Пока Птаха ездила сегодня к Сех, я упаковал подарки. Ну, как упаковал - поскольку у меня нет пространственного мышления, в моём исполнении это "скомкать бумагу вокруг подарка и закрепить скотчем" И теперь в клее я, ножницы, небо и аллах, и я весь такой: как 31-е уже завтра?..
А прежде всяких итогов года и прочего - тут будет то, о чём я чуть не забыл. У меня пока нет других фоток с Самайна (есть пара видео от Кемет, но я не знаю, как их из вк достать и куда вставить), но выложу хотя бы свою красную шапку Кларетт, сфотографированную Птахой перед игрой. Персонажка, родившаяся из давней идеи фотосета, которую я так и не осуществил, и оставшаяся скорее игротехнической, без всякого ОБВМа, так что я едва ли буду играть её ещё. Но нескромно думаю, что она славная. И немножко #небрейтябрь

А чтобы готовить сани смолоду - о Самайне следующего года можно высказаться туть.

АдвентВчерашний адвент-подарок плоско-шоколадной формы - эстонская тёмная шоколадка с вишней. Прям совсем тёмная, то есть по вегану, и прям с настоящей вишней, очень вкусная!
Сегодняшний - очевидный чай. Очевидный потому, что упаковка была прозрачная и чай было видно. "Чай для Него" из Кантаты - судя по большой букве, по меньшей мере для Императора человечества Когда-то давно я об этом чае писал, он прикольный: с женьшенем, имбирём, яблоком, корицей, кардамоном, гвоздикой, зверобоем, лимонной цедрой, чёрным перцем, омелой, ройбушем, бобовыми корочками и лемонграссом. Это супь(с)!
И ещё на завтра подарок остался, то есть на первое число.

@темы: moments of life, радио Marcus FM, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, мечтай, иначе мы пропали, портрет в интерьере

Вчера был день неожиданных подарков: Птаха забрала с доставки посылку от Гэлли (теперь она тоже ждёт в камине новогоднего часа), а вечером курьер привёз клетку от Келир. Она отличная!Клетка сюрпризом не была, я давно её предвкушал, но она отличная! Прочные и не ржавые прутья и дверцы, не поеденный поддон, две деревянные полки. Лесенок нет, но их можно заменить парой широких хорьковых труб, плюс гамаки-спутники - и будет идеально. Шаг к мечте о том, что однажды у меня будут стоять две клетки по четыре крысы, а не четыре по две. Но сейчас на фразу "дал бог клетку, даст и крыску" в меня от Птахи полетит сапог
А адвент принёс упаковку с двумя итальянскими печеньками-нугателли - с кусочками шоколада и ореховой начинкой. Омномном

Сегодня я был молодцом: во-первых, сдал последнюю в этом году работу. Во-вторых, закупился канцеляркой в Комусе (дорогое всё, блин, а я зря понадеялся на птахину карту, которая нифига не скидочная, а бонусная) - наконец-то буду вешать гамаки на зажимы, а не узлы вязать. В-третьих, докупил подарки и заскочил в Фикс (из всего, что ожидал там найти, нашёл двусторонний скотч для Стены правил)). И встретил Птаху с работы - у неё внезапно последний рабочий день.
Напоследок успели распечатать птахины стикеры с персонажами Магистра - и вот кому милоты? ТТХ - тык!
Стикеры самоклеящиеся, без вырубки (т.е. вырезаем сами), без защитного покрытия (т.е. боятся окунания в воду и очень уж интенсивного трения, но с удовольствием поселятся на вашем домашнем ноуте или в скетчбуке). Сун Лань и Сюэ Ян получились темноваты, но вблизи выражения лиц вполне видны.

(с) феникс периода полураспада / твиттер

Wolvden-бэби-бум
Вязка Титании с моим производителем Чернильным сердцем - ещё одна, не оправдавшая возложенных ожиданий.

Щенки - две самки, два самца. Окрасы простые, хотя маркировки местами более редкие. Тёмно-серая самка с динаровым капюшоном, светло-серая с золотисто-каштановым подшёрстком "заплатками", белый с сепиевым оттенком и динаровым капюшоном, серый с сепиевым оттенком. Сначала думал продать всех и подождать до следующей вязки, теперь склоняюсь к тому, чтобы вторую самку всё-таки оставить. Но как же много вылезает медовых маркировок... Ощущение, что на Вулвдене нереально не вляпаться в мёд

Следующий помёт - Циннабон и Рагнарёк, волчара окраса дравит (коричнево-жёлтый турмалин).

Результат: коричневая самка с красным дилютом, самец окраса II базы - красновато-коричневый, с белым дилютом и динаровым плащом, и самец окраса хна с двойным дилютом, но таким количеством красных маркировок, что выглядит искупавшимся в кровище. Второго самца оставлю себе.

И третий - Беркана и Андриус (Андруш?..), пафосный зверь окраса сепия.

Кремовая самка с двойными мерлевыми "заплатками", чёрная самка с семью маркировками (моя будет) и два тёмно-коричневых самца, один с тремя, другой с шестью маркировками. Могло быть лучше, но для матери с никакущей базой - норм. Хорошо, что в Вулвдене можно "плодить всё, что движется"

@темы: moments of life, фанарт и иллюстрации, гнездование пернатых, демоны по вызову круглосуточно, матерь драконов, отец волков

Вчера была ваха-пьянка и о ней я ещё напишу, а сегодня был день шопинга.
Доехали в Леруа.Мы с Птахой доехали в Леруа за бытовыми мелочами: батарейками для свечей, сетевыми переходниками и рамками. Квадратная прозрачная рамка-клип, идеально подходящая для моего ч/б янсина, существует! Так что вся красота будет видна и заморачиваться с паспарту не придётся.
Оттуда поехали в Столичный гардероб.Оттуда поехали в Столичный гардероб. Цены там, мягко говоря... изменились. Видел майку с тематической модернАУ-надписью (цитирую неточно) If I had to live my life again, I would find you soon, но она мне никуда и ни на кого. Нашёл идеальный свитер для модерн!Синчэня, белый и с дурацкой надписью Stay young stay foolish, но на него денег не хватило. Я и так незапланированно потратил штуку, вложенную матушкой в общий подарок отцу, и то, что мне наверняка не откажут в авансе в середине недели, от паники меня не избавило. А с Синчэнем в свитере подумываю когда-нибудь заказать коммишку - пусть у меня нет, а у него будет!
Закупил наконец-то крысам развесных вязаных шапок. Крысы заценили!Лышко и Спок залезли в шапку сразу, а потом скинули её с полки, и теперь Спок в ней спит. Ваймс спит на шапке сверху, и чёрную крысу на чёрном не видно вообще - только уши чуть светлее общего тона. Третья шапка досталась Ясону и Лань Чжаню, доевшим свой кофтогамак (из остатков они свили гнездо). Но у Птахи после уборки скопилось два мешка морально устаревших вещей - что не заберу я на персонажей и не пойдёт на отдачу, то пущу на свежие гамаки.
Печаль, что не попал на бал.Отдельная печаль, конечно, - всё же не попасть в фуршет-команду Миндонского бала. Оно понятно, что количество народа там ограничено в пользу танцующих, и вообще это год такой, когда многое проходит мимо. Но сейчас Птаха крутит венки из затаренных в Ашане еловых веток, развешивает гирлянды и шары, и главное, что праздник у нас будет. Только сейчас подумал, что нашей кофейне нужна веточка омелы, но все искусственные варианты на Вайлдберриз и Озоне выглядят убого... Зачипуем как омелу банты с бубенцами
Печаль номер два.Печаль номер два - из-за паники самоизолировался и пропустил, когда к нам приезжала Беркана. Удалось вырубиться, поспать и восстановить хрупкое душевное равновесие, но проснулся, когда Беркана уже уехала. В камине от Берканы остался мешок подарков на Новый год - что также добавляет осознания праздника
И вдобавок, в качестве бессмысленной милоты, я посмотрел мульт про Гринча 2018 года, где зелёного озвучил Камбербэтч. Милота одноразовая, но бодрая, чего от неё и требовалось.

А об этом даже без ката: к Рождеству Wolvden выкатил антро-гардероб - возможность посмотреть на своих волков в антро-форме или собрать какого хочешь волка в конструкторе. Это ж бесплатные рефы для фурри-артеров! А также способ представить, что у тебя стая гару С конструктором и своими персонажами-гару потом поиграюсь, а пока заскринил нескольких своих волков. Посмотреть?
Чернильное сердце (слева) и спутница вожака Васаби (в центре) смотрятся в антро-форме даже выигрышней, чем в волчьей. И Хоук (справа) в любом виде хорош.


Адвент-дайджестДень 26 - Бабаевская шоколадка, и не простая, а "оригинальная" - с корицей! И ещё немного вкусного Гринфилд-чаёчка.
День 27 - адресные линеры для Птахи и её рисовача.
И день 28 - шоколадки Тоблерон в праздничной упаковке-ёлочке (продолжаем слипаться!) и... круглая лиловая лэмпворк-бусина с завихрениями-бутонами и золотистыми мерцающими бисеринами внутри. Подарок неименной, но кто-то словно подглядел в мой вишлист - я очень люблю такие волшебные стеклянные галактики Теперь она на верёвочке будет висеть на настольной лампе.

@темы: friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, гнездование пернатых, это крыса и ей не стыдно, демоны по вызову круглосуточно, матерь драконов, отец волков

Мы не созданы править -
Нам назначено хранить.
Наша древняя память
Не способна позабыть:
Космы седы от боли,
А душа - от прожитых лет...
Кто останется помнить,
Если мы покинем свет?!
(с) Пангур Бан - Краснобокие суда

Катбад. Отчёт отперсонажный. Возможны нарушения хронологического порядка, ворнинг на смерть персонажа (но не совсем). Часть II- Я прошу богов снять проклятие с этого существа, и вернуть ей память, - сказал я, преклонив колени перед алтарём. - И слово высокого короля будет тому порукой.
- Все ли сейчас здесь из тех, кто может снять твоё проклятие? - спросил дух у птицы.
- Я помню много имён, слишком много имён, - отвечала она.
- Вспомни, что случилось с тобой, - велел дух.
- Я... помню! Король королей не благословил меня, и потому я стала такой. Без благословения короля королей ничего не исправить!
- Должно быть, это случилось давно, - неуверенно произнёс Кайрпре. - И того короля, который должен был это сделать, уже нет.
- Высокий король - это не человек, который рождается и умирает, - сказал я. - Это тот, кто вечно хранит землю Эрин. И сейчас король королей - это ты.
- Тогда я сделаю это.
Птица опустилась перед ним, склонив голову, и Кайрпре, протянув руку, благословил её, а я успел подумать, что вижу первое деяние высокого короля, и об этом деянии можно будет слагать легенды и рассказывать их по всей земле Эрин.
Чёрные крылья упали как плащ, упала чёрная птичья голова с тяжёлым клювом. Перед нами сидела девушка, растерянно и испуганно оглядываясь.
- Где я? Кто вы?..
- Как твоё имя? - спросил я, пытаясь всмотреться в её лицо.
- Лиан, - произнесла она еле слышно.
- Как?.. - я сам недавно говорил, что птица может быть моей сестрой, но оказался не готов столкнуться с невозможным, с тем, на что давно перестал надеяться.
- Где мой брат, Катбад? Он жив?
- Я здесь, - ответил я. - Это я, Катбад, твой брат.
Лиан охнула и взглянула на меня, также не веря.
- Да, я стал стар, - улыбнулся я. А Лиан, которую я помнил совсем юной, стала только красивее. Мы обнялись.
- Ох, Катбад!.. У тебя всё хорошо?
- Я родил сыновей, вырастил внуков, двоих внуков похоронил... Да, у меня всё хорошо. Я на своём месте. Но что же с тобой было? Я верил, что ты жива, но думал, что ты за пределами земли Эрин, а эти земли я не мог покинуть без присмотра. Я был глуп и не понимал, что "не ступать по земле" может означать "летать над землёй", а ты всё это время была так близко...
- Я была под Холмами, у сидов, - отвечала Лиан. - Когда ты был ранен, я пришла к ним за лекарством для тебя, но должна была после у них остаться и служить им. И я не знаю, окончен ли уже срок моей службы...
- Наверняка окончен, столько лет прошло, - успокоил её я. - Но я поговорю с сидами и попрошу их отпустить тебя.
- Катбад... это ты снял с меня проклятие?
- Это высокий король Кайрпре, - указал я на молодого короля. - Я лишь привёл тебя сюда. Прости, что так поздно.
Лиан склонилась перед королём, но он поднял её, и мы вышли из священной рощи. Меня уже ждали и наперебой спрашивали, что это за девушка, и я отвечал, что это моя сестра была заколдованной птицей. Я и Кайрпре подошли к Мирддину и Миранну. Миранн прощался: сидам полюбились его песни, и он уходил вместе с ними в Холмы. Так Мирддин оставался при Кайрпре единственным друидом-советником.
Лиан хотела, чтобы я представил ей её племянников, моих сыновей и внуков, - но меня уже звали со всех сторон.
- У тебя много дел, - склонила она голову понимающе.
- О да! Хлопотный сегодня день, когда все собрались в Таре.
- Я позабочусь о твоей сестре, - сказал Кайрпре, беря её за руку и провожая к столу.
- Спасибо тебе, мой король!
И я отошёл поговорить с римским толмачом, тем самым, что показался мне уроженцем Эрин.
- Ты помнишь меня? - спросил он.
- Нет.
- Конечно, не помнишь. Я был тогда ребёнком. Моя деревня сгорела, я один выжил. Скажи, почему друиды не пришли на помощь? Почему не спасли меня?
- А они должны были?.. - удивился я. - Друиды никого не спасают.
- Что же тогда они делают? Где тогда справедливость?
- Справедливость в том, что многие деревни горят, не одна твоя. Многие люди погибают. Воины ходят в походы за добычей, когда-то я и сам был таким воином, убивал людей и сжигал дома. Если бы не было бедствий, мы все жили бы в волшебном краю, вкушая лишь плоды наслаждений! Но бедствия случаются, такова воля богов.
- И кто меня защитит? Если даже боги не защитили меня!
- И боги не должны тебя защищать! Сейчас ты не малый ребёнок, ты мужчина, ты можешь защитить себя сам. И если боги увидят, что ты достоин их помощи, - только тогда они помогут тебе.
- Но это несправедливо! - настаивал он. - Почему другие получают всё? Почему у них всё хорошо, и они становятся королями, и только я один страдаю?..
- Не ты один страдаешь, страдают все люди! А короли страдают более всех, поскольку на них лежит ответственность за их людей. Но лишения закаляют их, а не делают слабыми.
Меня позвал Найси, и я отделался от бывшего ирландца, а ныне римского беглеца:
- Вот мой совет тебе: не ной и не ищи, кто мог бы о тебе позаботиться, а позаботься о себе сам, и тогда боги примут тебя!
У слабых людей - слабые боги... В Рим приходили те, кто хотел, чтобы их защитили? Чтобы цезарь сказал им, что делать, и поставил служить себе в безопасное место? Но достойное место не может быть безопасным.
- Дед, я прошу у тебя разрешения на поединок с Конхобаром, - сказал Найси. Я вздохнул:
- Вот почему после того, как вернулся к жизни, ты ведёшь себя так, словно хочешь лишиться головы как можно скорее?..
- Но я ведь воин, дед. И наша распря должна прекратиться, иначе она так и будет длиться. Разреши решить наш спор мечом, дай благословение!
- Ты прав, - признал я. - Благословляю тебя.
Найси ушёл, и я хотел последовать за ним, хоть и тяжело мне было бы смотреть, как мой сын, пусть и вероломный, и мой внук, потерянный и лишь недавно вновь обретённый, станут убивать друг друга. Но вдруг, остановившись посреди Медовых покоев, я почувствовал, что что-то изменилось, глубоко и бесповоротно, - в мире, во мне, во всём и во всех. Это было больше, чем ослепнуть: я не ощущал более силы, что давали боги, не ощущал присутствия самих богов. Туата де Дананн и сиды ушли в Холмы, и Холмы за ними закрылись, - мы остались одни. Никто нас более не слышал.
И в то же время я увидел, что среди нас появился чужой бог. Он скрывался под личиной вождя римской миссии, а теперь воплотился, как будто земля Тары была его землёй. А его явление могло значить лишь одно: кто-то из людей Эрин, кто-то обладающий властью, поверил ему, присягнул ему, предав свою землю, своих богов и свой народ, и призвал его, и дал ему силу.
- Кто?!.. - сказал я лишь одно, воздев голову к небесам и не ожидая, что мне ответят.
Но чужой бог приблизился ко мне, склонился, прошипев:
- Ты хочешь знать, кто?
- Да, хочу.
- Кайрпре, - сказал он, указав рукой мне за спину.
Не может быть, чтобы высокий король отрёкся от Эрин. Но чужого бога слышали многие, и я обернулся к Кайрпре, застывшему в изумлении, спрашивая:
- Объясни, зачем ты сделал это?..
- Я этого не делал! - возразил Кайрпре. - Я в первый раз его вижу. Я не присягал ему, я верю нашим богам.
- А я верю тебе, - кивнул я.
- Я тоже верю нашему королю, а не какому-то там пришлому богу, - поддержал Мирддин.
В общей тишине и смятении я услышал слова Конхобара, собирающегося на поединок:
- Пусть боги увидят, кто прав, кто виноват!
- Боги не увидят, Конхобар, - сказал я, подходя к нему. - Я не знаю, что произошло, но боги сейчас не слышат нас. Стоит отложить поединок до тех пор, пока они не вернутся.
- Я не хочу откладывать, - возразил Конхобар.
Тогда я обратился ко всем, кто оставался в пиршественном зале и мог меня слышать:
- Нам следует всем войти в священную рощу и просить наших богов вернуться.
Я не дожидался бы окончания поединка, но из соседнего зала раздались крики, и следом за Кайрпре и остальными я направился взглянуть. Конхобар, сражённый, лежал на земле, а Найси стоял над ним с обнажённым окровавленным мечом.
- Так умри же, - изрёк Найси и вонзил меч в грудь своего недруга.
Я не сомневался, что клинок вошёл прямо в сердце, - я знал этот скрежет металла о рёбра и сочный звук пропарываемого мяса. Однако Конхобар не умер: он продолжал, смеясь, говорить с Найси и подначивать его.
- Да что ж ты всё никак не сдохнешь?!.. - воскликнул Найси, взмахнул мечом и отсёк ему голову.
Тут Лиан появилась за моей спиной:
- Могу ли я чем-то помочь?
- Тут уже ничем не поможешь, - ответил я, - если только ты не умеешь излечивать отрубленную голову.
Но случилось то, чего никогда не случалось прежде: голова приросла обратно. Конхобар лежал, не живой, но и не мёртвый, а Найси злился всё сильнее. Он хотел было порубить Конхобара на куски, но со всех сторон ему сказали, что это недостойно, и он отступился. Я вышел вперёд и взглянул на Конхобара. Вокруг него была лужа крови, но раны затягивались на глазах.
- Что, отец, тебе, небось, тоже радостно это видеть? - спросил он.
- Нет, - покачал головой я. - Мне вовсе не радостно видеть тебя таким.
Я предположил, что Конхобар потому не может достойно умереть, что боги ушли, и некому стало принять его дух и сопроводить в чертоги мёртвых. Я вновь призвал всех как можно скорей идти в священную рощу и вынужден был оставить Конхобара. Кайрпре шёл со мной, торопя и подбадривая людей, и я крикнул:
- Следуйте за своим королём!
И все гости Тары оказались под сводами священной рощи. Кайрпре и я преклонили колена перед алтарным камнем. Я обратился к духу рощи, и он ответил мне:
- Чего ты хочешь, Катбад?
- Я хочу, чтобы наши боги услышали нас, вернулись и вновь защищали землю Эрин.
- Твоих богов здесь нет, Катбад, - был ответ.
- Скажи, как это исправить? Как изгнать пришлого бога?
- Ваши боги ушли, и вы, люди, сами сделали для этого многое, - говорил дух. - Разве вы, дети Миля, не пришли войной на эту землю и не изгнали с неё туата де Даннан и сидов, сделав её своей?..
Я слушал молча, хотя внутри меня скреблось ощущение несправедливости. Мы давно уже не были чужаками на земле Эрин. Да, дети отвечают за деяния своих отцов, - но разве недостаточно мы искупили обиды, нанесённые предками хозяевам этой земли?..
- Значит, такова судьба, и даже богам не под силу изменить её? - спросил я.
Говорил не я один: и Кайрпре, и другие голоса предлагали, спрашивали, просили. Но почему-то голос духа я слышал так ясно и чётко, как никогда прежде.
- Боги не умерли и не исчезли, - произнёс дух. - Они вернулись туда, откуда пришли когда-то: в свой дом, в бессмертные земли. Они не нуждаются в вашей помощи.
- Я понял, - ответил я тогда. - Если боги теперь там, где им хорошо, то иного мне знать не нужно. Спасибо тебе, дух.
Я почувствовал, как дух исчез, - и почувствовал, что теперь он был свободен. Я поднялся, опираясь о посох, и обратился к тем, кто стоял в полумраке под кронами рощи.
- Боги сделали свой выбор, и мы не вправе требовать от них изменить его. Теперь всё, что нам остаётся, - хранить Эрин и оставаться достойными нашей земли и наших богов. Мы должны будем помнить их, и рассказывать нашим детям о том, как наши боги ходили среди нас и сражались вместе с нами, и передавать нашим внукам наши законы и обычаи. Ничто не кончено, всё продолжится, и это в наших руках. Да здравствует Эрин!
Несколько голосов подхватили мои слова. Ещё не так давно я был слаб: лишившись силы, что позволяла мне вызывать дождь или выращивать лес за минуты, я ничего не мог противопоставить чужому богу, - мои силы были силами старого человека, для которого его посох вскоре сделается тяжёл. А теперь я чувствовал, что сила, стоящая за мной, велика и превышает силу многих героев: все люди Эрин стояли за мной, и за своим королём, и каждый из них стоил сотен римских легионов, разучившихся решать собственной волей. И дух словно прикоснулся ко мне на прощание, вселив надежду сродни прозрению, - знание о том, что как мы не забудем богов, так и боги не забудут Эрин.
Люди один за другим выходили из рощи, и кто-то подле меня, скрытый сумерками, спросил:
- И что же, это конец?
- Это только начало, - возразил я воодушевлённо. - Раньше боги направляли нас, теперь же мы можем двигаться сами. Мы должны быть благодарны богам за то, что они помогали нам, подсказывали нам, учили нас, - но мы выросли, и пора показать, что мы достойны этих уроков.
Я слышал, что голоса духов в роще смолкли. Остались лишь голоса птиц и шорох ветра. Выйдя из-под сени деревьев, я почувствовал себя очень уставшим, но ничего не боялся: ни римлян, ни их богов. Первым на глаза мне попался Конхобар, стоящий на ногах как ни в чём не бывало, - и я спросил его только:
- Ты в порядке?
- Да, отец, я в порядке, - ответил он самодовольно.
- Вот и хорошо, - ответил я.
Затем ко мне подошла Лиан и спросила:
- Меня не было столько лет. Нашего старого дома больше нет?
- Не знаю. Я покинул его и странствовал.
- Ты жил в роще? Но где же теперь ты будешь жить, если рощи больше нет?
- В роще нет больше духов, - поправил я. - Но это не значит, что она перестанет быть моим домом.
- Но где-то нужно быть мне, - и она сказала, что сразу двое наших родичей пригласили её жить при дворах своих королей. Кухулин предлагал ей двор Конхобара, но она понимала, что там может быть неспокойно; Найси предлагал ей двор Кайрпре, и она хотела выбрать его.
- Решать тебе, - сказал я. - Но если ты останешься при дворе высокого короля, я более всего буду за тебя спокоен.
И, наконец, я подошёл к своему ученику Мирддину.
- Как ты думаешь, боги ещё вернутся? - спросил он. - Я думаю, что вернутся.
- Как знать, - я с улыбкой пожал плечами. - Быть может, и вернутся, ведь это их земля. Когда-нибудь очень нескоро, когда нас уже не будет в живых, - для них пролетят дни, а для людей могут пролететь годы, столетия...
- А друиды будут? Через сотни лет?
- Думаю, будут. Конечно, они уже не будут колдовать, гадать и предсказывать судьбу, они будут непохожи на нас, и называть их могут иначе. Но они будут рассказывать людям о богах и героях, слагать стихи и петь песни, - а это самое главное, чтобы Эрин оставалась Эрин.

Жалею о двух вещах: во-первых, что так и не случилось магического поединка (с кем бы, зачем бы?..), а я нежно люблю играть в Метаморфозы Талиесина, мне вечно не хватает готовых поиграть людей. Во-вторых, что так и не случилось кровавой жертвы Потому что, ну, для языческого менталитета кровавые жертвы - это нормально, и Катбад осуждал Курои не за то, что тот собирался принести в жертву своего сына, а за то, что между памятью и силой тот выбрал силу. А для Катбада не было хуже проклятия, чем забыть своих, - это равносильно изгнанию, а изгнание страшнее смерти.
Ну и жалею, конечно, что из еды ничего не попробовал, кроме оладушка, и даже не знал, кто готовил, - а аутентичные кухня и посуда всё-таки дают плюс к игре.

БлагодарностиСпасибо мастерам за любимый мир, за повод перечитать Уладский цикл и не только, за годные материалы к игре, за роль и историю. С вами хорошо и я хочу ещё! Только если, гипотетически, будет третий прогон, - хочу куда-нибудь к феям. Чтобы не работать, а развлекаться Хотя понимаю, что и у фей были свои проблемы, и что немало проблем даже прошло мимо меня (фух)). Игра была очень насыщенной, возможно - даже слишком насыщенной для столь короткого тайминга, но - всегда говорю, что не доиграть - лучше, чем заскучать и ждать финала с нетерпением. Отдельное спасибо - за систему гейсов! Как-то я подзабыл о том, что одно из назначений гейса - противовес, и теперь хочу ввести это дополнение в свои игры по феям.
Спасибо игротехам рощи - театр теней был очень атмосферен! Правда, из-за музыки духа было порой совершенно не слышно, так что с каждым разом я всё ближе придвигался ко входу в лабиринт, чтобы расслышать лучше
Спасибо соигрокам!
Спасибо моим родичам - за то, что играли со мной: в случае с незнакомыми игроками это приятная редкость. Конхобару - за моё позорище, теперь бессмертное. Найси - за хорошего внука с головой на плечах (шутки про голову никогда не устареют). Кухулину - за то, что был настоящим Кухулином: почтительный сын, верный воин, понимающий в обычаях, но, к сожалению, сначала делает, потом думает... но хорошо, что ушёл в Дикую Охоту (в самом деле, где ещё быть Псу)). Там думать не придётся, а достойный воин не заскучает.
Спасибо моему ученику Мирддину - за уверенность и разумность, за умение прислушиваться, но и от своего мнения не отказываться. Катбад с лёгким сердцем доверяет Мирддину высокого короля - и доверит Эрин, когда придёт время. А как будущий Мерлин доживёт до возвращения туата де Дананн... ну кто ж его знает - может, застрянет в замке Фата Морганы?..
Спасибо Кайрпре - мальчик-который-вынул был прекрасен! Пока ему немного не хватает уверенности, но это пройдёт, а главное - любовь к Эрин и готовность её защищать - в нём есть.
Спасибо Дёгред за великолепную Медб - вот ещё один столп Эрин, который ничто не сломит и не свалит. Очень много восхищения.
Спасибо Курои - шикарный отыгрыш безумного чернокнижника, хотя канонного Курои я бы в последнюю очередь представил в таком образе. Но игры тем и хороши, что дают нам неожиданные трактовки и неожиданное развитие событий.
Спасибо Миранну, Грейн и другим, с кем довелось обсуждать наши обычаи и наше будущее.
Спасибо туата де Дананн и прочей Дикой Охоте, с кем вообще не удалось повзаимодействовать, о чём страшно жалею Хотя помешать Лианнан трахацца - это ачивка!
Спасибо римлянам - дорогие враги, вас было очень удобно и вкусно презирать! Самовлюблённый Марс, жалкий Марий и кроткий как агнец писец - были максимально чужды Катбаду, хоть он и искренне старался быть вежливым, понимающим и готовым к миру. Увы, если Рим хочет видеть людей Эрин своим плебсом - войны не избежать.

После игры, стоило переобуться из туфель в кроссовки, стопы так свело, что я еле ковылял - видимо, кроссовки теснее, а я всю игру провёл на ногах.
О прочем пожизнёвом-субботнем я уже писал, фото с игры воспоследуют :3

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

То, что я не мог заснуть, после эксперимента с Новопасситом сменилось тем, что я теперь всё время хочу спать. Я проспал половину понедельника, а потом сел пересматривать Тайну Келлс (под это дело закончилась уже вторая шоколадка). Во вторник вечером заходила Мориэль поговорить с Птахой за игры, я не подслушивал, но и не работал тоже, потому что было влом. В общем, немудрено, что меня теперь дедлайн грызёт за хвост. ПонытьНовопассит тут, конечно, не виноват (и овец считать всё-таки приходится), - скорее, стадия тревожности последовательно перешла в ту стадию, когда я физически не могу работать и в целом не могу ничего, а приходится. Туплю, отвлекаюсь, потом отвлекаюсь от того, на что отвлекаюсь... Оно понятно, что все мы устали за последний месяц, последний год, последнюю жизнь, - но скорей бы уже каникулы.

Что ещё у меня хорошего? Не нашёл второй носок с авокадо и второй носок с киви и решил, что оставшиеся теперь будут парой.
Подсадил матушку на Чароита - она взяла у меня почитать сначала один сборник стихов, затем другой. Уже вернула и кое-что выучила наизусть.

Сегодня выполз на очередную лекцию Эйрле по органической химии (на самом деле, к органике мы пока только подбираемся через азы), предварительно поймавшись с Эйтном на Китае. Кроме меня собрались в Ваби послушать про межполовые межатомные связи Ри, Шер и Инги. У атомов всё как у людей: стремятся уравновесить свою природу(тм) союзом с ближним, при чрезмерном сближении происходит отторжение, а чем больше между ними общего - тем крепче связь. Осознаю кривизну воды как первопричину кривизны бытия Эйрле уруру, это всё неизменно познавательно!

WolvdenПеревёл стаю в тайгу.
Наследник вожака набирается опыта - разведывал сначала пустыню, теперь болото.
Вожак обзавёлся первым шрамом после схватки с пумой. Хочу ещё.
Мой производитель сходил налево, теперь в чьей-то стае растут двое его щенков. Симпатичные пацаны, вырастут - похвастаюсь.
Психанул(тм) и выкупил случайно увиденную в чужой стае годовалую самку титанового окраса. Она была голодная, в течке и очень красивая. В графе клички стояло название окраса, поэтому я изменил окончание и переименовал её в Титанию, в честь королевы фей. Свёл её со своим производителем (его, кстати, переименовал из Чернильницы в Чернильное сердце, люблю эту серию книжек), из-за её низкой фертильности не получилось забеременеть с первой вязки, я купил ей специальный цветочек... В общем, кучу серебряных шишек на неё угрохал и сижу довольный.
Вырос Хоук, сын Ханимун:

Саму Ханимун я свёл с волком такого же, как у неё, золотарникового окраса по кличке Нокс. Всё ж таки хотелось этот окрас сохранить и именно в потомках.

Родилось трое волчат: самец и самка окраса перекати-поле, которых неожиданно весьма красит красный агути, и две золотарниковые самки. Хочу оставить двух самок: одну окраса перекати-поле по кличке Кумкват - образовать пару с наследником вожака (зелёный волк и оранжевая волчица - идеально)), одну золотарниковую, словно светящуюся, - на смену стареющей матери, и тоже сделать нянькой. Да, я сентиментален и ролеплею даже в тамагочи...

Адвент-дайджестНомер 22 - арома-палочки. Индийские Саратхи, фэншуйного элемента Земля. Я придирчив к благовониям, у них нередко бывают слишком резкие запахи, но эти... мне хочется нюхать! Аромат очень лёгкий и свежий. Осталось откопать нашу подставку для палочек и испытать их в деле.
Номер 23 - зелёная свечка-таблетка, явный хэндмейд, пахнущая как "Доктор Мом", и пакетик китайского чая с локвой (японской мушмулой) - той самой, которую трескают во всех новеллах. Когда я прочитал это на упаковке, Птаха испугалась было, что я читаю иероглифы Но нет, про локву я прочитал на английском, хотя иероглиф "чай" уже распознаю.
Номер 24 - ещё одна мини-свечка, розовая, с запахом бубль-гум, и подвеска в виде далиански-текучих часов цвета состаренной бронзы, поистине волшебная.
И сегодняшний подарок - акварельный планшет Palazzo. Неименной, а снова как будто именной: Птаха рисует именно в таких блокнотах, я даже обложку "Старый Таллин" узнал, так что без дела он точно не залежится!
Подарки продолжатся до 31-го. А всем, кто празднует этой ночью, - счастливого Рождества!

@темы: moments of life, friendship is magic, матерь драконов, отец волков

Прочитал вчера зум-лекцию (мой аншлаг - четыре человека)) про догрибоедовскую комедию в целом и Крылова в частности. Может, для театрального процесса как такового вся его биография и не важна, но она слишком огнищна, чтобы её не поведать. Порой кажется, что Крылова-"диссидента" нарочно заметают под ковёр с удобным образом благодушного "дедушки Крылова".
Поскольку в лекциях я не матерюсь, положу тут в качестве затравки один эпизод, с которого не устаю радоваться - очень уж он... медоедский

О том, что "Да, Тёмный Властелин!" придумал Крылов. Осторожно: нецензурно!Был у Крылова журнал (недолго) "Почта духов".
В котором он печатал типа письма от гномов и эльфов волшебнику о том, как всё неоч.
В духе "О волшебник Маликульмульк, пока ты ебёшь своих фаворитов на атласных простынях, у нас тут в провинции один чиновник работает в три смены и скоро сдохнет".
Что было как бы НАМЁКОМ.
Но в случае чего всегда можно было сказать: с чего вы взяли, что я о нашей богоданной императрице и её подданных пишу? Это всё о гномах и эльфах.
Гномах.и.эльфах.
И Екатерина такая: бля, отправить человека в ссылку за гномиков каких-то ебучих - оборжутся все.
Пришлось ей отправить Крылова в отпуск за границу.
За счёт государства.
Крылов, что характерно, за границу съездил. Вернулся с магнитиками. И открыл новый журнал.

Спок - это "я не квыса, я павук". Крысное и мышноеВместо того, чтобы перелезть из гамака на полку и спуститься по трубе, - перекувыркивается на нижнюю сторону гамака, повисает, вцепившись всеми четырьмя лапами, а потом лапы разжимаются, и Спок приземляется жопкой в мою подставленную ладонь. К счастью, он делает это, только когда я открываю клетку - потому что знает, что я поймаю, а также, я уверен, потому что хочет оказаться в моей ладони и не слезать с неё. (Но всё равно - страховочный гамак должен работать не так!..))
А новое колесо Позорища уже скрЫпит. Придётся смазать его маслом, что сделает его не только полезным, но и вкусным - и Конрад сожрёт его так же, как предыдущее...

Подарок девятнадцатого дня адвента - радужный мармелад!"Радужный мармелад"! В упаковке с розовым бантиком. Правда, мармелад вовсе не всех цветов радуги, а двух - перламутрово-белого и розового, круглый и очень похожий на жемчужины (глиттер-краситель делает своё дело)). Но главное - он очень вкусный, с разнообразными ароматизаторами, и даже веганский, ибо на пектине. То есть был вкусный...) Да здравствует сладкая жизнь!
А двадцатый день принёс носки - и не просто носки!и снова не просто носки, а офигеть какие классные носки с автопортретом... какого-то бородатого художника. К своему стыду, не могу вспомнить, какого: все Веласкесы-Рубенсы хорошо узнаваемы, а этот больно нейтральный. А вместе с носками - чудесный связанный кубышками чай. Нужно найти посудину, в которой он сможет распуститься!

На ночь вчера хряпнул Новопассита, чтобы выспаться перед игрой. Не вопрос - выспался, но есть у меня ощущение, что действует он до сих пор: на игре я бегал (хотя был спокоен как скала)), а стоило игре закончиться, как меня начало срубать на ходу (вероятно, упало давление). Я приехал домой, где сидели Птаха с Агатой, упал на диван, думая, что подремлю под их разговоры... а потом во сне всерьёз задался вопросом, почему я заснул дома, а проснулся снова на игре.
Как это было?То есть это было так: во сне я проснулся в помещении игры, встал, говорил с людьми, кто-то собирался уезжать, кто-то - оставаться до утра. Я подумал, как же мне впадлу снова тащиться по снегу до остановки, ждать автобуса, и не остаться ли мне тоже... После чего подумал, что раз я уже тащился по снегу, то меня не должно быть здесь! Я последовательно вспомнил, что автобуса я дождался, а не вернулся назад; что автобус довёз меня до метро, а не описал круг, чтобы привезти меня обратно в Холмы; и что на метро я доехал куда надо, и более того - вошёл в квартиру, поздоровался с Агатой, лёг на диван!.. А проснуться всё никак не получалось, и только когда во сне я решил написать Птахе сообщение "Какого чёрта я заснул дома, а проснулся на игре?" - я осознал всю абсурдность происходящего (едва ли Птаха и Агата магическим ритуалом закинули бы меня на другой конец города)) и проснулся по-настоящему.
Не люблю ложные пробуждения, но ещё больше не люблю, когда для того, чтобы выйти из сна, нужно приложить немалые усилия. Неприятное ощущение, что тебя не хочет отпускать. Пожалуй, буду пить таблетки по половинке...
А игра была хороша и я был молодец (мне так кажется)), отчёт воспоследует.

@темы: moments of life, поржать и убежать, moments of dream, это крыса и ей не стыдно, mice liberation, лик.без

@темы: это крыса и ей не стыдно, осьминоги выходят в открытый космос

Четырнадцатый день адвента принёс мешочек сушёной клюквы - развесистой! - и ещё один синий ёлочный шарик. Птаха с каждого захода в Ашан приносит немного новогодних украшений - гирлянду или шарики. Синий и золотой - цвета сезона: сияо по-прежнему должно сиять.
Пятнадцатый адвент-подарок - свеча. Красная (Крабат-фандом поймёт: у каждого Мастера должна быть красная свеча)). То, что нужно в тёмное время года. Хотя декабрь выдался не таким уж тёмным: то солнечным, то снежным. Если бы только этот снег так быстро не таял...
Хвастаюсь дальше!А в шестнадцатом оказалась маленькая упаковка маршмеллоу - в самый раз для этой кофейни. То есть до игры пачка, конечно, не доживёт... А я всерьёз думаю о том, где найти веганские маршмеллоу.
И в сегодняшнем семнадцатом - носки с авокадо-котом! Avocat! Как уже сказала Птаха, рандомные подарки - как будто адресные. До моих прежних носков с авокадо как раз добрался непарный носкожор: не могу найти второй из них.
И так зримо декабрь перевалил за половину. Сколько всего не сделано, и сколько предстоит не сделать!..

WolvdenПоследний помёт, о котором я упоминал, - от выросшей Июнь (тоже не стал менять имя, когда покупал). У неё пепельный окрас, и она - моя робкая попытка в мерль в стае (у неё тёмно-коричневые "заплатки"). На Вулвдене мерль очень популярен, но многие производители с мерлем из-за резкого контраста (белый мерль на рыжем, чёрный на светлом) выглядят аляповато и неестественно. Отец - Селки, окраса сирень, за его счёт я хотел выйти на окрасы голубого спектра. К тому же они просто гармонично смотрятся вместе:

На эту вязку я возлагал большие ожидания, но оправдались они лишь отчасти. Родилось четверо щенков. Голубая девочка с почти незаметным серым агути - можно купить голубую самку и с большим количеством маркировок, но эта своя, так что оставил (и применил к ней выпавшую в качестве подарка за месяц в игре рандомную маркировку). Самец-коротышка неизбежного говлитового окраса, с симпатичным сочетанием серого агути и белого дилюта. Крупный самец тёмно-серого окраса с медовыми маркировками. И самец скарнового окраса, с семью маркировками, вполне удачный. В общем, надеюсь, что троица благополучно пристроится, как подрастёт.

Наехал сегодня к Аркадию. Был накормлен бататом, теперь знаю, что это за зверь (нечто среднее между картохой, тыквой и морковью - сытно, вкусно, с соусом карри вообще зашибись). Навестил - уже могу говорить об этом не спойлеря - кукольных Вольфа и Грифа. Невозможно прекрасны, не могу не орать об этом!Невозможно прекрасны, не могу не орать об этом!
(с)хвалить автора туть
Показал следующий фильм Озпетека (не уверен даже, что Птахе его показывал) - Magnifica Presenza, оно же - В присутствии великолепия. Немного слов о
Для меня это в первую очередь фильм о театре и о том, за что я его люблю. О том, что если поверить ("Я в себя верю - как после этого не верить в привидений?"), можно переписать историю, и труппа сыграет свою премьеру, не состоявшуюся больше полувека назад. Даже если эта история - только в твоей голове. Особенно если эта история - только в твоей голове, потому что истории нужно отпускать, рано или поздно. Это также и грустный фильм - как всегда у Озпетека, красивый и светлый, но грустный - о парне, жившем в мире фантазий, который выдумал себе несуществующий роман и чьё хобби с коллекцией наклеек разделяли только его воображаемые друзья, - но всё же мне кажется, что для него всё только начинается.
...В следующий раз смотрим что-нибудь менее душераздирающее
Уруру Аркадию, выбираться к людям посреди декабрьской гонки мне очень нужно!

@темы: friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, гнездование пернатых, кукла для наследника, внимание, пандемическая тревога, матерь драконов, отец волков

Добиралово от театра до игры я рассчитывал долго, опираясь на разные мнения. Такси отпало не столько потому, что в таком случае спектакль вышел бы совсем уж золотым, сколько из-за пробок. Трамвай до ВДНХ шёл дольше, чем метро. Так что на метро я и поехал. А на ВДНХ столкнулся с тем, что карту маршрутка не принимала - "только перевод", а налички у меня не было. Я предложил водителю перевести через третьи руки; "дойдёт перевод - тогда поедем", был ответ. Я стал звонить Птахе, потом Вере. Пока я сидел и ждал, когда свершится оплата, любуясь большим жёлтым плакатом в салоне "терминал не работает - проезд бесплатно", в маршрутку сунулся парень с вопросом, действует ли карта. Услышав, что нет, он развернулся и ушёл. Водитель посигналил ему, вернул и сказал "садись, всё равно салон пустой". А что, так можно было...
Под мостом, как каждый год, снова устанавливали большие фигуры белых медведей. Установка шла по частям, так что я увидел Туунбака-без-головы
Доехал - больше чем с полуторачасовым, наверное, опозданием от заявленного старта игры, но, вроде, пропустив не слишком многое. Немного доигрового-персонажного

Когда до игры думал о безрадостных перспективах Бруно - вспоминал, конечно, финал игры Дикты с припевом "нас ищет Инквизиция". Хочу верить (и твёрдо верю - кто мне запретит), что у Николауса всё хорошо и до их с Гюнтером маленькой аптеки длинные руки Инквизиции не дотянутся. А когда вбежал в Дружбу и, переодеваясь, выслушал мастерскую вводную о том, что тут в Рейне лодки тонут, - испытал непередаваемые вьетнамские флэшбэки Николаус, конечно, не_утонул не в Рейне, а в Дунае, и века эдак на полтора позже, но совпадение осталось совпадением - и схожую историю с более плачевным концом я в россказни Бруно включил. Также, импровизируя, придумал утопившуюся девицу - и случайно попал пальцем в небо...

Бруно Хоффмайер, отчёт отперсонажный. Ворнинг: местами матерно!Надежды мирно перезимовать в Кёльне не оправдались, когда Гессе изволили заскучать и вцепиться, как кошка в фантик, в жалобу из одного из окрестных селений на то, что в Рейне-де тонут лодки (Керн склонен был считать, что это разбойники и дело светских властей). Сейчас, как встал лёд, чтобы утонуть в Рейне, требовалось приложить немалые усилия, но Гессе всё равно понесло проверять обстановку. Мне он велел прошерстить архивы на предмет более ранних упоминаний крушения лодок и догнать его, как закончу, в местном трактире. Погода для поездок была омерзительна, но сие обстоятельство Курта не только не останавливало, но и милосердия, как обычно, в нём не пробуждало. Проще говоря, пришлось ехать.
Найти трактир было нетрудно: на нём сходилось сразу несколько дорог. Оттого же в этакую метель постояльцев, благоразумно решивших её переждать, в трактире было много. Войдя и поздоровавшись, я огляделся и выцепил взглядом фигуру Гессе - самую тёмную, и забившуюся в самый тёмный угол. Я протолкался к нему и уселся рядом.
- Твоё инквизиторство, я твой почтовый голубь на сегодня.
- Явился, - на лице Гессе явственно было написано, что он так же рад меня видеть, как и я его.
- Курлы, бля.
- Привёз?
- Привёз.
- Молодец.
- А поблагодарить?
- Свободен.
- Неблагодарность - грех, - напомнил я, но свободой воспользовался и направился к стойке, определяя, кто трактирщик. - Эй, хозяин! Налей-ка мне чего-нибудь.
- Чего налить? - трактирщик возник тут же, берясь за бутылку. Стало быть, трактир настолько поставлен на хорошую ногу, что предлагают здесь не пиво, а вино.
- Чего угодно, что согреет, а то замёрз как псина. Вон он заплатит, - я кивнул в сторону тёмного угла, где Гессе беседовал дам и других постояльцев.
- Кто заплатит?
- Да его инквизиторство, кто ж ещё.
- А ты что же, тоже инквизитор? - насторожился трактирщик.
- Ну какой из меня инквизитор, сам посуди. Я при его инквизиторстве почтовый голубь. И прочее, по мелочи.
Я уж было протянул руку к стакану, но трактирщик выхватил его у меня из-под носа:
- Тогда надобно спросить его разрешения, можно вам вина пить или нет.
- Так я ж не ребёнок и не девица, чтоб за меня разрешения спрашивать!.. - опешил и возмутился я, догоняя направившегося к Курту трактирщика.
- Майстер инквизитор, разрешаете ли вы пить своему слуге? - тот почтительно переломился перед сидящим Гессе, который и стоя доставал ему едва до плеча.
- Я не слуга, - мрачно поправил я.
Курт махнул рукой, и трактирщик отдал мне наконец стакан. За счёт майстера инквизитора, чтоб ему быть здоровым, сразу захотелось выпить побольше.
- Вот теперь бесславная смерть от мороза мне не грозит, - провозгласил я, приземляясь на скамью и вытягивая уставшие ноги. С первым же глотком вина жизнь сразу обрела яркость.
И в этой яркости я начал различать знакомые лица. Первое лицо, впрочем, я узнал скорее по стати и движениям: я не раз смотрел, как Сфорца гонял Курта с кинжалами, после чего нередко отдувался уже я сам. Здесь кардинал был, похоже, инкогнито, не заговаривал даже с Гессе, и я рассудил, что не мне это инкогнито и раскрывать, ну его совсем. Второе лицо принадлежало Ярошу Недосталу, с которым мы вместе когда-то учились в Гаммельне. Как будто бы в прошлой жизни...
- Какие люди!.. - попусту рассиживаться под боком у Гессе мне сразу расхотелось, и я устремился к Ярошу. Он вскинул на меня взгляд, признал, улыбнулся, и мы обнялись. - Возмужал, зараза!.. Какими судьбами сюда занесло?
- Ехал в Кёльн, замёрз.
- А я ехал из Кёльна, замёрз, - подхватил я, поднимая стакан, и Ярош обнаружил, что у него не налито.
- Трактирщик! Налей вина, нам надо выпить за встречу, - окликнул он.
- Что же, знакомого встретили? - полюбопытствовал трактирщик, подливая.
- Так наш брат студент - он повсюду, - не без удовольствия сказал я. Эта встреча, когда вновь можно было хоть на часок-другой, да причислить себя к студенчеству, была отдушиной.
Мы выпили; вокруг нас собирались праздные слушатели, но затевать с ними всеми знакомство мне было пока недосуг.
- И что ты забыл у нас в Кёльне? - спросил я Яроша.
- Хочу поглядеть на Кёльнский университет. Ты сам-то в нём не был?
- Как же, видел, - признал я. - И с тамошними студентами пил, так что можно сказать, что был.
- И много у вас университетов? - полюбопытствовал один из постояльцев.
- А вот как половина профессоров перессорится с другой половиной, то уходит и создаёт новый университет, - пояснил Ярош.
- А если половина выхватывает ятаганы и сражается с другой половиной, тогда выжившие основывают новый университет? - предположил незнакомец.
- Тогда, наверное, им не нужно новое место искать, - возразил Ярош. - Можно занять прежнее.
- Ятаганы?.. - я взглянул на путешественника внимательней. - Издалека?
- А по мне не видно? - усмехнулся он. Я рассмотрел его с ног до головы, от пёстрых шаровар до странного головного убора.
- Турок?..
- Из Андалусии я.
- Вот как. Слышал, слышал. - я вновь обернулся к Ярошу: - Что ж, будешь у нас в Кёльне - заходи.
- А и зайду, ты только адресок оставь.
- Оставлю. Хозяйка у нас добрая, и пирожки печёт вкусные.
- Пирожки - это хорошо, - оживился Ярош.
- Только ими и жив, а то от его инквизиторства не дождёшься, - покосился я на Гессе.
- Так ты, значит, теперь в Кёльне?
- В Кёльне. Много где помотало, но теперь здесь.
- А твоя жена?..
- Да как тебе сказать. - я помолчал, глядя в пол, как если бы мог сквозь него провалиться. - Похоронил я жену.
- Соболезную. Ну, выпьем, не чокаясь.
Я опрокинул в себя остатки своего вина, стукнул стакан на стойку.
- А сюда ты по какому делу? - спросил Ярош.
- Его инквизиторство поручили мне в кое-каких бумагах покопаться. Дескать, дело срочное, я и гнал сюда через метель, а он меня даже не выслушал. А всё почему? Потому что ему не сведения нужны, а нужно ему, чтоб я заебался.
- Прямо как некоторым профессорам в университете, - посмеялся Ярош.
- Но когда профессор в маразме, ему простительно, а этот-то мне ровесник...
- Тогда впрямь дело худо. Это как бывает: когда в арифметике пример простой, а доказательство!.. - и он показал жестами свиток в половину своего роста.
- Ох, не напоминай мне про арифметику.
- А астролябию?..
- Вообще никаких таких матерных слов лучше при дамах не произносить.
- Отчего же матерных?
- Ты знаешь, с точными науками у меня всегда было не очень.
- А вот у нас в университетах... - заговорил андалусец.
- Что, и у вас в Андалусии университеты есть, а не только вино да кони? - восхитился я.
- Ещё бы! - ответил тот с гордостью. - У нас самые лучшие университеты, самые лучшие учёные, самые лучшие астрономы и самые лучшие медики.
- Неплохо, - оценил я. - Как-то на фоне этого и похвастаться нечем. Вот разве что нашим кёльнским чесночным хлебом, - и я откусил от свежей горбушки, которую попросил к вину у трактирщика.
- Урожай чеснока всегда хороший?
- Неизменно. А знаете, за что я больше всего люблю чесночный хлеб? За то, что можно им нажраться и потом в нашей общей с его инквизиторством спальне надышать.
- А можно и просто чеснок повесить, от нечисти, - предложил трактирщик.
- Да откуда в общежитии Инквизиции взяться нечисти... - усомнился кто-то.
- Вот только нечисти нам там и не хватало, - с чувством подтвердил я.
- И как так вышло, что ты теперь служишь с инквизитором? - полюбопытствовал Ярош.
- Да я не то чтобы служу. Купил он меня, как коня на ярмарке, разве что в зубы не смотрел, хотя чуть и не выбил парочку. Вот с тех пор я у него на побегушках.
- Похоже, тебе это не очень-то нравится, - заметил Ярош.
- А какому человеку понравится - другому принадлежать?!..
- Сбежал бы.
- Сбегу - найдут и прикопают.
- Этот прикопает? - Ярош в свою очередь кинул осторожный взгляд в сторону Гессе.
- Ну, этот лично, может, и не прикопает, - усомнился я. - Но у Инквизиции руки длинные. А жить-то хочется, вот и служу, пока полезен. А как полезным быть перестану... наверное, всё равно прикопают, потому как знаю я уже больно много.
- Да уж, невесело как-то. Что же ты натворил такого, чтоб прикопали? - в голосе Яроша промелькнула знакомая опасливая нотка.
- Знаешь ли, побег от Инквизиции - уже само по себе преступление, - криво усмехнулся я.
- А попал-то ты туда отчего?
- Долгая история... - я задумался, прикидывая, что не обо всём стоит рассказывать. - Я ведь, как ты помнишь, на крепостной женился. И сам оттого стал крепостным.
- Но ты ведь понимал, на что шёл, - резонно вставил Ярош.
- Понимал. Это другое. Думал, буду жить, свою землю пахать, свою репу выращивать. Но когда моя жена умерла, графьё моё меня не отпустил. И дочка его.
- А что дочка? - андалусец тоже увлечённо слушал, пока я, вспоминая, мрачнел всё больше.
- Понравился я ей.
- Так это же хорошо, что понравился?..
- Может, и хорошо. Только пристрастия у неё были... специфические.
- Мда, от такого кто угодно сбежал бы.
- Вот я и сбежал. Так бы и бегал, бегать я умею хорошо, а Германия большая... а за её пределами - и того больше. Глядишь, и до Андалусии добежал бы, из моря бы умылся...
- Запоминай, - обратился ко мне андалусец. - Бежишь всё время на юг, потом через всю Францию. Останется только пересечь Пиренеи, где-нибудь, где пониже...
- Франция - это хорошо, - я кисло усмехнулся и кивнул головой на Гессе. - Только вон они, мои Пиренеи.
- Понимаю, - сочувственно согласился тот. - Не знал, что у вас всё ещё не отменено рабство.
И не успел я открыть рот и ответить, как меня опередил светловолосый мужчина в красном камзоле, с увесистым рубином на груди. По его богатому виду я мысленно записал его по меньшей мере в бароны.
- Рабства у нас нет, но есть крепостное право, - пояснил он. - И можно посмотреть на это с положительной стороны: молодой человек трудоустроен! У него есть стабильная заработная плата...
Я скептически скривился.
- Похоже, нет никакой платы, - догадались мои собеседники.
- ...Его, по крайней мере, кормят, - уже не так уверенно продолжал аристократ.
- Да если б не хозяйкины пирожки, я бы уже давно превратился в... анатомическое пособие - помнишь его? - кивнул я Ярошу.
- Да ты и так - анатомическое пособие, - честно сообщил он.
- Его молитвами! - мой обвиняющий перст указал в сторону Гессе. Порой, когда толпа расступалась, я видел, что он смотрит в мою сторону, и чувствовал на себе его взгляд, но говорить тише не собирался.
- Но всё равно стабильность, - заключил аристократ.
- Драл я такую стабильность, - мрачно откликнулся я. - Это не стабильность называется, а этот, как его... ас-ке-тизм.
- Он ведь даже босой, - сказал какой-то сердобольный женский голос. - И рубашка рваная...
- Сапоги, допустим, я оставил в прихожей, а то они как два сугроба, - уточнил я.
- А ты сам потом, что же, тоже станешь инквизитором? - спрашивал Ярош.
- Куда мне! Не моего ума дело. Инквизиторов-то сызмала готовят.
- А своему инквизитору ты на кой тогда сдался?
- А он решил, что я есмь овца заблудшая и что он может наставить меня на путь истинный. Вот так с тех пор и таскает меня за собой на верёвочке, что твоего барана, вот только просветления господнего у меня от этого как-то не прибавляется.
- Представляю. Ты и сам знаешь, как тебе жить...
Пока я отошёл налить себе ещё вина (всё за счёт и за здоровье Конгрегации!), всеобщая беседа переместилась от двери в центр зала и перетекла в обсуждения того, как гнать студентов. По мнению бродячего монаха, перегонять можно было через перегонный куб.
- А у нас в университете говорили - настаивать на теоремах, - добавил я.
- Там же чернила...
- Если только чернила не отравлены... - предположил я и тут же осёкся. - Тьфу ты, я с этими архивами Инквизиции окончательно привык думать всё время об отравленных чернилах и прочих гадостях. Чего только не начитаешься...
- А расскажи, - вдруг попросила меня публика.
- А и расскажу. Прочитал я как-то, как один князь-епископ заказал большой торт на день рождения своей дочери. Начал разрезать, а оттуда клюквенный соус какой-то подозрительный... В общем, разрубили торт, а там труп. И весь в наколках, как каторжник.
- И что было дальше?
- Следователь посмотрел на эти наколки и определил, что сделаны они были левой рукой. И отправился в портовый квартал искать мастера, у которого бы, стало быть, правая рука бы не работала.
- Это уже который твой стакан? - передо мной нарисовался Гессе, видимо забеспокоившийся, не несу ли я пьяный бред.
- Второй, - честно сообщил я. - Я трезв как стёклышко.
- Стёкл как трезвышко, - пасмурно усомнился тот.
- От топота копыт пыль по полю летит, - бодро отчеканил я. - Инквизиция инквизиторствовала, инквизиторствовала, да не выинквизиторствовала!
- Молодец, - удовлетворился Гессе. - Продолжай в том же духе.
- Ради тебя - хоть на латыни, - проникновенно пообещал я и, когда он удалился, вернулся к повествованию. - Так вот, следователь в самом деле нашёл однорукого мастера. И, допросив его, выяснил, что тот действительно сделал наколку отравленными чернилами.
- А он не мог просто прирезать того человека? - полюбопытствовал господин в зелёном, явно зажиточный бюргер, с самого начала нашего разговора с Ярошем слушавший нас с вниманием и, похоже, симпатизировавший студенчеству. - Или это было бы слишком просто?
- Видимо, просто прирезать он не мог, - предположил я. - Насколько я помню, он избавлялся от свидетеля.
- Что-то мне сомнительно, чтобы следователь мог по наколке определить, какой рукой она сделана, - сказал Ярош.
- Не мог бы, - отрезал Курт, и я едва не ляпнул, что уж он-то смог бы. Разглядел же он как-то, что письма были написаны разными руками.
Бродячий монах стал рассуждать, как можно живого человека засунуть в пирог (с большим знанием дела). Закончив байку, я заметил, что Гессе скучает в одиночестве, и подошёл к нему.
- Тебя что, совсем не интересует то, что я привёз? - поинтересовался я.
- А ты почему не доложил? - вопросом на вопрос ответил майстер инквизитор.
- Так ты не спрашивал.
- Я не спрашивал!.. - Курт возвёл очи долу.
Но сам ведь говорил, что я свободен! Последовательность - его второе имя, а вовсе не Игнациус.
- Я мчался сюда почём зря, а тебе как будто и не надо!
- Ты и так задержался!
- А ты хоть видел, что там снаружи творится? - я махнул рукой за окно, где метель продолжала залеплять стёкла густым мокрым снегом. - Я гнал почти вслепую!
- Тогда будь благодарен, что мы до утра отсюда не уедем.
- Вот спасибо!
- Выкладывай уже, что у тебя там.
Я отвёл его в сторонку, чтобы пересказать вычитанное. Если он надеялся, что я ему всё в письменном виде изложил, то зря: лишняя трата времени.
- Так вот, первые случаи, когда здесь лодки тонули, были лет двадцать назад. Из всех случаев только один примечательный: некоего студента разыскивала Инквизиция, якобы за колдовство. Схватить его собирались в трактире вроде этого, но ему удалось улизнуть и сесть в лодку, приготовленную им заранее. С собой он прихватил свою старушку-мать. Лодка перевернулась, беглецы выплыли, но когда их нашли, мать уже умерла, а студент был при смерти.
- Дальше?
- А больше ничего примечательного. То рыбак выйдет на лодке в реку, разобьётся и утонет, в сети запутавшись... И какая-то девушка утонула, когда, как говорили, плыла на другой берег к своему возлюбленному; хотя говорили, что и утопилась. В общем, всё как везде.
- А раньше, чем двадцать лет назад, случаев не было? Или просто записей не сохранилось?
- Да уж наверняка не сохранилось. Бумаги истлели, ими подтёрлись, выкинули, сожгли... сам знаешь, как это бывает.
- Поговори с трактирщиком, - решил Курт. - Как ты это умеешь, как со студентами говорил, - я слышал, у тебя хорошо получается. Он-то уж наверняка живёт тут дольше, чем двадцать лет. Вот и поспрашивай его между делом, что здесь происходит, чтоб он не догадался.
Ничего себе: Гессе признал, что с людьми можно говорить и по-человечески!.. И что б он без меня делал, если сам только допрашивать и умеет.
- Что ж, поговорю, - пообещал я, предвкушая ещё стаканчик вина и кусок горячего хлеба.
Как только я подошёл к стойке, трактирщик первым завёл разговор:
- А вы, значит, тоже инквизитор?
- Не-ет, - поспешил успокоить его я. - Инквизиторов начинают готовить, когда они ещё маленькие, - я показал ладонью рост чуть пониже стола. - Пиздят их сапогами, вот они и вырастают такими, как этот... обух от топора.
- И что же, - трактирщик не без удовольствия посмеялся, - без сапог инквизитором не вырастешь?
- Не-а. И не одними только сапогами. В общем, я только рад, что я не инквизитор, я нормальный.
- Как же сюда инквизитора-то принесло? Значит, случилось что серьёзное?
- Да ему просто делать нехуй в Кёльне стало, - заговорщицки поделился я.
- Неужели в таком большом городе ничего не происходит по вашей части?
- А вот.
- Гляжу, он с моим мальчонкой разговаривает, - трактирщик смотрел в ту сторону, где Гессе беседовал с трактирным служкой.
- А что мальчонка?
- Да приблудился некоторое время назад. Откуда взялся, я, честно говоря, и не спрашивал. Некоторые постояльцы говорят, что он очень уж на моего кота похож.
- На кота?.. - усмехнулся я.
- Кот у меня хорош! Всех мышей переловил.
- Очень это похоже на некоторые доносы, которые Инквизиции пишут. Дескать, например, "у мужа моей соседки чёрный волос, и у козла её чёрный волос, - значит, муж её оборотень и в том, что наша коза понесла, он виноват". Ты и представить не можешь, сколько такой ерунды на нас сваливается.
- А оборотни, стало быть, не существуют? А стриги?
- Знаешь, за всё время, что я за его инквизиторством таскаюсь, я ни одного оборотня в глаза не видел, и ни одного стрига тоже.
- А ведьмы как же? Ведьм-то ты наверняка видел? - с надеждой спросил трактирщик.
- Представь себе, и ведьм не видел. Только одного завалящего колдуна, да и тот... - замялся я, сообразив, что наоткровенничал слишком много. - Не то чтобы колдун, просто пиздеть умеет складно.
- А это у вас, наверное, все умеют?..
- И то правда. Ну да что мы всё обо мне! Как у вас тут живётся?
- Живётся неплохо. Рейн красивый.
- Что вино вкусное и трактир богатый, я вижу, - согласился я. - Рейн пока не разглядел: когда ехал, видимость была метров сто. Тихо здесь?
- Говорят, объявились разбойники.
- Разбойники? Так близко от Кёльна? - заинтересовался я. - Беглые, что ли?
- Да кто их знает.
- Ещё, говорят, у вас тут лодки тонут? Может, топит их кто?
- Больно нужно разбойникам лодки топить. А тонут, как и на любой реке, - не стал отрицать трактирщик. - Река здесь порожистая, вот лодки и бьются. Я сам однажды разбил здесь лодку о камни, но ничего: выплыл. Одно весло осталось, оно меня и спасло: за него ухватился и не утонул.
- Хорошее весло, - похвалил я.
- Ещё бы! Дубовое. До сих пор его храню, и если кто перепьёт и разбушуется... Это сейчас здесь благородная публика, а крестьяне - сами понимаете.
- И часто здесь столько иноземцев собирается?
- Нередко. Трактир-то ведь на перекрёстке. Отсюда дороги во все стороны ведут - и во Францию, и в Италию...
- А раньше-то говорили, что если кто строит на перекрёстке, то наверняка колдун, - усмехнулся я.
- Это почему это?
- Потому что перекрёсток - это такое место, с которого, если захотеть, колдун может попасть в любое другое место, куда захочет, даже не в этом мире.
- Ну, у нас можно пойти в Кёльн, а попасть в Дюссельдорф, - посмеивался трактирщик, ничуть не испугавшись. - Это считается?
- Заблудиться - не считается, - тоже усмехнулся я. - И давно тут лодки тонут?
- Я сам здесь всего пять лет как обосновался. А что, твой инквизитор здесь по этому поводу?
- Проверить нужно, - в свою очередь, не стал отпираться я. - Порой за какой-то мелочью кроется что-то необычное, если разобраться.
- И как вы то выдерживаете, - проговорил трактирщик после паузы, глядя в сторону Гессе. - Людей мучить, сжигать...
- Это он выдерживает, - кивнул я, пожав плечами. - Моё дело маленькое.
- Но подвалы-то ты видел? - не отставал трактирщик.
- Видел, - нехотя признал я.
- Мне однажды их показали. Эдакая жуть - на всю жизнь запомнил!
В Академии подвал с наглядными пособиями ни от кого не запирался: ходи, сколько хочешь, смотри, что хочешь. Но то в Академии, - а кто простого трактирщика станет приглашать в подвал в качестве гостя?.. Видимо, непростой это был трактирщик.
- Говорят, сейчас Инквизиция вроде как работает по-другому, не таскает людей в подвал по каждому пустяку. Вот только это всё равно от каждого инквизитора зависит, - заметил я. - У кого-то терпение долгое, а у кого-то и короткое.
- Иначе на всех подвалов не напасёшься, - хмыкнул мой собеседник.
- А иному инквизитору и подвала не надо: он тебя отведёт за угол да там и допросит. А уж рука-то у них тяжёлая, это я на своей шкуре знаю.
Я обернулся на Курта. Тот по-прежнему говорил с мальчишкой.
- Разговорчивый, - неприязненно прокомментировал я.
- Так если бы инквизитор не был разговорчивым...
- И то правда, - и под этим предлогом я закончил нашу беседу и направился спасать мальца от Гессе.
- Ты почто ребёнка мучаешь, ирод? - вопросил я, приблизившись. Мальчишка воспользовался случаем и был таков. - В самом деле, что ли, думаешь, что он в кота оборачивается?
- В кота?..
- Трактирщик говорит, что-де некоторые люди считают, что мальчишка на его кота похож.
- Глупости. Узнал что-нибудь?
- Ничего особенного, - я снова понизил голос. - Трактирщик сам тут недавно, пять лет всего. И на его памяти здесь всегда разбивались лодки - место здесь порожистое, опасное. Он сам тут однажды чуть не утонул, на весле выплыл, которым теперь пьяниц гоняет.
- Ясно, - нетерпеливо откликнулся Гессе.
- В общем, похоже на то, что нет здесь ничего необычного. Впрочем, пока я сидел в архиве, я ещё кое-что вычитал... На другой реке, не этой, тоже есть место, где пороги, высокие камни, течение быстрое. И чтобы лодки сплавщиков леса не разбивались, они якобы прибегали к колдовству: заговаривали душу на крест, душа в кресте оставалась, а камень в человеке его душу не чуял и лодку его не губил.
- Ересь, - коротко постановил Курт.
- Ересь, - согласился я, пожав плечами.
Сочтя на этом свой долг оконченным, я направился на кухню: уже из собственного любопытства познакомиться поближе с мальчишкой, похожим на кота.
- Его инквизиторство не слишком тебя напугали? - спросил я.
- Да нет... а вы сами разве не инквизитор?
- Да разве ж я похож на инквизитора? На инквизитора с раннего детства учиться нужно, а мне уж поздно.
- А я надеялся, что смогу когда-нибудь стать инквизитором, - сник мальчишка.
- Упаси тебя господь от этого, - искренне и от всей души пожелал я. - Не надо тебе такого. У них ведь как заведено: старшие пиздят младших, те потом отыгрываются на следующих, и так по цепочке. Вот и вырастают такие постные рожи. А ему, - я указал взглядом на Гессе, - меня в качестве мальчика для битья приписали.
- И что же - бьёт? - недоверчиво и опасливо поинтересовался служка.
- Ну, как... сцепились пару раз, - признал я. - Только его-то драться учили, а меня вот нет.
- Ты побил инквизитора?!.. - малец смотрел на меня с благоговением. - Да ты герой.
Я криво усмехнулся. Оказывается, за любое позорище кто-то может записать тебя в герои.
- Какой я герой. Скорее, это он меня побил.
- Значит, мне лучше, что я здесь, в трактире, а не в Инквизиции?.. - робко уточнил мальчишка.
- Однозначно лучше, - заверил его я. - Тебя ведь здесь кормят, не обижают?
- Не, не обижают. Ругают только, если балуюсь.
- Вот видишь. Ты свободен, тебе все дороги открыты: наберёшься опыту здесь, вырастешь - ещё куда-нибудь подашься, займёшься, чем захочешь. А я человек подневольный.
- А почему твой инквизитор перчатки носит, не снимая?
Экий наблюдательный. Может, и неспроста сам в инквизиторы хотел.
- Ранен был, - обронил я.
- Ранен?.. А перчатки зачем?..
- Руки ранены были, - пояснил я мрачно, чувствуя, как жарко становится скулам. - А перчатки носит, чтоб не спрашивали.
Мальчишка, видимо сообразив, что этой темы затрагивать не следовало, отговорился:
- Пойду проверю, всё ли в порядке в доме.
- Проверь, - напутствовал его я и вышел с кухни.
В зале я сразу услышал и увидел Яроша - он что-то втолковывал девице в клетчатой юбке и с арбалетом, которая явно прибыла издалека.
- Риторика - это... как бы вам объяснить покороче...
- Да я и в одно слово могу объяснить, - предложил я.
- Ну-ка?..
- Риторика - пиздёж.
Девица расхохоталась, а Ярош оценил:
- Сразу видно отличника по риторике.
Поблизости за столиком расположился художник и изображал кардинала Сфорца довольно похоже.
- Может, ты его наймёшь? - предложил я Курту. - Мог бы рисовать плакаты "Их ищет Инквизиция".
Курт красноречиво поморщился.
- Тогда лучше сразу гравюры, - поправил художник.
- С ведьмами! - поддержал монах. - В каждом городе наверняка найдётся своя ведьма.
- Это уже целый ведьминский календарь получается, - пробормотал я.
- А что, повесил бы у себя гравюру с обнажённой ведьмой? - подначил монах.
- Повесил бы, - хмыкнул я.
- Чтобы метать в неё кинжалы? - строго поинтересовался, только его и вспомни, Гвидо Сфорца.
- Каморка у меня не такая просторная, чтобы кинжалом-то размахнуться, - возразил я, но развивать пикантную тему всё же поостерёгся. - Впрочем, гравюру с каким упырём можно прикрепить во дворе к мишени.
Например, с портретом следователя Курта Гессе, добавил я мысленно.
- И вы бы повесили? - спросила монаха девица в клетчатом. - Ведь это же грех.
- Так грешен! - охотно признал монах. - Mea culpa, maxima culpa. Maximissima!..
- ...А не хер собачий, - уважительно дополнил я.
Кто-то спросил Гессе о том, чему учат инквизиторов, и тот ответил о тренировках своего детства.
- С тех пор ты такой, - сочувственно добавил я. - Кто ж ещё может помериться с тобой опытом.
- Такой опыт есть у каждого выпускника Академии святого Макария, - невозмутимо произнёс Курт.
- Так вашего брата редко встретишь, не то что нашего... - я проследил за его взглядом и увидел светловолосого парня, с которым он некоторое время назад беседовал. У парня была почти такая же, как у него, добротная кожаная куртка, и хотя лицо парня было повёрнуто в нашу сторону, он, похоже, был слеп. Комментарии об опыте отпали сами собой. - Если и ты здесь знакомого встретил, то между вами вставать можно и желание загадывать.
Вскоре Курт, не таясь, увёл кого-то из постояльцев в хозяйскую комнату для разговора.
- А вот и приватные беседы начались, - отметил я.
- Неужто инквизитор даже в трактире работает?
- А инквизиторы - они всегда при исполнении, - сообщил я. - Инквизитор спит - служба идёт.
Краем уха я услышал, что художник говорит с Ярошем о художнике по имени Йозеф. Когда я Яроша спрашивал, знает ли он что о наших, тот ничего толком не ответил - все разлетелись кто куда, сам Ярош вслед за любимым преподавателем астрономии подался в Гейдельберг; теперь же оказалось, что новости всё же есть, только с другой стороны.
- Так я ведь помню Йозефа, - вмешался я. - Хороший был парень.
Но художник ничего толкового не сообщил, кроме того, что у Йозефа возникли какие-то проблемы: не то заказчик ему не заплатил, не то наоборот - не выполнил заказ, но только он пропал. Может, пустился в бега или залёг на дно, а может, где-то уже прикопали в тёмном переулке: кто станет искать бродячего одиночку, ни к какому цеху не прибившегося?..
Пока мы стояли поближе к стойке, в другом конце зала произошёл какой-то шум; я обернулся, чтобы разглядеть за спинами столпившихся зевак, как перед окном стояла девица в синем платье, а ещё мгновение - и она исчезла. Раздались изумлённые возгласы, среди которых пробивалось слово "ведьма". Я протолкался вперёд, чтобы увидеть на полу лужу - и не от того, что кто-то надул со страху, а щедро разлившуюся воду, будто опрокинули бадью для стирки.
Я постучался в дверь, за которой заперся Гессе. Не услышав ответа, вломился без церемоний.
- Твоё инквизиторство, там девица водой растеклась, - доложил я.
Один плюс есть у инквизиторов: услышав такое сообщение, они не пошлют тебя по матери, добавив, что с этим бегают к повитухе, а бросят все дела и пойдут смотреть.
- Что здесь произошло, что ты видел? - спрашивал Гессе.
- Да ничего толком не видел, из-за спин-то. Была девица, а стала лужа.
- Зараза, - прошипел тот.
Не прошло и несколько минут, как консилиум из Курта, его незрячего коллеги, кардинала Сфорца и бродячего монаха скрылся в комнате, а жизнь в трактире потекла своим чередом. Ещё немного погодя светловолосый инквизитор выглянул и окликнул:
- Хоффмайер!
Надо же, по фамилии. Как к равному. Это Гессе ему сообщил?..
- Здесь я. Чем полезен?
Не очень-то хотелось быть на побегушках у сразу двоих инквизиторов, но и без дела сидеть - проку мало.
- Поговори с мальчишкой. Узнай, бывали ли здесь раньше барон и девица в синем, и если да, то как давно. Доложишь потом своему начальству.
Начальству, значит. Лестно, должно быть, Курту считаться начальством, когда даже усы ещё не выросли. Но спасибо, что не "хозяину".
- Будет сделано... ваше-ство.
- Какое я тебе "вашество"!.. - вот и второй инквизитор заговорил по-человечески, отворачиваясь назад к двери.
- Так вы ж не представились!.. - возразил я, но уже ему в спину: инквизитор до знакомства не снизошёл.
Сказать по правде, докапываться больше прежнего до мальчишки мне претило. И что инквизиторы в нём нашли, в чём могли подозревать ребёнка?.. Спрашивали бы трактирщика. Да и как спрашивать, если, оглядевшись, я сообразил, что и девиц в синем в трактире было две, и баронов - вероятно больше одного?.. Но совсем уж пренебречь поручением - наглости не хватило, и я подсел к служке, как раз не занятому ничем.
Мальчишка с благоговением взирал на художника, попросил разрешения взглянуть на альбом и захотел оставить его себе. Когда художник сказал, что подарить весь альбом не может, но может скопировать оттуда любой портрет, мальчишка пожелал "рыженькую".
- Я её у себя в комнате повешу! - предвкушал малец. А созрел-то он, однако, рано.
- Что, знатные девицы нечасто у вас в трактире появляются? - спросил я его.
- Ох, да вообще ни разу раньше не появлялись!
- Значит, впервые видишь такую блестящую публику?..
В самом деле, парнишка тут недавно, что он мог помнить?.. Я обернулся к другой, не растаявшей в лужу, девице в синем, сидевшей рядом. Их немудрено было спутать, если не вглядываться в лица: две молодые путешественницы, обе - без сопровождения, обе при том - не бедные. Подозрительно.
- Вы к нам издалека? - спросил я её насколько умел дружелюбно.
- Вот, возвращаюсь на родину, - произнесла она. - Хочу увидеть свой дом. Давно здесь не была.
- Так вы родом из Кёльна! Вы, случайно, не родственница нашей графини?
- Графини? А как её имя?
- Да чтоб я помнил... - я напряг память, но подробности городских сплетен выветрились из головы.
- Не может быть, чтобы во всём Кёльне была всего одна графиня, - добавил художник.
- Графинь-то много, но только одна... особо примечательная.
- Нет, не родственница, - покачала головой путешественница.
Негусто сведений. Не быть тебе, Бруно Хоффмайер, следователем, - что не могло не радовать.
- Бруно, ты нормально себя чувствуешь? - подошёл ко мне Ярош возле стойки.
- Да вроде... а не должен?
- А мне вот что-то нехорошо, - сообщил он заплетающимся языком, слегка покачиваясь.
- Ты не перебрал ли?
- Вроде нет... Раньше всегда вино пил - и ничего такого!
- А ты закусывал?
- Н-нет...
- Так закуси, - дружески посоветовал я. - Вино здесь доброе. Я вот закусываю, и чувствую себя прекрасно.
Ярош ещё некоторое время предпочитал сидеть на месте, икая и заикаясь, но я не придал этому особого значения: в трактир он прибыл раньше меня, мог и выпить больше.
Когда заседавшие духовные лица вывалились из-за двери, я направился к Курту. Посетила непрошеная мысль, что за всё время, что он провёл в трактире, он наверняка не выпил ни стакана и не съел не крошки; но эту мысль я прогнал, подавив желание поинтересоваться, не забыли ли майстер инквизитор пожрать. Курт не маленький и в няньки я ему не нанимался.
- Докладываю, - сообщил я, отведя его в сторонку. - Малец всех этих дам и баронов никогда до сего дня и не видел. А ещё у него какое-то особое пристрастие к рыженьким.
- Не видел, вот как?.. А мне он другое пел.
- Да что ты от него хочешь, он даже своего собственного прошлого не помнит!.. А девица в синем говорит, что возвращается в Кёльн на родину.
- Стало быть, местная?
- Местная.
- Хорошо.
Пока мы стояли подле лестницы, с верхнего этажа спустился аристократ с рубином. Вид у него был довольный, прямо-таки сияющий, а сам он был вымокшим насквозь и оставлял за собой мокрые следы, будто его прямо в одежде макнули в прорубь. Озябшим он при этом совсем не выглядел.
- У вас на третьем этаже крыша протекает, - безмятежно сообщил он трактирщику.
Я вспомнил, что незадолго до этого служка принёс этому вельможе записку. Бумажка, сложенная вдвое, валялась тут же, на лавке в прихожей. Я беспрепятственно подобрал её и прочитал, затем протянул Курту:
- Тебе не кажется, что его визит на третий этаж может быть связан вот с этим?..
- А что там?
- "Если хотите поговорить и остаться в безопасности, приходите на третий этаж", - прочитал я вслух.
- И даже не скрывается...
Путешественник, так открыто и будто с вызовом имевший сношения с ведьмой, мог бы вызвать и больше интереса со стороны Инквизиции, - но тем было видней. Одно было ясно: если ведьма - вода, то она не могла покинуть стены трактира, иначе снаружи замёрзла бы.
- А не сходить ли туда и не посмотреть?.. - я задумчиво возвёл взгляд к лестнице наверх. - Не утону же я в луже, в самом деле. Промокнуть - не сгореть...
Гессе бросил на меня тяжёлый взгляд. Я не настолько жесток, чтобы нарочно шутить при нём про огонь, но постоянно следить за языком не удавалось, и доводилось помянуть огонь нечаянно.
И за каким-то чёртом меня понесло наверх. Нет, к счастью, никакая колдовская сила меня не манила, - просто господа инквизиторы да кардиналы не почёсывались, а не всё же Гессе лезть поперёк батьки в пекло. Ещё угробится, чего доброго, - уж найдёт, каким образом, на это у него талант. А я, правда, совсем не знал, как и о чём разговаривать с ведьмой, если встречу её наверху, - но, по крайней мере, и ведьмам я, простой смертный, низачем не сдался.
У самой лестницы на верхнем этаже в самом деле была лужа, довольно обычная, не считая того, что с потолка и не думало капать, а посреди неё лежали серебряная диадема и пара серебряных заколок. Я подобрал их и рассмотрел; подумалось, что такими можно было бы затыкать какого-нибудь стрига. Добычу я принёс Курту.
- Она что же, от украшений теперь избавляется?.. - пробормотал Сфорца.
- Может, следующий, кто туда пойдёт, найдёт платье? - с надеждой предположил монах.
- Больше я туда-сюда бегать не стану, - предупредил я.
Я ещё стоял на лестнице, когда гости трактира заметили под ней лёд - и у меня была лучшая точка обзора сверху. Лёд матово блестел, но таять не собирался.
- Осталось дождаться тумана, - заметил я.
- Почему тумана?..
- Три агрегатных состояния ведьмы: вода, лёд и туман.
Ярош подошёл, отколупал кусочек льда, повертел, понюхал.
- На вид как лёд, - заключил он. - Пахнет как лёд.
- Лёд же ничем не пахнет.
- Ну, он пахнет... сыростью.
Как-то я раньше не замечал за Ярошем такого острого обоняния. Но всё же Инквизиция меня испортила: всякая мелочь теперь кажется мне подозрительной.
- Однажды в студёную зимнюю пору... - припомнил монах.
- ...Могу об тебя этим льдом постучать, - предложил Ярош кому-то, кто усомнился в том, что лёд является льдом.
- ...Для расширенья твого кругозору, - продолжил я, расслышав, что случайные фразы складываются в стихи. И пояснил непонимающему взгляду Яроша, что срифмовать-то срифмовал, но нужна ещё четвёртая строчка, а она не подбирается. В стихосложении я отличником не был.
- ...Диплом отдадим и поставим печать, - закончил Ярош, когда сложили вместе предыдущие три строфы.
Тут меня отвёл в сторонку художник Ульрих и снова заговорил о пропавшем Йозефе. Из тихого, сбивчивого рассказа я расслышал, что Йозеф исчез в Эссене, друзья не могли найти его следов, и его младшая сестра вроде как пропала тоже. И между строк явственно читалось: ты же связан с Инквизицией, помоги, на тебя вся надежда...
Ну вот и приплыли. Что на меня сваливали грехи Инквизиции - я уже привык; кто-то из постояльцев даже сказал: "Такой молодой, а уже душегуб" - пришлось объяснять, что инквизитор тут не я и что инквизитор-то меня не старше. Но чтобы на меня возлагали чаянья на Инквизицию!..
- Поспрашиваю, - пообещал я. - Вдруг до наших что-нибудь доходило.
Затем мне попалась на глаза записка, оставленная на краю стойки. Она была свёрнута крошечным свитком и надписана: "Инквизиции". Я не удержался от того, чтобы прочитать, прежде чем сунуть её в руку Гессе. Тот шагнул назад в комнату, пытаясь при свете факела разобрать почерк, и вернул бумажку мне:
- Читай.
- "Доношу до вашего сведения, что господин в зелёном - колдун. Отто Вагнер из Дюссельдорфа".
- Последнее - это что, подпись?
- Похоже на подпись.
- Так ведь господин в зелёном - и есть Отто Вагнер.
- Тогда, значит, не подпись, а имя.
Пользуясь моментом, я решил, что уже достаточно принёс Гессе сведений на хвосте, чтобы взять его за пуговицу и спросить что-нибудь и для себя. Потому я аккуратно заступил ему дорогу к выходу из комнаты и спросил:
- Слушай... ты не знаешь, не случалось ли чего в последнее время в Эссене?
- В Эссене?.. А тебе на что?..
- Говорят, там мой приятель пропал. Йозеф, художник. Что-то нехорошее с ним случилось: не то за заказ ему платить отказались, не то с дурными людьми связался...
- Так это к светским властям надо обращаться, не к нам.
- Да знаю. Но, может, что-то странное происходило?..
- Кое-что недавно случилось, но в женском монастыре. Если только твой приятель не переоделся в девицу...
- С него бы сталось, - хмыкнул я, но тот уже вознамерился уходить.
Ясно было, что больше от Гессе ничего не добьёшься. Я ему доверяю - а он мне, зараза, свои инквизиторские дела не доверял.
Так или иначе, Ульрих нашёл тех, кто был готов ему помочь: дворянин в красном согласился заглянуть в Эссен и звал женщину в клетчатом к нему присоединиться. Она сказала, что она наёмница, и он предложил её нанять.
Гессе продолжал разговаривать с постояльцами, я маячил поблизости, когда мальчик-служка отозвал меня для разговора. Я вошёл к нему на кухню.
- Я хочу про того господина в красном сообщить, - зашептал он. - Ты своему инквизитору передай, а то я его боюсь...
- Он не кусается, - заверил я. - Но я передам. Что случилось?
- Когда я с ним недавно говорил, мне вдруг так странно сделалось... Как будто захотелось всё-всё ему рассказать, как лучшему другу. Как если бы я крепкого вина выпил, но я не был пьян, я на работе вообще не пью! Он мне ещё свой бокал настойчиво так предлагал, только я пить не стал...
- Ясно, - помрачнел я. Не зря дворянин казался мне подозрительным, и пьяное состояние Яроша также сразу вспомнилось. - Ты молодец.
- Ты расскажешь Инквизиции?.. - с надеждой уточнил парнишка.
- Сейчас передам. Спасибо тебе. И не бойся, мы тебя в обиду не дадим, - пообещал я.
То, что он описывал, напоминало то, что я читал о стригах, которые очаровывают своих жертв. Вот только стриги при свете дня не появляются. Значит, просто колдовство. Я не медля подошёл к Курту, встал за его стулом, склонился к уху:
- А наш блондин-то мальца напугал.
- Что случилось?
- Малец говорит, что когда с ним разговаривал, ему так вдруг захотелось всё этому типу выболтать, будто пьян был, хотя на работе он не пьёт. И что вельможа этот свой бокал ему совал, но он отказался, а всё равно...
- Зараза, - резюмировал Гессе.
- И не говори.
- Ты за этим мальчишкой последи, - велел тот, поднимаясь. - Мне кажется, из него выйдет толк.
- Только не говори, что ты ещё и его собираешься взять под крылышко! - притворно ужаснулся я. - Мало тебе того, что на мне ездишь? Оставь ребёнка в покое, изверг!
- Езжу я на тебе? Ты же, вроде, говорил, что ты голубь, а не лошадь.
- А я то одно, то другое, кем угодно быть могу.
- А мальчишка этот инквизитором хотел стать.
- Да сколько можно? - возопил я, широким жестом указывая на самого Курта и на его коллегу. - Мало нам, что ли, квадратных инквизиторов на метр?!..
- Я не квадратный, - серьёзно ответствовал Курт.
Я воззрился на него почти с жалостью. Шутки он, вроде, понимал, значит, ещё не всё было потеряно, - но хоть бы раз улыбнулся!.. Что бы с ним ни делали в этой его Академии - нельзя так с живыми людьми, чтобы умение улыбаться у них отшибало. И получались из людей самые что ни на есть табуретки.
- Ну как же не квадратный... - я очертил ладонью над его головой пару прямых углов.
Гессе стерпел и это, но во взгляде читалась мечта меня убить.
- Ну ладно, треугольный, - смилостивился я. - Равно-бед-рен-ный.
- Absis... - выдохнул тот и удалился.
Ещё некоторое время, прошедшее в трактире, можно было назвать затишьем перед бурей. Затем кто-то - возможно, даже сам трактирщик - настойчиво попросил господ инквизиторов собрать всех на третьем этаже и помолиться. Не теряющий хладнокровия Сфорца велел подниматься всем христианам, так что внизу остался один андалусец, бывший мусульманином.
Когда мы вошли в просторную комнату, та девушка, что растеклась, была там - снова в человеческом обличье. То, что произошло потом, произошло в считанные мгновения: она протянула руку к мужчине, стоявшему перед ней - его называли бароном, и Курт в начале дня конфисковал у него какую-то цацку и велел мне составить опись, - и он начал захлёбываться, оседая на койку и царапая пальцами горло, как если бы тонул посреди суши. Другая путешественница в синем протянула руку к ведьме - и в комнате резко стало холодней. Третья женщина - та, что в клеточку - выстрелила во вторую колдовавшую из своего арбалета.
- Не стоит стрелять в помещении, - попросил я, положив ладонь на её арбалет, поскольку посреди всего этого безумия мог делать самое простое и понятное. - Можно случайно задеть кого-нибудь.
Трактирщик попытался отнять у неё арбалет, но у него ничего не вышло. Собравшиеся галдели вразнобой: одни требовали кого-то арестовать, другие возражали. Девица в синем стояла ровно, зажимая рану ладонью, с торчащим между пальцев гладким и блестящим - неужто серебряным?.. - арбалетным болтом.
- Давайте для начала окажем помощь раненым, - предложил я, но меня никто не услышал.
Сфорца велел всем встать на колени - и уж его-то услышали все. Такое положение, когда в комнате была по меньшей мере одна не обезвреженная ведьма, и было чёрт знает сколько непредсказуемых вооружённых людей, было довольно уязвимым, но на колени я всё же встал. Кардинал прочитал молитву, и прихваченная льдом водяная дева - кто-то назвал её "духом реки", но, похоже, она была утопленницей - попросту исчезла без следа. Душа, у которой давно уж не было человеческого тела, наконец упокоилась.
- Вы арестованы, - сказал затем Сфорца второй ведьме в синем, что колдовала льдом. Дворянин с рубином поддерживал её и говорил, что не оставит её, а уже потом, как и обещал, направится в Эссен; но она встала, как только кардинал с ней заговорил. - Прошу проследовать за мной.
- По какому праву вы можете меня арестовать? - спросила она.
- Именем Господа.
- Валькирии древнее вашего бога, - возразила та. - Но я могу с вами поговорить.
Они вышли, оставив больше вопросов, чем ответов. Продолжились требования арестовать - на сей раз барона, из-за которого якобы и утопилась рейнская русалка. Барон оправдывался, что всё было по взаимной симпатии, что он не знал, что у неё родился ребёнок, и что собирался на ней жениться.
- А вы уверены, что у вас больше нет таких детей? - спрашивала наёмница.
- Никто не может быть уверен, - хмыкнул я.
- Покажите мне мужчину, с которым такое не могло бы произойти, - беспомощно продолжал барон.
Кто сам без греха, пусть первый бросит камень... В самом деле, если так судить, то арестовать придётся пол-Германии.
- Со всеми могло произойти, - согласился я, устало откидываясь спиной на койку. - Кроме некоторых двадцатилетних девственников, не буду показывать пальцем.
Но инквизиторы всё же задержали барона и обещали препоручить его светским властям - как мне подумалось, отчасти для того, чтобы не допустить локального женского бунта в трактире, отчасти для того, чтобы и светским было чем заняться, пока они вконец не обленились. Обвинять барона было некому - не возвращать же утопленницу с того света, - и я надеялся, что для него всё обойдётся. Запоздало подумалось: не мальчишка ли трактирный был баронским бастардом?..
До кучи трактирщик, объявив себя дворянином, вызвал барона на поединок и потребовал, чтобы Инквизиция (зачем-то) зафиксировала этот вызов. Барон от поединка благоразумно отказался, а я следом за Куртом вышел из комнаты, надеясь, что на этом удивительные открытия и разоблачения будут исчерпаны.
...А всё-таки хорошо, что я не следователь.

Итоги и благодарностиПрограмма максимум - бесить его инквизиторство, совать нос везде, поддерживать студенческое братство - выполнена. Есть такая профессия - Конгрегацию позорить Бруно мне нравится, поиграл бы его ещё, но после игры мне проспойлерили, а вам я спойлерить не буду.что он пострижётся в монахи, станет новым ректором Академии, а к восьмой книжке (раздвоившейся на два тома, что подозрительно кое-кого напоминает) дослужится до Папы Римского. Хочется сказать словами Каспара: что ты мне с парнем сделал?!.. Нормальный ведь был парень, понимающий, что такое Инквизиция. Конечно, в какой-то степени это даже логично: не можешь избежать - возглавь. Но грустно, когда единственный способ выйти из-под власти - это обрести власть: крепостному некуда бежать, кроме как в монахи, монаху некуда деться, кроме как стать Папой... Свобода наоборот. Беги, Бруно, беги!..
Спасибо Вере за новый играбельный канон, хорошую историю и насыщенную игру! Идеально по продолжительности (никто заскучать не успел), практически идеально по балансу социалки и мистики (может, валькирия и немного эребор - в игру опасно вводить такого лома, против которого не было бы приёма)). И, конечно, отличная компания. Спасибо соигрокам!
Спасибо Дари за Курта! Прекрасный каноничный Курт, реально же за всю игру ни разу не улыбнулся, хотя видит бог, я старался!
Спасибо Луару за Яроша и весь студенческий гон, который я целиком даже не вспомню и не воспроизведу! И всё-таки оборотень, твою астролябию!..)
Спасибо Мориниллэ за словоохотливого трактирщика, Сирше - за обаятельного мавра (и много неудобных вопросов про алкоголь)), Кервену - за весёлого монаха, Эри - за харизматичного кардинала Сфорца ("ледокол", как определил Бруно), Анориэль - за эссенского инквизитора, Шелли - за шотландскую наёмницу, Векше - за очень подозрительного и сияющего вампира, Ханне - за простого человеческого барона, и всем-всем-всем. И, конечно, нашим великолепно дополнявшим друг друга девам воды и льда - Ортхильде за русалку и Асмеле за валькирию.
Игре по Академии неизменно машу помпонами

А обратно меня везла та же маршрутка. И терминал в ней, когда я собрался было выйти и ждать следующую, волшебным образом заработал...

@темы: moments of life, соседи по разуму, вот такой весёлый джир!, ролевиков приносят не аисты, излечит любые фрустрации священный огонь конгрегации

Поскольку Птахи от Мэсс я вчера так и не дождался и в третьем часу упал спать, двенадцатый адвент-подарок мы открыли сегодня. Ещё одна шоколадка из Вильнюса - батончик с помадной начинкой... Но тут мне стало интересно, как переводится название Dziugas Namai и что за седой бородач, держащий в руках нечто круглое и жёлтое, изображён на фантике. Оказалось, что Джюгаш - это сыр. Всё ещё не понимая, какая связь между конфетами и сыром, я прогуглил все неопознаваемые слова в составе. Что ж, состав гордо обещает 8.6% сыра. Ни на запахе, ни на вкусе сей факт не сказывается - чистой воды сувенир для пиара, но расширить кругозор было познавательно.

Выходя на финишную прямую к игре, почитал начало второй книжки Кнгргц. Подумалось, что зря Инквизицию переименовали в Конгрегацию, а не в Ретравматизацию. И не стихает мой вопиющий гласСборище сломанных об колено людей, которые ломают других людей, и далее по цепочке, и под соусом "это для твоего же блага", - начиная с пресловутого профессора Майнца, которого вместо того, чтобы казнить за покушение на убийство ребёнка, пытали детским плачем (а это ни разу не называется "раскаянием", это механическая выработка стойкого триггера к объекту, как от пьянства "лечат", заливая в глотку спирт), а потом заставили снова убивать, но уже в качестве инквизитора (как если бы "вылеченного" от пьянства насильно сделали дегустатором спиртных напитков - чтоб при виде алкоголя испытывал паническую атаку, но пил да вердикт выносил). Ребятушки, "второй шанс" работает не так, you're doing it wrong.
Если бы задачей книжки было вызвать у читателей стойкую неприязнь к институту церкви, который склонен решать за тебя, как тебе будет лучше и что для тебя будет полезно, "ты не замёрз, а хочешь кушать" - то её можно было бы поздравить с успехом. И все мы знаем, что если человека с арахнофобией бросить в яму с пауками, он не вылечится от фобии, а заработает невроз, - но есть подозрение, что автор об этом не знает. Отдельно весело, когда твой персонаж тоже сталкивается с "облагодетельствованием" по такому методу - и то, что сам служишь инструментом пытки для другого, ни разу не утешает.
Заодно первые же страницы второй книжки дно мизогинии пробивают окончательно - вместе с уже знакомой тоской по тем временам, когда из людей можно было невозбранно выколачивать информацию, а те не могли "нагло" заявить о нарушении своих прав. Было бы забавно, что проявляющие эту тоску неизменно видят себя на месте дознавателя, а не подозреваемого, на которого сочинили кляузу соседи, - если бы не было так мерзко. По-прежнему не понимаю, какими настройками оптики нужно обладать, чтобы по доброй воле читать эту книжную серию.
А ещё могу поздравить Беркану с предвидением - типичная героиня форумных гаремников, юная вдова-сирота-графиня с ба-альшим замком, тут таки появилась И ни дядя-герцог, ни дядя-епископ вот уже три года почему-то не выдают её взамуж, позволяя разъезжать верхом и множить сплетни, хотя первый муж был подобран "не по симпатии, а по дядиному повелению"(с). Что ж, к гадалке не ходи, чтоб понять, что дальше будет.
Зато уборка на орной тяге - когда Птаха уехала на фотосессию и в неё не поорёшь, а зазвать в гости никого не удалось и другой мотивации для уборки нет - тоже неожиданная польза от книжки!

Захотелось посмотреть чего-нибудь настолько тупого, чтобы наверняка выключить мозг. Выбор пал на "Холмс & Ватсон" 2018 года, где Хью Лори сыграл Майкрофта (и вообще великолепный актёрский состав). 4 Золотые малины, включая главную премию за худший фильм, просто так не дадут, и вот что я вам скажу: этот фильм прекрасен! И вот почемуЭто беззастенчивая пародия на всех "Шерлоков" последнего десятилетия, которую просто противопоказано воспринимать на сложных щах. Здесь все комедийные штампы, нарочито отвратительные шутки, ворох киноцитат (на цитате из Мизераблей у меня чуть лицо не треснуло), британская клюква против американской клюквы, Эйнштейн и Эддингтон и, конечно, рестлер. Здесь убийца - дворецкий, Шерлок разбирается в своих чувствах, а Ватсон спасает "Титаник". А главное - ощущения злопыхательства эта карикатура не оставляет вовсе. Напротив - одолевает светлая ностальгия по шерлокомании. Всем и каждому рекомендовать не рискну, но моё сердце эти ребята согрели

@темы: 221B, кина не будет, електричество кончилось, гнездование пернатых, излечит любые фрустрации священный огонь конгрегации, чукча читатель