угрожала покончить с собой, но не спешила отказываться от своих экспериментов. Я подумал о том, что Уиллоу могла понадеяться заполучить Гретхен моими руками. Как хорошо, что я ей не ответил.
Гретхен заканчивала рассказ со слезами на глазах. Она боялась, что Уиллоу так или иначе до неё доберётся. Сейчас она не была гордой и неприступной Примадонной. И я её понимал. Она тоже потеряла близкого человека не через смерть, а через его превращение в монстра. Я сел перед ней на корточки и взял её руки в свои.
- Мы никому тебя не отдадим, обещаю.
В этот момент к нам подсел Прозрачный и сообщил, что есть способ выбраться отсюда, но он завязан на удачу.
- Это как в картишки сыграть, что ли? - оживился я. - Я могу сыграть.
Хотелось сделать хоть что-то. Играть с богами - дело наверняка рискованное, ставки высоки, правила непонятны. Но это звучит честнее, чем бухнуться им в ноги и получить спасение.
- А хотите узнать, как появилась Мира?
- Нет, не хочу, давай лучше про картишки, - поторопил я.
- Я хочу, - вступилась Джулиет, и мои планы побыстрее узнать о спасении провалились.
Я не слушал, но до меня долетали обрывки фраз, - к тому же можно было догадаться и так. Мира была вроде как воплощением человеческих пороков и всё такое. В какой-то момент рассказа она на мгновение показала своё истинное лицо - абсолютно зеркальное. Некоторым даже понравилось, да и я испытал странные ощущения, когда увидел собственное отражение - бледное мужское лицо над женским телом в белом платье. Но какого чёрта Мира выбрала именно нас, собрала в одном театре - я так и не понял. Мы что, были самыми порочными людьми в городе? Пусть лучше сходит в городской Совет.
- Чего ты хочешь? Как всё-таки отсюда выбраться?
- Вы действительно находитесь между жизнью и смертью. В театре уже взорвалась бомба. Есть три варианта: можно остаться здесь, со мной. Тогда у вас будет всё, что вы пожелаете. Можно заключить сделку: кто-то остаётся, чтобы другой наверняка выжил. А можно просто вернуться и положиться на удачу. Кто-то наверняка погибнет, а кому-то может и повезти. Вот Роберту не повезёт наверняка.
Так вот у кого был остеопсатироз. Вот кого разыскивала О'Киф. Когда у тебя хрупкие кости, невозможно не пострадать при взрыве. Но его это устраивало.
- Сделка - точно не вариант, - сказал я. - Где гарантии, что она не захочет больше? Незачем кормить нечисть. Знаете сказку про волка? Голодный волк пришёл под дверь и сказал: отдайте курочку, иначе съем вас всех. Ему отдали курочку, а он говорит: отдайте ещё и гусочку, иначе съем вас всех. Отдали ему гусочку, потом и кошечку, и собачку, и маму, и папу... В общем, вы поняли.
Про три варианта пересказывали тем, кто не слышал. Оставалось собраться сообща и принять решение. Но это место не отпустило бы нас просто так. В этот раз накрыло Элис. Ей мерещилось, что все на неё нападают, кричала, чтобы к ней не приближались, и пыталась защищаться. Я хоть как-то мог её удержать, пока остальные спешно вышли из зала; меня, похоже, она ещё узнавала и не хотела причинить мне вред. Но Герта замешкалась, и Элис, вырвавшись, схватила со стола книгу и ударила её по голове. Герта упала, а я не мог даже подойти к ней, потому что старался усадить и успокоить Элис. Очнулись они одновременно. Элис уже во второй раз оглушила Герту одной и той же книгой... Но Герта заверила, что она в порядке.
Мы пришли в кабинет. Там уже обсуждали сделку. Остин был намерен остаться, и Джеймс предложил было свою кандидатуру на обмен.
- Даже не думай, - заявил я. - Хрен я тебя отпущу, простите, дамы. Потому что как я жить-то буду после этого, зная, что кто-то ради меня жизнью пожертвовал?!..
- Разве здесь - не жизнь? - пела Мира, ходя кругами. - Здесь можно жить счастливо. Можно снова встретить своих родителей... свою жену...
- Я лучше умру, чем буду жить в стеклянном шарике, - заявил я. - Даже если в нём будет запаян самый счастливый день моего детства, когда мои родители ещё не стали чудовищами. Жить в иллюзии - хуже смерти.
- Это не иллюзия, - обижалась Мира. - Всё по-настоящему.
- А сейчас у тебя что, не самый счастливый день?!.. - поинтересовалась Элис.
- Я сказал - самый счастливый день детства. Детства!..
При желании можно было бы предсказать, кто будет следующим в очереди на галлюцинации. Теперь это был Джеймс. Ему казалось, что Гретхен держит в руках бомбу и сейчас взорвёт нас всех, что её нужно остановить и бомбу отобрать. Мира заботливо пыталась подсунуть ему нож, так что мы все повисли у него на руках.
- Не слушай её! Не слушай, не верь ничему, верь нам, - уговаривал я. - Это место старается нас рассорить. Настроить нас против самых близких людей. Нужно сопротивляться ему. Ты ведь сильнее.
- Но мы сейчас все взорвёмся! Мы все погибнем. Ты что, этого хочешь?..
- Вместе веселее! - парировал я.
После того, как я услышал, что взрыв уже произошёл, меня не оставляла особая весёлость человека, которому нечего терять. Конечно, мне хотелось бы выжить и прожить ещё хотя бы несколько месяцев, пока болезнь не уложит меня на лопатки, - но и умирать после того, как я услышал столько ценного от Элис и остальной Семьи, было не жалко. Скорее бы только убраться из этого проклятого места.
Как только Джеймс пришёл в себя, все собрались в зале. Мира ещё раз повторила о трёх вариантах.
- Скажи уж честно, что ты сделаешь с теми, кто останется, - напомнил ей Прозрачный.
- Ну, я их поглощу... когда они проживут свой земной срок. Зато здесь они будут счастливы!
- Мы уже решили, что нечисть мы не кормим, - напомнил я.
- Да и что будет, если её накормить, - рассуждала Джулиет. - Что если она вырвется в реальный мир и продолжить жрать уже его...
- Давайте, что ли, представим вам остальных, - Мира и Прозрачный словно тянули время. - Это Медиа.
И вперёд вышла... та, что прикидывалась нашей гардеробщицей. Она и писала все те письма, что нам приходили.
- А это Скорбь.
Я не сразу понял, что именно эта девушка, чью внешность невозможно было уловить и запомнить, прикидывалась Элис тогда в подсобке.
- Сколько же вас?!.. - изумился я. - Восемь миллионов, как в синтоизме?
- Больше, - отозвался Прозрачный.
- Может, мне тоже своего бога завести? - обернулся я к Кристиану. - Как хомячка.
- Прозрачный хомячок - это забавно.
- Только бы он не был ещё и говорящим...
- Ну, каково ваше решение? - боги подошли наконец к главному.
- Валим? - сказал я.
- Валим.
Тут Элис, которая сидела со мной в обнимку, встала и пошла о чём-то говорить с Мирой. Я, конечно, насторожился, но что я мог поделать?.. К тому же именно она так искренне поддерживала меня в том, что нельзя соглашаться на сделку, что я и не предполагал, что всё закончится именно так.
- Ты выживешь. Тебя выкупили. Ты можешь попрощаться.
Я вышел в коридор на ватных ногах, словно сквозь воду. Я чувствовал себя как во сне, - всё становилось зыбким, того и гляди проснусь. Как осознать потерю, когда Элис - вот она, живая, настоящая? Как осознать потерю, когда кажется - после пробуждения она снова будет рядом, потому что не может такого быть, чтобы её рядом не было?..
- Зачем? - у меня было только одно слово. - Зачем?..
- Я хотела, чтобы ты жил.
- И как же я буду жить без тебя?
- Ты будешь жить за двоих. Ты исполнишь все наши мечты, ты будешь играть в театре...
- Я постараюсь. Но мне осталось не так уж много.
- Я остаюсь здесь не только ради того, чтобы ты выжил, но и ради того, чтобы ты вылечился. Ты будешь полностью здоров.
- Ох... Хорошо. Я буду жить за двоих. Я постараюсь.
- Я уже поговорила с Гретхен. Она обещала позаботиться о тебе. Ты тоже присмотри за ней, хорошо?
- Конечно. Я её не оставлю.
- Ну, поцелуй меня.
Так мы и попрощались. Она просто растаяла в воздухе, а я побрёл назад, к руинам взорванного театра. Я нашёл Гретхен и обнял её. Джеймс остался в зазеркалье ради неё. К нам присоединились Кристиан и Бьянка. Позже мы узнали, что и Роберт выжил. Его доставили в больницу в тяжёлом состоянии, и вряд ли он сможет ходить, но - я не раз давал им слово, что не оставлю их. Мы были Семьёй.
Я ещё долго думал о том, мог ли я остановить Элис. Как давно она приняла решение? Почему её порыв пожертвовать собой за Роберта не стал для меня звоночком? Мне было стыдно оттого, что порой мне хотелось спросить у неё: зачем я тебе нужен? Я, самый обычный, не горящий так же ярко, как она, неспособный даже отразить её страсть, потому что все силы уходили на то, чтобы просто жить?.. Мне не верилось, что всё взаправду, всерьёз, - и вот она доказала это. И ладно бы просто умерла - нет, она осталась во владениях твари, которая, лицемерно называя нас убийцами, сама играла с человеческими жизнями. Элис была жива... и не жива. Я не мог до неё дотянуться, вернуть её. Это было мучительно. И с этим предстояло жить.

Итоги и благодарностиПоль не бросит Семью. И судя по тому, что Гретхен станет членом городского Совета, - не покинет город, как бы ему ни хотелось.
Уже после игры дошло, что Поль, больше всего ценивший свободу, отныне навсегда будет несвободен. Элис была не просто слишком страстной для него, - она за него всё выбрала и решила, даже предложение сделала сама. А он просто не мог сказать "нет". И всю его дальнейшую жизнь она тоже определила за него. Это не просто комплекс выжившего - это пожизненный долг не хуже брака. Вряд ли он когда-либо сможет вырваться. И это страшновато - при том, что Поль действительно её любил. Как умел. И она его. Тоже как умела.
Несмотря на то, что не такой уж олдовый я прошёл уже не одну игру в духе "персонажи заперты в мистическом пространстве, подталкивающем их к раскрытию своих грешков посредством глюков", - Театр получился насыщенным и ярким. Не только засчёт того, что постоянно что-то происходило и держало в напряжении, но и благодаря прекрасному касту. Редко такое бывает, когда успеваешь повзаимодействовать со всеми, и все с тобой играют, идут на контакт, не сидят на информации, а делятся ей, не сливают завязки и конфликты. Офигительно. Офигительно.
И несмотря на то, что относительно глобального сюжета ориджа мы с Элис, не завязанные на влиятельные организации, были де-факто той самой массовкой, - я даже рад, что не встрял в политику и начал знакомство с миром с позиции "маленького человека". Надеюсь это знакомство продолжить. Да и в Театр ещё поиграл бы, буде возможность. Другим персонажем.
Спасибо за игру Джулс и шикарным игротехам!
Спасибо Мелькору за Элис! И это, блин, дебют в РИ, ДЕБЮТ КАРЛ! Не верится. Очень сильно.
Спасибо Ястребу за Кристиана, его трогательную искренность и неожиданное понимание.
Спасибо Ане Гергель за Гретхен. Такую красивую и сильную женщину, так зримо изменившуюся в лучшую сторону в трудных обстоятельствах.
Спасибо режиссёру и всей труппе, вы чудесные, всех обратно!

...А потом мы шли толпой до метро, молодёжь переопылялась словесочками (в мои юные годы играли всё больше по ориджам, фэнтези и не только, да аниме какому, а нынче играют по опричнине, монголам и Версалю, причудливо так)) и грядущими играми. И хорошо, что посиделка была назначена на следующий день, ибо домой я вернулся поздно.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, стихи не ведают стыда, aesthetics

О крысах Слайд инсайд!Ясон проявляется как альфач: обтирает клетку яйцами и боками, топочет лапами, на Лань Чжаня задом напрыгивает. Но эпизодически и без покусов, есть из одной миски и спать в обнимку им это не мешает. Мафей когда-то тоже так делал, хотя, казалось бы, два года было крысу, гормон своё отыграл, - но ему нужно было подтвердить своё главенство на новой территории.
Подумалось, что несоциализированные крысы в сравнении с остальными - всё равно что детдомовские дети с их блатными привычками в сравнении с детьми из благополучных семей. Крысе, которая выросла в заботливых руках, в большой клетке с полной миской корма, в голову не придёт ничего доказывать. Максимум - своих повыкусывать да чужих повалять. А те, кто вырос в тесноте, с нехваткой еды, - всегда и у всех будут отстаивать место под солнцем. А я люблю их всех - и "родных", и "приёмных" - одинаково.

Ясон и Лань Чжань освоили шапки. Ясон первым просёк, как самый хитрый хвост в этом доме, что можно забраться внутрь; теперь оба периодически сидят каждый в своей шапке (и меняются), хвосты наружу. А иногда вот так:

Лорхан лежит на шапке только сверху, а остальным, у кого есть гамаки, шапки вроде как и не нужны. А скоро батареи окончательно потеплеют, дом прогреется, и можно будет не волноваться, что кто-то замёрзнет.

У каждого в жизни может случиться звонок от друзей с просьбой помочь закопать труп. Так я сегодня доехал к Ирме по печальному поводу: убежала на радугу маленькая крыса Плюшка, прожив достойные три года. Теперь её прежняя шкурка спит под деревом. А меня снова по-хозяйски обтёрла кошка Пушь, Ирма напоила чаем (чай "Японская липа", состав - китайская сенча)) с вареньем из чёрного тута (Чёрный тута, Чёрный здеся...) - ягоды шелковицы вкусные, чем-то напоминают ежевику
Вечером встретил Птаху с работы. Осенние сумеречные вечера совершенно волшебны: во дворах прячутся фонари, в их свете зелёные листья вспыхивают ртутным серебром, а жёлтые превращаются в охристо-золотые водопады и шапки. Оставляя лишь тень в свете злом фонаря, да, Клауд?..

Работа, какая работа? Отчёты с игр - две штуки их - какие отчёты?.. Всё потом. Не на этой неделе.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, это крыса и ей не стыдно, мечтай, иначе мы пропали

Выбрался на практикум по пачьей речи. Она всегда меня восхищала, никогда не получалась, а тут просто берёшь и пробуешь, и это прекрасно! Спасибо Руш за идею.
Доехал на Чистые пруды, нырнул в Архангельский переулок, нашёл нужный дом. Но названия заведения у меня не было, и когда я позвонил в единственную дверь с вопросом, не здесь ли мероприятие, мне ответили, что антикафе за углом. За углом девятый дом уже переходил в седьмой, но до Руш я не дозвонился и сунулся в антикафе наудачу. Там у меня спросили фамилию и вежливо дали понять, что никто меня тут не ждёт. В полной уверенности, что я уже опоздал, всё началось без меня и ловить нечего, я собрался было возвращаться домой, но столкнулся с Айей.
Мы предприняли вторую попытку, и Айе удалось договориться с голосом-в-домофоне, употребив формулировку "арендованный кабинет". Нас впустили. Оказалось, что мы просто прибыли первыми. Следом пришли Руш и Келир, Той и Луар, и мы начали тихую свингерскую вечеринку (потому что нельзя было шуметь, и мы менялись партнёрами) с экологичными карточками (отправляемыми в сообщения вк). Тренировали пачьи диалекты по кругу и парами.
Подробности?Сначала я без особого успеха вытянул из Луара в роли пака, что листья жёлтые, потому что эшу их перекрасил. Но потом сам стал паком и поиздевался над Айей в ипостаси красной шапки, пытаясь донести окольными путями, что листья жёлтые, потому что я уговорил их быть лимонами. В итоге меня допрашивали впятером, в процессе всплыли любовь красной шапки к тыквенным пирогам (но тыквы не падают с деревьев, а лимоны - всё равно что тыквы!) и текила, но... они таки догадались! Паком можно гнать бесконечно. Ты просто разгоняешься и уже не можешь остановиться.
Куда сложнее диалог пака с паком. Надо помнить одновременно и о том, чтобы что-то выяснить, и о том, чтобы что-то донести! В диалоге с Келир я успел узнать, что эшу утащил мои яблоки, а вот сообщить, что я крал сливы у тролля, уже не успел - и по времени, и не зацепился ни за что, чтобы был повод для намёка. А Руш я долго объяснял, что видел в небе ястреба и именно поэтому волновался за свою сестрёнку, плетущую веночки на холме, - но Руш-то знает правильные ответы. Впрочем, Мастером загадок меня обозвали всё равно. Польщён и горд.
Ржали много. О-очень много. Из Той к концу вечера получился офигенный эшу. Все карточки с вопросами и вариантами ответов - огнище. Во-первых, в паков можно играть по этим карточкам (или придумав свои) на вечеринках, как в крокодила, например. Во-вторых, очень не хватало таких практикумов перед играми, чтобы настроиться играть паков и играть с паками. Когда выходишь с практикума, ещё некоторое время думаешь как пак и хочешь говорить как пак. А главное - понимаешь, что говорить с паком - это ещё не взрыв мозга, взрыв мозга - это быть паком. Всё равно время от времени срываешься и говоришь правду, невозможно не!..
Время пролетело незаметно, вжух - и одиннадцать. Хочется ещё. И практикум по нокерской речи хочется, нокеров я вообще ни разу не играл. Всем уруру за интересный вечер!

@темы: moments of life, friendship is magic, мечтай, иначе мы пропали