Когда я отправил техподдержке Геншина скриншоты, веселье только началось. Потому что, когда я вечером захотел посмотреть, не ответили ли мне, сайт при клике на кнопку обратной связи радостно сообщил: произошла ошибка. И утром тоже. И только когда я закрыл сайт в браузере, вошёл в игру и заново ткнул в техподдержку из меню игры - ответ я увидел. Но не сразу понял.
"Вам надо в окне ввода логина и пароля подождать около 10 минут". Кого подождать в окне?.. Зато смайлики поставить не забыли, да. Дальнейшие технические приключенияЯ разлогинился, чтобы окно вообще появилось, вошёл заново, подождал минут 30, чтоб наверняка, залогинился... Ничего не изменилось. Пошёл гуглить. Советы гугла относились в основном к лагам игры на телефоне и советовали почистить кэш приложения. Я почистил кэш на компе. Снова ничего не изменилось. Средством последней надежды гугл предлагал снести игру и установить заново; при этом утверждалось, что к этому средству приходится прибегать тем, у кого была установлена предыдущая версия игры, конфликтующая с обновлением. А я грузил сразу последнюю версию, но, как вы помните, дважды, поскольку первая загрузка сорвалась. И если вторая загрузка конфликтует с хвостами первой (хотя я всё вычищал), - где гарантия, что третья не будет ни с чем конфликтовать?.. Утешает только, что в онлайн-играх ты не теряешь прогресс, переустанавливая игру, - но я пока не готов к очередному десятичасовому квесту.
Мироздание как будто говорит: нефиг играть в игрушки и читать книжки, и людям ты не нужен, так что сиди занимайся мастерёжкой. Но всё равно получается так, что вместо того, чтобы заниматься мастерёжкой, я занимаюсь кучей мелкой хренотени. Впрочем, я действительно откопал тетрадку и расписал все стрелочки для Самайна и для Скейтеров. Дальнейшие мастерские выводыВ сюжетке Самайна, конечно, пока полно белых пятен: с каждым годом всё сложнее набирать игроков, и сколько бы я ни говорил, что делаю эту игру в лайт-режиме, - мне всё равно нужно додавать завязок тем, кто уже пришёл, чтобы их истории развивались. А в Скейтерах всё готово, но - у меня опять, как всегда, все персонажи в шестерёнке незаменимы, и я очень надеюсь, что недостающие найдутся.
Меж тем мне светит очередная одинокая суббота (Птаха будет на работе), паника и отчаяние на мягких лапках подкрадываются с самого утра. Вспомнил про ещё одну зону комфорта - нашёл, на каком месте закончил смотреть Sayuki Reload до того, как Птаха форматнула ноут, и потихоньку продолжил. Вечером докатился до того, чтобы впервые за то время, что болтался в чате (а нашёл его, кажется, вскоре после локдауна), включить эфир ролевого радио, раз уж совпал. Дальнейшие музыкальные и не только впечатленияПолучился познавательный экскурс в "что сейчас слушают люди". Среди русскоязычной попсы, от которой сморщиваются уши, и попсы западной Евровидение-стайл, которую в основном воспринимаешь как нейтральный фон для супермаркета, - приятно было услышать Three Days Grace и узнать про Westlife (Игнис, в твоих музыкальных вкусах я не сомневался никогда)). Ну и ещё пара-тройка приятных композиций была. А в целом оно, конечно, не про музыку, а про побыть с людьми, пусть и дистанционно, - и это ценно, хоть я и не знаю ни одну из тех игр, о которых упоминалось.

И раз у меня заканчивается (надеюсь!) неделька под знаком ах#ений, поделюсь ещё одним.
Когда я допривился, матушка сказала мне не сбрасывать звонки с незнакомых номеров, потому что а вдруг я выиграю машину. Но это ещё не самое смешное. Оказывается, я был "гиперактивным ребёнком", а моя первая учительница - святой женщиной (вот с этим я не спорю), раз могла меня терпеть. В чём же выражалась гиперактивность? - в том, что я в первом классе... мог сидеть за партой, подвернув под себя одну ногу, так что сидящим позади меня было хуже видно доску! И всё. Других признаков гиперактивности матушка припомнить не смогла. Небольшой нюанс
Смешно в этом даже не то, что мы как-то очень по-разному понимаем словарное определение гиперактивности, а то, что я и на перемене продолжал сидеть за партой (или садился в уголке на пол, чтобы сменить позу и отдохнуть). Я в принципе не умел бегать, шуметь, играть - как все остальные дети, которых также не обвинишь в гиперактивности: они просто были детьми. Поскольку я не ходил в детсад, не играл с другими детьми в песочнице, и меня только выводили гулять за руку, - у меня не было опыта взаимодействия с себе подобными, и я не знал, что с ними делать и как общаться, лет до тринадцати. Дома у меня были игрушки, книжки и тетрадки, которые я исписывал километрами прозы, - но с этим всем я тоже сидел молча. Зато гиперактивный, да. А на стуле до сих пор сижу с ногами

@темы: moments of life, friendship is magic, вот такой весёлый джир!, осьминоги выходят в открытый космос

Пора вспомнить о том, что у меня помимо множества поводов приуныть есть фотки с прошедших игр.

Во-первых, это фотки от Гектора Форпарадиса [Симба] - прямо-таки поигровая хроника расследования из первых рук.
Смотреть?Судмедэксперт Форкрафт [Дракон] рассматривает орудия убийства: обломок кирпича (за орлёнка Ильича был Лаффон) и арбалетный...кол.

Комиссия и вещдоки. Мастера упоролись в настоящий рукописный дневник! Жаль, что кроме комиссии этого никто не видел.

Типичное утро в лагере на построении: леди Форвользе [Ларейн Мар] борзеет, Клод Дюбуа [Гэлли] старается следить за порядком.

Арест игротехнического Буссенга [Рыжик]. И всё те же, что на прошлом фото, всё в тех же модусах.

Мумифицированный пилот корабля "Несущий свет" (как назовёшь, так и полетит). Мастера упоролись, дубль два.


Во-вторых, это фотки от фотокота Луара (с)Luar Soll. Смотреть?
На этом кадре с построения хорошо видно, что Бернард Перро стоит именно так, как нравится надсмотрщикам: глядя в землю.

Картина маслом "маньяк и яблоки", должна быть в любом сеттинге!

Каждый занят своим делом: Федя Лаффон [Шелли] жжОт, Дюбуа с ножом потому, что готовит варенье, а не потому, как вы могли подумать, а Петра Жадови [Тикки] рассматривает трофейный хвост от саблезубого кота.

Выбранные для экспедиции на корабль Лазарус Форпарадис [Тас] и Гленн Окби [Майтимо].

Члены комиссии - прокурор Клод Мизери [Мина] и Михей Верто [Мэсс] - беседуют на фоне бараков.

Фото, которым может гордиться Шер: швы, наложенные его доктором Болотовым на спину Перро. Что-то я на играх по Барраяру регулярно - то доктор (большеникагда), то почётный пациент всея полигона (тоже такое себе)...

Профессор Петро Парвади [Векша] и летучая змея с подбитым крылом. Так поиграл дракончик, скрафченный Айриэн когда-то давным-давно.

Жадови обезвреживает завхоза Уолли [Уайт], размахивающего форским мечом.

"Обычные пауки - размером с ладонь, гигантские - размером с игротеха"(с). Паук был положительно милым.


Отдельным пунктом - прошение Перро, поданное прокурору. С вашего позволения, я не буду перепечатывать текст - очень уж его много Прочитать с фото?


И, чтобы дважды не вставать, - объявление о поиске соигрока, как всегда на грани нереального. На игру Противоестественное по мотивам Supernatural и разнообразного фольклора ищу мужа (кросспол разрешён мастерами и приветствуется лично мной). Я - Охотница на чудовищ, ты - тоже Охотник, молодой романтичный ирландец. Может получиться красивая история с доброй долей стекла и потенциальным выходом вверх, а может... не получиться ничего, если роль отдадут человеку со стороны Так что я весьма заинтересован в соигроке. Знать канон сериала не нужно, можно посмотреть пару серий для атмосферы.

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, барраяр и барраярцы, портрет в интерьере

Очень удачно выскочил в Ашан за холостяцкой едой субботним вечером: увидел там халву-пишмание с какао по скидке и не устоял. Потом волновался, будет ли она похожа на труъ-турецкую, но не ошибся - она действительно такая же, как я пробовал у привозивших её из Турции людей. Немного про вкусную еду
Вчера на педсовете к Стене у нас получился интернациональный восточный стол (и без китайского): я внёс халву, а Эсвет внесла моти. Я также давно мечтал попробовать настоящие японские моти - и вот, узнал, что у них очень упругое и сытное тесто и очень сладкая начинка из красной фасоли. Попробовать моти с другими начинками по вегану я, конечно, продолжу мечтать, но это уже из категории несбыточного.

По итогам педсовета окончательно убедился в том, что правила по магии на программном коде не пойму никогда. Чтоб вы понимали: я за свою жизнь не решил ни одной задачи сложнее, чем "пять яблок плюс три яблока" в начальной школе. Немного ох#ения про правилаЯ мог только подсмотреть в пример решения и подставить другие цифры, и иногда угадывал. Так что фразы "ну, это же алгоритмы" и "это всего лишь система" звучат для меня так же, как "это корейский язык, ну ты же знаешь русский". Особенно от человека, который начал программировать, когда мне было четыре годика, ага.
Я неизменно считаю, что правила не должны быть привязаны к пожизнёвым навыкам (единственное исключение - физическая возможность держать дрын в боёвке: если таковой нет, можно пойти небоевым персонажем). Когда заранее ясно, что лучшими учениками будут игроки, являющиеся программистами по жизни, - это порядочно обесценивает игру в обучение как таковую. Сегодня эти правила были выложены, и в них даже нет описания принципа, по которому работает схема кода. То есть, видимо, игроки должны либо понять этот принцип по приведённым примерам (с моей кочки зрения это высший пилотаж, круче любого шифра), либо научиться непосредственно на игре за одну лекцию (ну-ну). Отчасти надеюсь на то, что большинство игроков, за исключением пары-тройки любителей кодинга, просто забьёт тратить игровое время на решение задач. Потому как практика показывает, что рабочие правила должны быть с первого прочтения а)понятными и б)запоминающимися. Если хотя бы один из этих пунктов провален - есть риск, что работать правила не будут.
До кучи Ветра Весны провели голосование за модель боёвки между заклинателями и быстренько выбрали смерть-слова мнением большинства. Что ж, демократия - благо, но я буду максимально бесконфликтным персонажем, поскольку в смерть-слова не играю (и не устаю ох#евать с того, как эта зараза от одного-единственного мастера распространилась аж до Питера - ну можно было ради эксперимента посмеяться на одной игре, но становится уже не смешно, когда эту нелепицу реально воспринимают всерьёз). При этом по-прежнему неизвестно, как на этой игре будет выглядеть применение меча против тварей: везти ли родной тексталит, или срочно одалживать ларп или телескоп...
В общем, что-то мне подсказывает, что к вопросу про кросспол перед заявкой на игры я добавлю вопрос про боёвку. Что избавит меня от всех игр по китайцам, сбережёт деньги и нервы. Остаток вчерашнего дня я тупо проспал на полу на подушках и к ночи снова жрал обезбол от зуба муд(р)ости.

Сегодня отмотался от работы и доехал до Аркадия. Всё о моём состоянии говорит один диалог:
- Я уже так за#@лся, а ещё только вторник.
- Марк, сегодня понедельник. (с)
Аркадий показывает куклов. Боги, какая-то фирма сделала чертовски красивого чернокожего парня, будь я на цать лет младше - я бы сказал, что это Т'Чалла, и уже начал бы о нём мечтать, но сейчас я скажу, что мне его некуда, незачем, и Шторм я не найду. Хорошо быть взрослым.
А ещё Аркадий показал свежий диснеевский мульт Luca. Впечатления (ворнинг: спойлеры и капс ох#ения)

Дизайнеры и аниматоры у Pixar всё ещё выше всяких похвал: создали очень красивые, атмосферные и ламповые декорации приморского итальянского городка, одно удовольствие смотреть. А сценаристы по-прежнему получают зарплату непонятно за что, поскольку пользуются одной и той же сюжетной схемой, вообще не заморачиваясь что-то в ней менять. Если конфликт классического Диснея - это добрые-благородные персонажи против злых, то теперь неизменный конфликт - это аутсайдеры против самовлюблённых мажоров. При этом аутсайдеры побеждают, не прикладывая каких-то особенных усилий, а мажоры проигрывают потому, что внезапно начинают совершать глупости (а многократными чемпионами всего они были, видимо, пока не затупили мастерским произволом). Где-то в процессе между положительными персонажами непременно происходит ссора или предательство, а а самый ответственный момент они воссоединяются вновь. Также на заднем плане всегда присутствуют родители - и разрыв и примирение с ними, ведь родители так легко способны понять, что были не правы (сарказм).
И на пункте "предательство-прощение" я хочу остановиться особо. С каких пор и с какого хрена сценаристы решили, что предать друга - это эдакая норма, через которую проходит каждый, причём проходит без каких-либо последствий, и дружба возвращается к прежнему состоянию? Если всерьёз присмотреться к сюжету мульта, то персонаж А выдаёт персонажа В УБИЙЦАМ, так что В едва избегает СМЕРТИ, после чего А говорит "ИЗВИНИ", и В посылает его на йух. Но вскоре после этого В спасает А, рискуя при этом своей ЖИЗНЬЮ, а потом продаёт свою самую заветную мечту, чтобы исполнить мечту А поехать учиться, сам же остаётся, потому что мечта тянула на один счастливый билетик, на два не хватило денег. Только мне кажется, что это А надо было искупать свою вину делом, а на такие жертвы, на какие пошёл В, вообще никто не должен идти без спроса ради кого бы то ни было?.. Когда друг, испугавшись общественного остракизма, отрекается от тебя, говоря: "Я не такой, это он грязный [подставить нужное], а я нормальный" (и при этом лжёт), - такое не прощают даже без риска быть убитым. Не надо показывать детям, что так МОЖНО.
Но к поучительности мульта вообще много вопросов. Начиная с того, что сухопутные люди - действительно убийцы с гарпунами, и взрослые русалки, предостерегающие своих детей от встреч с двуногими, вообще-то ПРАВЫ. И мульт буквально учит детей не слушать взрослых, которые говорят о том, что где-то ОПАСНО (например, когда чужой дядя приглашает в гости), - показывая, что хоть у чужого дяди и висит на стене гарпун, он непременно исправится, узнав, какой ты хороший (спойлер: нет, в реальной жизни дядя НЕ исправится). А заканчивая тем, что родители, разыскивающие своего ребёнка, ведут себя как свиньи с чужими детьми.
Также, если бы герои были лет на десять старше, - это была бы душераздирающая история о том, как двое мальчиков сбежали вместе, и у них была общая мечта, а потом один мальчик встретил девочку, с которой ему стало интересней, и уехал с ней. Но - это дети, у которых ещё всё впереди, которые будут дружить втроём и всё такое. Хотя осадочек всё равно остаётся, потому что это, с#ка, очень жизненно: мальчик выбирает девочку потому, что у неё есть ТЕЛЕСКОП. У неё есть ЦЕННОСТЬ, которую она может предложить и которой нет у второго мальчика-сироты. И вот так всегда: ты делишься с кем-то своими нелепыми мечтами, а потом у него появляется кто-то с телескопом, и ты больше не интересен. Всё в этом мире - дружба, любовь, признание - имеет имущественный ценз, и тот, кто может пригласить на выставку, на экскурсию, в театр, в путешествие, или просто показать классные штуки - всегда будет предпочтительнее тебя, который суёт свои никому не нужные мечты (мечту показать любимое место, например). По крайней мере, у меня так. У меня нет и никогда не будет телескопа - только звёзды, похожие на рыб.
Но ладно, я отвлёкся. Постараемся утешиться тем, что персонаж В всё-таки обрёл то, что ему было дороже учёбы, - отцовскую фигуру. И что оба персонажа уже поняли, что их старая мечта колесить на Веспе - слишком детская и несбыточная. И поищем в мульте хорошие моменты, кроме графики. Во-первых, это ценная мысль от бабушки-русалки: "всегда будут те, кто тебя не принимает, но всегда будут те, кто тебя примет". Во-вторых, репрезентация, но только отчасти. В случае с героиней она провалилась с треском: с девочкой не дружат потому, что она из другого города, и потому, что у неё... сильно потеют подмышки (но она какбэ занимается курьерством!), и что её вырвало на прошлой гонке. Серьёзно, ребят, а можно без физиологии? Она есть у всех и НЕ делает персонажа особенным. Не надо подавать это так, словно этим можно гордиться. А вот папа у девочки классный - с его небрежным комментарием: "мне руку не чудовище отгрызло, я родился таким". Вот он - особенный, ему есть чем гордиться, и это - репрезентация. А в-третьих... нет, не юмор, - во всём мульте буквально одна несмешная шутка про внутреннего Бруно, которую повторяют в каждом эпизоде, - а стадо диких Весп. СТАДО ДИКИХ ВЕСП! Это так по-фейски. Такие химеры, которые просто обязаны существовать в Грёзе.
...Эх, детки-мерфолки, остерегайтесь Банальности. Учёба и ремесло - это, конечно, хорошо, но надеюсь, что мечтать вы не разучитесь. Отдельно этот мульт забавен темой "Ах, вот бы попасть в дивный мир квартальных отчётов!"(с), - но до тех пор, пока эти отчёты реально не замаячат в будущем.

После мульта, в котором едят пасту, совершенно невозможно было не сварить и не съесть монохромные спагетти. А на десерт Аркадий угостил меня алкомороженым Alcreme из набора - тем, которое было по вегану. Ещё про вкусную еду?Мои фавориты - Голубые Гавайи и Секс на пляже (да, вместе они прекрасны)), но Текила Санрайз, Дайкири и Сангрия с ягодками тоже хороши. А какие цветовые сочетания они образуют между собой, когда тают! Очень не хватало художника, который оценил бы эти оттенки. Аркадию мурр!

А от Аркадия я спешно поехал на почту, и вот почему. Много бюрократического ах#енияКогда я захотел посмотреть на свою электронную медкарту и зарегистрироваться на онлайн-выборы, сайт с говорящим названием мос.ру заявил, что у меня неполный профиль и низзя. Я последовательно скормил ему паспорт, СНИЛС и медстраховку - он продолжал утверждать, что профиль не эволюционирует, пока я не подтвержу его через госуслуги или Сбер ID. А что такое Сбер ID? - это с#ка QR-код. И чем я его считывать должен, недавно установленным чипом Спутник V? Что-то не срабатывает. И тут я начинаю сдерживать нарастающий внутренний ор(тм), потому что меня задрала повсеместная уверенность в том, что к каждому человеку прилагается смартфон. Пока вы не выдаёте смартфон бесплатно вместе с паспортом, ему неоткуда с#ка взяться!
При попытке привязать профиль мос.ру к госуслугам на соответствующей странице появлялась галочка, и... больше ничего не происходило. Некоторое время я тупо долбился туда, пока в какой-то момент меня чисто случайно не вынесло в профиль госуслуг. Ага, он тоже неполный, обрадовался я и последовательно скормил ему все вышеперечисленные документы. Подождал. Ничерта не изменилось. Я спросил у ясеня гугла, как подтвердить профиль на госуслугах. Гугл ответил, что надо пилить в МФЦ ногами. Я приуныл, поскольку до ближайшего МФЦ мне раз в пять дальше, чем до избирательного участка ИРЛ. Но незакрытый гештальт крепко попал мне под хвост. И при тыкании в госуслуги меня опять же чисто случайно вынесло на карту мест, подтверждающих личность. Оказалось, что помимо МФЦ оную услугу может оказать Почта-банк.
Узнал я об этом в субботу под вечер - когда Почта-банк работал до шести. В воскресенье он не работал вовсе. А понедельник был последним днём регистрации. И вспомнил я об этом - правильно, утром понедельника. Мне нужно было успеть до восьми, и в том отделении, которое было на карте госуслуг, я был в 19.50... а оно было уже закрыто. Всё с#ка для людей. Я собрался было податься в МФЦ, но не знал, как добраться побыстрее: матушка говорила, что 127-й автобус изменил маршрут (никому же не надо доехать по прямой от метро до станции Рабочий посёлок, ага). Проходя мимо остановки с намерением дойти пешком, я заметил, что отделение Почта-банка в моём доме призывно открыто. Его на карте не значилось, но я решил попытать счастья: зашёл и спросил, подтверждают ли они профиль на госуслугах. Оказалось, что подтверждают.
Далее выяснилось, что для подтверждения нужно быть их клиентом. Я согласился, ибо это ничего мне не стоило, и заодно стал обладателем бесплатной карты МИР - вполне кстати: памятуя о том, как нынче закручивают комиссии и все вокруг начинают переходить на МИР, эта карта может мне ещё пригодиться, если кому-то из моих работодателей так будет удобнее мне платить. Славную девушку я задержал на 20 минут после 20.00, но спасибо ей - госуслуги были подтверждены!.. Вот только много ли таких же упорных, как я, пройдёт этот квест до конца, не плюнув в самом начале? И почему бы не запороть этот квест(тм), сделав так, чтобы нужная информация находилась не через гугл и не случайно, чтобы в ср#ном мос.ру было чётко и крупно написано: приложение - налево, карта офисов - направо, подтверждайтесь либо так, либо эдак?.. И обновить бы эту карту офисов не помешало...

Краткие заходы в Геншин служат отдушиной. Немного позитиваВчера Птаха разбудила меня, чтобы я показал ей игру (просыпаться под убаюкивающую мелодию опенинга, ммм...)), и сказала, что я летаю как курица. Но какое же оно красивое! Немалую часть времени я просто хожу, задрав голову, и любуюсь. Красивый Монштадт с ветряными мельницами. Невероятно красивый дракон. И когда прогоняешь его воздушными плевками, поневоле приходит на ум хэштэг "пажопи" - словно кошака гонишь пульверизатором из места, где ему быть нельзя, потому что он всё роняет. Кэйя или как-там-его тоже красивый и с красивым голосом, но мне его (пока?) не дали.
Своего персонажа я назвал Дэриен, потому что могу. Также радуюсь сравнительно простому (пока?..) управлению: у меня нет опыта в компьютерных играх, я не умею в соло на клавиатуре всеми десятью пальцами, запомнить кнопку-чтобы-бежать и кнопку-чтобы-драться - практически мой потолок. Попробовал сварить варенье - не уверен, сварилось ли. И пока не понял, что делать с френдами, но если вдруг кому - мои циферки: 731039267.

Маятник - тоже отдушина, но я его уже дочитал. Ещё немного позитиваЧто ж, интригу нам не раскрыли - видимо, это затравка на последующие книги (я продолжил читать во сне и теперь не знаю, проспойлерил мне сон или нет)), - но при этом есть некий результирующий финал, цельность и законченность. Можно оглянуться назад и убедиться, что персонаж прошёл некий путь не только ногами. То, что я отмечал как недостатки в первой части - в особенности чрезмерный пафос и Большие Буквы, - сошло на нет или сгладилось во второй, а когда развивается не только персонаж, но и автор - это же вдвойне хорошо! Система магии остаётся довольно раскудрявой, то и дело добавляются новые детали, - но и к ней я начал привыкать и что-то понимать. В конце концов, мне её на игре не моделировать А сеттинг, чёрт возьми, играбельный, вот только кто в него играть будет... (И да, встречей Дэриена и Джерона я вполне удовлетворён - весьма, весьма многообещающе. Люблю, когда автор додаёт и можно не трудиться додавать себе самому.))

@темы: третья сторона зеркала, friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, да, волк жуёт траву, вот такой весёлый джир!, ролевиков приносят не аисты, мечтай, иначе мы пропали, gayshit panic, чукча читатель

О снахКак обычно - в одну кучу всё, что запомнилось.
На уже позапрошлой неделе снилось, будто мы с родителями переехали в собственный дом. Небольшой, но симпатичный, двухэтажный с чердаком, и не дача, а именно каменный дом вроде купеческих палат XVII-XVIII века. Вроде в городской черте, но вокруг нет застройки: сам дом стоит на верхушке невысокого пологого холма, кварталы панельных высоток - где-то позади, а перед домом в низу холма - неширокая автодорога полосы на две. На другой же стороне дороги - берег реки или озера, и, соответственно, из дома на этот водоём открывается потрясающий вид. И вот я в этом доме обустраиваю для себя большой рабочий стол, вписанный в угол комнаты, - на нём и сканер/принтер, и ещё какая-то техника, и чтобы для ноутбука хватило места... И первое, о чём думаю, подключаясь к интернету, - что надо сообщить друзьям свой новый адрес, для открыток и вообще. И если название улицы и номер дома я мог подсмотреть, просто выйдя из дома (был вечер, тишина и далёкие огоньки) и взглянув на табличку на нём, то о том, какая ближайшая станция метро, я спросил родителей. И был ответ: Фокино. Я подумал, что это редкостные гребеня, откуда сложно будет выбираться, но невероятная красота вокруг того стоит. Наяву погуглил: Фокино - железнодорожная станция в Брянской области. Неблизко, воистину.
От таких снов остаётся ощущение, словно подглядел одним глазком в параллельную реальность, где твоя жизнь развивается по-другому. Как в одном из моих любимых фильмов, "Господин Немо", в котором согласно теории вероятностей каждый выбор создавал новую ветку реальности - а сознание оставалось одно, и в финале жизни герой вспоминал все варианты своей жизни. Пожалуй, я бы тоже хотел под занавес сказать "А покажите все варианты" - это будет долгое кино, но пустяк для вечности... И наверняка окажется, что "лучшего варианта" не существует - всегда что-то хорошее будет уравновешиваться чем-то плохим. Хотя некоторые настройки прохождения я бы всё же подкрутил.
Но я отвлёкся. На прошлой неделе - пока Птахе снилось, что она сбежала в лес - мне традиционно снились крысы. В каком-то помещении вроде детской студии (вероятно, мы с Птахой и кем-то ещё оказались там после игры) я поймал крысо-девочку, совсем ещё крысёнка, голубую капюшонку. Высоко на стеллаже я заметил пластиковый контейнер, откуда она могла сбежать, и встал на стул, чтобы её вернуть. Однако я увидел, что, во-первых, в одном контейнере вместе с крысами сидят свинки и кролики, которые могут ненароком крыс покалечить, а во-вторых, что контейнер никак не закрывается, отчего крысы продолжат убегать оттуда и рано или поздно попадут в беду. В общем, как вы уже могли догадаться, крысёнка я забрал и назвал её Арьей, а также вытащил из контейнера довольно тучную и вероятно немолодую (и, кажется, рексовую) белую крысу и назвал её Дени. Ну, в смысле Дейенерис.

Чукча читает Маятник (и спойлерит)Загадочная особенность есть у Ивановой: она как будто всеми силами препятствует тому, чтобы читатели зашипперили гет Все женщины на пути Джерона делятся на три основных категории: антагонистки, которые заканчиваются об него в двух случаях из трёх, несовершеннолетние (может, это какой-то авторский кинк, но лично у меня шипперить "на вырост" не получается) и дамы почтенного возраста (иногда отчасти пересекающиеся с первой категорией), годящиеся ему в лучшем случае в матери. Единственное исключение из этого правила оказывается... переодетым юношей Плюс в первой категории есть Лэни, с которой мог бы выйти интересный роман-на-соперничестве, плюс эпизодическая встреча с йисини, - но в обоих случаях взаимодействия было очень мало и как-то... несерьёзно. Без эмоционального аспекта.
Зато для того, чтобы зашипперить нашего, чтоб его, покорного слугу (ну до чего навязчивое выражение! Когда-то я сам его использовал, ни о чём не подозревая, а теперь уже как-то неловко)) с мужчиной, - целый гаремник широкий выбор. Во-первых, Мастер Рогар с его загадочными педагогическими амбициями, который просто взял и забрал понравившегося парня в частную собственность (а что, так можно было?..) - так, что обоих это устраивает и оба получают искреннее наслаждение от моментов общения. Во-вторых, Дэриен, про которого Джерону прямым текстом говорят: "Ты ему понравился", а сам Джерон по неведомой причине мечтает, чтобы глаза принца оказались золотистыми. В-третьих, тот самый переодетый девицей Хок, который оказывается вовсе не против поцелуя с Джероном (цитирую: "я не нашёл в них [глазах] отказа"). И, наконец, эльфик, на чьи лиловые глаза сначала залипает сам Джерон (окей, парень, у тебя кинк на необычный цвет глаз, очень понимаю тебя в этом), а затем тот стремительно влюбляется - в виднеющиеся из-под шлема глаза и губы, видимо (ну... в чём-то тоже могу понять). Да даже гном Гедрин после шутки с "Поцеловать хочешь?" во время примирения зачем-то вспоминает эту шутку, называет её "хорошей" и так краснеет и смущается, словно Джерон случайно угадал его тайные наклонности и он теперь на что-то надеется.
Зато после перехода от первой части книги ко второй я начал читать запоем, с трудом отрываясь. Во-первых, потому, что окончательно оформились сюжет и интрига, и стало реально интересно, кто стоит за чередой происшествий и к чему она ведёт. Правда, чутка неверибельно то, что все, решительно все персонажи связаны между собой родственными связями (не удивлюсь, если Хок - родственник Борга), - это действительно напоминает ролевую игру в духе "я вас, б#дей, три года на этот корабль собирал", ну да в фэнтези элемент судьбы выглядит достаточно органично. И я бы на месте Джерона пригляделся к фигуре Мастера в качестве кандидата на роль злодея... С чего у нас начинается история? - с того, что гномку везут к неким Жнецам. А потом появляется вроде как заказчик (и по совместительству - друг семьи гномки) и велит заменить одну рабыню на другого раба. Подозрительно. Впрочем, рассчитываю на более непредсказуемый финал: по законам жанра злодеем должен оказаться тот, на кого думаешь меньше всего. По той же причине надеюсь, что Джерон не окажется Высшим оборотнем-драконом: слишком предсказуемо. И всё же двойного Кружева у него нет. Хотя есть Мантия, крылатая (упорно навевающая ассоциации со скатом-мантой; кстати, рогачи, родственники мант, - единственные позвоночные с тремя функционирующими парами конечностей, которые теоретически могли бы эволюционировать до двух пар лап и одной пары крыльев).
А во-вторых, мне не терпится увидеть встречу Дэриена и Джерона после похищения последнего. Когда твой спаситель (а об этом несложно догадаться), которого ты даже не успел увидеть, потому что был слеп, внезапно пропадает, и ты не знаешь, где он и что с ним... О, на месте принца я бы места себе не находил. Впрочем, эту встречу я уже сам представил так, как хотел Записать, что ли... хотя из таких обрывков без начала и конца редко выходит что-то путное.

Вчера Птаха зашла в магазин Бабблов на Флаконе и принесла домой томик майоргромовой Игры Теперь я его листаю и нюхаю. В доп.материалы добавили все приличные фанарты Фобса - под заголовками "неиспользованная иллюстрация" Немного противоречивых чувствЯ помню, как все эти "иллюстрации" (и не совсем приличные - тоже) появлялись в дайри, и испытываю теперь широкую гамму противоречивых чувств. С одной стороны - тёплая ностальгия и гордость за наш некогда маленький фандом. С другой - это ощущение странного, как если бы оридж кого-то из моих друзей (представьте любой, можно представить свой) стал повсеместно-вирусным на уровне марвеловских Мстителей. И осознание, что к новому фандому, привязанному скорее к актёрам, нежели персонажам, ты не будешь иметь отношения, а в старую реку не войти. Эта история закончилась для меня вместе с Игрой - потому что выше этой точки, пожалуй, сюжету уже не подняться.

Пытаюсь скачать Геншин. Геншин би лайк: меня всего 25Гб, я буду качаться 5 часов. А когда остаётся меньше двух часов: ой, меня в два раза больше и впереди ещё 5 часов. Не удержался, сделал мем.

Последних двух часов я не дождался - ушёл спать. И за ночь загрузка сорвалась, а при попытке перезапуска выдавала нулевую скорость. Помогло только вычистить загрузочный файл, скачать его заново и запустить снова. Я упрям, но это очень показательно: почему я каждый раз, как идиот, надеюсь на удачу, если в моей жизни не было прецедентов удачи?.. И раз всякая одинокая суббота объявляется Днём Дна, тут немного нытья об этом.тут немного нытья.
Серьёзно, даже мышь, если выжила после первой мышеловки, запоминает, что лакомый кусочек на виду - риск получить по голове, и больше не суётся. Куда же у меня-то девается память о всех прошлых обломах при виде очередного кусочка? Выходит, люди тупее мышей? И ни одна, ни одна методичка по психологии не даёт совета, как избавиться от надежды, хотя насколько было бы проще без неё. Не участвовать в конкурсах и лотереях, не тянуться к новым хобби - в надежде, что перестанешь быть безликой человеческой единицей и будешь ассоциироваться с этим хобби. Не собираться с духом всю неделю, чтобы в надежде предложить встречу - когда тебя уже давно опередили. И не срываться на встречи - в надежде, что не будешь сидеть с мучительно неловким чувством "ребят, я вам не мешаю?.." и острым желанием провалиться сквозь землю, потому что нормальные люди за считанные месяцы формируют близкие связи с окружением, а у тебя словно мелом на спине написано: "руками не трогать, называть только по имени", и так долгие годы. И, в конечном итоге, - не жить постоянной надеждой, что перепадут те бесценные крупицы, придающие жизни смысл, а просто существовать, выполняя свои социальные функции и обязательства.
Когда-то мне рассказывали про девочку, которая познакомилась в интернете с мальчиком, вроде как выдавая себя за другого мальчика (что само по себе не страшно), и пригласила его в гости, говоря, что живёт одна (то есть один). Хотя жила с родителями. На что она надеялась? На то, что мироздание резко осознает свою ошибку и превратит её в самодостаточного парня с собственной жилплощадью?.. Когда чуда не произошло, девочка перестала выходить на связь, отчего бедный мальчик едва не заночевал на вокзале. Можно посмеяться над этой историей про оторванность от реальности, - но разве моё биение рыбой об лёд на протяжении многих лет не выглядит точно так же? На что я вообще надеюсь? На то, что по волшебству моя анти-привлекательность, анти-талантливость и прочие минусовые характеристики куда-то денутся? Да никуда мне не деться от заводских настроек, так что отключите мне все надежды, пожалуйста. Очень хочу перестать.
...В общем, загрузка идёт и подходит к концу, но если ноут не потянет игру, я не удивлюсь.

@темы: третья сторона зеркала, поржать и убежать, moments of dream, прикладное марковедение, майор гром и все-все-все, гнездование пернатых, чукча читатель

Как я уже не раз упоминал, я далеко не любитель играть эльфов в каких бы то ни было сеттингах (эльфы в некоторых ориджах друзей - исключение, но по ним игр нет), в Арде предпочитаю играть людей, желательно "не светлых". Но с Карантиром история особая - когда-то я его чуть не сыграл (многие игры, на которых мне предлагают именных персонажей, прокляты и отменяются), и Таргелион тихо жил в моём сердце, ожидая своего часа. И вот появилась Анорелотэ, со звёздами и мечом (да, у меня всегда собирается пулемёт одинокая женщина на войне), и мне с ней хорошо. Кратко персонажное
Она просто следовала за Морифинвэ, а его младших братьев воспринимала как своих ровесников (каковыми они, плюс-минус время-облачко, и были). Видела Сильмарилли и считала, что они ничем не уступают звёздам, созданным Вардой, а значит, эльдар способны превзойти валар и без их помощи одолеть Моргота. Её отношение ко Второму Дому (и к Манвэ) несколько улучшилось после спасения Маэдроса, но к Третьему Дому и Дориату - чем дальше, тем становилось хуже. "Братьев меньших" в лице людей и гномов она находила забавными существами, но не отрицала их полезности. А её звёздные карты - это в целом нолдорское "поверить алгеброй гармонию", когда второе не исключает первого, а создаёт свою собственную, новую гармонию, смело пользуясь тем, что было создано прежде.

Идея карантирника созревала давно, от игры под Питером в озёрной местности (что звучит как мечта, но трудно финансово) до просто игры на полигоне и последующего её переезда на базу Лебедь. Выйдя в пятницу из дому под дождь, я перестал об этом переезде сожалеть Но, несмотря на погодные трудности, в ночь с субботы на воскресенье было потрясающе ясное звёздное небо, на котором было видно реально ВСЁ. И Млечный путь, и Орион, и Лебедь, и Лира... Как подарок. Кратко об игре от игрока
Этой игре неосознанно подгадили игры прошлых выходных, когда при тёплых днях выдались неожиданно холодные ночи: кто-то из игроков простыл на Южном Пределе, кто-то на Вархаммере или где-то ещё. В результате из тридцати с гаком людей, на которых была рассчитана игра, заехало девятнадцать. Когда мы с Амартом в электричке сунули нос в сетку ролей, то подумали, что она давно не обновлялась и на самом деле народу будет больше, но нет, ровно столько нас и было. "Остались только лучшие" стало девизом всей игры, поскольку каст был поистине огонь (ой).
Прошла игра насыщенно, как-то на одном дыхании. Всё время что-то происходило, но и время на то, чтобы посидеть, выдохнуть, погреться, подумать - тоже было. В торговлю я не играл, при этом не скучал ни минуты; самый верный показатель - то, что я брал из дома банку кукурузы на пожрать и нетбук на поработать, но так и не достал ни того, ни другого. И это почти забытое чувство - побегать по тропкам, превращённым дождём в чваку, помахать мечом...

В четверг я всё же поддался желанию засесть с книжкой под шум дождя, а собирался утром пятницы. Очень целеустремлённый мыш ДжейДжей тем утром избавился от поилки - видимо, всю ночь перегрызал изоленту, на которой та держалась, - но, к счастью, у меня была запасная. В процессе сборов я обнаружил, что у красного платья, постиранного после Митрима, перепуталась шнуровка. Распутал, но поскольку шнурки вылезли из колец и рукава остались отдельно от платья, я решил, что шнуровать всё как было запарюсь, и взял чёрно-золотое платье. И это было хорошим планом, поскольку его получилось натянуть поверх термолосин и термоводолазки (а что она торчала со спины, не было видно под плащом). Немного выгулял эльфоуши - в первый вечер, потом убедился, что в боёвке они спадают, а приклеивать было влом. Далее о доигровом пожизнёвом
Поскольку Рижская была закрыта, я посмотрел и увидел, что вполне смогу сесть на диаметр на Волоколамской, как давно привык. Оттуда я ловил Амарта, который садился на Тушинской, - что осложнялось тем, что электрички задерживались, а электронное табло - нет, и из-за этого его показания шли на опережение: когда одна электричка ещё не пришла, а оно уже анонсирует прибытие следующей. Таким образом, нужная мне элка должна была прийти в 18 минут, но в 16 подошла предыдущая, а в 18 она ушла, и где-то до 23-х минут я гадал, не пропустил ли таким образом нужную. Но нет, не пропустил и Амарта благополучно нашёл.
В электричке, как полагается, перечитывали правила и материалы к игре. Истра встретила сумерками и дождём. Даже несмотря на опоздание электрички минут на шесть, мы успели бы на последний автобус, но - к нему уже выстроилась очередь, а мы уже решили дождаться мастеров, которые ехали чуть позже. Я остался под навесом с рюкзаками, а Амарт пошёл за пивом на мастерку (освящённая годами традиция). За время ожидания я успел акклиматизироваться, а когда мастера нас нашли, то Кервен решил дождаться Инги и Каэтаны, и мы с Амартом и Эри стали ловить такси на троих. Яндекс запросил какую-то четырёхзначную сумму и только с карты, зато местный таксист согласился на 800. В 16 раз дороже автобуса, конечно, но хотя бы не в толпе.
Мрак и холод вокруг, а в домике на базе светло и тепло. Единственный плюс недозаезда игроков: мест на кроватях хватило всем. Спать в спальнике на полу, как я обычно делаю на этой базе, было бы, пожалуй, нежарко, так что мне досталось место на диване в мастерском доме (все шутки про "я сплю с лордами" были пошучены до игры)). Диван был новый, и вообще в базу явно вкладываются даже очень хорошо для места, которое собирались продавать. Или больше не собираются?..
Было очень влом куда-то идти до старта - хотя познакомиться с соплеменниками, наверное, стоило (я за пару недель до игры так и не вылез из провала морали и никому не написал о себе, потому что кому я нужен, - фу так делать с моей стороны, но я ведь правда не умею придумывать сюжеты для завязок). Зал для пира и будущей ярмарки обустроили в предбаннике, завесив знаменем вешалку с призывной надписью "Проходи, раздевайся". Когда на парад опаздывали гномы, и говорили, что "они уже начали", я несколько напрягся, поскольку подумал: ну вот, наверняка на гномов опять заявились какие-нибудь бронемишки, которые надрались ещё до начала и играть не будут вовсе... Я никогда ещё так не ошибался(с). Гномы были отличные - не без неигровухи, но она уйдёт с опытом, а вот желание и готовность играть в разницу культур поистине бесценна.

Анорелотэ. Отчёт отперсонажный. Возможны неточности.Ярмарка в крепости на озере - всегда хлопотные, суетные дни. Открываются погреба, кладовые и мастерские, чтобы выменивать вино и дичь, изделия из металла и камней на зерно и муку, руду и инструменты. По прибытии гостей из всех окрестных земель ярмарка открывается вечерним пиром, где все сидят за одним столом: такова воля Морифинвэ.
Гости входили с дарами, многие из коих тут же шли на стол - к мясу кабана, загнанного накануне, свежему хлебу, орехам и корнеплодам. Наугрим подарили пряную соль и пиво - и хотя они были очень громкими, прожорливыми и неуклюжими, нельзя было отрицать, что их пиво было очень вкусным. Затем со стороны дороги послышался волчий вой, но когда мы взяли мечи и вышли за порог, встретили только двоих людей: мужчину и деву, очень бледную. Мужчина сообщил, что волков больше нет, и спросил, часто ли у нас на дорогах промышляют волки.
- Разберёмся, - бросила я, возвращаясь назад в дом, поскольку не любила, когда у меня из-под носа уводили добычу, и ещё больше не любила, когда кто-то сомневался в порядке на наших землях.
- Она разберётся, - подтвердил Морифинвэ.
Когда в другой раз отворились двери, вошли кочевники-вастаки, и привели с собой деву, квендэ, закутанную в потрёпанный плащ. Они сказали, что дарят эту деву князю Карнистиру, чтобы он мог взять её в жёны или наложницы. Я ожидала, что Морифинвэ убьёт их на месте, и поднялась из-за стола, приготовившись вступить в сражение, - но, узнав, что вастаки нашли деву блуждающей по лесу и подобрали, Морифинвэ сказал, что не станет на них гневаться за то, что они спасли её жизнь. После того, как деву - она назвалась Лалвен из нандор - осмотрели целители, она села за стол между мной и ювелиром Ломэнаро, всё ещё напуганная, и мы держали её ладони в своих, что согревало её и успокаивало.
- Налить тебе вина? - спросила я. Она кивнула. - Бери мясо и хлеб, будь как дома: здесь тебя никто не обидит и в обиду не даст.
Пришёл следопыт-лучник из нандор и с ним приблудившийся нолдо с синдарским именем Хелегон, выглядевший так, словно одичал в лесу, - к этому последнему я присматривалась с подозрением, кабы он не был соглядатаем из Дориата. Когда лучник - его имя было Олтарон - и Лалвен встретились, то заключили друг друга в объятия, как близкие друзья или родичи; теперь о ней можно было не волноваться. Олтарон спрашивал, что с ней случилось, но о том, что с ней было до того, как вастаки взяли её с собой, и о том, как она попала в лес, Лалвен не помнила. Но вскоре она начала улыбаться и смеяться, и было от чего: очень уж потешными были наугрим. Они болтали без умолку и то и дело вставляли в свою речь странно звучащие слова на своём тайном языке кхуздуле - видимо, потому тайном, что они не говорили, как переводятся эти слова, так что понять их порой было сложно.
Последними пришли люди народа Халет, и пиршество продолжалось. Гномы удивлялись, что в доме нет слуг и что наши кузнецы и ювелиры не носят бороды; вастаки рассказывали о том, что их величайшее богатство - кони; людей из Бретиля спрашивали об их свадебных обычаях, и те отвечали, что у разных племён обычаи разные, но рабство существует только у вастаков, а у других народов его нет. Обсуждали и обычай выкупа за невесту, и люди утверждали, что выкуп означает, как высоко они ценят женщин, - а кто-то возражал, что ценить можно только вещи.
- Ценить можно по-разному, - заметила я. - Можно ценить то, за что отдашь жизнь, а можно ценить что-то до тех пор, пока оно полезно.
И я не стала говорить, что бывают вещи, попадающие в первую категорию, и есть люди, попадающие во вторую. Человек может нарушить своё слово, обмануть, предать - и тогда ты не станешь ценить его жизнь так же, как прежде; но сделает он это по своему выбору. А рабство отвратительно потому, что желает лишить воли и выбора свободных созданий, - и как вастаки объезжают своих коней, так же ломают и рабов, ничем не отличаясь в этом от приспешников Моргота. Впрочем, знала я о том, что и среди вастаков есть разные племена и разные люди, и не спешила судить.
Нашлось и в людском языке слово, непонятное мне и некоторым другим - только кузнец Синтамо, казалось, знал этот язык лучше: слово "грех". Одни говорили, что "грех" - это то, что нельзя делать, что запрещено обычаями, другие - что это ошибка.
- Но разве можно научиться чему-то, если не совершать ошибок? - удивился Ломэнаро, и я была с ним согласна.
Спрашивали об Амане: правда ли, что там никто не умирал и не было совсем никаких опасностей.
- Неужели нельзя было под лёд провалиться или сорваться со скалы?..
- Всё это - одна опасность, именуемая собственной глупостью, - ответила я.
Наугрим и эдайн объяснили, что эльдар достаточно хорошо чувствуют музыку льда и камня, чтобы не ступать в заведомо опасные места, - но несчастные случаи всё равно бывали, и с их последствиями могли справиться целители. Подобные случаи я объяснила так:
- Даром предвидения мы не обладаем, чтобы предугадать, что произойдёт в следующее мгновение.
По традиции, Морифинвэ предложил каждому, будь он из гостей или из местных, воспеть то, что было важным для его народа, дабы лучше понимать друг друга. Первым поднялся гном и стал читать наизусть недурные стихи. Видно было, что он долго готовился, желая не ударить лицом в грязь перед квэнди, и волновался, - последние строки он всё равно забыл и, в сердцах махнув рукой, пригласил всех с ним выпить. Песня о дороге травника Борлада, сына одного из вождей вастаков, была весёлой - под неё так и хотелось танцевать. Спела и чаровница Ромариэ, хоть и редко она брала в руки свою маленькую арфу, - и это была одна из немногих песен квэнди, что не была печальной, поскольку сложена была, должно быть, синдар.
Напоследок гном тоже спел, и это была странная песня: в ней жена сравнивалась со змеёй (хорошо это было или плохо?), и герой песни её приковывал, чтобы никто её не украл. Похоже, среди гномов отношение к жёнам как к имуществу также было в порядке вещей, поскольку, от души наевшись и напившись, они сказали:
- А теперь запирайте своих жён.
- Зачем же запирать? - спросила я. - Если кто-то получит кинжал под ребро, то сам будет виноват.
Я всё грозилась, что если Ромариэ не споёт, то спою я, - но мне в самом деле неожиданно хотелось петь, а портить веселье не хотелось. Лишь к концу вечера, когда многие уже вышли из-за стола, знакомились и разговаривали между собой, - я спела песню, которая вспомнилась, о пути на Запад. Как я слышала, эту песню сложил тот, кто желал вернуться в Аман, но понимал, что это возможно лишь через Чертоги Мандоса - и был готов уплатить такую цену. Нет, я не желала возвращения, но - что-то в этой песне говорило о том, что жизненный путь, прежде казавшийся бесконечным, мог с той поры, как мы взяли в руки оружие, стать таким же коротким, как краток был день в Эндорэ под солнцем и луной, и лишь в Чертогах будет возможна новая встреча с теми, кто погиб здесь. Мне было всё равно, слушают меня или нет - даже лучше, если бы не слушали, - но, кажется, слушал Морифинвэ. И когда гости разошлись ко сну, я осталась, дабы помочь убрать со стола.

На следующее утро я увидела разбитый наугрим шатёр, в котором они показывали свои товары и угощали своими напитками. Прямо у шатра лежал только что убитый волк, - после его унесли, чтобы снять с него шкуру. В углу шатра уже сидел Синтамо, как всегда немногословный, - видимо, делился с гномом секретами ремесла. Тот гном, что давеча на пиру говорил за всех своих сородичей, шумел и теперь, гоняя с поручениями своего помощника (или помощницу, что непросто было разобрать: гномы обоих полов носили бороду, вплетая в неё украшения). Ему пытались объяснить, что не подобает называть квэнди "ушастыми", ведь к наугрим не обращаются "эй, бородатый", - но для него такое обращение было только в радость: наугрим чрезвычайно гордились своими бородами и, наверное, считали, что квэнди так же гордятся своим внешним отличием.
Волчий вой, что слышали мы ночью, повторился с утра; мы с Морифинвэ поднялись на холм, глядя, как беспечно бродит в одиночестве вдоль берега озера Борлад.
- Кабы этого человека не съели, - сказала я, и мы решили проследить, откуда доносится вой.
Обойдя ближний край озера, мы в самом деле наткнулись на волков, видимо сидевших в засаде, чтобы выскочить человеку наперерез. Нас было двое и волков было двое, но при виде нас они не отступили - должно быть, были голодны или по молодости безрассудны. К тому моменту, как подоспели другие охотники, волки были уже мертвы. Гном, разглядев одного из волков, даже пожалел его - таким волк был облезлым, что и на шкуру не годился. Но это происшествие не отвлекло наугрим от торговли надолго.
Пока Морифинвэ торговался с гномами, я с радостью заметила, что прибыл Куруфинвэ; он сообщил, что Тьелкормо задержался, преследуя вместе с Хуаном волков. Я рассказала, что пара волков досталась утром и нам - видать, очень уж волки расплодились и обнаглели, и пора было устроить большую охоту. Вот и майа, Хозяйка озера, дева-Лебедь, показалась нам, прося у Морифинвэ помощи и защиты, - значит, и в самом деле волчьи нападения не были случайностью.
Все собрались у шатра, и люди задавали квэнди самый популярный вопрос: для чего мы пришли в Эндорэ. Ориэль, рождённая в дни мира, разумно отвечала, что об этом следует спрашивать аманэльдар, и что они-де не любят говорить об этом.
- Отчего же не любят, - возразила я. - Просто долгая это история. Долго объяснять, и не каждый поймёт.
Особенно людей интересовали мотивы Второго и Третьего Домов, и я поглядывала на Хелегона, ожидая, не ответит ли он что-нибудь, но он молчал. Тогда я сказала:
- Каждый ответит по-своему. Сколько квэнди, столько и историй.
- Потому и нужно всех выслушать, чтобы составить полную картину, - сказала Ориэль.
Чуть позже я услышала, как вастак Барха, что давеча отбился от волков, вновь задаётся вопросом, почему эльдар покинули Аман, и что-то пытается рассуждать, - и решила, что лучше я расскажу ему, чем кто-то другой, либо он сам всё для себя придумает и с другими поделится своими соображениями.
- Ну давай я тебе объясню, раз ты такой любопытный, - сказала я. - Если вкратце, то Враг - наш общий Враг - похитил у нас величайшее наше сокровище, разрушил наш дом, и деда наших лордов убил. Вот мы и преследуем Врага в Эндорэ, чтобы настичь его в самом его логове, вернуть то, что нам принадлежит, и отомстить.
- А почему валар не присоединились к вам? - спросил он.
- Потому что Моргот - один из них, хоть он и предал их, обманул и уничтожил Древа. И потому что им нет дела до этой земли. Они даже запретили нам его преследовать...
- Валар? Запретить? - изумился Барха.
- Представь себе! Это раньше они учили нас, наставляли, советовали. А как только мы начали сами что-то решать, так сразу они стали запрещать, проклинать и пытаться нас остановить.
- Остановить? Каким образом?
- О, только благодаря могучей воле Феанаро, укротившей корабли, мы смогли пройти по морю и преодолеть бурю, что наслали валар.
- Значит, вы построили корабли и прибыли сюда?
Слишком хорошо он был осведомлён, раз задавал такие вопросы, которые, как он думал, могли бы смутить нолдор. Уже тогда я насторожилась, но решила идти до конца, не выдавая подозрений.
- Нет. Не построили. У нас не было на это времени. Их построили тэлери.
- Другие эльфы? И вы украли у них корабли?
- Не украли. Забрали с боем. Тэлери решили остаться под крылышком валар, послушались их запретов и выступили против нас.
- Не знал, что и в Амане эльфы убивают друг друга...
- Здесь нечего скрывать. И стыдиться нам нечего. И всё это, в конечном счёте, произошло от лжи Моргота.
- Но если он натворил столько, - разве валар не могут его победить?
- Говорю же, им нет дела до Эндорэ. Они хотят сидеть у себя в Амане, где всё должно быть так, как они задумали, и все будут их слушаться, как малые дети.
- Выходит, им нет дела, а Морготу дело есть? И он пришёл сюда, чтобы строить что-то своё?
- Враг ничего не строит и не создаёт. Он может только портить уже созданное. Да, когда-то и он был мастером - особенно мастером красивых речей, - но это всё, что можно было сказать о нём хорошего! Другие валар поверили ему и освободили его, и дали ему второй шанс, и вот как он его использовал: украл Сильмарилли и скрылся на Севере.
- Выходит, это из-за вас стало больше волков и орков?
- Это не мы привели Врага сюда - мы последовали за ним! И без нас с ним бы никто не справился.
- Но раньше ведь как-то справлялись...
- Раньше Моргот был в заточении, а теперь, когда валар выпустили его на свободу, все его тёмные твари выползли из своих щелей. Слишком долго эта земля оставалась без присмотра, но теперь мы здесь, и держим эту землю, и не уступим её Врагу.
- Но для чего ему эта земля, если не для того, чтобы её возделывать?
- Из жадности. Он хочет владеть ею, а возделывать её ему не дано. Есть разница между мастером, который заботится о земле, чтобы она приносила больше плодов, и не берёт больше необходимого, - и ненасытным хищником, который пожрёт всё, что увидит, загадит всё так, что более ничего на этой земле не сможет жить и расти, и пойдёт дальше. Потому не следует слушать тех, кто говорит: пусть Моргот будет на своей земле, а я на своей отсижусь в пещере или под корягой, - поскольку, если не сдерживать его, то он однажды доберётся до каждого, и пожрёт весь мир от края до края, после чего укусит себя за хвост и пожрёт сам себя. И ничего не останется.
- Сложно это, - признал Барха. - Но что вам нужно отомстить, это я понимаю.
Не прошло много времени, как предприимчивые наугрим уже примеряли на Куруфинвэ доспех из стальных пластин, крепившихся кожаными ремнями. Нельзя было не залюбоваться, когда тот совершил несколько шагов с мечом, словно танцуя, - это лучше всего подтверждало, что доспех не стеснял движений. За доспех Куруфинвэ готов был заплатить щедро - крупной жемчужиной, каковые наугрим всегда ценили. Не тут-то было: гном заявил, что на жемчужине есть шероховатости, и пошёл смотреть её на свет. И бесполезно было объяснять ему, что жемчуг - не камни, которые можно огранить, а рождаются в раковинах под водой, и одна не похожа на другую; очевидно, гном был слишком юн и никогда прежде не держал в руках жемчуга.
- Что ж, если цена тебе плоха, я пойду к другому кузнецу, - легко сказал Куруфинвэ.
- Другого такого кузнеца ты нигде не найдёшь от Мории до Кхазад-Дума! - воскликнул гном.
- А ты поищи другого покупателя, раз тебе наш жемчуг мелок, - усмехнулась я.
Куруфинвэ уже уходил, и я последовала за ним, поскольку у шатра смотреть было больше не на что; гном крикнул ему вслед:
- Эй, ушастый, а доспех поменьше - возьмёшь?..
- Теперь уже нет, - откликнулся Куруфинвэ, обернувшись.
- Лучше не потакать им, когда они называют нас "ушастыми", - посоветовала я. - Пусть имена учат.
Казалось бы, хоть лордов они могли бы запомнить по именам, - но гном даже не мог сразу научиться называть Морифинвэ "князем", а не иным непонятным титулом на кхуздуле.
Морифинвэ велел всем собираться для ярмарки и представления мастерства в пиршественном зале. Я пришла поглядеть на столы с товарами, разложенными мастерами. Золотые украшения наугрим с драгоценными камнями соседствовали с наконечниками для копий и стрел, откованными кузнецами нашей крепости. Борлад разложил сушёные степные травы и алые лесные ягоды, такие крупные и яркие, словно только что сорванные. Люди народа Халет предлагали украшения из плетёных шнуров, кожи и янтаря, звериные шкуры, яблоки и плоды тёрна. Хитрый гном, угощаясь тёрном, перетрогал, перенюхал и съел сразу несколько ягод, говоря, что одна не пахнет, другая кислая, третья сладкая; зато за яблоки платил серебряными пластинками, которые называл "мерой".
Но едва я отлучилась, как раздался крик, что на ярмарке драка. Когда подоспели я и Морифинвэ, друг напротив друга стояли одна из гномов, по имени Хальдис, и Барха. Они готовы были броситься друг на друга с оружием, и даже вмешательство Морифинвэ их толком не останавливало. Нет чтобы сперва выйти на улицу, а не размахивать клинками там, где легко было задеть других людей и торговые столы! Гномка кричала, что Барха - вор, а тот кричал в ответ, что укоротит ей бороду, что было для наугрим серьёзным оскорблением.
- Ему самому следовало бы укоротить язык, - заметила я.
Морифинвэ сказал, что здесь беззлобная земля, на которой запрещено проливать кровь, и призвал рассудить распрю словами, хоть спорщики и требовали поединка. Хальдис сказала, что медное украшение в виде дракона, которое Барха носил на себе, было сделано мастером, ехавшем в задержавшемся караване; странно было бы мастеру продавать то, что он вёз на продажу - это было бы с его стороны оскорблением князя Карнистира. Синтамо взглянул на ожерелье-дракона и на другое украшение, что было у Хальдис при себе, и подтвердил, что были эти изделия созданы рукой одного мастера, - но это ещё не было доказательством воровства. Мне думалось, что Барха преследовал иные цели, вызывая на себя гнев наугрим.
- Было бы странно для вора заявиться на ярмарку в том, что он украл, - заметила я. - Это всё равно что сразу прийти с табличкой "вор"...
Барха утверждал, что эту вещь он выменял, но у кого именно - не говорил. Мне невольно думалось, что некоторые вастаки торгуют с орками, а иные и сами не гнушаются грабить караваны, - значит, Барха мог выкупить украшение у грабителя.
Морифинвэ обещал разобраться, и до тех пор спорщики разошлись, - но после я слышала, как Барха жалуется всем на то, как его неправедно обвинили в воровстве. Нравился он мне всё меньше: больно хорошо подвешен язык для кочевника.
- Как думаешь, людей возможно будет обучить хорошим манерам? - спросила меня Ромариэ.
- Сомневаюсь. Слишком уж они быстрые... сегодня ещё дети, а завтра уже превращаются в брюзгливых стариков.
В другой раз шум раздался снаружи, я выскочила с мечом, но волк, преследовавший деву, был уже мёртв, а она рассказывала, что с севера движется огромная стая. Что ж, мы хотели охоту - вот нам и добыча, которой хватит на всех.
- Я отошла ненадолго, а здесь больше никто не подрался, - сказала я, возвращаясь на ярмарку. - Удивительно.
Когда все были в сборе и заняли свои места, Морифинвэ начал состязание мастеров: каждый мог показать плоды своего ремесла и рассказать о нём. Ромариэ вышла вместе с Синтамо - рассказать о тех изделиях, которые он сковал, а она зачаровала. Сперва она заговорила о клинке, который светился при приближении орков, - о том, как учила металл ненавидеть. Как по мне, так орки не заслуживали столь сильного чувства, как ненависть, - достаточно было бы привить металлу чутьё на искажение в орках, что заставляло, как говорила Ромариэ, "землю дрожать под их ногами, а сосны отшатываться в стороны". Затем Ромариэ показала фибулу своей дочери, которую она научила любить свою хозяйку. Она говорила, что эта работа была сложнее, поскольку ненависть сама рвётся из души, а выразить любовь не так просто. Я удивилась: неужели ненависть не сберегаешь в себе для того, чтобы вложить в удар, нанесённый врагу? Неужели любовь - не то чувство, о котором хочется кричать?.. Видимо, я не пойму этого, поскольку детей у меня не было.
Гномы стали спрашивать Ромариэ, можно ли обратиться к ней, чтобы зачаровать вещь, но она отвечала, что не сможет научить предмет любить кого-то, кого она сама не знала и не любила. Выходило так, что искусство чаровницы было высоким, но могло быть полезно только ей самой и её близким.
Истимель, архитекторша, рассказывала о строительстве временных крепостей, которые после разрушения становились грудой камней, вновь порастающей лесом. Борлад поведал о заговорах, помогающих ему находить лекарственные травы и раскрывать их свойства; он не знал, для всех ли народов эти травы были одинаково полезны, и все ли смогут пользоваться теми же заговорами, - но ясно было одно: что травы и без заговора возможно было найти и использовать.
Посреди состязания явились разведчики и сообщили, что обнаружили на дороге разграбленный караван наугрим, тот самый, что задерживался в пути, и что все гномы в нём были убиты. Велико было горе Хальдис - она потеряла друзей и родичей, включая того мастера, что создал ожерелье-дракона.
- Мы помянем его, - пообещала я. - И отомстим за него.
- Прежде я просила поединка, - сказала Хальдис Морифинвэ, указывая на Барху. - Теперь я требую крови.
Но Морифинвэ сказал, что до окончания состязания никто не покинет зала, а после - он позволит свершиться правосудию. Мне же он шепнул:
- С этого человека глаз не спускать.
- Я и прежде за ним приглядывала, - ответила я.
В память об убитом мастере Хальдис показала ожерелье из некоего металла, ранее неизвестного, который недавно извлекли наугрим из недр земли и назвали "звёздным", поскольку он излучал слабое свечение. Самоцветы в оправе из такого металла приобретали особый зелёный оттенок, а гномы, работавшие с ним, редели бородой и смуглели лицом. Куруфинвэ взял ожерелье на ладонь и сказал, что музыка этого металла очень странная и с ним следует быть осторожней.
Когда пришла очередь говорить самому Куруфинвэ, он показал прибор наподобие короткой трубы, которая позволяла малым народам видеть вдаль так же зорко, как квэнди. Берен из халетингов, посмотрев в трубу из окна, восторгался как ребёнок, разглядев жука, сидящего на дереве. Взглянула в трубу и я - и увидела прожилки на листьях столь дальних деревьев, что и мне это изобретение сразу показалось потрясающим. Ещё в Амане эльдар учились обрабатывать стекло так, чтобы линза могла увеличивать мелкие детали при взгляде сквозь неё или улавливать луч света для выжигания по дереву или коже; но в этом приборе была целая система хрустальных линз, невероятно чистых, и призм, позволяющих видеть изображение не перевёрнутым. Куруфинвэ показывал чертежи и объяснял принцип работы, понятно и просто, хотя нетрудно было представить, что стояли за этими чертежами долгие расчёты, а за их воплощением - кропотливая работа.
- Такой вещи нет цены, - сказала я.
А Куруфинвэ говорил, что можно будет обеспечить такими приборами сторожевые заставы людей, предупреждающие о приближении орков, - и не просил никакой платы взамен. Говорил, что возможно также зачаровать хрустальные линзы так, чтобы они видели искажение - и показывали хозяину то место, где может случиться беда. И для того, чтобы смотреть на звёзды, также можно было создать подобный прибор!.. Тогда я подумала, что никто не делал и не сможет сделать мне более желанного подарка, чем возможность заглянуть ещё глубже в бескрайнее ночное небо, увидеть то, что прежде было скрыто от наших глаз. А Морифинвэ вспомнил трубки с разноцветными стёклами, которые делал Феанаро для забавы своим детям, и сказал, что Куруфинвэ, несомненно, победил бы в состязании мастеров, если бы нужно было присуждать победу.
Раз вспомнили о звёздах, то я спросила Морифинвэ, не рассказать ли и мне о своём ремесле, и он согласился. Пусть торговать мне было нечем, но я всё же могла поведать то, что могло стать полезным для слушателей. Я вышла вперёд и достала из кожаной петли свои измятые карты, и заговорила без всякой подготовки.
- Ремесло моё маленькое: умещается на перевязи над мечом. Выглядят эти карты не очень, поскольку уже многое со мной прошли. Мы издревле любовались на звёзды, и многим созвездиям были даны имена ещё до того, как мы ушли в Аман. Но после заметили, что звёздами можно не только любоваться, но и находить по ним дорогу. Днём мы можем сориентироваться по солнцу, а вот ночью?.. Если заблудился в лесу, можно, конечно, посмотреть, с какой стороны растёт мох на деревьях - это зрелище очень успокаивает. Но все подобные способы слишком ненадёжны. Тогда можно посмотреть на звёзды. Острый эльфийский взор различает на небе несколько тысяч звёзд, человеческий - полагаю, гораздо меньше, но лишь около полусотни звёзд мы можем использовать для ориентирования. Самую яркую такую звезду мы называем Путеводной. И чтобы найти её, и не спутать с другими ярко сияющими звёздами, есть несколько способов.
Когда я заговорила о созвездиях, гномы попросили показать им картинки, и я предложила пустить карты по кругу, чтобы все могли посмотреть.
- Всем известен серп созвездия Валакирки. В его рукояти есть две особенно ярких звезды, находящихся на одной линии, - эта линия и укажет на Путеводную звезду. И другое знакомое созвездие - Вильварин, Бабочка: в её левом нижнем крыле также есть две ярких звезды, указывающих на Путеводную. Если же этих созвездий не видно, можно найти ещё одно созвездие: Телумендиль - Друг - держит Путеводную звезду на ладони. Если смотришь на Путеводную звезду, она всегда будет указывать на север, а юг будет у вас за спиной.
- При всём уважении, звёздочёт, - прервал меня Борлад, - все эти созвездия и нам знакомы. И звезду в рукояти Валакирки используем мы для того, чтобы проверить, у кого самое острое зрение.
- Оттого я и говорю, что созвездия известны с давних времён, - ответила я. - И у нас эту двойную звезду называют Конём и Всадником, и говорят, что если кто Всадника на Коне разглядит, то у того глаз зоркий.
И я продолжила, передав на столы вторую карту:
- А если Путеводную звезду вам найти не удалось - скрылась она за тучами, или вы не уверены, что определили её верно, - то придёт на помощь созвездие Менельмакар, или Телумехтар. Его хорошо видно в любое время года, а на наших землях - особенно зимой, что важно, ведь зимними ночами небо редко бывает ясным. В поясе Телумехтара есть три ярких звезды, верхняя из которых всегда восходит на востоке, а садится на западе. Но бывает и так, что небо так сильно затянуто облаками, что ни одного созвездия не разглядеть. В таком случае достаточно найти в просвете хотя бы одну звезду, чтобы определить направление, - но придётся потратить чуть больше времени. Для этого нужно вбить в землю два колышка так, чтобы звезда находилась на одной плоскости между их вершинами. И если относительно этой плоскости звезда будет подниматься - значит, она указывает на восток, а если опускаться - то на запад.
Хальдис указала на карту и спросила, что это за созвездие рядом с Телумехтаром.
- Это Анаррима. По легенде, Аулэ выковал в подарок Варде ожерелье с самоцветами, и оно так ей понравилось, что она превратила его в созвездие... Я о каждом созвездии могу рассказать немало легенд и сказок, но не сейчас, а то я вас утомлю: после спрашивайте сами.
Мне вернули карты, и напоследок я добавила:
- Конечно, эти рисунки - вроде азбуки, они помогают запоминать созвездия по сходству их формы с их названием. Настоящие звёздные карты для тех, кто занимается ими всерьёз, выглядят иначе. Сейчас я работаю с картографами, составляющими карты земли, над вопросом, можно ли сопоставить небесные и земные координаты так, чтобы определять по звёздам не просто стороны света, а точку на карте, в которой находишься. Мы пытаемся создать приборы, учитывающие искривление земной поверхности, чтобы вычислить угол наклона линии от звезды до земли. Это будет долгая работа и сложная, но интересная.
Гном, чьё имя было Орм, также вышел - и тут же задел оружейную стойку, отчего мечи один за другим, задевая друг друга, попадали на пол с громким грохотом. Это сорвало аплодисменты, и умение всё разрушить одним движением было единодушно признано особым талантом гнома. Мечи он поднял кое-как, некоторые - вниз рукоятью, так что я попыталась навести порядок, пока он демонстрировал создание чеканной серебряной бляшки, предохраняющей одежду от износа. На бляшке отпечатывалось улыбчивое лицо некоего предка, что, видимо, и было частью гномьего зачарования. Пошутили о том, что можно сделать кольчугу из сплошных таких бляшек, - разрушится ли тогда такая одежда от удара оружием?..
Казалось, все уже выступили, и Морифинвэ стал интересоваться шкурками куниц, привезёнными Береном. Берен рассказывал, что зверя у них бьют из лука и ставят силки (эдайн невдомёк, как жестока силковая охота, когда зверь медленно задыхается в петле и по нескольку дней порой дожидается охотника, который прекратит его мучения). Орм стал говорить, что стрелой можно попортить шкуру, а Берен возражал, что меткий стрелок бьёт в глаз. Гном не верил, взял шкурку и стал её вертеть, выискивая дыру от стрелы.
- А ты, я погляжу, большой специалист по тому, что видишь впервые в жизни: и по жемчугам, и по шкурам, - заметила я.
А после я порадовалась, что оказалась подле оружейной стойки, поскольку вышел ещё один мастер, которого прежде никто на ярмарке не замечал. По виду он был кузнецом из Нан-Эльмота, и показывал клинок, говоря, что закалил его в особом пламени из недр земли. Этот меч выглядел необычно, но сделан был искусно, и Куруфинвэ протянул руку, чтобы взглянуть. И какой-то неясной угрозой плеснуло в воздухе, когда рукоять легла в его ладонь - с узким, холодно блестящим клинком с глубоким жёлобом и змеящимися по металлу алыми отсветами, похожими на кровь.
- Пламя, в котором закалялся этот клинок, было тёмным пламенем, - произнёс Морифинвэ. - Кто научил тебя работать с ним?
- Никто меня не учил, - отвечал кузнец. - Почему вы думаете, будто я не мог научиться сам?..
Напряжение начало сгущаться в воздухе. Первыми почувствовали неладное те, чьё сознание было более открыто, затем и другие потянулись за мечами. Взять свой меч от стойки после беспорядка, учинённого там гномом, было непросто, и пожелай чужак на нас напасть - он не дал бы нам форы на то, чтобы разобраться с оружием; но он лишь насмешливо ждал. Я оперлась на рукоять меча, не вынимая его из ножен, показывая, что нападать не намерена, но защищаться готова, - и рядом так же, опираясь на меч, стоял Куруфинвэ.
- ...Я - и есть пламя! - произнёс кузнец, и пред нами предстал тёмный майа в истинном своём обличии. В сгустившемся вокруг него мраке я почти не видела и не слышала, как Морифинвэ велел ему убираться с беззлобной земли, на которую слуг Моргота не приглашали.
Майа исчез. Он словно не хотел причинять вреда - и немудрено: в глазах некоторых, например наугрим и вастаков, он всего лишь зашёл по-соседски, мирно, и прогонять его как будто и не следовало. Он заявил о себе, бросил вызов - и теперь следовало быть настороже. За годы жизни в Эндорэ я убедилась в том, что враждебные духи могут принять любое обличье, и что находиться с открытым сознанием среди незнакомцев может быть опасно. Ещё с минувшего вечера гости - и эдайн, и квэнди - жаловались на мороки, виденные ими в пути: кому-то являлся зверь вроде белки, исчезнувший без следа, кто-то встретил чудовище...
Теперь же кому-то после явления незваного гостя стало дурно, кто-то потерял сознание - но тут я ничем не могла помочь, для этого нужны были целители. Я же захотела выйти на свежий воздух, на свет, хоть душная мгла и быстро рассеялась.
После состязания Морифинвэ сдержал слово: велел Бархе покинуть его земли, а наугрим сказал, что не позволит проливать кровь на его земле, но за их границами они вольны делать с вором и вражеским соглядатаем всё, что пожелают. Но Барха, не будь дурак, не стал дожидаться, пока его выведут за пределы беззлобной земли: ранил одного из гномов и сбежал, хотя сам был при этом ранен. Следы его затерялись - должно быть, он сгинул в болотах. Наугрим я утешала тем, что раненым человек далеко не уйдёт и станет приманкой для волков.
Вышла я ненадолго: вновь раздался шум из пиршественного зала. Кто-то из дев - гномка?.. я не разглядела в суете - неосторожно оставила себе кожаный браслет, который расписал для неё узором из языков пламени "мастер из Нан-Эльмота". И вот этот браслет, похожий на живую змею, лежал на полу между ней и Куруфинвэ - она в страхе сбросила его с руки. Нужно было расплести тёмные чары и избавиться от этой вещи - но кому было бы под силу это сделать?.. Некому, кроме самого Куруфинвэ, который опустился на колени перед браслетом, протянул к нему руки.
- Дайте воды, - сказал он, и я тут же вложила ему в ладонь кубок с водой, который как раз был у меня в руках (я и не помнила, как и когда налила его и вышла с ним). Этой водой и было потушено злое колдовское пламя, и от браслета осталась лишь полоска кожи.
Невозможно было не увидеть и не почувствовать, что Куруфинвэ потратил на эти чары много сил и тяжело опирался о стену, но присесть отказывался. Я успела задуматься, чем можно было бы помочь ему самому - и так, чтобы он эту помощь принял, - но Куруфинвэ достал из мешочка на поясе знакомое мне зелье, укрепляющее и восстанавливающее силы. В самом деле, стоило ожидать, что братья пустятся в путь не налегке, а предусмотрят все возможные опасности.
Но на этом происшествия не закончились: Хириль, сестра Берена, чувствовала себя плохо. На ней не лежало злых чар - но на ней было надето ожерелье из неведомого металла, которое показывала Хальдис. Когда ожерелье сняли, на коже под ним остался зеленоватый след.
- Музыка этого металла похожа на волны, - сказал Куруфинвэ, вновь держа ожерелье на ладони. - Сквозь меня они проходят, не причиняя вреда, но люди более хрупки.
Я попросила дать мне взглянуть. Я не обладала такой же чуткостью к металлам и камням, как Куруфинвэ и Морифинвэ, но "волны" почувствовала - прерывистый пульс толчками вместо привычной льющейся мелодии, словно металл испускал тревожные сигналы. Напрасно этот металл прозвали "звёздным": его свет совсем не был похож на свет звёзд.
Когда её попросили не продавать больше изделий из этого металла людям, дабы не причинять им вреда, Хальдис возмутилась: караван был разграблен, украшения оказались вредны - чем же теперь торговать?..
- Можно продать человеку кинжал, и человек им порежется, - сказала она.
- Порежется он по собственной неосторожности, - возразила я. - А эта вещь - как яд: она навредит в любом случае.
- Яды в малых дозах становятся лекарством.
- Но для этого нужен мастер, который отмерит эту безопасную дозу. Этому металлу также нужен мастер, который научится обрабатывать его так, чтобы исправить или заглушить его вредоносные свойства. Это не ваша вина: металл просто недостаточно изучен. Уверена, с ним ещё можно будет работать. Пусть наши кузнецы взглянут на него - им это будет интересно.
Останется ли это украшение у Морифинвэ, или же Куруфинвэ заберёт его с собой - мне было не так важно: я не сомневалась, что они оба смогут с ним справиться.
Хоть я и подчёркивала всячески, что вины наугрим в случившемся нет и они навредили Хириль по незнанию, - я всё же была приятно удивлена, когда Берен не стал требовать с них виры за свою сестру. Хальдис же, взамен прежнего, даровала Хириль ожерелье из золота.
Завершая треволнения ярмарки, показалась другая местная майа - Хозяйка леса. Она поблагодарила собравшихся за то, что они были добры к оленю, который утром выходил из леса к шатру, а эдайн преподнесли ей дары: плоды из других лесов. Мне было радостно видеть, что она оставалась здесь, в наших лесах, несмотря на появление волков с Севера: это значило, что мы хорошо хранили наши земли от тьмы, которой она мало что могла противопоставить. Но у меня не было времени слушать её, как бы хорошо и легко ни было с ней рядом: какие-то тени виделись мне за далёкими деревьями, а Морифинвэ и Тьелкормо как раз куда-то ушли.
Протолкавшись мимо зевак, высыпавших из зала поглазеть на майа, я взяла меч и поднялась на холм. Братья были на другом берегу озера - и я говорила себе и другим, что в случае опасности они смогут поднять тревогу.
Позже Морифинвэ сообщил, что пора готовиться к малой охоте - Хозяйка леса дозволила взять дичи. Охотники собрались с луками и копьями, а мы с Ромариэ взяли мечи и пошли с ними на случай, если нападут тёмные твари, - и не мы одни подумали так. Охотники продвигались по равнине и опушке, состязаясь в том, кто попадёт в глухаря или зайца, - а потом наткнулись на свирепого медведя. Тот явно не желал ни с кем делить свои угодья и бросился в бой - так что я вовремя подоспела с мечом. Те, кто был ранен, отступили назад к целителю Менельнарэ - и вскоре я увидела, что тот буквально упал от усталости. Предоставив Куруфинвэ и другим позаботиться о нём, я решила быть осторожней и не добавлять целителям работы.
Не прошло много времени, как мы встретили второго медведя, помоложе. И вновь пришлось вмешаться с мечом, чтобы окружить его и не убить. Медведь задел меня когтями по предплечью, и я подошла к целителю попросить целебных трав, - но мне было сказано обратиться не то к Борладу, не то к Хелегону, и я сразу же забыла об этом. Охотники, разделывая медведей, решили не преследовать оленя, поскольку мяса было добыто уже достаточно; но я наблюдала - и указала на неё Куруфинвэ - уморительную картину: гном, не желая сдаваться, упорно преследовал оленя вдоль берега озера. Хоть гном и был невысокого роста, но как он ни пригибался, его прекрасно было видно, - и олень, замечая его, то подпускал ближе, то вновь убегал.
А то, что произошло потом, - я и не поняла толком, как именно произошло. Какой-то морок увидел или услышал Олтарон, чем-то недобрым повеяло с холодным ветром с гор - пора было возвращаться, и я торопила всех. Тут я увидела, как Ромариэ идёт вперёд, в противоположную от дома сторону, к поросшим лесом предгорьям, и окликнула её, но она не отозвалась. Мы с Синтамо бросились за ней - и вдруг она пропала в тени деревьев. Мы звали её, искали - тщетно. Не уберегли. Я ещё надеялась на силу чар Куруфинвэ, который дошёл почти до самых скал; кто-то позади меня спросил, не опасно ли ему заходить так далеко в одиночку.
- Лорд Куруфинвэ сможет постоять за себя... и не только за себя одного, - ответила я, но сама напряжённо вглядывалась в окрестности на случай засады и даже не обернулась.
Увы: Куруфинвэ вернулся ни с чем. Если даже его чары были бессильны - дело и впрямь было плохо. И тут Олтарон стал говорить, что его тянет на север, к горам, что он чувствует, что в скалах есть проход, и сможет его найти, если уступит зову.
- Что если я пройду туда и приведу Ромариэ? - предложил он.
- Я пойду с тобой, - ответил Куруфинвэ.
- И я пойду. Но только если мы будем держать тебя за руки, - сказала я. - Ты не пойдёшь один.
Мне думалось, что мы ничего не потеряем: либо скалы не расступятся перед нами и мы все вместе не сможем пройти, либо все пройдём - и сумеем удержать Олтарона. Но без дозволения Морифинвэ, который говорил в отдалении с охотниками, мы ничего предпринимать не могли.
- Морифинвэ! - позвала я. - Ты нам нужен.
Олтарон, волнуясь, изложил свой план, но Морифинвэ его отмёл: не следовало поддаваться зову Тьмы. В этом он был прав: мы не могли рисковать душой Олтарона, чтобы спасти Ромариэ. Но...
- Есть план получше? - поинтересовалась я.
- Мы ведь не можем просто бросить её там, - добавил Куруфинвэ.
- В горах нет никакого прохода, - сказал Морифинвэ. - Там сплошная скала.
- Но не под землю же она провалилась!.. - воскликнула я.
Морифинвэ сказал, что мы возьмём собак и будем прочёсывать горы. И я пошла с ним, и Куруфинвэ, и другие, и долго мы искали - и всё же не нашли ни следа. Возвращались усталые, замёрзшие и мрачные. Но Куруфинвэ не сдавался и спрашивал, не осталось ли каких-либо личных вещей Ромариэ, что помогли бы её найти. Сперва не могли ничего вспомнить, но затем кто-то сказал, что она оставила в доме свой плащ. Вернувшись в крепость и даже не думая отдыхать, Куруфинвэ сразу пошёл в тот дом, и это вновь вернуло надежду - хоть и заставляло беспокоиться о нём.
Я также вошла в дом, чтобы согреться. Вспомнила, что так и не дошла до Борлада за травками для ран от медвежьих когтей - и, хотя кровь уже запеклась, Менельнарэ смазал мне эти царапины, чтобы в них не завелась грязь, и налил укрепляющего отвара, уверяя, что его достаточно.
Когда я вышла, Куруфинвэ с остальными уже отправились искать следы Ромариэ - но там, где я нагнала их, они остановились: зачарованная Ромариэ фибула её дочери, которой Куруфинвэ надеялся воспользоваться, чтобы та привела его к создавшей её мастерице, - фибула, которая никогда не должна была быть потеряна, - не выдержала, развалилась на части и упала в траву. Мне оставалось лишь помочь её найти. Восстановить фибулу было несложно - но тому, чтобы найти Ромариэ, нам, похоже, мешал очень сильный противник.
Я не сводила глаз с Олтарона, чтобы и он куда-нибудь не пропал - и просто чтобы не оставался наедине с тем зовом, которому ему приходилось сопротивляться.
- Тот голос, который я слышал... - произнёс он вдруг. - Интересно, это тот же самый майа или?..
- Тот же самый? - насторожилась я. - Ты сталкивался с ним прежде?
- Да. Когда-то он освободил меня из плена.
- Тогда тем более будь осторожен. Тем, кто уже встречался с тёмными майар, может быть сложнее противостоять им.
- Но... вдруг он не желает нам зла? Может ли он быть хорошим?
- Нет. Опасно так думать. Слуги Врага нам не друзья. Майар хитры: это не орки, которые просто захотят оторвать тебе голову. Они будут разговаривать с тобой, искушать, и могут даже помочь тебе или спасти тебя, - но всё это они подстраивают только для того, чтобы завладеть твоей душой.
- А разве не бывает так, чтобы кто-то из майар, перешедших на сторону Врага, захотел вернуться обратно к свету?
- Не думаю, что такое возможно. Но даже если так - пусть докажет это.
Может, единицы майар восстали против Моргота в его логове, обманутые его посулами, - но мы не узнаем об этом, поскольку он без труда уничтожит мятежников. Зато сотни майар, оставаясь ему верными, будут твердить ложь о своей тяге к свету - до тех пор, пока будут находиться доверчивые квэнди, готовые протянуть им руку и влипнуть в расставленные сети.
Уже по сумеркам послышался шум со стороны болот. Я побежала туда, подхватив меч, и увидела Ромариэ - бежавшую навстречу из последних сил. Чудо, что она не угодила в топь, - я сама едва не утопила там сапог. Я подхватила Ромариэ под руку, кто-то подхватил с другой стороны; на мгновение я ощутила укол сомнения - слишком легко её отпустили, не может ли некто иной явиться в её обличье?.. - но рассудила, что целители легко разберутся с подменой. Привели Ромариэ прямо в зал, где была ярмарка, - так было ближе. Туда же явился Морифинвэ и стал спрашивать её о том, что она видела.
- Боюсь, сейчас она не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы, - заметила я.
Ромариэ переживала только о том, что в плену остался её меч работы Феанаро. Затем она была передана в руки целителей, и в это я, как обычно, не вмешивалась. Тем паче что согреться и просушить сапоги я с тех пор уже не успевала: вот сообщили о появившейся на опушке тёмной твари - огромном кабане с горящими красным глазами. Вышли с мечами; кабан был один и, увидев численное превосходство врагов, перестал лезть на рожон и начал отступать, заманивая в глубь леса. Я говорила всем, чтобы не следовали за ним туда, где у него будет преимущество, и дождались, пока он выйдет на открытое пространство. Но кабан был хитёр и стал убегать вдоль берега озера. Мы преследовали его, но слишком медленно: кабан мог обогнуть озеро и напасть с другой стороны. Пришлось возвращаться, чтобы встретить его, - нас было слишком мало, чтобы окружить его и сзади, и спереди, и не следовало разделяться. Однако больше кабан так и не появлялся и сбежал в горы. Действовал ли он своим умом, или его вела, как марионетку, чужая тёмная воля?.. Кабаном я его называю только по сходству - рыло у него было голое, и тянуло от него мертвечиной.
А хуже всего было то, что кабан успел ранить клыками Хелегона. Целители оказали ему помощь, но лучше ему не становилось. Он проваливался в мертвенный сон, и только Олтарон тряс его и звал по имени, не давая уйти. Я побежала за Менельнарэ, но тот сказал, что сделал всё, что мог, и теперь могут помочь травы и противоядия. Я понимала, что не вправе требовать от него большего, поскольку у самого Менельнарэ оставалось слишком мало сил. Травы были - не только у Борлада, но и у Олтарона, но знать бы только, какие именно помогут!..
Я не помню, кто запел первой - Ромариэ или Истимель, - но несколько голосов подхватили песню. Мы пели радостно, поскольку только так можно было развеять тьму, - и Хелегон услышал, очнулся, откликнулся. Казалось, худшее было позади.
Собирались у костра: Берен жарил добытую медвежатину и заодно грибы (кто-то считал, будто грибы - творения Моргота, но просто следует отличать ядовитые от съедобных, как и съедобные ягоды от ядовитых). Рядом, в шатре, Куруфинвэ играл с Ормом в некую гномью игру, в которой круглые плоские камушки надлежало двигать по доске, - вернее, учился играть, а гном объяснял ему правила и принципы игры. Прошло не меньше получаса, как они не отрывались от доски, так что оставалось только следить, чтобы рядом с ними на тарелке всегда были куски мяса и они не забывали о еде. Вокруг очага шли разные разговоры; Хальдис, например, сетовала, что ей не удалось поговорить с "мастером из Нан-Эльмота", и недоумевала, почему мы запрещаем наугрим общаться с подобными гостями.
- Мы не подозреваем вас, а предостерегаем, - сказала я. - Такое знакомство не доведёт до добра.
Люди рассказывали о себе: Кирет, родственница халада, - о том, что путешествует больше, чем другие люди её племени, предпочитающие оставаться на одном месте; Берен - о шлеме "с ящерицей", который эльфы передаривали дважды, поскольку он был слишком тяжёл. Всё шло своим чередом, как вдруг Орм вскочил из-за игровой доски, выбежал из шатра в кусты, и его стошнило. Его помощнице также стало дурно, но она осталась, а он убежал.
Куруфинвэ говорил, что и он, и наугрим ели и пили одно и то же. Я предположила, что отравить могли гномью соль, но гномы утверждали, что не солили еду. Тогда взглянули на мясо, лежавшее на тарелке, и обнаружили на нём следы ядовитого порошка. Признаться, мне было мало дела до гномов, но я искренне порадовалась, что Куруфинвэ не успел отравиться - или же доза была слишком мала, чтобы ему навредить. Пошли искать Борлада - единственного, у кого могли быть травы. Олтарон и Хелегон нашли его и привели; Борлад опознал смесь трав и сказал, что убить ими невозможно - только доставить неприятности, и что их у него кто-то украл. Подумали на девушку-вастачку в шароварах, что крутилась вокруг очага, а потом куда-то пропала - ищи ветра в поле. Мне было странно, что во всём были замешаны вастаки, - что если кто-то подставлял их нарочно?.. Но и подозревать кого-либо из присутствующих мне тем паче не хотелось.
Хальдис вновь возмутилась и сказала, что более не сможет доверять князю Карнистиру и впредь будет приезжать на ярмарку со своей едой, на что я ответила:
- Точно так же могли отравить и вашу собственную еду: её отравили уже на столе. Кто-то может хотеть рассорить нас, но не следует поддаваться этому.
Орм вылез из кустов и вернулся, успев вооружиться щитом, и также стал шуметь и греметь, требуя найти отравителя. Морифинвэ обещал разобраться с этим делом, а вопли и угрозы гнома не вызывали ничего кроме смеха, - но некоторые были не против сойтись с ним в тренировочном поединке и дать ему сбросить пар, поскольку заинтересовались его щитом. Этот щит был очень маленький, с загнутыми наружу краями, и предназначался не столько для того, чтобы защищать от ударов, сколько для того, чтобы этими крючьями зацеплять меч противника.
Первым вышел Куруфинвэ, и это было красивое зрелище - но, к чести гнома сказать, он также держался достойно. Вторым дрался с ним Морифинвэ, затем Хелегон - долго и упорно... А Орму всё было мало. Все удивлялись, что травы возымели на гнома непредвиденный эффект, и я шутила, что он сбросил балласт и теперь ему легко двигаться, - но самой пополнять ряды поединщиков мне было лень: я пригрелась у очага, и покидать его совсем не хотелось. Так что я одолжила свой меч Ромариэ и оставалась в зрителях. Орм так и не выдохся, хоть так и не смог никого разоружить своим щитом, - и даже когда пошёл дождь, перешёл с меча на лучную тренировку.
Я же ушла от шатра в дом, дабы не мокнуть, но вновь не успела согреться, как послышались крики о помощи. Давешний кабан напал на гномий шатёр, и наугрим отбивались от него в одиночку. Все, кто мог держать оружие, выбежали наружу, поскольку кабан в этот раз был не один: со стороны леса валили орки, волки и варги. В суматохе мы разделились - кого-то орки заманили вглубь леса, и я потеряла их из виду. Я схватилась с одним из волков, он изловчился задеть меня когтями по ногам, но не сильно; кто-то присоединился ко мне, и волк упал. Затем я заметила, что Орм остался один на один с другим волком, отбившимся от своих. Тот волк был уже ранен, но быстр и хитёр и отступал в поле, и не сразу удалось окружить его, тем паче что я была медленней обычного. Последним броском волк дотянулся и сомкнул челюсти на моём плече, прежде чем мой меч и стрелы лучников положили ему конец. Я огляделась и никого не увидела: бой продолжался, но в лесу, и мне с порванным плечом не следовало туда соваться.
Кто-то подставил мне плечо, и, опираясь на меч, я дошла до ближайшего дома. К моим ранам приложили травы, способствующие заживлению, выдали мне укрепляющего зелья. Туда же принесли израненного Орма, которым, за неимением незанятых целителей, занялся Борлад, предупредив, что будет больно. Гном самозабвенно орал, а затем долго жаловался, что его колотит, - но, несмотря на раны от кабана, он всё же поправился. Всех, кто входил в дом, я спрашивала: все ли живы? Как лорды Морифинвэ, Куруфинвэ и Тьелкормо, которых я с начала боя не видела?.. Никто не мог мне ничего ответить, и лишь раз кто-то сказал, что-де Куруфинвэ ранен, но с ним всё будет в порядке. Тревога моя всё усиливалась, и я решила заглянуть в соседние дома - проведать остальных.
И в другом доме мне ничего не сказали, и только когда я дошла до палат лорда, в которых дали приют Лалвен, - она сообщила, что Куруфинвэ "принесли всего порубленного, и в пиршественном зале братья пытаются вернуть его к жизни". Напугала она меня изрядно - я бросилась в сторону зала, вмиг позабыв про собственные ранения. Однако Тьелкормо и Куруфинвэ я встретила на дороге: они готовились к отъезду. Куруфинвэ выглядел измождённым и шёл, так низко опустив голову, что лицо было скрыто волосами, - но, прощаясь, обернулся и положил ладонь мне на плечо. По крайней мере, он стоял на ногах и считал себя готовым к долгой дороге верхом; от облегчения я даже перестала сердиться на то, что никто из воинов крепости не проследил за лордами на поле боя и не проверил, всё ли с ними в порядке после. Отвыкли обитатели крепости от войны... некоторые и вовсе её не видели. А в бою нет хуже, чем потерять того, за кем следуешь.
Проводив Куруфинвэ и Тьелкормо, я вернулась в дом. Ярмарка была окончена, и мы, нолдор крепости, пригласили гостей в наши палаты: угощаться, слушать музыку, составлять компанию раненым. Ромариэ спросила меня:
- Что ты думаешь об этих людях?
- Они шумные, но в них есть толк. Среди них есть достойные воины и мастера.
- Когда-то, когда лорд Майтимо привёл людей, они мне не нравились. Но теперь я вижу, что они могут стать нашими союзниками.
- Это верно, воротить нос от союзников нам не следует. Конечно, мы справились бы и сами, но всё же приятнее осознавать, что кто-то сражается вместе с тобой.
- А то, что Майтимо сказал Элу Тинголу... я не знаю, не было ли это ошибкой, - произнесла Ромариэ. - Но не мне судить о столь высоких материях.
- Почему бы и нет? - я пожала плечами. - Впрочем, думаю, на его месте я сказала бы примерно то же самое.
- Пожалуй, я тоже, - признала Ромариэ. - Что ж: прорвёмся.
- Прорвёмся, - кивнула я. - Когда пути назад нет, остаётся идти только вперёд. Сейчас нам нужно лишь немного времени, чтобы собрать все силы в кулак и ответить Врагу ударом на удар.
Тогда я ещё не знала, что времени у нас не будет.
Вдруг закричали снаружи, что "волки гонят эльфа мимо болота". Высыпали наружу - и встретили Ориэль, убегавшую от волков; молодые волки, почти ещё щенки, издали завидев нас, повернули назад и исчезли в зарослях. Ориэль привели в дом, к очагу. Она рассказала, как была в плену в тёмной крепости, как ей задавали вопросы об истории квэнди (и она начала с самого начала, так что у врагов сил не хватило дослушать), как зачем-то взяли её крови. К счастью, в остальном она была цела. Также Ориэль сказала, что когда Куруфинвэ отпугнул орков чарами, её захватили вместо него - и я искренне поблагодарила её за то, что она спасла его, пусть и без умысла: если бы лорд угодил в плен, его бы так просто не отпустили. А мысленно я упрекнула себя в том, что на других сердилась, а сама-то и проглядела, что среди живых и раненых Ориэль не было, и не пошла её искать.
А к ночи мы вышли из дома - и поразились тому, каким ясным было небо после дождливого дня. Все звёзды были на нём как на ладони, и невозможно было опустить голову и перестать любоваться. Хальдис вышла мне навстречу из темноты и сказала, что нашла почти все созвездия, о которых я рассказывала, - и мне было радостно это слышать, ведь наугрим редко видят звёзды. Кто-то выходил в поле, под бескрайний звёздный полог, и пел синдарский гимн Варде, которую синдар именовали Элберет. И было что-то щемящее в одиноких фигурах, стоящих посреди темноты и холода, до которых не доходил свет звёзд, и их пение до звёзд не доходило.
Морифинвэ объявил ночную разведку. Ночью тёмные твари особенно опасны, и следовало охранять от них наши границы. Я не раздумывая взяла меч и пошла за Морифинвэ, и некоторые гости присоединились к нам. Миновав лесную опушку, мы заметили вдали, со стороны гор, множество огней; кто это был - друзья или враги?.. Передние ряды разведчиков прибавили ходу, я крикнула назад, чтобы поторопились, не отставали и не растягивались. Обогнув болото и дойдя до предгорий, мы увидели... армию. Орки держали факелы, скалились волки со светящимися глазами, а впереди стоял тёмный майа с огненным мечом - тот самый, что приходил на ярмарку.
Вдруг перед майа упала с неба Лебедь - Хозяйка озера, распростёрла крылья, словно надеясь его остановить.
- Улетай! - кричали мы ей, но тщетно.
- Что ты делаешь?!.. - закричал в то же время Олтарон, обращаясь к майа, и в его голосе звучали слёзы. - Ты же не плохой! Зачем ты это делаешь?!..
- Я не могу иначе, - был ответ.
- Враг не может быть хорошим, - проговорила я, хоть и не была уверена, что Олтарон меня слышит.
- Убирайся с моего озера! - воскликнула Лебедь, ударяя крыльями воздух.
- Улетай, пока я не сжёг твои крылья! - ответил майа. - Это больше не твоё озеро. Теперь эта земля будет нашей!
- Эта земля - наша! - выкрикнула я, выступая с мечом вперёд.
- Больше нет.
- Тогда ты умрёшь, - пообещала я ему.
Но майа взмахнул мечом, и Лебедь распласталась по земле с опалёнными перьями. Страшно закричал Морифинвэ, бросился к ней и рядом с ней упал. Остальные устремились за ним, и я заслонила его, держа меч перед собой. Воодушевлённые, тёмные твари пошли в наступление, медленно, но неотвратимо, - орки били в барабаны и выкрикивали в такт ударам, волки выли, отсветы факелов метались по сторонам, дым заслонял свет звёзд.
- Уводите лорда! - прокричала я и замахнулась мечом на подбиравшегося волка: - Пошёл прочь!
- Вам не остановить пламя! - звучал голос тёмного майа.
И всё ещё слышался голос Олтарона, увещевая и уговаривая его, словно дитя:
- Пламя может не причинять вреда! Оно может творить, а не убивать!..
И как он дожил до своих лет с такой наивной верой в доброту врагов?.. Но сейчас я даже не могла сердиться за это на Олтарона. Его доверие уже было наказано слишком жестоко.
Кто-то кричал: "Уходим!", повсюду завязывались схватки. Я видела, что почти в одиночестве на другом фланге нашего маленького отряда остался Берен, видела отражающийся на лицах страх и понимала: нам не выстоять. Нам - умирать. Всё, что мы сможем, - задержать огненную лавину, чтобы больше своих успело отступить. И, не опуская меча, я сама кричала:
- Уходите!
Кто-то прокричал, что можно пройти через болота: нандор знали тайные тропы между топей. Мы отступали к болотам шаг за шагом, я видела, как падают воины, я не считала раны, - и вот уже болото оказалось за спиной и дальше отступать было некуда. Кто-то - Синтамо?.. - рядом со мной прокричал, что останется прикрывать. Я откликнулась, что тоже останусь.
Выживших уводили по тропам - одного за одним. Продержаться ещё немного, ещё несколько взмахов меча, - о, я всегда говорила: не загоняйте в угол нолдор Первого Дома!.. Силы покидали меня, и когда я упала на одно колено, огненный меч свистел прямо над моей головой. Можно было отражать клинком удары клинка, но мой меч был бессилен перед языками пламени, которые дотягивались до меня, до волос, лица, одежды... Уходите... Ещё продержаться...
В последний момент, который я ещё могла запомнить, рука Менельнарэ выдернула меня в тростники и уволокла по тропе. Последним, что я видела, было орочье войско, остановившееся на краю болота, - кто-то попёр было вперёд, но увяз, тростники запылали, но сырая топь проглотила огонь. Слишком много дыма, запах гари душил... Я видела многое, видела балрога, - и вот тёмное пламя снова пришло. Пришло в наш дом, словно напоминая, что дома для нас быть не может. На вечернем пиру перед ярмаркой кто-то сказал: дом - там, где сердце. Дом - там, куда можно вернуться. Дом - там, где ждут, где закончится долгий путь...
Нам не будет дома - наш путь и наша война никогда не закончатся.

Итоги и благодарностиЯ в самом деле до последнего не ожидал, что игра закончится самой настоящей Дагор Браголлах. И это было чертовски красиво, сильно и впечатляюще. Я раньше думал, что весь причитающийся мне катарсис от игр по Арде я получил от своей первой гибели в отряде Гвиндора и больше не переживу ничего настолько же цепляющего и запоминающегося... и вот. Как же такого не хватало - не только относительно Арды, а на играх в целом.
Я был готов к тому, что Анорелотэ сложится там, - но раз ей суждено было выжить... думаю, она всё равно останется обожжённой до румяной хрустящей корочки. И продолжит сражаться - с той самой яростью загнанных в угол. И наверняка не переживёт Дориат.
Также на этой игре я впервые увидел, как тема мастерства реально играет. Играть "в крафт-на-полигоне" и "в строяк" мне скучно, сложно (ибо я криворук) и отнимает слишком много игрового времени, тогда как игра в демонстрацию товаров и рассказы о своём ремесле взлетела на ура - и по эстетике, и по социалке. И криворукий я со своими мятыми рисуночками не чувствовал себя обделённым.
Хорошей была и идея моделирования открытого сознания. Правда, прочитав правила, я сперва подумал, что на моих куцых волосах ничего не удержится (а хайратники/венцы я не ношу, слишком от них болит голова), - а потом рассудил, что Анорелотэ уже не первый год в Эндорэ, знает про тёмных майар и не ходит с сознанием нараспашку среди чужих людей, гномов и прочих незнакомцев. Вот в кругу своих - другое дело.

Спасибо Эри и Кервену за эту игру! Вы втащили прекрасную историю (и мне страшно представлять, в какой минус вышли), оживили кусочек мира, и это было бесценно.
Спасибо прекрасным игрокам - упоротым и ярким! Начну с лордов, ибо вы, как всегда, были настолько офигенно каноничны, что мне, право, сложно будет представить в этих ролях кого-либо ещё.
Кервену - за Карантира, его спокойную упрямую уверенность, сочетание суровости и радушия. За рачительного хозяина, любившего свою землю, за вождя, за которым хочется следовать.
Амарту - за Куруфина, его внимательную любознательность к миру, готовность учиться, готовность помочь. Не могу не сказать, что когда ты импровизируешь магию на играх - это каждый раз н е в е р о я т н о красиво: очень органично, естественно, верибельно и вдохновляюще.
Эри - за Келегорма, хоть его и было очень мало. Что тоже канонично: стремительный Охотник неуловим, но всегда там, где нужен, и всегда вовремя.
Спасибо нашим нолдор! Каэтанне - за Истимель, солнечную, открытую и дружелюбную. Аллор - за рассудительную Ориэль и её рисунки, очень рад был увидеть персонажку, знакомую по книге Ранвен - за Менельнарэ, чуткого и заботливого, настоящего самоотверженного целителя (надеюсь, ты не слишком зашилась на игре, очень понимаю, каково быть единственным целителем!). Лэндэ - за Ромариэ, очень нолдорское сочетание песни и меча. Ёрму - за Синтамо, верного соратника и надёжное плечо. И спасибо Амарту за Ломэнаро - его было мало, но он был чертовски обаятелен и с меткими комментариями, очень надеюсь однажды увидеть его снова.
Спасибо лесным эльфам! Отчётливо другим, но тем ценнее, что взаимопонимание возможно. Инги - за Лалвен, которая ещё не раз улыбнётся, попав стрелой во врага. Мориэль - за Олтарона, такого бесстрашного и трагичного с зовом тьмы, которая всегда предаст. Анрилу - за лесного нолдо Хелегона, вызывавшего у Лотэ немало противоречивых чувств (особенно пока не разглядела втородомовский герб)), но весьма гармоничного в выбранном им пути.
Спасибо эдайн! Ноэль и Экете - за Берена и Хириль, юных, неунывающих, у которых всё ещё впереди. Алькору - за Борлада, шамана с травами, которого чаще можно было видеть среди деревьев, чем среди людей. Мориниллэ - за Барху, вастака чрезвычайной хитрожопости.
Спасибо гномам! Ух, сколько движухи вы внесли! И радиоактивная ювелирка, и гномья настолка, и поединки... И вся игра в культурные различия и неудобные вопросы, которую вы в отсутствие вастаков взяли на себя. Спасибо Кайнис за Хальдис, боевую и независимую гномку, не пасовавшую перед эльфийскими мастерами - надеюсь, ещё поиграем! Спасибо Маслине за Хельгу, основательную и хозяйственную, как и подобает гномам. Спасибо Виталию за Орма, непоседливую катастрофу, честно исполнявшего роль comic relief и снижения пафоса, но удержавшегося на грани фарса.
И, конечно, спасибо героическим игротехам! Столь малыми силами вы обеспечили игру таким количеством полноценных НПС, каждый со своим образом и характером, что это достойно восхищения. Прекрасные майар - отличной идеей было использовать музыку, это сразу создавало нужную атмосферу и настроение. Замечательные вастаки. А также волки, орки и кабанище... А какой красивый темнятник! Жалел бы страшно, что не попал туда, если бы игра не была и без того насыщенной. Про финал уже говорил и ещё скажу - один из лучших финалов на моей памяти.
Спасибо псу Мишке, который "за две сосиски согласился играть Хуана"(с) :3
Ящик здравура и всех обратно!

Послеигровое пожизнёвоеПосле финала игротехи провели экскурсию в темнятник. На послеигровую пьянку собирались в бане - там же, где была ярмарка. Рассказывали, пили, пели, танцевали всякие орочьи и не только пляски. Начали сочинять переделку "Всё хорошо, любимый наш главмастер" (надо будет доделать на досуге). Когда ушли спать те, кто умеет петь, - остались те, кто не умеет (хотя я бы сказал - те, кто прибедняется!), чтобы поорать ещё песен под гитарфу(тм), укулеле и а капелла. И было это хорошо
Вечер я начинал с настойки "Брусника с перцем", 35 оборотов (спасибо Аллор) и граппы, 45 оборотов (спасибо Инги). Продолжил вином. Когда вино кончилось - перешёл на пиво (спасибо Амарту). В домашних-тепличных условиях на такой горочке на понижение "я б, наверно, помер"(с) Но да славятся игровой адреналин и холодная погода, когда всё, что пьёшь, сгорает как топливо и идёт на обогрев и поддержание организма, и ты идёшь спать как огурчик и встаёшь утром как огурчик. И не зелёный, и не в пупырышках.
Встали в воскресенье даже рано - около десяти. Постепенно собрались, по-братски разделили так и не приготовленные грибы, собранные на базе. Оставшиеся сосиски (коими моделировались охотничьи трофеи) я скормил собакам. Поскольку у меня старая привычка не отдавать сосиски бесплатно, первую я отдал Мишке за "сидеть" (впрочем, подозреваю, что на самом деле команд он не знает и просто угадал, что я могу от него хотеть), но потом убедился, что более ничего - ни "служить", ни "дай лапу" - с обоими псами не прокатывает, и отдал остаток просто так. Посмотрев в расписание, выбрали автобус, удачно подходивший под электричку, по традиции выпили на мостках у озера (могу считать себя ветераном Лебедя: был на всех четырёх играх на этой базе, и буду ещё)) и, попрощавшись с остающимися, отправились большой толпой штурмовать автобус.
Автобус несколько задержался, но, к его чести, при виде сомнительных личностей с рюкзаками и мечами не прибавил газу, а остановился. Ехали не то чтобы долго, но при неработающем кондиционере в автобусе было страшно душно. К электричке успели и распределились по ней. На Волоколамской я утащил Инги и Амарта с собой (за что, пожалуй, должен извиниться, ибо вдобавок к долгому переходу, который я привык считать очень быстрым, нас задержали на сканирование рюкзаков). За компанию также спасибо всем!
Скажу страшное: хочу ещё. Хотя не очень хочу плодить сущности, а удастся ли ещё сыграть Лотэ - не знаю. Но нет, не поеду под Смоленск, не поеду, я сказал! Даже не столько потому, что далеко, долго, дорого и холодно, сколько потому, что одно идеальное отступление у меня уже было, хоть и из Бретиля, и я поневоле буду оглядываться на Эридунну.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, mice liberation, house of feanor

Ворнинг: этот пост посвящён персонажу-серийному убийце и педофилу, под катами почти везде есть триггеры, если сомневаетесь в своих нервах - лучше не читайте.

Всё ещё лучший способ мотивации - пригласить меня на конкретную роль. Когда мне написал Джонт и пригласил на Южный Предел персонажем, отчасти списанным с Чикатило, я бежал орал молча, чтобы не спойлерить. Не всегда, но иногда - интересно сыграть персонажа, которому никак не сочувствуешь и не желаешь ему ничего хорошего. Потому как есть хорошо прописанное литературное зло, в котором всегда должны быть человеческие черты, иначе оно превращается в функцию; а есть реалистичное зло, вот такое вот - мелкое, невзрачное, банальное, без всякой там харизмы, целей и мотивов. Когда-то я не сыграл мерзкого (сильно менее мерзкого) уголовника на Зерентуе, который я проболел, - и вот закрыл гештальт. Далее о подготовке персонажа
Не могу сказать, что стал специалистом по Чикатило - на художественные фильмы меня не хватило, - но я почитал и посмотрел документальные материалы. Одно из ярких воспоминаний моего детства: по телевизору на даче бабушка смотрит какую-то передачу, видимо на НТВ, про Чикатило, где много показывают его самого - как он что-то рассказывает, и читает зубодробительно примитивные стишки собственного сочинения. И бабушка с умилением говорит: вот, какой хороший, интеллигентный человек, стихи пишет, за что его посадили?.. Я охренел так глубоко, что, наверное, не выхренел до сих пор. И в целом в телевизоре и газетах 90-х Чикатило романтизировался как человек, который "очень любил женщин" (о том, что его жертвы были несовершеннолетними - и как девочками, так и мальчиками в равной мере, - стыдливо умалчивалось, я узнал об этом сильно позже из интернета). Возможно, от этого охренения мне было уже недалеко до осознания, что "любовь" бывает разной и если кто-то говорит, например, "я люблю лошадей", или "я люблю женщин", это может означать не то, к чему ты привык, а "я люблю получать удовольствие от использования этого существа как вещи, и то, что для оного существа это является пыткой, мне не важно, поскольку важно только моё удовольствие". В общем, мне всегда хотелось показать, что зло вроде Чикатило - это не пугающее чудовище, а "ваш дружелюбный сосед", с которым можно говорить о погоде.
Из черт Чикатило я утащил в Бернарда Перро примерно всё, кроме каннибализма (потому что его не было во вводной), а добавилось - опять же из вводной - то, что Перро любил и берёг животных и растения. Это, с одной стороны, упрощало возможность быть веганом на игре, с другой - усиливало контраст с жестокостью Перро по отношению к жертвам, что достаточно верибельно: есть те убийцы, которые переходят с животных на людей, а есть те, которые отличаются повышенной сентиментальностью и могут тяжело переживать смерть "любимой" канарейки (опять же ставлю в кавычки, поскольку это сродни привязанности ребёнка к игрушке, только ребёнок в теле взрослого человека).
Что мы имеем в итоге? - персонажа с плещущейся на нуле эмпатией и эмоциональным диапазоном табуретки (поэтому, чтобы его "пробило", ему нужны были боль и страх жертвы - своеобразная эмпатия наоборот). Играть это не очень-то легко в том смысле, что когда где-то что-то с кем-то происходит - тебе сказочно пох#й. В целом, даже если с тобой что-то происходит, но тебя не убивают-прям-всерьёз - тебе тоже пох#й. Перро не бежал никому на помощь (предложить помощь с целью выслужиться - мог), ничем не возмущался и не испытывал ненависти к начальству. Единственное, что было ещё сложнее, - это играть персонажа без чувства юмора. Местами я этот челлендж всё-таки проваливал
Очень хотелось играть в очках, чтобы характерным чикатиловским жестом поправлять очочки, но опасался их на полигоне продолбать или разбить. Векша не побоялась, но своего и мне было бы не жалко - а я очки на Перекрёсток одалживал у Берканы. Полагавшийся каторжникам "бекас" я стрельнул у Птахи, сиречь в него можно было запихать двоих меня, - так что в ремне пришлось ковырять лишнюю дырочку и считать, что форму заключённым выдают типовую, и с размером как повезёт. Зато под камуфло поддевал термуху и чувствовал себя комфортно в любое время суток, а "арестантскую рубашку", в которой играл на давней питерской психушке, взял скорее "на удачу".

В субботу я был бы совершенно непредсказуемым попутчиком на электричку - заранее не знаешь, сколько времени займут попытки вкормить в Спока таблетки и еду. Так что спасибо Гарту, который предложил упасть к нему в машину - оказалось, что мне до него недалеко: выйти из дома на автобусную остановку напротив подъезда, сесть в автобус-экспресс и проехать пару остановок. Правда, я не учёл, что ходит экспресс с 20-минутными интервалами, и опоздал на первый, - но это всё-таки не то же самое, что опоздать на собаку. Далее о добиралове и доигровом
Заехали за Драконом - который, как и положено дракону, тащил с собой на полигон все сокровища. И из-за моего опоздания, и из-за пробок подхватили мы Дракона только в шесть, но он нас не покусал, а, напротив, был благодарен за то, что мы дали ему фору на сборы (боюсь, ещё полчаса - и он вывез бы на игру и мебель). Вскоре стало очевидно, что поставиться посветлу мы уже не успеем, но, памятуя о том, как мало места под палатки на страйкбольной части зеленоградского полигона, я надеялся хотя бы опередить игроков, едущих на электричке после работы, чтобы раньше них поставиться на удобном месте. Не тут-то было.
Дракон захотел есть. Я в целом тоже успел проголодаться, и хотя дотерпел бы до полигона, поддержал идею заехать в Макдональдс и что-нибудь взять - очень уж соблазнительна была мысль побаловаться картохой в счёт сэкономленного на транспорте. И вот я взял себе картоху и чизбургер Гарту, долго ждал выполнения заказа, пришёл в машину... а Дракона всё нет. Я уже доел картоху - а его всё нет. Мы позвонили, и оказалось, что ему только сейчас принесли заказ, и тащить оный в машину ему сложно (не иначе как обед из трёх блюд). Раз такое дело, Гарт пошёл в Глобус за пивом - ибо к этому времени просьба мастеров взять пива на мастерку превратилась в ультиматум. Итого в общей сложности на парковке перед Макдо мы провели не меньше часа. А ведь сразу за Макдо был КФС, в котором, кажется, было пусто...
В общем, идея опередить едущих поздней электричкой провалилась - у ворот полигона мы оказались одновременно. Только они пошли пешком, а мы ждали, пока до нас дойдёт Джонт, откроет нам ворота и укажет дорогу. Уступая место мастеру и пересаживаясь с переднего сиденья на заднее, я саданулся о машину коленкой. Фан факт: Чикатило прихрамывал, потому что один из жертв, отбиваясь, пнул его в колено ногой, но я решил это не отыгрывать. Мироздание решило за меня, и колено, напоминавшее о себе, когда я садился и вставал, помогло мне в отыгрыше возраста Перро, который постоянно кряхтел, постанывал и жаловался
Итак, место для палатки мы занимали едва не последними. Я снова одалживал палатку у Амарта, ибо посмотрел на количество желающих вписаться и решил не пополнять их число, а потом шутил сам с собою, что никто не захотел вписаться в палатку к маньяку, - но Гарт вписался ко мне, потому что ставить свою ему было, во-первых, влом, а во-вторых, как-то уже и негде. Выбранное мной место было с одной стороны ограничено общей тропой, а с другой - выпирающим корнем, чья менее выпирающая часть, кажется, таки послужила мне подушкой. Мы с Гартом выпили пива, после чего он поработал фонариком (как я в дороге работал навигатором, т.е. держал телефон), а я поставился. Не наизнанку, серёжа молодец! Поочерёдно переоделись, а там и парад подоспел.

Играть Бернарда Перро было действительно интересно, но в основном у себя в голове, поскольку завязки были по большей части пассивными. Комиссия им не интересовалась, включая Сычёва, во многом ради которого я и писал дополнение к личному делу в виде списка жертв (Мориэль запросила подробностей сразу после Лугнасада, я и вдохновился). Форпарадис мог решить попытаться его убить, но не решил. Всё, что оставалось, - попытаться самому навести шороху. Ещё до игры я подумал, что Перро может запасть на молоденького секретаря (натяжка, ибо возраст жертв ограничивался двадцатью годами, но...) - плюс Натан Луна (он в любом возрасте миленький); но члены комиссии вообще не ходили поодиночке. Далее об игре от игрока
Да, прямо перед парадом я получил аусвайс с количеством хитов в виде цифр 8/20 и списком триггеров. Оказалось, что 20 - это количество хитов в состоянии аффекта/берсерка, а триггеры должны приводить персонажа в оное состояние. Я, конечно, понимаю, для каких игротехнических целей это было сделано, но... никто не предупреждал меня о том, что мне предстоит играть персонажа с берсерк-модом, а на такое всё-таки стоит настраиваться иначе. Как этот модус работает - ты просто бросаешься на того, кто является источником триггерных слов/действия, или бросаешься на первого подвернувшегося, или?.. Я не стал задавать все эти вопросы, дабы не отнимать слишком много времени у мастеров и у себя. Я решил, что 20 хитов сработают в том случае, если персонаж будет драться с кем-то, кто захочет его убить или станет оскорблять его в лицо - это было логично по характеру Перро: он так защищается. А вот абстрактная угроза жизни - вроде целящейся во всех сразу турели или пролетающих змей - для меня на триггер никак не натягивалась, от всего этого логичнее спрятаться.
До кучи, все игровые сюжеты не затрагивали Перро и прошли мимо меня. Красивущая история колонизаторов, сложная многоходовочка с заводом, запутанные семейные щщи и цетагандийские корни (я догадывался о них по фамилии Натана), дети потерянные и обретённые... обо всём этом я услышал уже после игры. Более того - Перро не знал даже об убийстве прошлого начальника тюрьмы, в которое было вовлечено прямо или косвенно, если я ничего не путаю, пятеро из восьми заключённых! Окей, на момент приснопамятного убийства Перро мог находиться в другом месте, и сами убийцы друг о друге не подозревали, - но Перро провёл на каторге 13 лет и мог хотя бы знать, за что именно начальника не любили и кто не любил особенно сильно. Но в моей вводной были упомянуты только бои между заключёнными с тотализатором (не худший способ сбросить пар, между прочим), - и никакого "сафари", никакого домогательства до женщин... То есть, даже если бы комиссия до Перро докопалась, ему попросту нечего было бы ей рассказать. Совсем весело будет, если окажется, что у комиссии были наводки на причастных к покушению и до Перро она не дошла именно поэтому, а не потому, что у меня везение Се Ляня по жизни.
Также после игры я узнал, что Перро был, похоже, единственным преступником на каторге. Кого-то подставили, кого-то заставили... А я-то со слов Джонта о том, что на игре есть персонажи помимо Перро с реальными прототипами, полагал, что в сетке ролей прячутся и другие известные душегубы (Соньку-Золотую ручку, эволюционировавшую в Бонни Паркер, по описанию я узнал, ставлю себе плюсик на фюзеляж). Полагал, что за описаниями стоит двойное дно, на котором клейма ставить негде. Двойное дно действительно было, но другое: все благородны и невиновны. И довольно показательно, что играть маньяков никто кроме меня не захотел: не нашлось игрока на серийного убийцу по фамилии Майрон, и появилась новость о том, что персонажа повесили; не нашлось игрока на подражателя Перро, с которым можно было бы задорно сраться и драться, и пришлось выпустить игротеха этим персонажем - но он (персонаж)) быстро закончился.
Неутешительный вывод: Перро как персонаж не попал ни в фокус сюжета (расследование комиссией инцидента со смертью начальника и сопутствующих проблем), ни в тему игры для заключённых (борьба хороших каторжников против плохого начальства в лице покойного Моргано и надзирателей). При том, что мастера молодцы и реально постарались завязать всех со всеми, да и я вроде молодец (то есть всегда можно лучше, не оправдываясь тем, что на более герметичной игре было бы проще быть до#бчивым персонажем, когда от тебя не отползают на расстояние выстрела, и что самочувствие всю субботу у меня было... не самое бодрое, - но сыграл как сыграл). Видимо, это тенденция игр в целом - "угнетённые объединяются против угнетателей и побеждают", - и я правда не знаю, как её переломить и не скатиться при этом в трэш ради трэша пополам с BDSM-пати, если каждого персонажа прописать настоящим отбросом общества. В конце концов, я сам умею играть немотивированную агрессию слишком никак, чтобы, так сказать, поддерживать градус, а играть жертв мне давно неинтересно...
Итого моя игра выглядела так: сначала наряды-наряды, и нет времени докопаться до кого бы то ни было; когда наступило затишье, но все рассосались по углам играть между собой, - воспользовался паузой, чтобы накатать прошение (и отползти в палатку на 15 минут для звонка в ветклинику); потом Перро огрёб (в основном потому, что Гэлли знает, что меня можно бить, а я в этом плане доверяю Гэлли, и спасибо за такую возможность додать игры окружающим!) и попал в добрые руки доктора. Героический Шер штопал меня минут пятнадцать, пока я лежал на бетонном полу (то есть на пенке, но её как-то ни разу не чувствуешь) и чуть не околел Выпускать Перро из лазарета доктор не хотел, но остаться там было бы равносильно выходу из игры, до конца которой было ещё далеко, поскольку в лазарете со мной никто бы играть не стал. Пришлось из лазарета сбежать, но после побега троих заключённых с каторги как таковой (случившегося, пока я лежал на бетонном полу) начался хаос, в котором я уже совершенно ничего не понимал и мог только шататься за бегающей туда-сюда комиссией и греть уши. И стоп-игра, как всегда, подкралась незаметно.

Предыстория персонажа (триггеры: жестокие убийства!)Бернард Перро родился в годы цетагандийской оккупации, рано потерял отца, и мать одна тянула быт. Семья не голодала, хотя Перро любил рассказывать на допросах и не только о тяжёлом-голодном детстве (отчасти чтобы разжалобить, отчасти потому, что в целом склонен к гиперболизации). Как и в случае с Чикатило (который рассказывал о съеденном при Голодоморе старшем брате, а существовал ли брат на самом деле - неведомо), мы не знаем, был ли у Бернарда какой-либо травмирующий опыт в детстве (к примеру, он мог стать свидетелем убийства или изнасилования, причём сомневаюсь, что со стороны цетагандийцев - скорее наоборот) или имели место врождённые психические нарушения, которые не умели лечить и компенсировать вовремя, так что они усугублялись.
Когда Бернарду было десять, его взял в подмастерья садовник и платил небольшое жалование. Помимо возни с растениями, Бернард много читал и не участвовал в детских играх, отчего его травили сверстники, заставляя только больше отдаляться. Постоять за себя он не мог - до тех пор, пока в состоянии аффекта чуть не покалечил мальчишек, издевавшихся над бездомной собакой. Закрепившаяся за ним после этого репутация психа тем паче не способствовала тому, чтобы у него складывались отношения с кем-либо, в том числе с девушками. Видимо, и с сексуальной функцией не сложилось - проще говоря, не вставало без того самого аффективного состояния. Когда Перро было двадцать, некая девушка посмеялась над ним и хотела уйти, после чего он ударил её, повалил на скамейку и пытался задушить - но опомнился, испугался, и она убежала. Никому ничего не сказав, девушка уехала из города, а Перро понял, что насилие его возбуждает.
Перро пробовал смоделировать ролевую ситуацию насилия с проститутками, но быстро понял, что притворный страх на него не работает. За последующие годы он окончательно убедился, что отношения, как дружеские, так и романтические, ему не нужны: начитанному Перро было скучно со взрослыми людьми (ему с ним, занудой, - тоже). Гораздо проще было с растениями, животными - и детьми. Дети не насмехались над ним, а наоборот - восхищённо внимали (что весьма льстило самолюбию Перро), дети были искренни, не испорчены, у них было множество небанальных идей и творчества. Бернард говорил с ними как с равными, и детям это нравилось.
В возрасте 27 лет Перро устроился смотрителем живого уголка. Это была во всём идеальная для него работа: можно было ухаживать за зверушками, оставалось достаточно свободного времени для посещения библиотеки, а по выходным он вёл кружок юных натуралистов для школьников. Однажды, провожая после занятий 15-летнего подростка через неблагополучный район, Перро испытал желание взять его за волосы и ударить головой о стену, что он и сделал. Дальнейшее он из-за аффекта не запомнил, но на самом деле бил парня о стену до тех пор, пока тот не умер, и испытал оргазм. После первой в жизни физической и эмоциональной разрядки пришли эйфория и покой, ушли головные боли, тревожность и бессонница, преследовавшие Перро всю жизнь после пубертата. Так убийство превратилось в наркотик, кажущийся жизненно необходимым.
Поначалу он испугался возмездия, хотел даже добровольно сдаться полиции, но в газете написали, что мальчик погиб в столкновении бандитских группировок, и Перро почувствовал безнаказанность. Он понял, что достаточно умён, чтобы не попадаться, и продолжил нападения. Аффекта больше не было - он хорошо запоминал, что делает, - а оргазм был. Представляем примерно чикатиловский почерк: выкалывание глаз (страх взгляда жертвы), отрезание половых признаков (типичное для маньяков-импотентов завистливое отвращение к оным), зачастую изнасилование, и смерть жертвы от удушения или кровопотери. Извращённая логика Перро оправдывала убийства тем, что он очень любит своих жертв и "сохраняет" их от взросления; иногда жертва чем-то сердила его, и он "наказывал" её; но всё чаще ему хватало тупого животного позыва "мне надо".
Так за последующие 13 лет количество жертв превысило 30. Из-за того, что Перро переезжал, меняя работу, а между жертвами не было ничего общего, его никак не могли поймать (снова обращаемся к делу Чикатило: маньяка искали среди людей, состоящих на психиатрическом учёте, ожидали от него стереотипного поведения вроде возвращения в прежние "охотничьи угодья", в то время как тот вёл себя совершенно нормально и каждый раз знакомился с жертвами в новых местах).
Сорокалетний Перро обратил внимание на Натана Луну, очень красивого мальчика, который жил неподалёку. Но когда попытки с ним подружиться и зазвать в лес смотреть на лисью нору почти увенчались успехом, родители Натана довольно жёстко пригрозили Перро, что если ещё раз увидят его рядом с их сыном - вызовут полицию. После этого Перро залёг на дно до следующего года (как все убийцы, он был очень труслив и мнителен), но неудачи всегда вызывали в нём желание "взять реванш". Так случилось и на следующий год после неудачи с девушкой, которой удалось вырваться и убежать. Перро не стал её преследовать: сказывался возраст (вот уже некоторое время как жертв постарше он связывал, чтобы с ними справиться), к тому же он надеялся, что она не запомнила его лица и побоится идти в полицию.
Но Евдокия Сычёва не побоялась. Перро был арестован, 25 из 37 убийств были доказаны, в остальных он признался сам. Подробности рассказывал спокойно, вспоминая и внешность жертв, и то, что с ними делал. Психиатрическая экспертиза признала его вменяемым (как и в случае Чикатило, за этим решением явно стояли вполне обоснованные опасения, что в психушке маньяк может как представлять опасность для персонала и других пациентов, так и втереться в доверие и сбежать). Неясно одно - почему не казнили; разве что Южному Пределу очень нужна была рабочая сила.
Если бы Перро (и Чикатило) всё-таки поставили диагноз, то нарциссизм в нём бы точно фигурировал. Перро считал себя лучшим во всём (снова гиперболизация, привет): дофига специалистом по флоре и фауне (со знаниями на уровне интересующегося биологией школьника), дофига барраярским патриотом - и дофига уникальным клиническим случаем, равных которому просто не может быть. Поэтому вот уже 13 лет, отсиженных из пожизненного срока, Перро строчил прошения о повторной экспертизе, пребывая в уверенности, что его можно "вылечить" (а на самом деле надеясь стать социально одобряемым и вернуться к своей зависимости от убийств).
Перед игрой три человека независимо друг от друга спросили меня, как Перро умудрился дожить до начала игры Ну, не иначе как везением и живучестью, потому что начальство его никак не крышевало. Да, его побаивались; да, когда его пытался убить Форпарадис - срабатывало состояние аффекта, плюс вовремя растаскивали надзиратели; но когда организовать "несчастный случай на производстве" хотят сами надзиратели... только на мастерство доктора Болотова и спишешь. А вот что Перро игру пережил - немного жаль, конечно.

Бернард Перро. Отчёт отперсонажный. Ворнинг: немного мата.Если бы я всё же взялся писать мемуары, я начал бы с вечернего построения того приснопамятного дня, когда прибыл флаер комиссии. Из-за встречи важных гостей построение началось позже обычного, и уже готовый ужин давно остывал на кухне. Был назначен кухонный наряд на следующий день, после чего нас отпустили ужинать. Комиссию я после ужина видел краем глаза - они прошли через освещённый плац.
Вечером заключённые, как обычно, собрались вокруг костра. Дрова разгорались плохо, и Лаффон то и дело подливал масла, отчего огонь вспыхивал синим. Сетовали на скорое начало сезона дождей, но мои старые кости говорили мне, что на следующий день грозы или ливня ещё не будет. И в целом беседовали о всякой ерунде: Лаффон рассказал о найденном некогда его учениками мухоморе, София Дори добавила, как в детстве хотела попробовать сушёный мухомор, почерневший до неузнаваемости, но с ней ничего не произошло. Затем профессор Парвади оседлал любимого конька и прочёл лекцию о том, что на Южном континенте такой климат из-за того, что планета круглая, и что на других континентах то же количество осадков выпадает в виде снега.
Я сидел на куске пенопласта и грелся. Кусок был длинный, но больше никто на него присаживаться не хотел, все теснились на скамейках. Никак не возвращался Окби, которого надзиратель Дюбуа после ужина отправил за водой, и Парвади ушёл его искать и также пропал. Предполагали, что они остались подслушивать за комиссией под дверью, но Окби пришёл перевязанным из медблока и сказал, что Дюбуа вновь добавляет медикам практики. То, что Дюбуа из всех каторжников приглянулся именно Окби, а тот и не возражал, я уже заметил и не удивлялся.
Заходил Дюбуа напомнить про отбой, но сказал, что если у нас найдётся что-нибудь горячительное (откуда бы?..), то он разрешит ещё на некоторое время задержаться. Лаффон пошёл искать свою заначку - или делать вид, что искать, поскольку не было его так долго, что Дюбуа устал ждать и ушёл. В отсутствие Дюбуа заключённые всегда говорили о нём много плохого и даже желали ему смерти. Я же считал, что желать людям зла нехорошо. У всех есть недостатки, и Дюбуа я мог понять: ему просто было нужно то, чего не было нужно другим. Когда он зашёл во второй раз, я решил, что в самом деле пора отходить ко сну, чтобы не проспать к завтраку.

И на утреннем построении всё было в порядке вещей. Наша форледи Кларисса, которую все называли просто форледи, снова задавала глупые вопросы, пользуясь тем, что Дюбуа не станет бить женщину; это, разумеется, приводило к тому, что при распределении дневных нарядов плетью доставалось другим.
- Окби будет собирать дрова, когда сможет. А почему он не сможет - об этом он сейчас узнает.
Считать удары Дюбуа вызвал Иоганну Денери, затем повторил то же самое с Форпарадисом и Дори. Мне до происходящего было столько же дела, сколько до камушков под моим сапогом, - тем паче что Дюбуа нравилось, когда заключённые смотрели в землю и не улыбались, и мне он сказал "Так и стой", что, видимо, можно было считать одобрением.
Но не успела прозвучать команда разойтись, как со стороны леса послышался шум, и из зарослей вывалился человек, шарахаясь и шатаясь из стороны в сторону как бешеная лисица. Выглядел он так, словно хищный тюльпан переварил его не до конца и выплюнул, и кричал он что-то нечленораздельное про "Всех убью". Я узнал Вольдемара Формолана - выскочку, который вечно утверждал, будто он лучше меня. Несколько дней назад он сбежал в джунгли во время работ, и его сочли погибшим. Но он не добежал до строя - его уложили из парализатора и унесли в лазарет. В суматохе добудились даже до доктора Болотова.
О комиссии нам сказали только, чтобы мы не жаловались и говорили, что всем довольны, и отпустили на обед. Обедом было рагу из местных овощей и фруктов, из которых я опознал только яблоки. Пока я ел, было слышно, как кричит из лазарета Вольдемар: он то требовал меня (но мне совершенно не хотелось его проведать, чтобы он попытался меня убить), то жаловался, что ничего не видит. Затем крики затихли.
Меня вместе с Софией Дори определили на уборку дорожек между бараками от упавших перезрелых фруктов, в основном яблок, которых в этом году было в избытке, - "чтобы комиссия не поскальзывалась". Я взял на кухне мусорные мешки. Хоть нам и не говорили собирать яблоки для еды, Дори проявила инициативу и использовала два мешка: для плохих, подгнивших яблок на выброс и для яблок, которые можно есть. Из-за этого приходилось некоторые яблоки осматривать и ощупывать, поскольку у меня было уже не столь хорошее зрение, а Дори не нравилось, что я беру яблоки по одному.
- Когда-то я работал смотрителем в городском парке, - хотел заговорить я. - Там тоже были яблони. А какая там была сирень!..
Но Дори отошла от меня подальше, и когда мешок для испорченных яблок порвался от тяжести, отказалась от моей помощи и сказала, что отнесёт его сама, и чтобы я убрал с дорожек упавшие ветки - так от меня будет больше пользы. Я занялся ветками - некоторые из них были тяжёлыми, но мне было вполне по плечу перетаскивать их к костровому месту. Также я сдвинул в сторону камни и убрал обломки кирпичей, о которые можно было споткнуться, и вернулся к сбору яблок. Дори, оказавшись рядом со мной, продолжала ворчать:
- То-то и видно, что парк был городской...
- Почему ты говоришь "городской" так, будто это что-то плохое? - я удивился.
- То-то ты берёшь яблоки двумя пальцами...
- Ну так я работал там не один. Были ещё дворники.
- А ты что там делал?
- Следил за порядком. Чтобы сирень не обрывали, чтобы детишки не воровали яблоки, которые ещё не упали...
Заметив меня из окна административного здания, меня окликнул Дюбуа. Я подошёл к окну, но он пригласил меня войти в кабинет начальника каторги, где в тот момент находилась часть комиссии, и велел "прибраться". Оказалось, что по полу, после взрыва покрытому толстым слоем бетонной пыли, кто-то рассыпал мелкие самоцветы, и нужно было их собрать. Я опустился на колени и стал собирать их по одному в ладонь. Такая работа мне даже нравилась: она требовала внимания и аккуратности, чтобы не пропустить драгоценной крупицы, - тогда как Дори ожидала от меня, что я буду быстро и бездумно швырять яблоки в мешок в ущерб точному отбору, с чем справился бы кто угодно.
Пока я возился в пыли, комиссия продолжала что-то обсуждать, совершенно меня не замечая. Говорили о заводе, который купил покойный начальник Моргано и ко взрыву которого был причастен профессор Парвади. Я сперва думал, что самоцветы рассыпал кто-то из заключённых после работ на прииске, но быстро понял, что камни были очень разными и в основном крупными, отборными образцами; разговоры комиссии подтвердили мою догадку: самоцветы высыпались из конверта, который они нашли в личных документах Моргано. Что ж, я бы скорее удивился, если бы начальник не воровал.
Один из членов комиссии был так добр, что выдал мне пробирку для сбора камней и папку, на которую успели собрать некоторое количестве рассыпавшегося богатства вперемешку с песком. Сказали, что когда я закончу, то до обеда смогу быть свободен. Меня даже оставили в кабинете одного, так что я мог бы беспрепятственно полюбопытствовать документами на столе, если бы в них было что-то для меня интересное. Вошла надзирательница Петра Жадови, и я спросил, кому мне сдать пробирку.
- Можешь сдать мне. И если что-нибудь прикарманишь...
- Но зачем мне? - я снова удивился. Не выменивать же самоцветы на порнуху у завхоза Уолли.
Как только я, убедившись, что на полу кабинета не осталось камней, вышел на порог, комиссия забрала у меня пробирку, а Жадови велела взять лопату и расчистить дорожки от раздавленной гнили. Я не стал говорить, что меня освободили до обеда, - с надзирателями лучше не спорить, к тому же мне всё равно было нечем заняться.
Больше всех комиссия, похоже, волновала заместителя начальника, старого капитана Марселя Феррье. По всему было ясно, что его ждало не повышение, а новое начальство, - и это если ещё не обвинят в пособничестве злоупотреблениям Моргано. Так что повышенное внимание властей было ему не на руку.
- Как там у классика?.. - сказал я ему, когда он что-то спросил о комиссии. - Минуй нас пуще всех печалей!..
Форледи говорила, что встретила в комиссии нескольких знакомых ей форов. Столкнулся со знакомым лицом и я. Издали я ещё сомневался (в самом деле ухудшилось зрение!..), но когда он стоял в коридоре и как будто ждал меня, и первым на меня посмотрел и поздоровался... тут уж сомневаться не приходилось. Дюжина лет прошла, и вот передо мной не любознательный мальчик Натан Луна, а молодой человек в форме МПВ.
- Здравствуйте, - сказал он. Такого обращения на Южном Пределе я отродясь ни от кого не слышал.
- Здравствуйте... а вы совсем не изменились.
- Совсем? - он улыбнулся как-то робко. И в самом деле всё такой же красивый, ему можно было дать шестнадцать... ну, по крайней мере не больше восемнадцати.
- Совсем. Это я постарел, а вы... на такой важной должности. Вас направили сюда из-за взрыва?
- Да. Вы что-то видели?
Мы отошли в сторону, чтобы не мешать проходящим мимо. Работа определённо могла подождать. Говоря откровенно, я не представлял, что могло заинтересовать МПВ в инциденте на газопроводе, - но мне просто хотелось поговорить с Натаном. Я покачал головой:
- Нет, я в тот момент был на работах... не помню, каких, - кажется, собирал хворост. Только слышал, как... ебануло, простите, вон оттуда, - я указал рукой направление взрыва. - Окна выбило... тут уж было на ногах не устоять...
- Да, я вижу, какой сильной была ударная волна. Несколько человек погибло, верно?
- Да. Кто-то погиб, кого-то обожгло, оглушило... А мне вот повезло.
- А чтобы кто-то поодиночке погибал в джунглях - такое часто случается?
- О, это у нас часто. Сбегают или просто пропадают на работах...
- И не возвращаются? Так, как сегодня, было впервые?
- Да, такого раньше не было. Иногда только находили кого-то ещё живыми... но такими, что оставалось добить из жалости.
- А как вам вообще здесь живётся? Это не для протокола, а в порядке личной беседы.
- Живётся неплохо. Кормят... Я ведь тринадцать лет здесь, уже привык. Что-то даже нравится.
- Нравится?.. Впрочем, да, природа...
- Да, здесь красиво. Флора и фауна очень интересные, и жаль, что её никто не изучает.
- А о прошлом начальнике что можете сказать?
- Нормальный мужик. По здешним меркам даже незлой... злость на других не срывал, жестокости я не замечал за ним. Говорят, подворовывал, - утверждать не буду, сам не видел. Выпивал - а кто здесь не пьёт? - но не так, чтобы сильно. В общем, могло быть много хуже.
- Кто мог хотеть его смерти, не знаете?
- Вот чего не знаю, того не знаю. Если бы знал, кто мог его особенно не любить, то сказал бы.
- Что-то ещё интересное можете рассказать?
- Даже не знаю, что может быть вам интересно. Какие-то мелкие драки, один на один, и прочие происшествия вряд ли вас заинтересуют...
- Ну, если ещё что-то вспомните или захотите рассказать, то обращайтесь в любое время.
- Конечно. Вы тоже обращайтесь, спрашивайте, я ведь здесь давно, всё знаю, расскажу, покажу.
- Хорошо. А то в прошлый раз наш разговор прервался...
Я не вполне расслышал, что Натан сказал после, - но неужели он в самом деле сожалел о том, что наше знакомство прервалось?.. Это вселяло надежду. Хотя сейчас разговор всё равно получился немного официальным, суховатым. Всё-таки мы уже не дети, верно, Натан? Куда-то уходит непосредственность и беззаботность, довлеют взрослые дела.
Я взял лопату и занялся расчисткой дорожек, орудуя ею, как граблями, соскребая с земли на обочину месиво из разбитых каблуками яблок, пока София была чем-то занята у рукомойника. Удовлетворившись выполненной работой, я вернул лопату на место и счёл себя вправе отдохнуть на крыльце. София ещё и не преминула спросить меня, почему я не занимался сбором яблок. Я ответил, что меня отозвали для уборки и я при всём желании не смог бы разорваться и быть на двух работах одновременно. Так и позже я случайно услышал, как София жалуется кому-то из комиссии, что ей приходилось таскать мешки в одиночку, хотя она сама решила их таскать. И почему люди бывают такими злопамятными?..
Людей вообще порой сложно понять. Форледи была одной из немногих, кто говорил со мной, сидя на том же крыльце со своим вязанием, а Феррье неожиданно сунул мне в руки кружку с вином. Неподалёку профессор Парвади вместе с Лаффоном занимались обедом и спорили, лить ли больше воды в котёл с макаронами. Одну порцию отложили для меня до добавления сосисок, и нашлась даже банка томатной пасты - настоящий праздник, не иначе как в честь прибытия комиссии. С томатной пастой не страшно, что ко времени обеда макароны впору было резать ножом, - всё равно получилось очень вкусно.
После обеда послышался грохот выстрела со стороны джунглей. Я сперва подумал, что кто-то из надзирателей гоняет птеродактилей (хотя всем известно, что на птеродактилей не действуют выстрелы), - но все надзиратели были на месте. Говорили, что это выстрел из турели, но откуда турели взяться в джунглях?.. Стали говорить о том, что нужно отправить двоих заключённых в сопровождении надзирателей, чтобы обезвредить турель. Выбрали меня и Форпарадиса - видимо, тех, кого не жалко. Я не протестовал, хотя говорил о том, что совершенно не разбираюсь в военной технике. Форпарадис трогательно прощался с товарищами, как перед казнью.
Тогда я впервые увидел, как выглядит наш новый начальник тюрьмы; было немного странно, что он не счёл нужным представиться. Видимо, он пока чувствовал себя неуверенно и легко согласился с предложенным планом послать заключённых вперёд. Со мной и Форпарадисом пошли и Дюбуа, и Жадови.
- Я даже не знаю, как выглядит турель, - сказал я.
- Увидишь - просто падай.
- Я и без турели упаду, - пообещал я.
- Хочешь, помогу? - великодушно предложил Форпарадис.
- Да я и без тебя справлюсь...
Я ожидал, что Форпарадис будет искать случая напасть на меня в джунглях, но он шёл впереди, заботливо предупреждая о неудобных местах: выступающих корнях, рытвинах и скользких склонах. Я держался позади вооружённых надзирателей - особенно когда среди деревьев появился саблезубый кот. Кот был молодой, непуганый и, видимо, очень голодный, поскольку неотступно следовал в стороне от нас и не уходил, считая людей лёгкой добычей. Я надеялся, что не придётся его убивать, но увы - отпугнуть его никак не получалось.
Когда мы вышли на открытое пространство, я увидел нечто большое и грязно-белое - не здание и не флаер, - наполовину вросшее в землю. Пока я присматривался, сомневаясь, имеет ли эта конструкция отношение к пресловутой турели, - я заметил, что все вокруг меня легли на землю. На всякий случай я тоже лёг и только из этого положения разглядел длинный ствол, нацеленный в нашу сторону. Позади ствола виднелась тёмная фигура. Форпарадис резво пополз в направлении ствола и застрял там, видимо ведя с фигурой переговоры.
Кот тем временем снова начал подбираться ближе. Петра Жадови крикнула человеку с турелью, чтобы он не стрелял и что она просто застрелит кота, поднялась на ноги и несколько раз выстрелила в зверя. Как и ожидалось, это кота только разозлило, он несколькими прыжками добрался до Жадови и повалил её. Вмешался Дюбуа и отогнал хищника ещё несколькими выстрелами, и кот отбежал, истекая кровью. Я подполз к Жадови - она была в сознании, но кот подрал её когтями, особенно сильно распоров ногу. Она велела мне снять повязку с номером и перетянула ею рану как жгутом, хотя я говорил, что её следует как можно скорее доставить в лазарет. Я не знал, дотянулся ли кот до Дюбуа, но из всех нас я выглядел наименее уставшим, чтобы оказать помощь - конечно, я рассчитывал, что мне зачтётся. Забегая вперёд: не зачлось, зато до конца дня я не носил повязку.
Турель развернулась и выстрелила по проходившему мимо раненому коту, не оставив нам даже шанса прибрать шкуру - с близкого расстояния зверя просто разнесло в клочья.
Жадови дождалась, пока приползёт обратно Форпарадис. Тот доложил, что за турелью засел Буссенга, некоторое время назад сбежавший каторжник, которого также считали погибшим в джунглях. Питался он консервами (нехуёво устроился!) и говорил, что сдастся только Феррье, а во всех остальных грозился стрелять. Я подозревал, что это могло быть ловушкой, чтобы убить Феррье, но какое мне до этого было дело?.. Форпарадис остался, поскольку Буссенга соглашался с ним разговаривать, а Дюбуа остался присмотреть за ситуацией; мне же позволили сопроводить Жадови в лазарет. Она тяжело оперлась на моё плечо, и мы направились по тропам в джунглях назад (к счастью, она лучше моего помнила дорогу).
- Только попробуй что-нибудь выкинуть - пристрелю, - предупредила она.
- Зачем мне это?.. - удивился я в очередной раз.
Каторга, когда мы вышли из джунглей, выглядела безлюдной: видимо, комиссия ещё обедала. Я издали начал звать врача, и Жадови забрали в лазарет. Меня обступили люди - и заключённые, и офицеры из комиссии, - спрашивая, что произошло. Я ответил, что на нас напал саблезубый кот, но больше никто не ранен, и что мне нужно вернуться к оставшимся с Буссенгой для дальнейших указаний. Разумеется, целая толпа увязалась за мной - и Окби в первых рядах, и я не сомневался в том, за кого он волновался (хотя волноваться следовало бы за местную фауну). Мне велели показывать дорогу, и в третий раз я нашёл её почти прямо (благо белый остов виднелся издалека).
Выходя на открытое пространство, я предупредил, что дальше нужно двигаться ползком, и сам подполз к торчавшим всё на том же месте Дюбуа и Форпарадису. Окби тут же подполз следом за мной, и его рыжая макушка казалась восхитительной мишенью, так что я положил на неё ладонь:
- Пригни свою голову красивую, пока тебе её не отстрелили!..
Один из членов комиссии начал пытаться вести переговоры с Буссенгой, отдав кому-то своё оружие и стоя с поднятыми руками. Идея, на мой взгляд, была не самая лучшая, но кто я такой, чтобы мешать людям выбирать способы самоубийства.
Удостоверившись, что всё в порядке, я отполз обратно, к краю леса, откуда наблюдали форледи и юноша из комиссии. Я уже присматривался к нему с самого утра: он не расставался с документами - то просматривал папки, стоя в окне кабинета, то что-то писал, сидя на ступенях. Выглядел он наверняка моложе, чем был на самом деле, ещё не до конца утратив почти детские черты, и мне очень хотелось познакомиться с ним.
- Вы так молоды, а уже... в органах, - заметил я.
- Я секретарь прокурора.
- Ничего себе. Современная молодёжь такая талантливая... Пока мы здесь варимся в своём соку, вам принадлежит всё будущее Барраяра.
- А нечего было нарушать закон, - строго ответил юноша.
- И не поспоришь...
На другой тропе появились новый начальник и Феррье. Их ввели в курс дела, и Феррье окликнул Буссенгу, заговорщицки свистнув. Дальнейшее было делом времени - и вот уже Буссенгу вывели под конвоем. Форпарадиса и удачно примазавшегося Окби оставили для исследования турели, остальным велели расходиться. Форледи возмущалась, что ей не позволили присоединиться к разведке, хотя она "умеет стрелять и драться", и утверждала, что форт словно построен специально для того, чтобы оберегать её персону от опасностей. Такому самомнению можно было только позавидовать.
- Вы обращаетесь со мной, как... с беременным птеродактилем! - заявила она.
- Поверьте, вы куда менее пугающи, - заверил я её. - К тому же птеродактили не живородящи, они откладывают яйца.
Некоторое время спустя разведчики притащили из джунглей мумифицированный труп - возможно, цетагандийский (турель была частью заброшенной базы или неудачно приземлившегося корабля). Мумию перенесли в морг при лазарете, и всем почему-то захотелось на него поглазеть, хотя разглядеть там было явно нечего - остались одни кости. Также кто-то сказал почему-то, когда я выразил нежелание смотреть на труп, что это "по моей части". Я очень удивился.
- Почему это?.. Я как раз не люблю вот это всё...
Живое красиво до последнего вздоха, а мёртвого просто не существует.
Новый начальник Форобио распорядился перенести турель в Южный Предел. Форледи продолжала критиковать происходящее - ей не нравилось, что Форобио ей не представился и что в случае чрезвычайной ситуации мы бы не знали, кого слушаться. Я вспомнил, что эту фамилию она уже упоминала накануне вечером... и точно: из семьи Форобио была любовница её мужа, которую наша форледи грохнула вместе с ним.
Послеобеденное построение провели прямо на площадке перед кухней. Всем велели не покидать территорию форта, но к нарядам в джунглях это не относилось. Меня вместе с профессором Парвади отправили собирать дрова и хворост: после аварии газопровода еда готовилась на костре, и топлива нужно было много. Я не без удовольствия углубился в лес, вспугивая множества мелких лягушек. Должен вам сказать, что найти пригодные для растопки ветки в тропиках - та ещё задача: хоть немного полежав на сырой земле, дерево гниёт и становится мягким, так что порой ты берёшься за пустую оболочку из коры, а порой кора сплошь покрывается мхом и тиной. Издали доносился хруст: это профессор ломал уже высохшие, но ещё стоявшие деревья.
Я принёс пару охапок, считавшихся за половину каждая (больше я не мог унести под мышкой), и пару раз притаскивал стволы подлиннее, с которыми несподручно было бы ходить по лесу. Дамы отмывали котелки и готовили ужин, заодно пытаясь сделать мармелад по рецепту Дюбуа из нарезанных им яблок. Каждый проходивший мимо этих яблок, кипевших в котле, их помешивал, но их агрегатное состояние не менялось.
Я охотно отдохнул бы после таскания дров, но надзиратели хотели, чтобы я собирал пауков. Вот только по правилам на работы в джунгли нужно было ходить вдвоём, а из свободных напарников имелся только Форпарадис. Начальнику Форобио сообщили, что за все годы меня ни разу не ставили в пару с Форпарадисом, и сам Форпарадис охотно объяснил, почему:
- А я его убить пытаюсь, - сообщил он весело. - А он или убегает, или дерётся.
- Вовсе я не убегаю, а разве что зову на помощь, - поправил я. - Мне ведь жить хочется! И какое я тебе зло сделал?..
- Ты моего ученика убил, - спокойно ответил Форпарадис.
- Ну, это другое дело. Так бы сразу и сказал!
- И что бы было, если бы сказал?
- Я перестал бы терзаться любопытством.
Отправить меня на сбор пауков в паре с профессором Парвади также не увенчалось успехом: кто-то сообщил, что из джунглей вышел неведомый "синий зверь с когтями". Дюбуа устремился туда; Окби, безоружный, за ним (кто я такой, чтобы мешать людям убиться, дубль два). Нам, сиречь всем более благоразумным каторжникам, оставалось лишь гадать, что это за зверь такой - синий. Я припомнил, что у встреченного нами саблезубого кота была иссиня-серебристого оттенка проседь на шерсти, но не слишком яркая.
Не прошло много времени, как Окби доволок до лазарета подраненного зверем Дюбуа. Профессор Парвади же бросился зверя изучать - и, как вскоре выяснилось, не мёртвого, а живого. Дожидаться его возвращения было решительно бесполезно. Спросил бы я, какого лешего профессору позволено в рабочее время общаться со зверушками, тогда как если бы я вздумал вместо работы нюхать цветочки, мне бы это с рук не сошло... Зверя профессор назвал "лазурная калла" и рассказывал, что оно безобидное травоядное сумчатое, с детёнышем в сумке, из чего он сделал вывод, что это самка.
- Это может быть и самец, - возразил Лаффон. - У некоторых морских коньков самцы носят икру в сумке.
- Самца вы бы ни с кем не спутали, - усмехнулся я.
- Ещё это может быть гермафродит... - предположил профессор.
- Гермафродитизм для таких высокоорганизованных существ нетипичен, - усомнился я.
Третьей попыткой меня хотели объединить для сбора пауков с Окби. Я вошёл на кухню, чтобы спросить, какая тара нам полагается, но Окби как ни в чём не бывало налил кружку воды и принёс её сидевшему в лазарете Дюбуа. Я смекнул, что это надолго и что Дюбуа не будет в восторге, если у него попытаются отобрать его... скажем корректно - утешение, - и сообщил Жадови, что Окби занят в лазарете. Пришлось ждать - можно сказать, мне повезло.
От кого-то из заключённых я услышал о том, что в составе комиссии есть прокурор, и о том, как он выглядит. Воспользовавшись паузой, я решил с ним поговорить, пока он курил и был ничем не занят.
- Это ведь вы господин прокурор?.. - приблизился я к нему.
- Да.
- А я - Бернард Перро. Я хотел бы поговорить с вами... буквально пару слов...
- Я вас слушаю.
- Видите ли, я вот уже тринадцать лет как пишу прошения в высшие инстанции, но, похоже, они не доходят по назначению... Я не могу утверждать, случайность это или халатность, но это так.
- В чём заключаются ваши прошения?
- Как видите, я человек уже немолодой, и очень больной человек... У меня болит голова, я плохо сплю, и условия труда способствуют усугублению моего состояния. Я прошу о повторной медицинской экспертизе, поскольку, очевидно, произошла какая-то досадная ошибка, из-за которой я попал сюда. На самом деле меня не должно быть здесь, меня нужно лечить...
- Пишите, и я передам ваше прошение по назначению.
Я был очень ему благодарен; он даже сказал, что бумагу можно попросить у Феррье, а перо - одолжить у доктора Болотова. Так я и сделал. С листом бумаги я устроился на лестнице, стряхнув пыль со ступени и используя её вместо столика. Дописать до конца не успел: Жадови всё-таки перехватила Огби на выходе и велела нам отправляться за пауками.
Спрятав свёрнутый листок в карман и вернув перо доктору, я влез в старый, местами рваный защитный костюм. В спешке влез наизнанку, так что не смог застегнуть, но это было не так важно - осторожность всё равно защищает лучше любого костюма. Пока я возился, Окби успел утопать в лес, и Дюбуа, который видел, куда тот ушёл, пришлось меня проводить и крикнуть:
- Принимай напарника!
Гленн Окби держался так, словно меня рядом с ним не существовало, но к этому мне было не привыкать. Правда, он и к каждой паутине на нашем пути относился примерно так же, молча рассматривая её со стороны. Пауков видно не было, но это ведь не значило, что можно положить болт на норму!.. Ну да ладно, пусть витает в облаках, - ему, долговязому, задеть паутину проще. А я подлез под натянутыми между деревьев студенисто-белыми нитями к центру паутины и обнаружил на земле одно паучье яйцо. Перчаток у меня не было, так что я подобрал его сквозь рукав защитного костюма и опустил в мешочек, который носил Гленн. Во второй паутине мне повезло даже больше: под корнями дерева что-то блеснуло... самоцветы! Целая россыпь показалась на поверхности, присыпанная землёй и палыми листьями.
Я осторожно копался в земле, пока не убедился, что собрал все мелкие драгоценные камни. Удачная добыча порядком подняла мне настроение. Вылезая из-под паутины, я что-то задел... к счастью, всего лишь ветку. Самоцветы, за неимением лучшего, отправились в тот же мешочек, где было паучье яйцо. А вот третья паутина была совсем пуста. Видимо, кто-то, кого направляли на работы раньше нас, уже выгреб всех пауков и их гнёзда, и новые не успели появиться. Мы огляделись: больше паутины не было видно, а значит, незачем было задерживаться в лесу. Возвращаясь, я гадал, сказать ли Дюбуа, что это Окби заметил самоцветы? Будет ли Дюбуа доволен это услышать и станет ли благосклоннее? Разбираться в желаниях людей всё-таки очень сложно.
Сдав Жадови наш (мой) улов, я незамедлительно вернулся к написанию прошения, пока вдохновение не ушло. Я старался быть краток и в то же время изложить всё, что могло не дойти до чиновников за прошедшие годы, осев в сейфах Моргано - где-то рядом с письмами от форледи к сыну. Закончив, я огляделся в поисках прокурора, но заметил только его секретаря, одиноко сидевшего у входа в барак, выделенный для ночёвки комиссии, и подошёл к нему. Прокурор был только предлогом, поскольку я не оставлял надежды сойтись ближе с этим юношей - хотя он был родственником Форпарадиса, и я опасался, не наговорил ли ему капитан обо мне лишнего.
- Вы не знаете, где прокурор? - спросил я, присаживаясь рядом.
- Пошёл в лес.
- Надеюсь, не в одиночку? Здесь может быть опасно.
- Нет, не в одиночку.
- Вы всё же будьте осторожней... Это мы здесь давно, и знаем, как ходить по лесу и как с чем обращаться. Если что, я всегда могу проводить, показать здесь всё. Здесь есть красивые места, - например, там у оврага растут большие ягоды...
- А с чего это вдруг такая забота? - поинтересовался он с подозрением.
С теми, кто мне нравится, я всегда максимально искренен. Чем меньше ты врёшь, тем больше тебе верят. Поэтому я ответил честно, по крайней мере во второй части ответа:
- Да ведь жалко всё-таки, если кто сгинет. И нам же потом отвечать за это...
- Да, вам за это отвечать.
Всё-таки секретарь не оставлял мне и шанса его заинтересовать. Вокруг нас не было ни души, и ещё минута - и меня не остановило бы то, что здесь его крик о помощи немедленно бы услышали. Но едва я поднялся на ноги, чтобы примериться для броска, как я заметил выходящих по тропе из джунглей прокурора, Форобио и других членов комиссии. Давние желания нехотя отступили. Я подошёл к прокурору и отдал ему письмо, и выразил огромную благодарность за внимание и помощь. Теперь оставалось надеяться, что прокурор не забудет его передать.
Пролетела небольшая стая летучих змей, но я успел вовремя скрыться за домом, а затем ушёл под крышу. Члены комиссии пытались отстреливаться, но куда там: змеи слишком маленькие и шустрые, по ним невозможно попасть.
В пору свободного времени заключённых нигде не было видно. Пройдя по тропе, я нашёл некоторую их часть за бараками, отдыхающих в компании надзирателей. Собственно, по присутствию надзирателей, коих я разглядел, подойдя чуть ближе, я и заключил, что каторжники не плетут заговор, а просто отдыхают и можно будет присоединиться. Похоже, подъедали нехитрую добычу, принесённую из джунглей: орехи и неядовитые ягоды, подсушенные солнцем. Даже Дюбуа был благостен, возлежал в объятиях Окби и в шутку предлагал Жадови фиктивный брак, - видимо, успел выпить в качестве послеобеденной сиесты. Я сел, прислонившись спиной к дереву, и не вмешивался в разговор.
Так прошло время до вечернего построения. Его снова проводили перед кухней, как было удобно комиссии. Пока созывали заключённых, а я уже стоял, изображая собой строй, - Парвади заметил летучую змею с подбитым крылом, которая низко перелетала, отбившись от стаи и не в силах взлететь повыше. С полного попустительства надзирателей змея была поймана курткой Лаффона, и этот свёрток положили у крыльца. Я гадал, зачем им змея: подбросить кому-то из надзирателей? Но укус одной-единственной змеи не был смертелен.
Лаффон обратился к Петре Жадови "госпожа Дюбуа"... дошутились. Тут и я не удержался от смеха. Но говорил он о том, что на золотом прииске невозможно будет выполнить норму, поскольку в прошлый раз норма была перевыполнена по приказу "Тащите всё, что найдёте" и золота осталось слишком мало. Конечно, надзиратели были правы в том, что невыполненная норма - проблема работников: до тех пор, пока прииск не выработан, всегда можно найти больше, если постараться получше. Но начальник Форобио... взял и объявил, что нормы больше не будет. И это было ещё смешнее. Как без нормы? Никто вообще не станет работать, и всё. С тем же успехом он мог распустить каторгу и превратить её в курорт.
- Построились в ровную шеренгу, бля! - скомандовал Дюбуа. - Какое из этих слов вам непонятно? Слово "шеренга"? Слово "ровная"? Или слово "бля"?
- А "бля" - это существительное или разделительная частица? - спросила форледи.
- Это междометие, - подсказал я негромко.
- Умная очень, да?!.. Как же ты достала!.. - возопил Дюбуа, за два шага подходя к ней и приподнимая её голову сложенным кнутом под подбородок. Форледи оставалась спокойна, ведь более ничего ей не грозило, чего нельзя было сказать об остальных.
- А ты - просто достал! - голос Дюбуа раздался уже у меня за спиной, и я почувствовал этой самой спиной удар кнута. Само по себе это не удивляло, но удары не прекратились. - Где сегодня были пауки? Почему их не было, я тебя спрашиваю?!..
Я и рад был бы ответить, но удары сыпались слишком часто, так что в промежутках я успевал только вдохнуть. После очередного удара я упал на колени, но Дюбуа не останавливался. Кое-как я выдавил, что я принёс самоцветы вместо пауков. Было обидно: за самоцветы могли бы и похвалить! Теперь очень хотелось сказать Дюбуа, что его Гленн нихера не заметил бы в паутине без меня, - но по спине текла кровь, меня замутило, и мысли путались. Конечно, Дюбуа было надо, - но мог бы и проявить уважение к моему возрасту, я всё же был уже не так вынослив, как раньше!..
Неожиданно между мной и Дюбуа вклинился профессор Парвади и выставил руку вперёд, по которой и прилетело кнутом. Крайне неразумно - и непонятно, чего он хотел добиться. Опять посчитал, что Дюбуа делает что-то плохое на его взгляд?.. Я нашёл в себе силы обернуться, чтобы попытаться пресечь это самоуправство, - не потому, что мне не хотелось, чтобы профессор пострадал, а потому, чтобы Дюбуа не подумал, что я поддерживаю этот бунт.
- Я понимаю... - повторял я, пытаясь поймать взгляд Дюбуа. - Я понимаю.
Ещё более неожиданно влез Форпарадис. Полагаю, он защищал Парвади, а не меня, иначе я тем паче этого не понял бы - он ведь хотел меня убить... или не хотел делиться этим правом с Дюбуа?.. Так или иначе, только когда другие надзиратели сказали Дюбуа, что хватит, он успокоился и отступил. Всем велели встать в строй. Сперва я думал, что мне не удастся подняться на ноги, но нежелание выглядеть слабым победило, и кое-как я встал и пристроился в конец шеренги.
Распределяли наряды на вечер, но я не прислушивался: меня ждал лазарет. К счастью, долго держаться на ногах не пришлось. Кто-то подставил мне плечо, и я поковылял к доктору Болотову - кое-как стащил попорченную куртку и растянулся на койке. Посчитали даже, что я получил шестнадцать ударов... мне казалось, что меньше, но в такие моменты время будто останавливается. Вместе со мной в лазарет отправили Парвади с пострадавшей рукой, а Форпарадис, получивший всего один удар, торчать в лазарете отказался. Профессор притащил в лазарет свою летучую змею и при содействии Лаффона - так что наряды игнорировали оба - пытался починить ей крыло. Напоминали они при этом нашедших новую игрушку подростков - ведь никакого научного интереса змея не представляла, разве что окраса была не самого распространённого. Оставить змею в лазарете Болотов не разрешил, и натуралисты стали обсуждать создание загона.
Все, кто огрёб от Дюбуа, получили спрей-антисептик и укол обезболивающего. Заштопать как следует мог только доктор Болотов, но Жадови настаивала, чтобы профессора зашила медсестра Фордауди и он мог поскорее вернуться к работе. Болотов спорил, что это может привести к осложнениям. Точку в этом споре поставил начальник Форобио, освободив всех раненых от работ до конца дня. Интересно, он вообще понимал, что на работах держится вся жизнь на каторге и если, например, некому будет собирать дрова и готовить еду, то никто не сможет поесть?..
Болотов штопал меня дольше, чем я ожидал. Я бы вполне согласился на то, чтобы он сделал это быстрее и менее аккуратно, но не тут-то было!.. За то время, что я лежал, постанывая и замерзая, успело многое произойти - например, до лазарета дошли слухи, что Форпарадис угнал флаер и сбежал, и вроде как не один. И что профессор накормил свою лазурную каллу бананом, но постарался отогнать её подальше от форта, чтобы она и её сородичи не привыкли кормиться за счёт людей и не начали представлять опасность; у самих же этих животных естественных врагов не было из-за умения плеваться ядом.
- То есть ему можно переводить бананы на зверушек, а нам бананы нельзя... - проворчал я.
Вдруг ко мне подошла медсестра Фордауди, нависла надо мной и строго сообщила:
- Если вы пытаетесь меня разжалобить, то у вас не получится. Я возмущаюсь действиями Дюбуа не потому, что считаю вас хорошим человеком.
Высказалась, умница. И с чего только взяла, что мне нужно её разжалобить?.. Мне, может, тоже не нравилось, как она высказывалась о Дюбуа. Если избавиться от надзирателей, как мечтали некоторые заключённые, - некому будет защищать нас от хищников. Я ещё не забыл, как Жадови и Дюбуа отстреливались от саблезубого кота.
- Я не пытаюсь вас разжалобить. Я просто хочу банан, - удивился я. - И Дюбуа я могу понять.
Как только доктор Болотов закончил работу, я сел на койке, чтобы было теплее, и хотел улизнуть на кухню за ужином, но доктор был против того, чтобы я вставал. Ужин мне принесли - и, что и говорить, было приятно, что обо мне не забыли. Прочие каторжники радовались тому, что Форпарадис, прежде чем сбежать, приготовил тушёнку. В лазарет обратилась за помощью форледи - кажется, на неё напал какой-то мелкий зверь во время работ в джунглях, - и они с медсестрой негромко делились новостями. Мне стало любопытно, что происходит снаружи, и я решил, что от похода до ветру меня никакой врач не удержит. Вставал я осторожно, ходил медленно и клятвенно обещал Болотову не работать - так что швы не должны были разойтись.
Первым делом я утащил с кухни банан и съел на правах больного, затем поспрашивал о побеге. Оказалось, что Форпарадис сбежал вместе с Гленном Окби и Софией Дори - или Иоганной Денери, не помню точно. Я удивился, что Окби сбежал без Дюбуа, - но, с другой стороны, Дюбуа-то был свободен и сам мог направиться куда угодно. Впрочем, зря они это сделали: рано или поздно всё равно поймают. Сперва я думал, что без флаера комиссия застрянет у нас надолго, - но мне объяснили, что беглецы бросили флаер, и тот уже вернулся в Южный Предел.
После побега всё окончательно покатилось... куда-то. Сперва откуда-то выбрел завхоз Уолли, видимо пьяный в хлам, размахивая самым настоящим мечом и крича, что нашёл "оружие против плюща". Ядовитого плюща ему на пути не попадалось, зато исправно полегли лопухи. Его пытались образумить, что-де он может покалечить людей, но остановить его словами не получалось, и его уложили из парализатора. Тут же позабыв о бедняге Уолли, растянувшемся на траве, члены комиссии обнаружили на мече форский герб, по загадочному стечению обстоятельств принадлежавший одному из них. Я недоумевал, где Уолли мог откопать так хорошо сохранившийся меч: в любом болоте тот проржавел бы и рассыпался.
Придя в себя, Уолли стал докапываться до всех с вопросом, кто в него стрелял, поскольку это ему было обидно. Также начальнику Форобио сообщили, что меч был найден в одной из старых башен, но тот заявил, что отправится туда не ранее чем утром и что никто ничего не разворует. Технически ничто не мешало мне дойти до башни и разворовать, но мы с форледи переглянулись и сошлись на том, что нам оттуда ничего не надо. Вообще говоря, сбежало всего трое заключённых, а казалось, что никого, кроме меня и форледи, в форте не осталось - только мы наблюдали за метаниями комиссии, похожей на пассажиров тонущего корабля, пытающихся заткнуть все пробоины одновременно.
Следом за Уолли на "сцену" вышел Дюбуа. Я не заметил в нём ничего необычного, но секретарь Форпарадис как-то сразу напрягся и затаился и, позволив Дюбуа подняться на порог, выстрелил ему в спину из парализатора. Обвиняли Дюбуа, не много не мало, в высказываниях против Императора и чуть ли не в измене. Что-то этот Форпарадис-младший совсем перестал мне нравиться - не иначе как наслушался гадостей, которые рассказывали комиссии про Дюбуа заключённые. А ещё больше мне не нравилось, что новый начальник Форобио позволял комиссии чинить этот самосуд над его подчинёнными, даже в его присутствии.
- Вы бы хоть заступились за наших-то! - попросил я его. - А то, если надзирателей не останется, нас всех птеродактили утащат!
Ещё комиссии не понравилось, что Дюбуа ходил с плазмотроном, хотя, как мне казалось, надзиратель вполне имеет право носить оружие. Комиссии я сказал, что Дюбуа был, видимо, пьян, и что у нас пьют каждый вечер, но никто из надзирателей никого ни разу не пристрелил и бояться нечего. Я был совершенно искренен - Дюбуа немудрено было надраться после побега Огби. Впрочем, вскоре его отпустили, а среди комиссии начались разговоры о том, что меч как-то странно влияет на всех, кто держал его в руках (включая секретаря Форпарадиса). Психотропный меч? Меч, выделяющий нейротоксин? Какие ещё сюрпризы преподнесёт вечер?..
...Ну вот, например, явление гигантского паука. Из окна административного здания было удобно наблюдать, как один из членов комиссии отстреливается от паука, а безоружный профессор машет на паука фонариком и кричит "Уходи, уходи!". Последнее не было лишено смысла - обычно пауки боятся яркого света и громких звуков, но этот медлительный гигант был, похоже, сбит с толку и к тому же ранен и отступал медленно. Неплохо было бы выстрелить в паука из турели, но никто не знал, как ей пользоваться: устанавливали её Форпарадис и Огби, а они оба улетели. В конце концов от паука избавились, а Парвади вконец охренел, спросив у Болотова разрешения притащить паука в лазарет. Доктор разрешения не дал, но я не удивлюсь, если в какое-нибудь иное помещение паука всё-таки поселили.
Я вышел на крыльцо, и тут над ухом грохнула турель. Поводов волноваться у меня не было - я помнил, что она торчит из окна, и никакими законами физики она не извернулась бы так, чтобы достать меня на крыльце; но комиссия вновь разнервничалась и пригрозила снять звание Феррье, который выстрелил вхолостую. Что ж, по крайней мере Феррье научился обращаться с турелью на случай возвращения крупных хищников. Осталось научиться её заряжать.
Форледи не переставала сарказмировать по поводу нового управления каторгой, утверждая, что если бы главной сделали её, то вот тогда... Но до того, что именно следовало сделать вместо того, что делалось, её слова как-то не доходили. Меня даже забавляло слушать, как она предрекала, что форт вскоре развалится.
- Я здесь уже тринадцать лет, и за эти годы он не развалился, - заметил я. - И, уверяю вас, ещё по меньшей мере столько же не развалится.
Но форледи со свойственной ей наглостью докопалась даже до самого Форобио, прямо спросив, когда он намерен нас покинуть.
- Не раньше, чем наведу здесь порядок, - ответил он.
- О, в таком случае я выйду отсюда раньше.
Со мной Форобио поговорил также:
- Поразительно, что в этот день вы были самым спокойным.
- А что вас удивляет? Я давно здесь, ко всему привык.
- И вам здесь нравится?
- Да как сказать... я уже немолод, здоровье моё ухудшается. Голова болит, плохо сплю. Меня лечить нужно, а не держать здесь.
- Вы думаете, что вас можно вылечить?
- Конечно. Я верю, что барраярская медицина не стоит на месте.
- Но вы ведь понимаете, что не сможете жить в человеческом обществе...
Он был очень добр, но нас прервали. На ночь глядя каторжников снова построили, и снова перед кухней. Комиссия стояла на крыльце, и их фонари слепили глаза. Тот, кто был в комиссии, видимо, главным, толкнул длинную речь, из которой я уловил то, что комиссия намерена задержаться для дальнейших разбирательств и что заключённых будут часто отвозить на Северный континент для дачи показаний. Это была хорошая новость: всё же разнообразие в буднях. И к тому же - шанс... шанс на то, чтобы сойтись ближе с Натаном или - хотя бы из "тёплых чувств" к его старшему родственнику - с секретарём Форпарадисом. А может, на то, чтобы убедить Форобио в том, что мне нужна помощь в повторной экспертизе. Я ещё не решил.

БлагодарностиЕщё много-много раз спасибо мастерам - Джонту, Мэсс и Уайту: во-первых, за взлетевшую игру, получившуюся насыщенной и атмосферной, за истории и антуражность, а во-вторых - за то, что доверили неоднозначную и непростую роль. Не знаю, как со стороны воспринимался Перро, кроме того, что раздражал или восхищал своей флегматичностью или медлительностью, - но надеюсь, что всё же он был не зря. И реально играл полигон, играло всё - чего стоило хотя бы то, что газопровод взорвался, значит, газ закончился И с погодой повезло - мы отхватили едва ли не последние сухие и тёплые деньки лета. Я брал горсть обезбола и дождевик оберегами от сырости, но они не пригодились.
Спасибо соигрокам! За классных ярких персонажей, каждый запоминался, и моменты местами были просто кинематографичные.
Тас - за Форпарадиса. Капитана Форпарадиса. Прекрасный упёртый грек.
Векше - за профессора Парвади, так трогательно интересовавшегося всем живым.
Ханне - за Софию, хорошую крестьянскую девушку, которая просто выживала в нашем адочке.
Майтимо - за Огби. Рыжий, честный, влюблённый. Забавно, что "хорошее" отношение Перро к Огби было обусловлено тем, что "этот - начальства". Жаль, что как-то не получилось эту бернардовскую мысль донести до Гленна...
Ортхильде - за Иоганну, неунывающую преступницу. Леди с городского дна получилась весьма удачно!
Марго - за форледи Клариссу, которая так неподражаемо вы@бывалась. Да, именно вы@бывалась, но как же по-форски!
Шелли - за Феодора, обаятельного житейским обаянием учителя Федю.
Гарту - за Феррье, ну такого узнаваемого бывалого барраярского офицера, который на своём месте видел всё и ещё всех переживёт.
Героическому Шеру - за подхваченного за пару дней до игры доктора Болотова, ответственного и честно выполняющего свою работу.
Айриэн - за Ядвигу, мало видел уголок женской солидарности, но он фонил!
Тикки - за Петру Жадови, шикарную женщину, которая строго, но справедливо удерживала в ежовых руковицах всю каторгу.
Гэлли - за Дюбуа, человека с самой меметичной фамилией, непредсказуемого, балансирующего между чёрной пропастью власти над другими и человечностью. Хочется верить, что и Дюбуа удастся выбраться с каторги.
Спасибо комиссии - Мориэль, Мэсс, Мине, Вере, Симбе и Дракону. Жалею, что пересекались очень точечно.
И спасибо Шеллару за начальника Форобио! Вроде и добрый, но видно, что задним умом крепок - такого не съедят. Интересно, конечно, как при нём изменится Южный Предел. Но, как говорится, - это уже совсем другая история.
Last but not least спасибо игротехам - неутомимым Луару и Аромго, отвечавшим за всю опасную фауну (включая Вольдемара)), и Рыжику, который честно ходил на каторжные работы как Буссенга-которого-не-расстреляли.
Что будет дальше с Бернардом - не загадываю. Может - сорвётся, может - его кто-нибудь всё-таки убьёт или сожрёт. Хотя забавно, что, кажется, те, кто больше всех хотел его убить, как раз и сбежали с каторги.

ПослеигровоеВ первую ночь приснилось, что я ранним утром субботы приехал домой, чтобы умыть и покормить Спока, и собираюсь ехать обратно на полигон, почему-то с Рабочего посёлка. Во вторую ночь во сне подобрал небольшую собаку и нёс её на руках... Вторая ночь явно была холоднее - я очень долго не мог согреться в своём спальнике со сломанной молнией, который не застёгивался герметично, пока не умудрился как-то завернуться в него клубком. Потом пришёл Гарт и лёг по диагонали, подпихнув меня в спину своей мощной спиной, так что клубок в лице меня забился в левый верхний угол палатки, куда-то мимо пенки, зато понемногу согрелся и поспал.
Честно отсидел "официальную" часть послеигровых посиделок у костра с гуляющими по кругу бутылками шампанского (вкусно, но за неимением закуси я не злоупотреблял). Вспомнил, что не люблю послеигровые посиделки в том числе и за то, что на них бурно обсуждаются до_игровые достижения персонажей, т.е. прописанные во вводных мастерами, так, словно это достижения игроков по игре. Круто, когда персонаж изготовил арбалет, или что угодно ещё, но... я люблю байки непосредственно с игр. Впрочем, сильнее я не люблю только обсуждение того, что персонажи сделают после_игры - ибо "а всё, а надо было раньше"(тм), по окончании игры каждый имеет право на свою собственную версию истории.
Перехода посиделок в песни у костра не дождался и уполз. Зато худо-бедно выспался к десяти, пока прошёлся-умылся и полез собираться - Гарт также уже проснулся. Уезжал я с полигона снова в машине Гарта, вместе с Тикки, Марго и Драконом (традиционно изобразил культурную прослойку на заднем сиденье). На Ленинском узрели, какое транспортное месиво ныне царит у въезда в отреставрированный Речной вокзал (который порт, а не метро). Когда автобус разворачивается перпендикулярно движению поперёк две полосы, и в проложенную им колею точно так же лезут автомобили... а ты стоишь и ждёшь - и пока мы стояли, Тикки успела выйти, забрать рюкзак из багажника и уйти на пешеходную часть. Гарт меня "положил где взял", т.е. высадил на автобусной остановке, откуда всё тем же экспрессом я приехал домой. И спасибо ему ещё раз!

@темы: friendship is magic, moments of dream, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, барраяр и барраярцы

Догнались с Лисс до неофициального девиза Дома Скатах: "Ты не веришь в единорогов, а они в тебя верят. И следят за тобой". Успел подумать о том, что у меня нет дурацкой футболки с единорогом - непорядок, - а потом вспомнил, что у меня есть единорог-брошь, подаренная Люцией. Самое время выгуливать.

Дайр кошмарит темы записей: сначала они все сделались прописными буквами (что я почти не заметил, у меня и без того так и было), а теперь некоторые темы - с большой буквы (или оба слова в теме), а несколько - вообще капсом. И не только у меня. Интересно, что в этот раз чинят.

Подался на Небукер: в основной конкурс - янсин "Двое (не) спят", в номинацию олдскула - гельбус "Ложь священна". Читательское голосование уже открыто, но проголосовать можно, только зарегистрировавшись (лайки и закладки на голосование не влияют).

Упоролся достаточно, чтобы накатать на Южный Предел список жертв Бернарда Перро. Всех 37 жертв, с именами, возрастом и подробностями смерти. Кто бы мог подумать, что составлять список жертв маньяка... успокаивает

Вчера дождался Птаху от Тима и Ур, объяснил, что и как вливать и колоть в крысу. Птаха справится, Спок как игрушечный - как положишь, так и лежит КрысоновостиА лежит в шапке, чтобы тепло и мягко. На ужин он даже съел немного нутридринка из шприца, а сегодня на завтрак уже ни в какую: худо-бедно осилил только воду с таблетками и устал глотать. Утешаюсь, помимо попадающих в крысу лекарств, тем, что Спок явно хочет жить, раз до сих пор не сдаётся. А, как известно, если пациент хочет жить...
А большой чёрный спутник достался Лышко - и тот сразу понял, что с ним делать: без хождений вокруг да около влез в новое социопатио.
Собираюсь и уезжаю на Южный Предел до воскресенья, удачной нам игры! Запасся обезболом, но надеюсь, что будет сухо и не придётся жрать его горстями. И надеюсь, конечно, что Спок меня дождётся.

@темы: это крыса и ей не стыдно, игрища фандомные, мечтай, иначе мы пропали

@темы: это крыса и ей не стыдно

Теперь можно и об игровом. Собирался я на минималках: одолжить у Амарта рыжий парик забыл (вернее, есть такие вещи, о которых я вспоминаю только в транспорте, - помнил, когда ехал к Амарту в пятницу и когда уезжал)), мечом сознательно пренебрёг. Выгулял наконец рубашку с зелёной вышивкой, которую когда-то утащил с разваряжки у Дёгред, плюс неизменный зелёный плащ для тепла. Уши уже на полигоне позаимствовал у Амарта и приклеил - заодно опробовал, как клеить уши без "кармашков", такие же, какие примерял в гостях у Аркадия. Не сразу, но получилось и держалось хорошо; отдельный плюс - такие уши проще оттирать от клея и они должны долго не снашиваться
Уже ржал, что Тэлль - едва ли не единственный мой фейский персонаж (и уж точно единственный ши) без стекла, потому что всё ещё впереди. Ну, не считая разве что того, что он любит свою мать из Дома Фиона больше и хочет быть на неё похожим сильнее, чем может признаться даже самому себе. Предвижу самые развесистые его сложности с побратимами на стадии Раскола, если один из них - выбравший путь Подменыша ши Скатах или Лиам, и Тэлль не смог остаться с ним. Потому и не знаю, играть ли Тэлля в современности, что без побратима это деньги на ветер.
Отчёт не будет объёмным, because of reasons.поскольку первые 2/3 игры я почти ничего не слышал: все как один говорили тихо, а я глуховат (и хорошо ещё, что был без парика, который всегда ухудшает мне слышимость). Голос слышу - слов не разбираю, а комментировать невпопад отдельные долетевшие фразы - не лучшее дао. Не знаю, была ли глухота взаимосвязана с зубной болью - уши у меня впервые начало закладывать явно раньше, чем начала прорезываться мудрость, - но это уже не важно. После грозы я стал лучше слышать происходящее - видимо, потому, что все сидели плюс-минус на одной линии со мной. К тому же Тэлль весьма мало для соседа знал о проблемах рощи с лезущими туда смертными - что, впрочем, натягивается на то, что земля Эрин большая, а фейское время - облачко, и можно сто лет не заходить в гости и потом обнаружить, что всё успело измениться и достаточно к худшему, чтобы требовать решительных мер. Так что это не претензия: на играх с принципом "своё стекло несёшь с собой" во что принесёшь - в то и поиграешь, а я отчётливо понимаю, что не умею создавать истории на себя и на того парня (а когда умею, это значит, что я мастер)), что-то получается только в сотворчестве, а такие совпадения редки. Дообсуждать завязки уже в электричке - моя карма полигонок по феям с моего первого и последнего Белтайна, кажется, сколь бы рано я ни начинал прыгать на соигроках.
Традиционный ворнинг на фейский антиклерикализм и общее человеконенавистничество. Возможны неточности.

Тэлль ап Дайреанн. Отперсонажный отчёт несколькими эпизодамиБантиарну Эрнин я встретил на пути к её дому. Летнее время она обычно проводила в странствиях, но приветствовать праздник Лугнасада хозяйке стоило в Башне Железа и Терновника - а я как раз собирался наведаться в гости со свежим хлебом и сидром из ранних яблок. Эрнин успела уже завернуть к богганам хаусхолда и несла яблочный пирог. Ещё на подступах к фригольду было заметно, что в нём немноголюдно и тихо; бантиарна Драйне была занята беседой с Дэлгой, гилли-ду терновника, и не поднялась нам навстречу, чему я сперва не придал значения. Лишь когда мы приблизились ко второй и старшей хозяйке Башни, стало возможно почувствовать и понять: злые чары лишили её сил.
- Что случилось? - спросила Эрнин.
- Кого убить? - поинтересовался я.
Драйне сказала, что тот, кто наложил проклятие, так и не дал о себе знать и не явился за поединком или за вирой. Я подумал, что, может, он явится в эти праздничные дни, когда отдавать долги самое время, - тогда и встретим как подобает, ибо с чем к нам приходят, тем и получают.
Только подумав о том, я заметил приближающегося гостя, - но судя по тому, что его узнала Эрнин, этот гость был званым, и представился сам:
- Ярл Ласар ап Фиона, из Даларны, по прозванию Алый Альв.
- Это видно, что Алый, - улыбнулась Драйне, - и что альв, тоже видно.
Она спрашивала, где Эрнин нашла такого знакомого, и та рассказала, что встречала его зимой, когда он приходил с викингами из-за моря и они вместе сожгли часовню. Об этом приключении я даже слышал от Эрнин - и видел тоже: пепелище получилось живописное.
Другой гость вышел из теней незаметно, как и подобает ши Скатах, - оказалось, что его Эрнин также знала. Но о нём не рассказывала - хотя не то чтобы это было обидно: не всякими историями делятся. Ши назвался как сэр Киллиан, и совместными усилиями мы открыли бутылку сидра, на совесть запечатанную моим отцом, чтобы выпить за процветание фригольда и его хозяек.
А третью гостью узнал я - и не ожидал, что мы вновь свидимся так скоро. Леди Кристабель из Дома Дугал путешествовала по миру и собирала артефакты - брошенные, недоделанные, сломанные, с неизвестными или непонятными свойствами, - вроде барахолки. Она говорила, что фригольд её находится на континенте, где-то между Германией и Гардарикой. Про одно из своих недавних обретений она даже готова была рассказать - и я также помнил его даже слишком хорошо!
- Никогда не забуду эту штуку, испортившую мне добрую драку, - проворчал я.
- У этого артефакта одна особенность... если кто-то испытывает друг к другу негативные эмоции, они начинают танцевать, - пояснила леди Кристабель.
- Не худшее, что может случиться, - признал сэр Киллиан.
- А мне совсем не улыбалось плясать с теми, кому я собирался набить морды! - возразил я.
- И кому же собирался?
- Кучке шотландских проповедников.
- Надеюсь, они утанцевались до смерти? - полюбопытствовал Ласар.
- Увы, нет - госпожа Кристабель подоспела раньше.
- Но потом ты их добил?
- Тоже нет: у меня было слишком мало сил после этого танцевального марафона. - да и радости нет в том, чтобы передушить обессиленных недругов, как котят, не говоря уж о том, что леди Кристабель этого не одобряла. Тех из них, кто не сбежал, я нашёл после. - Но мне удалось вывернуть пару рук и разбить пару носов в процессе танца... и, возможно, свернуть одну шею.
Ласар рассказал, что один его друг однажды попал в плен артефакта-зеркала, которое каждое утро говорило ему, кто сегодня самый красивый: он сам или его возлюбленный. В конце концов он разбил зеркало, - и можно было только гадать, что теперь показывают осколки.
Отчасти я был даже благодарен леди Кристабель за то, что она пришла вовремя и вынула из моих скрюченных пальцев артефакт, до которого я с трудом добрался, но не знал, как его отключить или уничтожить. Сопротивляться магии этой безобидной на вид вещицы было практически невозможно, и кто знает, сумел бы я оттуда выбраться... Но меня больше волновало, как такие предметы оказывались в руках несведущих смертных. Если в качестве чьих-то трофеев - то это означало, что где-то фея попала в беду.
- А нет ли у тебя более полезных вещичек? - спросил я у Кристабель. - Скажем, такой, которая заставляла бы людей красивой вереницей идти...
- К обрыву? - подхватила Эрнин.
- Мысли читаешь.
- Для этого можно что-нибудь поджечь - и они сами туда побегут, - заметил Ласар.
- Для этого нужно иметь поблизости обрыв, - добавил я. - А ещё люди иногда начинают бегать кругами...
- Между огнём и неизвестностью люди обычно выбирают неизвестность.
- А некоторые люди могут броситься в огонь, - возразила Драйне.
- И сгорят, - пожал плечами Ласар.
Кристабель говорила, что люди бывают и открытые, умеющие мечтать, - но сама признавала, что в основном это дети, которых ещё нужно воспитать. А на чьё воспитание, кроме кинейнов, можно повлиять феям?.. Детей воспитывают взрослые и превращают в подобных им.
- Они вырастают, и либо принимают правила игры, либо погибают, - заметил я.
Ласар говорил, что в Даларне ещё остались люди, что чтят старые традиции. Здесь, в Эрин, таких людей почти не осталось, они превратились в героев сказок и легенд. Ласар также видел, бывая в разных землях, как много смертных следует за верой креста и прячется за стенами монастырей.
- Мне всё равно, во что они верят, только бы делали это подальше от моих земель, - сказала Драйне.
- Некоторые ещё помнят, как правильно к нам обращаться, - но если они обращаются со страхом, откликаться им я не стану, - говорил Ласар.
- И то верно, - согласился я. - Тот, кто боится, всё равно предаст. К тому же, люди ненавидят то, чего боятся.
- Нас и так уже ненавидят, - возразила Драйне. - Пусть уж тогда ещё и боятся.
- А люди такие хрупкие, - продолжал я. - Все, кто готов был отдать жизнь за старые традиции, уже её отдали.
Леди Кристабель, должно быть, везло с людьми, - и можно лишь пожелать ей, чтобы так оставалось и впредь. А Дэлга только повторял, негромко, но уверенно:
- Их всех нужно уничтожить. Всех. До единого.
У него и у Драйне была веская причина не любить людей. Драйне спросила гостей, проходили ли они мимо рощи; эту рощу знал и я - когда я был мал, Дэлга позволил отцу и мне в ней бывать. Затем что-то случилось, и Дэлга запретил входить в рощу чужакам - и мы уважали этот запрет. Теперь же в роще не осталось других гилли-ду, кроме Дэлги, и Драйне поведала, что причина была в смертных, что упорно пытались строить в роще свои дома и часовни. Строителей пугали и убивали, часовни жгли и разрушали, но люди долго не сдавались; наконец они ушли с земли, кою посчитали проклятой, - но освятили её напоследок. И ныне, хоть от Башни далеко до ближайшего города, - людские поселения подбираются к лесам и холмам, некогда священным, и все феи, жившие в этих краях, перебрались под защиту фригольда, а иных фей в округе и не осталось.
- Не знал, что всё настолько плохо, - сказал Ласар, выражая общую мысль. Даже я, занятый погонями за самыми вредоносными из людей, не уследил за тем, что творилось буквально у меня за спиной, что грозило общей бедой и моему дому.
И решено было устроить Охоту, не дожидаясь Самайна, - и многие поддержали её: и Эрнин, и я, и Ласар, и Киллеан. А Драйне благословила её.
- А куда потом девать тела?
- Волки сожрут, - заметил я.
- Волчье дерьмо - такое же плохое удобрение, как и эти самые тела, - проворчала Драйне.
- Кровь через час - уже просто земля... - Ласар процитировал старые стихи, а мне вспомнились другие: позабудь её, и она прорастёт тугою лозой...
Ещё Дэлга спросил хозяек, дозволено ли ему будет пригласить гилли-ду из далёких южных земель, о которых он слышал, - хранителей растений, способных сожрать человека, - и превратить священную рощу в священное болото. Идея мне понравилась: нужно будет сделать погоду в окрестностях фригольда более тёплой, дабы новые жители могли пережить зиму, и приучить к более прохладной погоде сами растения, - а всё это может стать интересной задачей для моего отца.

Когда стемнело, Дэлга предложил рассказать каждому о самом славном его подвиге. Леди Кристабель мы объяснили, что подвиг может быть не только воинским: изобретение или творение - тоже победа. Она рассказала о диковинном музыкальном инструменте, в котором я понимал мало. Сэр Киллиан, оставаясь в тени, рассказал о том, как перехитрил кого-то, и Кристабель не могла решить, была ли эта победа честной, на что Драйне ответила, что бывает и военная хитрость, и не только на войне. Ласар - я сидел между ним и Дэлгой и слышал его лучше всего - рассказал, как его заранее невзлюбила некая леди Гвидион, и он не мог отказать ей во встрече. Они сражались, но посреди долгой битвы из-под земли вылезла трёхглавая химера, и им пришлось объединиться против неё. Это была хорошая история, поскольку у неё могло быть продолжение: у этих двоих был шанс снова встретиться, недругами или же друзьями.
Сам Дэлга сказал, что для него самой большой победой было, когда сёстры Эрнин и Драйне пришли на эту землю и основали фригольд.
- И ты помогал раздувать угли, - я не столько спрашивал, сколько утверждал. Особую связь между Драйне и Дэлгой заметил бы и слепой; недаром каждую зиму, похоронив гилли-ду, госпожа Терновника покидала фригольд.
- Тэлль, не отмалчивайся, - напомнил Дэлга затем.
- Я не отмалчиваюсь! - возразил я. - Плох тот ши Дайреанн, кто не хотел бы рассказать о своих подвигах. Правда, большинство славных историй, которые я знаю, - это истории моего отца и моей матери, а сам я мало что успел совершить. Разве что могу рассказать о том, как однажды мой отец взял меня с собой...
И тут меня стали просить рассказать про гвидионского коня. Эрнин так часто подкалывала меня этим конём, что всем гостям сделалось любопытно, что за история за этим кроется. Вот так стоит один раз позаимствовать коня - а скажут, что шестерых, и что я чуть ли не на ши Гвидион верхом скакал! В любом из доступных вам смыслов.
Я собирался рассказать кратко, чтобы всё же перейти потом к той истории, которую считал более заслуживающей внимания, - но пробовали ли вы хоть раз сделать историю краткой?.. Если нет, то даже не пытайтесь. Я стал рассказывать, как однажды пил в хорошей компании, и ко мне подошёл некий пак. Из того, что он говорил, я понял, что он чем-то насолил одному лорду Гвидион, и теперь его везут на суд в одно тайное место. Я об этом месте слышал прежде только легенды и сомневался даже, что оно существует. Затем со мной разговорились рыцари, сопровождавшие того пака, - они от своей миссии были явно не в восторге. Я и спросил их, каким же образом они собираются попасть в то тайное место, дорога к коему сопряжена со столькими опасностями и препятствиями?..
Но спросил, кажется, слишком громко. Так, что на этих рыцарей обернулись все мои друзья и вообще все посетители той таверны. А они явно хотели, чтобы место их назначения, кое только что тайным быть перестало, оставалось тайным. И очень на меня рассердились. А против пяти рассерженных рыцарей Дома Гвидион не смог бы выстоять даже я.
- А что же конь? - спросил Ласар.
- А конь будет потом!..
К счастью, рыцари не стали меня убивать, но очнулся я уже в темнице - и, судя по виду из зарешёченного окошка, в том самом месте, куда везли пака (по всей видимости, по тайному закрытому троду). Конечно, я всегда мечтал там побывать, но не таким же образом! Так что мне быстро стало скучно, и я стал готовить план побега. Я не стал посвящать своих слушателей во все детали - сказал только, что справился с охранником-троллем и отвлёк местных, устроив пожар в одном крыле крепости. И вот когда все забегали, пытаясь его потушить, я пробрался на конюшню и забрал одного коня, чтобы покинуть это место. И когда на моём хвосте висело всего несколько преследователей, меня и нашла Эрнин, пропустившая изрядную часть веселья.
- Я еле тебя нашла!..
- Ты ведь давно меня знаешь - и знаешь, где всегда можно меня найти: там, где хорошая драка.
- А как же пак? - поинтересовался Ласар.
- О, этого пака я повстречал сильно позже. И он не только меня не поблагодарил, но и оказалось, что его отпустили даже раньше, чем я сбежал! Видимо, я оказался более ценным пленником - но так и не дослушал все те вопросы, которые мне хотели задать. Воистину, сражаться и заниматься любовью с ши Гвидион куда как интересней, чем с ними разговаривать!
- Неужели никто не предложил?
- Представь себе! Если бы в моей постели оказалась дева Гвидион или хотя бы юноша, я бы, может, и захотел задержаться у них подольше. Но они совершенно не умеют найти правильный подход к столь почётным гостям!..
- И куда вы потом дели коней? - строго спросила Драйне.
- Отпустили, конечно! Они сами найдут дорогу домой по знакомому троду. Дом, конечно, слегка порушен... но уверен, что его быстро восстановят.
- Вернутся туда, где их кормят, - кивнул Ласар.
Та же история, которую я хотел рассказать, так и не прозвучала, - значит, такова её судьба, чтобы прозвучать в другой раз. Сегодня хозяйкам и гостям нужна была весёлая история.
- Я что-то слышал о ши, который выносил окорока, пока кто-то жёг монастырь, - сказал Ласар.
- А иногда это одно и то же лицо, - сообщил я.
На самом деле монахи - народ во многом безвредный, в отличие от чужаков - лордов, желающих "укротить" дикие земли, и проповедников, приходящих "нести свет истины", - но сложно бывает устоять перед монастырскими запасами вина, пива и ни разу не постных яств. Приятно разрушить часовню или колокольню, - а припасы и книги при этом не пострадают, а послужат тем, кто получше сумеет с ними обращаться.
Потом Дэлга и Драйне пели, и гости вспоминали песни, которые хотели бы услышать. У меня плохая память на песни, но большую часть тех, что я знаю, я слышал от матери, и могу подхватить, если кто-то другой начнёт. Оказалось, что мне знакома песня, которую поют в Даларне, и песня, которую знал Киллиан. Тот удивился, а я ответил:
- Мать рассказывала, что слышала эту песню во фригольде, который ушёл под воду.
- Ушёл под воду? Закрылся?
- Да, похоже на то. Кто-то сохраняет, кто-то жертвует всем... и невозможно сказать, кто из них более прав.
- А иногда приходится пожертвовать всем, чтобы сохранить, - заметил Ласар.
Я смотрел, как танцует Эрнин, и как танцует Ласар с мечом, и сам выходил танцевать, когда попросил Дэлгу спеть о Дикой Охоте, а Ласар поддержал идею, - хотя получилось у меня не слишком хорошо, тем паче при том, что петь также хотелось. Смотрел, как леди Кристабель рисует крылья для своей главной мечты - летающего корабля. Конечно, можно было бы поднять корабль в воздух при помощи Искусств, но это было бы слишком просто и не так интересно, как заставить его взмахивать крыльями подобно дракону. Затем, к ночи, леди Кристабель решила продолжить путь, и Дэлга пошёл проводить её мимо рощи. Я пригласил её прилетать к нам на своём корабле.
Драйне задавалась вопросом, кто мог её проклясть: скорее всего это был кто-то из Домов Балор, Айлил или Скатах. Но в отсутствие Дэлги она не стала о том говорить, поскольку это касалось и его также. А над фригольдом тем временем собиралась гроза и разразилась бурей - Дэлга едва успел вернуться, - и на долгое время нам стало не до разговоров.

После грозы Драйне вновь заговорила о том, мог ли то быть "один и тот же Айлил". Поскольку мало кто понимал, что она имела в виду, - она пояснила, что один ши Айлил умер, и у него осталось Дитя, кое могло захотеть узнать, кто причастен к гибели отца, преданного забвению; и неясно только, росло ли Дитя с матерью, и не была ли его мать связана с тем забвением. В общем, сумела Драйне так рассказать историю, что вопросов появилось больше, нежели ответов. Одно я понял: проклятие не могло промахнуться, и сёстры в самом деле убили, вольно или невольно, того ши Айлил, - а упало оно на Драйне, а не на Эрнин, потому, что лето - время Драйне. А закончила Драйне тем, что если это Дитя Айлил явится, то они с Эрнин рискуют увидеть своего кровного брата.
Ласар говорил, что и сейчас, хоть и редко, феи рождаются из грёз, а отцом или матерью можно назвать того или ту, что воспитала, а не родила, - но Драйне, видимо, знала наверняка, что и мать у Дитя Айлил была, общая с нею самой.
- Всё одно брат по духу может быть ближе, чем брат по крови, - заметил я.
И шутили о том, что если проклясть неизвестного нам пока ши ответным проклятием - "Чтоб у тебя в сапогах болото не просыхало", - то он сам явится, да ещё и благословит Очаг, у которого сможет наконец просушить сапоги. Это для ши Дайреанн ничего бы не стоило снять сапоги и ходить босиком, - а вот для ши Айлил... Впрочем, по тому, что я слышал об этом Доме, я бы не сомневался, что и ши Айлил придумал бы что-нибудь, чтобы обойти такое проклятие.
Также говорили о случившемся с рощей, и Ласар предлагал посмотреть на Грёзу в этом месте: он был сведущ в Дримкрафте и мог определить, если Грёза была искажена или испорчена. Дэлга отвечал, что не может впустить его в рощу ни за какую виру. Но Ласар не сдавался, уверяя, что ему даже не нужно будет входить в саму рощу, чтобы взглянуть со стороны. Тогда Дэлга попросил дать ему кинжал, подошёл с ним к Ласару и сказал протянуть руку. Ласар не колебался - заставив вспомнить все легенды о Тюре, - и лезвие кинжала пробило ладонь насквозь.
- Ты даже не отдёрнул руку, - проговорил Дэлга.
- Я долго живу и видел много разной боли.
- А я-то тебя в первый раз вижу.
Пролитая кровь была не вирой, а скорее испытанием. Что ж, Дэлга ни разу не бывал за пределами своей рощи и мог не знать, что такая рана - пустяк для воина.
- Это всё? - спросил я. - Теперь это можно исцелить?
Но Драйне вдруг поднялась со своего места - хотя сил у неё по-прежнему не было, - и жестом велела мне и Эрнин остаться на месте. Она сказала, что как хозяйка этой земли готова уплатить любую виру за пролитую её вассалом кровь.
- Вира мне не нужна: я сам пожелал помочь и не потребовал бы платы, - отвечал Ласар. - Исцелите только рану, а то испачкает здесь всё.
- Вересковый бальзам могу приготовить я, - сказал я, но едва успел взяться за пустую чашу и приблизиться к Очагу: Драйне исцелила рану сама. Что ж, это было правильно, а на меня едва ли обращали внимание, когда скреплялись решения столь важные.
И ши Айлил, которого ждали, всё никак не приходил по следу проклятия, - и тогда Драйне вновь встала и пролила свою кровь на землю, порезав ладонь, и властью своей над этой землёй призвала того, кто наложил на неё злые чары.
Много крови проливалось на этот Лугнасад, - но каков год, таковы и плоды.

- Зачем ши Дайреанн голова?
Рано или поздно этот вопрос должен был прозвучать, хоть я и не помню уже, по какому поводу.
- Чтобы в неё есть! - ответила Эрнин.
- И пить! - подхватил я. - И говорить. А о других способах её применения мы не станем говорить при...
- И в делах любви голова также бывает полезна, - невозмутимо сформулировал Ласар.
- ...при ком-нибудь, - закончил я, осознав, что Благих дам в компании не осталось.
Эрнин встала, подошла к Ласару и изобразила подзатыльник. Тот удивился достаточно, чтобы не рассердиться, - в конце концов, не сердиться же на ребячество.
- Эй, я раньше об этом подумал! - возмутился я. - Ну, если не раньше, то по крайней мере одновременно...
Эрнин восстановила справедливость и отвесила подзатыльник и мне тоже. Другое дело.
- Обычно начинают с поцелуев... - заметил Ласар.
- Я говорила с тобой достаточно долго, чтобы понять про твои предпочтения, - туманно сформулировала Эрнин.
- Я запутался! - пожаловался я. - Как долгие разговоры соотносятся с поцелуями? И зачем говорить долго, если можно целовать быстро?..
Эрнин определённо нужно было помочь. В самом деле, не приглашают же гостей только для того, чтобы с ними разговаривать! Поэтому я дотянулся до Эрнин - конечно, она была мне как старшая сестра, но красивой девушкой быть оттого не переставала, - сгрёб её в обнимку, поцеловал и велел:
- Передай по кругу!
Тут Эрнин всё поняла правильно и наконец поцеловала его, после чего и я не остался внакладе - подскочил и также поцеловал хохочущего и не сопротивляющегося Ласара, заявив:
- Замыкаю круг!
Позже Ласар спросил:
- Может ли ши Дайреанн что-то сделать, не выделываясь?
- Конечно, может! - воскликнул я. - Нет такого, что бы не смог сделать ши Дайреанн!
- Ты уже выделываешься.
- Так в этом и суть!
И время спустя, сидя у огня, Ласар спрашивал, нет ли в этих землях кого-то, кто жил бы достаточно долго, чтобы помнить о нём, - поскольку родом он был с земли Эрин, как следовало из его имени, но не помнил этого: не то оттого, что слишком юным покинул эти земли ("ни одного годового кольца не нарастил", как выразился Дэлга), не то оттого, что было это слишком давно, не то оттого, что сам решил забыть. В последнем случае разрешить проблему могло быть и проще всего - если самому захотеть вспомнить, - и сложнее всего, если речь шла о Клятве или гейсе.
- Нелегко, должно быть, возвращаться гостем на родную землю, - так сказала не то Драйне, не то Эрнин.
- Разве что отец мог бы помнить. За спрос денег не берут: спрошу у него, - говорил я. - Можно было бы спросить и у матери, да где теперь её искать...
- А ты всю эту землю обойди пешком, - посоветовал Дэлга. - Сердце есть у тебя?
- Да вроде что-то бьётся, - ответил Ласар.
- Вот если на каком месте сердце забьётся чаще - к нему и присмотрись. Может, там ещё и остался кто-то, кто тебя помнит.
Ещё Дэлга сказал про рощу на другом конце острова - "не ту рощу, которая та роща, а другую", - где могли оставаться гилли-ду достаточно древние. Хоть гилли-ду и не покидают свои рощи и мало с кем водят знакомства, а всё же память у них хорошая, - и я подумал, что о пути к той роще также можно будет спросить у отца. Священное дело - помочь гостю всем, чем можешь помочь.
Так вечер клонился к ночи, а ночь к утру, и Дэлга прятался под крылом плаща Драйне, а Эрнин забралась к Ласару на ручки - то есть легла на колени, но всё равно выглядело это так, словно бантиарну Дайреанн кто-то превратил в кошку. Говорила, что за теми, кто приходит свататься, она гоняется с топором, - а тех, кто не сватается, ждёт, видимо, иная участь. Интересно, что говорят правила этикета на тот случай, если гостя придавило хозяйкой дома?.. Ласар справился: ему ничего не оставалось, кроме как подхватить Эрнин на руки и унести с собой в покои.
Это значило, что и остальным пора было отходить ко сну, отдыхать перед Охотой. Со всеми, кто собрался на праздник в Башне, было легко, - а значит, хоть и было нас немного, Охота будет доброй.

БлагодарностиЛиссиэль ещё раз с днём рождения и с мастерским дебютом! И спасибо тебе и Тас за эту историю. Получилось очень атмосферно и как-то очень... правильно и оттуда - про Дом и дом, про эпоху и подступающий к порогу слом времён. Это маленький секрет фей - они всегда взлетают, потому что люди, которые их ставят и играют в них, даже если впервые, - это люди, которые всё понимают. (Очень понятно объяснил, мда.)) Это был немного мрачный, Неблагой, но ни разу не Банальный Лугнасад - про защиту своих рубежей, про право ответить ударом на удар, про силу слова. Стараюсь верить, что Тэлль был не слишком шутом в этой истории.
Да, Тэлль действительно очень про семью-при-почти-отсутствующей-кровной-семье, и поскольку он ещё слишком юн, чтобы думать о заведении своей семьи с позиции женитьбы (и, похоже, до Раскола так и не успеет задуматься), - то ищет себе братские и сестринские фигуры. Теперь я понимаю это только лучше: с детства видя Драйне и Эрнин, он, с одной стороны, испытывал смутное "хочу так же", а с другой - после некоторых общих похождений Эрнин для него действительно как старшая (но ненамного, Драйне воспринимается ещё старше) сестра по оружию.
А "Полез на берёзу за яблоками, тут арбузом и накрыло" - это всё-таки явно про Дайреанн.
В общем, о чём бишь я?.. Спасибо Лисс за Эрнин, она прекрасная женщина!
Спасибо Тас за Драйне, хозяйку и опору, те корни и кости земли, на ком земля держится и кто из земли черпает силу. Кто-то явно крепко просчитался, прибив её к земле (да, почти как в той сказке про бросить в терновый куст)). И ясно, что этой земли она не отдаст ни пяди.
Спасибо Саппорт за Дэлгу, колючий грампи куст был чертовски хорош во всех своих проявлениях и комментариях!
Спасибо Амарту за Ласара, он всегда огонь! (И некоторые вайбы викинга-психотерапевта(тм): где Ласар, там всегда задорный военный поход, будет что вспомнить.))
Спасибо Мориэль за Киллиана, тихого и рассудительного! Очень красиво смотрелось: то, что в тени есть Скатах, зачастую было видно исключительно по сигаретному огоньку.^^
Спасибо Ортхильде за леди Кристабель, я очень рад был снова её видеть! Благородство, нездешность и истинно дугальская способность мечтать долгими кропотливыми проектами.
Чертовски жаль, что у нас не было айлилского драконёнка - это было бы шикарное семейное воссоединение... или столкновение, - но он присутствовал незримо.

А когда уходили с полигона в воскресенье - пришлось обходить разлившуюся во всю дорогу лужу по тропке. И эту тропку перегородила упавшая рябина(!), под которую нужно было подлезать. Сначала она чуть не отобрала амартовский меч, торчавший из рюкзака, - он просто заклинил об неё рукоятью, и ни туда, ни сюда, - а потом, когда я её приподнял, чтобы меч освободить, и отпустил, она напоследок стукнула меня по лбу. Очень по-фейски
Испытываю искушение всё-таки завестись в твиттере, чтобы написать про Самайн там, где увидят. С другой стороны, у меня и так ещё пара игроков легло в этом направлении, кворум собирается. И наш отряд - тот ещё б#@$ский цирк, в котором вакантно место коня, с неофициальным гимном "В разведку с м#%@ками". Люблю его

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, мечтай, иначе мы пропали

Я нашёл единственный способ против глюка дайрей, чтобы хоть иногда оставлять комментарии и читать дискуссии: установил на браузер на ноуте автообновление страниц. Когда это приложение обновляет страницу каждые 10 секунд, есть шанс, что однажды вместо ошибки 404 увидишь текст поста. Но также есть шанс, что за несколько часов так ничего и не увидишь. А ещё у меня пропал черновик, который я написал утром субботы, и пришлось писать заново, что не добавляет человеколюбия.

В пятницу я, как уже упоминал, закончил уборку, дождался и впустил первых ласточек сбора к Локусу в лице Жанин и Ро, а также курьера от Эйтна, забравшего наконец аннеттину палатку. Затем с работы вернулась Птаха, я передал ей людей и свалил пересидеть сбор к Амарту с пивом и печеньками. Ещё раз мурр Амарту за приют!Трескали виноград, говорили об играх, а кошенька была настолько ленива, что даже не возмущалась моему присутствию и дремала под ящиками стола, идеально вписавшись окружностью в квадратную тень. Засиделись почти до полуночи, так что когда я вернулся домой, сбор уже закончился. Игроки Локуса действительно доели дыню, зато оставили бутылку сидра, которую я и упихал в рюкзак на следующее утро, собираясь на игру.
Чат к игре создали уже после того, как я вышел из дома (и интернета соответственно), но я заранее знал, что еду вместе с Амартом и Ортхильдой; Амарт написал, что его подвели автобусы, так что я приготовился ловить в электричке Ортхильду, впрыгивая на Электрозаводе. Поймал - с Саппорт вместе. Мастера Лисс и Тас, которых подвело такси, ехали не в рань, как планировали, а впрыгивали в ту же электричку на Выхино. Мы присоединились к ним и дальше ехали уже впятером. На Подосинках дошли до дальней поляны - мимо Рэдволла, занявшего ближнюю. Палатку я поставил посветлу, но вообще не заметил, что натянул тент наизнанку Что многое говорит о моём мозге в тот день (вернее, о его отсутствии). Nothing further is positive, или Осторожно - далее о боли, физической и не только.
А голова у меня в тот день болела с самого утра: сверлило левый висок, отдавая в зуб. Точнее, зуб явно был первичен - видимо, моя воспалённая мудрость реагировала на сырость перед грозой. Добравшись до полигона, я попросил у Тас таблетку кетанова и сожрал четвертинку. Потом ещё одну. Эффект был кратковременным, и в начале игры я доел оставшуюся половину - но с тем же результатом. Дабы не отвлекать Тас от игры, я съел целиковую таблетку мига из своей аптечки. Не помогло. После дождя Тас выдала мне таблетку найза, её я тоже съел... Всё это лишь ненадолго притупляло боль до терпимой, - для сравнения, в городе мне обычно хватает четверти найза или кетанова, чтобы всё прошло; так что я смирился с тем, что скорее передознусь, чем обезболюсь, и жрать таблетки перестал. И вообще у меня высокие болевой порог и толерантность к дискомфорту, но в этот раз боль перешла границы выносимого. Чудо, что в палатке, где было тепло и сухо (нет, при всём вышеописанном мне самому ни секунды за день не было холодно), я сумел задремать под утро. Сегодня боли уже нет - по крайней мере, тот лёгкий дискомфорт, который я чувствую, когда пью прохладную воду, с ней не сравнится. А дома есть противовоспалительный ополаскиватель.
Что до грозы, то хляби над нами в ночи разверзлись капитально. Внушительно грохотало и очень красиво сверкали молнии, хотя нам было не до красоты. Пришлось сливать воду с тента мечами и палками, пока не догадались подпереть его ещё парой высоких стволов, стоя по щиколотку в воде. Еду мы успели спасти со стола на пенку под тентом, и даже мангал не погас, - но телефон Тас просто утонул в луже и нашёлся, только когда лужа высохла. Слава песчаным Подосинкам, где вода очень быстро уходит в землю, слава амартовскому тенту, выдержавшему это испытание! Внутри игры это определённо было героической борьбой фей против кем-то насланных стихийных тварей, о которой Тэлль ещё непременно будет рассказывать. И ржали, что не стоило петь про Голду, Тюра и Вотана, сразу напомнивших о себе, и пытались вспомнить песни про засуху...
Бытовала мысль уехать на последней электричке в четыре, но не зря, ой не зря я взял на всякий случай палатку! Во-первых, туда можно было сложить рюкзаки и вещи и они остались сухими, а во-вторых, собираться по темноте и мокроте было бы слишком тяжело. Так что мы, доиграв, распределились по палаткам (Саппорт утащили Лисс и Тас, а к нам с Амартом присоседилась гитара, которую Саппорт забрала в рань) и поспали до утра. В десять то пригревало солнце, то становилось пасмурно и прохладно от пробегавшей тучи, но сырости больше не было. Собрались без спешки и съехали, и я увёз с собой уцелевшие перцы.
Осторожно: далее прорыв экзистенциального инферно aka вещание придонья, вам туда не надо!
Это была очень хорошая и ламповая игра. Но на примере Тэлля я в очередной раз убедился, что все мои персонажи-феи всегда находятся в стороне от основных сюжетных замесов и завязок. (Клауд - всё ещё исключение, но сейчас я стараюсь не брать на себя все завязки, которые нужны игрокам, поскольку репутация мастера-козла, сделавшего игру, чтобы её выиграть, со мной навсегда.) Видимо, я не умею создавать таких персонажей, которых помнят и вспоминают, о которых рассказывают, с которыми хотят встречаться снова, - даже если я пытаюсь предложить завязку, впоследствии она канет в забвение. А говорить о своих персонажах самому (и тем паче - в связи с чужими персонажами) считаю слишком нескромным. Быть может, феи - просто такой сеттинг, требующий от игрока быть красивым, харизматичным, интересным, творческим; иначе я не знаю, чем ещё объяснить тот факт, что я в этом сеттинге далеко не первый год, а мои персонажи, какими бы они ни были (опять же минус Клауд и минус сатир Доминик, получивший квенту от мастера), - никому не друзья, никому не любовники, никому не побратимы, никому не родичи (супруги, родители, дети, далее везде). И, по-хорошему, давно стоит завязывать играть (мастерить - это пожалуйста), но... глэмор - это такой наркотик, от которого у меня нет сил отказаться.
Вам правда туда не надо, я пишу для себя, не хочу дискутировать и задеть никого не хочу.И, на самом деле, - всё это лишь верхушка айсберга, отражающая в частном случае общую проблему "я не знаю, как жить эту жизнь" (когда реальность периодически проигрывает снам). Если по уму, то с ней тоже пора завязывать, но - в ней есть вещи (то есть, будем честны, прежде всего не вещи, а люди), от которых я отказаться не могу. Если бы в жизни существовала опция переродиться человеком, способным вызывать симпатию, - человеком, которого замечают, которому сочувствуют, с которым бережны, которому позволяют, которому прощают, - о, я всё ярче понимаю, что не боюсь боли и пошёл бы ради этого на что угодно. Любой круг дантова ада показался бы мне вполне умеренной платой. Но опции нет, и в этой ролевой игре я тот, кто я есть, и навязываться людям не умею и не люблю - считаю это неуважением и к ближнему (который вынужден "дать из вежливости" порцию внимания), и к самому себе. Возможно, все мои проблемы в жизни (вообще все, вообще всей сознательной жизни) - от этого неумения.

Небольшой отперсонажный отчёт воспоследует, а пока не могу не задумываться о том, кого бы вытащить на Имболк, чтобы не плодить сущности. Тут муки выбораСнова Кэр? - придётся многое согласовывать и обсуждать. Клауд - явно не доживёт, Белозорь - тоже вряд ли. Сату? - я скучаю по ней, но делать такую анти-замануху дружественной игре будет свинством. Потерявший двоих "хозяев" бездомный лисец Лышко? - не уверен, что готов к очередному куску стекла. Кларет? - у неё уже есть своя Удача Дурака. Слуаг Сладж? - не думал о нём в современности, но он наверняка будет по-прежнему связан с театром, а мне о современном театре говорить не хочется. Тэлль... посмотрим.
Пока что очень помогает держаться складывающаяся в голове мелкоигра по Мгстр.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, прикладное марковедение, мечтай, иначе мы пропали