Последней игрой года стал Люсон в ночь с субботы на воскресенье. Шарль де Гиз во время рождественской мессы трахался с дьяволом (в женском, замечу, обличье) и продал душу - вот такая добрая сказочка Занятно, что два последних персонажа года - если считать вчерашнюю посиделку, - продавший душу почти-Фауст и спасший душу Летучий Голландец. Отчёт с игры воспоследует.

У послеигровых пьянок у меня дома появилось проклятие: нас на них всегда трое. Вчера на предполагавшуюся пиратскую пьянку доехали только Ортхильда и Алёна. Поворчать на людейТе, кто придумали сюжет про праздник живых и мёртвых на Дальних берегах, обсуждали формат "тайного Санты" и прикиды... остались дома. "Нас будет много", говорили они, "нужно больше игрового пространства", говорили они, и я перетащил клетки крыс из коридора в спальню. Я понимаю про простуды, предновогодние планы и прочая, но если бы о том, что доигровка как таковая не состоится, стало ясно хотя бы за несколько дней, я бы присоединился к фуршет-команде на балу Миндона вместе с Птахой, как собирался до тех пор, пока всеобщим голосованием не выбрали даты пьянки. Все так ценят чужое время и силы, что диву даёшься
Но я ни о чём не жалею - мы отлично посидели тесным семейным кругом, и Иероним рассказал свою историю целиком от проклятия до спасения. Поиграли в дурака, в "Лося в доме" и в "Пёс попутал". Потравили ролевые байки, помацали Этана. В "тайном Санте" мне досталась офигенская шкатулка, на которой Ортхильда нарисовала русалку. Спасибо добравшимся, вы коты!

Птаха показала мне "Кошачий суп". Если вам когда-нибудь понадобится способ из почти верхних значений рухнуть в минус с желанием лечь на пол на лицо и лежать - посмотрите этот мульт. Он выжирает весь эмоциональный ресурс за полчаса, и в данном случае это не метафора. Дальше?И нашпигован архетипами - и в данном случае это не метафора тоже.
Это классическая история-путешествие в смерть - только в мире, где все друг друга жрут, и даже бог намеревается попробовать содержимое земного ядра. К любимой мною формуле просветления "кого бы ты ни встретил, ты всегда встречаешь самого себя" стоит добавить ещё одну: "что бы ты ни жрал, ты всегда жрёшь самого себя". Если вдуматься - можно рухнуть в ту первобытную часть коллективного бессознательного, когда человек принимал в себя мир, поедая. Это первая ступень человеческого-личного и человеческого-общего: сакрализация поглощения предшествовала сакрализации соития, рождения и смерти, и до сих пор еда - скорее культ, нежели потребность.
Кронос, пожирающий своих детей из страха перед переменами, - какой неустаревающий образ для любой человеческой общности, стремящейся к неизменности! И для любой деятельности, которая пожирает свои плоды, боясь потерять над ними контроль. Неудивительно, что "Кошачий суп" был создан по произведениям мангаки, покончившей с собой... да, в определённой степени высшая степень отрицания будущего и отсутствия доверия к миру - это пожрать самого себя. Бадум-тссс.
Гугление говорит мне, что по тому же суицидальному сюжету существуют также 27 двухминутных серий "Кошачьего театра". Не знаю, насколько крепкой психикой нужно обладать, чтобы их осилить, - но признаю, что таковой не обладаю и осиливать не возьмусь.
Ещё немного экзистенциального, если вам точно интересно
"Ты всегда встречаешь самого себя" за прошедший год не раз помогало мне быть терпимее к людям. Каждый человек, совершающий нечто неприемлемое, - просто есть то, чем и я мог бы стать, если бы в какой-то момент своей жизни... нет, не "свернул не туда", а, напротив, не свернул бы: не проявил бы понимание, не признал свою неправоту, не пересмотрел принципы, не усомнился в чём-то общепринятом. Если бы упёрся во что-то привычное, пёр прямо и по течению, отказывался меняться и двигаться дальше, игнорируя доводы разума и сердца.
Но тут как нельзя более кстати подобранная у Ai Rolary цитата: все люди хорошие, но некоторые несчастны настолько, что пусть будут несчастными где-нибудь подальше от тебя(с).
Возвращаясь к "Кошачьему супу": мангака была психически больна, боялась мира до усрачки и потому его ненавидела. Она избивала своего кота, третировала близких, а вокруг неё только прыгали с помпонами, называя "чистой душой и гением, непонятым этим жестоким-жестоким миром" Да, в мире нет нападающих, есть только защищающиеся. Всё насилие - либо от страха перед непонятным, либо ради самоутверждения за счёт слабых, вызванного страхом выглядеть слабым самому, либо из привычки, порождённой страхом отколоться от общности. Но потакать этим страхам нельзя. А психопатов нужно изолировать и лечить в том числе для их же блага.

На этой сложной ноте я попробую поспать, чтобы уже с бОльшим количеством ложечек пойти поздравлять родителей.

@темы: friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, прикладное марковедение, you're a pirate

#крысокоротенькоВо время уборки выкинул доеденную Кайденом старую кофту и повесил новую. Обнаружив пропажу, Кайден высказал возмущение, покусав прутья. Я выдал ему сфагнум, оставшийся после хомячьего обустройства, - он свил гнездо в углу и остался доволен. Кофту, конечно, тоже со временем освоит, но всё-таки некоторые звери - ужасные консерваторы.
А под уборку и выгул я неспешно трындел в ваха-чатике. Да, я завёл ради этого браузерный телеграм, но тсс, вы этого не слышали, я не хочу загромождать себе ещё один общальник. Этан и Терренс решили, что они мыши-хакеры с Марса, и прорвались-таки в эфир с сообщением до того, как я снял их с клавиатуры. Зато благодаря крысам я скоро выучу все горячие клавиши: они мастерски умеют не только отключить интернет, но и понизить яркость экрана или залипнуть курсор.
Внуки-внуки, и я чуть не забыл, что больше недели назад сыновьям и дочкам Флинта - B-помёту - исполнился год. Бьорну и другим - долгих лет и здоровья! Рыжесть Бренда
Рыжесть Бренда:


Фото от мадмуазель Бенкендорф с "Эмилии"-IV лежат в альбоме (вместе с остальными). И там даже я есть! Фото с парада, зато и Абрахам, и его розарий.
+немного
Дракон под видом путешественницы Дельфины [Дикарка] как бы говорит принцессе Генриетте [Сумирэ], что ручки-то вот они!

Просто красивый Филипп, миллиардер, плейбой, филантроп путешественник, писатель, философ, а на самом деле принц Штефан [Айко] в моей рубашке - не зря захватил!

Король [Гудшилд] благословляет свою дочь-принцессу [Мария] и Медведя [Тер].


Вчера показал Птахе "Кота в сапогах" (который из Шрека), потому что люблю этот хорошо нарисованный, бодрый мульт с отличными пародиями. Потом показал "Ранго" и очень рад, что Птахе он тоже зашёл, потому что это гениальная вещь, которую я хочу показывать всем. Любите ли вы вестерны так, как люблю их я?И вот почему она гениальна:
~ Офигенная проработка мира и персонажей, в которых одновременно узнаются и конкретные виды животных, и определённые типажи. Не то животные, постепенно превращающиеся в людей, не то люди, постепенно превращающиеся в животных, - очень колоритно без нарочитой гротескности.
~ Офигенная графика. Очень красивые фоны, ракурсы и свет, хочется любоваться каждым кадром.
~ Офигенные, беззастенчиво неприкрытые пасхалки из всей классики жанра спагетти-вестернов и не только.
~ Офигенный сюжет без провисов. Экшн, социальность, романтическая героика и юмор, идеальный баланс между снижением пафоса и вечными темами.
~ Джонни Депп в главной роли! Серьёзно, Джонни Депп в роли хамелеона-п@дабола в гавайке. И Билл Найи в роли гремучника. Приятно смотреть в оригинале, но и в озвучке тоже хорошо.
~ Дивный саундтрек, в том числе атмосферные и прилипчивые песенки собственного производства.
Свой Оскар "Ранго", конечно, получил, но всё равно грустно, что его почти никто не знает. Сыграла ли роль ограниченная и неудачная реклама, или то, что Nikelodeon - не Disney & Pixar, тогда ещё раздельные, или то, что к анимации по-прежнему относятся как к "чему-то для детей" (при том, что 80% картинки во взрослых блокбастерах - компьютерная графика, камон)... В общем, посмотрите. Не пожалеете.

@темы: кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, это крыса и ей не стыдно, портрет в интерьере

Прошлогодний боян, и ни разу не праздничный, но он мне очень в Лестницу, поэтому пусть лежит. Осторожно: слэш.

В новом году начну думать о персонаже на ЛвЧ (непривычный для меня, как бы странно это ни звучало, уровень трэша, но мне нравится, так что справлюсь). И о Винограде, когда отпустит ПБП... Сам смеюсь, когда так говорю, "учитель отпустит нас пораньше", ага. Вот Magisterium был год назад, а болит до сих пор. Фредерик слишком живой, даром что мёртвый. Но он не был и не будет сыгран, а завершённые истории всё-таки не болят. С ними хорошо, их сам отпускать не хочешь.
Киту поставил меня перед фактом, что после посвящения его имя будет Хи-Гэ. Живу с этим.

Мог бы сделать свою бетанку вдовой, чтобы вписаться, но не сделаю. Много бла-бла за персонажейА всё к тому же, что мои персонажи - однолюбы, даже если много@бы. Каноничных персонажей, которые меня цепляют "изнутри", а не со стороны, это тоже касается - поэтому Дамблдор всегда будет любить Гриндевальда, а Мастер всегда будет любить Ирко, и кусок сердца Эйрела всегда будет принадлежать Джесу. Ну вы поняли, да? Вот играл я вдовца Ар-Эла - получилось "у него уже всё было и ничего больше не будет". Так же - мельник Рилан. Латентный приддофил Рокслей может показаться исключением, но - с Джастином он только постфактум осознал, что это были за зайчатки чувств, и вырасти эти зайчатки просто не успели. В общем, не уверен, что хочу для бетанки того же.
Фейспалм первый: по жизни-то я понимаю, что это так не работает, особенно когда чувство не взаимно - его может заменить другое. Но, видимо, наши персонажи обречены воплощать наш идеал. "Преданность - религия монгола"(с), ахаха.
Фейспалм второй: на чужих персонажей это не распространяется, и я всегда буду первым, кто будет утверждать, что не всё потеряно надежда есть даёшь второй шанс счастья каждому и пусть никто не уйдёт несчастным.
Как жить.

@темы: кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, прикладное марковедение, моя прописка азкабан, барраяр и барраярцы, окститесь, юноша, step on thorns, белый порошок и стекольный завод

@темы: моё ролевое всё

Сны за прошедшую неделюКогда ночевал у Веры после Трёх дней, приснилось забавное: посёлок, где считалось нормой тащить у соседа то, что плохо лежит. Чуть зазевался - и всё, вещь больше не твоя, пока не сопрёшь обратно. Но по-настоящему резво жители этого посёлка убегали от соседей тогда, когда они хотели... отдать что-нибудь ненужное. Потому что не взять было нельзя - и владей хламом до тех пор, пока не найдёшь очередную жертву. Так мне приснился мужик, который шёл отдавать огромную вышивку (или гобелен) в раме с тигром на чёрном фоне.
После сбора к "Эмилии" снилось, что я подобрал и привёл к себе на дачу щенка и назвал его Эмиль, для краткости - Миль. Он был вправду очень милый, типичный вислоухий дворь с длинными лапами на вырост, непоседливый и игручий.
Потом снился облепиховый сидр. Он был очень вкусный, теперь в реале бы попробовать - должен же он где-то существовать, раз существует розовый и барбарисовый?..
После написания кюхельбекерного отчёта снилось что-то Сенатское, разумеется. Ну, и пересмотренный трейлер добавил.

После Йольской ночи думал, что буду перемещаться на автопилоте, но, когда доехал до Хавской, - отлично разогнался, отлично поиграл. Роль Охотника я сознательно брал для того, чтобы делать игру не столько себе, сколько окружающим, и к "Эмилии" в крупном формате, где было некоторое количество незнакомых игроков, эта несколько актёрская отстранённость подошла как нельзя лучше.
Охотник Абрахам был не совсем канонный, а с отсылкой к киношному Ван Хельсингу (многие отсекли пародию, и это приятно), только без всех этих пафосных аллюзий на ангельство. Просто монах, принятый в ватиканский орден охотников на нечисть, гонявшийся за всякими монстрами по всей Европе, а теперь вышедший на покой. Поскольку Медведь очень уж успешно не палился и поохотиться на оборотня не получилось - я устроил задорную охоту на ведьм. Я несколько раз в своей жизни играл священнослужителей, но все они были более толерантны, а в "грешновато!" и "сжечь!" - поиграл только теперь.
Ещё мне почему-то втемяшилось, что Охотник одноглазый - отчего и полез в сумку с косплеем Быка. Вызвал у Леси мельничные флэшбэки (не нарочно). Технические впечатленияВ конце концов, незрячего персонажа я уже играл, а одноглазых - ещё ни разу. Во время парада перед игрой заметно мутило - не знаю, от повязки ли или просто от духоты, ибо потом было норм; после игры, когда снял повязку, - некоторое время двоилось в глазах. В остальном слепая зона никак не мешала, а что один раз чуть с лестницы не на@бенился - так это, может, не из-за неё.

Абрахам, тот-самый-Охотник. Отчёт отперсонажныйУ трактирщика Эмиля мы на сей раз остановились втроём: пару дней назад я подобрал парня по имени Мартин, заблудившегося и голодного. Решив, что сам святой Мартин послал мне его, я предложил ему пойти ко мне в ученики, однако выяснилось, что ему жалко убивать животных. Я и решил, что ежели он почувствует склонность к какому другому ремеслу, то сможет найти себе нового учителя, даром что через трактир кто только ни проходил, - а пока, так уж и быть, буду за ним приглядывать. В трактире же мы задержались из-за непогоды - и едва метель усилилась, в трактир набилось столько гостей, сколько я никогда прежде не видел.
Начать с того, что не успели мы выйти поутру из комнаты, как к нам чуть не вломилась юная особа в сопровождении гувернантки, твердящей, что принцессе сюда нельзя. А ещё через несколько шагов я столкнулся с корреспондентом, пожелавшим взять у меня интервью для своих читателей. Он говорил, что им будет интересно узнать обо мне, - а когда о тебе помнят, это всё-таки лестно, и я согласился.
- Расскажите, как вы стали охотником?
- Однажды я понял, что у меня хорошо выходит стрелять и читать следы. Я решил употребить это на пользу людям и понял, что таково моё призвание - защищать честных христиан от всяких тварей. Я долго учился, и вот - стал охотником.
- А на каких самых опасных тварей вы охотились? На драконов?
- Драконы - больше по части рыцарей, хотя и их мне доводилось видеть. Почти так же опасны мантикоры... Но самые опасные твари - без сомнения, оборотни. Их можно убить только серебряной пулей, и только прямо в сердце, - а шкура у них чрезвычайно крепкая. На бегу они способны догнать лошадь, а их когти и зубы разрывают железо.
- В какую самую неподходящую погоду вам доводилось охотиться?
- В любую погоду доводилось отправляться на охоту, когда люди срочно нуждались в помощи. Тем паче что многие твари предпочитают выходить по ночам, а некоторые нападают под прикрытием урагана.
- Расскажите нашим читателям о самой опасной ситуации, в которой вы оказывались.
- Пожалуй, была такая. Однажды мне довелось сражаться с упырём во время грозы на скользкой черепичной крыше. В любой момент молния могла поразить нас обоих. Но я успел убить упыря, и он замертво скатился вниз по черепице, а я спрыгнул с крыши за считанные минуты до того, как в неё ударила молния и пробила её насквозь, - вот каково бывает Господне провидение.
- Если вы не возражаете, я напишу: "в то же мгновение"!
- Пишите! Пусть читатели увидят, каковы бывают чудеса.
- Вы же сейчас пишите книгу, верно?
- Ну, не то чтобы книгу, - скорее, дневники, воспоминания в назидание моим последователям.
- Скажите, - у вас и ружьё, наверное, непростое?
- Да, непростое. Некоторые его детали служили ещё моим учителям, а некоторые, конечно, приходилось заменять: корпус ружья в иной передряге может и помяться. Но если уж говорить об оружии, то я предпочитаю арбалет. В ружье может отсыреть порох, оно может дать осечку, в плохом ружье - не таком, как моё - даже пуля может взорваться внутри ствола. Из-за этого можно потерять драгоценные секунды. Арбалет надёжней, а стреляет не менее точно и с не меньшей силой.
- А это что, амулет? - он потянулся взглянуть на мой розарий.
- Я бы не стал называть амулетом священную реликвию. Это розарий из рубинов, освящённых в Ватикане.
- А как вы относитесь к тем, кто утверждает, что может вас превзойти?
- Как правило, те, кто много болтает, гоняются за лёгкими трофеями. Они перестают быть охотниками и становятся спортсменами. Например, приходит такой охотник в лес и говорит егерю: загони-ка мне самого большого кабана, а я подожду его вот тут на дереве и оттуда его застрелю. А потом хвастается, какая огромная у него кабанья голова и клыки толщиной с его руку. Настоящие же охотники редки, и когда они встречают друг друга, то пожимают друг другу руки, желают божьей помощи и расходятся. Нам нечего делить.
- Но, я слышал, у вас много дипломов?
- Да, меня награждали дипломами, медалями, орденами... иногда даже предлагали земли и сокровища за избавление от чудовищ. Но всё это мне не нужно. Настоящий охотник охотится не ради славы, а ради своего долга перед людьми.
- У вас есть ученики?
Я обернулся - Мартин как раз стоял за моей спиной и слушал.
- Да, есть. Генрих со мной уже два года и подаёт надежды. А Мартин прибился всего несколько дней назад, и я пока не уверен, что он в самом деле хочет стать охотником. Но я никого против воли не держу: он сможет пойти и по другой стезе.
- А на кого вы охотитесь сейчас?
- Сейчас я всё больше промышляю обычной охотой ради пропитания и продажи шкур, - ну, и по просьбам здешних жителей избавляю их порой от засилья хищников. Но недавно я слышал, что в здешних краях объявился необычайно крупный медведь. Может статься, это оборотень, - и тогда я убью его.
- Что вы хотите передать нашим читателям?
- Ну, раз они ещё помнят об охотниках - значит, они добрые христиане, и я передам им вот что. Пусть знают, что всюду, где зло на время берёт верх, - даже в такой глуши, которую называют "богом забытой", - Господь всегда направит тех, кто сможет с этим злом справиться. Пусть никогда не отчаиваются, уповают на Господа и обращаются к таким, как я.
- Спасибо! Наши читатели несомненно будут рады это прочитать!
И он протянул мне книгу о тварях, в которой были собраны сведения о многих существах, с которыми мне доводилось встречаться. С этой книгой я и спустился в зал.
Ещё по пути я узнал, что в трактире разместилась некая свита, разыскивающая принцессу - но не ту, которую мы видели с гувернанткой, а другую. У министра в цилиндре, которого я встретил на лестнице, я попросил приметы этой принцессы.
- Молодая, стройная, светловолосая, красивая.
- Стало быть, буду искать следы узкой девичьей стопы и клочки светлой шерст...волос, зацепившихся за ветки. Постараюсь найти! Бог даст - она выживет в метель.
- В нашем королевстве, - сообщил министр, - Все идиоты, кроме Его Величества и меня.
- Это прискорбно. Но, должно быть, принцесса, - осторожно заметил я, - Унаследовала хотя бы часть интеллекта своего отца?
- А вы как думаете, насколько умным нужно быть, чтобы в такую погоду сорваться неведомо куда?
- Да, это весьма... неразумно. Это, конечно, молодость, - но весьма непочтительно так пренебрегать и своим долгом перед родителями, и своим долгом перед государством.
В зале было людно и шумно. Я знакомился с прочими посетителями, некоторые из которых узнавали меня. Один молодой человек, которого также звали Генрих, сказал, что хотел бы поступить ко мне в ученики. Я был вовсе не против, хотя мне требовалось придумать им какие-нибудь прозвища, чтобы не путать двух Генрихов между собой. Вскоре я услышал, что в какой-то деревне - рассказчица не вспомнила, в какой именно - человека в медведя превратили. Дыма без огня не бывает, потому я насторожился - и меня засыпали вопросами.
- Вы точно не помните, где это было? Я тоже слышал об огромном медведе. Это может быть оборотень.
- Так оборотни - волки, а это медведь...
- Да, чаще всего вервольфы, но и оборотни-медведи, и оборотни-рыси, и другие также встречаются.
- Оборотень - это же не тот, кого превратили, а тот, кого укусили?..
- Оборотни бывают двух видов: те, кого укусил другой оборотень, и проклятые колдуном или ведьмой. Тот, кого прокляли, обращается животным и служит тёмной воле колдуна.
- И что же вы с ним сделаете, если найдёте?
- Убью - только это и остаётся.
- Так ежели он был человеком, то это всё равно что человека убить...
- Нет, человеческой души в этом звере уже не остаётся: она принадлежит колдуну. И чем скорее убьёшь оборотня, тем скорее его душу освободишь и дашь ей возможность очиститься.
- И неужто нет никакого другого способа снять проклятие?
- Иногда священник может снять проклятие, но не всегда это удаётся. И если самого колдуна убить, проклятие спадёт. Но колдуна ещё попробуй отыщи, а оборотень много зла причинить может...
- А как оборотня от обычного медведя отличить?
- Он крупнее, хитрее обычных зверей и ничего не боится: ни огня, ни жилища, ни собачьего лая, - совсем ничего. Обычные звери избегают людей, а оборотни, напротив, на людей охотятся.
- Так умнее, наверное, будет людей избегать? Получается, обычные звери умнее?
- Может, и умнее, да только оборотни хитрее и все ловушки, в которые попадаются обычные звери, умеют избегать, потому как знают всё то же, что знают люди.
А мой ученик Генрих, видать, настолько одичал, что при виде настоящей принцессы совсем потерял голову и напропалую хамил её гувернантке, которая не давала им поговорить, - сколько я его ни осаживал. Пришлось извиняться, что воспитания у него никакого нет, - видать, отец его мало порол, а я ему не отец. Но и принцессе он, казалось, понравился, - только не бывает такого, чтобы принцессы за простых охотников выходили.
Его Величество король, тот самый, у которого дочка сбежала, сказал, что он тоже охотник.
- А на каких тварей вам доводилось охотиться? На упырей, вервольфов?
- У нас такие твари если заводятся, то мы сразу весь лес сжигаем...
- Зачем же весь лес? - удивился я. - Эдак лесов не напасёшься. Лучше сразу зовите меня или кого-то из моих коллег-охотников.
- А расскажите какую-нибудь особенную историю, - попросил он. - У вас же их наверняка много.
Ну, я и рассказал, которая первая пришла на ум после разговора об оборотнях.
- Было однажды маленькое княжество между большим сильным королевством и колдовским лесом. И так оно боялось, что королевство его завоюет, что заключило договор с колдуном, который жил в том лесу. С тех пор князь того княжества днём защищал своих подданных, а ночью обращался белым оленем и охранял колдовской лес, чтобы никто там не охотился и деревьев не рубил. Королевство в самом деле хотело завоевать то княжество, но у него ничего не вышло: каждый человек, которому передалась тёмная колдовская сила, сражался, прости Господи, как демон. Тогда обратились ко мне и другим охотникам. Ночью мы вошли в колдовской лес, и всё в лесу пыталось остановить нас: деревья тянули к нам свои ветви, кусты цеплялись за одежду шипами, летучие мыши бросались в лицо, совы норовили вцепиться в волосы или выклевать глаза, волки выходили нам навстречу, - в общем, с немалым трудом мы добрались до чащи, и многие по пути были ранены. А в самом сердце чащи встретил нас князь-олень, и копыта его были остры, как железные копья. Одному из моих друзей он проломил голову вместе со стальным шлемом, хоть и был тот освящён. Другого поднял на рога и бросил с высоты наземь, и переломал ему все кости - тот чудом выжил. Затем побежал на меня, наклонив голову, и вот-вот должен был пронзить меня своими острыми рогами, - но я подпустил его поближе и выпустил серебряный дротик из своего арбалета прямо ему в сердце, и он рухнул к моим ногам. После того договор разрушился, и весь народ того княжества пал на колени и покаялся в своём грехе. И король соседнего королевства обещал на это княжество войной не идти, и княжество мирно перешло под его руку.
- Вот это правильно, - одобрил король.
Бородатый путник, представившийся собирателем сказок, попросил повторить историю, и мне пришлось пересказать её вновь, но уже короче.
- Интересная сказка, - заключил он.
- Если бы это было только сказкой...
Тот же сказочник обращал очень уж пристальное внимание на сундучок, который был при себе у одной богатой путешественницы и охранять который она наняла рыцаря Ланселота. Он говорил, что направляется в королевство Вормбург, где, по слухам, завёлся дракон, - а в дороге же надо было чем-то зарабатывать!
- Сундук украдёт трактирщик, - говорил сказочник, - Потому что знает все тайные места.
- В сундуке, - говорил он, - Пропавшая принцесса. Это трактирщик её на кусочки порезал и в сундук положил.
- А это у вас что? - смотрел он на мой розарий. - Не боитесь, что украдут?
- Это розарий из рубинов, освящённых в Ватикане. И, боюсь, того, кто украдёт священную реликвию, божий гнев настигнет прежде, нежели суд людской.
- Ваше сокровище нельзя украсть, и сундук нельзя украсть. Следовательно, в сундуке сокровище.
- Я бы не стал называть священную реликвию сокровищем. Сокровище можно купить, а реликвия не имеет цены. А ваша логика напоминает мне одну историю о крестьянине и корове...
- Какую же? Расскажите, я люблю истории.
- А вот однажды крестьянин пришёл к графу и сказал: сосед украл мою корову, велите его казнить, а корову мне вернуть! Откуда же ты знаешь, спросил граф, что это он украл? Всё просто, сказал крестьянин: сосед рыжий, а корова пятнистая, кому же её украсть, как не ему! Странная у тебя логика, ответил граф, я её испытаю. Поставил перед ним сундук и спросил: угадай, что в сундуке. Крестьянин ответил: сундук квадратный, значит, в нём что-то круглое, а раз круглое, значит яблоко. Граф открыл сундук, достал яблоко и велел: схватите его соседа и верните ему корову!
Много среди гостей оказалось и учёных. Один, по имени Филипп, поначалу сказавший, что он сын мельника, хотя одежда и манеры у него были вполне светские, затем сказал, что изучает движение небесных тел.
- Как же можно изучать звёзды, если до них не дотянуться? Только Господу ведомо, как там всё устроено.
- Можно познать математически. Ньютонианство...
- Это какая-то ересь?
- Нет. Наука позволяет приблизиться к богу через изучение его замысла.
- Ну, хорошо. Главное - этот замысел не оспаривать. А то некоторые уже пытались и закончили на костре.
В трактире появилась компания вооружённых проходимцев, которые также называли себя охотниками. Я спросил их, доводилось ли им сталкиваться с по-настоящему опасными тварями, - но они сказали, что в тех краях, откуда они пришли, упыри и вервольфы давно повывелись.
- Это радостно слышать: в том, что тварей становится меньше, - заслуга таких охотников, как я.
- А где же остальные ваши друзья-охотники?
- Многие из них уже погибли. В отличие от спорта, настоящее охотничье ремесло - занятие весьма опасное.
Генрих очень удивлялся, почему я этих охотников не побил, я ведь не люблю конкурентов. Да, не люблю - и потому всерьёз не воспринимаю. Они не задираются - я их и не трогаю, незачем попусту трактир громить. Но если Генрих пользовался некоторой популярностью у женщин, то к Мартину то и дело приставал один из министров, который без цилиндра, а Мартин от него отбивался. Даже Генриху пришлось за него заступиться.
- Пристрели его, да и всё, - посоветовал я Мартину. А потом и у самого министра поинтересовался: - Вы чего до моего ученика домогаетесь? Эдак он вас пристрелит, и дело с концом.
А министр, в свою очередь, побежал жаловаться на Генриха королю:
- Ваше Величество, велите его казнить, он меня пристрелить хотел.
- Но ведь не пристрелил?
- Нет.
- Вот когда пристрелит, тогда и приходите.
- Мой ученик, Ваше Величество, - не ваш подданный, - напомнил я. - И скажите вашему министру, чтоб он руки не распускал. У нас такое не принято.
Стоит удалиться от мира - и забываешь, сколько в нём соблазнов, которым поддаются люди. Гадалка предложила мне погадать - пришлось разъяснить ей об этом:
- Так ведь гадание - грех.
- Почему грех?
- Потому что только богу ведомо, что нас ждёт, а цветные картинки врут и отвращают людей от Господа.
- Чем же отвращают?
- А тем, что люди начинают верить, будто их будущее не в господнем провидении, а в картинках, и вместо того, чтобы уповать на господа, доверяются обману.
- Ну, тогда вам и не буду гадать, - легко согласилась и ушла.
Чуть позже я увидел, как она гадает Филиппу, и удивился:
- Вы же учёный - неужели верите в это враньё?
- Не верю. Это психология.
- Это тоже какая-то ересь?..
Затем я и вовсе услышал, что сказочник превратил девочку - третью принцессу, если считать с пропавшей - в яблоко и обратно. Верить этому или нет, если своими глазами не видел? Больно он был подозрительный со своими кровожадными домыслами про принцессу в сундуке. И не до него стало, когда сказали, будто Мартин оказался пропавшей принцессой. Я сперва не поверил, думал - дурная шутка, пока он... то есть она не вышла в пышном розовом платье. Генрих тоже опешил, но не растерялся и сказал, что всё равно остаётся её другом и готов будет и впредь защищать.
- Мужчиной прикидываться - это же грех, - попенял я, но всерьёз сердиться на неё не мог. Хорошо, что повстречалась мне, а не в метели сгинула, и хорошо, что именно мне, а не душегубу какому. - А девкой краше...
Она всё разговаривала с неким молодым человеком скромной наружности. Я спросил только:
- Как вас теперь называть, Ваше Высочество?
- Аделин.
- Красиво...
Про девушку в траурной вуали также говорили, что на самом деле она принцесса Луиза, которая хотела выйти замуж за мужчину, а вышла за его тень.
- Это как - за тень? За злого духа?
- А вот он иногда - человек, а иногда - тень.
Я с беспокойством поглядывал на мужчину, с которым у неё то и дело возникали бурные семейные сцены. Они то громко ругались, то гонялись друг за другом, и вмешиваться было вроде как невежливо.
- Так если он одержим злым духом, тут экзорцист нужен...
Говорили, что и Генрих, мой ученик, - на самом деле принц, и "сын мельника" Филипп - тоже принц. Я уж и не знал, кто из присутствующих, кроме меня, не был бы принцем или принцессой, и ни в ком не мог быть уверен. Один только другой Генрих, которого почему-то порой называли свинопасом, у меня в учениках и оставался и часто спрашивал, когда же мы пойдём на охоту, несмотря на дурную погоду, в которую и собаку из дому не выгонишь.
- Сколько здесь принцесс? Четыре, пять? - спрашивал я Эмиля. - Чем ты их приманиваешь? Засаливаешь ты их, что ли?
А тут и Его Величество король надумал жениться. Его избранницей стала богатая путешественница с сундучком. Но едва все собрались в зале, чтобы их поздравить, и невеста взяла его под руку, как король исчез, а мимо меня пробежал боров с золотой короной на ушах. Поднялся переполох: кто-то превратил короля в свинью, и никто не видел, кто именно это сделал. Путешественницу немедленно арестовали, а она говорила, что это сделал сказочник, который стоял рядом.
- Вы знаете, как определить, ведьма она или нет? - спрашивали меня министры.
- Можно связать и бросить в воду: если всплывёт - значит, ведьма. Но у нас нет воды, а чтобы до речки добраться и прорубь прорубить, ещё через метель нужно пробираться...
- Безобразие - животное в трактире, - возмущался другой министр, выглядевший как ростовщик. - Вы же охотник, почему вы ничего не делаете?
- На свиней и других домашних животных я не охочусь. К тому же это не свинья, а ваш король.
- Король или не король - всё равно свинья.
Я беспокоился, что путешественница и впрямь могла быть невиновна, а колдун всё подстроил так, чтобы её обвинили, желая заполучить её сундук. Когда палач её увёл, ко мне подошла гувернантка принцессы Генриетты и отозвала поговорить наедине.
- Вы умеете определять ведьм и колдунов?
- В том-то и дело, что нет... - с досадой признался я. - Это немного не по моей части, хотя при необходимости, конечно, я постараюсь убить и колдуна.
- Вы слышали, что сказочник - колдун?
- Говорили, что он превратил принцессу в яблоко, но сам я не видел.
Она вынула из-за спины красное яблоко и показала мне:
- Что вы видите?
- Я вижу яблоко.
- Понятно... - она как будто с разочарованием убрала яблоко назад.
- Спасибо вам за сведения.
Колдуна нигде не было видно, и я мог только наблюдать, как министры допрашивали путешественницу. На то, что сказочник - колдун, указала и она, и одна из фрейлин.
- У вас есть уже два свидетельства, - недоумевал я. - Казните колдуна, и с его смертью колдовство рассеется.
Но министры будто нарочно не хотели подозревать в чём-то сказочника. Пусть женщина - сосуд греха, но не всегда же и не во всём виновата женщина! Поначалу её слова о том, что ей не было выгодно превращать короля в поросёнка до того, как стать королевой, показались мне разумными. Но затем кто-то свидетельствовал, что она сама умела колдовать, и она вроде даже признала это... Ведьма и колдун в одном трактире, и оба кивают друг на друга? Вот верный признак этой дьявольской породы - так рады утопить другого, что готовы выдать самих себя. А свита, будто околдованная, готова была обратиться к сказочнику за помощью, чтобы расколдовать короля!..
- Ну, что там наверху? - остановил я Эмиля.
- Короля расколдовали.
- Как? Кто расколдовал?
- При помощи артефакта.
- Ведьмы, колдуны, ещё и артефакт?!..
- Ох, мне не до тебя. Я нашёл Эмилию!
- Погоди. А как же трактир?
- Найду нового управляющего!
Грядут, стало быть, перемены. А поскольку министры казнить колдуна отказывались, я, едва король вернулся в своём человеческом обличье, обратился прямо к нему:
- Ваше Величество, тот колдун, который превратил вас в свинью, всё ещё на свободе, а ваши министры не хотят его казнить.
- Как это не хотят? Приказываю казнить!
- Я могу это сделать, Ваше Величество. Обычная пуля его может не взять, но у меня всегда есть при себе серебряные.
- Да, будьте так любезны, сделайте это!
Приятно было иметь дело с таким правителем. Постояльцы как раз собирались на обед. Я приметил сказочника, на всякий случай встал между ним и королём и зарядил серебряную пулю. С такого близкого расстояния я никак не мог промахнуться, но пуля прошла по касательной, лишь слегка оцарапав плечо и не причинив колдуну никакого вреда. То, что он смог отвести пулю, как ничто другое подтверждало, что мы имели дело не с мелким знахарем, а с сильным прислужником дьявола.
- Почему вы стреляли? - переполошились женщины.
- Потому что он колдун.
- Он добрый волшебник!
- Волшебники добрыми не бывают. Увы: даже когда иной человек хочет обратиться к чернокнижию из благих побуждений, очень скоро он обнаруживает, что плата слишком высока. Немногие могут вовремя отказаться от колдовства и покаяться в грехах. Прочие же служат врагу человечества в обмен на свои магические силы.
К счастью, не все простодушные обыватели были введены в заблуждение "безобидным" колдовством. Ко мне подошли фрейлины и спросили, помогу ли я им справиться с ведьмой. Я ответил, что могу разве что выстрелить в неё серебряной пулей, если получится. Они повели меня наверх, где под стражей держали ведьму. Дверь была заперта - мы остались ждать. Тот министр, что возмущался свинье в трактире, составил нам компанию и рассуждал о том, что мог бы купить королевство.
- И что бы вы стали делать с королевством?
- Собирать налоги. Налоги - это деньги.
- Королевство - это не только налоги, но и забота о подданных.
- Я создам им такие условия, чтобы они не жаловались...
- Это и есть забота о подданных.
- Такие невыносимые условия.
- Тогда они взбунтуются и убьют вас.
- Если они будут всё время работать, у них не будет времени на то, чтобы думать!
- Дело не во времени. Рано или поздно у них кончится терпение.
- А ещё можно найти внешнего врага, который будет виноват во всех их бедах. Но не воевать с ним, а говорить, что своим трудом они разрушают вражеские козни.
Должен признать, он как правитель неплохо подготовился. И самое страшное в его логике было то, что она работала. Повторялась из раза в раз, но работала.
Дверь отворилась, ведьма беспрепятственно вышла и направилась вниз. Я, следуя за ней на некотором расстоянии, дождался, пока она остановится в зале, встал за её спиной и выстрелил. Будь то обычный человек, промашка и в этот раз была бы невозможна, - но в обычного человека я бы и не стрелял. Пуля прошла мимо - ведьма, казалось, вовсе её не заметила. Она с лёгкостью околдовывала всех, кого хотела, и сидела подле короля. Такими темпами она и впрямь сделается королевой, и простые люди ничего не смогут с ней сделать...
- Трактир нужно сжечь, - говорил я Эмилю, - И отстроить заново.
- Зачем? Не надо его сжигать. На что я буду жить?
- Здесь колдун, ведьма, злой дух, вероятно - оборотень... нужно сжечь.
Хороший был трактир, а превратился в логово зла. Понимая, что в одиночку мне не справиться, я решил отправить телеграмму в Ватикан с запросом о подкреплении, хоть Эмиль и ворчал, что мои телеграммы отправлять не будет, потому что я в его трактире открываю стрельбу. "Карпаты зпт трактир эмилия тчк колдун зпт ведьма зпт вероятно злой дух тень зпт оборотень медведь разыскивается тчк прошу подкрепления абрахам". Телеграмму согласился отправить кот Машенька, который у Эмиля выучился говорить и не желал бросать эту дурную привычку, хоть я и говорил ему, что животным разговаривать грешно.
Ланселот отозвал меня, спросил:
- Вы что-нибудь знаете о драконах?
- Не так уж много. Драконы - не совсем по моей части. Но постараюсь помочь. Что нужно сделать?
- Я подозреваю, что та ведьма - на самом деле дракон.
- Похоже на то: она так легко отвела мою пулю.
- Я слышал, можно убить дракона, если узнать его истинное имя.
- Но где же его возьмёшь...
Ведьма-дракон никому не позволяла прикоснуться к своему сундуку. Я листал книгу, которую отдал мне журналист, но в нём не было драконов на букву Д. Ни слова о драконах! Даже "игиги, противопоставленные анунакам", были, а драконов - нет!
Закончилось всё тем, что Ланселот вызвал дракона на поединок. Иначе было нельзя: только рыцарь может убить дракона. Они ушли в комнату и заперлись. Король страдал от невозможности подглядеть или подслушать.
- Нечего там смотреть, - говорил я. - Поединок - это процесс, можно сказать, интимный. Дело только между ними двумя.
- Но людям ведь тоже интересно... - ныл король. - Нет чтобы у всех на виду, жалко, что ли?
- Советами замучаете.
- Тоже правда.
Но тишина за дверью затягивалась, и зеваки всё-таки выломали дверь при помощи колдуна - и явно без одобрения трактирщика. Когда я вошёл в комнату, Ланселот сидел понуро напротив дракона, гордо развалившейся в кресле, и ничего не делал. Но незадолго до того некий парень, очутившийся рядом с Генрихом, который вроде не был принцем и собирался стать моим учеником, попросил взглянуть на мою книгу. И тут он подошёл ко мне вновь и показал записку, оказавшуюся вложенной между страниц. На первый взгляд это было случайным набором букв... но именно так могло выглядеть имя дракона.
- Отлично, - обрадовался я.
- Что это? Это может помочь Ланселоту?
- Думаю, что да.
Я несколько мгновений колебался, не был ли Ланселот заколдован - тогда пытаться было бы нечего. Но он честно сказал о том, что не может убить дракона, поскольку заключил с ним в начале вечера договор - защищать его, - и договор оказался магическим. Дракон просто вычислил рыцаря и так легко обвёл его вокруг пальца! Но если бы дракон подчинил Ланселота, тот не говорил бы, что с ним произошло, и потому я, улучив момент, сунул записку в ладонь рыцаря.
- Это не полное имя... нужны остальные части!
Я вышел из комнаты, говоря всем, чтобы они искали записки, бумажки и прочие клочки со всякой тарабарщиной. И сам заглядывал во все книги и шкатулки, которые стояли на полках у трактирщика.
- А какова формулировка договора? - интересовался министр-торгаш. - В любом договоре можно найти дырку.
- Лучше найдите дырку в драконе, - посоветовал я.
- Дырками в драконе пусть занимается Ланселот.
Это потом мне шепнули, что этого министра уже подкупил дракон. Я обещал за ним приглядывать и хотел сказать Ланселоту, чтобы он этому типу не доверял, но было поздно: эти двое уже вызвали друг друга на дуэль. А в дуэль, особенно когда один из участников - рыцарь, вмешиваться нельзя, дабы не нанести рыцарю оскорбление. Так что - я мог с лёгкостью подстрелить приспешника дракона, но не стал и отошёл к прочим зрителям, уповая на то, что раз Ланселот прав, Господь направит его руку. Дуэлянты разошлись в коридоре и по сигналу выстрелили. Оба были легко ранены. Стали искать врача - в трактире, где было столько принцев и принцесс, совсем не было ни одного медика. Я во всеуслышанье объявил, что министр коммерции заодно с драконом и потому хотел убить Ланселота.
Но проблема дракона всё ещё оставалась.
- Может, с ним просто поговорить? - говорила принцесса Аделин.
- Вы бы ещё с людоедом поговорили, - вздыхал я.
- А почему бы не поговорить с людоедом?
- Потому что вы для него - еда, а с едой не договариваются. Вот вы разговариваете с кроликами перед тем, как их съесть?
- Да...
- Но это не мешает вам их съесть, а не договориться. Так же и с драконом.
- А драконы едят людей?
- Конечно. Они похищают принцесс.
Не знаю, к каким выводам пришла после этого разговора принцесса Аделин, - вот только она сорвалась с места и побежала в комнату к дракону, так что никто не успел сообразить и остановить её, а её спутник устремился за ней. Дверь, хоть и была прежде выломана, за ними захлопнулась и не открывалась - видимо, дракон припёр её хвостом. Что происходило внутри - было не разобрать. Принцесса Генриетта тоже стояла под дверью и от волнения говорила с акцентом, как её гувернантка.
- Давайте больше не будем кормить дракона принцессами, - попросил я.
- Почему?
- Потому что чем больше его кормишь, тем больше он будет требовать.
Принцесса Аделин вернулась целой и невредимой и сказала, что они тоже заключили какой-то договор с драконом. И зачем с драконом о чём-то договариваться? Никакой с того пользы, кроме кабалы.
- Может, всё-таки сожжём трактир?.. - снова предлагал я Эмилю.
- В самом деле, согласно договору, Ланселот обязался защищать дракона, пока он находится в трактире, - потому дракон из трактира и не уходит. А если трактира не будет, то и договор не будет иметь силу!..
- Мы не будем сжигать трактир, - упорствовал Эмиль. - Я хочу жениться и отправиться в путешествие. А это мой единственный источник дохода.
- Вам компенсируют из казны, - обещал король. - Может быть.
- Вам тоже следовало бы жениться, - взглянула на меня принцесса Генриетта и даже перестала говорить с акцентом.
- Я не могу. У меня целибат.
- Вы не расстраивайтесь, это сейчас тоже лечат.
Не знаю, кому пришла в голову эта прекрасная идея, о которой я даже не задумался, - но король посвятил Генриха в рыцари. Теперь он тоже мог бросить вызов дракону, не будучи связанным никакими договорами. Я уже мысленно благословлял его на битву, когда дракон вышел из своего самозахваченного логова, - но неожиданно для всех королевский палач оглушил Генриха обухом своего топора и преподнёс дракону алмазную диадему, которую "путешественница" искала весь вечер. И они снова исчезли вдвоём, а мы перенесли Генриха на диван и привели его в чувство.
Ощущения были тягостные. Я никак не ожидал, что палач перейдёт на сторону дракона, и никак не мог бы успеть его остановить - между ним и мной было слишком много людей, чтобы стрелять... Остался ли кто-то, кого ещё не подкупил или не заколдовал дракон, остался ли кто-то, кто мог защитить людей до прибытия подкрепления? Я стать рыцарем никак не мог - я уже был монахом. Стоя с книгой в углу, я услышал, как колдун, приспешник дракона и министр в цилиндре строят заговор против короля и хотят превратить его в курицу. Рассказал о том королю, ибо без короля всё совсем пошло бы прахом.
Дракон вышел из комнаты в своём драконьем обличье - огромной чешуйчатой тварью. Его сопровождала женщина в алом платье - она всё это время прикидывалась палачом. Кто-то из дам признала в ней некогда сбежавшую из театра актрису. Зрелище вышло, прямо скажем, апокалиптическим. Но вдруг Генрих вышел вперёд и назвал целиком, даже без шпаргалки, истинное имя дракона - и дракон, как послушный верблюд, упал перед ним на колени. Палач хотела напасть на Генриха с топором, но я и кто-то ещё из гостей выстрелили в неё, после чего её арестовали.
Я ожидал, что Генрих убьёт дракона - ведь в том и было священное предназначение рыцарей. Но, видимо, об этом ему при посвящении рассказать забыли, потому что он вывел дракона во двор, забрался на него верхом, взял с собой своего приятеля и был таков: дракон взмыл в небо и улетел. Если он не забудет имя дракона, тот будет ему покорен, но... драконы - коварные существа. Опасно думать, будто можешь долго оставлять его в живых.
Так у меня и учеников не осталось вовсе. Один оказался принцессой, другого - самого называли принцем, и он столько времени проводил с принцессой Генриеттой, что я готов был их благословить. Третий казался обычным человеком, пока не улетел на драконе. Видимо,то было знаком от Господа, что мне ещё рано подыскивать себе замену и я ещё недостаточно потрудился сам как охотник, раз тёмное колдовство и опасные твари вновь без опаски поднимали голову.
А закончился вечер не только счастливым избавлением от дракона, но и свадьбами. Несмотря на отсутствие священника, король взял на себя таковую обязанность как "Папа Римский своего государства", хотя я точно помнил, как выглядит Папа Римский, и сомневался, что единственный Папа осведомлён о таком коллеге. Поженились и принцесса Аделин со студентом Бьорном, и Эмиль с Эмилией. И я там был, как принято говорить во всяких сказках. Пить не грешно, ежели в меру.

БлагодарностиПолучилось немало удачных взаимодействий. Отдельно умиляли персонажи, говорившие охотнику, что убивать животных - это не по-христиански. Ох, люди, вашими бы устами... Охотник был, конечно, менее тщеславен, чем канонный (ибо скромность есть добродетель), к банде конкурентов не докапывался (только объяснил, что в карты играть грешно), но, вроде, всё равно бесячий вышел.
Спасибо Вере за сказку! Каждый раз в этом кроссовере что-то сплетается по-новому, по-разному расставляются акценты, и получается совсем другая история - и это чертовски здорово. Очень люблю камерную "Эмилию", но и в большой "Эмилии" оказалась своя прелесть - столько линий, о многих из которых даже не успеваешь узнать, и всё время что-то происходит.
Спасибо соигрокам! Смерти - за ученика Генриха, неграмотный и невоспитанный юноша был шикарен. Гудшилду - за короля, очень каноничного трогательного самодура. Сирано - за недоброго сказочника. Сумирэ - за принцессу Генриетту, которая так невинна(тм) и очаровательна. Люции - за Ланселота с истинно рыцарской отвагой и непревзойдённым талантом влипать в проблемы. Айко - за принца-учёного и здравый (сиречь совершенно непонятный Абрахаму) смысл. И всем-всем-всем, с кем доводилось пересекаться.

Послеигровое пожизнёвоеПосле игры, выслушав всех желающих высказаться, собрался сам, помог собраться Вере - нашёл по этажам некоторое количество брошенных там пироженок и бейджей. Уехали к Вере на такси, пили пуэр на кухне. Пока Птаха была на Хаффлпафф-вечеринке и я мог не торопиться - заказали из Империи две веганские пиццы и внезапно съели их целиком. Дома я был даже раньше Птахи, но ненамного. Спасибо Вере за вечер!

Тем временем у пятой, "домашней" Эмилии уже есть анонс, и я по-прежнему ищу попутчика для своей персонажки. Не пугайтесь, "после этого вы будете обязаны на мне жениться" не предполагается!)

@темы: friendship is magic, moments of dream, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

В горах у волков вырастают крылья (с) Птаха

Киту год спустя. И горицвет, да.)

Предложка Яндекса говорит мне, что эта песня - из (или про) "Ведьмака". Ничего не знаю про Ведьмака - просто нравится. И пофиг, что песня про конец пути, - того подранка, которым Киту был раньше, и правда больше нет.

#мнекажетсяявижудно-2Вудс Роджерс для Noordkrone. Sorry not sorry.


Бла-бла за персонажейЗанятно, что две почти-последние истории года, Иеронима и Киту, - с перерывом на Хана, Кюхельбекера и Охотника, которые заведомо игрались "не про то", - получились о том, что любовь начинается там, где перестаёшь желать для себя и начинаешь желать для другого. Вот он, истинный игроцкий склероз: по жизни-то я знаю, как это работает, но до персонажа пока-то дойдёт...)

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, aesthetics, step on thorns, you're a pirate, royal navy

Нет таких фейспалмов Пожизняк ворчательныйПолгода я не мог вывезти коллекции из родительского дома, потому что они хрупкие и вывозить я собирался на машине, а совпасть выходными с отцом крайне сложно. И вот, узнав, что в эти выходные он тоже выходной, я решил, что доколе. И выкроил время с утра воскресенья.
Только выйдя из дома с коробкой под мышкой и позвонив, я узнал, что отец никуда не поедет, так как для машины слишком холодно, и везти коробки мы с матушкой будем на автобусе. А на автобусе я мог их вывезти и полгода назад, и вчера или сегодня, когда у меня не ожидалось бы гостей на носу...

Но в кои-то веки к четырём - объявленному времени сбора - у меня было всё готово: я привёз коробки, пропылесосил, оттёр от пола и стола следы предыдущей тусы, помыл чашки, покормил крыс, вынес мусор, загрузил посудомойку, зажёг свечи и включил альбом Zen Tea Garden. Стихи для Киту я переписал ещё накануне ночью, лиловым линером на серую бумагу. Переоделся. Сел ждать.
Наконец-то я заявил то, что заявлял с самого начала: вечер в персонажах без сюжета, человек на восемь, со стихами. Доехали только Амарт и Айко - ну, время такое: кто-то болеет, кто-то готовится к новому году, у кого-то другие игры, у кого-то - рабочие и учебные завалы. Не то чтобы я этого совсем не предвидел, но всё отменить у меня рука так и не поднялась. Я ждал эту посиделку, как не всякую игру, - потому что у многих истории уже доиграны, а для Киту всё самое интересное только начиналось.
Двое - уже игра, трое - уже толпа. Думал, что напишу эту фразу, когда мы с Птахой соберёмся-таки посидеть вальдмеером, - но вот, написал раньше. Офигенно посидели втроём. Тем самым составом, которым на игре гадали на Судьбу, - потому что Судьба всё ещё отыгрывается Судьбой; любым другим составом почти всё, что было сказано, можно было бы сказать только наедине.
Стихи, как водится, выложу отдельно; извиняюсь, что нарушаю хронологию, - про субботний Трактир "Эмилия" тоже непременно напишу, но позже. Сейчас хочется фиксировать по горячим следам.

Киту. Отчёт отперсонажный. Ворнинг: слэш (упоминается)Год с небольшим назад я вышел из гостеприимного дома на рассвете, так и не сомкнув глаз, и у меня не было ничего за душой; пару месяцев спустя Гин-Ши в самом деле привёл меня к дому кузнеца и, коротко переговорив с ним, оставил меня у него в учениках, пообещав навестить через год и взглянуть на мои успехи. Я верил не всякому слову, но ему поверил - в конце концов, одно слово он уже сдержал.
Мастер был поначалу не в восторге от подмастерья-полукровки, которого нужно было кормить, и первое время я только и делал, что носил дрова и воду, - зато из кузни меня никто не гнал, и можно было и смотреть, и пробовать, и просить показать... Вскоре я начал помогать мастеру с черновой работой, после - брал на себя всевозможные мелкие заказы, и, наконец, смог заниматься вещами действительно стоящими. Год пролетел быстро - и по мере того, как всё больше прибавлялся день, а снег таял, и дороги становились проезжими, я начал ждать.
Учитель отпустил меня в город, когда в чайном доме "Журавль и коршун" собирался поэтический вечер. Там же нередко останавливались путники, и можно было услышать новости и слухи. Уже приближаясь, я услышал из-за дверей смех, который я как будто слышал раньше. Вошёл - у камина сидели Гин-Ши и Ян-Ри, тот самый гадальщик, что гадал нам тогда в гостях у Рю-Э.
- Я не ошибся: знакомые голоса!..
- Помнится, тогда вы уходили вместе, - сказал Ян-Ри.
- Всё так. Но в какой-то момент мы разминулись. - я кивнул гадальщику и взглянул на Гин-Ши: - Ты вернулся!
- Я же обещал. - он встал, как если бы хотел пожать мне руку, но при постороннем сдержались мы оба.
- А я и не сомневался.
- Как твоё обучение?
- Продвигается хорошо. По крайней мере, учитель мной доволен.
- Тебе удалось его очаровать?
- Очаровать - неправильное слово. Но мы поладили, как только он понял, что я действительно хочу работать.
- Вот это правильно.
- И я всё ещё не знаю, чем отблагодарить тебя за это. У меня ничего нет...
- Стань мастером.
- Стану. Обязательно.
Я огляделся и увидел на столике бутылки белого вина.
- Что же мы ещё не пьём за встречу?.. - я передал бутылку и бокалы к камину. - Хоть мы и в чайном доме, пить мы будем не чай. А я на сей раз буду тем, у кого всегда есть с собой штопор.
Прохладное вино разлилось по бокалам и согрело изнутри. Я взял себе подушку и устроился между давними знакомыми, - кто бы мог предугадать, что у меня в Кши-На заведутся знакомые.
- Я как раз просил нашего друга рассказать свою историю, - сказал Гин-Ши.
- Что ж, в ваших глазах я уже не смогу уронить репутацию Семьи Са-Н: вы видели наше... традиционное состояние.
- О, так это состояние ещё не было выдающимся, - оценил Гин-Ши.
- Сколько в тот вечер было Поединков?.. - припоминал я.
- Нормальный - один.
- В Семье Са-Н Поединки, которые прошли бы по правилам, были скорее исключением. Мои родители, - начал рассказывать Ян-Ри, - Ехали встретиться со своими Официальными Партнёрами. Они прибыли первыми, и хотя они не были друг другу наречёнными, несколько часов спустя они вступили в Поединок. Тем, кто прибыл следом, оставалось только смириться с последствиями... Но по-настоящему проблемы Семьи Са-Н начались с меня. Когда я был Юношей, меня порой принимали за Женщину: тонкими чертами лица я пошёл в Мать. И мой Официальный Партнёр - дядюшка тех Л-Фа, с которыми вы знакомы, - как только увидел меня, сказал, что из меня получится хорошая Женщина и дело это решённое.
- Это повод хорошенько отыграться на нём на Поединке, - заметил Гин-Ши. - Хотя бы тренировочном.
- Он отказывался от тренировочных поединков. И всё время, пока он и его свита гостили у нас, все говорили, что я непременно стану Женщиной. Ко времени Поединка я был очень зол. Должно быть, они думали, что от злости у меня будут дрожать руки...
- Иногда, напротив, злость позволяет сконцентрироваться и делает удар точным, - сказал Гин-Ши.
- Видимо, они надеялись на первое, а получилось второе? - предположил я.
- Я был так зол, что украл одно из любимых платьев своей Матери. И вышел на поединок в платье. Длинные рукава мне не помешали... Но затем я сбежал - по-прежнему в платье.
- Ты сбежал вместо Поединка? - удивился я.
- Нет, после.
- Значит, ты оставил своего Партнёра в процессе Метаморфозы? - спросил Гин-Ши.
- Я не говорил, что это было разумным или добрым поступком. Но, говорят, её быстро выдали замуж.
- Быть может, так было лучше для вас обоих, - сказал я.
- Мне всё чаще кажется, что значение знаков переоценено. У моих родителей не совпадало ни одного знака, и всё же они были счастливы. У моего Брата и его Жены все знаки совпали - а их жизнь превратилась в войну продолжительностью в десять лет.
- Десять лет назад мне было бы интересно скрестить с тобой клинки, - сказал Гин-Ши. - Просто чтобы сравнить силу.
- Для тренировки никогда не поздно, - заметил я.
- Но я уже давно не брал в руки меча для этой цели.
Я не стал его расспрашивать и обернулся к Ян-Ри:
- Значит, ты продолжил путешествовать в платье?
- Гадалка, к которой я прибился - точнее, прибилась, - взяла меня в ученицы и поначалу ничего не заметила. Через некоторое время, конечно, пришлось с ней объясниться, и она поставила условие, что пока я учусь у неё, я должна буду выглядеть и вести себя как Женщина.
- Хорошо, что не прогнала, - похвалил я гадалку.
И Ян-Ри рассказал ещё несколько курьёзных историй о том, как его пригласили в качестве учителя фехтования - а затем оказалось, что приглашавшим нужна была гадалка Мэй-Ли, чьим спутником он считался.
- И чем же ты был занят в последний год? - полюбопытствовал Гин-Ши.
- Путешествовал со своим племянником.
- Которым из племянников? Я в них запутался, - признался я. - Старшим?
- Старшим, да. Ки-Аром. Который не настолько слеп, насколько слеп. Я брался вместе с ним за самую разную работу, вплоть до строительства плотины, и никому не говорил о том, что он незрячий. То-то все удивлялись, когда узнавали об этом недели через две... А больше всех удивлялся он сам.
- Я помню, как он сражался, - сказал я. - Сражаться ему это не мешало.
- Но он думал, что мешает. А я просто не оставил ему времени думать: он всё время был занят работой.
- Работа хорошо вправляет мозги, - одобрил Гин-Ши.
- О да! - от всей души согласился я. - Как и дорога идёт на пользу. Значит, он делает успехи?
Мне было бы интересно взглянуть, как Ки-Ар фехтовал теперь - когда ему некогда было думать.
- Он здесь, с тобой? - спросил Гин-Ши.
- Он отправился вперёд, чтобы навестить своих. Говорил, что соскучился по Матери.
- Пожалуй, я тоже скучаю по Матери... - задумчиво проговорил я. - Но в её нынешнем доме мне точно не будут рады.
- Откуда ты знаешь? - усомнился Ян-Ри.
- Я видел взгляд её... нынешнего Мужа. Он смотрел на меня, как... как в прицел арбалета. И ясно дал мне понять, что захочет убить меня при следующей встрече. А поскольку я не хочу убивать Мужа моей Матери, значит, лучше нам не встречаться. Она счастлива, и я... счастлив вполне.
- Или ты можешь сделать так, чтобы перед тобой открывались любые двери.
- Я не гонюсь за славой, - заметил я.
- Ну-у... - снова усомнился Ян-Ри, разглядывая меня с ненавязчивой внимательностью, как умеют только гадатели и кошки.
- Думаешь, слава сама догонит меня?
- Ты выглядишь неплохо для ученика. Какому ремеслу ты учишься?
- Кузнечному делу. И я даже могу кое-чем похвастаться - я взял с собой не только свиток со стихами.
- Можно взглянуть? - спросил Гин-Ши.
- Конечно. - я протянул ему нож: простая деревянная рукоять и лезвие с классическим изгибом.
Гин-Ши положил клинок на ладонь и поднёс к самому лицу - так близко, что, казалось, того и гляди поцелует остриё: я едва не испугался, что он и в самом деле порежется.
- Это очень хорошо! - заключил он, возвращая нож мне.
- От тебя это особенно лестно слышать.
- Ты создал его всего за год?
- За целый год, - посетовал я. - Большую часть этого года я оттачивал мастерство на всякой мелочи и сковал без счёта замков, ключей, домашней утвари, подков... И лишь затем смог заняться клинками. А сколько основ я запорол!..
- За год ты освоил и гравировку? - Ян-Ри в свою очередь повертел нож в руках.
- И её также.
- Я буду знать, к кому посылать своих учеников за мечами.
- До мечей мне ещё далеко. Полагаю, это займёт не один год.
- Я стал мастером за шесть лет, - сказал Гин-Ши.
- Значит, лет через пять, - заключил Ян-Ри, возвращая мне нож, - Если буду знать, где тебя искать.
- Правда, - признал я, разглядывая гравировку, - Мы с учителем так и не сошлись в том, что за зверя я изобразил. Я хотел, чтобы это была росомаха, а он уверяет, что это похоже на суслика.
- Или на водяную крысу, - добавил Ян-Ри.
- Всегда можно сказать, что это какое-то животное из Цветочной Обители, - сказал Гин-Ши.
- Водяной суслик из Цветочной Обители... подходящее имя для клинка, - рассмеялся я.
- С таким именем будет плохо продаваться, - заметил Ян-Ри.
- Не уверен, что захочу его продавать.
- Для меча тоже стоит научиться выбирать имена. Мечи с именами продаются лучше.
Я хотел сказать, что цену мечу сделает имя мастера, а не его собственное, но сказал вместо этого:
- Имя мечу пусть даст его владелец.
- Мечи не любят менять имена, - добавил Гин-Ши. - А лучший меч выходит, когда он закалён на крови своего будущего хозяина. И когда хозяин точно знает, чего он хочет от будущего меча.
- Значит, с каждым новым мечом учишься заново?.. - понял я.
- И полезно взглянуть на заказчика и на его стиль боя, - согласился Ян-Ри.
- Я, например, выбрал для себя клинок длинный и тяжёлый, - сказал Гин-Ши.
- А по тебе и не скажешь: по телосложению ты не тяжелее моего.
Первое впечатление обманчиво. Нередко в самых тонких запястьях скрывается самая большая сила.
- По тому, как двигается фехтовальщик, можно сказать о том, как он привык жить, - Ян-Ри вспоминал манеру поединка Ир-Би, для которого сражения стали обыденностью.
- А что можно было сказать обо мне? - полюбопытствовал я. - Ну, кроме того, что я впервые держал в руках настоящий меч.
- Что ты дорвался, - улыбнулся Гин-Ши.
- Я пока не загадываю, каким будет мой будущий меч, - проговорил я. - Ещё не так давно я не мог и мечтать, что у меня будет меч, тем паче выкованный собственными руками. Раньше у меня были лишь деревяшки.
Я жадно впитывал всё, что говорилось об оружии, а когда наступила пауза, спросил:
- Есть ли кому-то что ещё рассказать - или прочитать, быть может?
- Я пришёл сюда не читать стихи, а слушать, - открестился Ян-Ри.
- Тогда, если не заткнуть меня яблоком, я прочитаю, - не зря же я их переписывал! - достал я свиток.
- О, каллиграфия?..
- Называть это каллиграфией было бы оскорблением для каллиграфии: у меня ужасный почерк. Впрочем, когда я начал осваивать гравировку, почерк у меня несколько выправился, но ненамного.
И, раз уж кончалась зима, - я развернул свиток и прочитал о приближении весны, о конечной бесконечности.
- Ты хорошо умеешь подбирать стихи, - похвалил Гин-Ши, когда я закончил и вознаградил себя яблоком.
- Может быть. Тем, что отзывается, порой выразиться легче, чем собственными словами. Я ведь всё ещё косноязычный лянчинец... - Ян-Ри взглянул на меня укоризненно, и я поправился: - Ну, может, немного одомашненный за год.
- Я и раньше заметил, что стихи, которые ты выбираешь, - о том, как взлететь, расправив крылья, - сказал Гин-Ши.
Значит, он слышал и то, что я читал у Рю-Э?.. Так и есть: оба раза он находился подле хозяйского стола. И уловил то, что от меня самого ускользнуло. "Нам лететь ещё далеко", "Веришь в себя - лети"...
- Что ж, видимо, не все крылья ещё подрезаны.
Помолчали. Ян-Ри листал книжечку стихов, которую взял с полки хозяев чайного домика.
- Ты всё спрашивал, как мы провели этот год, - обернулся я к Гин-Ши. - А что в этот год было у тебя?
- Я был в горах. Знаешь ли ты, что в горах металл порой выходит на поверхность, так, что его можно брать едва ли не голыми руками?
- Да, слышал.
- Самый лучший металл - там, где в землю ударяет молния. А молния - это Гибельное Серебро.
Я вспомнил клеймо на его мече - мече настолько совершенном, что я и теперь, год спустя, помнил этот клинок.
- Учитель упоминал, что вы всё в горах сидите, - отозвался я. - Значит, собираешься осесть?
- Мастера нашей школы уходят в горы, когда им нужно подыскать подходящее место, чтобы поставить кузню. А кузню они ставят, когда собираются взять себе ученика.
Сердце у меня замерло: такого ведь не может быть. По крайней мере - не со мной.
- Вот как, - проговорил я, а Ян-Ри, глядя на меня, понимающе засмеялся, так что я не мог не улыбнуться.
- Что ты смеёшься... я об этом даже не спрашивал...
Я даже не спрашивал - ни тогда, ни теперь - берёт ли Гин-Ши учеников. Потому что учеником такого мастера может стать один из тысячи, а таких, как я, - сотни...
- Ты можешь стать моим учеником, если ты согласен.
- Что за вопрос! Конечно, я согласен.
- Но если ты встанешь на путь Гибельного Серебра, тебе придётся удалиться от мира по меньшей мере лет на пять.
- Что ж, терять мне нечего. Но даже если бы было - я всё равно не отказался бы.
- Мне нравится, что ты по-прежнему сохраняешь этот настрой, - сказал Ян-Ри.
- Какой настрой?
- Что тебе нечего терять. Ты так же говорил и при нашей первой встрече.
- Но ведь в самом деле нечего...
- ...Сказал Юноша в такой богатой одежде, которую я и Мэй-Ли не покупаю.
- Она нужна мне не ради её цены.
- Это хорошо, когда не привязываешься к вещам и можешь оставить их позади. Кто многое теряет, тот многое и обретает.
- Раньше я всё терял и терял... а теперь обретаю и обретаю. Значит, в горы?.. Я никогда их прежде не видел.
- Они холодны и суровы... Но их величие невозможно забыть.
- Потому и хочу их увидеть.
- Ты их увидишь. Но я хочу, чтобы это было твоим выбором, - проговорил Гин-Ши. - Чтобы ты был свободен.
- Я свободен, - ответил я с уверенностью. - Я свободен как никогда. Я, в отличие от меча, менял имя. С того имени, которое мой Отец давал своим... - я не смог выговорить слова "раб", - Своим вещам, своей собственности, на то имя, которое дала мне моя Мать. Мне есть с чем сравнить свободу. И я действительно этого хочу: я уже сказал, что даже если бы мне было что терять, я бы всё равно согласился.
- У тебя талант.
- Если ты так говоришь - я верю. И очень постараюсь тебя не разочаровать. Но...
Неужели всё было так просто? Достаточно одного лишь согласия? И никаких испытаний...
- Но - что?
- Но я же так мало умею.
- Я совсем ничего не умел, когда мой учитель нашёл меня. Ну, только был одним из пяти лучших фехтовальщиков востока.
- Это многое значит! - рассмеялся я. Всё-таки его скромность никогда не перестанет меня восхищать.
- Хорошему фехтовальщику нужно знать многое, - согласился Ян-Ри и принялся перечислять, что именно.
- Фехтованию я бы тоже поучился, - мечтательно проговорил я. - Меня ведь почти никто не учил.
Ян-Ри отошёл к столу, и Гин-Ши спросил:
- У тебя больше нет никаких вопросов?
- Пожалуй, нет. Но из тех баек, которые рассказывал учитель о твоей школе... что из них - правда, если не секрет?
- А что он рассказывал?
- Что ж, раз здесь все свои... - я покосился на вернувшегося Ян-Ри. - Например, он говорил, что мастера твоей школы обходятся без Женщин. Это правда?
- Да, правда. Мастера дают обет не возлежать с Женщинами, не творить Женщин и не желать Женщин.
- Вот как. - я рассмеялся, и смеялся долго - столько, сколько представлял, как буду произносить такой обет, ничем при том не жертвуя. - А мы, пожалуй, удачно обманули Судьбу.
- А всё когда-то начиналось с обета "не отвлекаться на ерунду"? - поинтересовался Ян-Ри.
- Почти. Основатель школы считал, что вся сила сердца должна уходить в руки и в творения этих рук.
- Это не лишено смысла, - усмехнулся я. - Бывало, когда мне доводилось насмотреться на других Юношей, я шёл в кузню и брался за молот.
- Должно быть, у вашей школы нет отбоя от покупателей, - сказал Ян-Ри.
- А найти учеников, напротив, непросто, - добавил я.
- Зато это позволяет отсеять тех, кто не заинтересован по-настоящему. За ними не гоняются бездарности.
Но что-то мне подсказывало, что совсем всё сердце вложить только в работу у меня не получится. Нельзя запретить сердцу быть сердцем. Не разочарует ли это Гин-Ши? И как ему об этом сказать?..
- Я не сразу принял это, - проговорил Гин-Ши, - И пытался обмануть Судьбу. Сможешь ли принять это ты?
- Я принял это уже давно. Если бы я не мог принять то, что я есть... я бы, наверное, ещё десять лет назад повязал камень на шею да шагнул бы в речку. Но я предпочёл жить. И буду жить так.
- У тебя та же проблема, что у Ки-Ара, - заявил вдруг Ян-Ри. - Ты слишком много думаешь.
- Много думаю?..
- Он тоже, как только начинает думать, сразу говорит, что не сможет построить плотину.
- Я смогу построить плотину! - убеждённо заявил я.
- У него с тем, чтобы знать, что он хочет и может, проблем нет, - сказал Гин-Ши, и почему-то эта похвала прозвучала для меня дороже, чем похвала моему ножу.
- Ещё, быть может, впечатление, будто я много думаю, складывается оттого, что я не всё говорю, - заметил я.
- Пожалуй, не всё из того, о чём ты не говоришь, мне хотелось бы знать, - признался Ян-Ри.
- Потому и не говорю, что это никому не захочется знать.
- А чтобы не думать, нужно работать. Когда заняты руки, чёрные мысли не приходят.
- Кузницу ещё понадобится обустраивать, - улыбнулся Гин-Ши.
- Будем работать, - кивнул я.
- Как всё-таки хорошо совпало, - радовался Ян-Ри. - Видать, в том доме и вправду гостит Судьба, только является в разном обличье.
- Мне она явилась в твоём обличье, - сказал Гин-Ши. - Когда выпали те пять карт Судьбы...
- Не уверен, что это моя заслуга, - хитро улыбнулся Ян-Ри. - Но, похоже, Судьба и впрямь существует.
- И пока мне нравится, куда Судьба меня тащит, - сказал я.
- Тащит, или ты сам идёшь? - уточнил Ян-Ри.
- Конечно, иду сам.
- Судьба тебя тащит, когда ты готов умереть, - проговорил Гин-Ши. - Когда тебе больше некуда идти и незачем жить, но вдруг появляется что-то, что даёт тебе силы двигаться дальше, и ты выживаешь ради какой-то цели, - вот тогда можно сказать, что судьба тебя тащит.
- Год назад мне в самом деле некуда было идти, - ответил я. - Впрочем, это не значит, что я всё равно не пошёл бы, просто из упрямства... но не ушёл бы далеко.
- Учитель больше ничего тебе не рассказывал? О нас ходит много страшных сказок.
- Ну, для меня они не страшные. А учителя именно это почему-то занимало больше всего. Хотя, неудивительно: Женщины всегда его занимали, так или иначе... За год жизни в Кши-На я привык, что практически все стихи и песни, которые я слышу, - про Поединок. Было непростой задачей запомнить и записать что-то ещё.
- Не все, - возразил Ян-Ри. - Бабочкам, луне и прочему стихов тоже достаётся.
- Некоторые и про бабочку при луне умудряются написать так, что выходит про Поединок...
- А интересно было бы узнать, кто что видит в одном стихотворении. Получается что-то вроде гадания. Было бы популярно у аристократов.
- Оно слишком зависело бы от уровня мастерства, - сказал я.
И они с Гин-Ши заговорили о том, как по-разному можно изобразить сосну над обрывом. Затем Ян-Ри предложил нам стихотворение, которое я уже слышал прежде:
За ночь вьюнок обвился
Вкруг бадьи моего колодца...
У соседа воды возьму!
- И спросил, какого цвета вьюнок. Я ответил, что тёмно-зелёного: у меня он не зацвёл вовсе. Сам колодец, сложенный из камней, каждый из нас также видел по-разному. В воображении Ян-Ри на листьях вьюнка лежала утренняя роса, отчего они казались почти серебряными, - я же представлял их ночью, когда они выглядели почти чёрными.
Среди нас не было Женщин, если, конечно, не считать Мэй-Ли, которая не захватила с собой карт, - но я всё равно прочитал стихотворение, которое, как мне казалось, было о кши-насских Женщинах: о нежности, покоряющей силу.
- Значит, в Юноше есть и нежность, и сила? - предположил Ян-Ри.
- Должно быть, так, - согласился Гин-Ши. - А затем они разделяются.
- Или не разделяются... - пробормотал я.
- Но не каждый Юноша признается, что в нём есть нежность, - сказал Ян-Ри.
- Ну отчего же... - задумался я вновь.
- Думаю, в этом он признается только своему избраннику, - заметил Гин-Ши.
Я помолчал. Ещё не так давно я сомневался бы, говорить ли при Ян-Ри, - но мы все уже так много знали друг о друге, что дело было даже не в выпитом вине.
- Когда-то Отец хотел, чтобы я никогда не стал Мужчиной и не убил его, - проговорил я медленно. - Это его не спасло: в итоге он сдох от руки Женщины. Но я навсегда остался Юношей...
- Я слышал, лучшие воины в Лянчине - так называемые бестелесные? - сказал Гин-Ши.
- Да. В том и ирония.
Когда Ян-Ри вновь отошёл за чаем, Гин-Ши спросил меня:
- А о том, почему он согласился тебя учить, мастер тебе рассказывал?
- Он упоминал, что ты оказал ему какую-то большую услугу, - ответил я, - И после этого он тебе крепко должен.
- Услугу, значит... теперь это так называется, - усмехнулся Гин-Ши. - Однажды я увидел, как за что-то осуждённый Юноша должен был драться деревянным мечом с матёрым бойцом. В чём его обвиняли - я не спрашивал, только понял, что он невиновен. А у него было два выхода: либо в бордель, если будет послушным, либо быть обрезанным и стать никудышником.
- Да... я слышал, что у вас в Кши-На это так называется, - выдавил я.
- Ну, я и вступился за него и вышел вместо него. А он ещё был недоволен: говорил, что мне самому впору стать чьей-то Женой...
Я фыркнул. Вот и учитель так же говорил раз-другой. Гин-Ши, конечно, был молод - и наверняка выглядел ещё моложе, чем был - и хорош собой, но... первое впечатление по-прежнему обманчиво.
- Тот солдат дрался грязно: норовил и локтем в челюсть, и сапогом в живот... но он проиграл. А тот Юноша - Сыном твоего учителя оказался. Ты, наверное, слышал, что он теперь живёт счастливо, взял себе Жену.
- Слышал, - кивнул я. - И, знаешь, я даже не удивлён, что ты спас чью-то жизнь, после того, как ты спас мою.
- Пожалуй, даже больше, чем жизнь. С тех пор мастер и задолжал мне, потому и согласился о тебе позаботиться и выучить тебя.
- Я тоже обязан тебе больше чем жизнью.
- Ты ничего мне не должен. Я хочу, чтобы ты был моим учеником потому, что сам этого хочешь.
- Я этого хочу. Одно не отменяет другого.
- Мой учитель когда-то спас мне жизнь, когда мне оставалось только умереть. Я даже успел стать Мужчиной: после Поединка моего Партнёра убили лянчинцы...
И после этого он не стал ненавидеть всех лянчинцев, как стал бы любой другой?..
- Я погнался за ними, и мы вместе попали под оползень. Они погибли, а я выжил. Учитель нашёл меня и сказал, что моя жизнь отныне принадлежит ему и он может делать с ней всё, что захочет. Так мне пришлось стать учеником школы Гибельного Серебра.
- Это справедливо, - заметил Ян-Ри.
Нет, это неправильно - когда чья-то жизнь принадлежит другому и он ею распоряжается. А между мной и Гин-Ши оказалось больше общего, чем я мог предполагать.
- А что потом? Это оказалось твоим призванием?
- И да и нет. Но каждый мастер школы Гибельного Серебра должен найти себе ученика, чтобы передать своё мастерство. И я думал, что лучше я заберу своё мастерство с собой в могилу, чем воспользуюсь кем-то так, как это сделал мой учитель... пока я не встретил тебя.
- Я постараюсь научиться всему и не разочаровать тебя.
- Однажды тебе тоже придётся искать ученика.
- Я надеюсь оставаться учеником до тех пор, пока не стану совсем седым, - улыбнулся я. - А потом - я найду того, кому передам мастерство.
Я соглашусь похоронить тебя по меньшей мере через полвека. А лучше - позже. И пусть потом Судьба подарит мне кого-то, кого я тоже смогу спасти - и кто спасёт меня самого от отчаяния.
- Только никогда не пользуйся тем, что кому-то больше некуда идти... Пусть это будет тот, кто так же горит этим ремеслом, как и ты. Кто так же этого захочет, невзирая ни на что.
- Так и сделаю. Я всё ещё хорошо знаю, что такое свобода.
Вино было выпито, и Ян-Ри принёс чайник зелёного чая. Я случайно пролил чай на свой свиток, и чернила расплылись - а я помнил наизусть не каждое слово. К счастью, у меня была копия, а прочитать я всё равно собирался другое стихотворение - не пострадавшее от чая. Нечто вроде той бабочки при луне: когда поэт писал о небесного цвета лепестках, а на самом деле - вовсе не о лепестках.
Дочитав, я увидел, что Гин-Ши сидит окаменевший, как от сильной боли.
- У него были синие глаза, - проговорил он.
- Прости...
- Ты не виноват. Аи-Р... мне кажется, вы с ним могли бы подружиться.
- Наверняка. Прости.
- Мы любили друг друга. Ещё до Поединка, - продолжил он почти с вызовом, но ни я, ни Ян-Ри не выразили никакого неодобрения. А для меня это прозвучало и вовсе вспышкой надежды. Нет, я и прежде знал, что такое возможно. Но никогда прежде не слышал об этом как о любви, а не чём-либо ином, и от того, чьему слову мог бы верить.
Я всё же чувствовал себя виноватым за то, что разбередил старую рану, но молчал, боясь перебить Гин-Ши, когда ему нужно было выговориться.
- Когда мой учитель умер, Аи-Р сказал, что я больше ничего не должен учителю и не обязан хранить обет. И мы хотели... сделать всё как надо. Вступить в Поединок. Не знаю, что было бы, если бы я тогда поддался ему и проиграл...
Вот что задевало меня и в этой истории, и в истории об учителе и спасении. Когда-то я думал, что чернее моей Судьбы не найдёшь. А ведь мне было куда как легче, чем Гин-Ши. У меня была только одна Судьба, и не могло быть иной, - а о том, чего никогда не имел и не мог бы иметь, и сожалеть долго не приходится. Его же Судьба столько раз могла бы сложиться иначе. Он мог бы сейчас быть Мужем и главой Семьи, если бы не лянчинцы; он мог бы стать Женщиной - или погибнуть... Сожаления об утраченном всегда горше, чем о невозможном. И я без раздумий обменял бы своё спасение на то, чтобы на одном из поворотов его Судьба сделала бы его счастливым вместо того, чтобы привести его сюда. Но это было также невозможным, и потому я ничего не желал так же сильно, как того, чтобы однажды он мог не пожалеть о том, что дважды выжил. Если это было вообще возможно.
- Но я победил, - говорил тем временем Гин-Ши. - И в тот же миг он упал замертво... должно быть, молния передалась по воде. Мы пытались обмануть Судьбу, но у нас не вышло.
Я не знал, как разделить его боль, если даже положить ладонь на его плечо было не время и не место. Поэтому просто сказал:
- Я не знаю, что можно сказать... кроме того, что только большое сердце способно вместить много ран.
- А я не знаю, зачем рассказываю вам всё это... Но мне кажется, что именно вы можете это понять.
Я кивнул, а Ян-Ри проговорил:
- Вам тоже нравится, как каждый из нас... не удивляется странностям другого?
- А чему удивляться? - пожал плечами я. - Все здесь странные.
- Ну, на первый взгляд - здесь сидят не такие уж и странные нги. Мастер-оружейник, чьи мечи наверняка стоят очень дорого, но который одет очень просто, хотя опрятно...
Я улыбнулся: учитель тоже ворчал, что мастера Гибельного Серебра гребут золото, а сами ходят в каких-то обносках.
- ...Ученик, который зарабатывает достаточно, чтобы одеваться богато. Впрочем, некоторые мастера заботятся о том, чтобы их ученики не позорили их своим видом.
- И заботятся вдвойне, когда ученик может опозорить одной своей рожей, - подтвердил я.
Мне пришлось поддаться требованиям учителя и откладывать деньги на "выходной" костюм - для таких случаев, как этот, когда он отправлял меня в город. Но мне не терпелось сменить вышитый шёлк на привычную дорожную одежду. И, помимо прочего, за прошедший год я узнал то, что нги действительно смотрят более на одежду, нежели на лицо. Видя наряд "достойного Юноши", многие закрывали глаза на то, что я полукровка. А прочее... тем паче можно было скрыть.
- ...И ничем не примечательный учитель фехтования.
- А кто сидит здесь на второй взгляд? - полюбопытствовал я. Бывший аристократ, вынужденный стать мастером школы Гибельного Серебра? Бывший раб, никогда не надеявшийся подняться так высоко? И ещё один аристократический наследник, выбравший свободу быть тем, кем пожелает?..
- Но, если присмотреться, выдаёт не только одежда, но и манеры, - заметил Гин-Ши.
- Твои манеры ничем не скроешь, - согласился я. - Как и моё их отсутствие.
- Манерам тоже можно научиться. Как и их отсутствию.
- Научиться отсутствию манер?.. - заинтересовался я.
- Например, когда в разбойничьем притоне должен сойти за своего.
- А научиться манерам не так уж сложно, - сказал Ян-Ри. - Например, не тыкать пальцем...
- Если в железную жилу, то можно, - добавил Гин-Ши.
- Я в неё киркой потыкаю, а не пальцем, - проворчал я. - Палец и сломать можно. Но, может, когда-нибудь ты и сделаешь из меня нормального кши-насца.
- Да где ты видишь здесь нормальных кши-насцев... - откликнулся Ян-Ри.
- Пожалуй, это и к лучшему.
- К слову о первом впечатлении, - заметил Гин-Ши, - Меня удивило тогда, что Ир-Би вышел танцевать с мечом. Для меня это привычно: я давно так делаю, чтобы сбросить напряжение...
- Это красиво, - сказал я, вспоминая.
- Это непристойно.
- Но красиво.
- Почему непристойно? - спросил Ян-Ри.
- А ты когда-нибудь танцевал с мечом?
- Да.
- Тогда ты знаешь, каково это - когда вокруг тебя загорается пламя. Когда каждый, кто смотрит на тебя в этот момент, будь то Мужчина или Юноша, хочет выхватить свой меч и сойтись с тем, кто стоит рядом. Ведь танец - это наполовину поединок.
- Это верно, - признал Ян-Ри. - Поэтому в цирках выпускают танцевать с мечом самого красивого Юношу, когда хотят, чтобы всё внимание было приковано только к нему.
- А когда танцует Мужчина, это выглядит неправильным, - кивнул Гин-Ши. - Никто не признается в том, что мог желать Мужчину.
Что казалось мне теперь по-настоящему неправильным - так это отрицать, что Мужчина может быть желанен таким, каков он есть. Это так же глупо, как делать вид, будто, любуясь Юношей, каждый любуется лишь одной стороной в нём - будущей Женщиной.
- Да уж, я тогда после вас с Ир-Би так и не смог заснуть: молота-то у меня ещё не было.
- Извини, - усмехнулся Гин-Ши.
- Отжимания! - порекомендовал Ян-Ри.
Я замолчал, вспоминая ту ночь, и когда моё долгое молчание стало заметным, произнёс совсем другое:
- Я всё пытаюсь вспомнить, когда я понял это впервые...
- Понял что?
- Что Мужчина с мечом также может быть красивым.
- Когда впервые увидел? - предположил Гин-Ши.
- Может быть. Но на ум почему-то приходит совсем другой случай. Когда в крепость - ту, что была последним местом, где мы жили до побега - однажды привели пленного и заставили его драться насмерть с одним из лучших бойцов... А мы с Матерью, конечно, должны были на это смотреть.
Я отвлёкся на что-то, сказанное Ян-Ри, но Гин-Ши напомнил:
- Ты не закончил историю.
- Эта история закончена. Разумеется, тот пленник проиграл.
- Его сделали рабом?
- Нет. Ему позволили умереть.
Почему я вспомнил того Мужчину - словно спрятался за него?..
- Но что-то я слишком мрачен. А время уже позднее - лучше я прочитаю стихотворение, которое оставил напоследок.
И я прочитал - то, что словно было обо мне, от первой до последней строфы.
- Это про Киту! - воскликнул Гин-Ши, поднимаясь.
- Потому и выписал.
Время действительно клонилось к вечеру, и, чтобы не злоупотреблять гостеприимством хозяев домика, мы стали прощаться. Ян-Ри подумывал явиться на турнир в столице, наш же путь лежал на восток, - и если Судьба приведёт встретиться втроём вновь, это будет уже нескоро.
Должен был пройти год, чтобы я начал понимать слова И-Ти о том, что всякий недостаток можно превратить в достоинство, - слова, над которыми я тогда долго смеялся, говоря, что некоторые недостатки невосполнимы. Когда нужно оттолкнуться для взлёта - нет ничего более подходящего, чем дно.
И если Судьба в самом деле существует, и если без всего, что со мной случилось, без всего, что сделало меня тем, кто я есть, я бы не стоял теперь на дороге, ведущей в горы, - то спасибо Судьбе за всё, что со мной случилось.

Итоги и благодарностиВот так и сыграли то, что на игре нагадалось В чём самая большая игровая магия, поскольку я до игры принципиально ничего не вгружал в "гадалку" и карты ложились так, как ложились. И вообще не предполагал, что всё сложится именно так.
Киту весь год ковал почти без перерыва, а когда остановился, подумал, поговорил - тут-то и осознал, что прокачался за это время не только физически. Уверенности в себе, в своём праве на существование и в полноценности этого существования - тоже прибавилось. И если год назад он больше думал о себе и сам нуждался в том, чтобы его за шкирку вытащили из болота, встряхнули и дали почувствовать твёрдую землю под лапами, то теперь он смог понять, что Гин-Ши тоже жизнь изрядно пожевала, и сделает всё возможное, чтобы вытащить и его тоже. Лапищи уже достаточно для этого мощны.
Конечно, Гин-Ши не из тех, кто стал бы что-то навязывать, но Киту - всё ещё Юноша с нерастраченным всем. И хотя Киту пока совсем не представляет, как это делается; хотя он понимает, что всё в мире стремится к естественному порядку вещей, а он никогда эту естественность не заменит собой в полной мере, - думаю, всё сложится само. Спонтанно - в смысле без чётко выраженной инициативы той или иной стороны, как и без попыток отрицания и прочая.
...А ведь Киту - тому, кого Мать назвала Весенним Ветром - имя предстоит менять. В третий и последний раз. И это будет уже новая история. И она мне нравится.

Спасибо Амарту и Айко за то, что добрались! Во-первых, с пятницы мне положительно не стоило оставаться наедине с собой, как-то сразу начинало потряхивать. Это сейчас пошли трудовыебудни и я вошёл в привычный модус "есть работа - работаю". Во-вторых, этот сюжет, как мне кажется, определённо стоил того, чтобы его доиграть.
Гадатели - это такие кши-насские бродячие психотерапевты.) Спасибо Ян-Ри за понимание, за правильные слова, за своевременное снижение градуса пафоса и чертовски импонирующее отношение к жизни. За возможность осознать, что все проблемы - в голове и что "норма" - последний критерий, которым нужно руководствоваться в выборе пути.
Спасибо Гин-Ши за доверие. За веру в того, кто сам в себя не верил. За искренность, на которую способны только самые сильные, за неподдельное благородство и умение видеть в жизни и красоту, и смысл. За то, что не сдался сам и не позволил сдаться, за дорогу, призвание и выход вверх.
Очень всех люблю.
...А у игры, быть может, будет продолжение, которое буду делать уже не я. Так что это может быть ещё не конец.)

@темы: moments of life, friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, стихи не ведают стыда, step on thorns

@темы: moments of life, friendship is magic, гнездование пернатых, я играю в игры на столе, некролог

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, стихи не ведают стыда, 14 дней в декабре

Фотографировали все игротехи, но за отбор кадров спасибо Северину. Полное йохохо - здесь, я утащил в основном себя - то есть высветлял, высветлял, высветлял черноту до тех пор, пока не проявлялся я. Опознаюсь в темноте по красной бандане, которая чо-т повязалась как на колхознице, а я и не заметил, ну да ладно.
Натюрморт для затравки:
Плюснемного
Великолепные испанцы. И вице-король [Наташа] такая булочка.

А губернатор Вудс Роджерс [Ника] такая зефирка.

Иероним [впс] привёл в пиратское логово Нэнси Осборн [Эмбериза] и Джастина Страйка [Рю] и призывает всех узбагоиться, когда на него направляют несколько стволов.

Опять прекрасные женщины оглушили.

Вудс и Энн Бонни [Ортхильда] целятся друг в друга. Вскоре в него тоже будет целиться толпа.

Тот самый момент, когда Иероним залип на чётки Вудса... их почти не видно, но они есть!

Даже не ожидал, что мы с Вудсом так долго разговаривали. И что у меня была такая причудливая мимика и жестикуляция...

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, you're a pirate, портрет в интерьере