Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
...И причина номер два, по которой я улетаю, преисполненный любви и вдохновения и отчаянно жалеющий о том, что едва ли (будем реалистами) смогу в хостелах кропать фички. Они балует меня безбожно очередными Бермессером и фок Хоссом - я проснулся и растаял в лужицу от того, какие они хорошие трогательные коты, какие живые и настоящие Так что я снова повторю, что положительно благословлён художниками, владеющими волшебной способностью подглядеть за персонажами - и увидеть их именно такими, какие они есть. Потребность обнимать Бермессера - удовлетворена
Говард нагло мешает Вернеру читать книжку, Вернер ворчит В четверг в ветклинике я умилялся, когда напротив меня сидел парень со своим питомцем, завёрнутым в полотенце (так что было непонятно, кошка ли там, кролик или кто ещё)), - с усами и в футболке с надписью I Don't Shave for Sherlock Holmes А вот Говарду ради Вернера (и приятных занятий, выходящих за пределы детского рейтинга)) бриться даже вдали от придворной жизни совершенно не жалко Их вот - тоже очень люблю, и неизменно спасибо Шаману за то, что у меня самый лучший Вернер
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Причина номер раз, по которой улетать я буду, преисполненный любви и вдохновения. Я как вернулся в субботу с игры и увидел это чудо - так с тех пор и не могу собрать слов. Точнее всего выразился Тси Ири, я могу только подтвердить: Саюри не передаёт фейскую стилистику, а создаёт. У беловолчьего канона нет таких офигенных иллюстраторов, а у наших игр и историй есть И к этому волшебству, когда воплощаются персонажи, их эмоции и чувства, - именно такими живыми, звучащими, дышащими, какими они уже стали, - невозможно привыкнуть. Невозможно привыкнуть к тому, как на твоих глазах сбывается мечта, и ты можешь к ней прикоснуться через экран (или на бумаге). Во второй части телеги (кстати, с Остары минул ровно месяц - да, я люблю даты)) не только появился Файншэг, но и произошла эта встреча двух сердец. Просто Улсен ап Гвидион, который после множества смертных жизней (...о Дан, как теперь хочется написать об этом!) снова держит в руках своё счастье. Просто Эдрах ап Балор, который после долгих сотен лет - выжил и дождался. Потому что "любая сказка - она всегда о любви, даже если кажется, что о смерти"(с).
А альбом Auri уже впору считать официальным саундтреком этой саги (да, присвоил, нет, не стыдно)). Годного перевода песни на русский, как обычно, нет (возможно, я займусь этим позже), но беглое гугление подсказало, что упоминаемые в её тексте Auri и Foxen - из цикла Патрика Ротфусса "Хроника убийцы короля", девушка и её волшебный светильник по имени Лисичка. Что символично, учитывая, что в нашей истории тоже всё началось со "света лисички", то есть с Лышко
И я, конечно, выкладываю телегу всё более короткими кусочками, - но по крайней мере телега движется А этот её кусочек - прежде чем мы снова вернёмся к Файншэгу - всё-таки также всецело принадлежит им, Улсену и Эдраху. И та её часть, что курсивом, из которой мы узнаём, как мастер Эдрах дошёл до жизни такой, - также целиком авторства Саюри.
Внеочередная часть телеги...А когда Эдрах провёл Улсена в мастерскую - у рыцаря при виде всего творческого беспорядка снова сердце сжалось: я - дома!.. Вот он - дом, к которому шёл так долго. На окраине Грёзы, среди кошмаров, - самый уютный и родной. И долго ещё ему было непросто отпускать Эдраха - словно боялся, что вновь отнимут. И когда сидел, обнимая его и согревая, целуя его ладони и зарываясь носом в его волосы - надышаться невозможно же, - тогда и спросил: как же ты оказался здесь?..
В месиве сражения Эдрах пытался пробиться обратно к любимому. Услышал его голос, резко обернулся, - и это спасло ши жизнь. Тяжёлый моргенштерн просвистел там, где мгновение назад было лицо рыжего. Эдрах не собирался делать того, что сделал. Он не желал - так, но жить хотелось сильнее, и страх стал впереди разума. Конный рыцарь в цветах Фиона, в тяжёлом шлеме, занёс оружие, чтобы расчистить путь себе - и фее у себя за спиной. Эдрах выбросил руку вперёд, отпуская в полёт нож - тот самый его нож из холодного железа. Балоринг попал в глазную щель шлема... Всадник упал с коня, истаяв прежде, чем коснулся земли. Лишь груда доспехов беззвучно упала в траву. Ши из Скатах, сидевший позади рыцаря, спрыгнул вниз, пытаясь что-то в этих доспехах ещё отыскать, - но было поздно. Файншэг - а это был именно он - хотел закричать, но понял, что не может. Зачем же так... навсегда! Ответ пришёл сам собой: балоринг! Это сделал балоринг, слуга Кошмаров, - кто ещё мог быть так невероятно жесток! Тьма, против которой он всегда боролся, затопила душу феи. Среди доспехов, лежащих на земле, была бутыль с заключённым в ней Драконьим Пламенем, - её благородный рыцарь Фиона никогда бы не применил против разумного создания Грёзы. Но сейчас всё это уже не имело значения. Файншэг открыл бутыль и швырнул её под ноги убийце своего друга. Дальше - крик и невозможная боль существа, что гибнет жуткой смертью. Конца Скатах не увидел - ослеплённый болью, балоринг упал в тот самый трод. Эдрах не должен был спастись - после такого не выживают.
По ту сторону трода лежал путь. Мириады огоньков - души фей - уносились прочь по дороге в золотую страну Мечты, королевство Аркадию. Но не все: одна искра с самого начала сорвалась во тьму. За ней наблюдали двое. Один - безучастный керемет. Вторая - юное дитя Кошмаров. Юное, деятельное и любопытное. - Ты же знаешь, что нельзя нарушать равновесие, - в голосе адхэнэ-полупризрака не было никаких эмоций. - Вовремя произведённое изменение, не замеченное надзорной силой, может как привести к катастрофе для всей системы, так и послужить её развитию в момент катастрофы, - ответила дитя Кошмаров, наблюдая за падающей искрой. - У нас лакуна не заселена вообще. Давай попробуем. - Ты же не моего согласия спрашиваешь... - Абсолютно верно! Не спрашиваю. Приведи это ко мне! - Госпожа моя будет в ярости! - Она будет спать ещё очень долго. И за это время я чего только не успею... - Сны её вещи! Мы пожалеем о том, что видели мир, - даже я, а уж мне-то всё равно по природе своей! - Не трусь. Если ты прав, значит - всё предопределено! А если у меня ещё и получится - не просто предопределено, а ЕЮ же и задумано. Так что хватит ныть, найди мне эту фею! - Слушаюсь...
Эдрах не понимал, почему он ещё жив: на теле не было живого места. Он ничего не видел - но слышал шум моря. И чувствовал бездонный ужас рядом с собою. "Улсен... - думал ши, - Где же ты, мне так страшно..."
- Хочешь ли жить, ты, жалкая фея? - голос, что раздался рядом, можно было назвать даже нежным. - Кто ты... - прохрипел Эдрах. - Дева из Моря Кошмаров. А ты, вроде как, наш... дальний родственник. Из фей. "Вот он и конец мой, - подумал Эдрах, - кто бы знал..." Тем временем, мелодичный голос продолжал: - Я могу помочь тебе. Ты выживешь - это уже много. Ты обретёшь возможность дальше творить, - ну или чем вы там обычно занимаетесь, когда мечтаете. Мне это и нужно - твои мечты. - Какие... условия... - Умный ши, - похвалил его голос. - Присягнёшь мне! И будешь выполнять мою волю до скончания веков! - Нет... я не служу Кошмарам... - Подумай ещё раз! Эдраху так страшно никогда ещё не было. И так больно, и так - одиноко. - Для чего я... тебе... - Я создаю особый мир, где вывожу интересные виды, что здесь уже на грани исчезновения. Для того, чтобы система поддерживала самое себя, мне не хватает волшебства детей Туата, понимаешь? Будешь жить у меня в заповеднике, и не умрёшь, покуда ты там. - Я никогда не... увижу... любимых?.. - Я этого не говорила. Может, тебя и отыщут. У меня пока нет таких сил, чтобы дать тебе возможность жить в большом мире. Вряд ли кто-то из тех, кому ты якобы дорог, согласится проводить всё своё время в закутке Грёзы, с тобою. Но если ты таких найдёшь - пожалуйста, развлекайтесь. Дождаться Улсена? Если сейчас умереть окончательно - они точно никогда не встретятся, - но что если это шанс?! "Найди меня, душа моя, свет мой, хоть раз взглянуть на тебя перед тем, как тенью растаять..." - думал Эдрах. - Будь... по-твоему... создание Кошмаров, - выдохнул он. - Будет тебе моя присяга и служба...
Волшебство Кошмаров ринулось в ши лавиной. О бережности дитя Моря не слышала - или не озадачилась такими мелочами. Всё же она была юна, и из обожжённого комка плоти и волшебства собрала то, что было возможно собрать. Лик феи, творение Туата, не вышло восстановить полностью, - но её дар - чувство волшебства - отчасти заменил Эдраху потерянное зрение.
Он остался жить в Башне - в небольшом её участке, что ему открылся. Учился заново своему мастерству. Учился полагаться на чувства. Охотиться, добывать рыбу, что-то выращивать здесь. Иногда получал задания от своей госпожи. Порой она приводила кого-то ещё - тогда одиночество Эдраха немного скрашивалось. Дитя Кошмаров не запрещала ему уходить; балоринг сам единожды попробовал - и понял, что чем дальше от Башни, тем слабее чары, и тем более призрачным он становится. Не рискнул Эдрах идти дальше и повернул назад. Бывало, Обитатели Глубокой Грёзы заходили сюда. Бесчинствовать не смели - знали, чьё здесь Владение. Но между собой устраивали жуткие сражения. После одного из таких Эдрах и нашёл щенка фуата, которого вырастил при себе подмастерьем... Шли годы, бежали столетия. Эдрах не терял надежды, что однажды встретит любовь свою, - и боялся, что увидит его среди тех, кого Кошмары привели к себе на службу. Волшебство Башни, что сам ши и питал отчасти, позволило подкопить силы. И однажды в ночном небе уже сам Эдрах заметил маленькую звёздочку - лисичкину душу. "Изменение, не замеченное надзорной силой, может как привести к катастрофе для всей системы, так и послужить её развитию в момент катастрофы", - отчего-то пришло ему в голову, и он высвободил волшебство, чтобы искра не погасла, не сгинула - и ветер принёс её к подножию Башни...
Улсен дослушал, не перебивая, - только невольно обнял любимого крепче: и за что ему столько боли выпало, его храброму и хрупкому огоньку?.. И представить немыслимо, каково было бы его потерять - насовсем... - Столько раз я обещал, что не оставлю тебя, и столько раз не уберёг от беды... Сколько было разлук, и эта - самая страшная!.. - и прижался губами к виску Эдраха, пережидая, пока горечью горло перехватило. - Но теперь - и прогонишь - не уйду. Ты - мой мир и жизнь моя, вдохновение моё и суть, и нет мне других, и не надобно!.. Эдрах в руках рыцаря своего как кот растёкся, счастливый и успокоенный. Как же он ждал своё счастье... Один вопрос лишь его тревожил: - И ты... не сердишься, из-за моей присяги, из-за слабости?.. - Сердиться на тебя, моё счастье?.. За что?.. - Улсен изумился совершенно искренне. - За то, что не сдался, не побоялся Кошмаров? За то, что верил, за то, что ждал и дождался?.. Я восхищаюсь тобой и не знаю, за какие заслуги мне столь бесценный дар Дан - быть любимым тобой!.. Где бы я был, кем бы я был, если бы твоё храброе сердце не звало меня? И был ли бы вовсе?.. И кота своего Улсен гладил, бережно перебирал волосы, любовался с улыбкой и нет-нет да целовал тихонько. И насмотреться никогда не сможет, и не раз любимому напомнит, какой он красивый. А если Эдрах возражал, про шрамы и всё такое, - то отвечал Улсен, что хоть и хотел бы всю его боль себе забрать, но изъяна в его солнце нет и быть не может, поскольку всё, что становится частью прекрасного, - также прекрасно
На этой светлой ноте и сделаю очередной перерыв: сомневаюсь, что в грядущем путешествии у меня будет много времени. Но люблю наших фей очень, и не забываю
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Игротешил уже давно, а меж тем - не феями едиными живо моё чувство прекрасного: у Веры по мотивам её игры про клинику Стравинского получилась серия скетчей. Я сперва думал утащить только себя (и присовокупить к отчёту, по традиции), - но сия мысль прожила не дольше мгновения, потому как все рисунки настолько атмосферны и узнаваемы, что мне захотелось сберечь и любоваться всеми целиком. А на утаскивание нужно было время, - но вот я его нашёл Это как хорошие иллюстрации к запоминающейся книге - только к запоминающейся игре. Но начну всё равно с себя Сиречь с Зиночки, навещающей инженера Тимофеева [Луар]. ...И далее - просто по порядку. Профессор Стравинский, он же Пилат [Фред], и феьдшерица-демоница Прасковья [Натали]. Смотреть дальше? Голова профессора Персикова [Саломея] и рептилоиды, литератор Евгений Саранский и немножечко Мастер [Любелия] и его рукописи. Рената, она же художница Нина Туманова [Ортхильда], и - судя по шапочке, хотя я не припомню ордена - санитар Милов [Кервен]. Сумрачный (гений) бывший священник Белоцерковский [Сули] и биолог Подопытный [Дари] с котом Товарищем (не подопытным!). Наш симулянт, бухгалтер Александр Скотт [Дуглас] с его пароходами в Индию, и бывший белогвардеец Сергей Мостов [Эри]. Констанция-Фредерика Бурдес, она же фрейлейн Конни [Элис]. А также мастерский персонаж - чекист Зариньш, он же Марк Крысобой [Вера]. (с) всё - Vera zīmē тлгрм / Vera zīmē вконтач
И на этом - я снова еду в театральный подвальчик ТеНера, на сей раз - играть. Удачного нам всем детектива времён Тридцатилетней войны!
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
А вот теперь у меня тоже вроде как отпуск (конечно, я всегда мог сам себе его дать, но никогда бы не дал, - поэтому меня впервые утаскивают в отпуск директивно)), так что здесь появляется фичок в подарок Шаману. Модерновые цзычэны, мафия!AU, не прямо по сеттингу Кофейни (мне не хотелось слишком много решать за чужих персонажей), но с некоторыми отсылками на него в виде специализаций заглавных персонажей и статуса Цзинь Лина. Зарисовка с матом, но без рейтинга (всё невинно, правда) в неоригинальном жанре "до дурачков дошло не сразу". Люблю все три составляющие - Цзян Чэна в целом, модернового Цзысюаня в частности, и этот пейринг - сугубо благодаря Шаману, так что спасибо за вдохновение, солнце
Цзян Чэн/Цзинь Цзысюань, слэш PG-13, 2140 словЦзинь Цзысюань чувствовал себя тупым. Все же в курсе, что он тупой, да? Ему казалось, что все, - Цзысюань ведь такой предсказуемый. С прошлой жизни понимания не отросло. Инструктор Хэнь любил ставить их с Цзян Чэном в пару на тренировках. Так со временем Цзысюань выяснил, что снисходительное выражение лица Цзян Чэна - это его дефолтное состояние, на самом деле не имеющее к самому Цзысюаню никакого отношения. И это была не то чтобы самая приятная информация. - Слушай, ты можешь сделать лицо попроще? - предложил Цзысюань. Пот просачивался из-под повязки на лбу, заливал глаза, и он резко дёрнул головой, откидывая назад волосы. Они с Цзян Чэном уже несколько часов отрабатывали в зале навыки рукопашного боя - то есть мутузили друг друга на законных основаниях, пока Цзинь Лин флегматично сидел в углу на матах и переписывался с Лань Цзинъи. - Ну, если ты предпримешь для этого что-нибудь, то я подумаю, - хмыкнул в ответ Цзян Чэн, проверяя пучок на голове. - Как мне ещё на тебя смотреть, если ты всегда одинаково раздражающий? Из-за дружбы госпожи Цзинь и госпожи Юй и их дурацких разговоров о том, что Цзысюань мог бы жениться на Яньли, Вэй Ин счёл своим долгом задирать Цзысюаня, и Цзян Чэн не отставал. Но Цзысюань уже знал, что просто вмазать Цзян Чэну не выйдет: они так давно тренировались вместе, что знали движения друг друга практически наизусть, так что тело в подавляющем большинстве случаев реагировало быстрее мысли. Инструктор говорил, что такая слаженность в будущем не раз спасёт им жизни. Их дуэт становился хорошо откалиброванным механизмом вроде тех, что собирал Цзян Чэн, - против любой внешней угрозы. Вот только за пределами зала, между ними самими, всё ещё ничего не работало хотя бы на уровне "приемлемо", и это явно давило на них обоих. Цзысюань считал, что на него - больше, чем на Цзян Чэна, - и это злило до сжатых челюстей. Потому что Цзысюань даже отдалённо не представлял, что со всем этим делать, - а Цзян Чэн, скорее всего, догадывался, но помогать не собирался. Сволочь.
Цзинь Цзысюань хлопнул дверью своей спальни. Цзинь Цзысюань раздражённо сорвал со лба повязку, ненавидя себя за то, что после последней тренировки грохнул дорогущие солнцезащитные очки, причём так тупо (споткнулся, потому что опять залип на эту идиотскую прядь чёлки, выбившуюся из пучка Цзян Чэна, но это секрет), а новые так и не собрался купить. Цзинь Цзысюань издал стон, подобный рёву раненой Чёрной черепахи, и с грохотом повалился на кровать. Бесишь. Бесишь. Бесишь. Бесишь. Цзысюань гонял это слово в голове, как мяч, ровно до того момента, пока оно не потеряло смысл, смазываясь в безликую фонетическую конструкцию, - и ему, вроде бы, даже полегчало, но ненадолго. Поскольку телефон тренькнул входящим сообщением, а там снова был Цзян Чэн с этой своей недовольной интонацией (да, у сообщений этого засранца была интонация, и что?), спрашивающий, куда Цзысюань умчался так быстро и можно ли считать, что этот спарринг снова остался за Цзян Чэном. Цзысюань фыркнул в экран телефона и отшвырнул его в сторону, не желая иметь сейчас никаких дел со всем, что могло быть связано с Цзян Чэном и всем кланом Цзян. Бесишь. Слово вновь обрело смысл, собралось из случайного набора звуков в чёткое ощущение жжения где-то под лёгкими, в электрическое покалывание на самых кончиках пальцев. Выразилось гневным изломом бровей, - серьёзно, Цзысюаню даже стало обидно, что в такой момент у него не было зрителей. Те, кто ожидали от него жёсткости как от наследника главы клана, - заценили бы. Он встал с кровати и пошагал в душ нарочито громко, как бы сообщая всем осмысленным фонетическим конструкциям в этом просторном одиноком помещении, что он как наследник главы клана вертел их многократно и беспощадно. (Цзян Чэн в нескольких сотнях ли оттуда представил себе эти его шаги и спрятал ухмылку, словно кто-то мог его увидеть и уличить наследника главы клана в неподобающем бесстыжем веселье.)
...Цзысюань впервые в жизни был напуган до клокочущего в глотке крика, он едва успел (ещё секунда - и всё, грёбаная секунда - и он бы опоздал) оттолкнуть Цзян Чэна, прежде чем его телохранитель пристрелил этого чёртова вэньского снайпера, который вообще непонятно откуда вылез и целился в голову не ему, Цзысюаню, а Цзян Чэну. - Какого хрена, Цзян Чэн?! - Цзысюань был так растерян и зол, что ляпнул бытовое имя Цзян Ваньина при своём подчинённом не раздумывая, будто бы им это было позволено, будто для них это было в порядке вещей. - Ты, мать твою, боевой оператор или дева в беде? Ты со мной на задание вышел или на прогулку? Смотреть по сторонам тебя не научили?!.. - В отличие от некоторых, у меня нет третьего глаза на лбу, - рявкнул Цзян Чэн в ответ, проигнорировав все оскорбления. - И я тут был слегка занят отслеживанием дронов, если ты не заметил. - Если бы это так работало, - вздохнул Цзысюань, нервно посмеиваясь и подумывая о том, что надо бы, наверное, подышать на счёт, как учили, потому что адреналин в крови явно зашкаливал и сердце стучало так, что всего Цзысюаня буквально колотило. - Но нет у меня третьего глаза. Совсем недавно Цзян Чэн чаще всего видел его при полной... защите. Тёмные очки, спортивная повязка от пота, скрывающая от посторонних и осведомлённых - особенно осведомлённых! - глаз знак его принадлежности к клану Цзинь. А теперь, когда они начали работать вместе, Цзысюань был перед ним словно голый. И совсем недавно Цзысюаня выбесили бы эти детсадовские шутки про перманентную киноварную точку между бровей - атавизм древних традиций самосовершенствования, о которых сегодня ни одна юньмэнская собака уже не помнила. Кажется, даосы считали, что из этой точки должен изливаться первозданный свет?.. Но с лёгкой руки (чтоб его) Вэй Усяня её стали непристойно дразнить "третьим глазом". А сейчас Цзысюаню было всё равно. - Да откуда я, нахрен, знаю, как у вас там что работает, - парировал Цзян Чэн уже почти миролюбиво и автоматически потянулся поправить эту свою невозможную чёлку. - Ты же не рассказывал. - А ты будто бы стал слушать, - хмыкнул Цзысюань. - Ну вообще-то стал бы, - Цзян Чэн затянул резинку и пожал плечами. - Любопытно же. Цзысюань посмотрел на Цзян Чэна поверх очков и пару раз на пробу моргнул, не до конца осознавая, что он только что услышал. - Так ты спросил бы, - пробормотал он совсем тихо. - Как-то странно спрашивать, не находишь? Типа, эй, чел, у твоего клана пиздец чудной обычай, не расскажешь, как тебе это пятно влепили?.. - Считай, что я с ним родился. - Наверное, всех врачей перепугал. - В день, когда я родился, - Цзысюань наконец позволил себе ухмылку, и Цзян Чэн отзеркалил её своей, точь-в-точь тем же уголком губ, - Поднебесная вообще содрогнулась. Выдавать клановые секреты при подчинённом Цзысюань, разумеется, не стал бы, - но где-то внутри словно распался узелок, такой... сросшийся практически. - Звучит захватывающе, - хмыкнул Цзян Чэн. - Как начало диснеевского мультика. - Из диснеевского у меня разве что внешность. - Не льсти себе. Они переругивались уже привычно - но без озлобленности и без желания уколоть друг друга побольнее, - пока ждали машину, которая забрала бы их отсюда. Цзысюань вдруг подумал, что теперь, наверное, всё будет совсем по-другому.
И всё действительно стало другим. Однажды утром Цзысюань обнаружил себя у автомата с газировками, покупающим себе отвратительно сладкий энергетик (чтобы всё нахрен слиплось) и несладкую, противную, стариковскую минералку для Цзян Чэна. Потому что знает, что Цзян Чэн любит пить именно эту ошибку природы под названием "Родники Юньмэна". И ладно бы просто негазированную воду пил, но нет. Цзысюань как-то хлебнул из научного интереса и плевался минут пять: гадость же редкостная, такое можно употреблять только как лекарство от похмелья, потому что оно хуже похмелья. - Цзян Чэн, эта хрень на вкус как половая тряпка, - недоумевал Цзысюань. - Не, - усмехнулся Цзян Чэн в ответ. - Это микросхемы на вкус как половая тряпка, а родину мою не обижай. Цзысюань на всякий случай не стал спрашивать, зачем Цзян Чэн берёт в рот микросхемы: он не был уверен, что ответ пощадит его стройную картину мира. - Да это пить невозможно! - Так не пей. Цзысюань прятал тёплую улыбку за возмущением. Когда-то он совсем не знал, как правильно проявлять заботу (его не учили заботиться, его учили находить деньги и людей, и то и другое было средством), - но потом возникла потребность заботиться о Цзинь Лине, и Цзысюань обучался этому на ходу, как мог. И вот оказалось, что с Цзян Чэном тоже так можно: взять в автомате попить обоим; нацепить себе на запястье резинку для волос, потому что вдруг Цзян Чэн продолбает свою и будет страдать (подстричься нормально - не его дао); притащить завтрак прямо домой к Цзян Чэну после того, как тот всю ночь не спал, что-то паял и вообще чёрт знает как это всё снова вывез. Цзысюань учился смотреть внимательно и замечать неочевидное - жаль, что его "третий глаз" не очень в этом помогал, но он старался: то, как Цзян Чэн трёт шею - значит, снова спал хреново; усталость в напряжённых плечах, горечь в уголках губ, чем интенсивнее сарказм - тем сильнее общая заёбанность, чем безжалостнее шутки - тем гуще тучи, чем каменнее покерфейс - тем сложнее Цзян Чэну справляться с самим собой и своим статусом. Цзысюань не знал, каких именно демонов наследник клана Цзян держал на коротком поводке, - но то, что они есть, понимал на уровне инстинктов. Сам же Цзысюань не знал, что делать с заботой в свой адрес, и оттого терялся, пытался защищаться (но выяснил, что у вспыльчивого Цзян Чэна на самом деле вагон терпения и грузовой состав упрямства), - потому что никто никогда не заботился о Цзысюане просто так, даже в детстве. Эта грань между ним самим и тем, кем он был по праву рождения (первый сын, наследник главы, киноварная точка, золотая монета в ладошке), быстро стёрлась, - так что любое хорошее отношение к себе Цзысюань всегда считывал как просьбу об одолжении. Как дань уважения клану, но ни в коем случае не как заботу о нём, о Цзысюане. (Когда Цзян Чэн это понял, ему стало в этот момент так холодно, будто бы это с ним так поступил целый мир, а не с Цзысюанем.) Цзысюань терялся от простых, от совершенно, казалось бы, естественных вещей: вот Цзян Чэн притаскивает к нему домой новую приставку "опробовать", и они рубятся в неё до рассвета, треская дешёвые снэки; вот Цзысюань недоумённо хлопает ресницами, когда Цзян Чэн сообщил ему, что посмотрел три сезона "этого вашего Наруто, потому что вы с Цзинь Лином постоянно про него упоминаете". Цзысюань не знал, что с этим делать, не понимал, как работать с этим горячим чувством где-то в груди и в низу живота. Он умел держать дистанцию и оказался абсолютно растерян, когда эта дистанция исчезла, когда её так очевидно игнорировали. А Цзян Чэн как будто в самом деле обожал видеть растерянного Цзысюаня - и начал прикладывать усилия к тому, чтобы почаще наблюдать его в таком состоянии. Этот контраст между уверенным в себе и своих силах наследником клана Цзинь и парнем, который дрожит как лист клёна и хватает воздух ртом, пока Цзян Чэн внимательно изучает его чувствительное местечко за ухом и обжигает горячим дыханием шею, - о, этот контраст выбивал у рационального Цзян Чэна почву из-под ног, а цеплялся он, естественно, за самого Цзысюаня. Эта очередная ночь за приставкой точно зашла куда-то очевидно не туда, но никто и не думал жаловаться. Цзян Чэн повалил Цзысюаня на спину прямо на циновку на полу, с выплетенным из цветных бамбуковых полос узором пиона, забрался сверху, прижимаясь ртом к бьющейся жилке на его шее, чувствуя его пульс губами, жадно вдыхая его (наверняка очень дорогой) запах. Цзысюань лез руками ему в волосы, наводил полный беспорядок у него на голове (и в голове), и Цзян Чэн думал, что умрёт счастливым в эту вот самую секунду, и никакая секретная техника клана его не спасёт. После такого не живут, он уверен, - он слишком много узнал. Цзысюань отвечал на поцелуй (когда они успели начать целоваться?..), Цзысюань прижимался ближе, наплевав на то, что всегда избегал сенсорной перегрузки, - и стонал Цзян Чэну в губы, цеплялся за его плечи. Цзян Чэн отрывался от него нехотя и с трудом, чтобы глотнуть воздуха и ухнуть обратно в это люминесцентное золото, в эту разбивающую шкалы всех датчиков чувственность. Он окидывал Цзысюаня плывущим взглядом - и словно с разлёта впечатывался в эту картину, как в чёртов шедевр, лично для него снятый с аукциона: губы Цзысюаня, влажные от поцелуев, киноварным мазком на бледном лице, особенно яркие в сумерках комнаты. Краски рябили и съезжали со звуком тяжёлого дыхания, и Цзян Чэн шептал: - Блядские Небеса, А-Сюань. И целовал его вновь, пил его дыхание, будто в последний раз, будто бы от этого зависела его жизнь, - а Цзысюань открывал губы ему навстречу, позволял проникнуть внутрь его языку, словно так давно этого хотел, но не знал, как это получить. Цзян Чэн жмурился от интенсивности их общих эмоций, как от громкой музыки, прикусывал губу Цзысюаня и тут же зализывал место укуса, смазывая металлический привкус языком. ...Рассвет застал их спящими в объятиях друг друга. Косая линия солнечного луча искрила в волосах Цзысюаня, падала ему на лицо, и он поглубже зарылся носом куда-то Цзян Чэну в ключицу, не желая просыпаться. Цзысюаню было спокойно. Ему было спокойно по-настоящему, кажется, впервые за двадцать лет сознательной жизни, а тяжёлая рука Цзян Чэна у него на бедре ощущалась слишком правильно, как если бы именно там ей было самое место. Через сорок минут они встанут с постели, и их утренняя рутина будет полна неловких улыбок и будто случайных прикосновений; они выползут на кухню - и Цзинь Лин, оглядев россыпь заметных засосов на шее своего дяди, радостно цокнет языком: - Ну наконец-то! И просто сделает им кофе. Без сахара. Невыносимый подросток.
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Две последних сессии Готического романа - и вот внезапно кончился диван История подошла к завершению, а древнее проклятие спало, хотя мы так и не догадались, кто его наложил, в чём оно заключалось и что нужно сделать, чтобы его снять. Вашему вниманию - финал
Отперсонажный отчёт мисс Элис, часть IМы ещё некоторое время осматривали древние могилы. Царапины обнаружились на ещё паре старинных надгробий, наполовину ушедших в землю, - а далее, с более поздними захоронениями, всё было в порядке. На самом исцарапанном могильном камне, принадлежавшем Бертрану, некоторые насечки складывались в надпись старинным шрифтом, в которой угадывалось что-то вроде "Будьте все прокляты". И в самом деле на всём кладбище не было ни одной могилы сестёр или дочерей владетелей Роксли. - Если они вышли замуж и уехали, то они могут быть похоронены не здесь, - предположила Виржини. - Но какая в те времена была детская смертность... - заметил Уильям. А младенческих могил на кладбище также не наблюдалось. - А фэйри об этом что-то говорили?.. - Всё, что я помню, - это что их всё устраивает, - ответил Уильям. - Значит, проклятие даёт им возможность играть с Роксли. - И они помогают Роксли выживать? - предположила Виржини. - А те, кто заперты за железной дверью, им не нравятся, - продолжал вспоминать Уильям. - Они нам тоже не нравятся, - вздохнула Виржини. - Это несчастные души, погрязшие в ненависти и не могущие обрести покой! - резко возразил Уильям. Я по-прежнему не могла понять, почему он проникся таким состраданием к людоедам, которые уже не смогут ни покаяться, ни спастись, но это было его делом. Мистер Уайт, похоже, устал ждать, пока мы закончим изучать могилы, и помахал нам рукой: дескать, идёмте гулять дальше. - А вы верите в... переселение душ? - вдруг спросила нас Виржини на ходу. - КУДА?!.. - изумлённо переспросила я. Я, конечно, слышала, что индусы верят, будто после смерти человек может заново родиться деревом или коровой, но такие языческие суеверия никак не могут быть правдой. - Но если душ нет - то это значит, что они куда-то переселились. Может быть, в другое тело... - Вы ведь сказали, что если бы они где-то бродили, то вы бы это почувствовали? - уточнила я. - Если бы они были неупокоенными душами - да, но если бы они были в теле... - А вы как-то чувствуете живые тела? - спросил Уильям. Виржини остановилась, закрыла глаза и сосредоточилась: видимо, попыталась почувствовать всех нас, но не преуспела и махнула рукой: - Ладно, пойдёмте дальше. - Но если вы не чувствуете живые тела, то, может, моя версия о том, что их просто забрали к себе фэйри, всё же имеет право на существование? - предположила я. - Но, насколько я знаю, фэйри не похищают души?.. - сказал Уильям. - Потому я и говорю, что их похитили вместе с телами, и они могут быть до сих пор живы. - А почему их в таком случае похоронили? - Их могли искать, не найти и похоронить пустой гроб. А что ещё оставалось?.. - Когда, лет через сто? - усомнилась Виржини. - О них уже забыли бы. Я понятия не имела, как поступали - и поступают теперь - с пропавшими без вести. Сколько лет должно пройти, чтобы счесть не вернувшегося человека мёртвым наверняка и справить необходимые посмертные обряды? О матросах, оставленных сэром Эмери, все забыли, - и вот что из этого вышло. Но неужели позабыли бы о владетелях Роксли?.. Впрочем, если каждый из них становился подобием того дикого человека, который просто сгинул в лесу... - Что ж, может быть, там действительно пусто, - Уильям взглянул на могилу и вновь обратился к Виржини: - А если бы их забрали фэйри, вы бы это почувствовали? - Можно пойти к фэйри, и я попытаюсь почувствовать, есть ли у них кто-то, - неуверенно проворчала Виржини. Похоже, моя версия ей не нравилась, но мне проще было поверить в фэйри, с которыми я уже сталкивалась, нежели в переселение душ. - Фэйри ведь сказали, что если мы придём во второй раз, то уже не вернёмся, - напомнила я. - Давайте сконцентрируемся на том, что мы уже поняли, и продумаем отпевание этих несчастных призраков, которые точно связаны со вторым проклятием, - предложил Уильям. - Для этого нам нужно поймать священника до свадьбы, - заметила Виржини. - Но мы, кажется, договорились, что мисс Элис сможет это сделать... - Это можем мы все, - уточнил Уильям. - Но, пожалуй, лучше это сделать ей. - Мы договорились, что я поговорю с сэром Хорасом, - напомнила я. - Но, быть может, в самом деле лучше начать со священника. - Призраки могут активизироваться на свадьбе, если они хотят не только не допустить рождения ребёнка, - предположил Уильям. - Я боюсь, что они могут что-то сделать ночью, - вздохнула Виржини. - Но мисс Вуд будет не рада моему присутствию в её комнате... - А освящённой воды у нас нет... - пробормотал Уильям, рассуждая вслух. - Но если когда-то их смог запереть священник, - может, заставить мисс Вуд всю ночь читать вслух Библию?.. - предложила Виржини. - А может, попробовать круг?.. - Из соли? - Кажется, соль для этого тоже нужна освящённая, - с досадой вспомнил Уильям. - Но у меня есть план... - ...Похищения священника? - усмехнулась я. Я уже ничему бы не удивилась. - Это сложно и долго, до рассвета не управимся, - совершенно серьёзно возразил Уильям. - Смотрите: фэйри хорошо относятся к мисс Вуд. А там, где я играл на скрипке, растёт клевер. Что если применить научный подход: прогуляться туда и попробовать поискать... - Четырёхлистный клевер? - догадалась Виржини. - Зачем? - Если фэйри нравится мисс Вуд и не нравятся те, что за дверью, - то, может, они дадут ей защиту. - Но я пойду с вами! - заявила Виржини. - Вы же не хотите, чтобы я пошла с мистером Уайтом?.. - КУДА это вы собрались с ним пойти?!.. - вскинулся Уильям. - Ну, я ведь пойду или с вами, или с ним... - заявила Виржини с самым невинным видом. Но мистер Уайт как раз в этот момент посмотрел на нас и подошёл, избавляя её от выбора: - Пожалуй, я с вами прогуляюсь: не сидеть же в душном доме! Такая солнечная погода... - Что ж, если других идей нет, то давайте прогуляемся, - согласился Фредерик. Отделаться от пышущего энтузиазмом мистера Уайта было решительно невозможно, и он быстро понял, что мы ищем на поляне возле руин четырёхлистный клевер. - А что так? На удачу? А для чего? - он атаковал любопытством Уильяма. - Воспитаннице хотите что-то пожелать? - Почему нет? - Уильям невозмутимо пожал плечами. - Раз уж мы находимся в краю древних легенд, можно и поискать сувенир. - Отличная идея! - одобрил мистер Уайт и присоединился к поискам. В конце концов Уильям нашёл небольшой росток клевера с четырьмя лепестками и сорвал его. - Если уж мы следуем сказке, то, быть может, стоит оставить для фэйри какой-нибудь подарок в обмен на этот?.. - предложила я. - Колечко... или не стоит?.. - усомнилась Виржини. - Если оно не из холодного железа, - улыбнулась я. - Я имею в виду, как бы с ними не обручиться. - Брошку я им уже подарил, - сказал Уильям. - Какие-то затруднения?.. - заинтересовался мистер Уайт. И пока я искала, что бы из украшений можно было подарить фэйри, Виржини сняла с волос ленточку. - Это вы для фэйри, что ли? - догадался мистер Уайт. - Конечно, - ответила Виржини. - Но это очень, очень неблагоразумно! - обеспокоенно воскликнул он. - Почему? - Мало ли, за что они могут принять ленточку! Они могут принять её за обещание, а давать обещания фэйри крайне не рекомендуется! - А вы можете чем-то помочь?.. - Виржини, казалось, мигом забыла о своей неприязни к мистеру Уайту. - Может, и могу, - и он взялся за пуговицу своего сюртука, богато украшенную камнями и весьма дорогую на вид. - А это не считается за обещание?.. - Ах, юная леди, я ведь уже старик, - добродушно усмехнулся мистер Уайт. - Я им не нужен, в отличие от такой молодой девушки, как вы. - Ну, если вас не затруднит... Мистер Уайт, не раздумывая, оторвал пуговицу. - Наверное, нужно что-то сказать, - предположила Виржини. - Думаю, говорить должен тот, кто преподносит подарок, - ответила я и вновь принялась было искать на себе подходящие для подарка вещи, чтобы это сделать, поскольку не была уверена, стоит ли доверять мистеру Уайту наши желания и намерения. Даже его предостережения меня не пугали: если фэйри решат, что я им чего-то обещала, - у них, в конце концов, есть весьма обходительные кавалеры. Но Виржини попросила мистера Уайта: - Попросите их позаботиться о мисс Вуд и её ребёнке! - Защитить! - торопливо поправил её Уильям. - Защитить, а не позаботиться! - Какое милое дитя, - растрогался мистер Уайт. - Хорошо, я так и скажу. И он в самом деле что-то проговорил, оставляя драгоценную пуговицу на том месте, где был сорван стебелёк клевера. После он предложил нам вернуться в дом, поскольку начинало темнеть, и скоро должны были подать ужин. Мы единодушно согласились. Едва я переоделась к ужину, как в доме вновь началась суета: приехали самые поздние гости. Мимо нас пробежал дворецкий мистер Бенсон с изменившимся лицом, но затем вернулся и объявил, окинув всех присутствующих торжественным взглядом: - Мистер Сэмюэл Смит с супругой и тёщей! Так я впервые увидела содержателя местной кофейни, темнокожего красавца, который, по всей видимости, успел удачно жениться за время нашего недолгого отсутствия в Роксли. Рядом со мной послышался стон: похоже, Уильям и Виржини успели познакомиться не только с ним, но и с его тёщей. Оная тёща выглядела так, словно лягушку проглотила, - однако с гордым и неприступным видом прошла к столу и села. - Как я рад, как счастлив, благодарю, не ожидал, - твердил сэр Хорас. Казалось, его немного заклинило от неожиданности. Уильям незаметно передал Виржини росток клевера в платке, и она, пользуясь всеобщим замешательством, стала прокрадываться по стеночке наверх к мисс Вуд. Вдова поприветствовала гостей своим раскатистым голосом, так что они слегка поморщились. - Всё ли в силе? - поинтересовался мистер Смит у сэра Хораса. - Конечно! Бочонок вашего лучшего кларета... - и джентльмены принялись обсуждать дела. Мистер Уайт заметно скучал и, оглядев нас и не заметив Виржини, погрустнел. - Ваша воспитанница уже ушла спать? - спросил он Уильяма. - Вы придерживаетесь строгого режима? - Она вернётся, если почувствует себя лучше, - ответил Уильям. - Она устала за день. Но мистер Уайт был счастливо не осведомлён о нашей утренней драке с мертвецами, посему понял это утверждение по-своему: - Учёба ужасно утомляет молодые умы! Давайте ей иногда порезвиться: это полезнее для детей, чем сидеть за книжками. - Всё хорошо в меру, - спокойно возражал Уильям. - Верно, умеренность - это добродетель, - согласился мистер Уайт и отстал. Виржини вернулась и рассказала нам, что вышло как-то неловко: у мисс Вуд она столкнулась с сэром Хорасом, который пришёл её проведать, и Виржини пришлось в одиночку выдать ему наши опасения относительно призраков, хоть сама мисс Вуд и была против. - И Сверчок тоже там, - закончила она с грустью. - Может быть, отойти подальше от дома и призвать его?.. Тогда он придёт, и для мисс Вуд будет передышка. - В прошлый раз не Сверчок приходил, - напомнил Уильям мрачно. - Тогда можно пойти в другую сторону... Например, призвать его из библиотеки. - Из библиотеки ему недалеко ходить, - заметила я. Мистер Уайт, к счастью, был занят тем, что подкалывал мисс Теккери - ту самую тёщу. Мистер Смит взирал на это с неудовольствием, но не вмешивался. С вдовой, напротив, мистер Уайт был безукоризненно вежлив, - а та не упускала случая сказать, как как неправильно живёт молодёжь, видимо подразумевая под молодёжью и самого мистера Уайта, хотя тот был уже стар. Миссис Смит с интересом глазела на убранство дома, доктор отдавал должное кларету, а сэр Хорас всё не возвращался до самого конца ужина. Когда трапеза была окончена, мы поднялись наверх, - но ещё не успели разойтись по комнатам, как нам навстречу выскочил сэр Хорас. - Если вы считаете, что здесь опасно, то вы должны помочь мне убедить её уехать! - воскликнул он. - Уже пыталась, уже не получилось, - грустно сообщила Виржини. - Но если вы попробуете все вместе, то это совсем другое дело! Её жизнь в опасности, а вы сидите и ничего не делаете!.. - возмущался сэр Хорас. - Но вы ведь лучше знаете свою невесту, - попытался успокоить его Уильям. - И нельзя просто так взять и увезти её неизвестно куда. - Может, у вас есть какой-нибудь охотничий домик, какая-нибудь сторожка?.. - предположила Виржини. - Увезти нужно временно, только переночевать. - В её состоянии... - сэр Хорас обеспокоенно покачал головой. - Но я подумаю. И никаких сторожек! У меня есть арендаторы, можно попроситься к ним на ночлег. Если всё настолько серьёзно, как вы говорите, то я немедленно поскачу и спрошу помощи у ближайших арендаторов, тем паче что они тоже приглашены на свадьбу. Осталось её уговорить, всего на одну ночь!.. - И она сможет вернуться к венчанию, - добавила Виржини. - К гостям она не выходила... - задумчиво произнёс сэр Хорас. - Если вы сможете мне помочь - то я бы поехал к арендаторам, а вы пока поговорите с ней!.. - Мисс Элис, помогите! - взмолилась Виржини. - У меня уже несколько раз не получалось... - Думаю, мы вместе к ней пойдём, - предположила я. - Совместными усилиями мы сможем найти аргументы, - согласился Уильям. - Наверное, это не очень прилично, но раз попросил хозяин дома... - неуверенно рассудила Виржини. И мы все вчетвером ввалились к мисс Вуд. - Это ЧТО?!.. - изумилась она. - Что это ещё за депутация? - Мисс Вуд, - Виржини, вопреки своим просьбам, тут же взяла переговоры в свои руки. - Ведь главное, чтобы вы смогли появиться на венчании?.. - Да, - осторожно согласилась всё ещё слегка обескураженная нашим явлением мисс Вуд. - Если вас перевезти подальше отсюда, а с утра вы вернётесь, то никто ничего не заметит. Вы добьётесь цели и будете в безопасности! - Не вижу связи, - возразила мисс Вуд. - Там меня каждая собака может обидеть, а здесь я под защитой стен замка Роксли! И вообще я не просила на мне жениться! Раз так вышло, то я могла бы растить ребёнка одна, например во Франции... - Франция великолепна! Вам бы там понравилось, - вставила Виржини. - А вместо этого мне пришлось вытерпеть унижения, и отказаться я была не в силах!.. - продолжала мисс Вуд. Казалось, она была настолько вымотана, что уже не могла сдерживаться, и ей нужно было выговориться до конца. - Лучше было вовсе этого не начинать, но кто же знал, что сэр Хорас воспримет это спокойно... Остаться без места было страшнее, чем за свою девичью честь!.. Кажется, мы все изменились в лице: и я, и Уильям, и Фредерик. Мы собирались спасать мисс Вуд от призраков, - но что если её нужно было спасать от сэра Хораса?.. Он всегда выглядел таким счастливым влюблённым, и мы столько раз слышали о том, как нам повезло с его мягким характером, - так что мы даже не задумывались о том, довольна ли своей судьбой мисс Вуд. - Нет, потом я, конечно, поняла, что сэр Хорас не из тех, кто не принимает отказа, - но для этого мне пришлось узнать его поближе, - успокоила нас мисс Вуд. - Но раз уж Хорас настаивает на свадьбе, то всё должно быть прилично, без сучка, без задоринки! - Но как же всё пройдёт прилично, если вы будете падать в обморок?!.. - возразила Виржини. - Я не могу себе позволить падать в обморок, - отрезала мисс Вуд. - В обморок падают только господа. А нам, простым людям, это не положено. - Он ведь может вас придушить!.. - Не наговаривайте на хорошего человека! - в свою очередь возмутилась мисс Вуд. - Он не человек! - Это не сэр Хорас! - поспешила уточнить я, пока накаляющаяся обстановка не зашла слишком далеко. - А кто?!.. - спросила окончательно сбитая с толку мисс Вуд. - Вы же его видели и чувствовали его руки на себе, - заметил Уильям. - Я видела, как девочка разговаривает с кем-то, кого не вижу и не слышу я, - ответила мисс Вуд. - Видела передвижение бусин по полу. Где доказательства того, что это не детская фантазия? - Мне продемонстрировать то, как он душит?!.. - в отчаянии предложила Виржини. - Вы же сами это видели!.. - Видела, - с достоинством признала мисс Вуд. - Но отказываюсь верить! - Но ведь речь идёт не об отмене свадьбы, - подключился к увещеваниям Уильям. - Речь о том, что вы, и не обязательно одна, проведёте ночь в другом помещении. Вы же слышали от сэра Хораса о проклятии. Он воспринимает это очень серьёзно, и беспокоится и о вас тоже. - И всё же я не могу оставить поместье, - мисс Вуд сопротивлялась уже не так уверенно. - Без меня всё непременно пойдёт не так. - Ночью вы бы всё равно спали, - заметила я. - А утром?.. - А утром вы уже вернётесь сюда. - Ладно, поехали, - обречённо сдалась мисс Вуд. - Куда? - Позовите горничную, - посоветовала Виржини. - Сэр Хорас скажет вам, куда ехать, а горничная поможет вам собраться. - Чтобы слуги не растрепали, обойдёмся без них, - решила я, заметив неуверенный взгляд мисс Вуд. - Мы сами можем помочь вам собраться. Я помогала со сборами, а джентльмены помогали с переносом вещей. Мисс Вуд взяла только самое необходимое: смену белья, постель и бутылочку лауданума. - Доктору говорить?.. - спросил Уильям. - Чем меньше людей знает - тем лучше, - ответила я. - Хоть кто-то меня понимает, - вздохнула мисс Вуд. Тут как раз прискакал обратно сэр Хорас и устремился прямиком к нам: - Ну как, вам удалось её убедить? - Да, - кивнула я. - Отлично! Скорее вперёд! - он был охвачен лихорадочным нетерпением рыцаря, спасающего свою прекрасную даму. - Вы обо всём договорились? - уточнил Уильям. - Да. Скачем в усадьбу Киркби! - Повозка нужна, - напомнила Виржини. Мисс Вуд определённо не следовало скакать куда-то верхом. - Думаете, нужно ландо?.. - задумалась сама мисс Вуд. Она наверняка понимала, что если запрягать карету, это займёт больше времени и может привлечь больше внимания. - Что ж, свежий воздух поможет мне собраться с мыслями. Простите, если была несдержанна... - Ничего особенного не было сказано, - откликнулась я со значением, пожав плечами. Всё сказанное мисс Вуд следовало сохранить в тайне, это само собой. Мы не могли вмешиваться в чужие дела, да и мисс Вуд было уже поздно идти на попятный: если свадьба не состоится, это станет несмываемым пятном на её репутации. Впрочем, мы давали ей возможность сбежать из-под венца, если она захочет. Выдавать её жениху я точно не стану. - Вот что значит - светская девушка, - похвалила меня мисс Вуд, садясь в коляску. - Воспитание - не то что у нас... - Быть может, мне стоит убедиться, что Сверчок её там не достанет?.. - предложила Виржини. - Конечно, поехали, садитесь, - охотно согласился сэр Хорас, готовый подсадить её в коляску. Он был только рад, что его невеста не останется одна. - Думаю, надо сопроводить девочку, - решила я, присоединяясь к Виржини. - А может, вам нужны и просто защитники?.. - улыбнулся Фредерик. В результате с мисс Вуд поехали мы все. Сэр Хорас помахал нам рукой - и должен был срочно возвращаться к гостям, чтобы они ничего не заподозрили. Мы ехали на восток, ещё дальше от побережья, по дороге через лес. - Скоро будет озеро, а за озером и хутор, - говорил уже хорошо знакомый нам кучер. Погода была тёплой, но ветреной. Кучер, которому сэр Хорас наказал поспешить, гнал лошадь быстрее обычного. Фредерик ехал верхом рядом, Уильям сидел на задних козлах. Когда на такой скорости повозку трясло, Виржини обеспокоенно поглядывала на мисс Вуд. - Может, поедем помедленнее?.. - предложила она. - Не стоит. Такой приятный ветерок... - А вам дурно не станет? - Ах, милое дитя, дурнее, чем сейчас, мне уже не будет!.. - заверила её мисс Вуд. - А меня укачивает, - пожаловалась Виржини, прибегнув к последнему средству заботы. Тогда мисс Вуд всё же попросила кучера ехать помедленнее. Миновав озеро, мы действительно подъехали к усадьбе. Нас вышел встречать сам арендатор - щекастый и пузатый мужчина лет за сорок, - его жена, также румяная и круглолицая, и их дети - человек шестнадцать. Они все разом начали суетиться вокруг нас, заводить лошадей, подавать руки дамам. Мисс Вуд первую проводили наверх. Мы услышали, как жена хозяина дома шепчет: - Хозяин говорил, что приедет одна мисс Вуд. Где же мы возьмём столько кроватей?.. - Может, нам вернуться назад?.. - предположила Виржини. - И ехать ночью?.. - усомнилась я. Мне не слишком хотелось заблудиться в лесу. - А как же присмотреть, чтобы Сверчок не напал? - напомнил Уильям. - Можно я пройду в спальню к мисс Вуд?.. - спросила Виржини у хозяев и поднялась наверх. Некоторое время спустя она вернулась, с немного растерянным видом. - Сверчка здесь нет. Кажется, всё будет в порядке, - сообщила она. - Правда, здесь были ОНИ, но довольно давно. И что мы будем делать?.. - Если нет возможности всех нас разместить - то можно поехать обратно и не обременять хозяев, - сказала я уже громче. - О нет, вы нас не обременяете, - заверила меня хозяйка. - Мальчики пойдут спать на сеновале, вы можете лечь в их комнате, а господ мы разместим в гостиной. - Раз возвращаться - не очень хорошая идея... То как вы думаете, лучше остаться или вернуться? - спросила у нас Виржини. - Что если фэйри снова могут прийти? И сэр Хорас будет не очень-то доволен, если мы оставим мисс Вуд... - Если хозяева не против, давайте оставаться, - решил Уильям. - Я не буду спать, на всякий случай.
- Добро пожаловать в настройки вашего проклятия! - А они кастомные или предустановленные? - Какая разница? Всё равно потом перепишем. - Десять маленьких багов в проклятии, один нашли, пофиксили... (с) А также было решено всей патичкой сбежать на Ривьеру (преследуемыми сэром Хорасом и зомби-моряками). Правда, боюсь, что если на берег моря выйдет девочка и кого-нибудь призовёт, - Ривьеру смоет нафиг.
Отперсонажный отчёт мисс Элис, часть IIОсмотревшись в доме, мы не заметили ничего подозрительного: только чучела фазанов, которыми хозяин, сделавший их собственноручно, очень гордился. Нам с Виржини досталась комната мальчиков с тремя кроватями, а мисс Вуд - хозяйская спальня с такой большой кроватью, что на ней смогли бы разместиться мы все. Хозяева, семейство Прайс, попросили нас не шуметь: в комнате рядом спали девочки. Наступила ночь, и мисс Вуд в своей комнате задула свечу. Хозяйка внизу - тоже, и дом погрузился в темноту. После полного треволнений дня я была намерена выспаться и легла, несмотря на все неудобства. Фредерик и Уильям разделили дежурство и должны были смениться около полуночи. Фредерик первым устроился в коридоре снаружи - сторожить мисс Вуд. Теперь всякий, кто собирался пойти до ветра, должен был столкнуться с ним, - быть может, после этого идти до ветра уже и не придётся. Но посреди ночи я проснулась, услышав шаги, и увидела, как Фредерик крадётся в нашу комнату с не подающей признаков жизни Виржини на руках. - С ней всё в порядке?.. - спросила я обеспокоенно. - Она просто заснула на полу, и я решил положить её в кровать, чтобы она не простудилась. - Это очень мило с вашей стороны, - признала я, повыше натягивая одеяло. Вторжение было не слишком приличным, но Фредерика не в чем было упрекнуть. - А у вас всё хорошо? - поинтересовался он, явно не торопясь уходить. - Конечно. - Если что-то будет вас беспокоить - зовите, - попросил Фредерик. Прозвучало двусмысленно. - Непременно. Доброй ночи! И не успела я заснуть обратно, как Уильям также заглянул, дабы удостовериться, что Виржини спит в своей постели сном младенца. Не спальня, а проходной двор!.. Утром за окнами запели петухи, из соседней спальни выбежала девочка постарше - видимо, доить корову, - за ней ещё одна... Дом просыпался рано, - вот сомнительная прелесть сельской жизни!.. Однако мисс Вуд выглядела очень посвежевшей и довольной: - Давно мне так сладко не спалось! - говорила она, поприветствовав нас. - Хорошо, что вы уговорили меня поехать. Это всё свежий озёрный воздух!.. Но со стороны хозяев доносились встревоженные голоса и крики: - Филипп!.. - когда мы спустились, нас встретили вопросом: - А к вам он не сбегал?.. Как вскоре выяснилось, Филиппом звали младшего хозяйского сына лет шести. Старший брат рассказывал, что ночью Филипп встал сходить до ветра и не вернулся, и он подумал, что тот пошёл к родителям, которые его обычно не прогоняют, и остался спать у них. Но родители в этот раз спали внизу и Филиппа не видели. Виржини, выслушивая всё это, сделала страшные глаза. Уильям отошёл в сторону поговорить с ней, но она подавала сигналы также мне и Фредерику. - Я боюсь, что мальчика могли похитить, - прошептала она, когда мы все столпились вокруг неё. - Сегодня ночью здесь были ОНИ. - Почему ты думаешь, что это именно они? - спросил Уильям. - Зачем им это? - усомнилась я. - К тому же он был в своём доме, - добавил Уильям. - Но фэйри ведь похищают детей, - предположила Виржини. - Что если он вошёл в комнату мисс Вуд, думая, что там его родители?.. - Мы дежурили всю ночь, и мальчика мы не видели, - возразил Уильям. Фредерик согласно покачал головой. - И мальчик уже достаточно взрослый, чтобы не перепутать, где его родители, - заметила я. - Значит, вы считаете, что это не они?.. - проговорила Виржини. - Мы пока ничего не считаем. Надо выяснять, - решил Уильям. Отец семейства уже седлал лошадь, чтобы ехать осматривать окрестности; братья отправились искать на озеро, и Уильям присоединился к ним. Виржини пошла на поляну возле дома, и я не стала ей мешать: у неё могли быть свои способы проверить, нет ли Филиппа в числе мёртвых. Я помогала в поисках хозяйке с дочерьми, стараясь их утешить и уверить, что мальчишка наверняка найдётся. Мы осмотрели хлев, курятник, погреб, чердак и деревья - все места, где можно было бы спрятаться, - но никого не нашли. Затем вернулся арендатор: - Ни следа. Видимо, утоп, - заявил он. За нами прибыла повозка. Мисс Вуд хотела, чтобы мы поехали вместе с ней: дескать, мы же дороги не знаем, и если Прайсы не поедут на свадьбу - а к этому всё шло, - то кто нас тогда отвезёт?.. Я и сама была не прочь уехать, но мы не могли оставить Уильяма и Виржини. Я пошла искать Виржини на ту поляну и нашла её плачущей под деревом и наотрез отказывающейся уходить. Мисс Вуд пришла следом за мной. - Почему ты плачешь, что случилось?.. - спросила я. Виржини вместо ответа зарыдала ещё громче, и мисс Вуд достала нюхательные соли и протянула ей. - Нет, спасибо, не надо, - выговорила сквозь слёзы Виржини и попыталась убежать от неё. Я быстрым шагом пошла за ней, на ходу стараясь её утешить: - Не плачь, всё будет хорошо, мы сейчас найдём мистера Корна и поедем все вместе!.. - Ничего не будет в порядке, - насупилась Виржини. - Увезите мисс Вуд, ей лучше не знать. - Но ты ведь поедешь с нами? - Я должна остаться. И его убедить. - Кого? Виржини только шмыгнула носом и не ответила. - Ты про Сверчка? Или про пропавшего ребёнка? - уточнила я. - Сверчка здесь не было, - нехотя пояснила Виржини. - Это всё ОНИ и мы виноваты. - Мы точно ни в чём не виноваты, и ты не виновата, - твёрдо возразила я. - Мы защитили мисс Вуд. - Это я просила её защитить, это из-за меня ОНИ пришли... - хныкала Виржини. - И ты думаешь, что это они похитили ребёнка? - спросила я. Ответом мне были бурные рыдания. Видимо, это следовало трактовать как то, что Виржини знала наверняка, что это фэйри забрали Филиппа. Значит, она всё же могла почувствовать людей, ушедших в Холмы?.. И как раз в этот момент к нам приблизился хозяин дома. - Вам лучше уехать, - сообщил он, как мне показалось, с угрозой. - Войдите в положение, вы же видите, ребёнок переволновался, - я попыталась выиграть немного времени. - Заберите вашего ребёнка, целее будет, - посоветовал мистер Прайс, и непонятно было, что, по его мнению, сейчас больше угрожало Виржини: фэйри или он сам. На открытой ладони он показал пуговицу - ту самую пуговицу мистера Уайта, украшенную красивыми камнями. - Но это нечестно! - рыдала Виржини. - Я не соглашалась на обмен! - Поздно, - мрачно сообщил хозяин. Казалось, его терпение было на исходе и он с трудом сдерживался, чтобы не пристукнуть Виржини. На всякий случай я вклинилась между ним и девочкой и попыталась бережно, но настойчиво её увести. - Он живой, у него... - Виржини упиралась и всё ещё старалась что-то донести до безутешного отца. - Он жив. Просто он ТАМ. Мистер Прайс только покачал головой: похоже, он и сам прекрасно понимал, где именно "там" оказался его младший сын и почему. - А если он вернётся, вы его примете? - Да не вернётся он, - махнул рукой мистер Прайс. Я продолжала попытки увести Виржини, всё более настойчиво. - Мы можем пойти к ним! - заявила Виржини. - Спуститься в подвал в Роксли... - Мы не можем, - напомнила я. - Нам же ясно сказали, что во второй раз мы не вернёмся. - Но так нечестно!.. - хныкала Виржини. - Мы можем... Я могу!.. Я решила больше не обращать внимания на её бесплодные посулы: достучаться до её здравого смысла было сейчас невозможно. Наконец, мы все собрались у повозки: и мы с Виржини, и Уильям, вернувшийся с озера также ни с чем. Мисс Вуд ощущала всеобщее напряжение и торопила кучера, укладывавшего её вещи. - Уезжайте, или я за себя не отвечаю, - напутствовал нас мистер Прайс. Но Уильям упёрся и заявил, что останется и собирается продолжать поиски самостоятельно. - Здесь вы его не найдёте, - сказала ему Виржини. - Значит, я пойду туда, где его ещё не искали. - Вы не найдёте его без меня. Нам нужно вернуться в Роксли, в танцевальную комнату или на поляну, - странно было слышать, как Виржини, которую только что приходилось уговаривать, теперь сама уговаривает Уильяма. - К тому же нам нужно договориться со священником. - Хорошо, я туда пойду, - всё так же не меняясь в лице, произнёс Уильям. - Если это случилось из-за моего решения, то мне и отвечать. Я не верила своим ушам: и он туда же?.. Вместо того, чтобы отговорить воспитанницу от бредовой идеи, он решил присоединиться к ней?.. Ведь было ясно как день, что они не вернут мальчика, а только сами навсегда останутся у фэйри. К тому же они даже не спрашивали у Филиппа, хочет ли он, чтобы его спасали. Раз Виржини упомянула, что ей нужно кого-то "убедить", - значит, Филипп не хотел возвращаться? Что если у фэйри ему было лучше, чем здесь?.. - Это было моё решение, - спорила Виржини. - Просила же я. - Но я старший, и я за вас отвечаю, - не сдавался Уильям. - Подарок оставила я и просила тоже я! - Если уж на то пошло, то просил мистер Уайт, - напомнила я, устало вздохнув. - Мистера Уайта они не воспринимают!.. В конце концов мы заняли места в повозке и поехали. Мисс Вуд поначалу пыталась было расспрашивать нас о том, что случилось, но я могла только пожать плечами, показывая, что не была ни участницей, ни свидетельницей чего-либо необычного, - а Виржини мрачно молчала. Когда мы приехали в Роксли, там уже всё было украшено к свадьбе: тропинка, ведущая к часовне, была устлана ковровой дорожкой и посыпана жёлтыми лепестками мать-и-мачехи. Радостный и взволнованный сэр Хорас поджидал нас буквально в воротах. Едва повозка остановилась, Виржини попыталась улизнуть, но сэр Хорас остановил её: - Куда это вы? Подождите! У вас же было какое-то дело, вы что-то хотели от священника?.. - Это мисс Элис хотела, - Виржини мастерски перевела стрелки. - А мне нужно подняться в мою комнату. Когда она удрала в дом, совершенно без присмотра, я на всякий случай шепнула Уильяму, продолжая надеяться на остатки его здравого смысла: - Вы же, надеюсь, понимаете, что если ваша воспитанница или вы пойдёте к фэйри, то больше уже не вернётесь?.. - Я вас поддержу в беседе со священником, - вслух пообещал Уильям, явно проигнорировав моё предупреждение. Что ж: если ему нет дела до судьбы его воспитанницы, - то почему она должна волновать меня?.. Немного утешало только, что Виржини не пройдёт в заброшенное крыло, не взяв ключи от двери у дворецкого, - но фэйри, судя по всему, могли являться куда угодно, а Виржини была не в меру целеустремлённой. Тут как раз приехал священник, чем-то очень недовольный. Он тут же взял сэра Хораса под локоть, отвёл в сторонку и начал довольно громко бубнить - так, что до нас долетали обрывки фраз: "Одумайтесь, это же ваше будущее, ваше наследие, а вы так безответственно поступаете..." Сэр Хорас раздражённо отвечал, что он уже трижды ездил к епископу, получил три особых разрешения, а если преподобный будет ставить ему палки в колёса - то епископ об этом услышит и будет недоволен. Священник только развёл руками. Момент для обращения был не самым подходящим, но другого у нас не было, и я, сопровождаемая джентльменами, подошла к священнику. - Я могу вам чем-то помочь? - учтиво поприветствовал он меня. - Видите ли, нам нужно похоронить и отпеть людей, не получивших христианского упокоения... - Точно людей? - деловито уточнил священник. И тут, не успела я ответить, - как вылез Уильям, от такого невинного вопроса едва сдерживающий дрожь холодной ярости: - Точно. Я не знаю, какие суеверия могут владеть вами сейчас, - но это люди, это команда корабля, погибшая на далёком берегу. И мне кажется, что лучшее, что мы, как христиане, можем сделать для них, - это упокоить. - Ну, слава Богу, что команда, - от облегчения священник нервно посмеивался, несколько ошарашенный такой отповедью. - А то я уж было испугался: ведь с этих Роксли станется и собаку попросить отпеть... И он подошёл к сэру Хорасу с вопросом, можно ли провести обряд в часовне. - Какой?.. - удивился сэр Хорас. - Да вот просят отпеть... - священник кивнул на нас. - Команду корабля, погибшую в странствии с вашим предком, - пояснил Уильям. - А, это связано..? - догадался сэр Хорас. - Конечно. Разумеется, прежде всего сэр Хорас думал о том, чтобы защитить свою невесту и своего будущего ребёнка от проклятия, - но Уильям и в этом усмотрел повод для нападения: - Это связано с тем, что души не получили возможности идти дальше! - воскликнул он. - А потом - свадьба? - уточнил сэр Хорас. - Да, как прикажете, - равнодушно согласился священник. Я бы не назвала людоедов, убивших своих товарищей, "людьми", - но спорить с Уильямом мне сейчас было страшно. Казалось, после столкновения с мертвецами он повредился рассудком и уверовал теперь в какое-то сказочное "дальше", куда неупокоенные души должны были отправиться вместо преисподней. А ведь ещё совсем недавно Уильям, с его талантом к музыке и знанием фольклора, мне даже нравился, - но теперь я его боялась. По дороге к часовне священник спросил у нас имена отпеваемых. - Вот список, - и Уильям протянул ему переписанный перечень "пропавших без вести" членов команды. - И у нас есть поварёшка, рубашка... - начала перечислять я. - Зачем?.. - сперва удивился священник, но тут же догадался. - Ах да. - Так как тел нет, мы решили собрать символические предметы, - пояснил Уильям. - Это весьма остроумное изобретение, - похвалил нас священник. - А как давно всё это было?.. - Лет двести назад, - ответил Уильям. - Значит, эти люди уже точно умерли, даже если бы не там и тогда, как вы говорите, - повеселел священник. - Не будет никаких проблем. Заупокойная служба действительно прошла без приключений - лишь один раз пламя свечей вздрогнуло, словно от чьего-то невидимого движения, - и священник, дочитав молитву, сказал, что раз у нас есть заменяющие тела предметы, то следует вырыть могилу. - Боцмана я возьму на себя, это мой долг, - тут же сказал Уильям. - Не думаете же вы, что я буду копать могилы?.. - на всякий случай уточнила я. - Если леди не против - я готов заняться хоть всеми. Я пренебрегла его энтузиазмом и позвала слугу с лопатой. Священник попросил его выкопать на кладбище одну братскую могилу, дабы не затягивать с обрядом. Уильяму было поручено бросить в могилу первый ком земли. Затем мы вернулись к часовне, куда слуги уже приносили стулья, а на лужайке собирались гости. Я вновь тихонько спросила Уильяма, не хочет ли он найти свою воспитанницу, которой среди гостей видно не было. И тут случилось нечто, сходное по степени воздействия со светопреставлением. На пороге дома появился мистер Уайт - и он вынес под мышкой верещащую и вырывающуюся Виржини. - Я не позволю вам подвергать себя опасности, - приговаривал он на ходу. Ну хоть кто-то!.. Но Уильям увидел опасность для Виржини именно в нём - и побежал к нему, на бегу выхватывая шпагу: - Убери от неё руки! - прокричал он, так что все гости обернулись на него, и некоторые шарахнулись в стороны. Мне совершенно не хотелось, чтобы кто-то подумал, что я заодно с этим сумасшедшим, - но я неспешно подошла посмотреть, в чём дело. Мистер Уайт поставил Виржини на землю и отошёл в сторонку, от греха подальше. Сэр Хорас в этот момент как раз спустился по лестнице со второго этажа и торопливо подошёл к нам с вопросом: - Что случилось, что за вопли?.. - Как вы могли?! - накинулась на него Виржини. - Это правда, что вы передаёте опеку вот ЕМУ?!.. - Конечно, нет, - ответил сэр Хорас. - Мы говорили об этом, но без вашего согласия окончательное решение не будет принято. - Спасибо, - сухо поблагодарила его Виржини и с торжествующим видом обернулась к мистеру Уайту. - Я бы на вашем месте не позволял ребёнку так много вольностей, - заметил тот и пожаловался: - Она собиралась идти в старое крыло! - А вы мне соврали! - в свою очередь нажаловалась Виржини. - Сказали, что сэр Хорас уже передал опеку, хотя это неправда! И вы мне мешали! - Я вам не врал: мы уже практически договорились, осталось лишь ваше согласие, - пожал плечами мистер Уайт и покачал головой: - Характер - и впрямь весь в бабку... - Да я видеть вас не хочу! - возмущалась Виржини. - Правильно ОНИ сделали, что не принимали от вас подарков! Я бы тоже от вас ничего не приняла! Уильям никак не пресекал происходящее, а только встал рядом с Виржини, поддерживая её, - и вместе они выглядели как два капризных ребёнка. - Давайте обсудим это позже, - попросил сэр Хорас. - Я бы хотел, чтобы те, кто друг мне, сотрудничали со мной. А то, знаете ли, нелегко, когда гости, как волки, смотрят на твою невесту и готовы её разорвать. - Вот и женитесь на ней поскорее, - посоветовала Виржини, насупившись. - Но послушайте, она собиралась отправиться на переговоры с НИМИ, и меня позвала в напарники! - мистер Уайт не оставлял попытки привлечь внимание к такой вопиющей легкомысленности. Уильям покосился на Виржини обиженно: дескать, почему его, а не меня?.. - Я же не знала, что вы - такой! - откликнулась Виржини. - Да, я против того, чтобы вы окончили свои дни во цвете лет! - с гордостью заявил мистер Уайт. - А вы же отказались... - это Виржини сказала уже Уильяму. - Я же сказал, что собираюсь пойти! - воскликнул он, поражённый до глубины души. - У вас всё равно не получилось бы без меня. Мистер Уайт только за голову схватился. Мне также очень не хватало рук, чтобы прижать их к лицу. - Хорошо, давайте сначала свадьбу, а потом спасение мальчика, - разрешила Виржини. - Нам будет нужно расположение сэра Хораса на... потом. - Сначала свадьба, а потом - куда хотите, - махнул рукой сэр Хорас. Похоже, он, как и я, понял, что уже поздно взывать к здравому смыслу этих двоих, и спасать там уже нечего. И вот под руку с мисс Вуд сэр Хорас вошёл в часовню, а мы вошли следом среди других гостей. Виржини шепнула, переводя взгляд с Уильяма на меня, а с меня на Фредерика: - Знаете, когда подадут обед, начнётся суматоха. Можно будет ускользнуть и пойти спасать мальчика. Я чуть не поперхнулась оттого, что меня тоже записали в эту самоубийственную миссию. Нет, я, пожалуй, не боялась навсегда уйти в Холмы. Ещё накануне, на поляне, я была к этому готова. Но теперь, когда Виржини заигралась и относилась к общению с фэйри как к забавной игре, в которой она всегда выйдет победительницей, - мне категорически не хотелось участвовать в такой неуважительной глупости. Мне было стыдно за Виржини и Уильяма перед людьми, и мне будет стыдно за них перед фэйри. - Нет, спасибо, я жить хочу, - только и смогла выговорить я, чтобы остаться в рамках вежливости. - Надеюсь, нам удалось их упокоить, - поделился с Виржини Уильям. - Чтобы понять, мне нужно почувствовать... - сосредоточилась Виржини. - Только не зовите их, пожалуйста, сюда, - попросил Уильям. - Пока никого не чувствую, и Сверчка не чувствую, - сообщила Виржини. - Думаю, у вас получилось! Сэр Хорас и мисс Вуд шли к алтарю, когда мисс Вуд вдруг споткнулась и упала. - Зовите доктора! - закричал сэр Хорас. - Да где же этот чёртов доктор?!.. Белое платье мисс Вуд потемнело: судя по всему, ребёнок не пожелал ждать, и у неё начались роды. - Уже не до церемоний! - закричал Уильям священнику. - Венчайте их! - Да какая разница?!.. - воскликнул сэр Хорас. - Она умирает! Приведите доктора! Виржини наконец побежала за доктором, которого в самом деле почему-то не было в числе гостей. Мистер Уайт побежал за ней, а Уильям, увидев это, помчался за ними; гости провожали эту процессию озадаченными взглядами. Я помогла сэру Хорасу уложить мисс Вуд на скамью: жизнь женщины была сейчас важнее всего. И вот все трое прибежали обратно с доктором, который тут же потребовал воды, полотенце, и убрать посторонних. Те гости, что благоразумно сочли себя посторонними, потянулись к выходу из часовни. - Погодите, а как же свадьба? - спросила Виржини. - Сэр Хорас до свадьбы... - КАКАЯ РАЗНИЦА?! - уже хором воскликнули сэр Хорас и доктор, не дав ей договорить. - Вы можете их обвенчать?.. - пристала Виржини к несколько шокированному священнику. - Это важно, правда!.. - Если ребёнок родится до того, как вы их обвенчаете, то кем его будут считать?! - воскликнул Уильям. Это была действительно здравая мысль, первая за долгое время, - хотя многие уже не обращали внимания на такие тонкости: главным было само заключение брака. - Избавьте его от этого! - Его будут считать тем, кем положено считать! - огрызнулся священник. - Вы хотите невинное дитя обречь на участь бастарда?!.. - драматически возмутился Уильям. Священник сдался и скороговоркой забормотал окончание церемонии. При полном отсутствии гостей, кроме нас четверых, он задал молодожёнам дежурные вопросы: согласны ли они быть вместе и в горе, и в радости... - Я согласна, - слабым голосом выговорила мисс Вуд. Священник торжественно объявил их с сэром Хорасом мужем и женой. - Подождите, недолго осталось, - сообщил ему доктор, не давая уйти. - И покрестим?.. - нервно усмехнулась я. - А соборовать - нет?.. - у священника, казалось, начиналась тихая истерика. - Может, мисс Вуд?.. - Вроде нет, - миролюбиво откликнулся доктор. - Её состояние сегодня улучшилось прямо на глазах. Тем временем роды перешли в активную стадию, сэр Хорас побледнел, и доктор распорядился: - Уберите отца! Я споро взяла сэра Хораса под локоть, более не собираясь задерживаться в часовне, а Уильям подхватил его под другой, приговаривая на ходу: - Всё будет хорошо, она в надёжных руках... Мы вдвоём вывели сэра Хораса на свежий воздух, но предоставленная самой себе Виржини осталась в часовне, забившись в уголок и наблюдая за процессом. Уильям не стал её уводить, а с решительным видом встал в дверях, следя то за ней, то за мистером Уайтом. Некоторое время спустя послышался младенческий крик, и доктор объявил, что это мальчик. - Кем крестить? - бодро поинтересовался священник. Сэр Хорас не отвечал. Миссис Смит обмахивала его веером из страусиных перьев и громким шёпотом спрашивала у мисс Теккери: - Матушка, это со всеми так бывает?.. Я не вмешивалась, считая, что имя ребёнку должны давать родители, - но подала голос Виржини: - Окрестите его Артуром!.. Доктор вынес на крыльцо спелёнутого в какое-то церковное облачение младенца, и гости поприветствовали его радостными криками. Следом за ним выполз священник, поздравил молодых родителей, попросил коньяку и уточнил: - Точно не надо никого соборовать? Может, мисс Блэквуд?.. - похоже, его заклинило и эта шутка казалась ему чрезвычайно смешной. Виржини подкралась к Уильяму, и они вновь начали о чём-то препираться, но меня их дела - и их дела с фэйри - более не касались. Слуги разносили шампанское и бутерброды, а мисс Вуд - вернее, теперь уже миссис Роксли - в сопровождении горничной ушла в дом. Я невольно почувствовала к ней уважение: пожалуй, она не шутила насчёт того, что не может позволить себе падать в обморок, - силы воли этой женщины хватило бы на нескольких мужчин. Сэр Хорас сидел с обалделым видом и смотрел вдаль, рядом с таким же видом сидел священник. - Ну и денёк, - проговорил священник. - Это ещё не всё, - усмехнулся в ответ сэр Хорас. - Мне ещё убалтывать девочку поехать с её родным дедом. Мистер Уайт был дедушкой Виржини?.. А я-то давеча подозревала его Бог весть в чём!.. Теперь весь его повышенный интерес к девочке объяснялся родственными чувствами. И почему он сразу об этом не сказал, когда приехал? Ведь тогда его отношения с внучкой могли бы сложиться совсем иначе. Уильям растерянно посмотрел на сэра Хораса, а Виржини осторожно спросила: - Я правильно понимаю, что мистер Уайт упоминал мою бабушку не просто так?.. - Да. Ваша бабушка, она же моя мать, - улыбнулся сэр Хорас. - Но я с ним не поеду! - заупрямилась Виржини. - Почему? - Он мне не нравится! - Мало ли, что кому не нравится, - возразил сэр Хорас, начиная раздражаться. - В конце концов, есть дочерний долг! И я не видел от мистера Уайта ничего дурного... - Уж лучше к фэйри! - заявила Виржини. - Вы же говорили, что если мы снимем проклятие - вы дадите мне возможность самой решать! - Проклятие снято, но оставаться здесь вместо того, чтобы получить имя и хорошее положение в свете, - глупость! - воскликнул сэр Хорас. - Ни я, ни мои дети не посмеют показаться здешнему обществу ещё много лет! Виржини снова что-то негромко сказала Уильяму. - Если весь вопрос - в финансах, то какое-то время я смогу обеспечивать вашу жизнь, - сказал он во всеуслышанье. И вот теперь уже он звучал предосудительно. Он не был её родственником, он был всего лишь учителем и гувернёром. А джентльменам не стоило проявлять такое внимание к девочкам. - Да при чём тут финансы! - покачал головой уязвлённый сэр Хорас. - Мистер Уайт обещал признать её своей дочерью! Это значит респектабельную жизнь и признание в обществе. А я могу заложить лес, разрешить разработку шахты... Я могу достать деньги, но дело не в деньгах! Было грустно видеть, что он искренне желал Виржини добра, быть может - хотел сделать ей сюрприз после свадьбы, - но не встретил никакой благодарности. - Она его даже не знает! - возражал Уильям. - Она ещё ребёнок и вообще ничего не понимает! - парировал сэр Хорас. - Дайте ей время! - С удовольствием. - Не вам говорить о респектабельности, - неожиданно напал на сэра Хораса и Фредерик. - Вот именно! - охотно согласился сэр Хорас. - Вы хотите отправить её к старику, который ведёт себя подозрительно! - продолжал Фредерик. Неужели и он?.. В поведении мистера Уайта как родственника не было ничего подозрительного. Он заботился о Виржини и защищал её от опасностей. Он стал бы отличным дедушкой... Но на этом сэр Хорас направился к дому, и все гости также стали стекаться к столовой. Навстречу нам из гостиной вышел дворецкий на негнущихся ногах и настойчиво попросил гостей пожаловать туда. Взгляд у него был остановившийся. Гости не стали спорить и начали перетекать в гостиную, и оттуда послышались весёлые голоса. - Подождите, что-то не так, - остановил нас Уильям. Но кто-то уже хлопнул в ладоши и попросил: - Скрипач, плясовую! Дворецкий протянул Уильяму ту самую скрипку. Похоже, идти на попятный было поздно, - но мне и не хотелось. После первой встречи я не испытывала страха перед фэйри - и даже была благодарна им за то, что они пришли на праздник: я почувствовала, что скучала и теперь радовалась волшебству. Уильям взял скрипку и окинул нас испытующим взглядом: не находимся ли мы под властью чар. - Кажется, если мы им подыграем, то сможем попросить вернуть мальчика, - предположила Виржини. - Я тоже об этом подумал, - согласился Уильям. - Но, пожалуйста, будьте осторожны, и помните правила. - Ни о чём не просить, не благодарить, не принимать подарки?.. - покладисто повторила урок Виржини. - Да. В идеале - наоборот, постараться самим оказать им услугу, чтобы они остались нам должны. Но деликатно и не навязываясь. И мы вошли в гостиную. Уильям играл на скрипке, и все гости танцевали. Среди них были лишние, которых не было на свадьбе, - но их лиц я не узнавала: на том балу их также не было, либо фэйри меняли личины. В числе фэйри был и рыжебородый мужчина с зелёной кожей и оленьими рожками, напоминавший лицом мистера Прайса. Виржини попыталась подобраться к нему поближе, и он сам пригласил её на танец, а после проводил и пригласил другую даму. Думаю, Филипп - а это наверняка был он - был вполне счастлив среди фэйри. Танцы подходили к концу. В этот раз никто не был измождён: продолжительность бала была по силам всем смертным, и даже вдова Блэквуд станцевала несколько несложных танцев. Сэр Хорас душевно поблагодарил гостей и сказал, что надеется на дальнейшую дружбу и взаимоуважение. - Да, мы позаботимся об этом, - откликнулся кто-то из фэйри из толпы. Похоже, сэр Хорас зря боялся, что его перестанут принимать в обществе. Сэр Хорас упомянул, что проклятие снято, - но фэйри, выходит, не отреклись от него?.. Будет просто прекрасно, если они продолжат защищать сэра Хораса и маленького Артура. Уильям заиграл финальную проникновенную песню, пары расходились, кто-то следовал в столовую. Дворецкий уже более живым голосом позвал всех к обеду, зазвенели бокалы, зазвучали первые тосты за здоровье молодых... ...И тут загорелся дымоход.
Сэр Хорас попросил Виржини подумать ещё два года, согласна ли она принять предложение мистера Уайта. По лицу Виржини было видно, что она не дождётся этого срока и сбежит. Уильяму он презентовал драгоценную скрипку и уведомил его о том, что более не в состоянии оплачивать его услуги. По лицу Уильяма было видно, что Виржини будет с кем сбежать. Меня дорогой опекун отправил в Лондон с подарками и наказом: - Постарайтесь не рожать и не выходить замуж, пока я не одобрю кандидатуру нормального жениха. - А у вас кто-нибудь есть нормальный?!.. - возопила я. Вообще-то найти мне жениха было прямой обязанностью сэра Хораса, а от него так и не было никакого толка. Неужели придётся начинать всё с начала в Лондоне?.. Страшно сказать, что я уже отвыкла от столичной жизни и привязалась к тихой и размеренной жизни в замке. Вот бы выйти замуж в Роксли и пригласить на свою свадьбу фэйри, которые лучше всех умеют танцевать!.. ...Я бы даже была не против, если бы это был мистер де Люс. Но он получил от сэра Хораса, видимо в качестве компенсации за "приглашение на охоту", персональный билет на участие в Дикой Охоте. И что-то мне подсказывало, что поучаствовать в Дикой Охоте можно только один раз: первый, он же последний.
Я часто ржу, что ни один сериал не обходится без родов, - и вот, тоже в каком-то смысле поучаствовал в таком сериале И финальные танцы с фэйри были прекрасныНемного итогов и впечатлений Итого проклятий было два - от боцмана (о чём мы догадались) и от того саксонского лорда, которого убил основатель рода Роксли. Я так и не понял, кто на что проклинал конкретно, - но в результате Роксли не только сходили с ума от "меланхолии", но и их души исчезали после смерти (что, конечно, сложно было допустить и персонажам, и игрокам). Проклятие сакса можно было снять, объединив род Роксли с родом Вуд (они же Вулф), который был потомками оного сакса. Не знаю, возможно ли было как-то выяснить, что Вуды связаны с саксами, - всё упиралось в тупик в лице единственного известного предка, Проницательности Вуда, с его даром от фэйри. Как этот дар проявлялся (если проявлялся) у мисс Вуд - я тоже не понял: по ряду намёков мы догадались, что она ведьма, но призраков она либо не видела, либо очень качественно вытесняла... В общем, сверх раздвоившегося проклятия (что само по себе усложняло сюжет) получилось довольно много побочных хвостов, таких как Проницательность, которые по сути вели в никуда. Например, мы так и не выяснили, что "диким человеком" был не брат, а отец сэра Хораса, который сошёл с ума, и его приютили фэйри, иногда выпуская из Холмов на свободный выгул, - но если бы выяснили, это едва ли что-то нам дало. Также после игры я докричался с весьма волновавшим меня вопросом, кто съел лошадь Бетси, - и оказалось, что когда сэр Хорас её загнал, фэйри просто высосали её кровь через две дырочки, чтобы добро не пропадало. Возможно ли было об этом догадаться, если ни персонажи, ни игроки не в курсе о том, что фэйри могут пить кровь?.. В художественном произведении такие детали могли бы быть говорящими для общей атмосферы, - но когда игрок в сюжете-детективе видит перед собой условные пять деталей, он не знает, какие из них имеют значение для сюжета, а какие - только для атмосферы, и воспринимает их равноценно, ломая голову и стараясь собрать из них цельную картину. И в таком случае, на мой вкус, лучше, когда из этих пяти - четыре сюжетные и одна атмосферная, а не наоборот. И также в художественном произведении могли бы работать как character study такие эпизоды, как "персонажи заблудились на болоте" (не спорю, это было романтично), - но в игре персонажам и так хватает социалки, а приватные моменты можно при желании доигрывать между сессиями. Игра оставила впечатление некоторой линейности повествования, что не хорошо и не плохо - просто даёт интересное разнообразие. Это как с компьютерными играми: иногда перед тобой лежит открытый мир, и ты сам выбираешь, куда идти, а мастер ненавязчиво направляет тебя при помощи НПС, - а иногда ты шаг за шагом продвигаешься по квесту, и каждая новая глава додаёт тебе новые подробности, до которых ты никак не мог бы добраться в предыдущей главе. Так, я не уверен, могли ли мы встретить фэйри раньше, чем встретили, узнать о мёртвых матросах раньше, чем узнали, и прийти на кладбище раньше, чем пришли. Но при этой линейности особенно классно осознавать, что мы были дофига самостоятельными игроками! Из-за нас была придумана Салли, потому что Виржини попыталась кого-нибудь призвать слишком рано (хотя когда у тебя есть способность - логично воспользоваться ею сразу), - и мы, дотошные и упёртые толчки, умудрились спасти мисс Вуд, которая изначально не должна была выжить Саломея рассказала, что предыдущая патичка доиграла быстрее и продолбала мисс Вуд, которая успела родить и погибла перед самой свадьбой. Мне на их месте было бы очень грустно от такого финала Спасибо Саломее за игру! Чувствовать себя внутри того самого сериала или интерактивного романа и ждать каждую новую главу было очень увлекательно. Неизменно люблю вкусные детали эпохи, - а детали фейского фольклора мы, кажется, сами щедро вносили И спасибо Дикте, Мориэль и Вере, - мы отличная патичка, и персонажи были отличные, представлявшие разные социальные слои и дополнявшие друг друга. Элис, по итогам, чаще всего была дипломатическим буфером (и даже не на кубах, а на отыгрыш)), - и это ей очень подходило. Всегда буду рад играть с вами ещё!
И после игры мы ещё долго обсуждали нордики, а я в процессе жрал гречку, потому что не успел поужинать и вообще давно хотел гречки. Отхватил спазм желудка То ли от неудобной позы и оттого, что натрескался после голодухи, то ли откат по соматике после вкусных эмоций, то ли в открытую пачку крупы китайский дуст попал... В общем, удивило, но прошло. Про нордики Что до нордиков, то я вовсе не испытываю к ним какого-либо негатива и с интересом в них играю в качестве эксперимента (просто иногда ролеплея в них - меньше, чем в монополии, - но иногда может и сложиться история: всё зависит от уровня абстракции игры). Хотя для меня абстрактные нордики не реиграбельны: один раз поиграл - во второй раз уже нет интереса. И я могу согласиться с тем, что мастер имеет право выбирать комфортных для себя игроков, в том числе комфортных в общении по жизни, - но с очень большим сомнением отношусь к идее обсуждать пожизнёвую политоту по игре, поскольку игровая условность при этом заканчивается и игра перестаёт быть игрой. И это также вопрос безопасности, прописанный в том числе в той статье об иммерсивном театре, которую я упоминал ранее: не играть самого себя, не позволять исчезнуть тому буферу в виде роли, который бережёт игрока или актёра от пожизнёвых травм. Так что эксперимент экспериментом, - но когда ведущий игры спрашивает твоего мнения, а не мнения персонажа, выходи из игры и в эти игры не играй. Насколько бы комфортными ни были игроки вокруг тебя.
В какой-то момент я опечалился, что могу остаться до лета без НРИ: не только Готический роман был доигран, но и в Армаде пришлось сделать перерыв на май из-за рабочих графиков Птахи и Ортхильды, - а я уже привык к упоросу по сериальным играм. Но Тоха предложил сыграть пока небольшой кампейн по V:tM, и я бегаю и ору, поскольку эту идею я также давно хотел. Надеюсь, что всё срастётся, - ну а Армада гореть не перестанет, как раз будет время ещё что-нибудь скреативить. А мою тоску по отменившемуся Палиду несколько компенсирует идея Алёны сыграть игропьянку по Империуму в начале мая. Правда, кажется, моё присутствие там будет зависеть от наличия денег, а то при всей моей горячей любви к сеттингу отдавать почти две штуки за бессюжетные посиделки на четыре часа - как-то многовато, и вторая половина взноса на Голвей приоритетнее.
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Во вторник мы отметили начало отпуска Птахи пивом и кинопросмотром. Обнаружили, что из всей новой "арки Мультивселенной" Марвела мы смотрели только последнего Паучка, а в остальном - отстали на три года, на всю "четвёртую фазу" и начало пятой. Решили посмотреть второго Доктора Стрэнджа. Никому уже не спойлерные впечатления Какая же там потрясающая Ванда. Женщина, наступите на меня "Я могла бы править миром, но я просто хочу быть со своими детьми". И я понимаю её как никто: если сны - это окошки в альтернативные вселенные, и где-то есть мир, в котором ты можешь быть счастлива, - то разве ты не захочешь оказаться в нём?.. Но дальше логика начинает идти трещинами, поскольку сценаристам очень надо было выжать из Ванды злодейку с финальным раскаянием и искупительным самопожертвованием. Во-первых, когда у Ванды спрашивают, почему ей непременно нужно завладеть способностями девочки Америки (рискуя своей жизнью, жизнями всех защищающих девочку, целыми мирами и прочая), если Америка просто могла бы отправить её в любой мир, - она отвечает что-то невнятное про "А если дети заболеют". Обоснуй не натягивается: когда кто-то из твоих любимых, скажем, смертельно болен, - тогда можно пойти на всё ради поиска лекарства; но когда ты просто хочешь поскорее с ними воссоединиться - ты не будешь тратить время и силы на выцарапывание могущества "про запас на чёрный день". А во-вторых, это получилась история о том, что если в твоей жизни счастья нет, то и во всей бесконечной мультивселенной для тебя не найдётся места. Только вдумайтесь! В мультивселенной возможно буквально ВСЁ - все мечты, фантазии и самые бредовые сны где-то воплощены в реальность; так неужели невозможно было найти такой мир, где тамошнюю версию Ванды сбил грузовик, её дети рискуют остаться сиротами, и Ванда-из-актуального-мира может безболезненно заменить другую себя? Стрэндж вполне мог бы остаться в том мире, где другой Стрэндж уже погиб, - просто не захотел. А кэп Америка вообще доживал жизнь параллельно с собой же, в одном мире, - и ничего не схлопнулось. Но нет: нас попытались убедить в том, что единственная возможность для Ванды быть со своими детьми - это собственноручно отнять у детей их мать, другую версию себя. Да идите вы в пень со своими попытками построить сюжет для блокбастера на женском горе. Нет, меня НЕ утешит тот факт, что где-то в мультивселенной живёт счастливая версия меня, которая мне снится, - потому что это всё равно не я. И я НЕ считаю, что необходимо быть благодарным (кому, рандому?) за ту жизнь, которая у тебя есть, какой бы дерьмовой она ни была. Как-то не матчится фантастический сеттинг с пуританской моралью про "смирись и не смей желать больше, чем имеешь, не смей мечтать о недостижимом, ведь это неизбежно ввергнет тебя во тьму". А визуально фильм красивый, да. И нескучный. Помимо Ванды, в нём есть ещё несколько прекрасных женщин, как второстепенных, так и совсем эпизодических. Порадовало появление альтернативного Чарльза Ксавье (в исполнении Патрика Стюарта), который готов дать шанс другой версии Стрэнджа - и находит в сознании Ванды захваченную ею альтернативную личность под завалом, как когда-то были найдены брат и сестра Максимофф. Но я буду верить, что та Ванда, что потеряла в войне с Таносом брата и мужа, сможет найти выход, кроме как в смерть, чтобы быть счастливой в одном из реальных миров. Теперь хочется посмотреть третьих Стражей Галактики и вторую Капитан Марвел. Остальное - опционально.
Вчера вечером я спонтанно приехал к Амарту в рамках скорой пивощи. Разливайка продолжает баловать разным интересным сидром: в этот раз он был ананасово-грейпфрутовый и тоже с отлично сбалансированной кислинкой. Правда, начали мы с того, что Амарт допивал кофе, я пил нежно любимый персиковый улун, и мы продолжили пересматривать первый сезон дунхуа по Мгстр, раз уж начали перед Сливой, - серии про пещеру черепахи и последствия. Немного о МгстрЦзысюань и вставшие единым фронтом на защиту своей адептки Цзини прекрасны, вансяни - солнышки, быть Цзян Чэном тяжело, госпожа Юй - всё ещё самая шикарная женщина. И Лань Чжань, ещё не знающий, живы ли его отец и брат, и Фэнмянь, покидающий свой дом и не знающий, придётся ли вернуться (и тем паче не знающий, что придётся - так)... Уже так больно за них всех. Кто-то писал некоторое время назад, что Мгстр так трагичен, потому что каждый персонаж поступал именно так, как не мог не поступить, - и, пожалуй, это правда. Мосян хорошо умеет в точки невозврата, не поддающиеся фикситу вида "А если бы N поступил/сказал иначе". Хотя трагические случайности у неё тоже есть. Теперь коварно думаю, как бы уронить на Амарта незаконченную дунхуа по Тысяче Осеней, - а то мы тут с Птахой разорились на предзаказ первого тома новеллы (800 страниц!) с иллюстрациями Кони, и что-то мне подсказывает, что скоро меня снова упорет А потом мы переместились в тупильные угодья, поговорили про НРИ, плавно перешли к играм в целом и неоправданным кроссоверам, - и случайно породили AU про студенческую общагу примерно 80-х, построенную на анимешных типажах Ставить это мы, конечно же, не будем - по крайней мере, пока не доделаем игру по феям. И так же плавно перешли к Рельсе, и Амарт показал мне названия карточек в виртуальной вселенной. В некоторых из них есть явные и неявные (неявные потому, что переводчики играют в испорченный телефон) культурные отсылки, поэтому мне сразу захотелось докопаться до китайского оригинала, - и вот, уже дома, я таки начал докапываться. И оказалось, что первая же карточка Небытия, которую на русский перевели как "Почему всё ещё не исчезло?", - на самом деле "Почему ещё не всё исчезло? (Pourquoi tout n'a pas déjà disparu?)", название книги Бодрийяра. Всего-то два слова поменяли местами - и потерялись и смысл, и узнаваемость. В общем, поле действительно непаханное, - буду потихоньку грызть И я вновь вовремя посмотрел на часы... В половине первого Пришлось допивать и убегать. Амарту мурр, это было нужно!
А сегодня Копчёнов осмотрел крысу Эстер и на операцию её не взял: потому что окна нет, и потому что помимо ОМЖ эта женщина сделяль отит на одном ухе. Удаление ОМЖ назначили на следующее воскресенье; подождать не страшно, поскольку оная ОМЖ удачно локализуется далеко от уретры и крысе жить не помешает, даже если ещё подрастёт. А в остальном - здоровая крыса со здоровыми лёгкими и сердцем, с меня три тыщи. Эсти, когда измеряли её опухоль, сцапала линейку обеими лапками и попробовала её уголок на зуб, потому как всё - крысе Но всё это поставило передо мной две проблемы. Во-первых, кто-то должен будет капать Эстер в уши и кормить её энрофлоном и каберголином в моё отсутствие (да, лекарства и поилки я закупил ещё за три косаря). За это взялся Дуглас, герой богоравный и славный, спасибо ему и Мэгги А во-вторых, в следующее воскресенье - Атенрай, а значит, даже если я успею отвезти крысу на операцию к двум, - мне будет нужен ещё один герой, который сможет её забрать и привезти обратно домой. Если героя не найдётся, попробую построить глаза матушке... Завтра провожу ей инструктаж по кормлению мужиков. Отложил на операцию 13 штук, и у меня даже осталась десятка на отпуск!..
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Когда нет мозга, но есть время (...кого я обманываю, времени нет никогда, но пренебречь), - пиши PWP. Ещё один вбоквел, а точнее постканон, от пока не до конца изложенной саги. Опять не всем знакомые феи. Правда, эшу Ма'Ии, она же Лисица, некоторые уже знают и даже встречались с ней на играх. А Лиа, ши Балор, идущую Путём Подменыша, by Саюри - я сам, быть может, знаю недостаточно хорошо для таких фантазий, - но текст пришёл таким, каким пришёл, а я взял да записал. Небольшая история о том, как ваша эшу придёт и не даст вам потонуть в Банальности, и разведёт вас творить волшебство, даже если это будет опасно. Особенно если это будет опасно Традиционные ворнинги: прон с флаффом, всё как я люблю; Неблагая романтика; слегка (очень слегка) SM-ные кинки, но всем участницам в кайф.
Лиа ни Балор/Ма'Ии, фемслэш NC-17, 1419 словВ прихожей задребезжали стёкла книжной полки, затем кто-то зашуршал, глухо стуча по коврику каблуками, и словно из открывшейся форточки послышалось мелодичное журчание, повеяло запахом серы и почему-то ландышей - и исчезло. Шуршание осталось. - Дорогая, есть же дверной звонок, - сообщила Лиа, появляясь в другом конце коридора - с наполовину снятым макияжем и зубной щёткой, всё ещё зажатой в кулаке вместо оружия на случай непрошеных гостей. - Где? - эшу резко обернулась сначала налево, потом направо, как кошка, пытающаяся поймать ускользающий от неё хвост. - Снаружи, Ма'Ии. - А!.. - с облегчением определив полученную информацию как несущественную, пришелица так же резко устремилась навстречу хозяйке дома, но наткнулась на ладонь, мягко упёршуюся ей в грудь: - Сначала в душ, - Лиа коротко кивнула себе за спину. - Конечно, - покладисто согласилась Ма'Ии. - Но прежде всего я тебя поцелую. Она привлекла к себе ши Балор, прикипая к её телу тёплыми ладонями сквозь длинную просторную тунику, - и тонкая ткань как будто перестала существовать. Поцелуй, казалось, длился не одну минуту, у него был вкус недозрелых вязких ягод и ещё чего-то пьянящего, от чего так хотелось позволить этим сильным рукам опустить тебя на ложе из мха у корней... - Тётя Ма'Ии! - в коридор выбежала девочка в пижаме, лет семи. - Тебе уже пора спать, - сказала ей Лиа, но без прежней уверенности. - Здравствуй, львёнок! - Ма'Ии подхватила девочку под мышки, приподняла и, кряхтя, поставила обратно на пол. Та радостно засмеялась. - О Кали, да ты выросла! - Тебя не было три дня, когда бы она успе... Погоди, львёнок?.. - Лиа непонимающе приподняла бровь. Напоминания о Доме Фиона ей не очень-то нравились. - Потому что ты - моя королева, вот почему, - зашептала эшу, вновь в опасной близости от её губ, и её голос был как ветер, снимающий с кожи пустыни верхний слой невесомого шершавого песка. - А наша маленькая принцесса правит своим оазисом... - В душ, - напомнила Лиа, собрав последние крупицы воли. - Да, - Ма'Ии хитро прищурилась. - И ты ведь пойдёшь со мной?.. Лиа сама не заметила, как по её рукам скользнули, мягко обхватывая у локтей, руки эшу, увитые бронзовыми цепочками, тонкими бледными шрамами и наполовину стёршейся росписью, - и увлекли за собой на порог ванной комнаты. Она обернулась было на Лиранн, - но Ма'Ии уже заговорщицки говорила девочке: - А тебе действительно пора в постель. Самые интересные сны должны прийти к тебе через пять... - Лисица поднесла к глазам запястье, на котором вместо наручных часов был закреплён турецкий амулет в виде синего стеклянного глаза. - ...Уже через четыре минуты! Поторопись, а то они не станут ждать! Дочь Лиа словно ветром сдуло - потому как в том, что касалось грёз, Ма'Ии никогда не обманывала. Ши взглянула на неё с благодарностью, на мгновение утонула в тёмных и прозрачных, как сваренный в песке кофе, зрачках, - и этого оказалось достаточно, чтобы эшу умудрилась утащить её внутрь и захлопнуть дверь за её спиной. Ещё мгновение - и Ма'Ии принялась стаскивать через голову весь ворох своей одежды разом. Да сколько же у неё рук, подумала Лиа и тут же сочла эту мысль весьма волнующей. Ведь все эти руки будут - к её удовольствию... - Разумеется, я с тобой, - согласилась она запоздало. Но дочь Балора не любила оставлять впечатление, будто решение приняла не она. - Иначе, того и гляди, ты постираешь своё лиловое платье с моей офисной белой блузкой. - Я уже, - невинно сообщила Ма'Ии. Похоронив под своими юбками и платками стиральную машину, она стояла перед Лиа полностью обнажённая: жилистая, поджарая, с облезающим загаром на острых плечах. - Но тебе так идёт розовый, тебе вообще всё идёт, потому что ты самая красивая, ты... Лиа рассмеялась и подтолкнула её в душевую кабину. Туника стекла к её ногам, зашумела вода, отрезая их этим шумом от всего внешнего мира. - А теперь - не словами, - шагнув следом, Лиа приложила к губам эшу два пальца. Между пальцами немедленно замелькал язык, не позволяя коснуться их падающим сверху каплям, - и некоторое время Лиа заворожённо следила за ним, пытаясь этими пальцами поймать. Ма'Ии жмурилась от удовольствия, но её дыхание сбилось, когда Лиа опустила другую ладонь ей на грудь и прижалась всем гибким телом. Ши ощущала это дыхание жаром в своей горсти - и зажала эшу рот ладонью, ласково терзая пальцами один из её сосков, предвосхищая стон. А вот и он: коготки у Лиа были острыми, но не ранили, а распаляли Ма'Ии так быстро - как искра, падающая в плошку с маслом. Ладонь скользнула ниже, на доверчиво подставленное горло, и Лиа накрыла просяще приоткрытые губы поцелуем - властным, глубоким. Ма'Ии, как всегда, отвечала с такой жадной страстью, словно изголодалась по меньшей мере за месяцы странствий, - а впрочем, никто не поручился бы за то, сколько времени прошло для эшу, ходившей дорогами дальней Грёзы. Скользила вниз и другая ладонь - по подрагивающему животу и ниже, нырнула между ног всё так же двумя пальцами, - но не глубоко: поглаживая самые края губ, раскрывая их, как лепестки, и черпая влагу на подушечки пальцев. Вода струилась следом, словно любопытствуя сокровенным. Ма'Ии постанывала ей в рот, но Лиа была уверена, что это было желанием большего, а не просьбой не спешить. Эшу была более всего красноречива, когда её лишали возможности говорить: ласкала чуткими пальцами её шею и руки, перебирала потяжелевшие от воды пряди волос, льнула теснее - и вцепилась ей в плечи, когда Лиа наконец толкнулась пальцами на одну фалангу вглубь. Ши оторвалась от зацелованных губ, прижала млеющую Лисицу лопатками к облитым чёрной и золотой глазурью изразцам, прикусила за шею, оставляя на коже след-метку. Дыхание Ма'Ии - было в её руках, дробный пульс - был в её руках, казалось - само сердце было в её руках, бьющееся диким зверьком, - а ей всё казалось недостаточным. Она могла парой движений вырвать стон у женщины, которая не боялась боли и зналась с кошмарами, - но и этого было мало... - Не уйдёш-шь, - протяжным шёпотом заклинала Лиа у неё над ухом. - Три дня и три ночи теперь от меня не уйдёшь!.. Так обещают убить, а не любить, - но Ма'Ии понимала её, понимала всё, что не было сказано; и, закусывая нижнюю губу, растягивала уголки губ в счастливой улыбке, плавно опускаясь на её пальцы, сжимая бёдра. - Не уйду, моя царица, тигрица моя, - выдохнула эшу жарким шёпотом, оглаживая её груди и бёдра, и тянулась за поцелуями вновь. Уже бывшая матерью, Лиа не считала себя настолько красивой, как прежде, - но в глазах и прикосновениях Ма'Ии было так много восхищения... Вода исправно заглушала стоны. Вода - первозданная бездна, поглощающая всякий падающий на неё свет, чтобы породить могущественное, грозное волшебство, - была стихией Балор, и Ма'Ии немало рисковала, отдаваясь и Лиа, и этой стихии здесь... Хотя бывал ли во всех жизнях эшу миг, когда она бы не рисковала?.. Ши окуталась багровым мерцанием глэмора, отразившимся в каждой капле, как в зеркале, - и водный поток стал темнее и гуще, почти не оставляя места для воздуха. Но лишь пару мгновений Ма'Ии казалось, что она дышит водой, - так глубоко, что дно ближе и желаннее поверхности; лишь пару последних мгновений до оргазма, до короткого рваного крика. Насытившаяся бездна отступила, отхлынула. Жизнь Ма'Ии была в её руках - упрямое пряное варево, заключённое в хрупкую человеческую оболочку, - но забирать её не было нужды. Колени Ма'Ии должны были бы подогнуться сразу, как только Лиа убрала руку; но эшу опускалась так медленно, обвивая её руками, как лозы хмеля и винограда обвивают колонны дворцов, - рисуя губами неведомые узоры на её ключицах, вокруг сосков и в низу живота. Лиа не хотелось проявлять терпение - и она оперлась ладонями о её плечи, заставляя встать перед ней на оба колена, и запустила длинные пальцы в волосы Ма'Ии - плотные, как мех, с которых вода словно скатывалась, оставляя в них жемчужины капель. Лисица обняла её бёдра, проскользнула языком между губ, - и наградой ей было тихое мурлычущее рычание дочери Балора. Если эшу и приходилось трудиться языком до усталости, - то только в такие моменты, как этот. Её язык двигался глубоко и с нажимом - именно так, как Лиа любила; как любила, без сомнения, и сама Ма'Ии - выдавая себя дрожью предвкушения по прогнувшейся спине. Невольно вспомнишь сказку про лисицу, что хотела достать каплю мёда на дне кувшина с узким горлышком, потому что так - слаще. Вода уже смыла все запахи чужих земель, что Ма'Ии принесла с собой, - запахи хвои и горьких трав, сандала и амбры, - и в промокшем воздухе текли и смешивались только ароматы их тел. Любая печать принадлежности превратится на эшу в рисунок на песке, - но она впитывала и этот запах, и вкус Лиа, и её низкие стоны, и её оргазм, накрывающий волной, и оглушающую тишину после, когда выключился душ. Каждый миг этой истории - их истории, и более ничьей. Лиа завернулась в полотенце, а Ма'Ии, шлёпая босыми пятками, обняла её сзади. Струйки воды стекали по её лицу от висков, рядом с дорожками испарины. - Теперь страннице можно в твою постель?.. - хрипло спросила эшу. - Только не говори, что тебе не хватило, - засмеялась Лиа, согреваясь в её объятиях. Не признаваясь, что ей самой хотелось больше этого тепла. - Хорошо, я буду молчать, - пообещала Ма'Ии. И почему-то это прозвучало как вызов. Как принятый вызов.
А ещё - это отличный повод показать саму виновницу волшебства. Ма'Ии, какой её увидела (неизменно лучше, чем могу видеть я) Саюри, пером и карандашами. Как играет фактура бумаги, и какие невероятно живые глаза Лукавая Лисица, такая цветная, - цветочек-росянка, тронешь и влипнешь, "ты пожалеешь, но тебе понравится". (А мне - неизменно неловко, что паблик чудесного Моррахана захвачен моими женщинами, - хотя, конечно, не только моими.))
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Двигаюсь вспять: в субботу перед Сливой был камерный танцвечер. Не-совсем-безыдейный, потому как в начале апреля родились и Ника, и Лиара, и это был отличный повод их отпраздновать Со свободным дресскодом вида "просто красивое" всегда так же сложно, как с перекрёстками про "можно любым персонажем": сразу оказывается, что у тебя нет ни одного подходящего персонажа, и решительно нет ничего красивого Поняв, что мне нечем думать, я положил обратно в рюкзак советское платьишко, которое съездило поигротешить и теперь, наверное, навсегда останется "платьем Зиночки". Амарт решил вопрос более радикально: лень мыть голову - значит парик, а где парик - там и прикид Галата на минималках Как вы понимаете, Галат и на минималках прекрасен как сама Грёза. Мы поймались на Парке Победы и поехали до Новокузни. По карте мне казалось, что я помню, как идти: повернуться спиной к метро, и тупо прямо(тм). А потом я увидел расходящиеся в две стороны трамвайные пути, прикинул, как идти до набережной от Третьяковки (и это было ошибкой), а навигатор Амарта тоже затупил, - и мы пошли не в ту сторону. В общем, никогда не доверяйте таким топографическим кретинам, как я Хорошо, что не успели уйти далеко, свернули в переулки и вернулись к исходной точке, ибо до следующего моста было далековато. То, что мы назначили время с запасом, и то, что не мы одни задерживались, тоже было хорошо. На полпути мы догнали Майрет и Ранвен и вместе нашли студию Gold&Dance, в которой я действительно когда-то уже был (но в упор не помню, когда). И мы успели к началу, и было много вальсов (которые мы с Амартом в основном использовали как повод немного поимпровизить), и была прекрасная знакомая программа. Туть про танцы
Начали с Большого фигурного, и пройти его с Амартом было легко и приятно, поскольку он тоже не из тех, кто сопротивляется на вертушке Эри пригласил меня на Чёрную Лошадку, и как всегда было интригой, под какую музыку она будет (танец впору переименовывать в "Лошадку в мешке")). Была под "Ход конём" - который уже несколько приелся, но в качестве компенсации нам обещали Лошадку под классику в перерыве. Я вытащил Амарта в Казуарину, и мы отлично её прошли. А на Кембриджский вальс Амарт меня покинул, и я остался без кавалера (что, на самом деле, даже не грустно, хотя мне стоит чаще практиковать "уголки", чтобы не забывались). Но обещал мне Бевериджа - вот это правильная тактика Завершилось первое отделение котильоном "Контактный зоопарк". У Дикты были совершенно очаровательные карточки со сказочными зверушками в разных исторических костюмах, причём каждой твари по паре: один кавалер и одна дама каждого вида. Шикарная идея, с всего двумя недоработками: во-первых, когда карточки не разделены на дамские и кавалерские, парные звери могут выпасть двум дамам; во-вторых, для того, чтобы пары совпали, нужно, чтобы карточки расхватали все, а разные пары в разное время заканчивают вальсировать. Но мы справились Мне вопреки всему везло на кавалерские карточки: в первый раз мне попался добротный такой котяра в мундире, а кошечка досталась Люции; при втором заходе я вытянул волчару в рыцарских латах, а Эри - зайку, и Дикта объявила, что заяц и волк - отличная пара. И кто поспорит! Вьетнамские флэшбэки Beastars снова входят в чат В перерыве я, конечно, вызвался на классическую Лошадку - и поставил Амарта в известность, что мы её танцуем Всё-таки у Лошади под классику совсем другое настроение, и под разную музыку получаются два разных танца. Второе отделение началось с Летучей Мыши, и её мы тоже отлично прошли. Во Французский вальс с обнимашками Амарт не полез (мы не нашли на тытрубе схему по дороге - Французских вальсов множество, и то, что этот считается Французским Интимным, не сильно помогает), но меня пригласила Майрет. Танцевали с прогрессией, - но я этот вальс в любом виде люблю Затем я влез в Шалость Пака - и впервые, чёрт возьми, ВПЕРВЫЕ за всю историю наблюдений за этим Марком я пробежал эту Пакость, ни разу не затупив и не запутавшись, на автоматизме, как за первую, так и за вторую пару. Секс - это, конечно, хорошо(тм), - но когда нетривиальный танец ложится в ноги и больше не затрагивает голову, это даёт такое удовлетворение и такое мощное чувство состоявшегося апгрейда, что оргазму и не снилось. И пошли с Амартом в Бевериджа на шесть минут Чуточку поспешили и сбились при переходе из второй пары в первую, но выправились и душевно прокатились первой парой от начала до конца сета, и ещё второй парой снова успели немного побыть. Беверидж из лав, всегда. Так закончилось второе отделение, а в перерыве можно было вывешиваться из окна и дышать кислородом (красивые виды на крыши и предрассветную светотень, сменяющуюся сумерками), нападать на фуршет (у меня из-за остатков насморка на два дня просело обоняние, поэтому я в пятницу и субботу не испытывал голода вообще, - зато мог умиляться на ближних, что все коты любят оливки)) и обсуждать юбилейную упаковку сока J7 "30 лет с вами". Я помнил, что в моём детстве этот сок уже был, так что вполне мог поверить в то, что ему лет 25, - а Блэквуд в своём детстве его не помнила, отчего утверждение про 30 лет казалось сомнительным. Так нам и не удалось доискаться правды Но Вики сообщает, что первая упаковка сока J7 действительно была произведена в 94-м году и вроде как стала первым пакетированным соком в России. Третье и последнее отделение открывалось па-де-грасом - пожалуй, самым неожиданным па-де-грасом в моей продолжительной истории любви к па-де-грасам! Под песню о Казанове (не Наутилуса и не Леонтьева)), в которой ритм па-де-граса был фоном к основной мелодии, так что этот ритм нужно было улавливать. "На поверхность" он выходил, по сути, только один раз, в проигрыше между куплетами. Но что самое удивительное, - неизвестный мне покуда автор песни положил на этот па-де-грасный ритм ещё и кусочек Miserere!.. Что ж, если уже есть в нашей жизни Шотландский вальс под хорал, то почему бы в ней не быть и па-де-грасу под псалом. У меня нет религиозных чувств, которые могли бы быть оскорблены, - зато у меня есть эстетические чувства, которым сама идея танцевать под церковную музыку очень нравится. Далее был КД From Among Dragons, и я, конечно, затащил Амарта, и мы это даже танцевали раньше, - но в этот раз как-то всё время не докручивались и заблудились, и осознали правильный расклад уже под конец танца. Всё-таки подолгу не повторять даже кажущиеся простыми вещи - зло. А где повторять Драконов, если танцуют их не так часто... ...А вот и состоялся Шотландский вальс под хорал, как обычно без прогрессии. Особой красоты добавило то, что мы с Амартом встали с дамской парой, - и можно было меняться с дамой без рук, а со своим кавалером - как обычно, через балансэ и проход под рукой. Люблю фигуры без рук, когда контакт только на взглядах, и трогать людей руками тоже люблю, - а на контрасте получается особенно хорошо. Амарт утащил меня в Виргинский рил, который я ни разу раньше не танцевал (и видео в группе, конечно, посмотреть забыл, а по видео, показанному Амартом по дороге, ничего не понял)). Но это оказался один из тех танцев, в которых хоть и много фигур количественно, но они интуитивно понятны и срисовываются на раз. Было задорно и славно его пробежать, хоть мы так и не побыли той парой, которая идёт "змейкой". Но после танцвечера Амарт скинул мне другую версию рила "Вирджиния", более сложную, - её теперь тоже хочется выучить. А в марш Карусель я, в свою очередь, нечаянно бросил Амарта без пары, когда меня пригласили. Впрочем, танцевали под классику, а не под Куклу колдуна, так что чего-то уникального Амарт не пропустил, - хотя компенсировать мне было уже нечем, танцвечер закончился Зато оставалось ещё немного времени на танцы по заявкам. Я бы попросил что-нибудь прыгательное, вроде Почтовой джиги или Домино-5, но сам был уже слишком дохлый (всё-таки после пережитых простуды и засахАривания танцевать - это никакой дыхалки). И когда многие захотели Испанский вальс - я тоже опасался, что он будет быстрый. Но это была медленная, красивая Испанка, чудо как щадящая дам А следующей заявкой было станцевать Мышь теми, кто не попал в первый сет. Но у них в сете осталось место для ещё одной пары, - и мы с Амартом взяли да станцевали Мышь дважды На ближайшее время я всецело удовлетворён Мышью! На том и закончили, и пришлось-таки уползать переодеваться. И идти до метро тоже было хорошо. Спасибо Дикте, Лиаре и Нике за организацию, Блэквуд за помощь с фуршетом и музыкой, Амарту за компанию, и всем, с кем танцевали! Вечер получился уютный и волшебный Теперь очень жду возможности потанцевать в кринолине - не на один же единственный бал От рока до барокко я им обзавёлся! - и в целом переключаюсь в режим предвкушения новых танцвечеров. Потому что всегда нужно больше танцев
...А поскольку я официально щенок нелепости, - прошедшая неделя ознаменовалась также тем, что у меня заклинил шарнир челюсти справа. В первый раз я это почувствовал при попытке открыть пасть, чтобы положить в неё таблетку обезбола И до сих пор мне сложновато зевать и кусать. Не больно, но ощущение несмазанного шарнира порядком мешает, хотя постепенно становится лучше (я уже могу сжать зубы с правой стороны). Ладно колени, - но суставы на лице, блин, поддаются хоть чему-то, кроме массажа кулаком в ухо?..
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Главная загадка на повестке дня: Марк думал, что накопил на отпуск. Угадайте, на что на самом деле накопил Марк? Правильный ответ: конечно же, крыса Эстер решила инвестировать эти деньги в развитие отечественной ветеринарии и сделяль ОМЖ. В понедельник это уже была визуально заметная шишка, к настоящему времени - вырос тревожно внушительный "багаж". Грызунячьи хроники Нет, в отпуск я, конечно, поеду - билеты уже куплены и номер забронирован, - но я робко надеюсь, что всего отложенного на городской транспорт, еду, пиво и магнитики хватит на операцию. Засада в том, что Зайцева, которая оперировала Полынь, не принимает до 23-го, и оставалось только записаться в Ковчег к Копчёнову на грядущий четверг. Очень надеюсь, что всё пройдёт гладко и Эсти просто проведёт мой отпуск в карантинке с заживающим швом. А ведь мне ещё Тридцатилетнюю войну оплачивать, грехи мои тяжкие. А мыш Сигма тревожит тем, что начал почёсываться. Шажок пробежит - почешется, ещё пробежит - почешется, - при этом нет никаких признаков паразитарного заражения: шерсть гладкая, блестящая, без залысин и язвочек. И у него очень забавный белый мех за ушами растёт. Пока наблюдаю, - вот только очередного мыша с тонкой душевной организацией, чешущегося на нервах, мне не хватало И он начал к тому же протестовать против миски с водой и закапывать её наполнителем. А ещё в день затмения им овладела охота к перемене мест: Сигма попытался вылезти из клетки между верхними прутьями. Башку просунул, а дальше не пролез: вырос, кость стала пушистая. Втянулся обратно, спасибо, что не застрял
А я накануне затмения (и, судя по инфополю, - не я один) насмотрелся странных снов. Про сновСнилось, будто мы с Птахой гуляем по какому-то захолустному городку Китая, - при этом наяву я бы, увидев такое, поставил скорее на Северную Корею. Дома низкие, все однотипно-серые, автомобилей мало и все старых марок, как в девяностых и раньше. Люди одеты опрятно, но тоже как-то однотипно и серенько: джинсы, брюки, рубашки, куртки без ярких цветов, узоров и принтов. Вывески магазинов и кафе с иероглифами дублируются на русском, местами с ошибками, причём в нейминге популярно одно и то же женское русское имя (не то Оля, не то Юля, не то оба - не помню). В какой-то момент я оглянулся и увидел открывшийся в конце длинной улицы вид на местный аналог ХХС - большую безвкусную белую храмину. Из достопримечательностей мы прошли через надземный переход, который был как-то совмещён с чем-то вроде ночного клуба: внизу толпилась и ожидала своей очереди на вход молодёжь чуть более неформального вида. И через что-то вроде ДК более казённого вида, с обшивкой стен под дерево, - просто вошли в одну дверь, прошли по коридору и вышли через другую, мимо репетиции какой-то детской балетной студии в рекреации. Затем мне захотелось жрать, мы остановились у типичного ларька-на-колёсах, и Птаха купила мне пончик. И куда-то ушла, а я пошёл гулять дальше с Верой и Джонтом, которые откуда-то появились. Мы ещё какое-то время шли по той же бесконечно длинной улице, глядя по сторонам, пока не остановились и не сели в машину, причём не как в такси, а скорее располагаясь там на ночлег. И я боялся, что если положу недоеденный пончик на полку под задним стеклом, то насорю крошками. На том и проснулся. Но атмосфера этого городка, как будто припорошенного серой пылью остановившегося времени, была такой реалистичной, что я не мог стряхнуть с себя впечатления весь день, и весь день продолжал хотеть спать. Вечером я всё-таки вырубился, и снова приснилось муторное - как будто я дочитываю книжку в очень бунинском духе, в которой мужчина и женщина расстаются, и некто посторонний высказывает предположения о том, как каждый из них двоих будет жить дальше. В финале, разумеется, оказывается, что один из них (или оба) покончил с собой. И вновь осталось стойкое ощущение, что меня завернули в пыльный бархат, и я этой пылью надышался. Астрологи объявили сезон урона Банальностью...
С четверга я хожу кормить котов Луара. У Муроша повышен тыгыдык - норовит выскочить в коридор, когда я вхожу (но так же резво влетает обратно), ходит за мной по квартире, разговаривает мяками, запрыгивает на раковину, каждый раз как будто не ел неделю. Котинька интересуется питьевым краном - но стоит мне включить воду, пугается её и убегает. В пятницу я вышел от котов - а в наруже моросит дождик и экстремизм в пол-неба Жаль, что фотоаппарата не было при себе. Поехал от Рабочего Посёлка до Савёловской, но долго ждал поезда и порядочно задержался. На Савёловской воссоединился с Амартом, и мы пошли на библиотечный танцкласс, который был в этот раз танцклассом к Вероне - но на нём могли быть все желающие. Я был не слишком живым, поэтому медленно, красиво и романтично походить раннятину было именно тем, что доктор прописалПро танцев Все танцы были простыми и так или иначе мне знакомыми, и также было весьма полезно отточить шаги и запомнить, чем один танец отличается от другого. Станцевали Павану на троих, Чёрную аллеманду (в которой уходишь от кавалера и возвращаешься), а в тарантеллу я не полез - я и в лучшем состоянии себя уже староват для тарантелл и кастарватов Зато полюбовался на ту версию тарантеллы, которая не ручейком, а в парах. Отдохнули на Королевской аллеманде (в которой кавалер и дама временно меняются местами) - и станцевали Стеллу. Со Стеллой, танцем паломников, я впервые столкнулся на предпоследнем балу Миндона из тех, что я был (под именем Стелла Спленденс), - но сейчас появилась возможность получше уложить в ноги правильные шаги. Укладываются они, на самом деле, быстро, потому что музыка очень хорошо их подсказывает. Лучше всего, конечно, танцевать Стеллу ручейком, моделируя собственно путь паломников, - но у нас было слишком мало места в маленьком зале. Впрочем, и в хороводе тоже - танцуешь и преисполняешься торжественностью. (Хотя, может, преисполниться что на Стелле, что на Шотландском вальсе под хорал мне помогают остатки понимания латыни?.. Кто знает.)) Станцевали и павану графа Солсбери, под классику. Выйти в коридор нам не разрешили, танцевать в две колонны было бы проблематично, поэтому из колонны решили выйти те, кто танец уже знает. Я его, конечно, знаю так, что с закрытыми глазами станцую, - но я его и люблю во всех вариациях: и под классику, и под Осборна. И люблю вытаскивать в него людей, а с Амартом его ещё ни разу не танцевал. И вообще я танцевать пришёл, а не у стенки стоять... В общем, при всех этих аргументах я нагло не стал выходить из колонны И станцевал - вообще не надоедает. А так как после этого у нас ещё оставалось время - мы всю эту программу прогнали ещё раз, почти целиком (но, кстати, без Солсбери, так что я правильно сделал, что не уступил)). И потренировали реверенцу, которая есть в Паване на троих. Правда, куда при реверенце девали руки, если не держались за руки, как в этой паване, - мы так и не поняли, но Майрет уже нашла какое-то видео про красивое положение рук. Буду изучать. А после - я вновь с удовольствием докатился до Мичуринского, мурр Амарту за компанию И мы не можем перестать обсуждать Армаду, вообще не можем, мастер, честно. Как снова увидимся - опять же начнём!..
А в субботу от котов я поехал в Орехово к Саше Шершню на гаражную раздачу, ну и просто попрощаться перед их с Сашей Равичем откочёвыванием. Автобусы - странный предмет: при заявленном интервале в 7-11 минут я, не догнав предыдущий, ждал следующего по меньшей мере минут 25. Зато стоять не холодно, а дрозды орут так, словно уже июнь-месяц. Об обретениях Когда я добрался до места после восьми, почти всё с раздачи уже вынесли, но кое-что ещё осталось в наиболее интересовавшей меня категории "х#йпоймичто". Но прежде всего я познакомился с крысохвостом. Хвост уже очень старенький, с ОГМ, но ещё шуршит, кушает, общается. Его хозяева снимутся с места в августе, так что хвост едва ли доживёт до этого времени, - но бывает всякое, так что на этот всякий случай я помахал лапой, что на доживание можно будет оставить у меня. Кто у меня только не доживал... Маленькая летопись маленьких эмигрантских грызунов. Своего внутреннего латентного приддофила я удовлетворил, утащив кружку, на дне которой сидит спрут (дома я почистил промежутки между его щупальцами зубной щёткой, и он стал совсем как новенький), и двустороннюю подвеску со спрутом, держащим бусину. Не мог не утащить альбом Dali News - каталог выставки 2014 года в ММОМА "Сальвадор Дали и медиа", стилизованный под выпуск журнала на двух языках. В нём есть, например, "интервью" с Дали в рубрике "работник месяца" - и есть много ценной информации и классных репродукций. А ещё к журналу прилагаются наклейки с усами: повседневные усы, усы для торжественного случая, усы-бесконечность... Можно наклеить куда захочется Затем я перенюхал и изрядно проредил коллекцию авторских ароматов. Теперь у меня есть невероятно вкусный Кокосовый латте (арабика, ваниль, шоколад, кокос, корица - густой, сливочный, очень аппетитный, но не приторный запах), тёплая и уютная Шарлотка с мандарином (пахнет сдобной корочкой кекса, пряностями и изюмом, лёгким оттенком сочной мандариновой кислинки с горьковатым зелёным листиком - прямо как Рождество), дымно-мшистый Дневной лес (пахнет мне тлеющим костром с корой и травами, острой и дикой свежестью), и яркие Ягоды и секс (ягоды, пачули, амбра, пудра - резкий и провокационный запах коктейльной грейпфрутовой кислинки и душно-обволакивающей роскоши). Если тоже хотите себе такого (и другого) - велкам в мастерскую Dead M0use! Также я не смог пройти мимо маленькой набитой бисером тварьки из обрезков с глазами-пуговицами, - ну слаб я до таких тварек Больше всего она похожа на круглого фиолетового кота, так что сие котожеле было немедленно окрещено Кунжутом и составило компанию зяблику-Сяо, тоже из обрезков. Для своих хвостов я взял сушёных ягод можжевельника (а не будут жрать - буду в чай заваривать)), а для извращений игротехнических - пакетик искусственного снега в порошке. Повертел в руках большую фигурку Фенрира Сивого, которого поначалу принял за Саблезуба, - но как только мне сказали, что он где-то потерял палочку, я таки догадался, кто это. Написал Птахе, снимавшей игру, нужен ли ей Фенрир, даже попытался позвонить, - но не достучался. И Птаха ответила, что нужен, когда я уже спустился в метро. Правда, я искренне не представляю, куда бы мы поставили Фенрира: он такой здоровый, что доминировал бы над любой поверхностью. И компьютерной мышью я обзавёлся - сестрой-близнецом нашей мыши, которая уже начала заедать. И только дома, глядя на фото оставшегося, слегка пожалел, что не заметил(!) прозрачного заварочного чайника, в котором мог бы фотографировать чаи от Афи. У меня всегда крупные предметы попадают в слепую зону: я настолько привык, что за них, скорее всего, захотят денег, что буквально их не вижу. С другой стороны, у нас и так много посуды, а пользоваться таким чайником, кроме как для фото, я всё равно не буду, - так что для фото можно будет найти другую тару. Но мне в целом стоит перестать скромничать, когда люди сами рады избавляться от вещей!.. В общем, я в какой-то мере компенсировал себе то, что скорее всего не смогу быть на свопе. Подарки самому себе - один из немногих способов беречь кукуху, а я могу делать себе только бесплатные подарки.
В воскресенье от котов я зашёл поздравить отца с днём рождения, вручил банку чая с пряностями, косплеящего глинтвейн. Посидел на кухне с матушкой, попил чаю с веганской пиццей, - отец всё равно с нами не сидел. Мне пожаловались, как отцу надо было оформить какой-то документ на госуслугах, и чтобы загрузить фотографию, они несколько раз делали дома селфи на телефон, вешали белую простыню для фона. А когда я удивился, что же мешало перейти через дорогу и сфотографироваться в фотосалоне, - мне ответили, что фото же нужно было электронное! То есть они думали, что в салонах фото только распечатываются на бумаге - минуя, видимо, цифровую стадию, как в полароиде. Открыл родителям Америку, что в фотосалоне могут прислать фото на почту, не печатая их. Но что круче всего, - очередное селфи у них госуслуги всё-таки приняли! Я боюсь людей, которые способны зае#@ть госуслуги
Немного про Золотого СоколаКонцентрация, мгм... эротики в повествовании по-прежнему несколько для меня высоковата. Едва ГГ прибыл в новый город, как местная нежить (названная волхидой - название, конечно, сибирское, тогда как действие происходит на землях восточных славян, но не буду придираться, всё ж таки фэнтези) тоже принялась до него домогаться. А то, что ГГ периодически ругается, употребляя славянский эвфемизм для МПХ, - в том числе вслух, при всём честном народе, - вообще не облегчает ситуацию Но вот что забавно: если всё это нелепое ориентирование на ЦА развидеть и выкинуть, - в этой книжке продолжает раскрываться едва ли не лучшая репрезентация женских персонажей во всём отечественном фэнтези! Ей-боги не вру ГГ, удрав от своей сестры-княжны, встречает сильную, мудрую и всеми уважаемую "лесную деву", которая чует, что за ним стоит хтонь, и решает с этой хтонью за него побороться. То есть у нас вместо девы в беде - юноша в беде, который, хоть и обучен хорошо драться, перед мистическими силами совершенно беспомощен и едва-едва начал осознавать, насколько вообще вляпался. Галя, я хочу такую связку на игре Потому как такое неравенство - когда в магическом сведущи именно женщины - может на всякие эпохи лечь, хоть и не на всякие сеттинги. В остальном Дворецкая всё ещё радует хорошим знанием истории и фольклора - достаточно хорошим, чтобы интерпретировать во что-то своё, не стесняясь (что отдельно ценно) об этом говорить. И не изобретает псевдославянского новояза, через который пришлось бы продираться, - избегая анахронизмов, она при этом может передать речь персонажей вполне современными выражениями, и такие пасхалки выглядят более органично, как "перевод". Читается легко, бодро, живо, - а что ещё надо, чтобы отдохнуть
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Всё же не зря мы в новогоднюю ночь складывали паззл с кроликами-вансянями: сложилось, случилось, сбылось. В прошлое воскресенье я действительно сыграл Вэй Усяня, - и, быть может, даже не худшего из возможных. По крайней мере, задача "вообще не сидеть на месте и вообще не затыкаться (кроме моментов с рассказыванием сказок)" выполнена. Кажется, местами мне очень помогал приобретённый с годами опыт пачьей речи Спасибо Арте за этот подарок Для меня это был, по сути, единственный шанс сыграть этого персонажа, - и вообще маленькие игры Арты по Модао представляют собой некое совершенно уникальное и прекрасное явление, позволяющее многим игрокам сыграть желаемых персонажей. Мне до последнего не верилось, что всё получится: многие мои дримы прокляты, собрать каст было непросто (все, кого я знаю, либо уже играли в эту игру, либо были заняты в эти даты), и он то и дело менялся и порой начинал напоминать задачу про волка, козу и капусту. Но мы собрались, и всё взлетело. И какая же это классная игра! Немного об игре и около (без спойлеров) Во-первых, это буквально игра по сказкам Пу Сунлина, - и это было настолько в духе канона, что ощущалось глотком свежего воздуха среди несчётного множества AU и кроссоверов. Иногда кажется, что для того, чтобы поставить игру в сеттинге канона, нужно придумать что-то сверх того, что уже придумано автором, - а мастера просто не могут что-то придумать в рамках древнекитайского фольклора. AU и кроссоверы проще, поскольку современность и другие каноны - это что-то знакомое. Либо возникают игры в "если бы да кабы" - когда волей рандома Цзысюань женится на Вэнь Цин, Яньли становится тёмной заклинательницей, Яо убивает Цзян Чэна и прочая, и прочая, как в детском конструкторе, когда присобачиваешь к лошади голову тигра, и вроде как разнообразие. Меж тем древнекитайский фольклор столь же неисчерпаем, как любой другой, - ставить ещё и ставить. Аж захотелось поставить что-нибудь, - у меня же остаются полторы идеи по Мгстр, но я всё ещё ощущаю их нулевую востребованность. Все уже сыграли свои дримы, и не по разу, все уже наигрались, - а бегать за игроками и получать отказы как-то нет ресурса. Во-вторых, это игра, не требующая игротехов. Каждый игрок участвует в двух совместных приключениях как персонаж и в одном - как игротех для двух других персонажей (его персонаж при этом логично отсутствует - например, гуляет в одиночестве). И вот что я скажу как человек, для которого крайне важно не выпадать из игры в пожизняк: такой перерыв на игротехнику был совершенно органичен и из общей ткани личной игры не выбивался ни капельки. Когда я выходил игротехническим персонажем, Усянь дрых после лечебного чаёчка. И было очень увлекательно побывать по обе стороны - да, я вообще люблю игротешить, но, думаю, не я один получил удовольствие, наблюдая, как другие мучаются решают задачки А между приключениями, что отдельно ценно, было достаточно времени для социалки: рассказать о своих приключениях, послушать о чужих, обсудить их, поиграть в приличествующие эпохе игры... Формат, близкий к идеальному (просто потому, что идеалы недостижимы): персонажи могут побыть наедине друг с другом - и в общей компании у них всегда будут инфоповоды для разговора. И после каждой серии приключений (кажется, проходило по два одновременно) мастерский персонаж рассказывал сказку. То есть игротехнически этой сказки в мире игры как бы не существовало, но я всё равно не вижу зазорным считать, что монах вполне может рассказывать всем собравшимся поучительные легенды. И это очень осмысленная и красивая часть игры, открывающая цельную картину той сказки, с отголосками которой столкнулись персонажи.
Поскольку с пятницы и всю субботу Птаха снимала некую игру про психушку в Салюте, - прикиды мы собрали заранее. У Птахи были пара килограммов Сичэня (облегчённый вариант, обычно их шесть)), у меня - чёрное ханьфу. Красной юбки под него не нашлось, поэтому в ход пошли чёрные бархатные штаны и чёрная шёлковая китайская рубашка. Верх у нас был только цзянский или отчётливо вэньский (в смысле чёрно-красный, но Вэни на играх редко одеваются в бело-красный, как в дунхуа), поэтому солнышко Амарт привёз мне на игру сюэянский верх. Когда Птаха уже уехала, я попытался найти парик Яо, благо она сама на него не претендовала, - но перерыл всю мастерскую и не нашёл. Зато замочил лобную ленту для Лань ЧжаняНемного о доигровом Птаха вернулась в субботу ночью, а в воскресенье утром вошла в мастерскую и сразу споткнулась о парик Я бы не догадался искать его под ногами, - но это многое говорит о бардаке, в который снова превратилась наша мастерская. Там же я откопал ботинки - и с этим всем мы стартовали. Ехать нам было недалеко: пару остановок от Рабочего Посёлка. У станции мы были за полчаса и зашли в Ленту за водой и едой. Я не нашёл подходящих Чокопаев, зато увидел кокосовые(!) Тоффифи и решил, что мне надо. Одну конфету на игре попробовал сам и одну вручил Лань Чжаню Потом взяли билеты: это тот случай, когда по билету на электричку - дешевле, чем по Тройке, приравнивающей любую поездку по МЦД к поездке на метро. Тройка, глядишь, ещё и накинула бы за выход в пригородную зону... Птаха, как оказалось, даже не знала о существовании этой короткой линии, ответвляющейся от Рабочего и после Ромашково превращающейся в одноколейку. Да я и сам уже целую вечность по ней не ездил. Ромашково не узнать: где были поля - там выстроили одинаковые коттеджные домики на продажу, - а старая, полузаброшенная деревня медленно сползает в овраг. Впрочем, столь же старая церковь в этой деревне выглядит свеженькой: её явно реставрировали. И как же хорошо - и настраивает на игру - ехать по виляющим то туда, то сюда рельсам вдоль леса: сосен и берёз вперемешку, оттаивающего от последних клочков снега подлеска. Надо бы наконец вытащить Птаху погулять в Ромашково, и в парк Малевич, что в Раздорах, - тоже вытащить. Собственно, я не только Птаху готов туда вытаскивать, буде желающие, - просто остальных вытащить куда-либо обычно ещё сложнее На платформе Арта встретила нас всех: и нас с Птахой, и Сех с Хэс, и Амарта, и Саппорт, и Райну; на месте уже была только Ёльф. Играли на дружественной даче в поистине чудесном месте, где кругом огромные сосны и их восхитительный запах. Я робко надеялся, что приключения будут на свежем воздухе (в +15-18 это очень напрашивалось), - но, увы, игротехнические задачки всё-таки были заточены под помещение. Впрочем, с открытыми окнами и под крышей было не слишком жарко. Найдя себе закуток на переодеться, я обнаружил малиновое Яблочко - большого резинового осла. Такие игрушки обычно делают на колёсиках, поэтому я сперва подумал, что он катается, - а он оказался мягким и обнимательным. Но Арта подбила меня его оседлать и выехать к людям, опережая канон Потом я немного постоял над душой у Лань Чжаня, подальше от шума, - и на втором этаже обнаружил не менее обнимательную икеевскую акулу. Что-то я должен был забыть - и забыл про цзянский колокольчик, но Ильмаяр взяла с запасом. А ещё все желающие смогли забрать шкурку-выползок местной змеи. Я сперва думал, нах#я мне змея(тм), - а потом во мне проснулась балорская душонка, и я решил: пригодится! Сначала соигроки нас торопили - и я оперативно влез в парик силами Птахи (а у Арты нашлась заслуженная ленточка для хвоста Усяня - такая же малиновая, как то Яблочко)), - а потом сами же задерживали объяснение правил игры. Пожалуй, я порядочно отвык от предыгрового флуда, когда начинает казаться, что всем интереснее говорить о прошедших играх, чем начать играть в ещё одну игру, - но правила были изложены, мы стартовали, и все отлично сыграли Отдельное спасибо Саппорт, чей Яо был незаметным помощником мастерского персонажа-хозяина домика и следил за тем, чтобы в чайнике была горячая вода для чая. Дальнейшее содержит спойлеры, так что если вы ещё не играли в эту игру, но собираетесь, - не портьте себе будущие впечатления!
Вместо-персонажный отчётПо традиции, за несколько дней до Нового года в Древнем Китае люди ходили в горы искать цветущую сливу мэй. Вот и наши персонажи занимались тем же самым, а от непогоды укрылись в домике гостеприимного монаха-отшельника. Кто-то договаривался о встрече, а кто-то - встретился случайно. Так, Усянь и Цзян Чэн пришли вместе, и Усянь рассказывал, как забрался на утёс в поисках сливы совершенно намеренно, а потом искупался в водопаде нечаянно. Кто ж знал, что нечто похожее вскоре произойдёт с ним ещё раз Первым Усянь увидел Хуайсана и весьма впечатлился, что Не-сюн забрался так далеко. Хуайсан поправлял, что его сюда не затащили, а прилетели - на мече, поскольку брат считает, что это самое подходящее время для охоты. Также Хуайсан сказал, что его брат рассчитывал встретиться с Вэнь Сюем, и Усянь недоумевал: глава Не собирался охотиться на молодого господина Вэнь?.. А Ванцзи без всякой задней мысли спрашивал Хуайсана о его успехах в учёбе. При первой же возможности Усянь попытался извиниться перед Лань Чжанем - поскольку в прошлый раз они расстались на лучном турнире, когда вышло как-то неловко. Ключевое слово - попытался Сказал, что впервые в жизни сожалеет о том, что пропустил лекцию Лань Цижэня по древним обычаям кланов (...не исключено, что это была именно та лекция, закончившаяся дракой Усяня и Цзысюаня)), и что если бы знал - ни за что бы так не поступил, и что больше так не будет. Лань Чжань оставался непреклонен и предложенную конфетку не взял. Тогда Усянь и решил, что найдёт самую красивую ветку цветущей сливы для Лань Чжаня, чтобы тот не расстраивался. А успехи Хуайсана были таковы, что он увековечил каллиграфией на веере изречение своего брата - что-то в духе "Если видишь цель, х#ярь" (как вы понимаете, последний иероглиф заставлял напрочь забыть все предыдущие)). Минцзюэ был почему-то не рад такому прославлению, а Усянь решил, что когда самые неизящные выражения записаны самым изящным почерком - в этом что-то есть. Мудрый монах предположил, что в этом есть несоответствие формы содержанию. Мысль Хуайсана пошла дальше: продавать листовки с изречениями Минцзюэ и его портретом на другой стороне. Усянь добавил, что если глава Не будет оставлять на листовках отпечаток ладони, то от поклонниц не будет отбоя. А затем раскрыл секрет хуайсанова веера: иероглиф "х#ярь" защищает от секретной техники Цзян Чэна в виде неприличных жестов Хуайсан загорелся идеей изображать на веерах заклинания разных кланов и спрашивал про заклинания клана Цзян, но Цзян Чэн объяснил, что от техник госпожи Юй веер расколется. А Усянь успел представить железный веер... Раскидывающий молнии, ага. Веерно. Также было выяснено, что в каждом клане есть такое место, куда ходить нельзя и куда непременно нужно сходить так, чтобы не попасться: в Цинхэ это подвал, в Облачных Глубинах - запретная секция библиотеки... И только в Юньмэне такого места нет (потому что Усянь уже всё облазил и все смирились)). Когда Усянь признался, что скучает по правилам Облачных Глубин, которые так интересно было нарушать, - хитрая шипперская морда Сичэнь предложил брату пригласить его в гости. Ванцзи стоически отказался, и тогда Сичэнь пригласил Усяня сам - а на опасения брата о том, что гость может оказать дурное влияние на неокрепшую волю юных адептов, процитировал древнее изречение: "Если не можешь стать хорошим примером - стань хотя бы ужасающим предупреждением". Усянь пообещал, что прежде, чем что-то делать, всегда будет говорить, что с него нельзя брать пример. Честно говоря, он так соскучился, что уже на что угодно был готов... - Вэй-сюн, а молодой господин Лань умеет смеяться? - внезапно спросил Хуайсан. - Это сложный философский вопрос, - задумался Усянь. Не может быть, чтобы Лань Чжань чего-то не умел, - но Усянь действительно ни разу не слышал его смеха! - Что же тут сложного? Вот если я ему подсуну в рукав лягушку, он засмеётся? - Он бережно вынет лягушку и отпустит её на волю, - вместо Усяня подсказал Цзян Чэн. - В таком случае, незачем и беспокоить лягушку. - Но он определённо умеет улыбаться, - сказал Усянь. Это он точно видел! В самых-самых уголках губ и глаз Лань Чжаня. - Ого! А что ты для этого делал, чтобы он улыбнулся? - заинтересовался Хуайсан. - Переписывал свитки целый месяц... - делиться подробностями всего того, что вызывало у Ванцзи улыбку (но чаще - желание схватиться за... меч)), Усянь не собирался. Потом Сичэнь предложил Усяню присоединиться к Ванцзи, запасавшему талисманы на случай встреч со всякими тварями. Не то чтобы у Усяня не было запаса, и он понятия не имел, что может пригодиться, - но присоединиться был всегда рад... если Лань Чжань поделится бумагой (Ванцзи молча оторвал пару идеально ровных листочков). И если тушью тоже поделится (этого пришлось смиренно ждать). Усянь раздумывал, что мог бы нарисовать для Лань Чжаня, - но тут монах как раз сказал, что может показать дорогу к дикой сливе, и позвал с собой обоих. Усянь быстренько допил чашку вина (моделировавшегося чем-то явно безалкогольным, но вкусным) из фляжки брата и побежал следом за Лань Чжанем, пока никто, чего доброго, не передумал. Так началось наше совместное приключение - с карточек, описывающих, что с персонажами произошло. Как только наши заклинатели поднялись на вершину горы по тропе, указанной монахом, - неожиданно началась гроза, поднялся штормовой ветер, и их разделило стеной дождя. Усянь пробирался наугад в поисках Ванцзи и какого-нибудь укрытия, когда дождь немного стих - и он вдруг увидел, что Лань Чжань тонет в разлившейся горной реке. Не раздумывая, бросился в воду, выволок его на берег, перевернул и потряс за плечи, чтобы вылилась вода... Но Лань Чжань не приходил в себя. Крови не было видно, но на всякий случай Усянь передал ему немного своей ци, - а Лань Чжань всё ещё не приходил в себя. И тут Вэй Усянь не на шутку испугался - быть может, впервые в жизни. Потому как это же Лань Чжань, самый сильный и вообще самый-самый, с которым никогда не происходило ничего такого, с чем он не мог бы справиться (кроме самого Вэй Усяня)), - но вот с ним что-то случилось, и вдруг ты не сможешь помочь!.. На другом берегу появился незнакомый старичок и сказал, что может показать дорогу, но для этого Усяню нужно привести товарища в чувство. Усянь возразил было, что сможет понести Лань Чжаня на руках, - но потом обернулся на вышедший из берегов поток, отрезавший их от спуска с горы, и понял, что не сможет. Форсировать этот поток с ношей на руках - значит вдвоём рухнуть на камни. Что же делать? Искусственное дыхание? Почему бы и нет! Сам догадался, хоть и не сразу Глаза боятся, руки делают - Усянь перевернул Лань Чжаня на спину и сделал несколько вдохов и выдохов рот в рот. И безмерно обрадовался, когда Лань Чжань закашлялся и открыл глаза. Правда, увидев склонившегося над ним Усяня, Лань Чжань первым делом его оттолкнул. - Ну что ты сразу драться!.. - Усянь, ошалевший от облегчения, и не обиделся, и о старичке напрочь забыл. А Лань Чжань сел и принялся ощупывать свою ленту, которая после всех злоключений даже не сползла. - Да не трогал я твою ленту, сдалась она мне, когда ты чуть не утонул!.. Давай поскорее выбираться отсюда! Усянь поднырнул было Лань Чжаню под руку, но тот снова заявил, что сможет встать сам. Усянь снова придирчиво к нему присмотрелся: крови действительно не было, но, видимо, Лань Чжань ударился головой о камень и потому потерял сознание. Ванцзи, в отличие от Усяня, о приличиях не забыл и, поприветствовав старичка, спросил, кто он такой. Старичок ответил, что он слуга речного дракона, который в гневе обидел свою жену, - та заплакала, и оттого река и вышла из берегов. Умница Лань Чжань стал расспрашивать, что же разозлило дракона, и можно ли ему помочь, - вдруг это люди загрязнили его реку... Но места были не слишком людные, и Усянь склонен был сочувствовать скорее жене, чем самому дракону, - а также мысленно укорял себя за то, что говорил, что был бы не прочь посмотреть на настоящего дракона, ведь они встречаются ещё реже, чем дикая слива. Насмотрелся, нечего сказать, - чуть Лань Чжаня не угробил!.. Драконий слуга отвечал, что с драконом ничего дурного не случилось - просто у него такой крутой нрав. Прямо как у моей матушки, пробормотал Усянь, - у драконов-то всё совсем как у людей, оказывается... И в качестве благодарности за указанную дорогу старичок спросил совета - как драконов помирить (нашёл у кого спрашивать)). Усянь, человек простой, сразу сказал: если дракон свою жену любит, то пусть извинится за сказанную резкость, сделает ей подарок. И мы приступили к задаче "перейти поток между камней вслепую": один завязывает глаза, а другой говорит, куда ему идти, чтобы он не сбил пластиковые стаканчики. Усянь первым схватился за повязку, но переходить всё равно пришлось по очереди. И Усянь сбил один стаканчик, и Лань Чжань сбил один, - в финале его маршрута было такое узкое место, что я понятия не имел, как оное пройти, не перешагивая. Напоследок старичок снова спросил, что ему передать дракону, - и Лань Чжань очень красиво выразился в том духе, что если драконья жена будет много плакать, то её красота увянет (что было несколько эгоистично по отношению к жене, зато доходчиво). Усянь не переставал восхищаться, как Лань Чжань после всего пережитого мог красиво говорить!.. А в конце пути цвела красными цветами дикая слива. Усянь тут же дотянулся, сорвал ветку и попытался вручить её Лань Чжаню. Но это же Лань Чжань, так что удалось не с первой попытки Тот хотел было отговориться, что раз Усянь его спас, то и ветка должна быть его. - Что за Цзиньские речи! - возмутился Усянь. - Я же не для того тебя спас, чтобы что-то получить в благодарность! Ты поступил бы точно так же. И вообще, ветки не для того срывают, чтобы себе оставить, а для того, чтобы кому-то подарить! И ведь не только "поступил бы", но и уже спас Усяня за шкирку на озере Байли или как его там, с омутом. Но Усянь об этом не вспоминал, а после пережитого страха старался преувеличенно не унывать и радоваться, что не зря в Юньмэне все учатся плавать раньше, чем ходить, как головастики, и вообще не зря сходили: сливу-то нашли! Лань Чжань бескомпромиссно вернул Усяню ту ци, которую тот ему передал, и начал спускаться с горы, - но Усянь не отстал, упрашивая его спину, что-де невежливо отказываться от подарков, и вообще вон какие цветы яркие. Тогда Лань Чжань притормозил на полпути, подставил для ветки обе ладони, как будто это было самое хрупкое сокровище, и выдал: - Яркая. Совсем как ты. - Ничего себе! Историческое событие: Лань Чжань впервые сказал комплимент! - офигел Усянь, пока Лань Чжань продолжил как ни в чём не бывало идти впереди. - Кому скажи - не поверят, но я никому не скажу! - Это не комплимент. Благородному мужу не подобает быть ярким. - А я не благородный и сочту за комплимент! - Ты воспитанник благородного клана... Так они и вывалились в домик к остальным: промокшие, но живые. Усянь принялся вдохновенно пересказывать, как они тоже "нечаянно купались": гроза, гром, молнии, ливень в морду хлещет, ветер шквальный, река выходит из берегов, потому что жена дракона плачет и нарыдала на целое наводнение... И не преминул упомянуть, что без Лань Чжаня он ни за что бы не выбрался вслепую вброд, не налетев на валуны. Лань Чжань справедливости ради добавил, что он бы без Вэй Ина тоже не выбрался. О спасении от утопления Усянь не стал говорить - и из скромности, и чтобы не портить репутацию Ванцзи, и во избежание лишних вопросов. До него только теперь начинало доходить, что он почти-поцеловал Лань Чжаня, - что-то, о чём даже мечтать не приходилось!.. А Ванцзи момент с искусственным дыханием благополучно вытеснил - что к лучшему для Ванцзи И Усянь был так тронут, когда Лань Чжань подошёл к Яо и попросил у него плошку воды, чтобы поставить в неё ветку После в эту плошку свои ветки ставили все, но Усянь тихо гордился тем, что их с Лань Чжанем слива - единственная красная среди белых. Затем Лань Чжань героически уселся медитировать на двадцать минут (десять минут - плюс один хит), и Усянь не рискнул ему мешать. Мы несколько запутались в хитах: если Лань Чжань при падении в реку не пострадал, то выходит, что Усянь потратил на него один хит впустую, а точнее - что не мог потратить; потом оба по одному разу налетели на валуны при переходе через реку (один сбитый стаканчик - минус хит), а потом Лань Чжань передал один хит Усяню. Так что могло получиться так, что Усянь вернулся вообще здоровый, а Лань Чжань - в одном хите (потратив два). Но мне кажется более логичным, что раз уж Лань Чжань ударился головой, то Усянь потратил свой хит не зря, и когда Лань Чжань восстановил ему один хит - остался в двух хитах (из трёх). И честно пошатывался при ходьбе, но царапина в один хит - это не то, на что Усянь склонен обращать внимание. Внимание обратил добрый монах и выдал Усяню лечебного чаёчка (вкусного, из лаванды!). Хуайсан тем временем тоже рассказывал об их с Цзян Чэном приключениях: - Мы с Цзян Чэном пошли искать дикую сливу, и он сделал предложение руки и сердца... девушке. - Ты хоть уточняй, кому он предложение сделал, прежде чем такие паузы делать! - икнул Усянь. - А то как-то не очевидно! - Ну, я ему тоже признавался в любви... Но только чтобы показать, как это правильно делается! Сичэнь заметил, что это наверняка не обычная девушка, раз оказывает такое влияние, - и Усянь предположил, что его друзья повстречали лисицу-оборотня. И тут же начал мечтать, а что если они с Лань Чжанем ещё раз пойдут в горы и тоже встретят лисицу... - Но, знаешь, я не хотел бы с вами поменяться, - сказал он Хуайсану. - Девушек в мире много, а драконов не каждый день встретишь! И Лань Чжаня не каждый день поцелуешь, - но об этом Усянь очень громко молчал, жуя хвост Ещё Хуайсан породил словосочетание "пламенный грейпфрут", и Усянь тут же решил, что это может стать славным прозвищем Вэнь Сюя: Вэнь Сюй Пламенный Грейпфрут. Сюй сперва посоветовал не наглеть, но прозвище ему понравилось, особенно когда Хуайсан преподнёс ему веер с пылающим грейпфрутом и соответствующей подписью. Мудрый монах тоже не сделал легче: - А как писал один поэт, "А вместо сердца - пламенный грейпфрут"! Конечно, Хуайсан тут же захотел распространять веера на территории Ордена Вэнь, - но Сюй сказал, что будет взимать процент с прибыли, а Хуайсан о процентах ничего не знал. Усянь предположил, что однажды в летописи войдёт введение на землях Ордена Вэнь грейпфрутовой пошлины, - и эта идея Сюю тоже понравилась. А некоторое время спустя, когда заговорили о старших братьях, - Усянь сформулировал, что в Гусу два Нефрита, в Юньмэне два героя, а в Цишань два цитруса. Правда, подходящее прозвище для Вэнь Чао он так сходу и не придумал. Вялый лимон?.. Также, пока Лань Чжань медитировал, хозяин домика предложил гостям игру - кидать стрелы в кувшин. Это оказалось не так-то просто: Усянь не попал ни разу, и даже Минцзюэ - тоже. Попавшие по одному разу вышли во второй тур, и победителем определился Вэнь Сюй. Когда Лань Чжань восстал из медитации в полном порядке - Усянь не преминул ему сообщить, что он пропустил кидание стрел в кувшин (как хорошо, что Лань Чжань не в курсе эвфемизмов)). И вот Усяня сморило от лечебного чаёчка, монах предложил ему прилечь (Усянь очень хотел прилечь прямо здесь, но ему объяснили, что об него будут спотыкаться)), и я пошёл в игротехнику. Запахнулся в синюю накидку молодого заклинателя, назвал его Чу Ляо и решил, что его умершего отца звали Чу Вэй. А почему Чу Ляо сидел именно под цветущей сливой? - наверное, потому что его отец завещал похоронить себя под этой сливой, решил я. Моделью могилы стала та самая икеевская акула, возложенная на два детских стульчика. Отдельно интересно было ждать, не зная, кто именно из персонажей к тебе придёт. Пришли Лань Чжань и Яо Чу Ляо сообщил им, что последней волей его отца было открыть шкатулку вместе с первыми же людьми, кто придёт к его могиле. Ванцзи и Яо оказались ответственными и сперва поклонились могиле, а у Яо даже нашлись дешёвые палочки благовоний, моделью которых стали три сигареты После этого шкатулка была открыта в первый раз, и из неё были извлечены письмо и конверт. Письмо гласило, что если читающие сие не соберут за две минуты находящуюся в конверте картинку, то всё взорвётся нафиг (почтенный Чу Вэй был большим шутником). Да, благодаря Арте я откопал на своём телефоне таймер и секундомер Я дал игрокам фору почти в полминуты, но они всё равно чуть-чуть не успели, и я решил, что пусть рванёт - так веселее для взаимодействий. Яо героически закрыл Ванцзи собой и огрёб 2 хита урона, Лань Чжань - 1 хит и Чу Ляо - тоже один (предпоследний). Шкатулка открылась снова, и из неё вывалились ещё одно письмо, верёвка, гребень и большое семечко гаоляна (размером с каштан). Во втором письме говорилось, что все трое теперь могут разделить эти предметы, но не оставить себе, а подарить. Чу Ляо дал заклинателям право выбирать первыми и намекнул, что они могут узнать о свойствах предметов (Лань Чжань использовал "Проверку"). Яо выбрал гребень, позволяющий один раз уйти от погони, а Лань Чжань спросил Чу Ляо: - Из какого ты клана? - Клан Чу - местный маленький клан, мы живём здесь, в предгорьях, по ту сторону соснового склона. - Твой клан не бедствует? - Не жалуемся, господин заклинатель! Тогда солнышко Лань Чжань отдал Чу Ляо семечко с наказом подарить его старейшинам, чтобы те вырастили волшебный гаолян, делали вино и процветали (игроки верно вспомнили, что из гаоляна делали алкоголь, - но, строго говоря, скорее водку, а не вино: гаолян - это сорго). Чу Ляо поблагодарил и добавил, что и мука получается из гаоляна, - а значит, будут и лепёшки, и сладости. Сам же Лань Чжань взял верёвку, которая никогда не порвётся, чтобы "подарить её тому, кто слишком часто срывается с уступов". Также он хотел взять Чу Ляо с собой, чтобы подлечить, но я подумал, что игротеху не стоит выходить из данжа в общее игровое пространство, и Чу Ляо отговорился тем, что до родной деревни ему идти ближе, а там уж ему окажут помощь. И всё равно Лань Чжань восстановил ему ци И таким образом вновь потерял два хита, но в этот раз обратился за помощью к Сичэню. Что характерно, на разрезанной на кусочки картинке-паззле, которую складывали Яо и Ванцзи, были изображены полностью голый лежащий мужчина и одетая женщина, надевающая ему на стоящий член чёрную шапочку-умао, которую однажды будет носить Цзинь Гуанъяо. К счастью для персонажей и игроков, оба были слишком сосредоточены на совмещении деталей и вообще не разглядели, что там на картинке Вэй Ин проснулся и во всеуслышанье поинтересовался, что ж монах не предупредил, что его чай обладает таким снотворным эффектом, и сны после него такие интересные снятся... (Подозреваю, поцелуи с Лань Чжанем будут сниться ему ещё долго.)) И остатки вкусного чая у него забрали Первым делом он увидел Хуайсана, который медитировал с возложенной на плечи тушкой змея-измерителя, свёрнутой двумя восьмёрками. Жалею, что вопроса "Можно ли потрогать твоего змея" Усянь не породил Затем он заметил Лань Чжаня, откисавшего в другом кресле, и подошёл убедиться, что всё в порядке. Лань Чжань рассказывал Сичэню о своих приключениях: - ...И мы немного пострадали, а потом нам сделали подарки... - Какие подарки? - полюбопытствовал Сичэнь. - КАК ПОСТРАДАЛИ, - переполошился Усянь. Лань Чжань пояснил, что Сичэнь уже вылечил его после взрыва, и продолжил рассказывать, что если бы они забрали наследство себе, то оно не принесло бы им счастья, поэтому его необходимо кому-то подарить. И подарил верёвку Усяню со словами, чтобы он, ходя в горы, больше не срывался. (Очень не хватало мыла, чтобы "помыться и в горы", хотя мы были уже в горах.)) - Я могу ходить в горы с тобой, чтобы ты держал другой конец верёвки, и тогда точно не сорвусь, - радостно предложил Усянь. Прямо скажем, верёвка - непростое украшенье необычный подарок, но Усянь всё равно был тронут, ведь это подарок от Лань Чжаня! Он размотал верёвку, проверил прочность, прикинул, что с её помощью можно делать, - например, силки для фазанов... А менее приличные идеи он озвучивать не стал (и их не то чтобы было много: чай, не японец)). И повязал подарок поверх пояса (не на шее же его носить)). Хуайсан, как выяснилось, совершенно не мог медитировать, когда его хвалят: отвлекался и начинал хвастаться, как победил змея-измерителя, создав иллюзию более длинного змея. Змей был такой длинный, что Хуайсан решил развесить его тушку по периметру казарм, как гирлянду (кому-то не повезёт, и на него ночью будет сверху смотреть змей). Что до местной змеи, обитавшей в террариуме, - то Усянь считал, что она самосовершенствуется и однажды станет змеёй-оборотнем. И шутил, что змей-изменитель (была очепятка в правилах к игре)) - это тот, с которым изменяют своим жёнам и мужьям. Собравшиеся храбро пожелали интеллектуальных игр, и монах предложил поиграть в "Скажи чэнъюй". Чэнъюй - это фразеологизм, их в китайском языке реально много (и я уже с немалым их количеством сталкивался, когда читал реплики персонажей Геншина и Рельсы)). Но игра заключается в том, что игроки поочерёдно кидают игральный кубик и произносят чэнъюй, содержащий в себе выпавшую цифру. И в этот-то момент ты и русскоязычные фразеологизмы с цифрами вспомнить не можешь! Даже если считать стихотворные строчки, афоризмы, пословицы, поговорки и загадки. А если не вспоминаешь, то выбываешь. Усянь, а за ним Чжулю выбыли на коварной цифре шесть. Остались сильнейшие (и те, кому больше везло на костях)) - Ванцзи, Цзян Чэн и Хуайсан, так что Усянь и не знал, за кого болеть (но в душе болел, разумеется, за Лань Чжаня). Игроки, конечно, выкручивались как могли и импровизировали, так что монах в конце концов начал строго следить за процессом, чтобы новые чэнъюи не выдумывали на ходу. А когда в игре остаются только двое, главное - вовремя сказать: - Битва двух якодзун... - Что такое якодзуны? - Это что-то на островном. - Ты не делаешь легче. Выиграл Ванцзи (Усянь отдельно восхитился, что Лань Чжань впервые играл в азартную игру, пусть и интеллектуальную!), и заслуженно: вспомнил и четыре времени года, и четыре стороны света, и четыре времени суток, и четыре строфы в стихотворении, и четырёх священных зверей, и пять стихий у-син... Монах хотел вручить Лань Чжаню браслет в качестве выигрыша, но тот настоял на том, чтобы монах оставил браслет у себя, - и Усянь вознаградил Лань Чжаня конфеткой. И в этот раз Лань Чжань конфетку взял! Усянь решил, что Лань Чжань больше на него не сердится. Помимо змея-измерителя, обсуждались некие винные черви, которые превращают воду в вино. Вэнь Сюй помечтал было, что если поместить таких червей в водоём, то можно получить целое озеро вина, - но в конце концов пришёл к выводу, что такого вина ему не очень-то хочется. Усянь тут же задумался, нет ли таких червей, которые бы, наоборот, отсасывали вино, как пиявки? Эдак заходишь в воду, выпив вина, они присасываются - и выходишь уже трезвый. Хуайсан предлагал всем пойти поискать винных червей, поскольку он разведал верное место, - но вызвался только Усянь, потому что любопытно. Хуайсан провёл его к горному ручью, в котором вода действительно была на вкус как крепкое вино. Червей они не обнаружили, но зачерпнули по пригоршне воды и выпили - и немного захмелели, что в случае Усяня было, кажется, вдохновляющим. Хуайсан рассказал ему, что Вэнь Чао однажды случайно проглотил винного червя, поэтому с тех пор всё, что он пьёт, превращается в вино, и из-за этого он вечно молодой вечно пьяный. Усянь согласился, что это многое объясняет в поведении молодого господина Вэнь, и сочинил стихи, которые торжественно процитировал, когда они вернулись к остальным (Вэнь Сюй после паузы во второй строчке заметно напрягся, но потом расслабился)): - За что Вэнь Чао ни возьмётся, Всё превращается в... вино! А если за вино берётся, То просто тратит меньше ци. И все эти ленивые личности, которые отказывались идти искать червей, ещё и возмущались, почему Усянь и Хуайсан не принесли им вина!.. Сами пусть сходят и выпьют, там того вина целый ручей, на всех хватит. Но Усянь не был бы Усянем, если бы не пристал к Ванцзи: - Лань Чжань, а ты не хочешь сходить поискать винных червей? - Я не пью вина. - Но ведь не обязательно непременно пить, можно же и просто посмотреть! Неужели тебе не интересно? - Нет. - Между прочим, сдерживать любопытство - вредно для здоровья. - Любопытство - не добродетель. - Так много что - не добродетель. Вот, например, яблоко... - Яблоко - добродетель, потому что сначала взращивается человеческим трудом, а потом удовлетворяет потребность в пище. - Любопытство тоже сначала взращивается, а потом удовлетворяется! И Лань Чжань улыбнулся уголками губ, и это было так красиво, - и именно этого, конечно, Вэй Ин и добивался. А потом Лань Чжань всё-таки куда-то ушёл (игротешить)), а Сичэнь решил его поискать, и Яо вместе с ним. Усянь забеспокоился и спросил, можно ли ему тоже присоединиться к поискам, - и монах, добрая душа, сказал, что укажет ему тропинку, по которой ушёл молодой господин Лань. На тропинке Усяню оказалось по пути с Чжулю - так началось его второе приключение. (Отдельно прекрасно, что одного спутника в приключениях тебе подбирают по пожеланию, а второй случается скорее рандомом, эдакое "Когда в школе все разбились по парам, а вас двоих никто не выбрал", - и получаются весьма интересные и неожиданные сочетания персонажей.) Усянь и Чжулю наткнулись на девушку, которая предложила им присесть вместе с ней под цветущей сливой и попросила их о помощи. Усянь рассудил, что отказывать красивой девушке невежливо, а достать найти Лань Чжаня он всегда успеет. Девушка рассказала, что некий монах отдал ей горшочек с рисом, в котором спрятал чёрный камень, превращающий в золото всё, к чему прикасается (тут бы и заподозрить, что рис почему-то не золотой, но)), и что ей никак не удаётся этот камень найти, поскольку в горшочке полно других камней с другими непредсказуемыми свойствами. Усянь на всякий случай уточнил, с какими такими свойствами (не хотелось, например, навсегда превратиться в камень), но хозяйка горшочка заверила его, что все спецэффекты вполне безобидные. И, движимый любопытством и альтруизмом, Усянь первым засунул руку в горшок. Камушек, который он нащупал и вытащил, определённо был не чёрным, а серым - и превратился в леденец. Этот успех приободрил Усяня, и он тут же снова полез в горшок, - но девушка попросила его подождать, пока свой спецэффект не огребёт Чжулю, на случай, если тому понадобится помощь. Усянь так и замер с рукой в рисе, внимательно глядя на Чжулю. Чжулю несколько мгновений сидел в задумчивости, так что Усянь поинтересовался, всё ли с ним в порядке, - а затем проникновенно сообщил, что хочет совершить в этот день что-то запоминающееся. Усянь посоветовал сорвать ветку дикой сливы и подарить её девушке, которая ему нравится, - это точно запомнится. Чжулю согласился, и Усянь вытащил второй камень... ...И увидел всё с высоты птичьего полёта: горы, сосны, горные реки, и где-то далеко внизу - маленькие-маленькие фигурки девушки и Чжулю (и надо бы поискать Лань Чжаня!). Он летел, но не на мече, а сам по себе, опираясь крыльями на потоки ветра. Тем временем Чжулю видел прямо перед собой, как Усянь взмахивает руками, орёт чайкой (вы слыхали, как орут орлы? - примерно так же)) и крутит башкой. И, недолго думая, приложил его ментальным ударом (который, кажется, не снимает хиты, но это не точно). Птицесянь встрепенулся, потряс башкой интенсивнее, вернулся сознанием в своё тело и, плавно перейдя с курлыканья на возмущения, поинтересовался, почему Чжулю на него напал. - Кажется, молодой господин Вэй, вы почувствовали себя курицей. - Я видел вас с высоты птичьего полёта! Так что это была не курица. Думаю, это был орёл. И Усянь поблагодарил Чжулю за то, что тот спас его от оптичивания (за этот неологизм можно поблагодарить спец.абилку Усяня - отдавать приказ, но только одним словом: Арта перед игрой сказала мне, что хоть и нельзя использовать два слова, зато можно складывать слова в одно и изобретать новые глаголы). Теперь пришла очередь Чжулю тащить камень. Вынув очередной камень (снова не чёрный), Чжулю вновь принял задумчивый и проникновенный вид и рассказал, что ради спасения родного клана Чжао он поклялся служить Ордену Вэнь. Говорил он довольно печально, так что Усянь не понял, хвастается Чжулю или жалуется, - поэтому на всякий случай утешил его, что служить такому могущественному Ордену - здорово и почётно, и вообще далеко не худший исход. Чжулю вновь согласился и полез за следующим камнем. - Давайте, я верю в ваши руки, - подбодрил его Усянь. - Если верить легендам, они где только ни побывали! - И что же гласят легенды? - поинтересовался Чжулю. - Говорят, будто вы можете сжечь Золотое ядро голыми руками, одним прикосновением к дантяню. Чжулю приложил ладонь к его животу и спросил: - Ну, как ощущения? - Как будто меня облапал малознакомый заклинатель, - честно признался Усянь. - Мне не понравилось. Последние два камня распределились так, что Усянь получил возможность читать мысли кого-то из находящихся рядом (ну, вы уже поняли, у кого была карма на вср@тые камни, а у кого на серьёзные)). И в мыслях Чжулю он прочитал... напряжённые попытки сочинить стихи Мог бы подсказать, но у самого Усяня со стихосложением всё обстояло ещё хуже. А Чжулю сочинил вполне красивое стихотворение про весну и восточный ветер. Как вы наверняка уже догадались, никакого чёрного камня в горшке не оказалось - монах (не тот, который приютил всю ораву заклинателей, монахи разные бывают) девушку нагло обманул. Она боялась, что камень попадёт в неправедные руки, и Усянь пообещал, что если вдруг наткнётся на чёрный камень, обладающий волшебными свойствами, - непременно постарается её разыскать (хотя начал подозревать, что камнем, превращающим всё в золото, завладел Цзинь Гуаньшань). Напоследок Усянь подбодрил Чжулю сорвать ветку сливы - он сам-то свою ветку уже сорвал, - и они попрощались с девушкой и вернулись в домик монаха к остальным. Там Усянь объявил, что уходил искать Лань Чжаня, а нашёл конфету (...но Лань Чжань слаще любой конфеты, читалось между строк)). Но коль скоро Лань Чжань - не Сюэ Ян, приберегать для него конфету я не стал и сожрал леденец сам И больше всего Усянь беспокоился, нашли ли уже Лань Чжаня, - особенно когда Сичэнь и Яо сообщили, что попали в туман и видели в нём кошмары наяву. Но Лань Чжань вернулся благополучно и на расспросы Усяня ответил, что лучше бы тот побеспокоился о собственном брате. Усянь воспринял это как руководство к действию (Лань Чжань фигни не посоветует!) и подскочил к мирно сидевшему на диване Цзян Чэну: - Брат! У меня есть повод о тебе беспокоиться?!.. Чтобы Чжулю не скромничал, Усянь всем сообщил, какие красивые стихи тот сочинил, и подбивал его их прочитать, особенно перед Вэнь Сюем: ведь в Ордене Вэнь должны непременно оценить, какие у Чжулю многогранные таланты! И рассказывал, как Чжулю спас его от оптичивания, - иначе он бы гуй знает куда улетел. Когда Усянь стал рассказывать Хуайсану о том, как они с Чжулю встретили девушку с горшком и щупали у неё рис, Хуайсан уточнил: - То есть вы ТРОГАЛИ ДЕВУШКУ ЗА РИС?.. - Ну да. В буквальном смысле! Хуайсана пришлось похлопать по спине, чтобы он, чего доброго, не подавился от смеха. Эвфемизмов в китайском тоже очень много, но только что мы изобрели ещё один. А когда Усянь сообщил Лань Чжаню о том, что Чжулю спас его от оптичивания, тот невозмутимо уточнил: - А разве что-то изменилось? - Изменилось, конечно! Я больше не машу крыльями и не курлычу. - А по-моему, ты всё ещё машешь рукавами и кудахчешь, - так же невозмутимо возразил Лань Чжань и пошагал мимо, вновь оставив за спиной Усяня в восхищённом офигении. - Лань Чжань, ты ПОШУТИЛ!.. - восхитился Усянь шёпотом, чтобы не привлечь к этому чуду лишнего внимания. - Ничего себе! - Я не шутил, это так и есть. - Но у тебя получилось!.. Хуайсан амбициозно решил, что напишет поэму о приключениях этого дня, и каждая часть будет заканчиваться фразой "...И они нашли дикую сливу". Ради такого случая Усянь заново пересказал ему свои приключения - и с Лань Чжанем, и с Чжулю (кажется, более никто настолько же подробно о приключениях не рассказывал, так что теперь мне, с одной стороны, интересно, что было у других, а с другой - не хочется спойлеров, вдруг ещё доведётся поиграть)). И так - когда все приключения были позади - игра постепенно закончилась. Также отмечу, что когда вместо ещё одной сказки в финале звучит эпилог от мастера - получается неожиданно мягкий, логичный и завершённый выход из игры. Потому что когда сюжет игры не предполагает внутриигровой высокой точки - можно создать внеигровую точку, и она также сработает как катарсис. И вот такой точкой были стихи Ладыженского про "Пролог, три страницы". Я когда-то уже прикладывал эти стихи к янсину и потому сидел со сложным лицом узнавания: да, ко всему остальному канону они тоже прекрасно прикладываются. И ещё до игры, когда мы с Амартом обсуждали канон, мне подумалось о том, что мы (не лично мы двое, а вся совокупность людей, которых зацепило) так любим Модао потому, что у этой истории - вечная как мир и очень знакомая нам по книжкам нашего детства структура: беззаботная юность > война, которая ставила героев перед выборами, меняла их, разделяла, многих убила > и то, какими все стали триднадцать лет спустя, когда снова встретились. Забавно, что структуре самого текста новеллы это противоречит, поскольку автор даёт первые два пункта флэшбэками к основному повествованию, - но, думаю, не только мне эта история взросления интереснее и ценнее фабулы про собирание кусков Минцзюэ с перерывами на фансервис. И как же радует, что для вансяней нет нужды придумывать AU: однажды у них всё будет хорошо. Их протащит через отчаяние, кровь и смерть, - но вернёт друг другу. Не всем так повезёт. Но я не знаю, что будет дальше в той версии реальности, что сложилась на этой Сливе. Когда Минцзюэ побратался, кажется, не только с Сичэнем, но и с Вэнь Сюем (и если Сичэнь ещё и с Яо побратается - Хуайсан окончательно собьётся со счёта братьев)), когда Чжулю уже примерился к Золотому ядру Усяня, - какой будет война, и будет ли? ...А потом их не трогай.(с)
Маленькие игры Арты по Модао, помимо всего вышесказанного, - всегда оставляют послевкусие чего-то очень светлого, тёплого, трогательного и хрупкого. Недаром слива мэй - она немножко как сакура: про мимолётность и уязвимость юности и красоты. Пока затишье, - но скоро порыв ветра разметает лепестки. Но если сакура - про любовь и смерть и смерть любви, то мэйхуа - про стойкость. И про возможность пронести свою веточку цветущей сливы через все тяготы зимы. Усянь ни разу не использовал свои абилки - Щит и Приказ, потому как при нём ни на кого не нападали. И даже нарываться на драку с Вэнями как-то не хотелось (благо не было Чао, и Цзысюаня тоже не было)), игра была не об этом. И отдельно в сердечке, что Лань Чжань нарисовал чашу с веточками сливы, и Цзян Чэн нарисовал цветущую ветку. Теперь мне только больше хочется неслучившуюся Черепаху И хочется поиграть в Сливу ещё - не претендуя на конкретных персонажей, а просто вдруг понадобится срочно заменить чей-то отвал. Посмотреть, как по-разному складываются истории у разных игроков и персонажей. Ещё немного благодарностей и послеигрового Ещё много спасибо Арте за чудесную игру! И за монаха и его сказки. Спасибо Амарту за самого прекрасного Лань Чжаня Который очень старался держать лицо, но Вэй Ин очень старался увидеть его улыбку. И это - именно то, что бесценно в этой беспечной юности: эта смешная, неосознанная нежность. Однажды вспомнить - и улыбнуться снова. Спасибо Птахе за Лань Сичэня, главного шиппера канона За приглашение в Гусу, за лёгкость взгляда на жизнь и "правила, которые можно нарушать", за бережность к своим братьям и пока никому не известному Яо. Спасибо Ильмаяр за Цзян Чэна - за лучшего старшего бро, которым можно гордиться, который всегда будет гласом разума и опорой. Подозреваю, что я как-то недодал братства (вот бы ещё одно совместное приключение!..)), - но, быть может, не в последний раз Спасибо Райне за Хуайсана - было офигенно вместе с Не-сюном генерировать всевозможную ерунду Практически не сходя с места, Хуайсан был центром притяжения молодёжи, - как и Сичэнь казался душой компании среди старших. (Кстати, баланс поколений действительно был очень гармоничным: 4/4 и Яо где-то между.)) И спасибо старшим: Сех за Минцзюэ, который, вопреки заявленной охоте, явно прибыл отдыхать, отложил Басю и напоминал расслабленного тигра; Хэс за Вэнь Сюя - жёсткую, но адекватную часть клана Вэнь; Ёльф за Чжулю, невозмутимого и многое повидавшего. И ещё раз спасибо Саппорт за подхваченного Яо - Мэн Яо в самом начале его пути, даже ещё не заклинателя. Тоже жалею, что толком не пересеклись, - Усянь мог бы научить плохому...
После игры все как-то быстро разъехались на такси, Птаха тоже поехала с Сех, - после съёмок она допускала возможность, что сил на обратную дорогу у неё не хватит. А мне совершенно не хотелось так резко сниматься с места и тащиться в тесной душной машине, когда можно было ещё поговорить об игре, а вокруг были такие красивые места. Так что с Артой остались только мы с Амартом, - быстро собрались и уютно ждали следующей электрички, и разобрали на память по веточке сливы (белой, ибо красные уже кто-то сцапал). И достаточно канонично, что я забрал флягу, забытую Цзян Чэном. Правда, в ней уже ничего не оставалось Под звёздами и соснами Арта проводила нас до станции. Всё-таки поздние электрички люблю особой любовью, несмотря на то, что могут оказаться поблизости какие-нибудь шумные индивиды. Несколько удивился, когда двери напротив не открылись в Ромашково, - но, как оказалось, они были неисправны, и на Рабочем я благополучно вышел. Амарту мур за компанию!
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
А это пост бонусов к Армаде Поскольку от меня не дождёшься, для меня ж важнейшим из всех искусств всё ещё является UST, - Лисс взяла нарратив в свои руки и написала зарисовку про тимбилдинговый тройничок. Который произойдёт, разумеется, не вот-прям-ща, когда все потенциальные участники размазаны ровным слоем по поверхности корабля после свежих потерь и открытий, а когда-нибудь в условном будущем. И эта фантазия, на мой взгляд, вполне верибельна: Лютеру всё ещё сложно делиться (и это даже не про ревность, не про "делиться им", а про "делиться собой", - он не собственник, он хочет отдавать себя целиком одному, не отвлекаясь на других), но он не сможет не согласиться присоединиться. Традиционные ворнинги: маленький гетно-слэшный PWP, рейтинг почти детский на эрочку, "хотел кинк, вышла лирика"(с).
Туть- Бессссииишшшь, - шипит тевинтерка, оскалившись над чужим плечом - где-то между яростью и восторгом, белые ровные зубы в драконьем оскале, губы без всякой краски истерзаны в тёмный кармин. Запрокидывает голову, захлёбываясь стонущим вздохом и уязвимо открывая горло... Рука, сильная, тяжёлая, жилистая, на него так и не ложится, сжимается на воздухе до побелевших костяшек, а потом тянется, прихватывает её за плечо, путается в растрёпанных кудрях, привлекает ближе. Нежности в их поцелуе мало, скорее, это ещё одна возможность выразить взаимное раздражение - и желание, желание тоже, без него они бы здесь вообще не оказались. Без желания. Общего. Того, которое заставляет оторваться друг от друга тихим смешком над их ушами, которое как горячая струна - между, гибкое, горячее, солью, кожей и травами пахнущее. К которому с равной нежностью прикасаются и широкая ладонь в оружейных мозолях и трещинках на костяшках, и узкие пальцы потомственной магички. Которого они оба - с равной нежностью и жадностью целуют, следами на загривке, мелкими острыми прикосновениями на ключицах, ожерельем - привязанностью, а не привязью. На котором руки, может, и сталкиваются в споре, но мимолётном - и двигаются в гармонии, понимая, попадая в созвучие... ...как в бою они выстраиваются так, чтобы Лютер принимал удар на щит... ...как Хель не глядя кидает склянку яда, зная, что её поймают... ...как Стелла рычит почти азартно "Назад! ", и они отпрыгивают, чтобы их не задело пляской молний...
Как сейчас они двигаются в едином ритме все трое, словно корабли на одной волне, словно слаженные танцоры. Перехватывают момент движения друг у друга - Стелла тонко и высоко стонет, поднимаясь выше и тут же опускаясь, Хель выдыхает, подаваясь бёдрами назад, и всем собой, почти падает на Лютера, тот прижимает его ближе - рукой поперёк живота, прикусывает плечо. Волна катится назад и вперёд, но никогда не становится войной. Никогда не станет.
И когда двое смотрят друг на друга через плечо спящего третьего, они лишь молча кивают - как и всегда, приходя к взаимопониманию.
Невозможно подчинить море и удержать ветер. И их капитана. Он сам выбирает, кого любить, и никогда не будет чьим-то. Каждый из них, впрочем, слишком горд, чтобы принадлежать. Но привязанность - это не привязь.
Тевинтерская чародейка осторожно целует сонного долийца в висок. Ферелденец, бывший раб и охотник на работорговцев, обнимает его, утыкаясь носом в волосы.
...И это, конечно, взгляд Стеллы, - потому как Лютер вовсе не прочь принадлежать (но ему в самом деле не нужно, чтобы кто-либо принадлежал ему самому), для него свобода - не про гордость, а про выбор. Не ты выбираешь мабари, мабари выбирает тебя. И, быть может, именно поэтому Стелла всегда будет думать, что он остался рабом, - а Лютер будет думать, что она остаётся той госпожой, которая просто берёт то, что захочет. ПТСР этих двоих лежит в слишком разных плоскостях, чтобы они могли прийти к взаимопониманию так легко, - но в этом есть своя красота. Зато Лютер понимает, что если он прямо скажет Хелю, насколько тот для него сейчас - единственный повод жить из нескольких поводов не сдохнуть, - Хель воспримет это как ещё одну ответственность. Поэтому Лютер будет говорить "Нам капитан живой нужен", советовать ему найти время отдохнуть от всего и всех (включая самого Лютера)) - и бдить его спину. И мабари это полностью устраивает
А во-вторых, чтоб два раза не вставать, - перетащу-таки сюда простыню про Кэла, которую я на мастера ронял. Всё же удачным решением было изложить эпизод из их общего прошлого с кочки зрения Кэла как беспристрастного наблюдателя, а не самого Лютера. Так вот: Кэл - имя явно сокращённое, полного не знаю, из какого клана - тоже не говорил. Долиец заметно постарше Хеля (но ещё не пожилой), среднего роста, светло-каштановой масти. Валласлин занимает всю верхнюю половину лица, со множеством мелких деталей (подозреваю посвящение Гилан'Найн). Типичный лидер с железной волей и пламенным мотором. Держится спокойно и отстранённо, с шемленами даже несколько свысока. Чувств не показывает, решения принимает рационально и эффективно. При этом внутреннего огня хватит на трёх чегевар - достаточно харизматичен, чтобы несколькими словами вселить уверенность и повести за собой. Верит, что городские и рождённые в рабстве эльфы не потеряны, и их можно и нужно возвращать к культуре, обычаям и богам их народа. (И что-то мне подсказывает, что ему было тесновато в родном клане, - поэтому, как только представился шанс, этот огонь вспыхнул и полетел, и так с тех пор и не останавливался, пока насильно не остановили.) Что произошло на каракке "Павлиний глаз" Кэл (как он рассказывал при Лютере, по крайней мере) охотился у побережья и увидел, как в бухте бросил якорь корабль, с него перевезли на шлюпке нескольких закованных рабов-эльфов и заставили таскать воду. Он попытался их отбить, но попался сам. Возможно, пострадал кто-то из команды, и именно поэтому в ближайшем порту Марки капитан стал искать человека по контрабандистским каналам, - и ему наскоро сосватали Лютера, хотя знали, что тот всегда отказывался иметь дело с живым товаром. Лютеру о грузе не сказали, а он за хорошее жалованье сплавать до Тевинтера согласился - и эн дней спустя таки спустился в трюм. Как и рассчитывали наниматели - "поворчал и перестал", но незаметно захаживать в трюм и предлагать помощь, для начала хотя бы едой/лекарствами, продолжил. У будущего локального восстания было два лидера, подбивавших остальных эльфов не сдаваться и действовать, - собственно Кэл и Найлэ (ударение двойное, произносится примерно как нАй-лЭ). Найлэ был городским эльфом (как и все в трюме, кроме Кэла), помоложе Лютера (но уже не мальчишкой) и также родом из Марки. Чтобы его мать не жила в нищете, Найлэ с раннего детства связался с воровскими бандами, позже участвовал в ограблениях богатых домов, но никогда не убивал. В одном городе ему крепко села на хвост стража, а в тюрьму не хотелось, - и тут ему предложили тайно вывезти его на корабле в обмен на работу. Так он и попал в трюм. Если Кэл довольно долго не доверял Лютеру, подозревал, что его подослали, и требовал весомых доказательств лояльности - информации о маршруте и распорядке на корабле, добытого оружия, - то Найлэ быстро начал ценить сочувствие и поддержку Лютера, говоря, что к нему раньше никто не относился как к равному. Когда Кэл убедился, что Лютер на его стороне, - подготовка бунта перешла в более активную фазу. Именно Кэл и научил Лютера всему "краткому эльфийскому разговорнику от вежливых приветствий до угроз и ругательств". Некоторые эльфы были против раскачивания лодки - их пришлось припугнуть, чтобы не выдали. Со стороны Найлэ и Лютера, улучавших минутку поговорить через решётку, долетали надежды вернуться в Марку вместе, "когда всё закончится", - но подозреваю, что Кэлу было глубоко не до них, он был делом занят. И вот в решающий момент решётку вскрыли, вооружились чем смогли, рассредоточились как спланировали. Перевес сил был примерно "дюжина эльфов, из которых две женщины, плюс Лютер - против дюжины человек команды", причём из восставших существенный боевой опыт был только у Лютера и Кэла (ну и Найлэ и ему подобные трущобники знали, с какой стороны ножик держать), а в команде боевые были все, - но за счёт эффекта внезапности добрую треть команды удалось перерезать едва ли не спросонок. Лютер прицельно прорвался до капитана, который был хорошим бойцом - что усугублялось тем, что, будучи загнанным в угол, капитан понимал, что терять ему нечего. И они с Лютером практически зарубили друг друга обоюдно - у Лютера была глубокая серьёзная рана поперёк груди, - но одного спасло, а другого погубило только то, что Лютеру вовремя пришли на помощь и утащили его штопать, а капитана добили. Захват корабля дался дорогой ценой - погибла половина эльфов, включая Найлэ. Всех работорговцев мёртвыми сбросили за борт. Лютер после оказания ему первой помощи очнулся, молча посмотрел на тех, кто над ним хлопотал, молча встал, вышел на палубу, молча посмотрел на накрытые парусиной тела погибших и на остальных выживших, завыл, осел на палубу и отъехал снова. После чего не рыпался уже до самой суши, и заметно постарел уже тогда. Среди выживших был городской эльф с каким-никаким морским опытом, который угодил в трюм, когда искал, на какой бы корабль наняться, - он и смог довести корабль до Сегерона, в ничейную дикую бухту. Там сошли на берег и похоронили погибших по эльфийскому обычаю, посадив на могилах семена деревьев (уж какие нашли по окрестностям), - за прошедшие почти четыре года там уже могли вырасти вполне себе деревца. Некоторое время спустя Лютер ушёл, собираясь вернуться домой, - а Кэл предпочёл остаться и помогать обустроиться другим эльфам, кому некуда было больше идти. Вероятно, к этому времени на них уже вышел кто-то из местных эльфов и людей и рассказал, что они тут не подчиняются ни Тевинтеру, ни Пар Воллену, и к ним приходят беглые рабы, - и Кэлу понравилась эта концепция. Дальнейшая судьба "Павлиньего глаза" как физического судна мне также неизвестна, как и дальнейшая судьба всех выживших (кроме Лютера)).
Кажется, моя любовь к Кэлу однажды дойдёт до того, чтобы заказать коммыш, потому как его я тоже очень хочу увидеть (а может, и Найлэ за компанию).
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
После долгого перерыва вернулся в Армаду, аки домой после долгой разлуки. Какая же это всё-таки красивая, правильная, ценная и цельная история. На чём закончили в прошлый раз - помнил, как если бы это было вчера; мастер обещал мне стекла - и мастер додал мне стекла с горочкой. Перед этим были понедельник и вторник, когда я только и делал, что беспробудно клевал носом под сонный дождик за окном. Меня хватило только на то, чтобы прибрать энтропию и пропылесосить, а выносить мусор я уже не полез. Первым приехал Амарт, и с ним за компанию я хряпнул кофи с сиропом и проснулся. Затем приехал Тоха, и вместе мы дождались Лисс (и вспомнил ли я хоть на мгновение про вкусную пастилу, которую Лисс привезла? - конечно неть)). А доставка доставила нам пиццу и прикольный пирог с капустой. Птаха присоединилась к нам после работы - и аккурат в нужный момент, когда собиралась компания в первую боёвку Играли глубоко заполночь: это было эпичное завершение сюжетной арки, большой босс, много вотэтоповоротов, много драмы, и прекрасного снижения пафоса - тоже немало. Патичка бисексуалов завалила (не в этом смысле) пару андрогинных демонов желания, не определившихся, какой облик принять; маг крови закончился под Хелем (слабак!)); а Андерс выдал боссу леща. Целый косяк мороженых лещей Лютеру по итогам всего опять (и снова) больно жить, - но таков уж его путь: собака глупая и все его эльфы. Не сломается, пока не вытащит всех, за кого впрягся, - а поскольку в категорию "своих" уже записан целый пропавший клан... Держаться в воздухе он сможет ещё долго. Важное для игроков: тут есть кат под катом, маркированный как спойлер, и он не случаен. В разговоре с Коррисом участвовали только Хель и Лютер, так что не лазайте пока туда, даже если очень хочется, чтобы не портить себе впечатление! (Впрочем, с Янто тоже только Хель и Лютер говорили, и это тоже придётся раззнать, - но этот разговор я скрывать не буду, поскольку о его подробностях другие персонажи не узнают, скорее всего, никогда.))
Отперсонажный отчёт Лютера, как обычно местами матерноПервое слово уже осталось за капитаном, - значит, можно было и мне выйти вперёд и поздороваться с гостями. - Приветствую, господа. Мы вам не враги. Я хотел бы поговорить с Кэлом, если это возможно. - С Кэлом, говоришь... - ответил мне чей-то голос, и мне навстречу вышел васгот на голову выше Дыма, со спиленными под корень рогами. - Надо же, какие совпадения начали твориться на Сегероне: сначала Кэл идёт на разведку и пропадает, потом на наш отряд кто-то нападает ночью, и вот вы появляетесь здесь вместе с Дымом и говорите, что вам нужен Кэл. - Заметьте, ваш товарищ не в цепях, - вставил ремарку Хель. - Мы приплыли сюда, чтобы надрать задницу работорговцам, - пояснил я. - Заодно выкупили вашего товарища. И в том, чтобы найти Кэла, я тоже заинтересован. Васгот ненадолго задумался. Среди друзей Кэла я не чувствовал себя в опасности, но меня положительно встревожило, что он пропал. Где его искать?.. Я наделся, что у Воинов Тумана есть хоть какие-нибудь соображения на этот счёт. - Здесь дальше есть, где бросить якорь, - неохотно сообщил васгот. - Положите ваше оружие, и мы покажем вам дорогу. Я опустил саблю на палубу. Стелла выразительно вздохнула и закатила глаза, но положила свой посох. Стрелы лучников, расположившихся в кронах деревьев на уровне наших мачт, были, впрочем, по-прежнему направлены на неё: все понимали, что она может обойтись и без посоха. Однако васгот, убедившись, что мы готовы сотрудничать, подошёл к Коррису и стал указывать путь. От того места, где бросили якорь, нас везли к берегу на наших же шлюпках. Васгот пожелал, чтобы на корабле не осталось ни одного члена нашей команды, - при этом там остались Воины Тумана. Мне не хотелось оставлять "Свободного" без присмотра, но выбора особо не было, - по крайней мере нас не связали. Мы оказались в изолированной бухте, со всех сторон окружённой деревьями, - переплетения лиан даже прикрывали теперь вход в бухту, через который наш корабль только что прошёл. Хель стоял в шлюпке и смотрел по сторонам, внимательно запоминая дорогу. Затем мы шли по суше в глубь джунглей и вскоре пришли в деревню. К ней не вело явной, протоптанной дороги или хотя бы тропы: её невозможно было бы найти, не зная, куда идти. Все дома в ней были сделаны из тех же деревьев и листьев, что были вокруг, и максимально вписаны в ландшафт. А все люди, эльфы и косситы, которых можно было видеть, были взрослыми и вооружёнными мужчинами и женщинами: ни одного ребёнка или старика. Это впору было назвать военным лагерем, но лагерем постоянным. Здесь жили так - на нескончаемой войне за свою свободу. Нас троих, кто хоть как-то взаимодействовал с пришельцами, - Хеля, меня и Стеллу, - видимо, приняли за главных и завели в одну из хижин, оставив остальную команду снаружи. С нами вошли Дым и тот васгот, который со мной говорил; ещё двое бойцов встали у дверей. - Ладно, вы всё верно сделали, - признал васгот, вновь как-то нехотя, как если бы досадовал, что ему не в чем нас заподозрить. - А теперь рассказывайте, кто вы такие и зачем вам Кэл. Капитану Кэл был, в общем-то, ни зачем, поэтому я взял ответ на себя: - Мы с Кэлом старые друзья. Если он рассказывал о том, как угоняли "Павлиний глаз", - то мы угоняли его вместе. Но меня не было здесь уже несколько лет, а сейчас я вернулся, как уже сказал, чтобы надрать задницу работорговцам. - И каким же именно работорговцам? - А разве и так не ясно, кто здесь самый раздражающий... коллекционер? - поинтересовался Хель. - Ну, может, он здесь не единственная... задница, - заметил я, подразумевая, что буду не прочь надрать и две. - Высоко метите, - недоверчиво заметил васгот. - Потому мы и искали вас, - сказал Хель. - Нас одних на это явно не хватит. Он тоже держался расслабленно: привалился плечом к стене и поправил шляпу. - Кэл действительно рассказывал о том, как угоняли "Павлиний глаз", - протянул васгот. - Там ещё был гном, но он погиб. - Эльф, - поправил я и покачал головой в ответ на его одобрительный взгляд: - Я каждого из погибших там по именам помню. - Что ж... как говорят магистры: верую, ибо абсурдно, - подытожил васгот. - Если бы вы хотели соврать, то соврали бы убедительнее. Он о чём-то спросил Дыма, и некоторое время они переговаривались на кунлате. - Про Янто мы знаем, - наконец проговорил васгот. - У него может быть база у разрушенной крепости Ас Веланис. Несколько лет назад её использовали какие-то малефикары, и поэтому с тех пор её не хотят разведывать... Стелла нахмурилась, услышав название крепости, и Хель тут же спросил: - Ты что-то об этом знаешь? Но Стелла промолчала, покачав головой и не желая прерывать рассказ васгота. - И Янто решил позаимствовать у них эту базу? - уточнил Хель. - Той крепости уже нет: её разнесли кунарийскими пушками, - ответил васгот. - Кэл собирался посмотреть, сможем ли мы использовать то, что осталось. Считается, что к ней опасно приближаться. - И я понимаю тех, кто так считает, - вставила Стелла. - Он не вернулся, - продолжал васгот. - А потом напали на отряд, в котором был Дым. Я хорошо его знаю и уверен, что он не мог заснуть на посту. Дым с виноватым видом уставился в доски пола, а я вновь внутренне напрягся. Кто-то смог выпытать у Кэла, как найти отряд?.. Плохо, очень плохо. Потому что обычной боли Кэл не боялся - в этом, в свою очередь, был уверен я. - После этого мы увидели, как от берега у руин крепости отходит "Коллекционер", - закончил васгот. - Значит, Янто использует эти руины? - предположил Хель. - Возможно. Или случайно наткнулся на наших разведчиков. - Я правильно понимаю, что Кэл пропал до того, как схватили Дыма? - Да, - кивнул васгот. - Мы постараемся его вытащить, - пообещал я. - Мы раньше не думали, что эти события могут быть связаны, - но их связали вы, когда явились сюда вместе с Дымом и сказали, что знаете Кэла. - Это вышло случайно, - усмехнулся Хель. - Мы просто зашли на невольничий рынок, хотели сделать доброе дело и кого-нибудь выкупить. - За доброе дело вам спасибо, - поблагодарил васгот. Стелла продолжала стоять молча, задумчиво почёсывая Декана. - Что тебя не устраивает, красавица? - поинтересовался Хель. - Из всех мест для базы этот траченный морскими угрями идиот выбрал то, где Завеса максимально потрачена, - с чувством высказалась Стелла. Её счастье, что этот её комментарий относился всё же явно в адрес Янто, а не Кэла. - Ещё не факт, что у него там база, - заметил Хель. - Не факт. Но Кэл там пропал, а Янто там бывал, - подытожил васгот. - Его фрегат мы видели потом ещё несколько раз. Значит, Воины Тумана наблюдали за руинами уже какое-то время, но так пока и не рискнули осуществить вылазку и выяснить, держат ли Кэла в крепости или же увезли на корабле?.. Я бы мог это понять, но не мог. Васгот говорил это "пропал" так, словно Кэл уже погиб. Словно они бы даже не спешили его искать и спасать, если бы не появились мы. - Нужна разведка, - сказал Хель. - Нужна, - согласился васгот. - Мы как раз собирались, но раз вы такие бравые - присоединяйтесь. - Безопасность моих людей и возвращение моего корабля, - озвучил условия Хель. - Допустим, у вас всё получится и вы прищучите Янто, - произнёс васгот задумчиво. - И куда дальше? - Пойдём своей дорогой, - пожал плечами я. - Это понятно: у каждого из нас своя дорога. И всё-таки: куда вы направляетесь дальше? - да уж, переупрямить рогатого или безрогого - проще сдвинуть скалу. - Мы так далеко не загадываем, - и я даже не соврал. Наши планы менялись так быстро, что я не мог в точности предугадать даже завтрашний день. - Я могу представить, чем кому-то из вас мог насолить Янто, - размышления васгота вслух зашли с другого конца. - Но всё же, на кой он вам? - Лично я просто не люблю работорговцев, - усмехнулся я. - Работорговцев в этих морях как грязи. На Сегерон для этого плыть не обязательно. - Скажем так, у нас договор: если мы поможем потрепать Янто, помогут нам в нашем деле, - признался Хель. Я был благодарен ему за то, что он подобрал формулировки без подробностей: всё же чем меньше народу знает о Шами, тем лучше для всех. - А, так вы наёмники?.. - сделал вывод васгот с нескрываемым облегчением. - Только когда сами этого хотим, - усмехнулся капитан. - Когда цели совпадают, - добавил я. - Что ж: ваш рассказ вполне стыкуется, и плохого вы нам не сделали, а сделали только хорошее: вернули нашего товарища, - признал васгот. - Правда, мне любопытно, почему с вами тевинтерская колдунья?.. - Нам всем любопытно, - флегматично согласился я и добавил твёрдо: - Но она - наша. - Я надеюсь, вы... - Стелла сделала паузу, воззрившись на васгота, и тот представился: - Валанор. Дальнейшее её объяснение я пропустил мимо ушей, рассудив, что если она решит угрожать васготу или ставить ему условия, то это будет только её проблемой. - К тому же приятно иметь красивую сильную женщину на своей стороне, - добавил Хель. Красивых женщин в мире много, и я не счёл бы это достаточным аргументом, но спорить не стал. А лицо Стеллы при этих словах застыло. Кажется, это вновь получилась не самая удачная шутка, либо Стелла как-то очень по-своему её поняла. - Мы вас отпустим и с корабля уйдём, - пообещал Валанор. - А к Ас Веланису проще подойти с моря. Один наш отряд пойдёт с вами, остальные пойдут по суше. - На что нужно обратить внимание? - спросил Хель. - На Сегероне нужно обращать внимание на всё. Конкретизируйте. - На что нужно обращать внимание по дороге? Я ведь не местный. Какие-то отличительные признаки опасности, вроде запаха в воздухе?.. - К крепости раньше старались не приближаться, так что я ничего сказать не смогу. Я верно понимаю, что ты капитан? - спросил его Валанор. Хель кивнул, и Валанор, достав карту и разложив её на столе, стал показывать маршрут. Нам следовало двигаться дальше на запад в том же направлении, в котором мы пришли в бухту. Валанор пояснил про течения, и мы с Хелем постарались всё запомнить, чтобы в точности передать Коррису. Затем васгот сказал, что через пару часов придут те, кто поплывут с нами, - а те, кто пойдут по суше, отправятся прямо сейчас; на закате мы должны будем оказаться на месте. Хель уточнил про скорость, чтобы не добраться к крепости слишком быстро. На этом нас отпустили с миром на наш корабль. Мы вышли из хижины; наша команда по-прежнему кучковалась снаружи - на чужаков таращились, но никто не стоял у них над душой с оружием в руках. - Всё спокойно, возвращаемся, - распорядился Хель. - Мы всё уладили. Нам выдали провожатого, эльфа, поскольку дорога была не очевидной; впрочем, Хель всё равно осматривался и запоминал. Остававшиеся на корабле бойцы о чём-то переговорили с нашим провожатым и остались с нами полным составом (а Дым к нам, конечно, не вернулся; я подозревал, что косситы должны тяжело переживать такую оплошность, как попадание в плен). Хель, оказавшись на родной палубе, потянулся, пробормотал строчку из антиванского стихотворения про свободу, погладил Снежка (если и капитан, и мабари чувствовали себя неуютно в присутствии посторонних, то оба умело не подавали виду) и пошёл говорить с Коррисом о течениях, по пути спросив своих ребят, не обижали ли их, - больше для того, чтобы разрядить обстановку. Мы со Стеллой случайно столкнулись направленными на капитана восхищёнными взглядами и одновременно отвернулись. Пожалуй, когда кому-то принадлежат сразу два сердца, - невольно начинаешь сравнивать, каким из них он дорожит больше; и, быть может, можно найти своеобразное утешение в том, что оба они были равноценными безделушками. Затем Стелла, ещё по дороге спросившая у Хеля про писчие принадлежности, засела в капитанской каюте, исписывая чем-то листы бумаги. Декан, - недовольный тем, что хозяйка выставила его вон, чтобы не мешал, - расхаживал по палубе, обнюхивая всех. Один человек-Туманец присел перед котом, погладил его, и Декан забрался к нему на плечи. Тот так и ходил вдоль борта с котом на плечах, - с момента нашей первой встречи Декан вырос раза в два и уже тянул на хороший меховой воротник. Сам же человек был ещё очень юным, вчерашним подростком, - тонким, загорелым, с коротким луком и ножами. Почти на всех Воинах Тумана, как и на нём, была однотипная одежда, разрисованная цветными пятнами, чтобы сливаться с джунглями, как дикие звери. Пока капитан был занят со штурманом, меня обступила половина нашей команды, спрашивая, что это было. - Помните, я рассказывал, как мы с эльфами угнали корабль работорговцев? - ответил я. - Мой друг, с которым мы вместе его угоняли, попал в беду. Похоже, что его схватил Янто. Но я надеюсь, что у нас получится его вызволить. Варлон как-то очень понимающе покивал. Я стал знакомиться с отрядом Туманников, с которыми, быть может, нам предстояло сражаться плечом к плечу. Их было пятеро: один васгот, двое городских эльфов и два человека. На одного из эльфов, который и был нашим провожатым, кивали как на командира; его звали Минлир. Второй эльф был без видимого оружия. Хель вернулся и предупредил всех о предстоящей миссии: - Там, куда мы идём, может магическая хрень полезть. Будьте осторожны. - Капитан, можно тебя на минутку?.. - окликнула его Стелла, как раз вышедшая из каюты, и они отошли в сторону. Что за секреты именно тогда, когда следует делиться любой информацией?.. Быть может, Стелла не хотела показывать, что знает об Ас Веланисе больше, чем другие, - но именно такие шушуканья и вызывали подозрения. Вернувшись, она сделала вид, что ничего не произошло, и укоризненно посмотрела на кота: - Декан, давай ты не будешь присваивать человека? Он свободный человек. Не лучшая шутка из тевинтерских уст: не зная историю Декана, ещё котёнком подобранного беглой магичкой в порту, можно было бы подумать, что коту пеняют на привычку считать людей собственностью. Однако парень не обиделся и улыбнулся: - Он умный котик, так что я не возражаю. - Итак, там можно столкнуться с монстрами и другими опасностями, - вернулся Хель к прежней теме. - И никаких подробностей? - поинтересовался я. - Разберёмся на месте. Но если услышишь, как что-то жужжит, - пригибайся. И если видим что-то подозрительное - не стесняемся... - Когда б я стеснялся, - пробормотал я. - ...И не боимся показаться идиотами: мало ли, что чем может прикинуться. - Лучше быть живым идиотом, чем мёртвым умником, - согласился Риордан. После - все готовились к грядущей битве: Хель проверял свою новую перевязь с ножнами для ножей и разминался у мишени, Стелла воткнула в хвост шпильку, - она всё-таки отрастила себе волосы средней длины, очевидно не без помощи магии. - Тебе идёт, - сообщил ей Хель, заплетавший косу. - Тебе тоже, - откликнулась она. Наконец, в глубине леса начало что-то посверкивать. Минлир, глядя на это, кивнул Коррису: - Пора. Коррис провёл нас по заранее рассчитанному фарватеру: прошёл через водный коридор, так же скрытый джунглями, как и та бухта, и двинулся дальше вдоль побережья, представлявшего собой непролазные заросли. Повезло, что наш корабль был узким, и его осадка была уже не такой низкой после того, как мы продали железо. Вечерело, но солнце было ещё высоко. - Самой крепости толком нет, одни руины, - рассказывал Минлир. - Но уцелела её подземная часть. Вход туда должен быть ниже уровня земли. - А затопить её не могло? - предположил Хель. - Могло. Но если сумеем тихо подойти и пролезть по тоннелю - это будет лучше, чем идти поверху. - Есть предположения, где может быть вход? - Есть. Мы и заходим с моря потому, что там, возможно, кто-то есть, - тогда мы зажмём их с двух сторон. - Если это не кто-то, кто сожрёт нас обоих, - заметил Хель с усмешкой. - Мы здесь привыкли воевать с тем, что может нас проглотить, - отозвался Минлир легко. - Привыкли в горле застревать. - В первую очередь ищем тех, кого можно вытащить, - решил Хель. - Я тоже Кэла хорошо знал, - кивнул Минлир, соглашаясь. - Успели здесь познакомиться. Затем Хель ушёл в каюту и присоединился к Стелле за бумажками, а ко мне подошёл Варлон. - Тут такое дело... - сказал он, немного смущаясь. - В крепость ведь не все пойдут, кто-то на корабле останется?.. - Об этом лучше у капитана спрашивай, - посоветовал я. Эльф не хотел лезть в подземный мешок?.. Я мог это понять и не упрекнуть. Но я не угадал. - Если можно, то я хотел бы пойти. - Раз хочешь, то кто ж тебе запретит, - уже увереннее одобрил я. Тут мне даже не нужно было уточнять у Хеля: я знал, что капитан только приветствовал инициативу у бойцов. - У меня был друг, - вдруг произнёс Варлон. Каждую фразу он обрубал раздельно, как если бы ему нелегко давалось их выговорить. - Однажды один шевалье вытащил двух эльфов из эльфинажа. Решил позабавиться и устроить охоту, как на лис. - Вот сука, - сказал я. - Я тогда опоздал. Не успел его спасти, - продолжал Варлон совсем тихо, почти шептал. - Поэтому я хочу пойти с вами. - Спасибо тебе, - кивнул я. - Значит, пойдём вместе. Варлон всегда был общительным, улыбчивым типом, со всеми легко нашёл общий язык, - но до откровений о прошлом у него, одного из немногих, ещё не доходило; и в этот момент я чувствовал, что мне доверили нечто очень ценное. И был благодарен ему за то, что он, потеряв своего друга, хотел помочь спасти моего. Тут Коррис позвал капитана, а Риордан, спрыгнув с мачты, сообщил: - Мы рядом. - Давайте прикинем, как будем действовать, - предложил Минлир, когда все собрались вокруг него и капитана. Хель показал чертежи, которые сделали они со Стеллой, предполагая внутреннее устройство крепости. Минлир указал на чертеже пару мест, в которых проходы могут быть завалены. Стелла обозначила, где могут находиться магические ловушки, и напомнила, что если она скажет "Ложись!", лучше сразу её послушаться. Снежок отрепетировал - лёг на палубу и прикрыл морду лапами. После этого инструктажа Хель предложил Стелле уничтожить чертежи; она щёлкнула пальцами - и бумаги сгорели синим пламенем. - Все в крепость не пойдут, - сказал Хель. - У кого-нибудь есть предпочтения? Помимо меня, Стеллы и Варлона, вызвались идти на вылазку Риордан, Искев и Анд. - А я лучше на корабле останусь, - заявил Миас мрачно. - Вдруг вас вытаскивать придётся. С ним вместе остались Коррис - из тех же соображений, - Каврах и Рауф. Хель попросил Рикса также остаться на поверхности - на случай, если понадобится срочно передать какую-нибудь информацию с корабля. Юнга явно не был доволен, но послушался. Коррис подвёл корабль ближе, к удобному утёсу, за которым его можно было спрятать. Хель велел спустить флаг, дабы не привлекать внимания. Дальше шли на трёх шлюпках, оставив одну на корабле. Снежок, как всегда, был со мной, а Декана Стелла брать не стала, объяснив коту: - Там мокро, холодно и противно. Тебе не понравится. - Вернёмся - сливок тебе найду, - пообещал ему парень, чьи плечи Декан облюбовал. Кот невозмутимо ушёл ещё к кому-то, а я только головой покачал: клуб поклонников Декана всё расширялся, и скоро сам кот расширится до таких размеров, что начнёт перекатываться от борта к борту. - Обаятельный, - прокомментировала Стелла. - Совсем как наш капитан. Когда мы обогнули утёс, над нами возвысились развалины крепости: отвесный скалистый берег и на его верху - руины, оставшиеся от нижнего этажа. - Откуда придут остальные? - спросил Хель. - Из джунглей, - коротко ответил Минлир. Но отсюда, снизу, леса всё равно не было видно. Минлир указывал направление, и мы подплыли к скале. Там за камнем оказалась щель, в которую мог бы протиснуться васгот из следовавшего вместе с нами отряда - довольно стройный для кунари. - Здесь должен быть подъём на подземные уровни крепости, - сказал Минлир. - Лаци, проверь. И тот парень, что обещал Декану сливок, шустро пролез в щель. - И даже без смазки, - одобрительно прокомментировал Хель. Через некоторое время Лаци вернулся и помахал из щели руками: дескать, полезайте. - Вы здесь уже бывали? - спросил Хель. - Нет, но в общих чертах представляем, чего можно ожидать, - пояснил Минлир. Хель уверенно полез за Лаци первым, я - последовал за ним. Следом пролезли Туманники и наши ребята - Стелла оказалась где-то в центре, - а Анд шёл последним в хвосте. Хель не торопился, ощупывая и притопывая каждый шаг, - проверяя, выдержит ли тоннель такое немаленькое количество вторгнувшихся в него гостей. Лаци оглянулся и одобрительно кивнул ему: - Не дрейфь, тут всё крепко сделано. Я тоже проверил. Тоннель был рукотворным, но вырубили его без всяких изысков, не шлифуя стены, пол и потолок; упирался он в такие же грубые, косые ступени. Лестница была узкой, и подниматься можно было только по одному. Но прежде, чем Лаци занёс ногу над нижней ступенью, Стелла произнесла: - Стойте. Все послушно замерли, а Анд стал пробираться вперёд: - Давайте-ка посмотрю. Должно быть, он обезвредил какую-то руну, и путь был свободен. В этот момент как раз село солнце, и за нашими спинами стало темно, - но впереди и вверху виднелся неровный свет. Лаци продолжил двигаться вперёд, а Стелла предложила: - Скажите, когда нужно будет подсветить. Выйдя из лаза, мы оказались в пещере, которую уже с бОльшим усердием пытались превратить в зал: стены были обтёсаны, из камней была выложена арка, за которой открывался лестничный пролёт, уходивший и вниз, и вверх. Каких-либо вещей или следов в этом помещении не было: похоже, оно часто затапливалось. Каменный мешок вызывал воспоминания о тевинтерской тюрьме и рудниках, откуда я безуспешно пытался бежать, но успел кое-что запомнить. И на полу у входа в арку было нечто очень знакомое... Но прежде, чем я сказал об этом, Хель положил руку на плечо Лаци и предупредил: - "Сигналка". Это значит - сигнальная руна. Тут же подошёл тот второй, безоружный эльф, посмотрел, кивнул и через полминуты манипуляций, за которыми внимательно наблюдала Стелла, сообщил: - Можно. - Одни вниз, другие вверх, - распорядился Минлир. - Проверим внизу, - решил Хель. - Вдруг кого-то найдём. - А мы посмотрим наверху: может быть, наших встретим, - легко согласился Минлир. Занятно, что оба эльфа командовали, но ничуть не мешали друг другу. Мы разделились с Туманниками, начали спускаться всемером и миновали несколько пролётов. Стало темно, и Хель попросил Стеллу подсветить. Она зажгла небольшой огонёк, но не похожий на пламя факела, а зелёный, совсем как болотные огоньки. - Спасибо, что добавила зловещести, - прокомментировал я. Вскоре Снежок негромко зарычал, и мы остановились. Андерс как будто к чему-то прислушался. - Кто-то из наших развлекается с демоньём, - кратко сообщил он после. - Из ваших - это из магов? - уточнил я. - Ага. - Да у них там целая оргия, - добавила Стелла. - А надо ли нам туда? - усомнился я. - Там есть кто-то кроме магов и демонов? - Там могут кого-то приносить в жертву, - заметил Хель. - Вот и я этого боюсь, - согласился я. - Да там уже наприносились, - проворчал Андерс. - Кружево орлейское, - вторила ему Стелла, видимо имея в виду состояние Завесы. - Я могу посмотреть, - вызвался Варлон. - Лучше я, - возразил Андерс. - Пусть попробует, - Хель кивнул на мага. Анд пошёл по ступеням вперёд и вниз, скрылся из виду, спустившись, судя по шагам, ещё на пару пролётов; затем вернулся. - Там есть не только это дерьмище, - сообщил он. - Но и другое? - уточнила Стелла. - Возможно, там те, за кем мы пришли, но я не уверен. Некоторое количество демонья - желания и голода, - и маг. Я выслушал его, вполголоса матерясь на долийском. Драться с демонами мне ещё не доводилось: даже в рабстве у магистра Корвинуса, даже в Тени мне повезло избежать встречи с ними. - Может быть, подмогу кликнем? - я вопросительно взглянул на капитана. - Кто сможет быстро сгонять? - спросил Хель. Риордан кивнул и помчался наверх. И почти в тот же миг снизу раздался крик - и кричало, определённо, разумное существо, а не тварь. - Значит, они присоединятся позже, - тут же решил Хель. - Не ждём, - кивнул я. - Начинаем атаковать с дистанции, стараемся выбивать издалека по максимуму и помогать друг другу, - быстро проинструктировал своих людей Хель. - Ты - щит, я - пчёл, - сказала Стелла Андерсу. Мы сбежали вниз по лестнице и ворвались в подземный зал. В центре зала было возвышение - скорее сцена, чем алтарь, - на котором стоял маг в балахоне и с посохом; за его спиной в стене были вырублены тёмные ячейки, закрытые решётками. И больше я ничего рассмотреть не успел, потому что демоны желания уже бросились на наших магов. Их было двое, с лиловой кожей и рогами, - не то девушки, не то юноши, кто их разберёт... Анд сумел защититься, а Стелла отшатнулась, но демон задел её когтями. Я рубанул напавшего на Стеллу демона - или всё-таки демоницу? - саблей, что ему явно не понравилось. Хель также отступил на шаг и метнул нож тому же демону в плечо - и попал в цель. Андерс что-то скастовал на мага, тот подлетел вверх на камне и слегка приплющился о потолок, и доносившийся со стороны клеток крик прекратился. Тут на нас бросились демоны голода - у них был куда менее человекообразный вид: только пасти, переходящие в вытянутое тело-мешок, и руки-лапы. На Искев, Варлона, меня, Хеля и Андерса налетело по одной такой твари, но все удачно увернулись. Похоже, эти демоны были слепы и ориентировались каким-то иным чувством, а ещё оказались довольно неуклюжими хищниками в сравнении с изящными демонами желания. - Анд, осторожно!.. - предупредила Стелла, и тот отшатнулся от заклятия, пробормотав: - Какое сраное дерьмо... Однако, чем бы это заклятие ни было, оно явственно задело сразу двоих демонов голода, - и тот, который налетел на Искев, развоплотился совсем. Раненая демоница желания отступила, а второй демон желания попытался достать Андерса. Тот прикрылся магическими щитами, но тварь всё равно смогла полоснуть его длинным хвостом. Я благополучно зарубил "своего" демона голода: он просто растаял вокруг моей сабли. Хель подпрыгнул в сальто, раскручивая клинки по всем ближайшим противникам сразу, и развоплотилось ещё двое демонов голода: тот, что нападал на него самого, и тот, что нападал на Варлона. Андерс по "своему" демону голода ударил конусом льда - и этому демону пришла хана, и даже демона желания немного зацепило. На этом демоны голода закончились. - Ты мне не нравишься, - сообщила Стелла демонице, обводя её посохом. Но та была поумнее безмозглых тварей и отступала не зря: она выкатилась из магической клетки, сомкнувшейся у неё за спиной, и атаковала Стеллу вновь, но та увернулась. Второму демону желания также не удалось дотянуться до Андерса. Оказавшись в удачной позиции, я снёс демонице башку. А Хель атаковал оставшегося демона желания, крутясь и целясь сразу двумя клинками ему под горло. Удар попал в цель, но демон по-прежнему стоял на ногах. - Какой ненасытный! - прокомментировала Стелла. - Двух клинков ему мало! - добавил я. Но тут к демону подскочили Искев и Варлон, - и пяти клинков ему наконец оказалось достаточно. Маг, увидев, что остался без защитников, отошёл назад к клеткам. - Задержи его! - выкрикнул Хель. Андерс что-то накастовал, и маг замедлился, скованный льдом, - однако отразил заклятие Стеллы. Крик повторился, и из клетки вырвалось наружу чудовище, похожее на гигантского богомола, - его длинные суставчатые конечности попросту прорезали железные решётки. - Мага вяжите! - прокричал Хель и прежде, чем кто-либо успел хоть что-то предпринять, бросился на мага сам. Я даже не мог никак остановить этот поистине самоубийственный рывок. Я собирался метнуть в мага нож, но теперь, когда Хель оказался на линии броска, я боялся его задеть; с заклинаниями было то же самое. Потому мне ничего не оставалось, кроме как побежать следом за ним. Как всегда. Хель напрыгнул на мага с разбегу, сбил его с ног, и тот остался лежать в расплывающейся луже крови, не пережив этого столкновения. Потому я занялся демоном-богомолом, пока тот не обратил внимание на Хеля, - на одной из лап твари уже повис Снежок. Я рубанул по богомолу, и Снежок помешал ему увернуться, так что я немного задел демона саблей. Андерс заклинанием связал нижние лапы богомола остатками решётки: она опутала тварь, как железные лианы. - Снежок, осторожно! - выкрикнула Стелла. Мабари послушно разжал челюсти, и в демона прилетела молния. Железо сработало как усилитель, так что тушку богомола основательно поджарило: она практически осыпалась пеплом. - Ебать... - выразил всеобщее мнение Хель, отряхиваясь и вытирая ножи. Я устремился к клеткам. В них были один васгот, несколько человек и несколько эльфов. Все они выглядели измождёнными: у них определённо брали кровь - и я опасался, что это было наименее страшным из того, что с ними происходило. Кэла я сразу узнал - и ему явно было плохо. Очень плохо. Я выломал решётку в его клетке, даже не заметив приложенных усилий, - и мои спутники не отставали, вскрыв остальные клетки: в ход пошли и отмычки Хеля, и магия Андерса. Кэл только повернул голову в мою сторону и больше не шевелился. Остальные пленники или боялись выйти, или не могли; некоторые из них спали беспокойным, явно кошмарным сном. Пока я осматривал Кэла, прежде чем сдвигать его с места, - ко мне подошла Стелла и также взглянула на него. Применила какую-то магию, ничего не комментируя. Я не сводил с неё напряжённого взгляда, ожидая её вердикта. Наконец она произнесла то, что я больше всего боялся услышать: - Его пытали ментально. - Ты сделала всё, что могла? - я не столько спрашивал, сколько утверждал, и всё же должен был убедиться. - Обезболила, успокоила, - кивнула она. - Спасибо тебе. Я поднял Кэла на руки, вынес из клетки и устроился, держа его, прямо на полу. Физически он был цел, но абсолютно безучастен к происходящему с ним: эльф оставался неподвижен, смотрел куда-то мимо меня и не издавал ни звука. Подошёл Хель и задал вопрос, уже не нуждавшийся в ответе: - Это он? - Да. Хель выдохнул сквозь зубы, глядя на Кэла. Слова здесь были излишними. - Главное, что живой, - выговорил я, успокаивая и его, и себя. - Мы успели. Я смотрел на остальных освобождённых пленников: всего их было восемь. Стелла проверила состояние наших ребят, а Андерс, по-видимому, закончил приводить в чувство тех, кто видел кошмарные сны, - теперь они просто спали. Маг устало отряхивал руки после заклинаний и подытожил: - Всё, дальше - только припарки. Капитан поздравил свою команду с победой. Затем, пока Стелла и Андерс продолжали заниматься оказанием первой помощи бывшим пленникам, Хель начал им петь. Я смотрел в глаза Кэла, и мне думалось, что он слышит нас и понимает, - просто у него нет сил на то, чтобы ответить. Наконец возвратился Риордан, и с ним - с десяток Воинов Тумана, включая Валанора и Дыма. Среди них было много раненых: ранены были и Дым, и Минлир, а второй человек, который плыл с нами на корабле, буквально висел на плечах Лаци. Стелла вышла им навстречу, а я помахал им рукой: дескать, мы с Кэлом здесь. Во всех освобождённых Туманники узнали своих. Анд остался присматривать за жертвами мага, а Стелла занялась ранеными. Когда рана на человеке, которого поддерживал Лаци, прямо на глазах сошлась, словно ткань в руках умелой мастерицы, раненый высоким голосом произнёс: - Спасибо!.. Девица, что ли?.. А впрочем, какая разница. - А где вы так отхватили - там ещё есть? - поинтересовался Андерс. - Больше нет, - ответили ему. - Спасибо, что пришли, - сказал Хель. - Одни мы бы их всех не утащили. - Зато путь расчистили, - заметил Валанор. - Что у вас было? - Демоны, - усмехнулся Хель. - А у вас? - Всего лишь люди. - Люди Янто? - Просто наёмники. Хотя спросить, на кого они работали, мы у них не успели. - Может, его охраняли? - Хель кивнул на труп мага. Стелла осмотрела тело: маг явно был тевинтерским, но, похоже, ничего знакомого она в нём не увидела или не подала вида. - Одного спасти не успели... - Хель с сожалением покосился на кучку пепла, оставшуюся от богомола, и встряхнул мёртвого мага за шкирку. - Ничего не могу сказать, - озвучила Стелла результаты своего осмотра. - Кроме того, что он тварь?.. А вы его здесь раньше не видели? - обратился Хель к Туманникам. - Мало ли тевинтерских колдунов на Сегероне, - пожал плечами Валанор. Воины Тумана, которых уже подлатали, начали расходиться по залу. Кто-то подходил к освобождённому васготу (он спал), кто-то подходил к Кэлу. Кэл смотрел на них, явно видел, осознавал, - но по-прежнему никак не реагировал. - Думаю, ему нужно время, - сказал я сразу всем, но вновь убеждал скорее самого себя. - И медицинская помощь, - добавил Хель. - Это процесс, - кивнул Андерс. - И лучше заниматься им не здесь. - Надо выбираться отсюда наверх, - сказал Валанор. - Путь свободен. - Теперь Завесу больше не таращит? - спросил Хель у магов. - Ну, если не резать запястья и не устраивать кровавые ритуалы... - пожала плечами Стелла. - Может, завалить этот зал? - предложил Хель. - Я могу заложить бомбу. - Я разберусь, - коротко пообещал Андерс. Напоследок Хель обыскал зал и обнаружил в пустовавшей камере внушительный запас сырого лириума. - Аккуратнее!.. - предупредил Андерс, и Хель достал тряпочку, явно намереваясь собрать немного. - А лучше вообще не трогай! - попросил я. - Кем это потом обрабатывать?.. - риторически поинтересовалась Стелла. - Давай просто бросим это здесь, - уговаривал я. Андерс спросил у Туманников, есть ли у них гномы, работающие с лириумом, и получил ответ, что таковые даже есть - но лириум сперва нужно донести. - Просто держитесь от меня подальше, - предложил Хель. - БРОСЬ! - взмолились мы все хором. - Ты нам живой нужен, капитан, - напомнил я. - У меня есть защита... - не сдавался Хель. И как с такой неспособностью себя беречь этот эльф, из-за которого я бы уже поседел, если бы не сделал это раньше, - дожил до своих лет?!.. И только когда к нему приблизилась Стелла и что-то томно прошептала - Хель уступил: - Ладно-ладно... - и оставил лириум в покое. А меня беса с два он бы послушал, конечно. Но также при осмотре зала он заметил вырезанный в камне, углублённый узор, как будто из сообщающихся желобков. - По этому кровь пускали?.. - предположил Хель. - А это ещё тут откуда?!.. - удивлённо пробормотал Андерс, глядя из-за его плеча. Хель достал листок и перерисовал узор углём. После его эскапады с лириумом я уже опасался, не способна ли копия этого рисунка тоже призвать какого-нибудь завалящего демона. - Это похоже на Киркволл, - пояснил Андерс в ответ на вопросительный взгляд капитана. - Как интересно, - задумчиво протянул Хель. - Зачем это здесь и откуда, вот в чём вопрос. - Когда-то Киркволл был торговым портом работорговцев, - напомнила Стелла. - Да. "Город Цепей", это всем известно, - пожал плечами я. - Давайте продолжим обсуждение на поверхности, - решил Хель. - А зал, в самом деле, лучше обрушить, - добавила Стелла. Пока мы переговаривались, Туманники также подняли и понесли своих спасённых из плена товарищей. Я по-прежнему нёс на руках Кэла, - мне доверили это без вопросов. И мы начали подниматься к выходу из подземной башни. Когда мы миновали верхний этаж, Хель осмотрел трупы тех самых наёмников, на которых наткнулись наши союзники. У наёмников были разномастные броня и оружие, - но, судя по тому, как лежали тела, бились они организованным строем. Обыскав их, Хель прикарманил немного денег и какие-то склянки, раз на добычу более никто не претендовал. - Видимо, здесь занимались полевыми исследованиями, - прокомментировала Стелла отсутствие какой-либо жилой обстановки. Но раз маг здесь не жил постоянно, не спал и не ел, - значит, кто-то привозил его сюда и увозил обратно, по морю или по суше. Если, конечно, он не натаскал своих демонов переносить его во плоти через Тень. Андерс немного задержался позади и обрушил лестницу, которая вела вниз. Я мимолётно пожалел о том, что маг был уже мёртв и не окажется замурован заживо в клетке, которую использовал для пыток других. Более того - я заметил, что и его труп прихватили с собой. Тогда мне было не до него, но после я усомнился, окажется ли знакомство Хермеуса с покойным коллегой к добру или к худу. - Вряд ли этот маг работал на Янто, - рассуждал вслух Хель. - Люди Янто могли поставлять ему рабов, - заметила Стелла, опередив мою мысль. - Да, он мог быть одним из заказчиков, - согласился я. - По крайней мере, я не вижу здесь следов базы работорговцев, - сказал Хель. - Следы здесь читать трудно, - откликнулся Дым. - Но на базу это действительно не похоже. Скорее, сюда приходят и уходят. - Не исключено, что маг был одним из покупателей, - кивнул Хель. - А наёмники его охраняли. Мы поднялись на поверхность и при свете луны расположились среди руин. Дыша свежим воздухом, бойцы начали оттаивать после пережитых впечатлений и делиться байками. - А удачно я прыгнул на этого мага, - говорил Хель. - Он умер в обществе красивого мужчины, - добавила Стелла. Прямо-таки завидная смерть, - но мне по-прежнему было как-то не до шуток. Я не мог простить тевинтерцу Кэла, даже мёртвому. И от мыслей о том, что с убитым магом мог сделать Хермеус, легче почему-то не становилось, а только делалось тошно. Маги живые - говорили на магическом: - ...Руна была похожа на Андорала, - донёсся до меня голос Стеллы. - Но зачем заставлять кого-то впустить в себя демона? - недоумевал Андерс. - Прямо скажем, на попытку создать армию демонов это было не похоже. - Будто не бывает магов, кто хочет начать с малого и подчинить себе хотя бы парочку демонов, - возразил Хель. - Это было сделано не ради силы, - усомнился Андерс. - Он мог просто развлекаться, - пожал плечами я. - Есть и те, что хотят вернуть древних богов, - добавила Стелла. - Если бы это было так легко, мы уже давно загнулись бы от Мора, - усмехнулся Андерс. - И это не похоже на ту историю с Серыми Стражами... Андорал уже был убит во время Четвёртого Мора, однако Киркволл мог быть как-то связан с его культом. И что-то ещё, вернее - кто-то ещё мог быть связан с драконопоклонниками... Но мне было слишком тяжело думать. Держа на руках Кэла, я как будто и сам немного замер, отстранился и смотрел на окружающих - живых, смеющихся, подвижных, - словно сквозь закопчённое стекло. Подошёл Валанор и с серьёзным видом протянул Хелю руку: - Вы многих сегодня спасли. Спасибо. - Мы просто сделали то, что должны были сделать, - ответил Хель. - Я хочу попросить вас вернуться на корабль, подойти поближе и на нём довезти раненых, - сказал Валанор. Теперь он говорил с Хелем не то что как с равным, а почти с почтением. - Это будет быстрее, чем транспортировать их по суше. Хель окинул взглядом своих, как бы спрашивая, кто готов дойти до корабля, - но Искев решила, поднимаясь на ноги: - Пойдём вместе. - Я тоже не против прогуляться, - согласился Хель. Мы пошли всемером, и я по-прежнему нёс на руках Кэла: эльф не был тяжёлой ношей, а мне не хотелось оставлять его одного. Мы вернулись к шлюпкам и отчалили на двух из них. По дороге Хель сидел рядом и пел для Кэла на долийском, - какую-то очень простую песню вроде детской колыбельной, которой я раньше ни разу не слышал. Но тот оставался нем и недвижим. - И он всё время так?.. - спросила про него Стелла. - Пока да, - ответил я. - Иногда... - произнесла Стелла, словно раздумывая, стоит ли делиться со мной такой информацией. - Если информацию пытается вытащить из человека маг крови, разум может повредиться. - Скорее наоборот, - заспорил Андерс. - Кто-то пытался заставить его впустить в себя демона. - Сломить волю? - уточнила Стелла. - Да. - Боюсь, это не то, что можно вылечить магией. - Доберёмся до корабля и там разберёмся. На корабле нам навстречу вышли Марция и Хермеус. Наваррец взглянул на Кэла в моих руках, поймал мой вопросительный взгляд: - Можно попытаться помочь. - Расскажи, что с ним случилось, - попросил его Хель. - После длительных попыток сломить волю человек больше не может оставаться в себе, - пояснил Хермеус. - Но разум - это не только душа и Тень, но ещё и тело. И кое-что магией возможно починить. - Если нет другого выбора - давай попробуем, - согласился я. - Отвечаешь за него башкой. Хермеус был не против таких условий, и я обустроил для Кэла удобную мягкую лежанку в кубрике. Конечно, я понятия не имел, позволят ли мне Воины Тумана забрать Кэла с собой, - но пока что я хотел, чтобы ему было хорошо у нас в гостях. Хель попросил Корриса подвести корабль ближе к крепости. Но как только мы тронулись с места - собрался густой туман, и вдруг в этом тумане раздался грохот пушечного выстрела. - Наверх! - скомандовал Хель. Риордан взлетел по мачте и так же стремительно скатился вниз, чтобы доложить скороговоркой: - Корабль! Наш! Не кунарийский! Из пушек палит! - По кому? - уточнил Андерс. - По руинам! Где остальные остались! - Быстрее! - потребовал Хель. Когда мы вышли из-за скалы, то увидели в тумане фрегат, на борту которого было выведено: "Коллекционер". Огненная вспышка, свист ядра - и в руинах крепости что-то обрушилось. Как хорошо, что я унёс оттуда Кэла. Как паршиво, что оттуда не ушли все... - Искев, подготовь баллисты, - продолжал распоряжаться капитан. - Всем вооружиться! - Абордаж? - азартно уточнил я. Сейчас, когда Янто мог быть так близко, мне бесхитростно хотелось крови и мести. За всех, проданных тевинтерским магистрам и кунари, за всех, кого мы не успели спасти. И за Кэла. Особенно за Кэла. - Нет. Забрать своих и уходить, - ответил Хель. - Под огнём не пристанем, - возразили Андерс и Коррис хором. И я понимал, что мы никого не сможем переправить: враг пристреляется и разнесёт и шлюпки, и наш корабль в щепки. - Нагнать тумана! - приказал капитан. Некоторое время под прикрытием тумана мы маневрировали, пока Коррис не прокричал: - Он разворачивается, чтобы выстрелить! У него пушки только с одного борта! Если развернётся, мы сможем уйти! - А забрать своих сможем? - спросил Хель. И в этом был он весь: Воины Тумана, с которыми мы были знакомы один день, уже были для него своими, и он ни за что не согласился бы их бросить. - Нет. - Ты хочешь их расстрелять? - Наши "скорпионы" им большого вреда не нанесут, - ответил Коррис. - Но мы сможем взять их на абордаж. Это наш единственный шанс: или абордаж, или убегать. - Полная боеготовность! - провозгласил Хель. Я не сомневался в том, какое решение он примет. - Уже! - отозвался я радостно. "Коллекционер" был больше "Свободного" и разворачивался медленнее, а мы стремительно перекладывали паруса и подходили к его открытому, незащищённому борту. Стелла вызвала нужный нам ветер, и он разогнал туман - но не только наш: похоже, на фрегате также пользовались наведённой магами туманной маскировкой. - Готовить кошки! - командовал капитан. Мне не нужно было приказывать дважды: я уже стоял у края борта в первых рядах с крюком и абордажной саблей наготове. Коррис подвёл нас борт к борту, и я ждал только команды. Шершни Стеллы жужжали где-то над ухом. И вот - три самых желанных слова от капитана: - Вперёд, в атаку! Мы перелетели на фрегат, где нас уже встречала вооружённая команда "Коллекционера": преимущественно люди, хотя были там, кажется, и гномы. Хель, оттолкнувшись от чего-то на палубе, взлетел на мачту и срезал парус, которым тут же накрыло часть команды, - а перерубленный натянутый шкот, зазмеившись по палубе, кого-то сбросил в море. - Свобода! - проорал Хель сверху. Работорговцы на несколько мгновений остолбенели, так что я успел отсалютовать вверх саблей, прежде чем врубиться в их ряды, вновь прокладывая кровавую просеку. Андерс веерно бросил воду и заморозил её множеством острых ледышек, а Стелла запустила следом силовое поле. Буквально за пару минут мы ополовинили вражескую команду; кто-то в ужасе сиганул за борт, надеясь добраться до берега вплавь. Вокруг нас образовалось свободное пространство: то, что прежде было строем, разбилось на разрозненные группы. Хель сверху швырнул в наиболее организованную из них дымовые и шумовые гранаты - и на этом участке враги были дезориентированы, кто-то упал. Ещё одна группа разбегалась от меня, - я их преследовал, но кто-то успел удрать на нижнюю палубу, и оттуда послышался грохот столкнувшихся тел. И это хвалёные головорезы Янто Когтя?.. Вскоре снизу выбежал ещё народ, и стрельба прекратилась: видимо, канониры оставили пушки. Новоприбывшие кое-как образовали подрагивающую стену щитов. Я уже собрался было врубиться в этот строй, как вдруг со стороны носовой надстройки послышались одинокие аплодисменты. Работорговцы замерли, и мы тоже невольно обернулись в сторону этого звука. Из пристройки вышел эльф с узорами валласлина на лице - они показались мне какими-то странными, но в тот момент я не обратил на это внимания, - невысокий, хрупкий, в лёгкой кожанке, с парой кинжалов в ножнах. Он оглядывал нас с любопытством, не прекращая небрежно хлопать в ладоши: - Впечатляюще, весьма впечатляюще. А я-то всё думал, кого ко мне подошлют. - Полагаю, имею честь с Янто Когтем?.. - откликнулся сверху Хель. Эльф раскланялся, а Хель отсалютовал ему шляпой. Я испытывал чувство неправильности и нереальности, сходное с ощущениями в Тени: всё, что я слышал о кровожадном и безжалостном Янто Когте, в последнюю очередь могло ассоциироваться с изящным эльфом, который сейчас стоял передо мной. - Знакомые метки, - заметил Янто, задрав голову и кивнув в сторону Хеля. - Я думал, вас больше не осталось. - Не дождётесь, - усмехнулся Хель. - Как вам будет угодно, - легко согласился Янто. - На меня многие точат зуб, но чем я обязан вашему визиту? - Ты сам ответил на свой вопрос. - Точат зуб многие, - а всё-таки? - не сдался Янто. - Найти меня и рискнуть напасть сможет не каждый. Скажите, я чем-то обидел лично вас? - Хорошо тянешь время, - похвалила Стелла. - Вот сейчас и выясним, кто кого обидел, - мрачно пообещал Андерс. - Ничего личного, - пожал плечами Хель. - Просто предпочитаю хороших драконов, чтобы их оседлать. На лице Янто отразилось недоумение: он явно не понял метафоры. Признаться, и я не был уверен, что понял: сравнивать Янто с драконом было бы слишком лестно. Я вопросительно покосился на капитана: закончил ли он вежливый диалог, и не пора ли покончить и с самим главарём работорговцев. - В атаку, дорогие, - тоном "и чего же вы ждёте" разрешил Хель. Я бросился на добычу, не очень-то планируя с кем-либо ею делиться. Но Янто вмиг окутался разрядами молний и устремился мне навстречу. Он достал меня клинками, и помимо обычных ран меня шибануло разрядом. Я замахнулся в ответ, но Янто подпрыгнул над моей саблей и увернулся от прилетевших сверху ножей Хеля. - В сторону! - раздался оклик Андерса, хотя я не очень-то мог маневрировать, и маг лупанул по Янто мощной струёй воды. Тот увернулся, но брызги воды на него попали, и он по крайней мере перестал искрить. Полить его кислотой, по-видимому, попыталась Стелла, однако он вновь отскочил. - Впечатляющая у вас компания, - повторил Янто свой комплимент. - Кто же вас послал? Поле? Тадеуш?.. - он назвал ещё какие-то имена, которые я не знал или не расслышал. - Догадайся, - предложил Анд. - Мы сами пришли, - ответил я. - Интересный список, - протянула Стелла. Янто метнулся к ней - с его скоростью он сам был как молния - и полоснул клинками по предплечьям. - Ты со всеми так холоден? - поинтересовалась Стелла, отшатнувшись. - Только с дочками рабовладельцев, - ответил Янто. Я бы предпочёл, чтобы Хель подольше оставался наверху, где у него было тактическое преимущество и где он был в сравнительной безопасности. Но капитан, похоже, решил, что пора идти ва-банк, иначе Янто никто не догонит. Он кинул вниз гранаты и прыгнул следом за ними, крикнув: - Стелла, вон!.. Стелла попыталась откатиться вместе с посохом, но вышло неудачно: её отбросило и оглушило взрывом, из ушей потекла кровь. Янто отшатнулся, но взрыв хоть на мгновение сбил его с толку, и я сумел задеть его саблей. Тут же в него полетел косяк мороженой рыбы - видимо, Андерс почерпнул боеприпасы прямо из воды за бортом и заморозил их на лету, - и Янто получил отменных лещей и даже оперся о стену пристройки. - Ещё? - радостно поинтересовался Андерс. - Всегда пожалуйста, - позволил Янто. - Это не вы ли устроили разгром на Лломеррине?.. Да и корабль у вас, я смотрю, знакомый. - На Чёрных скалах? - уточнил Хель. - Разумеется. - Что с братьями-эльфами? - спросил Янто, помрачнев. - Скоро ты с ними встретишься, - заявил Андерс прежде, чем Хель или я успели ответить. Это было не слишком вежливо. Я бы даже врагу оставил право почтить память своих товарищей. Не то чтобы я был рад убивать тех эльфов. - Возможно, из всех ваших ошибок эта - самая худшая, - сообщил Янто и, резко развернувшись, скрылся в пристройке. И тут его команду начало корёжить - или, по крайней мере, часть команды; другая часть окончательно разбежалась, попрыгав за борт. Но мне некогда было смотреть, во что превратятся несчастные: мы с Хелем побежали за их капитаном. Янто спрашивал, кто мы такие и на кого мы работаем, но при этом знал или угадывал о нас так многое: упомянул клан Хеля, назвал Стеллу дочерью рабовладельца... Как будто заглядывал в мысли. Но, признаться, его слова в адрес Стеллы заронили в меня зерно сомнения. Моё доверие к эльфам, в особенности долийским, было настолько велико, что на мгновение я задумался: а что если мы действительно ошибаемся, и Янто и его эльфы - не те, кем кажутся? Да, если против Поле у меня не осталось подозрений, то Янто уж точно не был похож на того, кто мог бы выкупать и отпускать рабов: его репутация говорила сама за себя, и я прекрасно помнил бедняков, которых его наёмники отловили в Сире. И на того, кто забрался на самый верх, чтобы, возглавив флот работорговцев, уничтожить его своими руками, - он не был похож также. Не говоря уж о том, что если бы Янто вдруг был на нашей стороне, - то он сказал бы об этом прямо, а не атаковал. Да и так поступить со своей командой, скормив её демонам или ещё каким тварям, мог только последний мерзавец. И всё же - мне отчаянно хотелось взять его живым, хоть я и понимал, что это будет сложно, почти невозможно. Чтобы задать ему единственный вопрос: ПОЧЕМУ он, эльф, занимался всем этим?!.. Внутри пристройки Янто взбежал по лестнице, заняв выгодную оборонительную позицию в узком коридоре. Когда мы ворвались следом, он посмотрел куда-то за наши спины и поздоровался: - Panahedan, Tallis*. Я так понимаю, ты им не сказал? Я не стал оборачиваться: Янто мог и блефовать, а мне не хотелось давать ему фору. Хель оттолкнулся от стены и запрыгнул ему за спину, а я рубанул саблей. Янто ушёл из-под удара, но прижался к стене. Теперь я хорошо видел лицо Хеля, судя по взгляду которого, у меня за спиной действительно кто-то был, - но этот кто-то почему-то не спешил вступать в сражение. Что ж, теперь Хель сможет меня предупредить, да и я был готов к удару в спину. Тут нас отбросило порывом ветра, а Хеля ещё и приложило о стену: из одной из кают вышел маг. Я потерял обретённое было преимущество против Янто, и тот бросился на Хеля, вновь окутываясь молниями. Оба эльфа вошли в клинч - Янто припёр Хеля спиной к стене. - Что, знакомы?.. - Хель адресовал вопрос куда-то через плечо Янто, кому-то, кого я по-прежнему не видел, и попытался ударить противника в лицо какой-то склянкой: видимо, снова с сонным зельем. Но Янто уклонился, и склянка упала на пол. - Доводилось встречаться, - ответил Янто вместо того, к кому обращался Хель. Пользуясь тем, что Янто стоял ко мне спиной, я хотел ударить его саблей под рёбра, - но он проворно отскочил от Хеля и отступил к магу. - А ведь я вам уже говорил, что убивать сыновей моего друга было ошибкой, - произнёс Янто. - Ошибкой было отправлять их торговать другими, - выплюнул Хель. - Они не торговали, а занимались защитой, - возразил Янто. - Ты сам их туда бросил! - прошипел Хель со злостью. - Ты сам их убил! - Да ты понятия не имеешь ни о чём! - наконец и Янто вышел из себя. - Можешь винить меня сколько угодно, но правда в том, что все друг друга жрут! И я решил, что жрать буду я. А что решил ты? Что тебя будут жрать ради других? Эта риторика показалась мне до странного знакомой. Кажется, когда-то я пересказывал Хелю услышанную где-то во времена моего контрабандистского прошлого байку об эльфе, который, в детстве побывав в рабстве, сам решил стать работорговцем - потому что мир для него поделился на тех, кого жрали, и на тех, кто жрал, и он выбрал второе. И ведь я понятия не имел, что эта байка может относиться к Янто, - как и понятия не имел, как выглядит Янто Коготь, и ни разу никого не спросил об этом!.. - Меня не сожрёт... никакой дракон... - прорычал Хель, медленно выдыхая, и уклонился от полетевшей в него бомбы. Она заморозила ступени за его спиной. Должно быть, пытаясь подобрать такое оружие, которое могло бы взять этого "дракона", Хель огрел Янто бурдюком с водой по морде. Янто заслонился, и его нож пропорол бурдюк. Что-то еле слышно хрустнуло, и окутывавшие Янто молнии вмиг сменились огнём. Вода потушила это пламя, и пространство вокруг Янто заволокло паром, - но это явно не причинило ему никакого вреда. Интересные у него артефакты... Следом я врубился в это облако пара, и Янто почти увернулся, - но всё же отшатнулся к стене, роняя нож и зажимая рану. В Хеля со стороны мага полетел каменный кулак, но тот уклонился - и, когда было бы самое время добить Янто, задал тот самый вопрос, который мучил и меня: - Почему ты стал торговать... живыми душами?!.. - процедил он с видимым трудом. Нам обоим не верилось в то, что мы видели собственными глазами и слышали собственными ушами. - Хочешь послушать? Я расскажу, - Янто охотно воспользовался передышкой. Я понимал, что было слишком рискованно давать ему время, чтобы собраться с силами, но прервать его не мог. - Однажды мой клан остановился у берега. Я тогда ещё не носил валласлин, но был уже в том возрасте, когда вот-вот должен был его получить. К берегу пристала шхуна работорговцев. Они переловили всех. Кого убили, кого упрятали в трюм. Мы сидели там, как рыбы в бочке. Затем нас отправили в крепость. И там я каждый день видел, как моих сородичей вытаскивали одного за другим: кого на рынок, кого - просто поразвлечься... До тех пор, пока не остался я один. Тогда-то я и решил, что не позволю поступить со мной так же. И я сумел украсть нож у охранника, зарезать его этим ножом, - и тем же самым ножом я в тот день сам объявил себя взрослым!.. Янто говорил об этом с гордостью. Теперь, вблизи, я уже увидел, что не так с его валласлином: это была не татуировка - узор был вырезан на его коже. Сперва я подумал, что этот эльф хотел срезать свой валласлин так же, как я не так давно срезал клеймо раба, - быть может, желая отказаться от своей принадлежности к долийцам. Но оказалось, что он просто присвоил себе то, чего не заслужил. Ведь валласлин - это не про возраст. Янто навсегда остался испуганным мальчишкой, уверенным в том, будто быть взрослым и сильным - значит пожирать более слабых. Но мне не было его жаль. Не только работорговцы создали его таким: он выбрал это сам. И теперь, когда он ответил на вопрос, мне больше не хотелось с ним говорить. Мне хотелось просто его убить. - И ты стал таким же, как они, или ещё хуже?.. - спросил его Хель с брезгливостью. - Хуже, - оскалился Янто. - Я решил, что стану самым сильным хищником в этом море. - Ты не стал хищником, - покачал головой Хель. - Ты стал падальщиком. - А твой дружок позаботится о том, чтобы ты стал падалью, - пообещал Янто. Но Хель не просто так заговаривал ему зубы: он метнул нож из-под рукава - и на этот раз Янто не успел уклониться, нож попал ему в грудь. Свои метательные ножи Хель уже истратил на палубе, - поэтому Янто пришпилил к стене деревянный долийский нож. Но, глядя на это, я слишком поздно заметил, что маг полоснул себя ножом по ладони - и забрался мне в голову, заставив атаковать Хеля. Где-то внутри я испугался так, как никогда не испугался бы за собственную жизнь. Хотел остановиться, отбросить саблю, ударить себя по руке, хотя бы предупредить вслух, - но не мог сделать ничего, даже глаза закрыть. Я уже довольно долгое время был ранен и терял кровь, и у меня не хватило сил, чтобы избавиться от контроля и вернуть себе собственное тело. - Бля, очнись, собака сутулая!.. - воскликнул Хель и, ругаясь, увернулся. Он подскочил к магу и ударил его ногой по морде, того отбросило к стене. Действие магии крови закончилось, и я бросился на мага со всей нахлынувшей после страха яростью. Досадно было и на самого себя: ведь ещё в крепости мог убедиться, что магов нужно убивать первыми, чтобы не огрести последствий, и ладно бы для себя - для окружающих. Кажется, маг хотел судорожно отдать мне ещё какой-то приказ, но не успел: я снёс ему башку. Когда живых врагов не осталось, к нам подошёл Коррис. Это он всё это время оставался у меня за спиной, никак не помогая нам, но и не мешая Янто и его магу. - Ты здесь откуда?! - спросил я. - За ним побежал, - как-то бесцветно и обречённо пояснил Коррис. - Думал, догоню. Думал, помогу. - Ему? - Хель кивнул на Янто. - Разговор будет трудным. - Коррис вытащил кинжалы из ножен и бросил их на палубу. Затем вытащил ножи из рукавов и сапог и бросил их туда же, пояснив: - Это чтобы вам было проще. Вот же хитрый лис. Проще - что, оставить его в живых? Знает же, что мы не станем резать безоружного. Хель подошёл к Янто, выдернул кинжал, - тот рухнул на пол, определённо мёртвый, - и обыскал его. - Надеюсь, ты расскажешь, что всё это значит, - бросил он Коррису. - Никому из вас я не желал плохого, - сказал штурман. - Может быть, с начала начнёшь? - Хель положил руку ему на плечо, словно желая привести в чувство, и занялся обыском мага - точнее, того, что от мага осталось. У мага нашлось немного золота, лириум, дневник с зашифрованными записями и рисунок углём, который Хель показал мне. На листке весьма искусно была изображена женщина, эльфийка, в богатом платье; судя по прямой осанке и гордо поднятой голове, держалась она как знатная дама. С ней были два подростка, тоже эльфа, в которых угадывались те братья, что стали трофеями Хермеуса. - Припрячь, - посоветовал я. - Рассказывай, - велел Хель Коррису, направляясь к выходу на палубу, но тот последовал за нами молча, видимо не желая больше ни с кем делиться откровениями. А палуба была покрыта инеем, как будто корабль попал в снежный буран. Все наши были живы, но пытались согреться, прижимаясь друг к другу. Андерс сидел над Стеллой, привалившейся спиной к борту, занимался лечением и матерился. Похоже, она также пошла ва-банк и буран был её рук делом, поскольку эти руки были заметно обморожены. Но мата она явно не слышала: две кровавые дорожки под её ушами напоминали о последствиях взрыва. Хель взглянул на Стеллу, положил руку на сердце и чуть склонил голову, извиняясь за взрыв. Стелла поймала его за руку и что-то написала пальцем на его ладони. Хель написал в воздухе ответ. Но пора было собирать своих и возвращаться на борт "Свободного". Некому было перегнать "Коллекционера" - нашей маленькой команды не хватило бы, чтобы разделить её с большим фрегатом, а я позаботился о том, чтобы живых из команды Янто не осталось, - поэтому Хель велел сбросить его якорь, что я и сделал, благо фрегат стоял недалеко от берега. Затем мы вернулись к руинам, теперь ещё более разрушенным, чем прежде, - но наших товарищей-Туманников там уже не было: они отошли подальше от крепости. Уже издалека было видно, что лежащих на земле стало больше. Подойдя ближе, я увидел, что спасённому нами из клетки васготу и тому эльфу-магу, что так мастерски расплетал сигнальную руну, тряпицами прикрыли лица. Минлир выглядел очень плохо: на первый взгляд только отсутствие тряпки на лице и отличало его от мёртвых. - Надо хоронить, - произнёс Хель. - Но сначала - позаботиться о живых. Никто не возражал. Минлир, услышав его голос, открыл глаза и закончил второй строчкой тот антиванский стих о свободе. В несколько рейсов на шлюпках мы перевезли всех Воинов Тумана на "Свободный". Марция уже завернула Стеллу в тёплые компрессы, так что магичка напоминала спелёнутую куклу. Затем Марция и Хермеус склонились над Минлиром. Я напряжённо ждал, когда они закончат колдовать, наскоро перевязав собственные раны от клинков Янто. Наконец, оба подняли головы и отрицательно покачали головами. - То есть?!.. - переспросил я. У меня уже не оставалось терпения на тех, кто не говорил прямо. - Всё внутри переломано. - Что можно сделать? - Обезболить, чтобы легко ушёл. - Я могу... - задумчиво произнёс Андерс. - Попробуй, - разрешил Хель. - Если что-то будет нужно, например кровь, - обращайся, - попросил я. Андерс склонился над Минлиром и сосредоточился. Сквозь его облик начал прорываться Месть: выступили мерцающие синие прожилки, и текущий по ним свет перетекал к Минлиру и так же тёк под его кожей. Минлир закричал. Всё его тело сотрясалось, и казалось, что весь корабль сотрясается от этого крика вместе с ним. Я даже не предлагал подержать его, понимая, что не смог бы удержать его сейчас, не рискуя переломать его срастающиеся кости. Когда свечение погасло, Минлир остался лежать в отключке, и я опустился рядом с ним, всё ещё не рискуя его трясти: - Кто-нибудь сможет привести его в себя? - А надо ли? - усомнился Хель. - Но он без сознания или просто спит? - Пока лучше не трогайте, - посоветовал Андерс. - Тогда я хотя бы перенесу его на что-нибудь мягкое, - сказал я, осторожно поднимая Минлира на руки, чтобы устроить его там же, где уже устраивали остальных раненых. - Я могу сварить укрепляющее зелье, - предложил Хель. - Не помешает, - кивнул я. - Спасибо вам всем. Но, не успев сделать и шага, я заметил, что взгляды наших медиков обращены на ноги Минлира. Они были мертвенно-бледными, как если бы кровь по ним не шла. И по этим взглядам я понял без слов, что ходить эльф уже никогда не сможет. - Очнётся - разберёмся, - только и выговорил я. - Если нужна кровь - возьми мою, - обернулся Хель к Андерсу. - Я уже предлагал, - напомнил я устало. - Спасибо, я в курсе, - процедил Андерс и сполз по стенке. Я унёс Минлира, понимая, что когда он очнётся, мне предстоит ещё один сложный разговор. Скажет ли он, что я заставил его пройти через чудовищную боль только ради того, чтобы он остался беспомощным калекой и обузой для других?.. Да, бывают кресла на колёсах, но передвигаться в таком по джунглям - невозможно. И можно сидя выстрелить в мишень, но не сражаться с врагами, - а всю жизнь Воинов Тумана составляли сражения, и я даже заикаться не стану о том, что советчик и стратег может быть не менее полезен, чем воин. Где я найду для него место? В долийском лагере? Он мог бы, к примеру, учить детей, которых среди Туманников явно не было, - но согласятся ли долийцы, и согласится ли он сам?.. Хель решил отправить добровольцев обыскать корабль Янто и потопить его к херам. Партию возглавил хозяйственный Каврах. Затем Хель распорядился, что вести наш корабль к бухте будет Миас, и пригласил Корриса в свою каюту поговорить. СПОЙЛЕРЯ по умолчанию оставался рядом с капитаном. В каюте Хель разлил вина, раз формально мы ещё не находились в плавании, и предложил Коррису: - А теперь начинай с начала. - Я родился на Сегероне, собственно в городе Сегерон, - Коррис в самом деле начал издалека, и говорил очень спокойно и убеждённо. - Я кунари с рождения. Всегда им был. И у меня всегда хорошо получалось высматривать, подкрадываться, втираться в доверие. Поэтому меня выбрали в Бен-Хазрат. С тех пор я занимался своим делом: собирал информацию, передавал её и снова уходил. Менял имена, занятия, места. Сейчас - то же самое. - И ты был знаком с Янто? - спросил Хель. - Мы не были представлены, не общались, но я догадываюсь, где он мог меня видеть. - И о наших перемещениях ты тоже докладывал? - Каким образом?.. - пожал плечами Коррис. - Только если вернусь. - Вернёшься? - Хель скептически приподнял бровь. - Если не убьёте, - легко признал тот. - Как ты попал к нам? - Ты не поверишь: случайно. Я нанимался на разные корабли, так нанялся и на "Медный грош". А потом услышал, как вы обсуждаете магов, и понял, что это может оказаться полезным. - Ты же понимаешь, что я не могу тебя отпустить?.. - спросил Хель. - Можно попробовать договориться, - парировал Коррис. - Как вообще можно договориться с кунари?.. - усомнился я, обращаясь не столько к Коррису, сколько к Хелю. Для кунари существуют только два пути: Кун и неправильный. Для всякого кунари мы были не более чем неверными: кем-то вроде заблудших овец, по недоразумению ещё не просвещённых или не истреблённых в случае упорствования. А договариваться можно только с равными. - Как насчёт остановить вторжение? - предложил Коррис. Если бы у меня были силы, я бы рассмеялся: с тем же успехом он мог посулить нам луну с неба. - Это не в твоих силах, - ответил я. - Зато в силах тех, кому я приношу информацию. И то, что вы собираетесь делать, поможет им в этом. - Конкретнее, - поторопил Хель. - Честно говоря, у нас раскол, - нехотя сообщил Коррис. - Бересаад пошёл против воли остальных. Они считают, что нужно атаковать любыми средствами. Бен-Хазрат и военная разведка Бересаада уже практически воюют между собой. Налёт на остров магов, похищение девочки - это всё Бересаад. - И твои работодатели пойдут против них? - уточнил Хель. - И отпустят девочку? - Они считают, что это будет лучше, чем её использовать, - кивнул Коррис. - Я слышал, что существует раскол и в самом Бересааде. Тот Аришок, что был до этого, был против наступления, но я не знаю, что с ним стало. Арикун пытается остановить наступление, а Аригена держит нейтралитет. - И каковы шансы, что Бен-Хазрат пересилит? - спросил Хель. - Если провалится проект Бересаад по использованию магов для прорыва обороны баз... - Баз? - Тех, кто не кунари, - перевёл я. - ...Тогда Аригена встанет на сторону Арикуна, и Аришоку придётся или подчиниться, или стать васготом. - Слишком маленький шанс, - покачал головой я. Кунарийская политическая ситуация могла зависеть от множества факторов и меняться как ветер весной, так что рассчитывать на то, что Бен-Хазрат возьмёт верх, - это уговор вилами по воде. Не говоря уж о том, что в этом противостоянии жабы и гадюки ещё неизвестно, кто лучше. Воины Аришока тебя хотя бы просто убьют, - а религиозные фанатики Бен-Хазрат, якобы предпочитающие "мирные и бескровные" методы обращения с неверными, будут промывать тебе мозги в своих лагерях. Я не хотел видеть на землях Тедаса ни рогатых солдат, ни безрогих проповедников. Пусть сожрут друг друга и Тевинтер в придачу. И видеть Корриса на этом корабле я тоже больше не хотел. - Мы не сможем позволить себе остаться в стороне, если на остров будет совершено нападение, - вслух рассуждал Хель. - Мы уже слишком по уши во всём этом. - Арикун предлагает договариваться через миссионеров. Не нападать, а показывать преимущества Кун, - увещевал Коррис. - Все прежние Аришоки были против, и только предпоследний призывал ждать и копить силы. - Значит, всё это - ради религии? - спросил Хель. - Ради идеала. Вы же сами видите, что творится на континенте: люди, эльфы, гномы - вы никак не можете договориться. А Кун приносит единство и порядок. - Я не готов это обсуждать, - покачал головой Хель. - Я за то, чтобы люди, эльфы и гномы могли руководствоваться собственной волей. - А я не Тамазран, чтобы тебя переубеждать, - с лёгкостью отступился Коррис. - Я Таллис. Я убиваю. - И меня тоже убьёшь, если тебе прикажут? - Только если Тамазран отдаст приказ, когда я вернусь и увижу их, - иначе у них не будет возможностей мне приказывать. А я искал возможность остановить Бересаад, и увидел такую возможность в вас. Как я уже говорил, я не желаю вам зла. - Что думаешь? - Хель взглянул на меня. - Что это слишком ненадёжно, - ответил я. - У него уже есть сторона, и эта сторона - не наша. - Мы на своей собственной стороне. - Вот именно. - Но я назвал тебя своим капитаном, - вкрадчиво напомнил Коррис. - И для меня это честь, - Хель разлил ещё вина и подытожил: - Я не хочу убивать тебя так. Если судьба и боги пошлют нам шанс сразиться в честном поединке - пусть так и будет. А пока я доверю тебе вести мой корабль до места. - Ничего не изменилось, - заверил его Коррис. - Я по-прежнему твой штурман, я проведу твой корабль и прикрою спину. Всё это я собирался делать и раньше. - Но всё это может измениться в любой момент, - вставил я. - Когда мы остановим Бересаад - обещаю, что уйду раньше, чем встречу Тамазран, - сказал Коррис. Я бы на его месте не раскидывался такими обещаниями: то, кого он встретит, зависело не только от него. Я тоже не хотел убивать Корриса. Он ничем не заслужил смерти. Но помимо неё, есть же и другие способы от него отделаться. И больше всего мне хотелось вышвырнуть его за шкирку за борт, чтобы он сам доплыл хоть до родины, хоть до самого Пар Воллена. И я был удивлён тем, что Хель обошёлся с ним так мягко. - То есть я верно понимаю, что "до места" - это не только до ближайшей суши?.. - уточнил я. Хель не ответил, но, кажется, и он, и Коррис знали, что это решение ещё не было окончательным. Когда Коррис вышел, я добавил: - Я очень не люблю, когда меня используют. А он использовал нас втёмную. Я не столько опасался того, что Коррис может представлять опасность, сколько злился на то, что он врал нам в глаза, говоря, что просто хочет приключений. У него было достаточно возможностей, чтобы честно рассказать о том, кто он такой и какие риски с этим сопряжены, - и решение вполне могло бы быть в его пользу. Но он дождался, пока его не сдаст Янто, - которого он, кстати, собирался защищать, как союзника кунари. А если бы не Янто, то он продолжал бы молчать. И коль скоро он не верил нам, - как мы сможем верить ему? О чём он мог промолчать сейчас, когда всего лишь выкупал свою шкуру информацией?.. А мне очень не хотелось следить за ним и спать вполглаза, зная, что в моём доме есть крыса. И мне не хотелось покрывать присутствие среди нас кунари после того, как мы побывали на тайной базе Воинов Тумана. Среди Туманщиков было немало васготов, а ввиду того, что именно Бен-Хазрат занимался выслеживанием, "возвращением" и "перевоспитанием" васготов, - приводить Корриса к ним ощущалось как предательство. Да и Друзья Рыжей Дженни не заслуживали того, чтобы делить корабль с тем, кому на самом деле плевать и на освобождение рабов, и на всех нас. Пусть он и не желал нам зла, но и об обратном тоже не говорил. И всё это - не говоря уж о том, что я не хотел, чтобы эта крыса продолжала общаться с Марцией. Да, Марция могла сама выбирать, знакомиться ли с долийской культурой или нет, - но втягивать её в Кун я не позволю. Она имела право знать о Коррисе. Все имели право знать. Но я был готов принять любое решение капитана - и советовать, но не настаивать. Мало нам было тевинтерского агента у нас на хвосте, - теперь ещё и кунарийский шпион!.. Вот бы сдать их друг другу и посмотреть, как они друг друга скушают. Поле договаривался с нами открыто: услуга за услугу, совпадающие цели; и сикарии (если это действительно были они), и Бен-Хазрат следили за нами, поскольку наши цели были временно им выгодны, и они хотели, чтобы мы таскали из огня нужные им каштаны. Гай пытался купить нас избавлением от преследования. Коррис - намекал на освобождение Шами, хотя в это верилось слабо: кунари всегда остаются кунари, их отношение к магии известно, и они скорее уничтожат тот её источник, что не сумеют использовать, нежели отпустят его. Но они видели в нас не более чем разменные пешки, и Хель был прав: мы на своей стороне. Всё, что нам оставалось, - последовательно слать их всех нахер и напоминать, что мы не продаёмся, не играем в их игры и сохраняем за собой право в любой момент пойти против их интересов. ...Слишком много подрыва моего доверия к эльфам за один день. Пожалуй, будь Янто человеком, или хотя бы городским эльфом, - мне было бы много легче: одно дело - знать и слышать, что эльфы тоже бывают мудаками, и пересказывать небылицы, и совсем другое - смотреть в лицо живому примеру. У многих из нас были трагедии за плечами: мы тоже теряли родных, любимых, друзей. Бывали в рабстве, в плену, в тюрьме. И Хель, и я, и Варлон, и Кэл... Но никто из нас не решил сдаться и встать на сторону сильного. А теперь Янто был мёртв, и это не приносило ни радости, ни удовлетворения. Но есть кое-что похуже смерти. Забвение. На могиле Янто Когтя не вырастет дерева. И никто из тех, кто не видел его в лицо, не узнает о том, что он родился долийцем, от меня. Потому что долийцем он быть перестал.
Совсем недавно я представлял, как прибуду на Сегерон, пожму руку Кэла, навещу могилы Найлэ и других. Но боги, как всегда, посмеялись над моими планами, - и вот я хороню тех, кого едва успел узнать, чьих имён даже не спросил, пока они были живыми, но кто уже не были мне чужими. И мне, и всем нам - было уже не до старых могил. Ночью я дурно спал не только потому, что присматривал, как пёс, за капитанской каютой: после того, как малефикар залез мне в голову, мне снились кошмары об этом. Раз за разом я видел во сне, как мой удар достигает цели, и просыпался в ледяном поту, с бешено колотящимся сердцем и неохотно покидающим сознание желанием немедленно умереть. Самое время было порадоваться, что я спал на палубе в компании одного только Снежка, и никого не мог потревожить. Днём я, помимо работы на корабле, старался проводить время рядом с Кэлом, которого нужно было кормить - и поить укрепляющим отваром. Я говорил с ним на долийском - и на всеобщем, когда не хватало словарного запаса. Рассказывал о наших приключениях, шутил о том, что всё повторяется: что я снова следую за долийским эльфом, снова угнал корабль рабовладельцев. Смеялся, когда хотелось выть в голос. Это было меньшим, что я мог для него сделать. Кэл по-прежнему молчал - и вдвойне больно было видеть бледной тенью прежнего себя того эльфа, что горел так ярко. Но я не желал терять надежду. Если кто-то и мог помочь изломанной душе, то только сновидцы. И также я был благодарен Хелю, когда он заходил для него петь. И я хотел бы поддерживать Хеля - хотя опора из меня сейчас была так себе. Тайну разговора с Янто и тайну разговора с Коррисом разделяли только мы двое, - поэтому только со мной Хель мог об этом говорить. Я не хотел взваливать на плечи Хеля ответственность ещё и за судьбу Корриса - и потому решил, что пока он под нашим присмотром, он не приоритет номер один. Прежде всего следовало позаботиться о раненых и мёртвых, потом - разведать базу Янто, на которую и посылал нас Поле. Там ещё могли оставаться рабы, а ещё там мы могли найти ответы на вопрос, кому из лидеров кунари был нужен Янто, и для чего.
*Panahedan, Tallis - "Безопасного укрытия, Таллис" на кунлате. Tallis дословно - "Тот, кто решает".
Итоги и благодарностиВ ближайшие дни невыспавшийся Лютер будет ходить по палубе с непроницаемой мордой и реакциями как у того усмирённого (что никоим образом не помешает ему выполнять свои обязанности помощника капитана). Жизнь в его глазах будет появляться только при взгляде на Хеля и, может быть, ещё Ранию, чтобы ребёнка не пугать. Я очень люблю Кэла, которого создал и потом уронил на Тоху, - это уже куда более полноценный персонаж, нежели просто НПС из истории Лютера. Поэтому я верю, что однажды всё у него будет хорошо, - просто не сразу Но если Кэл не успел обзавестись, скажем, возлюбленной/ным, - в общем, кем-то, кто смог бы позаботиться о нём лучше, кем кто бы то ни было (а зная Кэла, - что-то мне подсказывает, что нет), - то Лютер ведь намерен оставить его на корабле И при первой же возможности просить помощи у сновидцев. ТОЖЕ СПОЙЛЕР, чтобы не забытьТакже Лютер скажет Хелю о том, что Воинов Тумана следует предупредить о возможном риске того, что их базу могла видеть кунарийская крыса. О том, что мы можем пообещать им, что также примем меры, - не выдавая при этом Корриса, если на то не будет капитанской воли. И о том, что он, Лютер, может взять на себя разговор об этом с Валанором на прощание. Но идея того, что Хель вызовет Корриса на поединок прежде, чем у того будет шанс доложить начальству, Лютеру не нравится тем, что капитану нельзя так рисковать. В конце концов, соратники Кэла - ответственность самого Лютера, ему и логично будет выступить против Корриса в их защиту... Спасибо нашему мастеру Тохе за продолжение увлекательной истории! Неизменно восхищаюсь тому, как ты удерживаешь в уме такой большой мир с таким количеством действующих в нём сил, каждая со своими особенностями, и персонажей - каждый со своей индивидуальностью и интересами. Столько каноничных деталек, столько живых и запоминающихся образов, столько переплетающихся линий и столько ярких, красивых моментов, - о том, что всё это не станет анимационным или игровым сериалом, я также неизменно сожалею. И после каждого приключения остаётся столько эмоций, столько пищи для размышлений и обсуждений, столько вдохновения!.. (Когда я устами Лютера травил байку про эльфа-работорговца, - я, конечно, вдохновлялся историей Луиса из Beastars. И я не знаю, с чего я буду орать больше: если окажется, что Тоха тоже в курсе этого канона, или если окажется, что совпадение случайное.)) И спасибо соигрокам, мы огонь Скучаю по тем, кому снова не удалось быть с нами.
По окончании крупной вехи я ещё разок вкачал Лютеру ловкость. И уже в два часа ночи мы проводили Тоху и Амарта на такси, а Лисс уложили спать на диване. Снова очень, ОЧЕНЬ жду продолжения, чем ближе к финалу - тем насыщеннее текст игры и напряжённее интриги. А Лисс снова сделала в процессе игры классные наброски. Стелла, пытающаяся не закончиться в бою с Янто, и Хель явно в модусе "зря вы разозлили кота". Был ещё набросок спойлерный, - его, надеюсь, мы ещё увидим, но позже
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Китайцы мудро считают межсезонье пятым временем года, которое длится по 18 дней между остальными сезонами. Кажется, последние пять дней этого межсезонья я проболел, и вышел - уже в весну с зеленеющей землёй и набухающими почками. Голуби купаются в лужах, вороны собирают ветки на гнёзда - красота. Но начался апрель с того, что Москву накрыли перелётные пески из Сахары, которые каждый год накрывают Черногорию, а до нас как-то долетели в первый раз. Жёлтое небо, жёлтая дымка, сидишь с закрытыми окнами (в +20!), а всё равно что-то похрустывает на зубах. И я чуть не сдох. Немного Осенней жизниСначала не мог понять, почему я ежеминутно чихаю и не могу остановиться, хотя соплей уже нет, только слёзы текут, - а потом как понял: этот песок ещё и пахнет. Одновременно сырой и копчёной пылью, как на старом складе. В общем, дышать я смог только через мокрую тряпку. Вечером Птаха принесла антигистаминку, но не уверен, что жить стало сильно легче, - по крайней мере тряпку я от морды не отнимал либо старался дышать пастью (хотя в таком случае драло горло). Хорошо, что на следующий день песок схлынул, город сбрызнуло дождём, - а я, чтобы нет-нет да не чуять запах пыли снова, пропылесосил.
Крысомужики продолжают лечиться - все трое братьев. Лечиться они, конечно, не хотят. Хочет Аякс, но ему не надо. Ветеринарные будниЕсли Альбедо уже, в целом, привык к любым манипуляциям (хотя этого медведя, блин, одной ладонью не обхватишь, - нет, он не толстый, он крупный!), а Цзянцзай сражается за свою шкуру (и в некоторой степени удобно спаивать ему лекарства из шприца именно в клетке: он пытается загрызть шприц)), - то Джерон, присоединившийся к ним впервые, вообще не ожидал от крысоматери такой подлости. Нет, он не пищит, не вырывается, - просто смотрит душераздирающим взглядом "За что, мам?..", а потом заливается порфирином аж по грудь, что выглядит так, словно крысе разбили морду (порфирин того же цвета, что и кровь). Чувствую себя последним живодёром Также подозреваю у этих троих наследственную микоплазму - очень уж симптомы похожи. И если у Альбедо хронь достаточно контролируемая, Джерону тоже становится лучше, - то Цзянзай тревожит. Он сразу и без прелюдий выдал такое хрюкотание, словно запущенная крыса с улицы, и говорить об улучшениях я пока могу с очень большой осторожностью. Боюсь, что после следующего рентгена - если окажется, что всё-таки поражены лёгкие, - мне придётся подключать фуросемид и подсушивать эту крысу. Марк: Вот вам миска полезного нутридринка и полезные сушёные яблоки. Крысы: О, какая удобная мусорка, спасибо! Кстати, яблоки мы тоже в ней утопим. Пдр мхв(тм).
Досмотрели с Птахой первый сезон сериального Аватара. Ощущение, что его растя-я-ягивали как могли, никуда не делось, а только усилилось: практически каждая серия воспринималась эдаким филлером, в который положили нано-частицу сюжета. ПодробнееБезбожно затянутые драки, безбожно затянутые нравоучения закадровым монологом, безбожно затянутая отсебятина (обычно я не против, когда в исходную историю что-то добавляют, - но это что-то не должно быть водой!). Одна худо-бедно удачная отсебятина - солдат, конвоировавший дядю Айро, как наглядный пример того, как людей корёжит война. Но он тонет в изобилии других, менее удачных примеров того же. Локации по-прежнему страдают гигантизмом, город Омашу подозрительно похож на Минас Тирит, а башня народа Огня - на Ортханк. Ещё одна персонажная печаль - кругом положительный Зуко. Такой хороший котик - честь, совесть, отец солдатам, пробу ставить негде. И это, если мне не изменяет память, - персонаж, входивший в топ лучших redemption arcs?.. Не вопрос, он милый и ему сочувствуешь, - но возможности наблюдать за развитием персонажа нас снова лишили. Азула, подозреваю, будет такой же булочкой, - ведь единственным антагонистом должен быть Озай, отец года, у которого явно дети лишние (а при отсутствии жены в кадре - я бы на его месте не раскидывался наследниками). Мог бы получиться интересный антагонист из адмирала, но... увы - его слили в такое убогое "Муахаха я хочу править миром", что "снимаете вы - а стыдно нам". Спасибо хоть, что у Джета вместо утопленной деревни были бомбы. Аанга продолжили тыкать носом в то, как за сто лет отсутствия Аватара всё пошло по звезде. Сначала он встречает друга детства, который всю эту сотню лет оборонял свой город, стал полубезумным стариком - и очень обижен на Аанга, благополучно проспавшего тёмные времена, и хочет, чтобы тот тоже почувствовал, каково это. Потом - раненый дух леса, про которого все напрочь забывают, потому что случается другая хтонь, подозрительно похожая на гибрид Безликого и Шелоб. Хтонь, разумеется, потому такая злая, что у неё велосипеда не было предыдущий Аватар маму украл. Почему, зачем украл?.. - А прост. И как только Аанг получает возможность поговорить со своим покойным наставником, который НАКОНЕЦ-ТО проговаривает вслух, что тот не виноват в своём отсутствии, - так сразу оказывается, что это вроде как был глюк, наведённый хтонью. ДА С#КА, отстаньте уже от ребёнка, хватит его бить по мягкому пузу! Когда тебе каждый встречный-поперечный вменяет чувство вины вселенского масштаба, а единственного близкого приходится терять дважды, - тут не то что ребёнок, и взрослый сломается и поедет кукухой. Кришнаиты в метро Хиппи в катакомбах Омашу, зелёный лириум кристаллы словно из страны Оз, которыми внезапно манипулирует маг Земли, и прочие странности... Катара бьёт деда по ж@пе, чтобы пил таблетки требует поединка со стариком, что выглядит максимально чужеродно для дженерик-восточной культуры, и зачем-то выводит воевать женщин из госпиталя - простите, а лечить кто будет? Или это такая обратная версия "мы не берём пленных" - только "мы не спасаем своих раненых"?.. Но круче всего то, что в последней серии выкатили ГОДЗИЛЛУ. Нет, это даже по-своему логично: кайдзю - важная часть восточной культуры, образы выходящих из моря и сеющих разрушения монстров действительно были порождены страхом перед цунами... Но это тоже, конечно, смотрелось предельно чужеродно - как будто я случайно переключился на какой-то фантастический фильм, только вертолётов в кадре и не хватало. В общем, превращение славного детского мультика в суровую военную драму происходит, как того ежа - в ужа: он, конечно, сдохнет. Спасают дядя Айро и секси Озай (вот бы в дораме был такой Жохань, а!)). И это ведь только начало! Ещё не появилась Тоф, Азула не отправилась в погоню, не было Ба Синг Се, да и Аватар ещё и не думает овладевать другими стихиями... Сколько же сезонов они планируют, двенадцать?.. И мне положительно нужен мем с Суюки "Ах да: я, мой парень из народа Воды и его возлюбленная из мира духов, обретающая материальную форму один раз в год". Тут Юи ещё и хули-цзин... полярная. То есть она песец
И пересмотрели пять серий Магистро-дунхуа - весь довоенный флэшбэк с обучением в Облачных Глубинах и лучным турниром. Почему-то вообще не надоедает эта трава, и всех персонажей уже любишь как родных, без исключения. Немного впечатленийИ снова, как в первый раз, задаёшься вопросом, кого же всё-таки наказал Цижэнь, когда приставил Ванцзи целый месяц присматривать за переписывающим рукописи (и прокачивающим навык портрета с натуры) Усянем. И радуешься, как Усянь учится на своих ошибках: в первый раз пытался протащить в Облачные Глубины один кувшин с вином, но тот разбился, - и во второй раз он прихватил второй запасной... И я напрочь забыл тот эпизод (в новелле его, кажется, не было?..), когда Усянь, вылезши из источника, наткнулся на сбежавших мертвяков, будучи без меча, его покусало тёмной энергией, и ему не понравилось. Это говорит сразу о двух вещах: что он действительно не хотел идти тёмным путём, когда есть куда менее болезненные способы избавляться от тварей, - но ему пришлось, когда он остался без Золотого ядра; и что Цзян Чэн действительно ОЖИДАЛ от него такой глупости и вообще не усомнился в том, что Усянь это по приколу сделал. Как говорится, если подозревают незаслуженно - вернись и заслужи... И как же прекрасны госпожа Юй и Фэнмянь, а. Где б сыграть. Совершенно недооценена эта пронзительная история людей, которые незаметно полюбили друг друга - но поверили в то, что могут быть любимы, только в момент смерти. После которого, я уверен, уже во всех жизнях не разлучались.
Вчера вечером я приехал к Амарту - и, как положено Усяню, по дороге во что-то вляпался Сиречь выкидывал салфетку в урну - а козырёк урны оказался окрашенным, и я остался с чёрным пальцем. Поймал Амарта на выходе из Перекрёстка и зашёл за пивом. Взял экзотического сидра - то ли фейхоа-личи, то ли что-то вроде, - и он оказался весьма удачным: кислым, но не слишком, освежающим и не слащавым. Мне как раз хотелось чего-то свежего по весне И самое то было закусывать его пастилой и кокосово-манговыми конфетами. И мы тоже посмотрели три серии дунхуа. Когда смотришь на большом экране, вблизи, в темноте и не отвлекаясь, - ощущения совсем другие - ...Жаль, что нельзя эту тварь отправить вверх по течению обратно к Вэням. - Ну, теоретически можно было бы... - Это тёмная техника. - Но я же ещё ничего не предложил! - А я по глазам вижу. (с) Мой Лань Чжань самый лучшийДальше про прекрасный вечер и фей А потом в тупильных угодьях мы поговорили о... ши и BDSM Спасибо Аннвин и её клубу, куда кто только ни заходил в гости. Конечно, далеко не всем персонажам нужны какие бы то ни было практики, - но разнообразие оных практик достаточно многогранно, чтобы некоторые могли что-то для себя найти. Ведь боль и поиски своих пределов - только одна из граней, - а есть ещё эстетика, кинестетические удовольствия, обретение баланса и точек опоры в себе самом, и всё это может не включать боль вообще. Теперь я как ни представлю Змия в шибари - не открыточных обвязках, а функциональных подвесах и полуподвесах, дающих качественную статичную нагрузку на мышцы сродни медитации, - так и сгорю каждый раз. Потому как это не только интересно, но и чертовски красиво Я как раз собирался поговорить с Амартом о феях, - а раз уж он сам о них заговорил... В общем, я спросил о судьбе Вязовой Рощи, - поскольку прежде всего мне хотелось бы, чтобы фригольд продолжал жить. Да, Галат и Клауд благодаря своему Очагу смогут прожить ещё очень долго после 80-го, - лет двадцать пять, а может, больше. Встретят юную Гвенаэль в не помню каком году. Но ши, даже когда могут задержать старение человеческих тел, - всё же не вечны. Однажды эти двое возьмутся за руки и растворятся в Грёзе - в прохладе цветов оранжереи и в не гаснущем пламени кузнечного горна. И мне кажется очень правильной и ценной идея, что они оставят своего наследника - своё собственное дитя. И пусть вдохнуть жизнь в общее творение было возможным в Золотом Веке, - нет ничего невозможного, когда любви и волшебства достаточно. Я пока не знаю, как он будет выглядеть, этот айлило-балорский воспитанник, - но пусть он будет счастливым. Немного поговорили и о книжках, и об играх, ролевых и компьютерных, - напоследок Амарт показал мне короткое видео, и я до сих пор ржу над главной несправедливостью Геншина: верните бедному пёселю Сайно соски! И после полуночи я укатился тыквой. Амарту мурр за вечер! И уже завтра (которое наступило) любуемся Дикой сливой. Удачной нам игры!
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Дорвался (сиречь выздоровел и добрался) до сканера, и настало время восхищённого верещания над законченным коммишном от Амарта, который умудряется превосходить самого себя снова и снова вот уже хренадцать лет, даже когда кажется, что выше только космос. Да, мне не хватало удовлетворяющего меня визуала с Ральфом и Стервятником (хоть бы и по отдельности), кроме разве что артов Митоса (по сути уже официальных иллюстраций), - а когда мне не хватает, я прихожу за коммишнами Чтобы мечты сбывались. И вот, в качестве мотивации для будущей игры, - Ральф, Рекс и "Подержи кактус". Безобразия нарушают, курят на Перекрёстке, - не берите, дети, с них пример. Совершенно прекрасный и живой момент, когда персонажи могут даже не смотреть друг на друга - но сразу видно, что они тут вместе, и понимают друг друга, и им в компании друг друга хорошо. До чего уютный (и наконец-то канонично моложавый!) Ральф, и до чего красивый Стервятник Я сгорел в угли и пепел. Эти руки, это лицо, эти волосы, эта талия...Меня не посадят он совершеннолетний! И все эти надписи и трещины на Стене, и полудохлый фикус на Перекрёстке... Просто фантастика, как всё это - много полнее, чем возможно было представить - воплотилось, ожило и теперь существует на самом деле. В это всегда немножко не верится - неужели так и правда возможно, - и я ещё долго буду залипать (да что уж там, буду залипать всегда, как и на всё, что у меня стоит в книжных полках и не только), облизывая взглядом каждую деталь и каждый штрих и не находя достаточных слов. Но такое потрясающее говорит ведь само за себя - лучше, чем я смогу сказать. Тэги тэгами, но это уже больше чем фанарт. Это то, какими должны быть те иллюстрации, после которых влюбляешься в мир и персонажей раз и навсегда.
Полный размер для дайри тяжёл, так что ходите за ним в твиттер. И ходите к Амарту за коммишнами А у меня закончились места на книжных полках, подходящих под А4 К счастью, ближайшие планы включают в себя формат поменьше и дидж, а потом я что-нибудь придумаю...
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
А в этой части появляется новая сущность, по классическому сценарию, когда НПС-под-выпил обретает лицо и имя, - и вот ты уже ему сочувствуешь, и не можешь его убить... И это поучительная история о том, что не надо доверять Марку давать имена персонажам Поскольку после того, как Улсен вопрошал у ши Скатах, который, ну, молчал, - ты б ещё у тумбочки, идиот, спросил(с), - я мог назвать того Скатаха только Ясенем. Но английское "Эш" - это откуда-то не отсюда (к тому же я уже знаю одного оборотня по имени Эш), - посему пришлось страдать ирландскому, и Скатах получил имя Файншэг (Fuinseog, в разных диалектах произносится по-разному, я транскрибировал как мог, - привет Фэрганему). Люблю скаташьих рыцарей, ничего не могу с собой поделать, - такие кони трогательные, сочетание упрямства и трепетности А чтоб мне совсем хорошо было - Саюри подкинула мне песню, которая, действительно, очень про Скатах. И с совершенно волшебной музыкой. (Ох и отстал я на несколько лет от того, чем занят Росомаха Туомас свет наш Холопайнен! Весь альбом целиком слушаю теперь.) Тык в попытку перевода текста Scattered to the four winds The cinders of the tide we lived Memories of the work done Of a proud son of silent Earth Now you‘re a breath of a butterfly Riding upon the wind by my side
Развеяны на четырёх ветрах Пеплом наши времена прошли Памятью о былых делах Гордых детей безмолвной земли Ныне ты и я - вздохи мотылька Что уносит ветер - в руке рука (Я не знаю, почему мне впёрлось, чтобы это можно было спеть на русском, - но я не успокоился, пока не смог спеть.))
Итак, вернёмся во времена Раскола, к Эдраху и Улсену. На контролируемые Гвидионами троды Улсена вместе с Эдрахом не пустили бы - разве что одного; а погружавшиеся на дно Тёмной Грёзы Балоры Эдраха, может, и взяли бы, но с Улсеном - разве что в качестве пленника... Так и решили они вдвоём на земле оставаться. Ещё нехудожественной предыстории У Таверзина и Кэйи таких проблем наверняка не возникло: спокойно ушли себе в Аркадию, каждый со своим Домом или вместе, и спокойно там жили, - а разметало их уже во время возвращения. Нелегко Таверзину было покидать брата, да и Кэйе Эдрах с Улсеном были совсем не чужие... Может, заходила даже речь о том, не примет ли Эдраха обратно Дом Дугал, - да только поздно уже. Дом Дугал не резиновый, тем паче когда каждый трод на счету, и к перебежчикам будет относиться с вполне понятным подозрением. И вот Улсен и Эдрах пытались как-то выживать в наступающей Осени, - но не срослось: совершенно случайно их путь пересёкся с путём к спорному троду. Канон говорит нам, что ши, уходя, сражались за последние троды, кровь текла по камням и вот это всё, - посреди такой катастрофы Улсен с Эдрахом и оказались вдвоём. Толпа, натянутые нервы, паника, - достаточно первой пролившейся крови, чтобы ши разных Дворов и Домов схлестнулись друг с другом. Улсен сказал Эдраху поскорее выбираться из гущи боя, а сам прикрывал его, тоже отступая, - и спиной-то не увидишь, что в точности произошло. И только крик кошачий услышал, и уловил краем глаза вспышку Драконьего пламени; а в следующий миг, как обернулся, - там, где стоял рыжий, уже промчался отряд. Улсен успел заметить и запомнить, кто стоял напротив Эдраха и смёл его с дороги, - и, когда прорубился к тому месту и не увидел Эдраха ни живого, ни мёртвого, обрушился на того ши со всей гвидионской яростью. Но не столько убить хотел, сколько ответ получить на вопрос: что тот видел, что с Эдрахом сталось?!.. К троду оба друг друга не пускали: если по всему выходило, что Эдраха туда занесло, то Улсен бы и следом бросился, - вот только к тому времени пройти в трод мог уже кто-то один, а другому ши уступать совсем не хотелось. И мог бы тот ши ответить, - но был он из Дома Скатах и потому молчал как (простите великодушно)) тот ясень, чтоб сил не потерять и пробиться к троду. Да и мотивировать Гвидиона не хотел, а то ведь если Сокол правду услышит - начнёт рваться совсем уж насмерть, а если ложь услышит - то поймёт, что ложь... А как только трод перед ними захлопнулся, - тогда этот Скатах всё-таки заговорил и в сердцах поклялся, что-де ничего я тебе (сволочь такая) не скажу, пусть и убьёшь ты меня три сотни раз. Так их на том поле побоища и нашли потом обоих, еле живых. И Улсен принял Путь Подменыша и остался на земле, подобно основателю своего Дома (из канона не ясно, стал ли Гвидион Серый именно Подменышем, когда стал "странником", - но, так или иначе, легенды сохранили имена троих оставшихся Гвидионов, а Улсен где-то вне счёта просочился)). Остался искать следы Эдраха и беречь от Банальности сохранившиеся троды, уцелевшие Очаги, - каждую ниточку связи яви с Грёзой, каждый путеводный огонёк. И не отчаивался упрямый Сокол, потому что любимого мёртвым не видел. А Скатах тоже пошёл Путём Подменыша - что ему оставалось?.. И в каждой жизни Улсен возвращался на то место, пытаясь что-то разглядеть в Грёзе, - и в каждой жизни находил того Скатаха, и заново спрашивал, и сражался с ним насмерть. Логика была проста: если триста раз Скатах промолчит - то на триста первый сможет проговориться. Но у Саюри с устным счётом всё куда лучше, чем у фей и у меня, - поэтому было посчитано, что для того, чтобы добиться результата до Воссоединения, Улсену придётся убивать противника по 50 раз за каждую сотню лет, а он не настолько маньяк К тому же тут ведь как: иногда ты его убиваешь, а иногда и он тебя, - а когда и так сложится, что пощадишь врага, поскольку воспользоваться удобным моментом будет слишком подло... ...Что-то выдавало в Улсене то, что моей любимой сказкой в детстве был "Финист-Ясный сокол". Пробьётся же через любую форточку, птица бешеная, сколько бы раз умереть ни пришлось. Далее, как обычно, конвертирую общий гон
Вторая часть телеги вида условно художественного...И у крошки-лиса в самом деле был шанс спасти ситуацию, проведя фуата в те времена Междуцарствия, что лучше всего помнил. Но никак Лышко и Дерилл не могли найти Улсена, - но нашли его врага, Файншэга ап Скатах. Тот и предложил им какое-то время оставаться с ним, - и, дескать, бешеный ши сам их найдёт. Это было вполне в интересах Файншэга: эдак, глядишь, - найдёт и не убьёт... А Дерилл и Улсен чуть не подрались, когда встреча случилась внезапно. Поди разбери ещё этих ши да не ши: пёс решил было, что нечто, свалившееся на них однажды, грозит лиса перешибить, и надо это кусать. Улсен тоже, как увидел всю честную компанию, - решил, что его враг дорогой завёл себе собаку страшную, чтоб на него натравить. Но Лышко в сортах ши (простите великодушно)) разбирался получше фуата, так что вкатился между ним и Улсеном клубком, зажмурившись, с воплем: "Подожди вдруг это не то что ты думаешь то есть вдруг это тот самый скажите сэр вдруг вы Улсен ап Гвидион или вообще не он!".. Улсен при виде отчаянно машущего между фуатьей мордой и его лицом чернобурого хвоста с белым кончиком, аки белым флагом, - даже притормозил, чтоб не зашибить безоружного. И подтвердил, что он - действительно тот самый Улсен, хотя уж давно его этим именем не называли. И тогда фуата тоже остановился, с огромным трудом, - чтобы комочек лиса не зашибить ненароком. А потом причуялся да принюхался к Улсену: пахнет доблестью и отчаянием, немного надеждой с оттенком горечи... - Стало быть, - рыкнул верный пёс, - это о тебе мой мастер Эдрах говорил? Знакомо ли тебе это имя, о ши? А Скатах знай ворошил уголёчки в костре, только глазом на них чуть косил. Улсен, как имя услышал, так и оперся на меч, как на единственную опору, - сердце-то не железное. И понял, что не врёт пёс, и ошибки быть не может: не может быть второго мастера Эдраха. То есть, на этом свете, глядишь, тёзка и найдётся, - но уж точно не там, откуда такое диковинное создание Грёзы явилось. - Веди меня к нему... - выдохнул он, почти с мольбой, которую от могучего рыцаря слышать было так странно. О старом враге уж и думать забыл, да и обо всём. - Жив он или мёртв - приведи меня, прошу тебя, всей своей судьбой заклинаю!.. - Нет его среди живых, - ответил пёс, - но и среди мёртвых не найдёшь его. Стал мастер Эдрах хранителем волшебного места, что не даёт мечте, из которой пришла эта фея, развеяться. Сотни лет он о тебе тоскует, рыцарь-Сокол. И... - тут посмотрел фуата на пака, - велел нам разыскать тебя. Верно же говорю я, а, Лышко? Лышко закивал очень интенсивно, чтобы не сказать чего лишнего, но сам почувствовал, что дело важное, о таком можно и не соврать, - и выпалил: дескать, всё почти правда, и мастер бы давно уж сам, да не может, и пёс бы в одиночку не смог, а вот у него, Лышко, как-то получилось, он не знает, как, но назад вернуться тоже, наверное, получится... должно получиться... Улсен выслушал обоих с жадностью, выдохнул эхом: - Сотни лет я его искал... И взглянул на одного и на другого уже с нетерпением и некоторой тревогой: - Что нужно, чтобы к нему прийти? Эту плоть позади оставить? Всё сделаю!.. Фуата кивнул мрачно: - Погрузи это облачение человечьей плоти в волшебный сон, чтобы дух твой отправился в путь по дорогам Глубокой Грёзы. Чтобы дорогу туда проложить, нужно много волшебства! Долго наш маленький Очаг собирал огня на то, чтобы единожды открыть дверь. Теперь - проще! Здесь много живой крови, здесь бьётся живое сердце!..
В этот момент ши Скатах уже крепко задумался о том, что остальное можно послушать и из теней. И вообще, он не Эйлунд, - не так уж и любопытен!.. Но фуата оказался быстрее, и смог оглушить его. (Так Файншэгу в первый раз не повезло на дайсах.) - Тебе нужно принести жертву, чтобы открыть тёмный путь, - сказал адхэнэ рыцарю, потому как было это тем, что знал он сам. - Возьми его кровь, сотвори круг, я научу тебя символам! Вырви его сердце, съешь, - и откроешь дорогу древнему колдовству! И Улсен всё больше мрачнел после того, как фуата поймал Файншэга. Хоть и не мог не восхититься мысленно скорости и ловкости псины: всё ж таки об адхэнэ на земле одни легенды остались. Медленно покачал головой, глядя на врага, лежавшего без сознания. - Мастер Эдрах - меня ждёт... Защитника своего, а не палача. Как я перед ним - чудовищем предстану?.. Забери моё человечье сердце, открой путь, - мне оно больше без надобности! Вон и помощник есть у тебя. Всю свою кровь отдам, и столько волшебства, сколько тебе будет нужно!.. Фуата носом повёл - ему-то что с того? Ежели брезгует странный ши добычей, - и его кровь сгодится. - В кошмарное королевство ты отправишься за любимым, о рыцарь! И сказать по чести - дома мне больше нравится... Здесь пресно, и всюду эта вонь людская! Ведомо ли тебе, ши, что душа твоя станет обнажена пред опасностями, из оружия останется лишь доблесть? Последний раз спрошу - готов? И покосился на лиса - насколько у того уши разъехались от их страшных речей. Улсен вместо ответа только меч в землю воткнул и шагнул псу навстречу. Плащ расстегнул - тот упал с плеч и также позади остался. Ворот принялся развязывать - надо же до сердца добраться. И не боится ничего - ни смерти, ни кошмаров. - Не медли, друг. Пусть и прекрасного немало в этом мире, - но это сердце сотни лет уже не радовалось. Всё, чего желаю, - скорее увидеть любимого. А лис, в свою очередь, покосился на Скатаха в отключке - кабы не очнулся! - и тихонько выдохнул с облегчением, что и незнакомого ши убивать не пришлось, и с него самого шкурку не снимут. Но, соображая, что сейчас будет, снова уши прижал да зажмурился. Что-то Улсен говорил про помощника... А пак же не умеет с кровью-то! У пака лапки!..
Адхэнэ подозвал лиса: - Сюда пришли мы вашими дорогами. Обратно - пройдём моею! Серебряный Запрет если и возможно сломать - то лишь во имя великой любви! Кто справится, как не этот великий воитель! И желание моего мастера исполнится - он встретит любовь свою, - и мой род свободно станет бродить по земле! Я завоюю для тебя королевство здесь, - доверительно сообщил фуата паку, - приведу тебе лучших рабов, они построят тебе хоромы, и лапки твои будут ходить по шкурам врагов, что встанут на нашем пути! Поможешь мне сейчас? Я дам тебе чашу, перережу ему горло, - а ты соберёшь кровь! Да подашь мне, как время придёт! (Первобытные ухаживания вошли в чат И проспойлерили интригу.)) Лис выслушал, насупился, поводя ушами, ответил как мог серьёзно: - На что мне королевство? И рабы зачем? Не ты ли сказал, что дома лучше? Вот будешь ты воевать да воевать, - а как же я, а как же мы? Хочу с тобой странствовать, охотиться и играть, и это - правда!.. - и аж лисий хвост задрожал от волнения. - Но боюсь, что если мы сейчас всё сломаем, без уговора-то, то всем хуже будет: и нам с тобой, и Мастеру, и... Тут Лышко снова покосился на Файншэга: живой ли он там вообще, и вот бы уже уполз, что ли... А Улсен уже рубашку стянул, на мир вокруг оглядывался, - будто прощался с ним, а сам был уже где-то не здесь, где-то на полпути, уже что-то иное видел и слышал. И вроде не должно было быть ему больше дела до судьбы этого мира, - а всё же что-то царапало в идеях адхэнэ. - Прав пак, - произнёс ши негромко. - Не время ещё для вашего рода. Не будет вам достойной добычи. Придёте, а уйти не сможете, - не обрадуетесь. Всё погубите, друг друга перегрызёте - и ничего не останется! Лучше свободен будь, чем запирать себя в овчарне...
Файншэг ап Скатах уже некоторое время лишь притворялся оглушённым. Лицо его не выдавало страха, что иглой пронзил сердце феи. Кажется, Обитатель Глубокой Грёзы сумел обморочить бешеного Гвидиона, и тот был готов - нет, серьёзно! - снять Серебряный Запрет?! Чтобы орды пришельцев ринулись сюда?!.. Любой из Дома Скатах насторожен на слуг Кошмаров! А тут - и на виду всё. Если ныне скажет страшный пёс: цена за твою любовь - мой ритуал, да и дело с концом, - Улсен не откажется, у него как соображение шесть сотен лет назад отбило, так домой оно и не вернулось! Неужели придётся опять?.. Файншэгу очень надоел этот ши, надоели беды, что шли за ним по пятам, - и шанс от них избавиться был таким соблазнительным... Но Скатах просто не мог допустить победы фоморианца - даже в малом, ведь с этого малого и начинается конец. Фуата покачал головой. А для кого он тут старается? - Долго в кошмарных королевствах не сможешь жить ты, мелочь. Я, стало быть, сделаю из этого места пригодные для тебя владения. Вонючку вон ту с трубой сроем, лес посадим... Мои условия, сэр рыцарь! Хочешь попасть к своей любви - значит, выполнишь их!.. Лис совсем поник ушами. Весточку передал? - передал, и тут бы и дать дёру, но псина ещё эта... Кому скажи - пёс!.. - не поверят! И как выбрать, если и возвращаться вместе с ним - опасно, и здесь его оставлять - тоже?.. Впору повиснуть на нём всеми четырьмя лапами, и будь что будет... - Сэр Улсен жить сможет, и я смогу. Наверное... Но почему бы выбор не спихнуть на чужую голову?.. Лис как набрался смелости, да как выпалил, прижав уши: - Я - не хочу с этим миром воевать! Я - с тобой быть хочу! А ты - выбирай, чего хочешь! Или этот мир с родичами своими - или я!.. А Улсен уже ничего сказать не успел. В этот момент молчаливый бросок Файншэга на противника выбил чашу из рук страшного пса - чтобы в следующий миг разбить её о ствол дерева. Скатах сражался против фуата, вновь не произнося ни звука, и - его же, Улсена, мечом. Всем своим видом дав понять, что не позволит открыть кошмарный трод, пусть даже для этого дурному Гвидиону придётся выжить.
И между сражающимися так и кинулись двое, не сговариваясь: маленькая чернобурая лисица, вконец ошалевшая от собственной смелости, - в рукав рыцаря Скатах вцепиться. И безоружный Гвидион (топлесс)) - пса оттолкнуть да под собственный меч подставиться: поскольку своя жизнь не дорога уже, а жизнь врага единственного фуата отдавать - как-то не по чести, да и проводника терять не хотелось... (И им на дайсах тоже не повезло.) Лиса Файншэг стряхнул, и тот улетел следом за чашей - в пружинящий куст, подальше от мелькания когтей и меча. Улсен же принял на себя удар лапой, но пёс добивать да рвать его и не подумал: это же (на Новый год) для Мастера!.. Ритуал - штука сложная, а если ши просто сгинет сейчас - какой с того толк? - Брысь! - рыкнул на обоих фуата. - Лышко! И думать забудь! Ладно, не хочешь здесь рыть - в другом месте нору выроем! - и уже Улсену: - Где я тебя искать буду, сэр рыцарь, коли помрёшь?.. Отбил один и другой молчаливый удар, и наконец достал ши Скатах. (Который, судя по дайсам, не смог ранить кошмарную собаку НИ РАЗУ, - позор своей наставницы! И тогда у меня и начали закрадываться мысли, что это могла быть за наставница.)) Красивая картина: лис в кусте. Гвидион - где-то рядом. Файншэг - на когтях фуата. Меч Гвидиона - рядом с Гвидионом. И прежде чем покинуть сей бренный мир в какой-то там недостаточный раз, Скатах прошептал: - Любой путь можно открыть по-разному... не верь... кошмарам... (И на спасы он тоже выкатил критпровал, и никак не должен был выжить, - но... но.)) Улсен, хоть ненадолго задержав фуата, попытался всё же до него докричаться: - А коли я живым нужен - так ответь, мастер Эдрах на твоих ли условиях меня привести велел! И берегись, если соврёшь! И подхватил свой меч, и вскинул его к горлу фуата, - да только поздно уже, если Файншэга пронзили когти. - Знаю, враг мой... - ответил ему Гвидион негромко. - Другой путь всегда есть. И я его найду. И снова - к псу, не опуская меча: - Оставь его. И раз ты моему мастеру служишь, то послужи и мне, - или вернёшься к нему с пустыми руками! Как пришли вы сюда, так и меня проведёшь. Что нужно для этого - возьми с меня, а этого мира не трожь. Сам видишь: есть у него защитники. Ни жить, ни любить тебе здесь, коли принесёшь сюда войну! И горько было, что не удалось словами отговорить фуата от его затеи, и пришлось говорить с псом на языке силы, ему понятном. А впрочем, стоило ли ожидать иного от кошмарного существа?..
Фуата же был весьма обеспокоен судьбой пака, и надеялся совсем уж напросто не выдать этого. Рыкнул, отступив на шаг, сбросил с когтей ши, что без сил рухнул к ногам Улсена. - Вашей дорогой пойти - всё равно одного тебя не хватит, хоть бы Лышко и смог провести, а он может, - проворчал пёс, и Гвидион ощутил, что он не лжёт - либо верит, во что говорит, сам. - Много больше нужно волшебства. Если собрать и всё твое, всё с тебя, - так ты истаешь, и миссия моя перед Мастером провалена будет. Его кровь могла бы помочь моей дороге, - пёс кивнул на ши, под которым трава быстро становилась багряной, - а его волшебство - вашей. А коли не хочешь ты ради любви своей взять этой добычи одним ударом, так предстоит долго волшбу тут по крупицам собирать... Но Улсен пояснил, пока осторожно поднимал старого врага на руки: - О волшебстве я мог бы попросить, или взять в честном поединке. А не так, как ты: оглушить да резать. Ши - не бараны тебе! Каждый заслуживает достойной смерти. Много раз я убивал его, но никогда - беспомощным. Впредь не вмешивайся! Сколько поединков нужно будет? (И я даже снова кинул кубик на удачу - дотянет ли Файншэг до ближайшего фригольда, куда Улсен был готов его отнести, переживёт ли дорогу. Но, похоже, этот Скатах твёрдо решил покинуть мир: снова провал!) Файншэг сквозь такую знакомую смертную пелену поймал мысль: поздно... - Отстранённо так, почти и не-здесь. А ведь это шанс развязать страшный узел Дан. И к Улсену потекло волшебство феи Скатах, отданное добровольно, - то, которое есть, до капли. - Иди... к нему... Улсен остановился, поняв, что происходит. Сжал его ладонь: - Только весь не исчезни, слышишь?.. Вернись в этот мир, проживи больше жизней, чем отнял я у тебя!.. И обернулся затем к фуата с видом совершенно нечитаемым: - Ведите. Пока этот дар не рассеялся... В Осени и вам задерживаться не стоит.
Тем временем лис в кусте так и сидел замерев, ни жив ни мёртв. Опять ши погиб у него на глазах, и опять из-за него!.. Ведь это он привёл фуата сюда. Но слова Улсена, должно быть, имели силу благословения в тот миг, - и не всё он забрал, что Файншэг был готов отдать. А Лышко и сам был меж двух миров, как и Мастер: здесь из живых в полном смысле слова были - лишь адхэнэ, рыцарь Гвидион, и до последнего времени - тот Скатах. Потому и видел лис всё иначе, чем в тот день, когда погиб Адальберт: видел, как исходящая от тела Файншэга волна тёплого гламура окутывает Улсена - больше, чем фея в нынешнее время может удержать сколь ни было долго. Но втуне волшба не сгинет: фуата не стоял на месте, старательно воспроизводил ритуал, - очень скоро помощь Лышко ему потребуется. И видел Лышко зелёную искорку, что едва светилась в траве. Как и пожелал Гвидион, частичка души Фанйшэга осталась тут, в этом мире, - и пульсировала, как святлячок. Лис был благодарен Улсену за то, что тот не забывал, почему им стоит поторопиться: в Осени без шкурки Подменыша было как-то... холодновато! И искорку - которая куда беззащитнее выглядела на этих Осенних сквозняках! - уже не лис, а шмыгающий носом пак бережно укрыл ладонями, словно того светлячка, и спрятал за пазухой, где теплее. Кто знает, на что ещё способно волшебство Башни?..
И вот ритуал был окончен, и вновь пришло время крошке-лисе с пачьей ловкостью обмануть злые ветра беды и провести всю компанию обратно - оставляя позади две человеческих половины ши-Подменышей, что были когда-то Улсеном и Файншэгом. (Тут чернобурый дайс лёг на критуспех: хорошо лис запомнил дорогу, и была у него мотивация поскорее вернуться!) Дорога, сложная и опасная, как-то сложилась в несколько тягучих мгновений, словно феи и адхэнэ пробирались в вязкой тёмной смоле. Наконец, впереди Лышко услышал знакомый шум моря, - ведь Башня стоит у обрыва. Вышел на тропинку: теперь уже он был свой здесь, и мог различать скрытую от чужих глаз дорогу к тайному фригольду. Волшебства здесь много, и оно дикое, мрачное... Но сейчас небо было на удивление спокойно. У входа в Башню - фигура в тёмном плаще, и ветер развевал седые с рыжиной волосы. И Улсен, едва эту фигуру увидел, ещё издали, когда и черт никаких не различить, - так и бросился вперёд. И никакие колючие заросли не задержали его, - он и не заметил их даже. Лишь за несколько шагов - остановился, чтобы не обрушиться внезапно, не напугать... И окликнул, глазам своим не веря: - Эдрах!.. А уж едва хозяин Башни шевельнулся в его сторону - тут Улсен и заключил его в объятия. - Любимый мой, свет мой... - и больше ничего выговорить не смог: слёзы задушили. И от счастья, и от боли за всё Эдрахом пережитое, и от облегчения... Эдрах, пожалуй, своего сокола никогда прежде плачущим не видел, - а теперь два горячих ручья... И осыпал Улсен нежными поцелуями всё его лицо - невзирая на шрамы, - и седую макушку, и кончики ушей. Из невидящих глаз Эдраха покатились слёзы, с чужими смешавшись. Ши обнял любимого тонкими руками, подтянувшись, чтобы коснуться устами уст. - Мой Улсен... Мой рыцарь, ты... здесь, ты вернулся за мной... нашёл меня... - и то ли засмеялся, то ли всхлипнул тихо-тихо. - Я так тебя ждал, моя любовь... Улсен и сам склонился, чтобы к самым желанным губам приникнуть: так бережно и так упоённо, на столько долгих ударов сердца. - А я искал тебя так долго... моё сердце, огонёк мой ласковый, единственное моё счастье... И отпустить не мог, своё бесценное чудо держа в руках, и насмотреться не мог, - улыбаясь счастливо впервые за столько сотен лет.
А лиса собака страшная в руки взял: просто чтоб был, комочек меховый, тут, а не где-нибудь. Лис наглый у пса на груди угрелся, а как перекинулся - так и наворчал, обнимая: - Зверь ты мой дурной, чуть глупостей не наделал!.. Так бы всё и рассказал мастеру, но не расскажу!.. Но где это видано, чтоб пак - да здравым смыслом был?!.. Мало тебя за уши кусали... И за ухо кусь. Но нежно.
Наброски и комментарииПоскольку я нежно люблю графику во всех её проявлениях, - постольку здесь будет маленький личный склад фей-на-полях-конспектов, by (c)Типичный Моррахан конечно же. Наброски тоже заслуживают любви - и получают её, потому что такие узнаваемые, такие живые Я вспомнил, что не утаскивал для залипания давнего конспектного Эдраха, - и вот, появился повод. Как говорится, - таким мы его помним, и нескоро ещё снова таким увидим. Но рыжий балорский кошак всегда хорош Этот взгляд!..
И Файншэг ап Скатах в двух фейских возрастах: Старца и Дитя. Во второй ипостаси непосвящённый зритель его ещё не видел, так что это немного затравка на будущее У первого рисунка есть ещё подпись: "Подождите, он сам придёт". Именно таким Файншэг встретил Лышко и Дерилла, - и, полагаю, также не меняясь в лице произнёс после: "А вот, кстати, и он". Мистер Тряпочная Сова видел некоторое дерьмо. Как Кэр в каждой жизни вспоминала, что не доживёт до конца войны, - так и Файншэг в каждой жизни вспоминал, что однажды за ним придёт неотвратимый злой сокол. А маленький Файншэг - такое солнышко: в гриве ветка, в жо...хвосте ветка, как положено разведке На самом деле, у рисунков есть обработанные версии, но моему сердцу так милы исходники... И всё это - тоже о нём. Тоже скетчевое, процессное или уже нет, - и очень мне ценное
И чтобы не заканчивать на драматичной ноте: о том, как Файншэг тоже нашёл свою судьбу и любовь, - будет в следующей серии. Не так уж скоро, быть может, - но будет.
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Итак, всё началось на Остару, и началось с одной маленькой лисички, - потому что, конечно же, во всём всегда виноваты паки (это не обсуждается)). Тогда я взял и рассказал Саюри письменно историю пака Лышко, чернобурого лиса. Не Каллы, чья история уже закончена, и не Кэр, чья история подвисла в неизвестности и ничего с ней нашими усилиями не сделаешь, - а именно Лышко, который, сложившись в интересах Теневого Двора в ранних нулевых, имел все шансы просто переродиться, как положено Подменышу, и жить новую жизнь. Но это же Остара, и это же мы, - поэтому "просто" не было никому. Лисичка хвостиком махнула, и в результате: ~ У нас появилась по меньшей мере пара новых фейских и не только фейских сущностей; ~ Ещё пара моих фей по ходу повествования благополучно пристроилась в добрые руки, и я нагло дорвался до фемслэша, НАКОНЕЦ-ТО; ~ Неделю спустя (всего семь дней, Карл!) мы обнаружили перед собой историю на двенадцать(!) действующих лиц и один Очаг, сходящихся к одной точке (Очаг не сходился - он всегда там был)). Как говорится, одно неосторожное движение... С таким объёмом материала впору писать и издавать роман. Писать мы его, конечно же, не будем. Потому что это не оригинальный сеттинг, потому что это слэш и фемслэш (гет тоже есть), и главное - потому что кто ж нам даст столько времени на такой эпический труд. Так что я просто поэтапно перенесу телегу на чистовик, копировать-вставить-причесать, - чтобы ничего не потерялось, не забылось и не перепуталось, и можно было к ней возвращаться и перечитывать. Условно-художественный вид у неё будет далеко не всегда. Но прежде чем при(с)тупить, я хочу поорать, насколько же это правильная история для Остары. Потому что Остара - это не про каких ещё заек(тм) про зайцев и прочую пасхальную сувенирку, а про переход через смерть, который осилили не все, и жертвы ради этого перехода. Про то, как плоть нарастает на кости заново. Про восход Звезды над руинами Башни. Воскресать после зимы - не всегда легко и не всегда (в общепринятом понимании красоты) красиво. Но любовь сильнее смерти, всегда. И ещё немного ора, спойлерного по отношению к истории А лисопсы мне до чёртиков нравятся не только потому, что The Fox and the Hound - мой любимый мультик, а "Меж твоих зубов нет бессмертней моей души" - один из любимых сортов пейрингов. И не только потому, что я чем дальше, тем больше становлюсь большим сторонником репрезентации адхэнэ Но и потому, что в этом тоже есть что-то очень правильное. Я ведь думал о том, что если бы Лышко не погиб вскоре после смерти Адальберта - то он бы, наверное, перекинулся в лисью шкурку и уже не возвращался обратно к человеческому облику. Когда ты зверь и живёшь здесь и сейчас, заботами о базовых потребностях, - тебе не так больно. Ну, знаете, как тот мем "Волк не деградирует, волк приостановил развитие, пока легче не станет". И этот вот роман с фуата - тоже немножко "приостановить развитие", но в хорошем смысле. Часть боли осталась в яви, вместе со смертью безоглядно влюблённого шестнадцатилетнего пацана, чей мир рухнул и восстановлению не подлежал. А здесь, в Дальней Грёзе, пак ближе к своей сути, - и к животной сути в том числе. И когда можно бегать и кататься по траве, охотиться, играть и любить, даже не перекидываясь в лису, - это максимально не похоже на прежние чувства, и это лучшее, что могло помочь не вспоминать о них. И становится легче. Не думаю, что другой ши смог бы стать для Лышко таким исцелением. И ещё - я не то чтобы не думал о том, как Эдрах и Улсен провели времена Разделения. Порождал версии разной степени стекольности, но сам же отметал их раньше, чем мог бы донести до обсуждения. Улсена не затащили бы в Аркадию без Эдраха даже вперёд ногами (да и чтобы было кому тащить, нужен кто-то заинтересованный, вроде близкой родни или сюзерена, - а он всё ещё найдёныш, и ушёл от Изабо). Дом Балор позволил бы Эдраху взять с собой Улсена только в качестве пленника, по сути раба, - но Эдрах не поступил бы так со своим рыцарем даже для отвода глаз, это слишком небезопасно. И в результате то, что с Эдрахом произошло, - это очень больно, но это тот самый шанс, один из ста, на то самое воскрешение. И стихи вон там под катом тоже будут, да. О которых мне тоже напомнили ровно в тот момент, когда началась эта история...
...Словно счастьем, грезить смертью, В горькой старости ветшать - Что тебе от этой тверди Остаётся вопрошать? Всё сшибаться смертным боем Сам с собою взаперти, Всё искать в себе живое И ни разу не найти. Всё кружить судьбою чьей-то, Брешь баюкая в груди. Под холмом играют флейты. Мы не злые. Заходи. (с) BrisingAmen когда всегда
...Лышко проводил разведку у вражьего фригольда - когда вдруг начался переполох. Шум, гам! Все куда-то бегут, химерические стражи фригольда клацают зубами, кто-то спускает их с цепи, - и как погонят лису! И почти догнали, да почти хребет перекусили, но... Что-то взорвалось и всё исчезло. Кончилась лиса да попала на небеса. А в небесах молочные реки, кисельные берега, - всё там, далеко-далеко, - да вот только маленькая фея, идущая Путём Подменыша, никак не сможет попасть туда! И затянули её кошмарные ветра в Глубокую Грёзу... А там стоит башня, и у башни бродят странные чудища, кто-то видит лису - и пытается съесть, кто-то прямо через лису идёт - и ничего той лисе не делается. Вот только каждый шаг на лапках по полю колючек те лапки ранит - и за лисой вьётся кровавый след-верёвочка. Башня пуста и заперта, но у самого входа есть небольшой каменный островок, где не растут жала из земли, - там можно немного отдохнуть... Лис там свернулся клубком - и задремал. А проснулся от того, что услышал мелодию костяной дудочки. И - всю лису колючки заросли уже, так, что и не сдвинуться с места! Лис трусливый затаился поначалу, и попытался подкопаться... Но едва понял, что скорее всю шкуру свою на колючках оставит, чем вырвется, - тогда не выдержал и зашумел. Как только может шуметь дурная перепуганная лисица.
Звук флейты вскоре смолк, и Лышко замолчал от неожиданности, и стало ненадолго тихо - не считая лисичьего шороха. Тень луны упала на камни, и рядом с лисой присела фигура в плаще. На поясе - серп, лунный и светится. Любопытно кому-то стало, что же эдакое попалось нынче в здешние сети. И незнакомое создание Грёзы решило, кажется, лису вызволить, прижав за шкирку, чтоб не цапнула, - но, похоже, серпу не поддаются колючки! Лисице пришлось ещё разок испугаться - и немало, потому что серп тот был не так страшен, как нож из холодного железа, что был извлечён следом. Наконец, с колючками было покончено. Лиса от всех своих - посмертных, заметим - страданий отчего-то подозрительно паршиво себя чувствовала: и тельце болит, и сил волшебных нет почти. И какой там удирать - Лышко как зажмурился и прикинулся ветошью при виде ножа, так и болтался в чужих руках шкуркой, тихо надеясь то ли на то, что бросят за ненадобностью, то ли на то, что проснётся и всё изменится. Только услышав-учуяв, что попал внутрь башни, приоткрыл один глаз из любопытства. Не похоже на то, что прямо сейчас скормят химерам, - так что можно не сопротивляться. Внутри же царило запустение: лунная паутина тут и там, пыль на витражах, закрытый ход наверх... А вот одна дорожка, кажется, протоптана - к месту, что раньше было залом. А там - лучина, горящая слабым зелёным светом, - и небольшая мастерская здесь же. В очень большом беспорядке (некоторые вещи не меняются)). Словно в одной-единственной, оставшейся жилой, комнате кто-то обустроил и быт и досуг. Лису опустили на шкуру - она тут была всего одна.
А лисе хотелось, конечно, перекинуться в более привычный пачий облик и задать тысячу вопросов, хоть и страшно, - но сил на это пока не было, и шкурка посмотрела на спасителя уже обоими глазами и помахала хвостом. Дескать, лиса хорошая, вдруг вам нужна лиса А лиса пригодится! Лиса - это не только ценный мех, но и... Да что там. Принёсшее лису существо вполне понимало, что это не просто зверёк. Но пока сняло плащ и - не так чтобы очень быстро - занялось приготовлением еды. Действовало уверенно, зная, где что находится. Отвар из грибов жуткого вида, что сушились на верёвках, да настой дурманящих трав... Это был ши, или то, что им было когда-то. Ладного сложения, скорее изящный, волосы - рыжие напополам с седым. А вот с лицом всё было жутко. Глаза были белёсые - это создание ориентировалось чутьём волшебства, не зрением. Правая половина лица и правая рука были сильно изуродованы огнём когда-то очень давно. Однако же он не унывал, и называл себя Мастером из башни. Рассказал, что живёт тут многие столетия, и понятия не имеет, что же там происходит, в большом мире. Был бы рад узнать! Если, конечно, пак (о Дан, пак!) пожелает рассказать. Как только до лиса дошло, что его не видят, скорее - чувствуют, и как только окончательно схлынул страх - на врага хозяин определённо не был похож, - он всё-таки собрался с силами и перекинулся в говорящее. И все вопросы из него высыпались разом: и кто ты, и где я, и где все, и я же умер, или не умер, а ты тоже не или тоже да?.. ...Но раз Мастеру (о Дан, Мастер!)) было интересно, что там в Осени, - чернобурый проявил вежливость, собрался на сей раз с волей, чтобы как-нибудь поправдивее вышло, и в путаной пачьей манере изложил, что несколько сот лет без ши вообще - на земле было так себе, а потом он такой однажды вернулся - а ши тоже вернулись, только куда они теперь-то уходят, из человеческих-то тел, - непонятно совсем. И что он может много дурацких историй припомнить, и вообще он полезный, и помогать может, и спасибо за приют!..
И надо сказать, слушал Мастер с интересом! А жив или нет пак - то не важно ныне, ведь по-разному может обернуться. Подливал вкусное гостю. Рассказал о себе не так и много: ювелир, по имени Эдрах. Упомянул, что был учеником мастера Коналла из Дома Балор, - но Лышко и не признал: его Мастер ведь своего прежнего имени не называл, и Дом свой позади оставил. Ещё рассказал Эдрах, что живёт в этой башне с тех пор, как после страшного сражения Дан разлучила его с любимым. Хозяйка башни некогда позволила ему тут остаться - но тоже не появлялась здесь уже столетия. Чего только не происходило за эти века в кошмарных королевствах... Но уйти отсюда Мастер не может. За это время даже подобрал щенка фуата, сделал из него почти приличного подмастерья... И вот бы гость, когда наберётся сил, смог в благодарность за спасение выполнить одну просьбу!..
Лышко постепенно осваивался: вот уже и опасливо прижатые уши - торчком от любопытства, и осматривается, и угощается охотно. Выслушал, предательски шмыгнув носом, и признался очень серьёзно - слышно было, что не врёт, - что выполнял волю своего ши, и это не важно, что его больше нет, а был он самый волшебный. "И вот я сделал всё, что мог, а куда мне дальше - не знаю, могу тут остаться, а кстати - Лышко меня зовут..." И спросил осторожно, что за просьба, склонив ушастую голову. Сможет ли пак в самом деле помочь ши, или опять всё испортит... Ши посочувствовал беде пака, и даже искренне: терять дорогих существ - всегда больно. И слышал же, что Лышко старался говорить как есть, - а это сложно таким, как он. И рассказал ушастому созданию, что лишь ему, Эдраху, самолично нет дороги в земное царство - развеется как дым; а вот его ученик, фуата, если найдётся проводник для этого молодчика, - мог бы отправиться на землю, да разыскать истинную любовь того ши. Назвал и имя рыцаря - Улсен, из Дома Сокола. Задание простое - найти, да весточку передать. Лышко запомнил всё, покивал, а спохватившись, что лучше бы не молчать, - заверил, что даже если что угодно перепутает, и собственное имя забудет, и хвоста своего родного не узнает, то всё равно непременно разыщет Улсена из Дома Гвидион.
И всё это время за лисой наблюдал некто. Запах странный, земной. И кровь... кровь вкусно пахнет. И страх. Много страха - это хорошо. Погонять бы такого!.. Но интересно... и как повернулся, лисой ещё. Как мастера слушает внимательно... Который как раз и сказал: - Подойди, Дерилл! И названный так вышел к гостю. Подмастерье, не в пример Эдраху, был силён, ловок, быстр. Охотничья псина - сразу видно! Уши торчком, мощные задние лапы, - а остальной вид вполне человечий, клыков не считая. Масть - чернобурая, брови густые, глаза зелёные. И носом эдак повёл - поздоровался... То, что за ним следят, - Лышко подспудно чуял, но постепенно к этому ощущению почти привык: мало ли, чьи химерические глаза в этом волшебном бардаке? И грибы с глазами бывают... Но как в поле зрения показались собачьи лапищи - аж подпрыгнул, распушив хвост ёршиком, и едва Мастеру на голову не залез, как кошка. Но удержался - только закатился, сжавшись клубком, за его спину и из-за его плеча выглянул. - Да это же... Это же почти совсем чуточку собака! Не съест он меня вместе с весточкой?.. И очень старался не дрожать и на человеческих частях облика фуата сосредоточиться. Рыкнул адхэнэ со скрытым смехом в глазах. И ближе подошёл. - Если Мастер прикажет - не съем тебя, нелепое создание! Эдрах же левую руку на ушастую голову положил, успокаивая меховое. - Изволь, - сказал он ученику, - избавить нашего гостя от своих клыков, мой верный Дерилл. Лышко - да ты слышал его имя, - пусть поможет тебе в дальней дороге, куда ты давно просишься. Но сначала пусть раны гостя заживут и силы восстановятся. Да и Очагу нашему нужно время собрать волшбу, чтобы открыть ворота. Помоги гостю освоиться! Под ладонью ши Лышко дрожать перестал, высунулся, - но всё равно прильнул поближе. Так оно и надёжней, и уютней как-то...
Эдраху, прежде чем отправлять куда-то посланцев, надо было, чтоб они хоть немного сработались. И фуата выполнил хозяйский наказ - показал гостю место: туда ходи, сюда не ходи, здесь спать, там опасное... Впоследствии и окрестности покажет, - а пока лисьи лапы не заживут, пущай на плече ездит. По первости Лышко всё равно на Дерилла посматривал снизу вверх с опаской: нет-нет да пахнёт псиной, и сразу хочется держаться на расстоянии и спиной не поворачиваться... Но со временем привык, что фуата - не только разумный и говорящий, но и скорее защитник от местных сюрпризов, а не опасность. Чуть что - лис между его лапами прятался, и на шее воротником катался тоже с удовольствием. А в свободное время - или пересказывал Мастеру их приключения вперемешку с байками из яви, или расспрашивал о чём-то, или лисой сворачивался у него на коленях. Лисы тоже урчать умеют А как клеймо своего Мастера Лышко заметил и узнал - так и рассказал, что был когда-то подмастерьем на Мельнице. Вернее, так как у пака лапки, - то одно название, что подмастерьем, - но старался быть полезным: работать, не работать, смотреть, вдруг другие не работают И Лышко же как раз через того нокера, что выпустился из мастерской Клауда да начал оружие из холодного железа поставлять, - единственное известное ему имя из вскрывшихся писем Адальберта, - на Теневиков вышел. Так что знакомое клеймо уже видел - и о том, что их общий Мастер вернулся, тоже Эдраху рассказал. Поворчав, что-де сам Мастер, поди, и не вспоминает о нём, - но беззлобно. И можно было почувствовать, что по Адальберту лисец тоскует, и говорить о нём старается как о живом, - но когда есть к кому под бок прибиться да ушами уткнуться, всё полегче. А посуду чистить и всякие ещё мелочи по хозяйству - Лышко вполне умеет. Богганских прирождённых талантов, конечно, у него нет, - но зато старания угодить и порадовать нового знакомого ши было у него порядочно. Здесь же паку готовку доверили: потому что фуата сырым питается, а сам Мастер из башни даже грибы местные готовит так себе - и когда было иначе?.. О своём наставнике Эдрах узнал с радостью, и в целом с паком был рад возиться, и не делал вид, будто нет здесь никакой лисы, как поначалу было с Улсеном. То ли с годами нрав балоринга сделался чуть мягче, - то ли Улсен с самого начала в эту душу запал, и так уж этот рыжий на свои же чувства отзывался.
С Дериллом Лышко и в интересное доводилось вляпаться, и в опасное. Похоже, фуата и впрямь взялся защищать нелепого пака, - хотя что уж там говорить, симпатичного... Однажды даже подрался за ту лису с какой-то местной химерой, что решила чужим отобедать. А боец из Лышко так себе, так что, как фуата сцепился с химерой, - пак не стал путаться под лапами и мешаться, а храбро скакал вокруг на сравнительно безопасном расстоянии, подбадривая защитника и норовя отвлечь и запутать химеру. Тут и всякие фокусы в ход пошли, чтоб химере пыль в глаза пустить, - но фуата не Гвидион, им важно победить, и не важно, как А что от химеры останется - то с гордым видом тащить домой! И нет, не показалось: рисуется молодчик перед феей, как мощны его лапищи, и как с ним отлично в лесу погонять, и ну вы понимаете. Лышко после победы тоже нагло и гордо задирал хвост, - но и на фуата и его лапищи всё больше посматривал с восхищением. Куда там пакам, да и многим феям, до таких лапищ и зубищ! За ними как за каменной стеной - пусть все его боятся, а тебя он не тронет. А что до Эдраха, так тот их с победой встретил довольный. Даже ягод вкусных сушёных отсыпал всем. Где только взял... Определённо, лиса, что тоскует по своему ши, Эдрах подспудно взялся утешать да развлекать. А ещё - из чувства чистого противоречия - захотел его научить чему-то из ювелирного мастерства (мне надо, раз у мастера Коналла не вышло)). А Лышко взаимно был рад утешить своей компанией ши, потерявшего возлюбленного. И болтовнёй отвлечь, и без всякой задней мысли забраться лисой под руку перед сном, - и рад, что уж скрывать, если за ушком почешут. Эдрах же ещё и мёрз постоянно, - оттого лиса лисой очень ему пригождалась и на коленях, за ювелирной работой, и под руками во время отдыха. И в путь Лышко уже не терпелось, потому как не должны ши прозябать в одиночестве, когда где-то бродит тот, кто их любит и тоже тоскует наверняка. Нет-нет да и спросит - когда будет пора? Не то чтоб там лучше, чем здесь, - но здесь-то с Улсеном лучше будет, чем без него было! На мастерство же у лиса действительно лапки: пыхтеть над работой он может со всем вдохновением, но выйдет что-то разве что очень простенькое. Хотя и самому простенькому листочку с камушком Лышко обрадуется: раньше-то не думал, что получится!
Фуата меж тем начал тому лисицу таскать всякое - с его точки зрения - вкусное да красивое: ухаживал, чо Лышко - как мелкий лисец в большом опасном мире - всегда был горазд прибиться к кому-нибудь сильному, кто не обидит и защитит. Но не был бы он феей, если бы в этом был только прагматизм, а не склонность привязываться и приручаться. И пусть сердце разбито, - надо же дальше жить, и от своей природы и озорной сути никуда не денешься. Так что на фуата лисец посматривал всё более заинтересованно, поддразнивал, сбивал с толку типично пачьими благодарностями за подарки да комплиментами, когда не поймёшь, то ли ему правда по сердцу, то ли наоборот... А Дерилл обидчив, как и все создания его рода, - но пыхтел, пачью речь старался понять. А когда злился - кусал ветку рядом с лисом, а не его самого. Но и ластиться Лышко начал: пак - зверушка простая, да ещё тактильная, ему долгих формальностей не требуется А что до тактильности - так её у адхэнэ в достатке. Лопатки покусать может - разницы не заметив между звериным и человечьим обликом. Под бок ультимативно забрать. Выражение симпатии у него такое, не поймите неверно!.. И лис от таких выражений симпатии таял под тяжёлой лапой как шёлковый и хвостом махал, - что бы пак ни говорил, а хвост всегда его выдаёт И наглел стремительно, разбалованный безопасностью и вниманием: будь фуата настоящим псом, лис уже залез бы всей мордой ему в пасть, - но и так клыки адхэнэ ему явно не помеха. Допровоцирует до кусей за шкирку - и только рад За(й)чатков лисьей совести хватало только на то, чтоб не прямо в мастерской к фуата ластиться, - а то прилетит тапком в этот мохнатый клубок. И вообще с точки зрения Лышко - творчество ши священно и досаждать им нельзя И пришлось Лышко готовиться носиться взапуски: уж больно фуата того хотелось. Сделал он для пака подарок - волшебные тапочки, в которых можно по местным колючим зарослям гулять, не оставляя на иглах всего пака... Побегать Лышко был очень даже не против: это боец из него неважный, а вот бегун выносливый и ловкий. А с таким балансиром, как лисий хвост, можно весело лавировать и петлять: эдак развернёшься под острым углом, хвост на бегу в другую сторону отмахнёт, - а догоняющий в ту сторону ещё не один метр по инерции пролетит Но коли Дерилл догонит - тут уж пощады не жди. В хорошем смысле слова ...Так незаметно и пришло время в путь отправляться.
Реф на то, как лисец лисится и хочет внимания, в последнее время часто его вспоминаю, потому что и вансяни тоже А таким Лышко увидел Мастера из башни. И Улсен скоро увидит, - но о том, как эти ши дошли до жизни такой, будет в следующем отрезе сего ковра Эдрах, что же ты всегда такой красивый, что оторваться невозможно...
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Традиционно конспектирую сразу две сессии Готического романа - а то уж немало времени прошло, вы и забыли, наверное, что в прошлый раз всё закончилось (бес)славной дракой с мёртвыми моряками. Моряк-моряк, почему ты грустишь...(с) Первая сессия была совсем короткая, ибо Саломея ещё болела, и прошла под девизом "у всех истерика". Причём морально страдали персонажи, уже пострадавшие физически, по разным поводам: Виржини - потому что чувствовала себя виноватой, призвав мертвяков; Уильям - потому что совершил убийство, пусть и убийство покойника (смертельно убитого тавтологией, ага); ну а Элис - просто потому, что не каждый день приходишь в себя, лёжа на практически-обеденном столе!..
Отперсонажный отчёт мисс Элис номер разЯ очнулась на столе в гостиной, с разрезанным корсетом. Рана на животе отвратительно болела, сил не было даже на то, чтобы пошевелиться. - Доктор, я умираю?.. - Вы не умираете, всё хорошо, - заверил меня знакомый голос. - Это поверхностная рана, брюшина не вспорота. Некоторое время неприятно будет смеяться и чихать. Мог бы и обойтись без таких утешений: при мыслях о вспоротом брюхе и вываливающихся кишках меня замутило только больше. - Да нам и раньше не до смеха было, - послышался невесёлый голос Уильяма. Должно быть, ему уже оказали помощь, и он ушёл проведать Виржини. - А меня может кто-нибудь проводить?.. - попросила я попыталась сесть. К счастью, Фредерик оставался рядом. Но доктор ещё не закончил хлопотать вокруг меня и выдал мне пузырёк лауданума. Насколько же бездонны его запасы?.. - Вам ещё жить и жить, вы такая бодрая девушка, и ваши раны несерьёзны, - продолжал успокаивающе болтать доктор. - Но если вас беспокоит пережитое - кстати, что именно? - то примите двойную дозу лауданума. И если хотите рассказать... Всё с ним ясно: он сам умирает - от любопытства. - Ох, доктор, вы не поверите... Я и сама себе не могу поверить. Это были мертвецы. Да, представьте себе: на нас напали мертвецы, с оружием. - На кладбище? - уточнил доктор заинтересованно. Кажется, он уже предвкушал новое открытие в области меланхолии. - Нет, возле руин старого крыла замка. - Это ужасно интересно! - воскликнул он. - Вы просто обязаны рассказать мне всё в подробностях! Как они выглядели? - Я не слишком хорошо успела их рассмотреть, пока они пытались меня убить, - пожала плечами я. - Признаться, в них осталось мало человеческого. Они были больше похожи на скелеты. - Можно послать людей на ту лужайку, чтобы они всё осмотрели, - предложил доктор. - Мне кажется, я успела увидеть, что когда скелеты рассыпались, они пропадали... словно уходили обратно сквозь землю. - Это звучит очень пугающе, - признал он. - Ещё как! Я до сих пор дрожу, - я поёжилась, обхватив себя руками. В едва запахнутой одежде тоже было как-то неуютно. - Что ж... Долгие прогулки вам пока не рекомендуются, а лауданум, безусловно, рекомендуется - сорок капель, - подытожил доктор. - Быть может, меня всё-таки кто-нибудь проводит?!.. - не выдержала я. - Меня всё ещё немного мутит. Мысль о восхождении по лестнице навевала головокружение, и я боялась упасть в обморок по дороге. - Почту за честь, - приблизился ко мне Фредерик. - А вы тоже видели мертвецов? - полюбопытствовал у него доктор. - А откуда тогда, по-вашему, все эти раны? - холодно осведомился де Люс. - Я уже ума не приложу, откуда, - всплеснул руками доктор. - Значит, вы подтверждаете то, что рассказала барышня?.. - А мне вы не верите? - обиделась я. - Я бы так не сказал. Но под воздействием сильных впечатлений воспоминания иногда искажаются, - оправдался доктор. - И я ищу всему этому рациональное объяснение. - И какое же?.. - осведомилась я. После фэйри и скелетов мне уже сложно было оставаться рациональной. - В этом-то и сложность, что не нахожу! - не унывал доктор. - Но будьте спокойны: однажды наука найдёт выход и ответы на все вопросы. И, наконец оставив нас в покое, доктор отошёл, подозвал слуг и стал негромко расспрашивать их о том, что подавали на обед, и какой была мука для булочек. - Вы героически себя проявили, - сказала я Фредерику, опираясь на его руку. - Если бы не вы с мистером Корном, я бы сейчас здесь с вами не разговаривала. - Любой джентльмен поступил бы так же, - дежурно ответил Фредерик. - Что не отменяет того, что это делает вам честь, - возразила я. В коридоре второго этажа мы столкнулись с Уильямом и Виржини. - Давайте всё им расскажем, - предложил Уильям воспитаннице. - Только давайте сначала найдём, где сесть, - взмолилась я. Мы все вошли в одну комнату, и я опустилась в кресло. Виржини пересказала историю встреченного ею призрака - мальчика по кличке Сверчок, которому приказывают душить мисс Вуд. Дескать, когда-то сэр Эмери, предок сэра Хораса, оставил на необитаемом острове часть команды своего корабля, после чего боцман и ещё несколько матросов съели своих товарищей, включая этого несчастного юнгу. Затем все неупокоенные моряки, и съеденные, и съевшие, после смерти вернулись в Роксли, чтобы отомстить, - но Проницательность Вуд запер их за железной дверью. Теперь я поняла, кого фэйри называли съеденными! Утешало, что Роксли всё-таки никого не ели сами. - А точно ли он? - усомнился Уильям. - Важно понять, когда именно это случилось. - Сверчок сказал, что это был лютеранский священник, - сказала Виржини. - Но Проницательность не был священником, - напомнила я. - Вы хотите, чтобы я снова позвала его и спросила, как выглядел священник? - спросила Виржини. - Быть может, это мы сможем понять иным путём, когда поймём, сколько поколений прошло с тех пор, - заметил Уильям. - О чём я бы попросил узнать - так это о том, почему прошлые поколения не вызывали злости боцмана. - Если проклятие исходит от боцмана, то пока он здесь - Роксли угрожает опасность, - сказала Виржини. - Боцман не может выйти из-за двери, но он может приказывать Сверчку мучить мисс Вуд. Он считает, что её ребёнок не должен родиться. В этом ребёнке есть что-то странное. - Этот ребёнок - наследник двух веток, - предположил Уильям. - Он может обладать способностями мисс Вуд, которые она могла унаследовать от предка, которому их подарили фэйри... И тут я запуталась. Допустим, матросам было за что взъесться на Роксли. Но почему они особо боялись ребёнка мисс Вуд? Думали, что он унаследует дар Проницательности видеть потусторонние сущности? Но ведь сама мисс Вуд, по всей видимости, не видела призраков так, как их видела Виржини - как раз вероятный потомок Роксли. Что-то мозаика не складывалась... - А как Сверчок описывал этого боцмана? - продолжил спрашивать Уильям. - Сказал, что у него есть дудка и плётка, - ответила Виржини. Уильям замолчал, видимо погрузившись в трагические воспоминания текущего дня: должно быть, именно боцмана он и убил. - Месье Шарль! Надо спасать Сверчка, сэра Хораса, и особенно мисс Вуд, - потеребила его Виржини. - А если изгоним боцмана, то спасём их всех. - Я пока не понимаю, как это совмещается со всем тем, что мы уже узнали и прочли, - задумчиво произнёс Уильям. - Но знаю, что души должны двигаться дальше. Если будет возможно освободить всех, чтобы они просто ушли, - думаю, это будет благое дело. Виржини переключилась на меня: мне было тяжело участвовать в разговоре, и я больше слушала. - Мисс Элис, вам снова нехорошо? Может быть, нюхательной соли? - проявила беспокойство она. - Хорошо мне и не становилось, - грустно улыбнулась я. Виржини приняла виноватый вид: - Простите меня, пожалуйста! Я не хотела, не думала... Мне очень жаль. И вы простите, месье де Люс. И месье Шарль тоже. Значит, это она нечаянно призвала мертвецов своим желанием сходить на кладбище?.. - Не беспокойтесь обо мне, - ровным, отстранённым голосом ответствовал Уильям. - Если в результате мы смогли узнать больше, - значит, всё было не зря. Но очень жаль, что мы недостаточно полно понимаем эту историю и не знаем, где и что искать. - Можно спросить Сверчка - если он в состоянии это оценить, - когда священник их запер, - предложила Виржини. - Если, конечно, мы хотим искать способ их изгнать. - Если я правильно понимаю, когда сэр Эмери жил, то с тех пор сменились четыре поколения, - рассуждал вслух Уильям. - И я согласен с мисс Элис, что если Сверчок назвал кого-то священником, - значит, тот выглядел как священник. А Проницательность священником не был, и речь шла не о нём. Возможно, мы кого-то ещё не нашли. И он взглянул на Виржини очень серьёзно - быть может, впервые принимая для себя решение всецело довериться её необъяснимым способностям: - Скажите честно: разговаривать с призраками для вас тяжело? Это ведь не проходит просто так? Если вы готовы продолжить разговор со Сверчком, то я буду благодарен, если вы скажете, как это на вас влияет, не причиняет ли вред... - Если на меня не нападают - то никакого вреда, - ответила Виржини. - Давайте составим список вопросов к Сверчку? Так мне будет проще. - Думаю, стоит вернуться в библиотеку или к расспросам людей, - предложил Уильям. - Можно сказать сэру Хорасу, что история сэра Эмери и его чудесного спасения имеет важное значение. Быть может, так мы выясним меньше, но... Порасспрашивать, поискать записи о том, как сэр Эмери вернулся, какие-нибудь подсказки в подвале... - У нас уже есть записи в дневнике мисс Изабо, - напомнила я. - Так можно понять год, в котором всё произошло. Что-то мне подсказывало, что Проницательность Вуд жил много раньше Изабо, а тот прошлый священник, что сгинул в Холмах, - позже. Но имела ли значение личность священника?.. - А не хотим ли мы поискать сведения о том, как снимать проклятия и изгонять призраков? - поинтересовалась Виржини. - Теперь мы больше знаем о том, что нам нужно. И призрак ли он, этот боцман?.. В общем, нужно понять, как избавляться от всяких мстительных сущностей. - Библиотеку мы уже всю перерыли, - вздохнула я. - Имеет смысл ещё раз посмотреть, - упрямо возразил Уильям. - С более чётким пониманием того, что нам нужно. - А фэйри защищают именно от этого проклятия? - спросила Виржини. - И именно его не хотят снимать? - Я не спрашивал их с конкретной формулировкой, - ответил Уильям. - Есть проклятие рода и есть запертые призраки, а фэйри просто всё устраивает. - И если проклятие снять, с сэром Хорасом им станет не так интересно, - продолжала она. - Проклятие делает сэра Хораса более чувствительным?.. - Или более выносливым, - предположила я. - И он не заканчивается так быстро, как другие люди. - Получается, если попытаться рассматривать как благо связь с фэйри, то род Роксли был ими благословлён, - сделал вывод Уильям. - Потом случилось спасение сэра Эмери, и его проклял боцман. - Это основное предположение, - кивнула Виржини. - А с появлением мисс Вуд ситуация поменялась, - добавил Уильям. - Призраки не хотят, чтобы родился наследник. И это может быть как-то связано с Проницательностью, но у нас слишком мало информации... - Меня смущает то, что, по словам сэра Хораса, проклятие тянется из глубины веков, - вставила я. Мне казалось сомнительным, что сэр Эмери был первым проклятым в роду Роксли. - Может быть, из древних времён тянется связь с фэйри, а эта опасность - более свежая?.. - заспорила Виржини. - А теряется потому, что может быть не связана с проклятием боцмана... Всё сложно. Может быть, отдохнём?.. - вдруг жалобно попросила она. - Простите! Вам действительно стоит отдохнуть, - спохватился Уильям. - А мы пока можем наметить план действий, имея более точное представление о том, что мы ищем. Нужно просмотреть уже найденные записи на предмет этих событий с точки зрения сэра Эмери, и поискать, как снять проклятие, и про призраков, и как освободить их так, чтобы они могли уйти... - Если освободить этих, ничего хорошего не выйдет, - предупредила Виржини. - Я имел в виду... - ...Изгнать? - Сделать так, чтобы они могли обрести покой, избавиться от злобы и уйти дальше. - Дальше - это в преисподнюю?.. - уточнила я. - Если мы оперируем легендами, то у Тангейзера был шанс, - возразил Уильям. Какой же он всё-таки добросердечный романтик!.. И насколько он... словно был рождён для всех этих легенд и только и ждал всю жизнь, когда в легенду попадёт. Чего доброго, окажется подменышем или ещё кем-нибудь.
Уильям начинает чем-то напоминать Сичэня: духа нужно упокоить, чтобы он ушёл на перерождение, и только если не получится исполнить его пожелания - изгнать... А от слова "библиотека" у меня уже немного дёргается глаз: ну не могут новые книги и прочие источники подгружаться в библиотеку по мере того, как персонажи продвигаются по сюжету и узнают больше подробностей. Если мы уже начали игру с поиска материалов о проклятиях - то вряд ли что-то пропустили, и если уже искали информацию о мстительных духах и нашли пьесы об эриниях - то едва ли найдём что-то другое при второй попытке. Это ведь не запрос в гугл и не разговор с живым человеком, когда точность и объём выдачи зависит от сформулированного запроса. Но в компьютерных играх библиотеки порой работают именно так: "вы узнали что-то новое - в библиотеке появилась об этом книжка, и нет, раньше её не было", - и, подозреваю, опытные игроки в НРИ уже привыкли, что и в прочих играх тоже так бывает. А вторая сессия получилась более долгой и насыщенной (мы засиделись порядочно заполночь), и мы ещё дальше и интереснее продвинулись.
Отперсонажный отчёт мисс Элис номер дваГоворить с людьми мне нравилось больше, чем рыться в пыльной библиотеке, - но после ранения я всё ещё чувствовала себя не лучшим образом и потому составила компанию тем, кто копался в библиотеке с явным удовольствием. Искали тексты про призраков, - и всё, что удалось узнать, так это то, что для того, чтобы от призрака избавиться, достаточно его похоронить и отпеть. Если тела нет - можно использовать символические предметы (в идеальном случае - личные вещи покойного). - А что если за железной дверью - гробница? - предположила Виржини. - Скорее, тюрьма, - возразил Уильям. - Думаете, нам не стоит её открывать? - Сначала нужно узнать имена, под которыми их крестили, - разумно заметил Уильям. - Но есть и где-нибудь список членов команды?.. - Может быть, Сверчок знает?.. - предположил он. - Он и своё-то имя не знает, - вздохнула Виржини. - Но надо же с чего-то начинать, - не сдавался Уильям. - Я, честно говоря, не представляю, как отпеть кого-то по канону, не зная имени. - А ещё надо поговорить о мисс Вуд с сэром Хорасом, - задумчиво проговорила Виржини. - Чтобы она уехала отсюда. Как вы думаете, сказать ему правду?.. - Я - не очень подходящая для этого кандидатура, - тут же отговорился Уильям. - Тут я - подходящая кандидатура, - вздохнула я. Можно было и не намекать, а сразу прямо попросить, ведь я ещё ни разу не отказывалась. Виржини взглянула на меня с облегчением и благодарностью. - Я могу поговорить с ним как со своим опекуном. И, может быть, он мне даже поверит. Или же отправит в Бедлам. - Интересно, кого можно вызвать в Бедламе... - мечтательно произнесла Виржини. - Мы и со здешними сделать ничего не можем, - мрачно заметил Уильям. - Я бы предложила поискать информацию о необычном визите священника, - высказала идею Виржини. - Он ведь не приходил, как тать, незаметно. Может быть, в дневнике Изабо?.. А я пойду с мисс Элис на случай, если у сэра Хораса возникнут вопросы. Я не ожидала, что Виржини захочет куда-то идти прямо сейчас, и немного задержалась, чтобы помочь Уильяму разобрать почерк Изабо. Он пытался найти в дневнике что-то про команду, - и через несколько страниц после упоминания о радостном возвращении сэра Эмери мы действительно нашли пересказ всей истории. На страницах дневника говорилось, что сэр Эмери остановился на острове, чтобы набрать воды, и вдруг увидел вдали паруса испанского патрульного корабля и счёл за лучшее сделать ноги, не дожидаясь, пока часть команды вернётся на борт. Он долго пытался оторваться от преследования, пока не попал в шторм. В этом шторме корабль погиб, и за оставленными товарищами никто так и не вернулся. Но сэр Эмери надеялся, что их подобрал кто-то ещё, поскольку мимо острова проходило немало водных путей. По-видимому, напрасно надеялся... Уильям хотел увидеть список тех, кто вернулся вместе с сэром Эмери, - на случай, если кто-то из них ещё был здесь (видимо, также в виде призрака) или оставил записи. - Мне кажется, вы усложняете, - сказала Виржини. - Но мы хотим, чтобы они упокоились, а их имён у нас по-прежнему нет. - Может, поищем что-то о том, как набиралась команда?.. Тут за дверьми библиотеки поднялись шум и суета, слуги быстрым шагом ходили туда-сюда: говорили, что прибыла вдова Блэкмарш, что надобно её встречать, и что её не ожидали. Мне тоже хотелось выйти и поздороваться со вдовой из вежливости, да и из любопытства, - но не хотелось делать это одной, а остальные мои спутники явно не горели желанием с ней видеться. Должно быть, Уильям и Виржини уже сталкивались с ней в городе, пока мы с Фредериком блуждали по болоту?.. Но слуги обращались с вдовой очень почтительно, волочили наверх её сундуки, - и вскоре в соседней комнате кто-то начал шумно устраиваться. - Интересно, мне не простят, если я позову Салли, и тогда они отменят свадьбу и мисс Вуд сможет уехать?.. - размышляла Виржини вслух. - Давайте сперва поговорим с сэром Хорасом, - предложила я. Тут из соседней комнаты раздался трубный голос: - А кто ещё приехал? Надеюсь, Уайта не позвали?! - Отведайте чаю! - отвечали голоса слуг. - А булочек не желаете?.. - Кажется, старушка глуховата, - заметила я. Сосредоточиться на работе с рукописями становилось совершенно невозможно. Зато послышался голос сэра Хораса - но слов было не разобрать. - Я очень рада, мой мальчик! - воскликнула вдова и принялась расспрашивать новоиспечённого жениха о том, как его здоровье, как охота, и когда привезут невесту. Похоже, то, что невеста была уже здесь, она упустила из виду. Ясно было одно: мой опекун был занят, надолго и всерьёз. - Может, пока поищем личные вещи или символические предметы? - предложила Виржини. Предстоящие похороны моряков словно были для неё увлекательной игрой. - Например, что может быть у кока? Белый колпак... нет, это у повара. Котёл?.. - Предмет должен что-то значить для того, о ком речь, - сказал Уильям. - Но их личные вещи мы не сможем найти, - урезонил его Фредерик. - Что ж, если котёл может подойти... но я бы ещё поискал, - рассеянно посоветовал Уильям и вновь углубился в книжные полки. Он продолжал искать расходную книгу с упоминанием расходов на экипировку корабля времён сэра Эмери, - и ему наконец улыбнулась удача. Чихая от пыли, он достал с верхней полки подшитый судовой журнал, который команда вела после крушения корабля, и список команды. Я взялась переписать этот список красивым почерком. Знакомых фамилий не наблюдалось, - разве что там была парочка Смитов, по-видимому не родственников, и один из них был штурманом, спасшимся вместе с сэром Эмери. Но едва ли он был предком темнокожего владельца кофейни, о котором рассказывали Уильям и Виржини. - Думаю, нам нужно сходить в деревню и поспрашивать священника о личных вещах, - предложила Виржини. - Жаль, что нельзя пойти прямо сейчас. - Но священник нам всё равно нужен, - возразила я. - Так за ним наверняка послали к свадьбе. Одна свадьба и... множественные похороны. Торжество сэра Хораса начинало всё больше склоняться к трагикомическому фарсу. Виржини смотрела на имена, рядом с которыми в списке значилось "пропал без вести". Одним из таких был просто "кривой Джо". - Положим ему чёрную повязку на глаз, как пирату, - обрадовалась Виржини. Также пропавшими числились плотник и некий Питер-Салага - видимо, у бедняги было первое плавание, ставшее последним. Столько судеб, оборвавшихся по нелепой случайности... и из-за трусливого предательства сэра Эмери. Ведь испанцы могли не преследовать его, а решить высадиться на острове - и получить лёгкую добычу. - Ещё мы можем поискать дудку или плётку, - продолжала Виржини, вспомнив про боцмана. - В доме наверняка найдётся плётка. Сгодится любая... - Не любая, а только кошка, - возразила я, вдруг вспомнив, что использовали на кораблях для наказаний. Конечно, я ни разу не видела это грозное орудие в деле, но слышала выражение "Нет места, чтобы вращать кошку". - От кока - поварёшку, от Джо - повязку, а от юнги... - Виржини загибала пальцы. Всё это казалось таким игрушечным: поварёшка, повязка... Я бы никогда не взялась гадать, какие вещи могли бы быть дороги незнакомому мне человеку, какие могли бы его олицетворять. Ведь человек - нечто большее, чем размешивание похлёбки в котле или подбитый глаз. - ...Можно у него спросить, - подхватил Уильям. - От плотника - любой инструмент... Или просто взять пять тесаков? Вы помните, чем они дрались? Палашами?.. - Разным оружием, - возразил Уильям. - У того, с кем я дрался, была сабля. - А в меня тыкали ножом, - добавила я. - Сабля была у боцмана, - припоминал Уильям. - А у большого скелета была дубина. - Может быть, положить больше предметов, чем людей?.. - предположила Виржини. - Пусть каждому соответствует свой предмет, - возразил Фредерик. - Иначе... что-то не то. - Да, чувствуется, что это неправильно, - согласился Уильям. - Так получится просто свалка, - подытожила я. Хотелось выразить хоть толику посмертного уважения даже тем, кто при жизни был людоедом. Хотя бы ради собственного достоинства. - И это как будто обесценивает всю затею, - сформулировал Фредерик нашу общую мысль. - Ладно. Какой инструмент может быть у плотника? - Виржини вернулась к конкретике. - Топор? - Или рубанок, - пожала плечами я. - Спросим у дворецкого, - решила она. - Салага под вопросом... - Видимо, он был матрос?.. - предположил Уильям. - Тельняшку?.. - Тельняшки были у всех, - заметила я. - Можно попытаться спросить юнгу, - Виржини неизбежно возвращалась к этой идее. - Спроси, какие любимые вещи у них были, - кивнул Уильям. - Матросы обычно суеверны... Виржини, похоже, восприняла это как знак заняться вызовом духа прямо здесь и сейчас: она сосредоточилась, а потом уставилась в угол и начала говорить с пустотой. Выглядело это немного пугающе. - Прости, пожалуйста, но у нас важный вопрос: что ты больше всего любил, когда был живой? - спросила Виржини невидимого и неслышимого нам собеседника. - Сладкие булочки или что-то другое?.. А что ещё в карманах таскал?.. Но это обычные вещи, а любимые у тебя были? Как она выглядела?.. Мисс Элис, нарисуйте, пожалуйста, несколько моделей красных полосатых рубашек с учётом времени! Я немного опешила: с каких пор Виржини считала меня сведущей в истории костюма, да ещё и мужского?.. Но я подумала, что с призраками и их желаниями лучше не спорить, и принялась честно рисовать какие-то выкройки рубашек карандашом на куске бумаги. А Виржини продолжала расспрос: - А помнишь, был у вас такой Питер-Салага? Можешь описать?.. А какое? А-а... - протянула она понимающе. - Белый квадрат куда? В спину рубашки? Хорошо! Но новых указаний насчёт рисования не поступило, и Виржини осторожно приступила к другой животрепещущей теме: - А ещё можешь рассказать? Тот священник, который вас всех запечатал, - он был молодой или старый? Ты нам его опишешь? Может, он лысый был?.. По всей видимости, добиться от Сверчка особых примет священника не удалось. - Я надеюсь, меня будут отчитывать, когда я умру, - неожиданно произнесла Виржини. - Службу заупокойную читал?.. Изгонял именем Божьим?.. Ты бедная, несчастная жертва! Но тебе мы постараемся помочь. Кажется, я догадывалась, в чём дело: священнику не удалось запереть Сверчка за железной дверью, потому что он был жертвой, а не убийцей. Поэтому юнга один ходил где вздумается. - Я всегда могу найти для тебя сахар, - обещала меж тем Виржини. - Если ты снова придёшь через полчаса-час, я оставлю здесь сахар, хочешь? Положу на подоконник, и ты сможешь его забрать, он будет твой. Что это значит?.. - в её голосе прозвучала удивлённая нотка. - Ладно, зуб даю!.. Позвоните горничной, скажите ей, пусть сахар принесёт. Затем Виржини наконец повернулась ко мне и оценила рисунки. - Можете больше не рисовать, он ушёл, - разрешила она. - Может быть, он не будет придираться к фасону... Уильям позвал горничную, и Виржини попросила принести ей сахар. - А вам зачем?.. - с подозрением поинтересовалась горничная. - Для очень важного научного эксперимента! - заявила Виржини. - С сахарницей?.. - Можно на блюдце, и не из лучшего фарфора. - Рассыпной, кусковой, тростниковый? Недавно белый заказали, для фигурок... - Годится кусочек, - решила Виржини. - Куда прикажете подать, в вашу комнату? - Нет, сюда. Горничная удалилась с видом человека, давно привыкшего к любым, даже самым безумным капризам, и вернулась с блюдцем, на котором лежал кусок сахара. - Спасибо, вы свободны, - сказала Виржини. Горничная хотела было уйти, но поколебалась: - Только не бросайте его, а то муравьи разведутся, - предупредила она. - Если мы уйдём, то часа через два можете его убрать, - распорядилась Виржини. - Но не раньше!.. Когда горничная удалилась, Виржини рассказала нам, что юнга любил сладости, грог, сахар, красную рубашку и поспать. А у Синего Питера - так прозвали Салагу - была синяя рубашка с белым квадратом на спине, который он пришил сам. - Насколько я понимаю, это символический флаг, - заметил Уильям. - Общая для всех концепция. - Где ж мы настоящий флаг найдём, - хмыкнула я. - Найдём синюю рубашку и попросим пришить к ней квадрат, - решила Виржини, пристраивая блюдце на подоконнике, за шторкой. - А про кока и плотника - поварёшка и инструмент? - уточнил Уильям. - Про них я не спрашивала, но если хотите спросить - через полчаса он снова вернётся, - сказала Виржини. - А про боцмана я спрашивать не буду, а то он сразу сбежит. Так спросить - или собрать то, что есть? И что говорить священнику? А то вы ж его помните... Я, честно говоря, не помнила о священнике ничего предосудительного, в отличие от служки, до чёртиков напуганного "малым народцем". - Я нечасто общаюсь со священниками, - вновь снял с себя ответственность Уильям. Оно и видно, что нечасто: с его фантазиями о Тангейзере он вовсе не походил на порядочного протестанта, да и на христианина не слишком. - Чаще - с людьми, похожими на знакомого нам священника, но не как со священниками. - Так и сказать: что нужно упокоить людей, у которых не было христианского погребения, - пожала плечами я. - Согласен. Священник это поймёт, - одобрил Уильям. - Похоронить и отпеть. Но что хоронить? - спросила Виржини. - Сначала отпеть, - сказал Уильям. - Думаю, если сказать, что это люди, погибшие в море, - он, быть может, сам что-нибудь предложит. Мне кажется, он вдумчивый и серьёзный человек. - Он мне даже книжку не дал! - обиженно хмыкнула Виржини. - И не будет слушать меня. - Есть мы, - заметила я. - Нас он послушает. - Поговорим с ним сообща, - согласился Уильям. - А когда он должен приехать?.. - спросила Виржини. И тут, словно в ответ на её слова, шум и суета повторились: прибыл ещё кто-то из гостей. - И как поймать сэра Хораса и объяснить, что надо отправить мисс Вуд в безопасное место?.. - вздохнула Виржини, но тут же воспряла духом. - О, я придумала: я могу попроситься к мисс Вуд и охранять её. Я же почувствую, когда придёт Сверчок! - А вы сможете его остановить? - уточнил Уильям. - Я могу с ним разговаривать, - ответила Виржини уже менее уверенно. - И кидаться в него сахаром?.. - добавила я скептически. Едва ли призраков можно дрессировать при помощи сахара, как пуделей. - Тогда все эти вещи будете искать вы! - подытожила Виржини. - А мне нужно идти к мисс Вуд. Не обижайте Сверчка, если придёт. Было видно, что ей очень не хотелось неотлучно сидеть при мисс Вуд, но осознание собственного долга её поддерживало. По крайней мере, это было достаточно по-взрослому. - Мы не поймём, если он придёт, - заметил Фредерик. - Мы его не увидим, - одновременно с ним сказала я. Ну, разве что сахар вдруг растворится. В воздухе. Тут Уильям, нет-нет да впадавший в мрачную задумчивость, внезапно заявил, что ему нужно идти. - Не составить ли вам компанию?.. - спросила я с беспокойством. - Нет, спасибо. Мне нужно подышать свежим воздухом и подумать о вечном, - ответил он. Некоторое время спустя до нас донеслись печальные звуки скрипки откуда-то со стороны руин. Уильям всё ещё оплакивал свою жертву, убитую в честном бою, когда он защищал свою и наши жизни? Или надеялся, что его всё-таки заберут фэйри, вместе со скрипкой?.. - Не волнуйтесь, - утешила меня Виржини, глядя, как я прислушиваюсь к скрипке у окна. - Если что, у нас много личных вещей месье Шарля. Это была плохая шутка. Но Виржини уже уходила к мисс Вуд, прихватив с собой какую-то книжку потолще, - кажется, словарь. Подготовка к похоронам легла на нас с Фредериком. Разумеется, я не стала разыскивать всякие топоры и котлы самостоятельно и обратилась к слугам. Когда я попросила их найти для нас поварёшку, рубанок и две рубашки - красную и синюю, - они, должно быть, удивились, но не подали виду. Но у них хватало и других хлопот: прибыл мистер Уайт, и вдова Блэкмарш было бурно возмущена. Так настало обеденное время, я переоделась к обеду и спустилась в столовую. Сэр Хорас сидел во главе стола, вдова и мистер Уайт бросали друг на друга злобные взгляды, - и, к вящему моему облегчению, вернулся Уильям. Вдова была внушительной дамой, и носила причёску-фонтанж с гребнем и кружевной мантильей, как сорок лет назад. Мистер Уайт, вопреки своей фамилии, был смугл как грач, приветливо улыбался и выглядел вполне приятно, как одетый по моде сельский джентльмен: кафтан, камзол, чулки, бриджи, парик, из-под серебряных кудрей которого торчали чёрные брови. Несмотря на присутствие вдовы, вид у него был довольный, как если бы он был очень рад свадьбе сэра Хораса. Обед по случаю приезда гостей накрыли роскошный: в супе было даже несколько кусков моркови и свежая зелень, к ростбифу прилагался йоркский пудинг, и подали отличного вина. Вдова то и дело задавала сэру Хорасу какие-то вопросы, но не дослушивала ответы и что-то говорила невпопад. К середине обеда спустилась мисс Вуд, извинилась перед гостями, сославшись на проблемы со здоровьем, и сказала, что надеется, что их пребывание в этом доме пройдёт гладко и без проблем. Сама эта формулировка звучала так, словно проблемы могли возникнуть... Сэр Хорас усадил невесту рядом с собой, а Виржини при виде мисс Вуд неосознанно потёрла шею. Сверчок снова приходил душить мисс Вуд? Или... напал на саму Виржини?.. Я вспомнила, как девочка упоминала, что кто-то пытался душить её в библиотеке вскоре после нашего прибытия в Роксли. Всё это не доведёт до добра! Стоило поскорее избавиться от призраков, пока кто-то не пострадал серьёзнее. Доктор также присутствовал, но, кажется, был слишком занят обедом, чтобы интересоваться чьим бы то ни было самочувствием. На десерт подали очень вкусный клубничный мусс, после чего дамам, как обычно, следовало удалиться в гостиную пить кофе, пока джентльмены курили сигары. Виржини как бы невзначай подкралась к мисс Вуд, которая выглядела несколько напряжённой, и отошла; вскоре мисс Вуд ушла к себе. Мисс Блэкмарш стала спрашивать Виржини о том, где она училась, - но когда та ответила, что у месье Шарля, вдова похвалила: - Да, конечно, я слышала! Отличная школа! Виржини спряталась за меня, и внимание вдовы Блэкмарш также на меня переключилось, - но я была не против: после жизни в Лондоне я привыкла к таким тётушкам. - А что, так сейчас носят?.. - вдова скептически присматривалась к моему платью. - В наше время никто бы не осмелился!.. - Уже три месяца как не носят, - пробормотала я, пользуясь тем, что она всё равно не расслышит. После этого вдова сочла меня "милой и почтительной" и сказала, что рада знакомству и может также познакомить меня со своим внучатым племянником. Я проявила долю заинтересованности и спросила погромче, сколько племяннику лет. - Ему всего сорок шесть! И отличное наследство. Виржини также решила проверить пределы слышимости мисс Блэкмарш и произнесла в пространство: - Здесь такие славные люди! Например, мистер Уайт... Как назло, джентльмены как раз в этот момент выходили из столовой, чтобы присоединиться к нам, и мистер Уайт услышал комплимент. Он подмигнул Виржини, а она подмигнула в ответ. - Это неприлично! - прошептала я ей. Джентльмены, заигрывающие с юными девочками, мне совсем не нравились. - А что прилично? - спросила Виржини также шёпотом. - Смотреть вежливо, и не слишком пялиться. - Я могу вообще на него не смотреть. - Но если совсем не обращать внимания, когда с тобой разговаривают, это тоже будет невежливо. Увы: мистер Уайт именно что заговорил с Виржини, так что не обратить на него внимание было уже невозможно. Он стал спрашивать у неё, какие книжки она любит, и чем любит заниматься, и где любит гулять. Услышав честный ответ, что она любит гулять на кладбище, он слегка удивился: - И что для вас там интересно? Статуи, имена?.. - Покойники, - ответила Виржини и пожаловалась: - Мне обещали прогулку на кладбище, но так и не сводили. - Если вы хотите, то с разрешения хозяина я готов отправиться туда с вами прямо сейчас! - заявил мистер Уайт. - Конечно, хочу! Сэр Хорас, можно?.. - спросила Виржини. - Идите, если вам очень надо, - сэр Хорас несколько удивился, но не забыл о правилах безопасности. - Только возьмите с собой учителя, а лучше даму. - А лучше - и учителя, и даму, - решительно добавила я. - Я не против прогуляться. - Я с удовольствием вас сопровожу, - сказал мистер Уайт, но на Уильяма посмотрел с куда меньшим восторгом. Видимо, не доверяя этому скользкому типу, Фредерик также пошёл с нами. Всё время, что мы шли до кладбища, Уильям пас мистера Уайта как овчарка, и тот фамильярно заговорил с ним: - Давно ли ты учитель этой девочки? Что можешь о ней рассказать? - Мисс Виржини сама может рассказать о своих успехах в фехтовании и музыке, - сухо ответил Уильям. - О, музыка!.. А мне медведь на ухо наступил, - принялся болтать мистер Уайт. - Но меня в детстве тоже терзали уроками музыки. - Да. Терзали. Именно это слово, - скорбно согласилась Виржини. - Однажды я раздобыл подушку-пердушку, - увлечённо продолжал мистер Уайт. - И угадайте, на чей стул она легла!.. - Но это же не элегантно, - наморщила нос Виржини. - И неприлично, - добавила я достаточно громко, чтобы мистер Уайт мог меня услышать. Когда взрослые джентльмены пытаются кроить из себя детей, думая, что так сойдут среди детей за своих, это выглядит нелепо и жалко. Но мистеру Уайту всё было как с гуся вода: - Если хотите, я знаю мастеров, которые и сейчас готовы изготовить... - Кладбища интереснее, - помотала головой Виржини. - А вам что на кладбищах нравится? - Признаться, я не то чтобы большой любитель кладбищ, - ответил тот. - Но если вас интересует, то смогу что-нибудь рассказать. Это кладбище долгое время было запущенно, а теперь всё расчистили, убрали. Меня на кладбищах иногда посещают мрачные мысли о бренности бытия... - Это же прекрасно! - одобрила Виржини. - Что же в этом прекрасного?!.. - мистер Уайт удивился и как будто даже обиделся за свои возвышенные чувства. - Кто-то тебя любил, кого-то любил ты, - и вот он уже не с тобой, одна только могилка и остаётся... - Иногда можно позвать, если повезёт, - заявила Виржини. - И сторожа тоже. Так мы добрались до кладбища и прошли через его калитку. Там в самом деле было чисто, даже дорожки выметены. Мистер Уайт вдруг куда-то засобирался: - Вы идите, я догоню!.. Может, Виржини всё же удалось его спугнуть?.. - Пойдёмте искать могилу сэра Эмери! - воскликнула она и побежала вперёд. Мы нашли её без труда: эта могила была богато украшена, на ней стояло высокое надгробие со склонённой плачущей фигурой (известняк сточился от времени, так что невозможно было утверждать, изображала ли статуя женщину, ангела или кого-то ещё). - Это же сэр Эмери позвал священника? - спросила Виржини. - Может, его позвать и спросить? - Мне хочется верить, что большинство душ всё же находит упокоение, - произнёс Уильям. - Быть может, не будем его тревожить?.. - Но если он придёт, то, быть может, он тоже не упокоенный, и его тоже надо упокоить? - Виржини попыталась подцепить его за больное. - Но если вам неинтересно... - Только если можно понять, есть ли здесь кто-то, не призывая, - осторожно предложил Уильям. - Похоже, что нет, - вынесла вердикт Виржини после паузы, даже с некоторым разочарованием. - На редкость спокойное кладбище. Пойдёмте туда! - и она указала в сторону проблесков белого камня за деревьями. Белые камни оказались древними надгробиями, которые уже практически ушли в землю. Мы нашли имя Бернхарда Гуннарсона - по-видимому, основателя рода. Следующее надгробие уже гласило "Бертран Бернардсон, владетель Роксли", - но эта надпись была сильно покоцана, как если бы кто-то пытался её сбить. На третьем надгробии был выбит герб Роксли, и под ним покоился некто Бенедикт, умерший, судя по датам, в возрасте двадцати пяти. А четвёртое было не расчищено (не успели или нарочно пренебрегли?), и на нём также остались отметины вандализма. Из-за того, что оно было покрыто мхом, травой и царапинами, надписи было не разобрать. Мы с джентльменами настолько увлеклись чтением надписей, что упустили из виду Виржини, - а она вдруг произнесла испуганно: - Ой. А тут, кажется... едят души. - ЧТО?.. - переспросила я, понадеявшись, что ослышалась. - Вы не могли бы уточнить?.. - упавшим голосом попросил Уильям. - Те, кто здесь похоронен... их здесь нет. Совсем, - сказала Виржини и указала на одно из древних надгробий: - Вот этого - нет. - Его душа не ушла? - спросил Уильям. - Если бы она не ушла, то пришёл бы призрак, - ответила Виржини. - А если бы ушла? - уточнила я. - Тогда я бы тоже это почувствовала. Но там пустота, души нет. А что бывает с теми, кого... дамы и господа забирают?.. - А что если его забрали, и он всё ещё жив? - предположила я. Мы ведь уже убедились, что в Холмах время течёт иначе, да и фэйри могущественны. Быть может, человек, которого они похитили много веков назад, так с тех пор и не умер, и потому его души нет ни на земле, ни в райских кущах, ни в преисподней. - Но ведь есть могила, - возразила Виржини. - В ней может быть пустой гроб, - но я уже понимала, что спорю зря: никто не станет вскрывать могилу, чтобы это проверить. К тому же у Виржини было чутьё, а у меня нет. Мне просто было страшно признавать то, о чём она говорила. - Это не важно, - покачала головой Виржини. - Этот человек умер в любом случае. Я бы почувствовала, что он либо бродит где-то, либо упокоился и пошёл дальше, если бы это было так. Но с душой что-то сделали. Её уничтожили. - Я не понимаю, - пробормотал Уильям. - Я тоже, - согласилась я. Я не представляла, как можно было бы уничтожить бессмертную душу. Это звучало почти так же нелепо, как "убить Бога". Тут нас догнал мистер Уайт, извиняясь за то, что отстал. - Спрашивайте, - предложил он, окинув взглядом могилы. - Быть может, я смогу что-нибудь рассказать. - Эти могилы... почему они отличаются? - спросила Виржини. - О, они просто очень старые. Но их уже расчистили... - А что это за следы? - она указала на царапины и насечки. - Кто-то пытался сбить имена? - уточнил Уильям. Мистер Уайт пожал плечами, как будто речь шла о чём-то, само собой разумеющемся: - Должно быть, покойный кому-то при жизни досадил, и этот кто-то пытался таким образом отомстить. - И ради этого пробрался в поместье, на кладбище?.. - с сомнением спросила Виржини. - Может, это был кто-то из своих: родственник или слуга. - Быть может, вы знаете и какие-нибудь древние легенды о Роксли?.. - закинул удочку Уильям. Его подозрения и неприязнь к мистеру Уайту мигом уступили любознательности. - Так вот же, главная легенда на их гербе отражена, - мистер Уайт указал на выбитый на надгробии герб. - Завоеватель Роксли одним ударом сразил саксонского лорда, раскроив его голову пополам. В самом деле, на гербе были изображены меч и расколотый шлем. Раньше я как-то не задумывалась о том, что они имеют какое-то значение. - А меч в голове, случайно, не застрял?.. - хмыкнул Уильям. - Тот меч давно истлел, - махнул рукой мистер Уайт. - А Роксли всегда отличались крутым характером, так что нет ничего удивительного в том, что кто-то невзлюбил кого-то из предков сэра Хораса. Вы даже не представляете, как вам повезло, что сэр Хорас - уравновешенный, спокойный человек! Вот его батюшка - другое дело... Он произнёс это с таким знанием дела, что мне невольно захотелось проверить могилу отца сэра Хораса - на случай, если мистер Уайт по ней как следует потоптался за время своего отсутствия.
Поварёшка, рубанок, рубашка... Бензопила, ведро и ёж Этот Станиславский очень заинтригован. Кого и как получится упокоить - смотрите в следующей серии, а я узнаю уже сегодня, когда будем играть. Немало опасался, что не успею поправиться, - но по крайней мере перестал чихать (тупить не перестал).
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Маленький вбоквел к большой истории, которая ещё ждёт поэтапного перенесения на чистовик, - вторая почти-Осенняя встреча Кэйи ап Айлил и Таверзина ап Дугал (первая - туть). Как обычно, гон наш с Саюри общий, а у меня по итогам родилась зарисовочка. В прошлой жизни, после первой встречи, Кэйя и Таверзин успели принять Путь Подменыша: Кэйя уже на собственной шкуре убедился, что не смирится с потерей Таверзина вообще никак. Дальнейшая предыстория(Да, у меня почти все ши идут Путём Подменыша, не опять а снова; да, я игнорирую тот факт, что Скатах принесли секрет утраченного ритуала из Аркадии только во Втором Пришествии, - они могли это сделать и в Воссоединение, просто открыли секрет другим Домам уже после подписания Договора; и что вы мне сделаете, в этом сеттинге возможности попрать смерть и продолжать историю слишком соблазнительны.) И в той жизни они провели вместе, творили и любили лет пятнадцать, пока не случилась беда: Таверзин стал жертвой уличной банды красных шапок (да, в любой ситуации сваливай насилие и разбой на красных шапок, потому что почему бы и нет)), просто по принципу "Не в тот район забрёл, дядя, уши нам твои не нравятся". Кэйя пытался к нему пробиться, но опоздал. И, понимая, что и сам уже словил смертельные пули, - пообещал главарю красных шапок, что заставит его испытать такую же боль, какую сам Кэйя испытал, когда не смог спасти любимого. (О том, что иногда они возвращаются ши тоже могут идти Путём Подменыша, главарь как-то не подумал. Просчитался, но где.)) Эту угрозу Кэйя и вспомнил, едва кризальнулся в трущобах, - и вместо того, чтобы, как все порядочные ши, найти свой Дом и учиться хорошему, принялся её воплощать, в том числе в надежде вспомнить что-то ещё. Связался с дурной компанией (по крайней мере с точки зрения порядочных ши), пообтесался на самом дне, собрал вокруг себя разношёрстную шайку таких же отбитых подельников и устроил старому врагу - к тому времени уже хозяина частного охранного предприятия - "Тень на стене". (Да, "ведь ты меня убивал не раз" больше подходит другому персонажу этой саги, что ещё не знаком непосвящённому читателю, - но в случае Кэйи это, как нынче говорят, тот самый вайб. И немножечко вайб Сюэ Яна, который мстил до последней собаки.) Чтобы всё, что этому врагу дорого, и всё, что он создал и чего достиг, - было уничтожено у него на глазах, а он ничего не смог бы предотвратить и только гадал бы, когда уже придут за ним самим... И вот айлильское коварство и безбашенность развернулись по всем фронтам. Красный шапка терял людей, деньги и репутацию, одно за другим. И когда, сожранный паранойей, заперся с последним оставшимся - самыми близкими соратниками, самыми ценными Сокровищами и Осенними документами - в своей маленькой крепости-особняке, - тогда Кэйя, как следует подготовившись, и явился за ним сам-друг. И все двери и троды оказались запечатаны - не вырвешься. И спутники Кэйи будут потом рассказывать, как он шёл чёрно-стальной тенью, как протягивал сквозь и химерическое, и реальное пламя окутанные льдом руки и добивал врагов, как дошёл до самой дальней комнаты, где хозяин умолял его убить... а он не убил. Говорят, сошедший с ума красный шапка до сих пор по руинам бродит и пытается хоть что-то найти. Ну а Кэйя в процессе вспомнил наконец ещё что-то очень важное. Вернее, кого-то. И вот, где-то в Ирландии, в самом начале нулевых...
1613 словейВот всё и закончилось, - и куда дальше? Этот вопрос Кэйя в последнее время часто слышал от своих соратников. После того, как он взял свою месть сполна, - каждый из тех, кто следовал за ним, тоже получил то, что хотел: кто-то - деньги, кто-то - информацию, кто-то - историю. Но не все торопились уйти своим путём. Они привязались к нему, ши-пока-ещё-никакого-Дома, который дал им цель, не посягая на их свободу. - Теперь мне нужно найти кое-кого, - в очередной раз ответил он. Кэйя валялся на кровати в их общем убежище, сложив ноги на резное изголовье, а сатирка на том же изголовье сидела у него над душой. Когда-то в стычке с красными шапками она потеряла один рог и глаз. - И? - Что - "и"? - Ты найдёшь и вернёшься? - Я не знаю, Марден. - Никто не может знать, - заметила сатирка рассудительно. - Но ты хотя бы надеешься? Кэйя промолчал, сделав вид, что стряхнуть пепел металлическим пальцем - действие, требующее предельной концентрации. Глупая Осенняя привычка помогала смертным видеть в нём своего, - если бы только в Грёзе всё было так же просто. Для него всё только начиналось. Прежде он помнил лишь о том, что у него отняли самое важное - что-то, что важнее Истинного имени, - но не помнил, что именно. И в этой пустоте не было ничего, кроме холодной ярости - с тетивой из беззвучно звенящей тоски, с наконечником из острой боли. И был один шанс, - он не мог промахнуться. А теперь, когда он поразил врага, - память о потерянном вернулась, и от Кэйи ап Айлил требовалось совсем иное. Расшаркиваться с Домом Дугал, обратиться к тем прорицателям, что посильнее, и если Лиам узнают, не появлялось ли среди их обожаемых людей необычных талантов, - это тоже не будет лишним... Голос Марден вырвал его из размышлений: - Можно пойти с тобой? - Прости, милая. К своему врагу я пришёл один, и к своей любви я приду один. - Кто она? - сатирка с любопытством склонила голову набок. - Он, - поправил Кэйя и рассмеялся, увидев её недоверчивое удивление. Как хозяин байка - почти как у Кармайкла - он пользовался популярностью у девушек в Осени, и не только. Но на самом деле всё это не имело значения. У солнца, залившего его память исцеляющим, щемящим теплом, были чуткие руки, была улыбка, от которой становилось светлее, и было имя. Таверзин.
Кэйя затормозил на обочине, чтобы напоследок взглянуть на вид, открывавшийся с поворота трассы. Дом-крепость красной шапки Террека превратился в обугленные руины. Потолки обвалились, в стенах зияли провалы, - и только двери, запечатанные Кэйей тогда, по-прежнему стояли на своих местах. Говорят, здесь по ночам в Ближней Грёзе до сих пор слышится стук, с которым обезумевшие от страха прихвостни Террека ломились в эти двери, пока не поняли, что выхода нет. Некогда процветающий, теперь этот дом стал обителью кошмаров. И самым страшным кошмаром его хозяина был ши, чьи ледяные глаза он не мог не узнать. Кэйя рванул с места, и выхлопная труба кашлянула дважды. - Тебе тоже нужен хороший механик, да, дружище?.. - пробормотал он, похлопав байк по рулю. Ожоги на ладонях Кэйя прятал под перчатками, - но в Грёзе его руки необычайно тонкой работы также пострадали от химерического пламени, несмотря на Криос. Пара сочленений оплавилась, ухудшив мелкую моторику: не беда в бою - а вот вензеля на письме уже не поставишь. Впрочем, Таверзин наверняка сумеет с этим справиться. Таверзин... Кэйя не знал, слышал ли тот о случившемся. Что если мастер Дугал решил, что его рыцарь стал чудовищем и отвернулся от него?.. Тогда придётся заслужить его прощение. Прорицатели ясно дали понять: след феи, которую ты ищешь, ярче всего здесь. Такой-то университет, инженерный факультет, отделение промышленной инженерии. Кэйя понятия не имел, что кроется за этим Банальным сочетанием слов, - но раз Таверзин был там, значит, там тоже было творчество. И как подготовиться к встрече, Кэйя также понятия не имел, - просто сердце спешило, рвалось впереди колёс и заставляло срезать по бездорожью. Невозможно ждать подходящего момента. Самый подходящий момент - сегодня, сейчас. Байк Кэйя оставил в проулке и вышел к перекрёстку, где останавливались автобусы. Студенты шли с занятий - компаниями, парами, поодиночке. Махали друг другу руками, расходясь по разным улицам. Кэйя жадно вглядывался в их лица, в их мечты, которые они несли в себе звёздной пылью, - в этом возрасте почти каждый - Мечтатель. Где же он, где... ...Она. Рыжеволосая девушка в круглых очках и светлом джемпере, с джинсовой сумкой через плечо, набитой конспектами и чертежами, попрощалась с подругами и пошагала куда-то в сторону. Ошибки быть не могло, Кэйя ни с чем не спутал бы это хрупкое волшебство, просвечивающее сквозь невзрачную на первый взгляд оболочку. Фея в девушке ещё не пробудилась, но он не успел сделать поправку на это обстоятельство. Его мир в одно мгновение перевернулся, закружился, - под ногами вместо асфальта плавилось небо в разметке весенних облаков, над головой светофор солнца переключился с жёлтого шара на зелёный, как кроны яблонь. Он пошёл быстрым шагом, затем побежал. Кто-то гневно просигналил ему, когда он пересекал перекрёсток. Остановился Кэйя только перед ней - и сказал то, что и собирался сказать: - Помнишь ли меня, моя душа?.. Девушка взглянула на него настороженно, должно быть сочтя, что он обознался. Но незнакомец никуда не двигался, не сводил с неё глаз, - и настороженность сменилась опаской. Ещё бы! Парень выглядел, как сошедший с плаката. Не то с плаката рок-группы, не то с плаката "Разыскивается", - и ещё неизвестно, что хуже. - Откуда вы?.. - спросила она, не понимая, где этот человек мог её видеть: слишком чужому, далёкому от неё миру он принадлежал. - Я... Тут в клубе фотографирую, - Кэйя честно сослался на здешний фригольд, с которым связывался, прежде чем приехать. Репутация у клуба была... неоднозначная, и заслуженно. Туда приходили танцевать, туда же приходили драться (кто-то вдохновился "Бойцовским клубом"), и туда приносили наркоту, - Гарду вполне устраивало, что всё собирается в одном месте, не расползаясь по подворотням. Девушка попятилась, нервно оглядевшись, - и побежала догонять кого-то в направлении, противоположном тому, что выбрала изначально. Кэйя мысленно обругал себя некуртуазными словами: напугал... Значит, в следующий раз всё-таки придётся готовиться. Но как помочь ей вспомнить? Явиться подобающе одетым? Может быть, подарок? Цветы? Таверзин много знал о цветах - но, в основном, о том, какие пигменты из них получаются. А ещё, в качестве побочного продукта, - микстуры от кашля или сладкие сиропы. Нет, это всё не то, какие ещё сиропы... А если знакомиться в Осени, думал Кэйя, глядя ей вслед, - то что я скажу о себе? Что смогу ей предложить, кроме сердца, и так ей принадлежащего? "У меня есть работа"? Смешно. Фоторепортажи в чёрно-белой газетёнке - с гороскопом и рубрикой "Знакомства" на последней странице, ради которой её и покупали, используя все остальные полосы по иному назначению, - да редкие съёмки на юбилеях и свадьбах не считаются за "работу". А что если у неё уже кто-то есть? ...Дан, да у неё же было кольцо на левой руке! Помолвочное, с бриллиантом. Не чета химерическим драгоценностям, - но чтобы добыть такое, Кэйе проще будет ограбить ювелирный салон, чем накопить.
Кэйя не спал - скорее грезил наяву. Перебирал в памяти, как кадры, моменты из прошлой жизни с Таверзином, - короткой, но такой счастливой. То и дело возвращался мыслями к девушке, которую даже об имени не спросил. Смертные поистине слепы, раз не все из них замечают, насколько она красива! А когда она вспомнит о том, что она - ши, и расправит плечи, и улыбнётся... О, тогда эту красоту увидит каждый. А Кэйя - постарается запечатлеть. За окнами клуба, где-то вдали, рябью на поверхности жидких ещё сумерек послышался пьяный смех, и Кэйя приоткрыл один глаз. Во фригольде его приютили с условием, что он - самый настоящий ши - проследит за порядком на районе. В этом городке было непривычно много фей: университет, молодёжная жизнь притягивали их. И их представления о порядке часто расходились с тем, как его представляла Гарда. Следом за смехом раздались крик и невнятная возня, и Кэйя вскочил. Что-то было не так, - да и сердце подсказывало... Он сам не заметил, как оседлал байк и выжал полную скорость: здесь звуки легко распространялись над крышами, и источником этого шума был соседний двор, - нужно было обогнуть дом, чтобы туда попасть. В этот двор нередко забредали те, кто искал дорогу в клуб: обитатели фригольда не слишком любили гостей, которых не приводили они сами. Затормозив, Кэйя отвлёк на себя шайку смертных хулиганов. Они обернулись, за их бычьими плечами мелькнул знакомый огонёк рыжих волос... Совсем как с красными шапками когда-то. Позарились на украшения? Или просто захотели развлечься? Тогда красным шапкам тоже не нужен был повод, чтобы убить ши, - так нелепо и так жутко. Демонстрируя свою силу и власть. Но сейчас это были всего лишь люди. Кэйя даже не стал бы пачкать о них оружие - хотя у самого старшего из бандитов был нож, - он разбросал бы и вдвое больше: смертные были сильны, но выучки им недоставало. И сейчас Кэйя был не только неотвратимой яростью льда, - и потому смог остановиться, когда кто-то из противников притих на асфальте, а кто-то обратился в бегство. Перешагнув чьё-то скулящее тело, он поспешно подошёл к упавшей девушке. Хотел - с цветами, а вышло - в окровавленной футболке... Протянул ей руки, чтобы помочь подняться, - а встала к нему уже его любовь. И устремилась обнять, - а Танец Грёз неповторимой, непостижимой музыкой обволакивал его со всех сторон, словно галактика - больше не одинокий мир. - Таверзин... Это правда ты!.. - Кэйя подхватил её, закружил, расцеловал. Он помнил эти скулы и кончик носа, и золотые ресницы, и рассеивающую сумрак лазурь глаз. Помнил, но открывал для себя вновь. Очертания тела ши проступали, проявлялись из волн глэмора, не имеющих измерений. Она подняла руки, чтобы снять очки, прикоснулась к своему лицу - и переспросила слегка удивлённо: - Правда - я?.. - Да. И ты - невероятная. Очень, очень красивая, - прошептал Кэйя, прижимая её к себе крепче, целуя веснушки на подбородке и переносице. - Моё чудо... Самая красивая, слышишь?.. - Ты теперь всё время будешь это повторять? - тихо рассмеялась Таверзин. - Ага. Кэйя не мог насмотреться - всё любовался восхищённо и радостно, улыбаясь точь-в-точь как влюблённый юнец. Впрочем, в этой жизни он именно таким и был. Впервые проживая земную жизнь как Подменыш - он впервые ощутил, каково это: частью души феи - любить бесконечно и безусловно, - а человеческой частью души - влюбляться с первого взгляда взахлёб, с разгона на взлёт и навылет. И всё это целиком - одновременно.
Послесловие спойлерное по отношению к текстуЛюблю отвечать на вопросы "Как так вышло?", даже если никто не берёт за пуговицу и не спрашивает Так вот, канон нам, если я ничего не путаю, намекает на то, что паки и в Осени слегка напоминают своих "тотемных" животных, а тролли и в Осени отличаются крепким телосложением, - сиречь фейская часть души Подменыша ещё где-то на пренатальном уровне начинает влиять на облик тела (или выбирать подходящее). И думается мне, что пол ребёнка определяется в соответствии с фейской сутью примерно тогда же. Вот только фее может быть всё равно, или же этот фактор для неё менее существенный, чем прочие, - а уж когда ты первый раз Подменыш, можно вообще как-то упустить из внимания какой-либо запрос к Грёзе, кроме "верните меня обратно, поскорее и поближе к"... Не знаю, как Кэйю зовут в Осени в этой жизни (я и про прошлую-то этого не знал), - но парень так-то талантливый фотограф Просто у него, пока он был занят местью, не было времени совершенствовать эти навыки, - но всё ещё впереди. А ещё я, пока думал про байк Кэйи, вспомнил одну из уличных фотографий (с)Птахи, на которой она увидела рыцаря и его единорога. Вероятно, Кэйя тоже называет так свой байк - и паскудно улыбается, когда говорит, что ездит на единороге, в присутствии ши Скатах А потом я собрал к этой фотографии ещё картинок. Ничего особенно сюжетного - просто немного волшебства в актуальной жизни одного ши Айлил в современном городе.
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Какой же я молодец, что не заявился игроком на игру Веры на следующий день после Коррозии, рассудив, что у меня не хватит сил, мозга и деняк, - и подался в техи. Потому что две игры подряд, требующие большого эмоционального ресурса, я бы не втащил. Даже игротех в почти-постоянной роли - этот ресурс тратит, поскольку его персонаж как-то эмоционально вовлекается в происходящее. Да и эпоха - не настолько "моя", чтобы у меня было что принести с собой, если бы мне не сосватали конкретного персонажа или типаж. Зато я очень рад, что вписался в этом поучаствовать, потому как это была очень сильная и запоминающаяся игра. Та самая клиника Стравинского из М&М - "знаменитая психиатрическая клиника, недавно отстроенная под Москвой на берегу реки"(с), с явной отсылкой к "Белым Столбам". Персонажи, вдохновлённые самыми разными, не только булгаковскими, канонами, но органично вписавшиеся в этот замкнутый мир: мир, где самая высокая трагедия бытия не только соседствует с нелепым и смешным, но и перетекает из одного в другое. Вот был такой анекдот времён военного коммунизма - о том, как Бог отправляет на землю своих посланников, а потом они присылают телеграммы на небеса: "Арестован ЧК. Апостол Лука", "Сижу и я. Апостол Илья". Игра очень мне его напомнила. Ещё об игреЕщё не началось большого террора тридцатых, и карательной психиатрии ещё не придумали, - поэтому клиники были убежищем, где могли спрятаться все, кого внешний мир вытеснял, кому в нём не находилось места. И есть в этом нечто не только своевременное, но и вневременное: когда реальность настолько абсурдна, изломанна и больна, что человек сбегает в вымысел, фантазии, бред, - и в этом бреду находит больше смысла. И были "правила по бреду", придуманные при содействии Сули, - и это был тот случай, когда элемент перформанса идеально вписывается в мир игры. И когда пространство театра также идеально подходит для игрового замысла. Каждый раз, когда в зрительном зале гас свет, и освещённой оставалась только сцена, - я садился и думал: ну, давайте, рвите душу, или что там от неё осталось. Евгений-Мастер, писатель, обвинявший Блока в воспевании насилия. Пилат в халате главврача, "вечный римлянин", ожидающий, когда его создатель его отпустит, - и демоница-медсестра, записывающая в книжечку тех, кто готов будет встретиться с её начальником. Истовые молитвы Ренаты, от которой её грозный ангел требовал вспомнить её настоящее имя, её настоящую себя. И "Констанция, жена императора Вильгельма", которая нянчила вместо дочери кочергу (совершенное воплощение мема "если ты будешь плохо обращаться с детьми, я #бну тебя этим ребёнком")), потому что её дочь зашиб слон в зоопарке, - как же это комично, когда видишь то, что на поверхности, и как нестерпимо больно, когда узнаёшь подоплеку этого безумия. Игротехнических персонажей у меня было три. Основной - молодой врач Генрих Петрович Таль (почти Борменталь, но нет)), которого я кратко описал как "человек флегматичный и ответственный". Он действительно старался помочь людям и хорошо делать свою работу, порой даже сверхурочно, и ему импонировали принципы гуманизма - то, что в нынешнем доллгаузе не то что век назад, с цепями и кровопусканием, что изобрели таблетки и процедуры. Бывал рассеянным и в такие моменты говорил с лёгким акцентом. Ещё были две женщины персонажа Луара, инженера Тимофеева: его бывшая жена, Зиночка Якина, и его глюк - эдакая гостья из будущего. До "Ивана Васильевича" у Булгакова была ещё пьеса "Блаженство" (искренне не помню обе, хотя когда-то читал), в которой впервые появляется изобретатель машины времени - только отправляется не в прошлое, а в XXIII век. Оттуда наш Тимофеев якобы и привёз свою Аврору с космической станции. Описание станции Луар брал из "Звезды КЭЦ" Беляева и "Вне Земли" Циолковского, которые я также не помнил, так что Луар героически покидал мне фактов в качестве краткой выжимки.
Перед Коррозией меня хватило только на то, чтобы собраться на Коррозию, поэтому все три игротехнических прикида я собирал утром воскресенья, не приходя в сознание (к счастью, у меня был Птах в качестве консультанта). "Это, что ли, белый халат?.. - А, нет, это косодэ"... И я второй день кряду выгуливал винтаж: помимо медицинского халата и брюк, доктору Талю досталась рубашка моего деда, а Зиночке - некогда свопнутое советское платье, ещё ни разу прежде не выгулянное. Сложнее же всего было собрать из шкафа "ретрофутуризм из фольги": если бы у меня не было куртки с питерской космички, у меня не было бы ничего подходящего. Под куртку надевались голубые джинсы и зелёная водолазка Шельмы. Что-то я, конечно, и забыл: не купил для Тимофеева дефицитных апельсинчиков (хотя авоськи у меня всё равно не было), и не нашёл органзы для моделирования невидимости (но она нашлась в театре). Я вышел пораньше, купил в Ашане ложечек (каждому мастеру нужен запас ложечек!)) и хотел где-нибудь выпить кофе и позавтракать, - но Кофикс возле метро закрылся, а в других кофеенках либо не было растительного молока, либо не было мест. И я решил, что раз поеду от Электрозавода, то выпью кофе прямо там. И вот сижу я в ВанПрайсе, пью очень вкусный капучино на кокосовом молоке и ем очень вкусный круассан с черникой-голубикой - и слышу за спиной знакомый голос. А это Луар зашёл туда жеЕщё о доигровомЯ доел круассан, и мы вместе пошли на нужный автобус - такой экскурсионный, катящийся серпантином по старым улочкам. Играли в театре ТеНер, и отдельно занятно, что находится он нынче на Лекарской улице, где под боком - больничные корпуса ГКБ Иноземцева. И на заборе, окружающем территорию больницы, - всякие цитаты про здоровье, врачей и пациентов... В новом помещении ТеНера я раньше ещё не бывал, - но если видел один подвал, то видел все подвалы. Особенность этого подвала в том, что входишь и попадаешь сразу на сцену: есть в этом что-то концептуальное. Прямо на сцене разуваешься и идёшь через зал в коридор, где есть вешалка для одежды и огромный паук на стене - кошмар арахнофобов. Помещений за сценой аж три: одна кухня с чайником и две тесные гримёрки, где можно с трудом развернуться втроём. У кукольной Катастрофы - своя большая полка в застеклённом шкафу, теперь за их благополучие после всех переездов я спокоен. А ещё зал и сцену от коридора отделяют кулисы, в которых с непривычки не сразу находишь проход, отчего заблудившиеся за кулисами люди напоминают котов, запутавшихся в шторах. В общем, хорошо там играть маленькие игры, уютно и сравнительно недорого. Немного посидел перед игрой, мы с Элис припомнили Вере "Покровские ворота", и я, в свою очередь, припомнил Элис Амои. Постепенно съезжались игроки, которые с весенним обострением психиатрии уже столкнулись в лице таксистов. Я отжал себе самую мелкую гримёрку в качестве игротешки и там переодевался. Кофи пробудило меня не до конца, поэтому я почти всё время ходил со стаканчиком чая, - и, возможно, это меня спасло: хоть я и не ощущал в подвале какой-то особой стылости, часть игроков потом оказалась простуженной.
Немного игротехнического отчётаИгра началась с врачебного обхода. Генрих Петрович как мог причинял пользу: сказал бывшему священнику (...а бывают ли священники бывшими?) не унывать в духе "и вас вылечим", пообещал добыть для художницы бумаги - что-то осталось со студенческих времён - и цветных карандашей. Сохранил у себя её работу - как-то и в голову не пришло её продать (а что санитар барыжит рисунками, было понятно)). Вежливо и занудно выговаривал новому санитару, пытавшемуся затащить на процедуры местного белогвардейца с ПТСР, которому не было назначено, чтобы не выкручивал руки пациенту: пациент не буйный, не нужно применять грубую силу там, где можно не полениться переспросить у врача, нет ли ошибки. Общавшиеся в рекреации пациенты напоминали НИИ: один говорил про будущее, как там всё можно будет синтезировать, про полёты в космос (художница нарисовала шубы в космосе, потому что там холодно)), другой - разрабатывал "вибрации правды", иногда издаваемые котом. Больничный кот по кличке Товарищ в научных целях подкармливался колбасой. Генрих Петрович ворчал, что щёки у кота уже из-за ушей видны и подбрюшье по полу волочится, и грозился его кастрировать, пока не привёл котят (а то, знаете, целое товарищество не прокормишь), - но врачи были против, вестимо из солидарности. Фрейлина-Констанция (Генрих Петрович так и не запомнил, как обращаться к разным граням её личности), добрая душа, и молилась с Ренатой, и по неработающему телефону велела прислать из казны больше колбасы. Чтобы она, чего доброго, не раздала весь свой паёк, - Генрих Петрович уговаривал её, что её ребёнку нужно питаться лучше. Затем я выпустил Зиночку. К бывшему мужу она испытывала симпатию и некоторые лёгкие уколы совести за то, что влюбилась в другого и оставила этого недотёпу без присмотра, - поэтому, когда услышала, что Колю Тимофеева забрала с улицы милиция и отправила в психбольницу, Зиночка решила его навестить (внезапно, поскольку телефон в клинике не работал). Врачи привели ей Тимофеева на короткое свидание. Инженер рассказал ей, что побывал в будущем, и заявил, что он вовсе не один - к нему приходит Аврора, которую он поселил в гостиничном номере. Это стало прекрасным поводом немного поскандалить: что это ещё за имя такое - Аврора (как у проститутки - что не было сказано вслух, но подразумевалось)), и где он её только нашёл, небось съездил в Ялту и оттуда привёз, и откуда деньги взялись ей номер снимать, если раньше, бывало, шубу не допросишься. В конце концов главврач отвёл Зину в сторонку и сказал, что ему нечем её утешить - Аврору Николай выдумал (воистину, уж лучше бы была настоящая). Зина посокрушалась, что Николай всегда был таким милым чудаком и мечтателем, и работал без отдыха над своими изобретениями, а она ведь говорила, что это не доведёт его до добра... И пообещала навещать ещё. (Люблю игротехнику как явление за такие характерные, немного комические роли. Немного жаль, что Зиночку кроме Тимофеева и главврача никто толком и не видел, - но это было логично и ожидаемо. Даже ловлю себя на том, что поиграл бы Зину полноценно Хотя на продолжительной игре с таким типажом есть риск выдохнуться, если игра не будет подкидывать инфоповоды для фонтанирования и придётся порождать их самостоятельно.)) И вскоре после Зины случилось первое явление Авроры, поначалу лайтовое. Она жаловалась Тимофееву, как сложно ей было добираться к нему из гостиницы, ведь гравитация давит её к земле, кислорода слишком много, а от горизонтов кружится голова (спасибо астероидянам из Экспанса - я мог представить, как чувствует себя человек, который хоть и родился на Земле, но вырос и живёт на космической станции). Какие грубые кругом люди, и как они жестоки к женщинам, детям и животным. Просила его поскорее вернуть её обратно в её настоящее - и вернуться самому, ведь его блестящий ум нужен на станции, а не в этом ужасном месте. Тимофеев отвечал, что ему нужно починить машину времени, но машина у него дома, а его держат здесь ради его же безопасности, потому что у него есть недоброжелатели. Их разговор привлёк внимание главврача, который был на редкость любезен: хоть и не мог видеть и слышать Аврору, но обращался к ней так, будто она в самом деле была рядом. Аврора просила врача найти шаттл, чтобы доставить машину времени в клинику, а Николай попросил для неё палату, чтобы она могла остаться и не преодолевать дорогу от гостиницы. Палату Авроре не предоставили, но поставили раскладушку в палате самого Тимофеева. Свежую, так сказать, струю внёс новый пациент в лице позже заехавшей Саломеи - голова профессора Персикова. Профессор считал, что его разорвали в клочья, когда ЧК закрыла его институт, но его ассистент подключил к его голове трубки с питательным раствором для поддержания жизнедеятельности и с тех пор возит эту голову на тумбочке. (Саломея, ворвавшаяся буквально накануне игры, восхитительно упоролась сделать эту самую тумбочку - подставку для головы, трубки и накидку, из-под которой появлялись "руки ассистента" в хирургических перчатках.)) Профессор вещал про созданные им "лучи жизни" и про заполонивших город рептилий, которых непременно нужно уничтожить. Генрих Петрович заверял его, что с рептилиями санэпидемстанция справится, а из кожи потравленных крокодилов и змей можно будет делать сумки на экспорт. Расшевелил профессор и местного симулянта - проворовавшегося бухгалтера, отсиживавшегося в клинике на время проверки. Раньше бухгалтер вполне убедительно гнал о том, как ему нужно попасть в Индию на корабле, а шпионы не пускают (Тимофеев разрабатывал для него маршрут самолётами, с пересадкой, и Генрих Петрович подумывал добыть инженеру глобус), - теперь же, когда Персиков обвинил его в поставке неисправных пишущих машинок, принялся активно защищать своё доброе имя, как самый вменяемый человек. Чтобы не дошло до драки, Генрих Петрович насилу заверил профессора, что бухгалтер не виноват, и предложил ему написать жалобу. Также профессор испугался, что его ассистент пропал, когда художница нарисовала его портрет с котом, но без ассистента, - пришлось ей срочно дорисовывать ассистентские руки. А Констанция попросила профессора иногда одалживать ей ассистента в качестве пажа. Генрих Петрович обещал Персикову, что как только для него найдут новое подходящее тело, то сразу ему пересадят, - он даже ничего не заметит, просто однажды проснётся с телом и сможет заново учиться им управлять. У профессора губа была не дура, он хотел непременно тело физкультурника не старше двадцати, например разбившегося мотоциклиста, который не курит и не пьёт (с точки зрения доктора Таля, мотоциклисты ещё как пьют, потому и разбиваются), - но Генрих Петрович предупредил, что молодого физкультурника обещать не может, однако тело будет не старое и здоровое. Ещё профессор пытался отказаться от колбасы, потому как пережёванная колбаса всё равно упадёт под тумбочку, - и Генрих Петрович уверял его, что им не жалко колбасы для того, чтобы Персиков мог насладиться вкусовыми ощущениями, тем паче что на его долю паёк всё равно отмерен, а упавшее съест кот. Второй выход Авроры был более драматичным: она попыталась упасть в обморок, говорила Тимофееву, что гравитация её убивает, у неё постоянно кружится голова и она теряет сознание, а земная пища для неё слишком грубая (на станции, вероятно, пищу синтезировали, чтобы не возить с Земли: и логистика дорогая, и требования соблюдать стерильную среду слишком строгие). Утверждала, что боится не дождаться возвращения на станцию и погибнуть, что недоброжелатели могут добраться до машины времени, и как её жалко этих несчастных людей, которых, видимо, чем-то облучают, раз они её не видят и не слышат... Тлен-гроб-кладбище. Но Тимофеев и здесь не растерялся: упросил главврача поместить Аврору в ванну с водой, чтобы она меньше страдала от гравитации. Поместили в ванну их обоих, поскольку Тимофееву успокаивающие процедуры тоже были полезны Когда он отлучился, я свалил - предполагая, что Аврора может так и исчезнуть, как бы раствориться в Банальности воде. Но поскольку она - глюк Тимофеева, - постольку всё было так, как хотел он, и доза стекла - тоже Тимофеев немного попаниковал, разыскивая Аврору, но не сдался и стал говорить главврачу и доктору Талю, что-де ей нужно быть в воде, а ещё ей нужно в горы, где более разреженный воздух. Это на Кавказ, что ли?.. - предположил Генрих Петрович, живо представив, как женщину в ванне на колёсиках тащат на вершину горы. Но более всего Тимофееву была нужна его машина времени, и главврач в кулуарах предложил коллегам компромисс: позволить пациенту с сопровождением побывать дома, чтобы починить машину времени и отправить Аврору домой, и больше о ней не беспокоиться. Генрих Петрович вызвался сопровождать (понедельник был его выходным днём, но что ни сделаешь ради людей)). Затем они с главврачом рассказали об этом самому Тимофееву, добавив, что ему пока придётся вернуться в клинику, - а Тимофеев сообщил радостную новость Авроре (мне даже переприкидываться не пришлось). Так всё постепенно катилось к финалу, когда чекист Зариньш (а я ведь ещё помню - потому что всё записываю - что моего латышского стрелка звали Андрис, но уже не помню, как звали его брата)), который немножко Марк Крысобой, принёс пренеприятнейшее известие о расформировании клиники. Нужно было прямо на коленке решать, кого из пациентов выпускать в мир, а кого переводить в другие учреждения. Каждому по очереди задавался один вопрос: "Вы нормальный?". Автор "лучей истины" считал себя нормальным и очень возмущался, что его не хотят выписывать и вредят советской науке. Пришлось его убеждать, что кота всё равно не получится с ним отпустить, поскольку кот клинике принадлежит, и что он причинит больше пользы советской науке, если останется. Пообещали ему на новом месте оборудовать лабораторию. Под конец и сам чекист попросил выписать ему направление в диспансер - нервишки подлечить. Врачи единодушно решили также перевестись на новое место работы. Что до Генриха Петровича, то он от своей идеи съездить с Тимофеевым к нему в гости не отказался: когда ещё запуск машины времени увидишь? Глядишь, и заберёт с собой в будущее, где все равны и нет никаких болезней.
Благодарности, не вместившиеся выше восторги и гон- А я Вера, и меня нет в мире игры. - Этот мир погряз в безверии! (с) Спасибо Вере за игру - очень классное воплощение очень классной идеи. Игры, дающие возможность поиграть - во всех смыслах - с литературными и историческими источниками и отсылками становятся всё более ценной редкостью. И спасибо игрокам, которые создали таких глубоких, ярких персонажей, такой театрально-кинематографичный бред, такие красивые истории. Спасибо коллегам-врачам! Фреду за главврача Стравинского aka Пилата, его внимательность и чуткость. Натали за демоницу, просто выполняющую свою работу. Кервену за прекрасного санитара, - о, как он потрошил подушки У нас вместо двенадцати стульев было двенадцать подушек, ага, - в одну из них скончавшийся пациент спрятал некий белогвардейский клад. Спасибо нашим шикарным психам! Луару за солнышко Тимофеева, который просто опередил свой век (века так на два). Элис - за душераздирающе трогательную Констанцию с её альтруизмом и капризами, с её хрупкой волшебной сказкой, в которой вокруг - королевский двор и верные подданные, о которых она так заботилась. Саломее - за огнищного профессора Персикова, не дававшего заскучать врачам и пациентам и служившего примером того, что можно не унывать, даже потеряв голову (вернее, всё остальное). Дари - за учёного с прекрасной фамилией Подопытный, зануду и очень советского человека. Ортхильде - за нездешнюю, более всех не принадлежавшую этому миру Ренату, "в метре от прокажённой земли"(с), за её абстракции и портреты. Эри - за белогвардейца, которому так зримо было тяжело - и в котором так зримо просвечивало то, что не давало сломаться ("Я не могу душу продать, у меня присяга", ага). Сули - за священника, который также держался - как за воздух - за веру и находил в себе силы поддерживать других. Лю - за Евгения-Мастера, который, хоть мы и мало пересекались, выглядел таким замордованным всем этим миром - и определённо заслужившим покой. И Дугласу - за чудо какого колоритного мошенника (который был к тому же из будущего, хоть и не такого далёкого, как Аврора). - Мозговой штурм - это когда несут всякий бред, записывают всё, а потом вычленяют из этого рациональное зерно. - Рациональное зерно со спорыньёй? - Спорынья порождает споры. Споры порождают грибы. Грибы порождают бред. Бред порождает рациональное зерно! Со спорыньёй. (с)
После игры меня ещё работа хотела, так что я даже не смог как следует задержаться, - хотя послушал все персонажные истории в общем кругу, и мы с Луаром убежали, и Саломея к нам присоединилась. Нам повезло с тем же автобусом, который помимо Электрозавода проходил и Семёновскую (о чём добиралово умалчивало), так что на Семёновской мы и вышли и поехали по домам. Теперь буду знать, как от Семёновской до ТеНера добираться. Только для этого надо ещё и за афишей следить, а ТеНера, как и Волков, в телеге нет А новых М&М я посмотрю, конечно. Как только мозг перестанет тонуть в соплях.
Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Немного ролевой рефлексии. Вот гуляет по ролевым каналам статья о нынче популярном иммерсивном театре, когда режиссёр фактически вовлекает зрителей в ролевую игру. Дальше?Там много про безопасность - ту, которую в РИ давно научились простраивать через красные флаги с одной стороны и прописывание игроками своих триггеров с другой, и которую театру только предстоит для себя открыть, поскольку режиссёры, используя неподготовленных людей как часть своего художественного замысла, зачастую не задумываются о последствиях для этих людей. Но интересно не это, а то, что я подцепил в этой статье ёмкий термин родом из нордиков: bleeding. Им обозначают "перетекание" эмоций от персонажа к игроку, как по общей кровеносной системе. И вроде как это bleeding - то, чего нужно избегать. А я как-то вообще не умею по-другому. То есть, ну, я в курсе, что система Станиславского - не единственная. Кто-то играет, имитируя, - но мне так неинтересно. И мы ведь действительно "кровоточим" - просто в безопасных условиях. Персонажи черпают наш эмоциональный ресурс - за неимением у них другого тела, - и физически это мы задыхаемся от любви или бессильной ярости, плачем от горя или счастья. Да я даже играя текстом - буду "кровоточить", и выходя на сцену как актёр - тоже. Я, может, только ради этого и играю. И персонаж сам по себе - не важно, насколько отличающийся от меня или похожий - уже достаточный буфер, разделяющий ролевые эмоции от пожизнёвых. Со мной ни разу не случалось, чтобы я забывал, что играю, - хотя у меня, как, наверное, у каждого игротеха, есть кулстори про заигравшихся людей (благодаря чему я большой сторонник недопущения на психологически тяжёлые и эмоционально затратные игры пожизнёвых инструментов - рабочих, медицинских, любых). И я очень уважаю людей, которые работают над тем, чтобы быть безопасными для себя и окружающих (а не бахвалятся своим "не подходите сзади - у#бу", как будто тут есть чем гордиться). Так вот. Расшатывает ли bleeding психику? - Я уверен, что нет. Так же, как её не расшатывает сопереживание вымышленным историям. Если вы хотите исключить bleeding на РИ - давайте ещё исключим катарсис, блин, когда люди плачут над книгой, в театре или кино (...хотя иногда мне думается, что как минимум детский сегмент современной массовой культуры действительно старается этот фактор исключать). Может ли bleeding пагубно повлиять на уже расшатанную психику? - Да, вероятно; но люди с галлюцинациями и другими тяжёлыми ментальными состояниями в игры и не играют. Прошедшая в воскресенье игра подсказала мне, что состояние, иногда возникающее после игр, можно описывать не только мемом "Я ещё не договорила", но и более возвышенно - словами булгаковского Пилата: "Я чего-то не договорил, а может быть, чего-то не дослушал". Порой мне кажется, что в последние сезоны это состояние случается со мной чаще, чем раньше. Дальше? Раньше я как будто сам справлялся с тем, чтобы представить, что будет с персонажем дальше, - а сейчас то и дело хочется доиграть, и моё неумение навязываться людям при этом совершенно мучительно и невыносимо. Так, после Art Crime я даже могу представить, что будет с ДжуДжу, - но мне не хватило ещё хотя бы часа игры на то, чтобы поговорить с другими персонажами. А после второй Зимы я долго носил в себе эту недоговорённость, - и спасибо случившемуся с нами арту от Они за то, что мы с Шаманом начали потихоньку играть текстом, и как же это целительно и хорошо И вот теперь после Коррозии хочется ещё историй, а тексты в таких случаях получается писать не всегда. Надо бы с этим гештальтом тоже что-то сделать, чтоб не поддувало...
Безмерно расстроен отменой нашего прогона Палида. Тут грущуОсобенно в свете того, что первый прогон без проблем собрался, сыграл, бежал-орал, - а наш один раз уже переносили, и вот снова посыпались игроки. Кажется, сеттинг Империума для меня всё-таки проклят. Остаётся только надеяться, что однажды соберёмся и сыграем, и я не пролечу по датам, и персонаж останется за мной. На фоне этой грусти уже как-то не так тоскливо, что весенний своп не будет двухдневным и я на него не попаду. Хотя тоскливо всё равно: своп - такой праздник обретений, очень душеспасительный. Немного утешает, что в апреле ещё немало долгожданных игр. Неизменно нервно ржу с того, что придерживаюсь плана "одна игра в месяц", но с апрелем что-то пошло не так, и игр стало четыре Теперь уже три, но!..
Очень причудливо откат от Коррозии, точнее от её эмоционально насыщенного финала, ушёл в сны. Ночью после игры снились сгенерированные подсознанием эмоционально тяжёлые игровые моменты - причём именно игровые, когда игрок в полной безопасности, тяжело только персонажу. С участием самых бережных соигроков, которые и во сне были абсолютно бережны. Подробности Первый эпизод - мою персонажку убивают толпой аки Цезаря. Хрен знает что за сеттинг, хрен знает что за персонажка, - сон не выдал таких подробностей. Два кинжала приходятся (даже не прикасаясь по жизни) куда-то в бок, и ещё два - по горлу, чтоб уж наверняка: после такого точно не выживают. И вот я лежу на чём-то покатом, похожем на груду матов, сваленных в физкультурном зале, а ножи-колдстилы лежат рядом со мной, моделируя то, как они торчат из меня. Возле меня остаётся сидеть только Ортхильда, и я спрашиваю у неё - наполовину персонажно, наполовину по жизни: а ты-то, дескать, меня за что?.. И она объясняет: вот, ты спустилась в подземелье (или в Подземье - всё ещё неведомо, какой сеттинг) и вернулась оттуда живой и невредимой, мне это показалось подозрительным. И с игроцкой и сюжетной кочки зрения всё оправданно, - а с персонажной, конечно, обидно: ты никому не желала зла, и такой ничтожный повод!.. Второй эпизод - модерн!AU по Магистру, Йори играет Жоханя в очень живописном традиционно-китайском прикиде, мы с Амартом играем... кого-то, в более современных прикидах. Можно предположить, что как обычно янсинов, - так что для краткости буду далее называть персонажа Амарта Сюэ Яном. Мы договариваемся с Жоханем о сотрудничестве, он ведёт нас показывать свой бизнес - по длинному коридору, напоминающему торговый ряд крытого рынка. И вдруг откуда-то сбоку на Сюэ Яна напрыгивает игротех в чёрном. Игротех - девушка, но изображает, очевидно, некую тёмную тварь: мертвеца, марионетку, etc. Стычка занимает считанные секунды, тварь убита и лежит на полу, но и Сюэ Ян ранен и поэтому опускается на одно колено. Жохань смотрит на него сверху вниз и отвешивает ему пощёчину (реально очень аккуратно моделируемую игроком, сугубо театральную, - во сне это было видно!) со словами "А это тебе за то, что сломал мою игрушку". И вот ты как персонаж прекрасно понимаешь, что это провокация, и наброситься сейчас на Жоханя на его территории - значит верная смерть для обоих. И мой персонаж, предположительно Синчэнь, очень вежливо, но твёрдо говорит Жоханю, что-де несмотря на все ваши выгодные предложения, при таком отношении мы вынуждены отказаться от сотрудничества, до свидания. И мы просто уходим, и Синчэнь на ходу говорит, когда Жохань остаётся далеко позади: ещё найдём, дескать, более адекватных партнёров. Но привет персонажному чувству беспомощности - при том, что с сюжетной и игроцкой кочки зрения был очень красивый момент. Впрочем, я был вознаграждён тем, что второй эпизод практически бесшовно перетёк в бессюжетный кусочек красоты. Когда выходишь из этого крытого рынка - и оказываешься на природе, среди ослепительно ярких красок: похоже на Холмы, какими они могли бы быть в Грёзе. Небо голубое, трава зелёная, всё залито солнцем, бежит по камням прозрачный, кристально чистый родник, журча и играя с лучами, - и входишь в него босыми ногами, и хорошо. Но на следующую ночь правило "игрок в безопасности" снам изменило, и приснилась короткая дичь - что стою я на игре в маленькой прихожей (вот у меня в квартире прихожая маленькая, и у Веры тоже, но это какая-то третья, больше похожая на что-то школьное со шкафчиками), и тут врывается Шеллар (в реальности совершенная же булочка с корицей, который даже персонажей жестоких не играет!), хватает какого-то невысокого игрока (или ребёнка, хз) и как тряпичную куклу швыряет его о противоположную стену. А остальные игроки, вместо того, чтобы как-то его останавливать, прижимаются к стенам и вцепляются друг в друга (в меня тоже кто-то вцепился), стараясь не шевелиться и прикинуться ветошью. Ну а на третью ночь я вообще не запомнил, что мне снилось, - но тоже явно дичь, поскольку я в полусне намотался на Птаху всеми четырьмя лапами, и помню, что не от холода. Может, напряжённо-тревожная инфосфера тоже повлияла. Так или иначе, потом отпустило.
Во вторник я приехал к Чайке Гвай и свопнул все три тома Соколов в старом издании: с выходом издания нового (с её рисунками на форзацах) старые книжки ей уже без надобности. Мне, конечно, переиздание любопытно (хотя обложки стали ещё уродливей: прежние пытались в мёртвый фотореализм, нынешние так и вовсе будто нейросеть слепила), - но накоплю ли я на него когда-нибудь?.. Так что прочитаю хоть прежнюю версию. Но первых томов у меня теперь два, готов отдать лишний безвозмездно - люблю разносить на лапках эту заразу. Оттуда - с Текстилей до Вернадки по БКЛ, слава сему кольцу - поехал к Марго и Лорю: за свопнутой стеклянной улиткой (люблю стекло, а она очень фейская на вид и отлично сочетается с моим стеклянным шаром), но в целом она была скорее поводом, чтобы увидеться. Познакомился с их новой, уже четвёртой кошкой. Про живностьПреамбула: по московским ролевикам пристраивали котят манчкун-кёрлов. Папа котят - мейн-кун, мама - помесь манчкина и кёрла, случайно так получилось (почему так получилось дважды - понятия не имею, осуждать не буду, не зная обстоятельств). И кошечка Лесья-Мара - вообще генетическая загадка, поскольку после смеси всех этих трёх пород она похожа на... ориенталку. Типичнейшую! Котята-куны - мохнатые, толстолапые и с типичными куньими лицами: широкими мордами со слабо выраженным стопом. А эта кошка - изящна, как египетская статуэтка, у неё длинные лапы, огромные уши-локаторы и вытянутый ориентальный профиль. И она чернобурая, с серебристым подпушком, с очень красивыми, ещё более тёмными полосками на тёмном фоне, - тогда как её отец в целом серебристый, а мать вообще сил-пойнт (сиамского окраса). Вот откуда что взялось?.. Зато ребёнок в себе уверенный, обитает на кровати так, словно всегда здесь был. Я не форсировал контакт, но Леся сперва сама потёрлась ухом о подставленную ладонь, потом встала передними лапками мне на колено и ткнулась носом в мой нос, и наконец включила мне урчалку - впервые после приезда в новый дом. Пузная ловушка исправна (но иногда срабатывает на собственный хвост)). На котят мне всегда приходится прокидывать волю, - но куда мне ещё и котэ?.. Мало того, что не прокормлю, - если с крысами кошки ещё уживаются (привыкают, что эти твари могут и за нос цапнуть), то с мышами никак. А у Вороны вон дети полёвки появились, спасёныши, - на них прокинуть волю сложнее. А ещё у Марго и Лоря ныне обретается старый пёс Лоря, долгое время остававшийся у его матери, - той стало сложно ухаживать за собакой, которой иногда отказывают задние лапы. И дед прекрасен! Рыжая ушастая дворняга Лис, псина сутулая шестнадцати лет, морда седая, глаза мутные, ходит шаркая когтями, философски смотрит на жизнь и на котов. Просто подходит, прижимается всей собакой, кладёт башку на колени - гладь. Перестаёшь гладить, потому что рук две, а вокруг коты, - и под руку деликатно тычется рыльце: дескать, не отвлекайся, продолжай. И совершенно невозможно уйти от собаки и не чесать собаку, но пришлось. А ещё так интересно наблюдать, как все вокруг упали в форумку по ГП: и Птаха, и Марго... Я играл на форумках ещё до РИ живого действия, и уже тогда они умирали как жанр у меня на глазах, - но сейчас, когда игроков разметало по разным странам, они снова становятся актуальны. Но меня бы на такое не хватило, отыгрыши тет-а-тет - мой потолок, да и моя зона комфорта.
Вчера по мне протопталась Банальность, как стадо гну. Накануне вечером Птаха забыла зарядку в студии, поэтому утром мне предстояло метнуться кабанчиком из студии на Курской в студию на Парке Культуры. Но началось это утро не с кофе. Ворчу на пожизняк В понедельник матушка сообщила, что отец сможет зайти на неделе и попробовать починить смеситель. Окей, ответил я, предупреждайте заранее, и договоримся - может на среду, может на четверг. И вот в пятницу утром она пишет: "Мы с папой к тебе идём". А их "идём" - это значит, что до звонка в дверь я успею только штаны натянуть, чтоб в труселях их не встречать. То есть я ответил, конечно, что убегу, но уже поздно было что-то менять. Ей-боги, мне интересно, что они рассчитывают увидеть, когда заявляются без предупреждения: дюжину голых мужчин и женщин?.. Да я б не отказался, но увы. В результате отец пришёл один и попытался играть в "Давай дождёмся маму, она в магазин пошла", - чтобы, вестимо, я не уходил, с ней не повидавшись. Но я-то знаю, что матушка может часами гулять у подъезда, чтобы дать ему фору, - поэтому свалил. Отец свалил тоже, чтобы я мог закрыть дверь, потому как у него ключей не было. Матушка действительно стояла у подъезда. Одна хорошая новость: пока я одевался, отец посмотрел-таки на смеситель и выяснил, что он в порядке. Засорилась внешняя труба Леший с ним, что холодная вода еле-еле течёт в кран и в бачок, - в доме есть ещё одна раковина и ещё один унитаз. Но в душ она тоже течёт еле-еле, а душ дома один!.. А ПиК-(дис)комфорт бесплатно только х#р может дать соснуть, и то не факт. По крайней мере, когда я эн лет назад вызывал мастера и показал, что внешние трубы сопливые, текут как сучки, и счётчикам на них это неполезно, - мне бодро сообщили, что-де нужно перекрывать стояк, покупать новую трубу и менять, с вас будет писят тыщ. Надо будет откопать договор с управляющей компанией, вдруг там есть что-то, что можно потыкать им в морду. Забежав на Курскую (очень смешная наряженная новогодняя ёлка в переулке у ресторана, который, возможно, закрылся и ёлку не убрал, и очень болтливый охранник с "А чего это вы так быстро"), я прибежал к Птахе в студию на ПК и хотел было посидеть в кресле и выпить чаю. Агащаз. Едва заварил пакетик - заявились клиенты, которые вообще-то записывались на воскресенье. Я свалил вместе с чаем. В лифте дое#@лся мужик: ах, вы же так расплескаете, ах, вы всё забрызгаете, ах, у вас олимпийка такая светлая. Хотелось расплескать ему в е#ло, пока не остыло И после вчерашнего забега ещё и ощущаю предпростудные поползновения. Грустно, невкусно.
Первые впечатления от книжки Дворецкой, Золотого Сокола...Внутренний Гвидион, конечно, не перестаёт угорать с названия На первых нескольких десятках страниц очень заметно, как автор кайфует от своего сеттинга и стремится поскорее окунуть в него читателя: вываливает сразу все термины с примечаниями, и великое множество имён, добрая треть которых не встретится в тексте больше никогда, а другие две трети сложно запомнить сразу и приходится время от времени возвращаться по тексту назад. Какие-то детали повторяются по два раза, как если бы автор забывала, что уже об этом говорила, - это верный признак отсутствия редактуры, как и проскальзывающие опечатки. Но всё это можно простить, поскольку Дворецкая действительно глубоко и серьёзно курила исторический лор и старается обосновывать всё, что не касается фантдопущений. И я уже доволен, потому что мне уже дали восхитительную женщину. Она сходила в замуж - и ей не понравилось, муж умер - она вернулась домой и стала ждать возможности стать княгиней. Потому как помимо этой опции есть только две: либо тебя выдадут замуж снова - либо ты станешь жрицей и будешь принадлежать богам, что тоже унылая перспектива для живого и деятельного ума. "Если сама не станешь госпожой, найдутся господа над тобой". И её притязания абсолютно логичны: князь выполняет административные функции, с которыми женщина справится только лучше, а войска водит воевода. И она предлагает своему младшему брату: давай княжить буду я, а ты будешь воеводой, ты же этого хочешь, у тебя это получается. И не будет никакой распри и смуты, которой ты так боишься. Но нет, ему яйца жмут, поэтому он хочет княжить сам. (Такое типичное мужское "Я не хочу распри! - Так давай договоримся, вот компромисс. - Нееет, я хочу, чтобы всё было по-моему!", спасибо литературе за наглядность.)) И никаких аргументов, кроме "бе ме так повелось", у него нет, - хотя так повелось недавно, а раньше женщины вполне себе княжили. (Тоже типичное мужское: "Так было всегда!" - Тем временем их "всегда": началось десять лет назад.)) Как вы уже наверняка догадались, этот братец - наш главгерой, и он пока... ну, никакой. Просто юнош не очень умный, склонный думать не той головой. И, разумеется, он избранный: в него влюбилась сама Судьба. Конечно, Джерон у Ивановой тоже был любимой игрушкой судьбы, - но это было как-то много тоньше. Впрочем, и здесь, надеюсь, всё окажется сложнее, чем на первый взгляд. Девица-Судьба даёт главгерою довольно подленькие советы, как настроить толпу против сестры, - и он им следует, но что-то мне подсказывает, что это не доведёт его до добра. Затем на него нападают, и он, с лёгкостью поверив, что это сестра пыталась его убрать, сбегает из дома, - хотя это была не она. (Я опасался, что из неё сделают антагонистку, - но, к счастью, нет.) Ему категорически необходимо начать взрослеть, - иначе, чую, мне с ним будет тяженько. А далее я мучительно продираюсь через... ориентирование на целевую аудиторию. Проще говоря, автор целые страницы тратит на описания того, как у героя встаёт на его Судьбу, - и даже иллюстрация с обнажённой девушкой (славные были времена, никакого 18+ на обложке!) художником любезно предоставлена. И описания эти - в таких выражениях, в каких нынче уже моветон писать фанфики: все эти "по жилам разливалось блаженство", "по коже катились волны жара и озноба", "луч света пронзил чёрную бездну", боже-свароже Так и хочется орать: женщина, ты ведь отлично умеешь и в описания природы, и в обвм, и в динамику, - ну зачем, ЗАЧЕМ ты это делаешь, это же финский стыд! Я не ханжа, я понимаю, что и на фэнтези можно др@чить, - но засчёт тонких нюансов, недосказанности, химии между персонажами. А не когда художник нарисовал тебе мишень голые сиськи, а автор стыдливо пишет про нефритовый жезл в яшмовых воротах.
Новый мультсериал по Иксам - пока онгоинг, поэтому мы отвлеклись от Шинсенгуми (которые ровно на середине дорамы - в 24 серии из 49 - наконец-то начали называться шинсенгуми)) на первый сезон сериала по Аватару. И пока он смотрится как затя-я-янутая версия мультика. Немного впечатленийОчень много боёвки ради боёвки. Все локации необъятно огромные, как если бы дизайнер страдал тяжёлой формой гигантизма: ну зачем, к примеру, народу Воды общая юрта размером с Сиднейскую оперу?.. Персонажи изъясняются пластиковыми клише вместо реплик, живые люди так не говорят. Аанг сам разжёвывает зрителю свой обвм, а то вдруг кто-то не поймёт: я, дескать, боюсь ответственности, я же просто ребёнок, который хочет дурачиться. Дорогие сценаристы! Ребёнок на то и ребёнок, что он всё это НЕ рефлексирует!.. Шутки натужные, худо-бедно спасает только обаяние дяди Айро (оно мне и мульт спасало). Да, я не фанат исходного мульта, - но если в чём и была его прелесть, так это в дурошлёпстве. Это же детский мультик, в нём много смешного, дурацкого. А здесь - попытка сделать серьёзную историю про взрослых людей остановилась где-то на полпути. Что-то, что в мульте было "а прост", в рамках жанровой условности, - попытались обосновать: например, подробно показали, почему Аанг с Аппой оказались замурованными в льдине во время нападения народа Огня. В результате оставшиеся элементы, которые происходят-таки "а прост", выглядят без обоснуя чужеродно: неужели Аватара на корабле стерёг один-единственный охранник, который вовремя отвернулся, когда у него вытаскивали ключи, - и иди себе гуляй по всем каютам?.. Но хуже всего - серьёзность смысловая. Нам сходу показывают, что Аватар - значимая религиозная фигура, несущая одновременно разрушения и надежду, и если он отлынивает от этой функции - получается только хуже. Когда Аангу сперва выдали фигуру любящего наставника, а потом продемонстрировали его обгоревший труп, - я аж вздрогнул. Он же ребёнок, за что вы с ним так!.. Когда сценаристы заявили, что не будут делать Сокку мизогином, мне стало грустно. Потому что это как с Уиллом: никто не хочет видеть персонажей с недостатками, всем нужно, чтобы персонаж с самого начала был кругом положительный. А ведь история того, как Сокка изжил этот недостаток, - одна из самых классных историй. И вообще интересно и вкусно смотреть на развитие персонажа, на то, как он меняется к лучшему. Но в результате это вышло даже не так страшно, поскольку, во-первых, Сокку очень быстро, прямо во второй серии, привели на остров Киоши, вправляющий мозги, - а во-вторых, Сокка в целом перестал быть комик релиф. Вообще. Конечно, я смотрел ради Суюки, и мне додали Суюки. И она очень классная, и они с Соккой классные, - и я даже не буду бухтеть на то, как быстро у них всё дошло до поцелуев: в конце концов, у неё в деревне так себе с мужиками, - а тут появляется кто-то, равный тебе по силам, из внешнего мира, и искра-буря-безумие. Но я буду бухтеть, почему в сериале Суюки отмыли от грима, а не Сокку накрасили, как в мульте. Ведь именно эта его готовность накраситься - была про равенство, а ещё это было забавно и весьма бы ему пошло. Интересно, появится ли Суюки ещё в этом сезоне...