Вчера мы осуществили прекрасную авантюру - съездить к Амарту на дачу.
Ради этого я и работал ночами пятницы, субботы, воскресенья и понедельника. Работу пока не сдал, зато вдохновенно дописал отчёт в параллель. Утром я собрался, подхватил Луара и Амарта на Мякинино и вывел на парковку, где мы погрузились в авто Берканы и поехали. Едой и бухлом закупились в Ашане по дороге. Позавтракал я уже в машине, лавашом и баночкой сидра.
- Три главных признака города: башенка, Пятёрочка и дорожные работы?..
- Башенка - не обязательно. (с)
Чертовски красивый финальный отрезок пути через перелесок, со смыкающимися над дорогой ветвями. Чертовски красивый участок, буйно заросший травой, с видом на поля до самого горизонта без всякого забора. Чертовски уютный просторный дом. Я с наслаждением протёр пыль и помыл посуду в холодной и прозрачной колодезной воде.
Сели на заднем крыльце с пивом и едой. Луар потом убежал на холм ловить интернет и слушать рабочее совещание, а мы поговорили о живности и разъяснили Беркане ещё некоторый кусок фей. Попробовали голландское пиво Grossmeister - настолько светлое, что почти прозрачное, в смысле отсутствия привычного вкуса лагера; зато очень классный далианский дизайн банки. К вечеру проносорожили полянку, поставили мангал, и тут начало дождить. Приняли решение перенести мангал под навес поленницы, где можно было сидеть на дровах.
Дальше?Почти забытое, исключительно дачное состояние, данное в ощущениях, - сидеть под шум дождя, а после - под ночное пение цикад. Ни с чем не сравнимый аромат горящей бересты. Хорошей идеей с моей стороны было взять не какую-нибудь куртку или толстовку, а домашний плед с рукавами, в который так тепло и удобно заворачиваться, - рядом с большим мангалом порой становилось почти жарко. Пили вино (неожиданно офигенно греческое красное Силинос - фруктово-цветочное), жарили мясо и шампиньоны, говорили о жизни и играх, и о феях, конечно же. Во всей деревне отключилось электричество, и несмотря на то, что звёзд за тучами видно не было, темнота тоже была совершенно особенной.
Видел большую жабу. Спугнул светом телефонного фонарика паука-крестовика.
Часа в три, когда электричество вернулось, и вся зелень после дождя отливала на свету серебром, мы уползли в дом спать. Я так и лёг, завернувшись в плед и отдав оба одеяла Беркане, и холодно не было - по крайней мере, настолько холодно, чтобы влезть в спальник. Ночь была тёплой, так что топить печь не пришлось, - и вообще повезло с погодой.
Снилось что-то упоротое с участием летающей тарелки из Good Omens и с масштабной ролевой игрой, на которой я вообще не понимал, что за сложная политика происходит, только запомнил отдельные образы персонажей. Вроде как эта игра заняла два соседних полигона (точнее, две базы, потому что там были домики), и обратно меня везли на машине через Архангельское, где проходил какой-то конный фестиваль и я радовался, что был в эти дни на игре, а не в городе.
Наутро Амарт сварил кофе, распространяющий восхитительный аромат бадьяна, и Беркана отвезла Луара на автобус. Попытались съесть арбуз, но целиком, разумеется, не осилили. Я пофотоохотился, попутно поискав в крапиве малину, ежевику и красную смородину. Пособирали урожай яблок - белый налив и коричные, и те и другие безумно вкусные, душистые и живописные. Никаким покупным яблокам никогда такими не быть. Видели мелкую ящерицу.
Душно парило будто перед грозой. Мы оперативно собрались, убрали за собой посуду, закрыли дом, погрузились и поехали. В дороге любовались бездонным небом с многослойными облаками - белые и лёгкие выше, серые и клочковатые ниже - и всеми оттенками зелёного смешанных лесов. На новорижском шоссе больше нет пирамиды! Хотя интернеты пишут, что её восстановили где-то в другом месте и в меньшем формате.
Пробрались через неведомый частный сектор Красногорска. Беркана высадила нас с Амартом у Волоколамской. До дома мне близко, так что я уже допиливаю работу, а крысы уже устали катать по клеткам яблочки. Спасибо и огромное уруру Амарту за приглашение, Беркане за доставку, Луару за компанию, всех люблю очень

Слайды сомнительной художественной ценностиОткрывающийся прямо с участка простор:

Шиповник и яблоня:

Поздний цветок шиповника и полурумяное коричное яблочко:

Рябина с мышиным горошком, облепиха с крестовником:

@темы: friendship is magic, moments of dream, 2 beer or not 2 beer, флора и фауна

...В своё оправдание должен сказать, что когда я обсуждал заявку, у меня была температура 38
Шутка, конечно, - но я собрал комбо из того, что уже играл и о чём говорил, что мне хватило. И сирота, и даже хуже чем вдова, потому как повенчана неизвестно с кем.
Однако по порядку. Когда Эри предложил мне сыграть сюжет из пушкинской "Метели", я радостно согласился, но сперва позаимствовал эту историю в усечённом варианте: только с не явившимся на венчание женихом. Предполагалось, что по игре я получу известие о его гибели, упаду на кого-нибудь в обморок (надо же хоть раз за всю ролевую карьеру упасть в обморок!), и дело с концом. Так появилась Надежда - подходящее имя для безнадёжной истории, - а неслучившийся жених канонично остался Владимиром.
Непосредственно перед стартом игры всё несколько устеклилось. Читать дальше?Оказалось, что подложный жених всё-таки был. Я решил, что Надежда просто очень качественно вытеснила этот факт, убедила себя, что ей в бреду привиделось. А потом начались вьетнамские флэшбэки в виде внезапного письма от Владимира и в лице корнета Соколова, очень уж похожего на того незнакомца, что стоял с ней перед алтарём. А Владимира она уже не любила. И мимопроходимца не любила тем паче. Она вовсе запретила себе любить - только я это заранее не понял.
Я планировал Надежду более романтическим типажом: печальной несмеяной, всё чего-то ждущей, "она в семье своей родной казалась девочкой чужой" и всё такое. Но на игре быстро завертелись весьма жёсткие события, и по первым же реакциям Надежды я осознал, что она на самом деле очень сильная. Вот только сила эта происходила от того, что она была совершенно мертва внутри. Она не пережила такого предательства, какое учинил Владимир, и после каждой случавшейся на игре смерти в ней отмирало что-то ещё. Она не улыбалась и не смеялась, не плакала и не боялась - вообще ничего не боялась, даже собственной гибели, потому что самое страшное с ней уже произошло.
А что хуже всего, чужие проявления слабости - даже более чем обоснованные - её раздражали, начиная письмами Владимира и заканчивая женскими истериками. В тот или иной непорядок она вмешивалась под лозунгом "Что ж вы так убиваетесь, вы же так не убьётесь". Но и озлобленности или жестокости в ней не было... Тяжело оказалось с персонажем, который не холоден, не горяч(с). Но это был интересный опыт, как раз подходящий для комфортных условий - со знакомыми мастерами и в основном знакомыми соигроками.

Утром пятницы я чуть кондратия не поймал, когда не смог найти в доме ни платья, которое собирался выгуливать, ни, простите, бюста. Прочий доигровой пожизнякПерекопал кофр прикидов, в процессе обнаружил ещё одно платьишко, которое ни разу не выгуливал (как скоро до меня дойдёт, что на двухдневные игры можно брать с собой больше одного платья?..), перебрал по вещи ворох свинарнии, вывалившийся из шкафа, и всё нужное обрёл в нижних культурных слоях. Нам положительно нужны ещё кофры. И опись ролевого гардероба. Страсть как люблю списки.
На улице было ветрено и мерзко моросило, телек в метро издевался про "площадки для пляжного волейбола в Москве". Луар подсказал мне электричку от Дмитровской, и я, конечно же, был на станции за сорок минут до оной. Доехал до Истры, и не успел найти там какую-нибудь едальню на погреться, как следующей электричкой добрался сам Луар. Вместе мы нашли Грея и Инги и вчетвером погрузились в такси до уже знакомой базы.
А дальше было ожидание парада, и на первый вечер мне даже прибили к голове французскую косу (и я снова вспомнил, как это хорошо, когда волосы не свисают тебе на шею и лицо). Я брал с собой пальто, которое, кажется, когда-то отдал мне Эри и на которое Птаха срочно поставила мне пуговицы, но оно не пригодилось: все дамы в шалях, а я чем хуже, в шали не так уж холодно. А на следующие дни и вовсе с погодой повезло, солнышко пригревало, ураган приходил только ночью.

Надежда Лазоревская. Отчёт отперсонажный. Часть IБыло то по осени, дождливой и тёмной, когда мы с Софи в сопровождении нашего управляющего Карла Ивановича с фонарём шли с вечерни. С нами увязались Ульянка и щенок Трезор, которого Софи очень любила. По дороге приметили белый гриб и другие ещё грибы, и Карл Иванович стал рассказывать про французские грибы трюфели, которые в земле растут, как картошка. А Ульянка говорила, что ежели мухоморы так называются, то ими, верно, можно мух морить.
Я озябла, поднялась к себе за шалью и сверху слышала, как постучался почтальон и доставил письмо для дяди Кирилла Андреевича. Дядя спал, и тревожить его не хотелось, потому Софи предложила оставить письмо на окне. Пошли пить чай с лимоном и пряниками. Ульянка хлопотала у самовара, Настя ворчала, что она лимоны кусками режет, потом сказала:
- Дурная примета, если на столе три свечи. Это значит, что умрёт кто-то.
И убрала одну свечу. После ещё Настя пеняла Софи, что она пускает Трезора на лавку, хотя отец это запрещает; Софи возражала, что Трезор вырастет большой, будет охотиться на уток, а я добавляла, что он тогда и не станет помещаться на коленях.
Карл Иванович сказал, что хорошо бы поохотиться на кабана, а доктор Пётр Петрович, гостивший у нас по причине болезни дяди, стал рассказывать, что нет страшнее зверя, чем медведь, поскольку он неглуп и характер имеет скверный, misanthrope, по той причине, что живёт один. Говорил, что в медведе две тонны и когти у него втягиваются, как у кошки.
- Такие разговоры n’es pas appropriable для общества дам, - заметила гувернантка Софи, мадмуазель Катрин.
- А может медведь на повозку с лошадью напасть? - спросила Алина Гавриловна, барышня из соседнего поместья, что намедни остановилась у нас в гостях.
- Не берите в голову, - тут же утешила её Софи. - Всё будет хорошо.
Настя предложила говорить о весёлом, и сама рассказала, как в нашей губернии гусарский полк перевели знаменитого Дениса Давыдова. И по службе-то он отличился, и стихи писал, и с дамами был обходителен, - послушаешь Настю и подумаешь, что лучше кавалера нет. А по мне, так ежели он успевал за всеми дамами поухаживать, то был обыкновенный повеса.
- Я бы его романсы послушал, - вздохнул Пётр Петрович.
- А он и романсы пишет?
- А какой гусар не захочет спеть то, что написал?..
К нам спустился полковник Владимир Бистров, что некоторое время лежал у нас раненым, в одной рубахе, - доктор лечил и его, и вот он уже мог встать на ноги. Извинился за неподобающий вид, но едва успел присесть, как вышел и дядя.
- А это ещё кто такая? - спросил он, увидав Алину Гавриловну.
Алина Гавриловна объяснила сама за себя, что её услали из родного поместья, потому как находиться там стало опасно.
- Должно быть, французы.
- Какие французы? - спросил дядя. - Французы в Париже.
- Ну, может быть, разбойники.
- Не важно. В Безмятежном всегда принимали гостей.
Так и меня он принял шесть лет назад, когда я осиротела. Годом позже вышла замуж Настя, его старшая дочь, и уехала, затем умерла его жена, и остались мы с Софи вдвоём при старике. Настя недавно приехала, хотела забрать нас всех к себе, да дядя наотрез отказался покидать Безмятежное. К тому же и разболелся - как его повезёшь?..
Дядя был ещё плох, но, видимо, услыхал про письмо, поскольку потребовал его себе. Ему подали письмо, усадили за стол; он приблизил к себе свечу и стал читать. Лицо его сделалось странным, он схватил чашку чая, сделал глоток и будто обжёгся.
- Нет, - сказал он, дочитав. - Нет. Нет, не может такого быть.
Настя взяла письмо и стала читать. Я тоже через её плечо заглянула. Дочитала до того, что сын Кирилла Андреевича, Андрей, был убит ядром в битве под Бородиным. Дочитала и не поверила. Не написано, где похоронен, - значит, и мёртвым его не видали.
- Наверняка ошибка это, - говорю. - Перепутать могли.
А дядя о другом:
- Не может такого быть, чтобы оставили Москву. Я не верю.
Я осерчала даже: у него сын пропал, а ему Москва далёкая дороже сына. Человека не воротишь, а город и вернуть можно.
- Так оставили, видать, на время, - сказала я. - Это, как её... военная хитрость.
Дядя разрешил Насте прочесть письмо вслух. Она стала читать; заголосила из угла Ульянка.
Тут прямо в горницу выкатился, как ошпаренный, повар Степан, сказал, что французы здесь, в их дом вошли и говорят, будто хозяина нет. А как же нет, когда вот он, хозяин?.. Пётр Петрович хотел дядю увести, уговаривал поберечь себя ради дочерей, но тот отсылал его прочь.
Отворилась дверь, и на пороге возник человек в нерусской форме, с всклокоченными чёрными волосами.
- Француз, француз! - всплеснула руками Ульянка. - Со шпагой!
Дядя побелел как мел, встал, шатаясь, указал на француза тростью, спросил, что это такое, как будто увидел призрака. Пётр Петрович поддерживал его изо всех сил, только чтобы он не упал. Пришелец заговорил по-французски, Катрин и Карл Иванович вышли в сени говорить с ним. Тогда силы оставили дядю, и его увели наверх. Мне подумалось, что ужасно невежливо со стороны француза вот так вламываться без приглашения, и захотела посмотреть, как его выставят вон, - чем-то помочь дяде я всё равно не могла.
Я стояла за спинами Катрин и Карла Ивановича и видела, что за порогом французов целая толпа. Сумерки были наполнены лошадиным фырканьем, звуками голосов, отсветами факелов. Залаял Трезор, да Ульянка успела его поймать. У меня всё не получалось расслышать и понять, что эти французы говорят и чего хотят, спрашивала у Катрин. По всему выходило, что французы хотели остановиться у нас на постой. И число называли небывалое - четыре тысячи человек! В Безмятежном всего было триста душ. Где же разместить их столько? Грозились, что всех убьют и дом сожгут, если не пустим...
Катрин уговорилась с ними вроде, что в нашем доме будут только офицеры. Французы по-хозяйски прошли в дом, будто не замечая меня вовсе. Один, вроде как главный, задержался и Катрин за руку схватил. Я только хотела прикрикнуть на него, чтобы руки не распускал, но они стали по-французски говорить между собой и, похоже, узнали друг друга. Я прошмыгнула мимо них, поднялась к дяде. Софи и Пётр Петрович насилу удерживали его в постели.
- Где французы? - спрашивал он, порываясь встать.
- Ушли, - отвечали мы, чтобы его успокоить. - Мы их прогнали.
- Ты их прогнала? - спрашивал он Софи с усмешкой.
- Карл Иванович их прогнал.
- Силён Карл Иванович!
Пришёл батюшка Никтополион, сказал, что его звали.
- Рано ещё, - сказала Софи. - Лет двадцать ещё будет рано.
- Куда там двадцать, - заверила я. - Лет сорок!
Дядя почти уже уснул, как снизу раздались хором голоса: "Vive la France!". Дядю так и подбросило. А ведь Катрин взяла с главного француза слово дворянина, что они не потревожат старика!.. Софи чуть было не бросилась к ним - Настя её схватила в охапку.
- Уезжайте, - дядя сел в постели, говорил с трудом, будто бредил, но рассудок его был явно более ясен, нежели во все дни болезни. - Все уезжайте.
- Так дороги все перекрыты, - отвечал Пётр Петрович.
- Некуда нам уезжать, - говорю. - Французы как пришли, так и уйдут, а мы останемся.
- Ох, Надька... - выговорил дядя.
- Неделю назад нужно было ехать, - шептала Настя. - Теперь уж поздно.
Дядя велел настойчиво, чтобы к нему позвали главного. Послали Карла Ивановича за французским командиром. Француз поднялся к нему; они говорили по-французски, я разобрала, что француз называл фамилию де Труа и ссылался на приказ своего императора, Наполеона Первого. Дядя с ним спорил, называл предателем монархии, и Настя тихо просила француза пожалеть старика, который не воевал с ними, и не волновать его. Но француз будто не понимал, что перед ним человек пожилой и слабый, и не могущий признать своего бессилия. Напоследок он заявил, что тот, кто не может сохранить порядка, императором быть не может, и ушёл.
Дядя откинулся на подушки и захрипел, задыхаясь. Пётр Петрович склонился над ним и велел:
- Священника!
Разве не говорили, что рано ещё священника? Разве не ясно, что такому человеку жить ещё и жить?..
- Зачем же сразу священника! - упрекнула я.
- Вы же доктор, сделайте что-нибудь! - просила Софи. - Кровь ему отворите!
- Уже отворял. Позовите священника.
- Не хотите же вы сказать... - я начала понимать. Понимать, не верить. Почему он не скажет?
- Он не может умереть! Может, он без сознания? - спрашивала Софи. - Есть какие-то способы проверить?
- Пульса нет.
Софи заплакала. Меня душила сухая, жгучая горечь. Почему так невовремя, дядя? В доме, полном врагов, не осталось хозяина. Заступиться за нас стало некому.
Пришёл батюшка Никтополион, прочёл отпевание. Невыносимо было слышать, как внизу французы хохочут. Софи невозможно было оторвать от отца, пока не пришли мужики и не вынесли тело. За нами пришла экономка Аграфена Михайловна, обняла Настю и Софи, и вместе мы пошли к церкви.
Проститься с барином пришла вся челядь. Подошли было и любопытствующие французы, но кто-то на плохом французском убедил их не мешать чужому горю, и они ушли. Батюшка Никтополион раздал нам свечи и начал панихиду. Прикрываешь свечу ладонью; отнимаешь ладонь, чтобы перекреститься, - огонёк на сквозняке начинает дрожать, почти гаснет; укрываешь ладонью снова, и огонёк разгорается с новой силой. Воском пальцы закапало, так что свеча к пальцам, как единая плоть, приклеилась.
Катрин заметила, указала рукой: в церковь залетел мотылёк и стал кружить вокруг лампады над покойником. Будто душа отлетела к свету.
Поочерёдно преклонили колени и попрощались. Стали возвращаться; Софи всю дорогу плакала. Нужно было справить поминки, к тому же ещё не ужинали. Когда вошли в дом, французы оттуда куда-то ушли, и мне хотелось пригласить всю дворню и угостить, чтобы помянуть дядю. Карл Иванович пошёл распоряжаться насчёт ужина.
Софи придумала говорить, что полковник Бистров - наш конюх, если французы будут его искать. Катрин рассказывала про родственника своего, того самого, что за руки её хватал: что это младший брат её отца, который воспитывался в глуши, воспитан был дурно, стал пьяницей и повесой, а после революционером. Я знала только, что революционеры - это цареубийцы, и значит, главный француз был вовсе не дворянином, а мерзавцем.
- Что в письме-то написано? - спросила меня Софи. - Только скажи как есть.
- Написано, что Андрея ядром убило. Но наверняка неправда это. Ядро ведь знаешь, какая большая дура?
- А правда, что Москва сгорела? - спросила Катрин. - Написано там про это?
- С чего ты взяла, что сгорела? - удивилась я. - Написано только, что оставили Москву.
- Так те, что пришли, сказали, что Москва сгорела.
- Кто, французы? Да слушай их больше!
Софи без сил осела на пол. Хотели её поднять, она протестовала, наконец уговорила я её:
- Дай мне руку, неужто как не родная? Ты сильная, и я сильная - давай подниматься.
Все сошлись на том, что Москва никак не могла сгореть: больно она большая. Сгореть деревня может из двух улиц, а в Кремле если и был пожар, то уж точно его потушили. Незачем французам сжигать Москву, если они жить в ней хотят. Дальше, значит, двинутся на Петербург - вот бы и увязли в болотах по дороге.
- Видать, я вам несчастье принесла, - говорила Алина Гавриловна, как поднялись к себе.
- Да что ты такое говоришь? - возразила я.
- Кто тогда всей России несчастье принёс?.. - спросила Настя, сама же и ответила: - Наполеон.
Настя рассказывала, что от мужа её не было весточки, потому как он мог думать, что мы уже в Оренбурге, и писать туда. К тому же почта нынче ходила плохо. Лучше было спрашивать мужиков: они новости из уст в уста быстрее любой почты передавали. Кто-то мог и узнать, что в самом деле случилось в Москве. Я сказала, что как мужики придут на поминки, так и поспрашиваем.
Аграфена говорила, что еду надо прятать и скот, французы всё забирают, а без припасов зиму не пережить. Что лесник Макар коров на болото уведёт, что схроны нужно копать для зерна.
- Неужто у них своих обозов нет? - спрашивала я. - Как бы они нас насмерть не объели.
Поздним вечером к порогу пришла ещё гостья. Сказала, что она актриса из Москвы французского происхождения, мадмуазель Дезире, и её карета застряла на болоте.
- Наконец-то русская речь! - порадовалась я.
- Я и по-русски, и по-французски могу, - ответила актриса.
- Не надо по-французски! Мы тут уже наслушались.
Пригласили её в горницу, а она:
- Я тут буду плакать.
Стали её расспрашивать про Москву, но она отвечала, что уехала оттуда две недели назад, когда французские войска ещё не подошли. Сама спрашивала, не обижали ли нас французы.
- Шумели только, - сказала я. - Обещали не тревожить старого человека, а сами напились и кричали. Не могли уважения проявить...
- Думаете, это его и подкосило? - похоже, она уже знала обо всём и сочувствие могла проявить.
- Ещё бы.
- Я ними строго поговорю. Они меня послушаются.
- А я думаю, Катрин правильно говорила, что всё будет хорошо, - сказала Софи. - Что мы завтра проснёмся, французов не будет, и папенька поправится.
Так это разве что на том свете проснуться, где горестей нет.
- Я видела мужиков с лопатами, они пошли копать могилу, - сказала Настя.
Софи снова заплакала, что отец не мог умереть. Мадмуазель Дезире стала говорить, что время не лечит, но со временем мы становимся сильнее и научаемся жить с нашим горем. Что она сама, когда её отец умер, плакала не при всех, когда хотелось плакать, и вспоминала хорошее о нём, - но каждый должен сам свой способ горевать найти. От её голоса, с акцентом менее заметным, чем у Катрин, будто становилось спокойней.
Вновь ввалились французы, с тем черноволосым майором во главе. Он принёс карту и бутылку вина, сказал, что ему нужен стол. Софи стала на него кричать, что он мерзавец, мы с Настей силой её увели.
- Это ничего, алкоголь скоро должен подействовать, - сказал Пётр Петрович. Это значило, что он Софи водки дал, чтобы она легче заснула.
Наверху Настя стала Софи отчитывать, та говорила:
- Я всего лишь сказала ему, что он мерзавец. Разве я не права?
- Он сам об этом знает, - сказала я. - И, боюсь, гордится этим.
- Негоже нам с пьяными мужиками быть, - говорила Настя. - Это у них чести нет, а мы свою честь должны блюсти. Нет нам там места.
- Уже и в своём доме нам места нет... - прошептала я.
Настя схватила за руку меня, другой рукой сжала ладонь Софи.
- Это не навсегда. Они уйдут. Мы это можем только пережить.
- Где же поминки будем справлять?..
- А здесь, наверху.
Катрин и Алина Гавриловна тоже к нам поднялись.
- Вот хорошо, что вы пришли, - сказала Настя. - Это актриса пусть с ними сидит, как куртизанка. А нам среди мужчин делать нечего.
- Так и ей деваться некуда, - заметила я про актрису.
- Им нравится со мной говорить, - объяснила Катрин. - Пока они со мной говорят, они не сердятся и им не приходят в голову всякие иные развлечения.
- Так они уже развлекаются: за ваш счёт, - сказал Пётр Петрович.
- А мадмуазель Дезире с ними ещё и спорит, - добавила Катрин. - И это вызывает уважение.
Степан при помощи жены своей и Карла Ивановича принёс посуду, котёл гречки с мясом, самовар и чашки. Софи всё беспокоилась о Трезоре и просила Карла Ивановича распорядиться, чтобы и ему с кухни дали каши. Доктор подтвердил, что лучше Трезору остаться с нами в комнатах, потому как щенка одним ударом французского сапога зашибить можно.
- Пусть здесь, в корзинке спит, - согласилась я.
Было в этом что-то... будоражащее - в том, что челядь поднималась в верхние покои, что Трезор был там же с нами, что посуды не хватало оттого, что французы забрали её себе, и мы ели из тарелок по очереди. Чем теснее становилось, тем теплее и спокойнее на душе. Мы теперь за людей были в ответе, а они не оставят нас в беде.
Пригласили к столу и батюшку Никтополиона с матушкой. Чудное они сказали: что в церкви теперь французские солдаты живут. Да кто же в церкви живёт, это ж не дом!
- Неужто они не христиане? - спросила я.
- Они все революционеры, безбожники, - сказала Катрин. - Когда была революция, они священников убивали, церкви рушили.
- Во что же они верят тогда? - не могла понять Настя.
- Ни во что не верят. Они хотят, чтобы вовсе веры не было.
- Так это получается, они сатане служат? - ужаснулась я.
Вдруг пришла и добрая весть. Кто-то из французов сказал, что под Бородиным подобрали раненого офицера, тот назвал в бреду свою фамилию - Хвостов - и кольцо передал. Кольцо Андрея Кирилловича. Где тот госпиталь, француз не знал или говорить не захотел.
- Значит, в плену он?
- Главное, что жив, - говорю. - Так и знала я, что живой.
- Так ведь это чудо, - сказала Аграфена. - Мало ли Хвостовых? Да в каждой губернии есть Хвостов. А этот француз именно сюда пришёл, и именно сегодня, когда здесь такое горе. Господь привёл.
- Нет худа без добра, - кивнула я. Есть и среди французов благородные люди, не все они мерзавцы. Не останемся без хозяина: вернётся Андрей.
Пришёл и Владимир Карлович в крестьянском тулупе и стал громко, чтобы французы внизу услышали, говорить, что не смог собрать лошадей, - спрятал их, значит.
- Велите высечь, - говорит, а сам улыбается, - Плохой я конюх!
- Что же ты так радуешься? - спрашивал Карл Иванович. - Ну, поди в людскую, скажи, чтобы тебя высекли.
- А он дурной, - радовалась Настя. - Всегда был дурным.
Так "конюх" ушёл, а мы помолились и спать легли.

Наутро другого дня Софи просила позвать ей Ульянку, чтобы та помогла ей одеться в траур. Завтрак подавали в людской - овсяную кашу. Я за один стол с кузнецом Акимом села.
- Французы поутру помогали Ульянке грибы собирать, - говорит.
- Так, поди, для того собирали, чтобы самим и сожрать.
- Может, они грибов никогда не видели?
- Это вряд ли.
- Говорят, у них есть такие особенные грибы, шампиньоны называются. И ещё такие, что в земле растут...
- Трюфели. Нам Карл Иванович рассказывал.
Вошёл Владимир Карлович, а с ним ещё незнакомый молодой офицер в гусарском ментике, с денщиком.
- Откуда вы? – спрашиваю незнакомца.
- Из леса. Позвольте я представлюсь как подобает, - и он церемонно поклонился, отступив назад на шаг. - Корнет Евгений Александрович Соколов.
- Меня Надеждой звать.
- Хорошее имя, - сказал денщик.
- Не обижали ли вас французы? - спросил корнет.
- Нет, не обижали. Шумели только.
- А что говорят?
- Так я мало понимаю по-ихнему, у меня же гувернанток не было.
Полковник Бистром ходил по хате туда-сюда и ругался тройным загибом на доктора, который на рассвете на опушке всю дичь перестрелял.
- Что же вы при даме, - упрекнул его Аким.
- Она, наверное, не понимает по-нашему, по-военному, - сказал корнет Соколов.
- Я понимаю, - сказала я. - У меня отец был военный. А доктор - наш, хороший человек, он дичь настрелял на всех и поделится непременно.
- Странный он только, - сказал кузнец. - Я как-то видел, когда у него верхняя одёжа распахнулась, что исподняя рубашка у него полосатая.
- Так он рассказывал, что служил на море.
- На море разве полосатое носят? - спросил Владимир Карлович.
- Не знаю. Я и моря-то ни разу не видела.
Корнет откланялся, а я спросила у его денщика:
- Барин твой бывал раньше у нас? Мне лицо его будто знакомым кажется.
- Нет, - говорит, - Не бывал.
- А вы, барышня, как давно у нас? - спросил кузнец.
- Вот шесть лет уже.
- А это ведь сын мой Василий. Его десять лет назад в далёкое поместье продали, этому барину, с тех пор он ни разу дома не бывал.
- Значит, обозналась, показалось мне...
Аким стал перечислять, у каких сёл под Москвой сражения были: Бородино, Шевлягино. Я кашу доела и хотела уходить, как он спросил:
- А правду говорят, что барин Андрей Кириллович ранен?
- Правду. Как раз при Бородине был ранен и попал во французский госпиталь.
- Это как же так - во французский?
- Видать, уважили его как дворянина. Я сама мало знаю. Сперва ведь пришло письмо, что он и вовсе убит...
- Как же можно такие письма писать, - осердился кузнец. - Напугали только.
- А я ведь сразу говорила, что ошибка это. Раз не сказано, где похоронен, - значит, пропал, но не убит.
- Вижу, не зря вас Надеждой назвали.
- Да кроме надежды у нас ничего и нет. Всё заберут, а надежда останется.
- Нужно надеяться, что всё вернётся.
Я пришла в дом, рассказала Софи и Насте про корнета.
- Откуда же он к нам пробрался?
- Да говорит, что из леса.
- Неужто русская армия разбита, раз ей приходится по лесам прятаться? - спросила Настя.
- Так может, это отдельные части только. Нарочно пришли, чтобы французов отсюда прогнать.
- Хорошо бы, если бы прогнали.
Тут передали мне письмо. На моё имя писем отродясь не приходило, родни ведь нет, - а это было письмо от Владимира. Писал, что ранен под Бородиным, находится в госпитале в Рязани, что дела его плохи, но он надеется увидеть меня вновь, или же последними его мыслями будут мысли обо мне. Так странно было это читать после того, как целый год никаких весточек от него не было, словно я не существовала для него. Решил, что помирает, и напоследок вспомнил обо мне? А ежели поправится, так снова забудет?.. И радостно, что он жив, и горько от запоздалой надежды. Я уж за год смирилась, что надежды нет, и оттого надежда не в радость...
- От родни? - спросила Алина Гавриловна.
- От Владимира. Пишет, что ранен, в госпитале в Рязани. Надобно ему написать, спросить, не в том ли госпитале Андрей. Вот только с мыслями соберусь.
Я не сразу вспомнила, что то могут быть разные госпиталя, русский да французский. Мне словно повод был нужен ему написать. И сразу словно всё былое всколыхнулось, разбередилось. Ещё корнет этот, который так на того самозванца из церкви был похож... да нет, я тогда и не запомнила того лица, и не узнала бы. Да и он меня во тьме церкви разглядеть не мог.
- А корнет тот напугал меня, - говорю. - Будто я его раньше во сне видела.
Софи хотела бежать, Настя говорила, что идти нам некуда, надобно ждать прихода нашего войска, а всё прочее - самоубийство без славы.
- А бывает самоубийство со славой? - спросила Катрин.
- Бывает, когда солдат своей жизнью жертвует.
- Так это не самоубийство вовсе.
Я спустилась за бумагой, а у нас в горнице французская девица сидела, по-ихнему маркитантка, по-нашему вроде торговки, - мадмуазель Жюльетт. Я у Карла Ивановича взяла бумаги и перо, села поближе к окну и стала писать. Не напишешь же, чтоб не вздумал себя прежде времени хоронить, - потому написала, чтобы мужался, сражался и возвращался с победой. Спросила, не знает ли он о судьбе Андрея Кирилловича, и добавила заодно, что батюшка оного преставился и защитить нас больше некому, - может статься, это подстегнёт во Владимире желание выжить.
Матушка Ефросинья, попадья, жаловалась, что француз хотел Трезора поймать, как скотину.
- Если французы и собак едят, значит, дела у них плохи, - говорю.
- Да нет, не едят, - сказала мадмуазель Дезире. - Я слышала, в какой-то далёкой восточной стране едят собак, вроде в Китае.
- Ох, не говорите, - попросила Алина Гавриловна. - Меня и так тошнит.
Что же она, была на сносях? И на такой опасный путь решилась...
Петра Петровича тем временем дамы попросили рассказать историю; он обещал вспомнить приличную, и стал рассказывать о том, как ушёл в отставку. Об американской республике, о каперах, которые торговали рабами-неграми, и ещё многих не совсем понятных мне словах. Посреди разговора прибежал мальчишка-барабанщик из французов, рухнул в горнице под окном, держась за голову.
- Доктор! - позвала я. - Взгляните, есть ли кровь.
- Нет, ушиб только, - сказал он, осмотрев мальчишку.
- Так приложите лёд.
Барабанщик сбивчиво говорил, что у них коров увели, его по голове ударили, а как он очнулся, так брат его пропал. Это, выходит, они на болоте коров воровали, а кто-то коров отбил. Его усадили на диван, а он вдруг закричал, что у него что-то под одеждой, и выкинул на пол лягушку.
- Фи! - воскликнула мадмуазель Дезире. - Фи! Уберите её!
- Разве французы лягушек не едят? - спросила я.
- Мы лягушек на болотах не ловим. Мы их специально откармливаем на фермах.
- Чем же откармливаете, неужто мух ловите?
- Травами откармливаем.
На шум спустилась и Настя; нашла забавным, что на француза лягушка напала. Барабанщику говорили, что, может, он сам головой ударился, или брат его ударил, а сам коров забрал, - но он, конечно, не верил. Одно хорошо, что не запомнил, кем был тот мужик с дубиной.
Пришёл французский полковник его спрашивать, как всё было. Пришёл и майор, хотел Катрин во французскую армию завербовать как переводчицу, но мадмуазель Дезире обратила всё в шутку. Тогда майор казал, что хочет в нашей церкви заказать молебен за здравие императора Наполеона.
- Так вы же сами сказали, что в бога не верите!
- Зато вы верите. Вот и посмотрим, кто придёт, а кто нет.
- Никто не придёт, - говорю.
- Вы желаете смерти нашему императору?
- Мы желаем, чтобы он вернулся во Францию, где его империя, - пришёл на помощь Пётр Петрович.
Смерти желать даже врагу грешно. Но кто же в православном храме молится за безбожника?
- Будет мирный договор, тогда мы и вернёмся во Францию, - отвечал майор. - Мы сами того хотим. Или вы думаете, что мы на ваших болотах хотим остаться?
- Тогда не понимаю я, зачем это всё, - отвечал доктор. - Поссорились с Англией, а воюете с нами.
- А что же вы договорённости нарушаете?
Прибыл французский посыльный, сказал, что из Москвы, и что в Москве жрать нечего. Значит, всё-таки заняли французы Москву, но хорошо, что голодали. Доктор раньше говорил, что растянулись французы, обозы за ними не поспевают.
Посыльный потребовал кофий; дворни не оказалось, Настя просила матушку Ефросинью кофий приготовить, а та и не знала, как он готовится, да и я не знала: в доме кофий пил только барин. Налили посыльному чаю. А на то, что брат барабанщика сам мог в болоте сгинуть, он сказал, что в лошадь его стреляли, - дескать, из нашего болота пули сами вылетают.
- Я в Испании был, я вас знаю, - говорил майор.
- Какая же связь между испанцами и нами?
- А точно так же улыбаются, а в каждом доме прячут заговорщика.
- Хоть вы и не дворянин, а я вам слово дать могу, - сказала Настя, - Что ни разу ни с кем из партизан не встречалась и не говорила.
- А за всех своих людей вы такое слово дать можете?
- За других клясться и Господь не велит.
Майор стал грозиться, что ежели пропавший капрал не найдётся, то он расстреляет любого мужика, вот хотя бы и лесника Макара. И снова мадмуазель Дезире не ударила в грязь лицом: сказала, что его поцелует, если он Макара не тронет. И в самом деле поцеловала и Макара спасла. Но намерения своего майор не оставил. Тогда Настя стала говорить, чтобы он её расстрелял, потому как она за всё имение отвечает. Майор этого, разумеется, не принял.
- Неужто жизнь мужика стоит вашей смерти?
- Моя смерть будет более важные последствия иметь.
- А ваша жизнь? Не так полезна, как ваша смерть?
- Собак ворует, с женщинами воюет, - проворчал доктор.
- С женщинами я пока не воюю, - сказал майор. - А вы мне скажите: русские дворяне так своей честью гордятся - но что же ваш император договор нарушает?
- Я не русской армии офицер.
- Вам что же, Англия нравится?
- Я с ней воевал.
- А ваше личное мнение каково?
- Нет, не нравится.
- И мне тоже. Англия умеет чужими руками воевать.
- Вот она сейчас вашими и воюет, нравится вам это или нет.
- А не вашими ли?
- А мы у себя дома.
Майор велел доктора арестовать и забрать у него оружие. Пётр Петрович отдал пистоль.
- Вы у нас единственного доктора забираете, - сказала Настя.
- Доктор и нам пригодится. А если капрал найдётся, то, глядишь, и доктор к вам вернётся.
- Я вашего барабанщика лечил, не будучи подневольным, - сказал Пётр Петрович.
Ежели он намекал, что откажется французов лечить... сгинет он эдак, и так столько дерзостей наговорил!
- Идёт, идёт, - закричала мадмуазель Дезире, глядя в окно. - Не нужно никого расстреливать!
И в самом деле капрал нашёлся. Сказали, что был он на болоте живым привязан к дереву. Французы ушли, а мы остались волноваться, что уж капрал наверняка запомнил, кто его привязывал.
- Настасья Кирилловна, никогда больше так не говорите, - взмолился Пётр Петрович.
- Я потому сказала, что если бы меня расстреляли, то народ бы поднялся.
- Мне кажется, он это понимает, - сказала я. - Оттого и не ведётся.
- Думаешь? А мне показалось, что не понял, принял за дамский каприз. И если бы я хорошенько его разозлила... А народный гнев - он вспыхнет, как лесной пожар.
- Так ведь сколько их? Четыре тысячи, а в деревне триста душ, - увещевал доктор.
- А в соседних деревнях?..
- Так до них пока-то весть дойдёт, французы уже все деревни перебьют по одной.
А Алина Гавриловна после сказала, что всё равно французы хотят расстрелять какого-то мужика, который якобы склад поджёг.

Минуло ещё несколько дней. Мадмуазель Жюльетт часто у нас бывала, как и мадмуазель Дезире, - они втроём с Алиной Гавриловной занимали друг друга разговорами.
- Майор на самом деле не такой уж плохой, - говорила мадмуазель Жюльетт. - Он почему-то любит казаться хуже, чем он есть.
- Так нам разве легче оттого, что он таким только кажется?.. - спросила я.
Спросили мадмуазель Жюльетт, прибыльное ли это дело - во французской армии готовить да стирать. Ответила, что семьи у неё нет, а самой на жизнь хватает.
- Кто-то и наживается на войне. Да разве не русская это поговорка: кому война, кому мать родна?
И мадмуазель Дезире вспомнила петрова сподвижника князя Меньшикова, который как раз на снабжении армии состояние сколотил.
Мне хотелось найти почтальона, чтобы ответ Владимиру отправить. Вышла во двор, а навстречу бежит барабанщик французский, Поль, и кличет врача.
- У нас нет его, - говорю. - У вас кто-то опять головой ударился?
- Ах, если бы, мадмуазель!
И побежал в людскую. Я только до нашего дома назад дошла, как принесли троих раненых: французского полковника, нашего Владимира Карловича да денщика Ваську. Уложили их в горнице, доктор пытался посторонних прогнать, но неужто их образумишь?
- Пустите, там мой сын, - ломился вперёд Аким.
Майор на него эфесом шпаги замахнулся, да Софи за него заступилась. А Софи уже я насилу смогла увести. Говорила, что ничем она не поможет, а только помешает доктору работать, что раз доктор здесь, что всё будет хорошо, и их лечить здесь будут, а не расстреливать. Вывела её кое-как в сени, где уже набились прочие дамы, уговаривала всех подняться наверх. Тут и Настя подоспела, распорядилась идти к себе. Мадмуазель Дезире и мадмуазель Жюльетт мы тоже в верхние покои пригласили: всё-таки дамы и гостьи, пусть и француженки.
Мадмуазель Дезире советовала майора не злить и спустилась на лестнице послушать, что внизу говорят. А Настя говорила, что не нравится ей, что Катрин с французами осталась, что она везде ходит и говорит как барыня, идеи подаёт челяди и французам как будто от лица господ.
Раненых унесли куда-то, хотя в доме нашем для них было бы довольно места. Софи просилась отпустить её вместе с доктором проведать раненых. Пришли Макар и Степан, и мы с ними говорили в сенях и шёпотом, чтобы мадмуазель Жюльетт не услышала, - она хоть и говорила, что не понимает по-русски, а всё полной веры ей не было, своим могла и донести. Рассказали мужики, что окромя этих раненых видели они восемь французских трупов.
Тогда я и поняла до конца, что в нашу жизнь вошло ещё одно явление - партизаны. Французское это словечко partisan означало людей, что скрываются в лесах и совершают разбойничьи налёты на неприятеля. Были среди них и крестьяне, и солдаты, и даже офицеры.
Когда Настя вновь пожаловалась, что на Катрин у неё управы нет, Степан посоветовал:
- Так прикажите ей.
- Никто здесь меня не слушает: ни гувернантка, ни сестра моя.
- Я тебя слушаюсь! - возразила Софи. - Я твоего позволения спрашивала пойти вместе с доктором. Это ведь богоугодное дело - помогать раненым.
- Это ж надо уметь просить так, что не откажешь, - посмеялся Степан. - В вопросе уже и ответ.
- Может, к раненым батюшку пустят?
- А не обидят они его? Они же там все безбожники.
- Покуда не обижали.
И Степан побежал за батюшкой Никтополионом, Настя пошла в людскую - с кузнецом переговорить, а Софи увязалась-таки с доктором раненых навестить. И какая от неё польза доктору могла быть, окромя обузы? Она ведь лечить не обучена, одни только фантазии, что от её присутствия раненым легче станет.
Я также пошла мимо людской, заметила, что вокруг самогонщицы Анисьи собралась челядь. Говорила она, вовсе меня не замечая, что барыни хоть и лучше прежнего барина, да ничего не решают, потому как боятся их - это, значит, своих крепостных боятся! - и что решать им надобно самим за себя всем миром. Закралась ко мне мысль, не порешат ли челядь с партизанами и нас заодно с французами, - а что здесь сделаешь? И Насте не расскажешь, расстраивать только...
И без того Настя заругалась на Софи, как дождалась её домой, за то, что берёт пример с Катрин и одна по деревне ходит.
- За то, что мы барыни, они хоть какое к нам уважение имеют, а будь ты девкой простой... Аграфена дочь Ульянку не просто так из дому не выпускает. Здесь же мужчин полно, пьяных, неужто не ясно, что они с тобой сделать могут?
- Так не убьют ведь они меня, - отвечала Софи.
- Конечно, не убьют! Ты разве не понимаешь, зачем они с собой маркитанток возят?
- Чтобы готовили им и стирали...
- Как дитё малое, - всплеснула руками Аграфена. - Затащат в кусты да надругаются, а то и не по одному.
- Я же не одна была, со мной Пётр Петрович, он бы меня защитил…
- Велика защита: он один, а их вон сколько! - воскликнула я. - Тюкнут прикладом по затылку, вот и вся его защита. У него ведь даже пистоль отобрали.
- И Пётр Петрович - мужчина, - говорила Настя. - Неприлично это. Что о тебе подумают?
Подошла Катрин - Настя и на неё напустилась за то, что одна ходит, дурной пример Софи подаёт и с французами говорит.
- Я понимаю: барин умер, я младше тебя, ты меня ни во что не ставишь...
- Так если я с французами говорить не буду, они ничего знать не будут, - отвечала Катрин. - Не будут знать, как по болоту ходить...
- Так и нечего им это знать, - говорю.
- Я им здешние порядки и обычаи объясняю.
- Они здесь не насовсем, - возразила Настя. - Им наши обычаи без надобности.
Я-то и понимала, что Катрин хотела французов с нами примирить, да не всегда это было нам на пользу. Я бы хотела объяснить, да из-за холма выбежал раненый Васька, и поспешили спрятать его в людской. Полковник Бистров тоже сбежал, да побежал дальше к лесу.
Мы вернулись в дом, и Настя пошла наверх с мадмуазель Дезире говорить, а Софи стала спрашивать, вправду ли французы пьяны.
- Так от них ведь вином пахнет, - сказала Алина Гавриловна. - Ты разве не чуешь?
- Нет... я их не нюхаю.
- Ахти... Вот я сейчас лучше запахи слышу, и поверь мне, все они вином пахнут.
Ну, уж верно она на сносях.
Тут раздался снаружи шум - а снаружи у нас теперь караулил капрал, хоть и караулить было нечего, - мы вышли и увидели, что мужики привели барабанщика Поля, пьяного настолько, что не держался он на ногах. Я сказала, что в дом мы его в таком безобразном виде не пустим. Мужики сказали, что он отведал самогона и что они уложат его в амбаре протрезвляться. Вот и подтверждение наших слов будто нарочно для Софи. Мальчишка, а всё туда же!
- Видать, нехорошо французам здесь, - сказала Алина Гавриловна. - Пьют либо от страха, либо от скуки.
- Все пьяницы как дети малые, - говорю. - Всего боятся и за бутылку, как за мамку, хватаются.
- Некоторые, наоборот, смелеют.
- Так это уже после бутылки.
- А хорошая идея: победить французов, споив их...
Карл Иванович поговорил с капралом и передал, что тот хочет Степана выкупить, чтобы после перемирия открыть в Петербурге ресторацию. Софи сказала, что о том лучше с Настей говорить, но ей вовсе не хочется без такого замечательного повара оставаться.
Пообедала я в людской. Степан грибы приготовил, да так вкусно! Посуды больше прежнего недоставало, но не беда: я не гордая, и из котла поесть могу.
Вышла с обеда - на крыльце челядь ждёт, когда позовут на молебен. Я сказала, что на молебен за Наполеона ходить не надо, да мне не поверили:
- Батюшка обычный молебен прочитает. Французы же по-церковному не понимают.
- Придти всё одно надобно. Ежели окажется, что молебен за Наполеона, то уйдём.
- Не станет батюшка за Наполеона молиться. Нет на свете молитвы за Антихриста.
А во дворе мадмуазель Дезире ходила с барабаном, который у барабанщика отняла, а за ней мадмуазель Жюльетт с ружьём. У барабанщика после пьянства голова болела от звука собственного инструмента, и поделом. И Софи там же, ей по барабану стучать понравилось. Полковник, с рукой на перевязи, здоровой ладонью показал, как выстукивать марш, и мадмуазель Дезире объявила, что у них отныне своя армия. Так и промаршировали мимо: она впереди, мадмуазель Жюльетт да Катрин с ними. И смех и грех. Армия - не игрушка. Говорили, из-за барабана дикие звери в деревню не сунутся, - вот только и мне самой хотелось от этих маршей бежать в леса.
При мне всё было письмо, и я боялась, что оставлю его где-то и потеряю. Кого только я ни просила прислать ко мне почтальона, ежели встретится, - а его всё не было, а передавать письмо через чужие руки мне не хотелось. Подошла к Карлу Ивановичу:
- Проводи меня до почты, коли не трудно.
- Провожу, только с Софьей Кирилловной поговорю.
Я пошла следом за ними от дома до людской, чужого разговора не слушая. Вдруг французский полковник вышел Софи навстречу, сорванные у дороги цветы осота какого-то в руки сунул, о чём-то по-французски с ней заговорил.
- Барышня же не коза, чтоб ей сорняки совать, - упрекнула я.
Дурная это шутка. Неужто не знает, что у нас такие шутки неприличны? И Софи туда же: говорит что-то о том, что при иных обстоятельствах ещё могла бы с ним говорить. Будто не понимает, что француз это за надежду примет и охотно ей такие обстоятельства устроит, когда рядом ни Карла Ивановича, ни меня не окажется.
- Вы здесь уже столько наделали, что вам не передо мной одной извиняться нужно, - говорила Софи. А вот это мудро.
Полковник извинился за беспокойство и ретировался.
- И что мне теперь с этим делать? - Софи всё держала в руках жалкий пучок травы.
- Выкинуть, да и только. Дурачится, как ребёнок малый. Скучно ему. А ты развлекать его не обязана.
Софи траву бросила, но возражала:
- Я не развлекаю. Если я с ним не поговорю, он ещё рассердится, расстреляет кого-нибудь. Да и как откажешься?
- Запомни одну очень важную фразу: подите к чёрту.
- Так это ведь невежливо.
- Зато доходчиво. По-другому они не понимают.
Я Софи до дома проводила и с Карлом Ивановичем через деревню до почты пошла. По пути спросила:
- А всё же что за молебен будет, обычный али за Наполеона?
- Французы хотели за Наполеона заказать да посмотреть, кто придёт.
- Это я сама слышала. Так если никто не придёт, всех не перестреляют. Иначе чего они потом захотят? Чтобы мы пели, хороводы водили перед ними?
- Пока они здесь, лучше их условия выполнять. К тому же они не поймут, если обычный молебен отслужат, а им скажут, что за Наполеона. Лучше придти да самим посмотреть.
- Ну, посмотрим.
И в самом деле мне начало казаться, что не явиться на службу - это батюшку и церковь недоверием обидеть. А если французы вмешаются, лучше сообща его защитить.
На почте я письмо отдала, пошли назад. Когда проходили мимо людской, там капрал говорил людям, что ежели увидит, что кто-то его брату наливает, то даст по морде. Так и говорил, с акцентом, очень смешно: "по мьорде". Барабанщик Поль рядом стоял, к стене прислонясь, - видать, заново надрался. Анисья божилась, что в последний раз ему не наливала и понятия не имеет, где он находит выпивку.
Пришла в горницу, там Софи у окна стояла, смотрела на лес, говорила:
- Про меня уже слухи ходят, будто я на болото хожу.
- А ты меньше по деревне ходи одна, и не будет слухов, - говорю.
Стала она рассказывать дамам, как полковник пришёл к ней извиняться.
- В благородного играет, - пояснила я.
Если бы в самом деле что хорошее сделал, раз живёт здесь за просто так, - ещё можно было бы говорить, что он чем-то лучше других. А слова красивые говорить от делать нечего - большого труда не надо.
Карл Иванович позвал на молебен, и пошли. Ульянка на крыльце радовалась:
- А вы слышали, что батюшка наш придумал? Молебен служить не за Наполеона, а в память великомученика Никтополиона!
- А вот это хорошая идея, - согласилась я.
- А если французы услышат? - сомневались другие.
- А он скажет, что это Наполеона церковное имя. Правда, боится, что ему самому духу не хватит.
Я поверила, пришла в церковь с лёгкой душой. Французы стояли внутри и снаружи, глазели, а я не смущалась: пусть смотрят, как мы едим, как молимся, как хороним, как детей растим, - не жалко! Так же и звери неразумные смотрят, как люди живут по-человечески.
Софи заметила, что полковник снова охапку травы нарвал, больше прежней.
- Он мне это опять подарит?.. Или другой какой девице?
- А он вам, барыня, цветы дарил? Сватался, что ли?
- Нет, извиняться приходил. Я даже не знаю, что говорить, если бы он свататься пришёл.
- Я ведь тебя уже научила, - сказала я. - Надо говорить: подите к чёрту.
- Ах, барышня, кого вы поминаете в божьем храме!
- Тогда, раз с веником, то в баню.
Батюшка Никтополион после молитвы читал из Иоанна о том, как фарисеи искушали Христа, приведя к нему женщину, уличённую в прелюбодеянии, а он сказал: кто сам без греха, тот пусть бросит в неё камень. Затем батюшка начал читать молебен - за всех павших, за армию, за империю, и с каждым его словом словно сильнее и выше вырастали крылья у души. И тут он произнёс, громко, но хрипло, будто эти слова обдирали ему горло до крови:
- За здравие императора Наполеона Первого и наследника его, Наполеона Второго.
По церкви прокатился тягостный вздох. Рука не поднялась перекреститься. И гром не грянул, не разверзлись своды, - люди окончили молитву и потянулись выходить. Только на душе было пусто, словно обманули. У матушки Ефросиньи спрашивали:
- Как же так? Батюшка ведь обещал, что не за Наполеона будет читать, а за мученика Никтополиона. Если бы мы знали, что будет так, мы бы не пришли...
- Мне он не обещал.
Батюшка Никтополион ушёл сразу после молебна. Но кто бросит в него камень? Все мы подчинялись французам и исполняли их прихоти, чтобы выжить. Может, это нам урок смирения: о враге помолиться, чтобы Господь его вразумил и увёл с нашей земли домой.
Я уж было собралась к дому идти, как люд за спиной зашумел: французский майор с алтаря икону снял и разглядывать стал, а что ему по-русски говорили, не понимал.
- Это нельзя трогать, - сказала я ему по-французски. - Это икона. Вы ведь знаете, что это такое?
- Это местные предметы культа, - помогла мадмуазель Жюльетт.
- Это всё равно что произведения искусства, - добавила мадмуазель Дезире. - Вот как у нас раньше рисовали мадонн.
- Это искусство?..
- Это очень своеобразный древний стиль. Остался от Византии.
- Пусть смотрит, - примирительно сказал кто-то в толпе прихожан. - Смотреть не запрещено.
Но рассказы мадмуазель Дезире о живописании майора интересовали едва ли. Повертев икону ещё немного, он отколупнул от оклада жемчужину и опустил в карман.
- Что вы делаете!.. - выкрикнул кто-то.
- А это зачем? - майор указал на оклад.
- Украшать рамы - это такая традиция, - говорила мадмуазель Дезире. - Это как подношение богу.
- Так бога нет, - и он стал отрывать серебряный оклад.
- Пусть его, - уговаривала я матушку Ефросинью. - Он же как малое дитё неразумное: видит блестящее и сразу хватает. Пусть его балуется.
Заголосила Аграфена, кинулась вперёд, - едва муж успел её в охапку поймать и удержать. Она рыдала, так по-детски, так страшно, как и над покойниками не рыдают.
- Почему она плачет из-за раскрашенных досок? - спрашивал майор. - Переведите ей, спросите, почему она плачет.
- Что он говорит? Чего он хочет? - тоже спрашивала Аграфена.
- Он просто не понимает, почему мы верим в бога.
Аграфена стала говорить - долго, страстно, но я даже не вслушивалась в её слова: переводить это французу было опасно, а ей нужно было выговориться. Договорив, она обмякла в руках Степана и позволила себя увести.
- Для этих людей эти предметы очень важны, - мадмуазель Дезире ещё пыталась образумить майора.
- Скажите им, что это пойдёт на нужды великой армии.
И он взялся за следующую икону. Степан бросился ему помогать, чтобы он, отдирая оклад, не попортил доску. Пока с величайшей осторожностью снимались оклады, со всех сторон говорили:
- Зачем оно вам? Это ведь даже не золото, а серебро.
- Вы не сможете это продать. Здесь никто это не купит, так как сразу поймёт, что это такое.
- Что же он творит... - шептала матушка Ефросинья, всё ещё стоя у меня за спиной.
- Бог поругаем не бывает, - напомнила я. - Сами иконы останутся. Не понимаю только, что он с рамами делать будет. У него в них даже рожа не пролезет.
Тут и Софи откуда-то из толпы вышла - почему её в дом не увели?
- А если бы так поступили с тем, во что вы верите? - устыдить хотела француза, как будто стыд у него был. - Ведь во что-то же вы верите? В равенство, братство?..
- Нет никакого равенства и братства. Потому что те, кто за это сражался, сейчас получили чины у Наполеона.
Я бы лучше спросила, есть ли у него родные и близкие, и какового бы ему было, если бы их грабили и унижали. Но не хотела метать бисер перед свиньёй.
Наконец прибежала Настя и сказала, что говорила с французским полковником, и он обещал помочь, только нужно всех вывести из храма. Это помогло: я вышла и вытащила за собой Софи и матушку Ефросинью, порывавшуюся хотя бы одну икону со стены снять и с собой забрать. Но майор, закончив собирать оклады и держа их одной рукой, ещё не натешился. Он отошёл от алтаря и стал целиться в иконы из пистоля.
Матушка Ефросинья во мгновение ока встала перед алтарём и закрыла его собой.
Я ещё верила, что майор не стал бы расстреливать барыню в прошлый раз, но теперь, ошалевший от безнаказанности, он уже не мог остановиться и в простую женщину выстрелить мог. А мне вовсе не хотелось, чтобы матушка Ефросинья погибла на радость эдакому мерзавцу. Он что-то говорил о том, что ему интересно посмотреть, насколько мы верующие, - чуда ждал, что ли? Ждал, что Господь пулю отведёт?.. Что тут сделаешь - я к матушке Ефросинье подошла, к майору спиной, взяла за руки, стала снова уговаривать:
- Идёмте, матушка, неужто не видите, что он не в себе? Его Господь безумием покарал. Он всё равно что юродивый, не ведает, что творит.
Мне и впрямь стало жалко майора. Иные дети балуются, чтобы родители внимание на них обратили, иные взрослые грешат, чтобы им бог явил себя, потому как отринувшие бога сиры без него и убоги, всё равно что дети, сбежавшие из дому.
Наконец пришли другие французы, но это был не полковник.
- Зачем вы женщин пугаете, мы же благородная нация, - явился с моралью капрал. С тем же успехом он мог читать её бешеному медведю.
- Капрал, кр-ру-гом.
Капрал послушно развернулся на каблуках и, чеканя шаг, направился прочь из церкви. Такую попытку помощи можно было бы счесть издевательством, если бы она не была просто глупостью.
- Я ведь даже не сказал: "шагом марш", - заметил майор.
Но капрал ушёл, а его младший брат-барабанщик остался и попытался оглушить майора со спины. Майор выстрелил в него почти в упор и заметался, как затравленный волк, слепо направляя пистоль то туда, то сюда. Грохот выстрела, сотрясший своды церкви, словно вывел матушку Ефросинью из оцепенения. Я закрыла её от вида крови и повела к дверям. Кто-то звал доктора; послышался голос Степана, стоявшего над барабанщиком:
- Ну вот, церковь теперь переосвящать придётся, в ней кровь пролили...
Мальчишку-барабанщика вынесли из церкви: он был ещё жив. Я направилась к стоявшей в церковном дворе Софи, хотела увести её домой, как тут ахнул взрыв. Нас всех едва не сбило с ног и чудом не убило разлетевшимися камнями. Правый предел церкви обрушился, погребая под собой майора и ещё нескольких бывших с ним французов. К паперти едва подскакал французский посыльный; его конь опрокинулся, и он также умер на месте. Когда осела пыль, стало видно, что и тот, кто принёс бомбу, погиб, но не было видно, кто это был. Я подошла к Софи, что оказалась ближе всех к рухнувшему пределу.
- Не смотри, - просила я Софи. - Пойдём домой.
- Я ничего не слышу, - сказала она. - Так теперь всегда будет?
- Это пройдёт! - прокричала я ей над ухом. Она позволила подвести себя к Насте и другим дамам.
Казалось чудом, что уцелел алтарь. Предел можно будет отстроить заново. Я позвала всех идти домой, покуда французы не опомнились и не стали разыскивать заговорщиков. В горнице только и разговоров было, что о случившемся.
- А ведь полковник просил вывести всех из церкви. Он, получается, знал, что будет взрыв?
- Зачем же французам самих себя взрывать?
- А мне кажется, это не они подстроили и не наши, - сказала вдруг Алина Гавриловна. - А просто в тяжёлые времена Господь посылает мучеников.
Оказалось, что наш мученик, что бомбу принёс, - крестьянин Михаил, погорелец, не из наших крепостных даже, а пришлый, не так давно появившийся в Безмятежном. Много нынче таких погорельцев, уходящих в партизаны, потому как им нечего терять.
- А с барабанщиком-то теперь что будет?
- А он разве вместе с майором не погиб? - спросила я.
- Нет, пуля навылет прошла. Вот так повезло.
- Видать, правду говорят, что у детей и у пьяниц особые ангелы-хранители.
- А он и ребёнок, и пьяница...
О поступке барабанщика Поля французы так ничего и не узнали.

Продолжение следующим постом. Мне положительно не хватает опции купить расширение объёма постов

@темы: moments of life, friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

Я хронически не умею оставлять своих персонажек без коллажей. Надо будет и для Киды сложить.

Ноэми СерраноНоэми Серрано, жизнь на кромке моря, красный виноград и горький апельсин. Да, я люблю веснушки, это не лечится.


К завтрашней игре - Надежда Лазоревская. Сон у нас осенний, но ощущение от неё совершенно зимнее. Птаха случайно при мне послушала Янку, и я понял, что именно этой древнерусской тоски мне и не хватало.

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, aesthetics, окститесь, юноша

Настало время для почти не спойлерного коллажа про Клауда ап Дугал.
Как ни странно, ни одна англоязычная песня ещё не легла на него так, как эта, которую я горячо люблю со времён юности волосатой (как, впрочем, и почти весь этот альбом).

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, aesthetics, мечтай, иначе мы пропали

Как зашипперить персонажей, когда ещё не дочитал новеллу и не досмотрел дораму, только по скринам и гифкам... В общем, в меня внесли песню про СиЯо.
Припасть? (На видеоряд не смотрите. Просто на Я.музыке чего не хватишься, ничего нет.)Видя, как горит наш дом, мы просто пытались согреть друг друга (с)

Вообще коллизию имени названных братьев я б поиграл. ПодробностиНе обязательно именно этих персонажей (хотя мне хочется ещё НМЦ, конечно), подойдёт любой расклад "А любит В, В любит А и С, С боится А (и есть за что), А не любит С (и это не ревность, а тоже есть за что)". На фей бы легло. Но нужны игроки, с которыми будет комфортно такое играть (не говоря уж о том, что они сами должны этого хотеть), что редкость.

Два мудреца в одном тазу крыслица в одной трубе. Тут видно, что Ильсор, похоже, ещё и дамбо (слона-то я и не приметил)), и какой у Широ славный кривой блейзик.

Появилась версия, что Ильсор - беж. Ибо бежи бывают как более тёплыми золотистыми, так и более холодными серебристыми (пример сравнения).
Широ помаленьку до#бывается до брата в прямом смысле. Как крысу назовёшь, так она и мужеложецъ

За два дня холостяцкого бытования так и не сделал ничего по дому, кроме обустройства крысят. Фу быть мной. Завтрашний день объявляется днём большой уборки, а пока я поехал на игру.

@темы: moments of life, радио Marcus FM, соседи по разуму, это крыса и ей не стыдно, демоны по вызову круглосуточно

НеукротимыйПятнадцатая серия про драму драматичную. Кроваво, хорошо снято, всех жалко что п#дец, классическое восточное "кто не умер, тот заплакал". Мадам Юй и ФэнМянь... не любили друг друга десять лет и умерли в один день, это тоже так по-китайски. ЧжуЛю всё-таки хорош - и своим умением сражаться голыми руками (одной голой рукой), и молчаливым осуждением, и вообще я люблю такие узкоглазые типажи (в то время как китайцы стараются в европейские каноны красоты со смазливыми мальчиками, ага), есть в нём что-то монгольское.

СнившеесяНеприятное снилось на четверг. Я с кем-то ещё - не помню кем - стоял у большого окна на очень большой высоте, любовался видом сразу на несколько достопримечательностей слегка фэнтезийного зелёного города. Вдруг здание, похожее на московские высотки, окутало бурым облаком пыли, и оно начало оседать вниз. Мы отшатнулись от окна на пол, и вовремя - выбив стекло, влетела гранитная плита, едва меня не задев. Когда я снова встал, на месте всех достопримечательностей были землистые воронки - они все были взорваны. Я стал обзванивать весь список контактов. Дозвонился до Веры; не с первого раза, но дозвонился до Птахи - она была не очень довольна, что я отрываю её от работы, поскольку, видимо, была не в курсе взрывов; волновался, что ни Нинкве, ни Тас не берут трубку. Сначала пришла мысль звонить не хаотично, а по порядку с буквы А (Айриэн, Амарт, Асмела... - во сне список выглядел так). Потом пришла мысль просто выйти в интернет, написать пост, чтобы все откликнулись, и отметиться в чужих аналогичных постах. На этой мысли проснулся, горячо попросив у мироздания ни-ког-да такого не сбывать.

Вчера удачно купил в бетховене эмицидин со скидкой. Продавщица сказала, что его уже второй раз покупают для крыс. Даже интересно, кто ещё у нас на районе такой прошаренный.
Потом душевно посидели в шотландском зале WE с Кэс, Армой, Огонёк, Ястребом и Иллис. Потравили ролевые байки, переопылились игровыми планами, вспомнили перипетии прошедших Сказок, возжелали вторую игру. Я так и не понял, будет ли это продолжение первой или новая самостоятельная история (мастера всё равно с нами не было), но если будет хоть что-то и будут роли, я маякну, конечно.
Попробовал гёз от Chapeau. Гёз - это переброженный купаж разновозрастных ламбиков, очень интересная штука: мягкая, медовая, легко пьющаяся, с кислинкой, горьковатым послевкусием. Напоминает зрелое, упавшее яблоко. На редкого любителя сухих сидров вроде меня.
В детские девять вечера мы уже разошлись. Птаха уехала на Грозовую Башню ещё с утра, поэтому я впал в уныние холостяцкого бытия. Люди, как вы живёте одни? С кем говорите? Я шизофренически говорил с крысами, поскольку в тишине теряюсь, тревожусь и туплю.
Но что окончательно поправило день после фэйла с Ромашкой - так это предложенная роль на булычёвку. Мастера умудрились попасть в три моих дрима одним выстрелом.

Лёг в семь утра, встал в одиннадцать. Сегодня привёз крысят и поехал к Беркане, был подхвачен от Волоколамской. Познакомился с котёнком Персеем Медузоном Горгономахом, в просторечии Персиком. Окрасом - нежно-рыжим в полосы и пятна - и глазами зверь напоминает львёнка, и по повадкам охотник: поймав игрушку-кисточку, не желает отпускать, а желает тащить добычу в уголок с силой и упорством, достойными всяческих похвал. Мурчальник громок и не выключается даже во время игрищ. В общем, всесторонне отменное котэ. Читать дальше?
Поиграв кота, мы переместились на кухню гонять чаи и говорить за всякое, а ревнующий Черныш устраивал тыгыдык. Я попробовал ликёр Моцарт "тёмный шоколад" и остался им весьма впечатлён - оно кофейное и нежное, без приторности, можно запросто пить в чистом виде. Засиделись заполночь, после чего Беркана снова доставила меня на Волоколамскую. Красивая всё-таки станция: сочетание брутального чёрного мрамора с прожилками и невесомо-воздушных арок. Пожалел, что не взял фотоаппарат - в такое время станция была совершенно пуста.
Завтра после игры снова нагряну на посиделки. Беркане и ко(там) мур!

@темы: moments of life, friendship is magic, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, 2 beer or not 2 beer, демоны по вызову круглосуточно

Дозрел вчера до мысли об остававшихся в питерском питомнике Ромашка сильвере и девиле. Но, во-первых, на сильвера опоздал, а во-вторых, со мной после подачи анкеты поговорили как с г#ном.
Немного цитат"Где вы нашли, что крысёнок свободен?"
Да, ещё вчера сильвер был в альбоме свободных крысят, вчера же его отдали, а я сегодня перепроверять альбом не стал, благо запомнил кличку. Ну, ок, мой косяк. Пишу, что это печалит, но я по-прежнему хочу дьяволёнка.
"Я не отдаю крысят в одиночное содержание!"
А анкету прочитать, где я русским по белому расписал, в какую клетку и какое количество крысят я планирую?.. Допустим, читать анкету некогда. Мне не влом повторить.
"Я могу забронировать крысёнка, но способ переправить ищите сами".
Я нуб и не знаю, насколько налажена практика доставки, но жизнь меня к такому не готовила. Когда я давным-давно, после смерти Джокера, говорил с одесским питомником, мне сразу выкатили стоимость доставки и я честно сказал, что не потяну. Потом ко мне приехали питерцы из Ratto Incanto - мне просто сказали, где и во сколько встречать. А даже если вдруг кто-то из это читающих собирается в ближайшее время ехать из Питера в Москву и готов при этом забрать и довезти крысёнка... как-то желание брать этого девила у меня уже пропало.
Нет, круче только случай, когда мне однажды не отдали черныша-спасёныша с аргументом "вы крыс эхинацеей лечите" (при том, что в теме, где я консультировался о лечении, было чётко расписано, что я даю эхинацею не вместо а/б, а вместе с а/б). И мне кажется, или всё это подталкивает менее сознательных, чем я, людей идти в зоомаги и к плодильщикам?..
Ну ладно. Благодаря сочувствующим у меня уже есть план. И я его курю осуществляю.

Шестой помёт правнучат Флинта! Мама - дочь Бьорна Rat&Spice Ulia, циннамон беркшир дамбо вельветин, папа - Rat&Spice Labris, агути айриш дамбо фазз.

Взглянуть на крысят?Снова волшебное число - тринадцать крысят. Пять мальчиков, восемь девочек. Цинь-перлы, циннамоны и агути; стандарты, вельветины и фаззы; все дамбо. Тема Z-помёта тут. Немножко милоты:


Больше фото в альбоме! Что-то в питомниках, как я погляжу, стало появляться много нежнятины: перлы, цинь-перлы, бежи и давы... :3
Дети уже разобраны, как и все рыжики из предыдущих московских помётов. Но заводчики уже пообещали, что правнучата будут ещё

Немного крысят из других помётов правнучатТ-помёт (Хвостатая легенда, Минск). Мальчик циннамон по имени Тайлер Дерден, уехал в Питер:

Его брат, амбер минк Тосик, остался в Минске:

Детям из B2 (Rat&Spice, Москва) - месяц. Вот они вместе со сверстниками-топазами из А2-помёта. Девочки, остающиеся в питомнике:

Мальчики:

Свободный агути-мальчик!

Попозже ещё кого-нибудь поищу-покажу.

@темы: вот такой весёлый джир!, это крыса и ей не стыдно

В моей жизни уже был не самый удачный сказочный кроссовер всего со всем - 10th Kingdom. С тех пор я относился к таким кроссоверам с некоторым предубеждением, но после первой игры от [Re]Quest был готов играть по чему угодно. Я присматривался к разным ролям, но в конце концов остановился на Киде, принцессе Атлантиды - недаром это один из моих любимых диснеевских мультов.
Как следует из названия, эта игра имела тонкие, очень тонкие аллюзии на Игру Престолов. Во время игры это было не заметно, но, получив вводную, я чутка орнул. Замужество насильно, спасение и предательство спасителя, новое имя, связка со спасённым ею рыцарем... да это же почти Санса Старк Но играл я, конечно, не Сансу - всё-таки типажи разные.
Наконец-то сыграл женщину в модусе "дай мне меч, я ему въ@бу", рядом с которой в качестве дипломата есть совершенно небоевой мужчина. Потому что нафиг стереотипы Кида по меркам более продвинутого общества - немного "Тарзан в юбке": она не глупая, просто привыкла говорить, что думает, и действовать решительно. Решительными действиями ничего не решалось, Тритон был невыносим по хитам, к тому же сама Кида была небоевым персонажем (хотя сама считала иначе)). В итоге то, что удалось договориться даже в отсутствие Ланселота, - целиком заслуга Майло (Кида только мешала)).
Ещё немного об игре и пожизнёвомВ Игре Сказок было, чего и следовало ожидать, куда больше условности и квестов, нежели в предыдущей игре, но знакомый любому ролевику сбор крышечек ингредиентов для зелья или участников для ритуала был достаточно хорошо вписан в мир. Насыщенность действий тоже играла роль - всё время что-то происходило. Как цивилы управлялись с этой игрой за вдвое меньшее время - три часа! - я совершенно не представляю.

В субботу я почистил клетки, и на утро воскресенья у меня были большие планы: пропылесосить, сходить в Ашан и Сбер... но глупо было надеяться, что после того, как я смог заснуть только на 10 каплях Зеленина, проснусь я без головной боли. В итоге я успел лишь кое-как побриться, собраться и умчаться на игру.
Дошёл от Тверской. В центре тишь и безлюдье, как будто я не в час дня шёл, а в шесть утра.
За вечер субботы Птаха героически сшила мне тунику из того "шёлка", что я купил. Вместо пояса была приспособлена нитка жемчуга, что изначально было рискованной идеей. Нитка, разумеется, порвалась, жемчуг рассыпался, его удалось собрать (надеюсь, весь). Хорошие люди с прямыми руками обвязали меня тем, что осталось от нитки, прибили ко мне парик Фаренхайта, который вполне подходил мастью для Киды, заплетя мои собственные волосы в косу, и нарисовали на мне боевую раскраску голубым аквагримом, оставшимся от Попрыгунчика. Спасибо хорошим людям!
Парик я взял только потому, что уже играл в нём дважды и не умер. В этот раз не то его прибили очень качественно, не то я переоценил своё самочувствие, - виски начало адски ломить сразу же. Но снимать парик после того, как хорошие люди так старались, было бы обидно, да и не хотелось ломать образ... Как видите - не сдох и в этот раз, но время от времени садился в уголок, глубоко дышал, выпивал стакан воды и шёл играть дальше. Спасибо лёгкому прикиду и сквознякам - объективно жарко и душно не было.
Традиционный ворнинг: то, что ниже, содержит спойлеры, если собираетесь играть на повторах этой игры - лучше не читайте, так вам будет интересней!

Предыстория персонажа aka вводнаяКогда-то её звали Марина и она была обычной русалкой. Но на неё обратил внимание король Тритон и взял в жёны, невзирая на то, что ей было всего шестнадцать и ей совершенно этого не хотелось. Прошёл год, и в гостях у Тритона остановился капитан Крюк. Марина сговорилась с ним о побеге, благо Тритон обращал на неё мало внимания - у него была любовница Урсула, с которой он изменял ещё предыдущей жене. Но Крюк обманул Марину и решил выгодно её продать. Далеко плыть не пришлось - её купил король Атлантиды (старый извращенец), но, видимо, понял слово "нет", так как изменил планы, удочерил её и дал новое имя. Кида так и жила в водоёмах вокруг дворца, пока в Атлантиду не прибыл учёный Майло и не подобрал рецепт зелья, превращающего русалочий хвост в человеческие ноги. Вдвоём, путешествуя по Подводному царству, они обнаружили Ланселота, погружённого в трёхсотлетний сон на дне морском, и благодаря знаниям Майло пробудили его. Также Майло удалось найти в древних манускриптах ритуал, поднимающий Атлантиду на поверхность, - но для этого нужно было убедиться, что сухопутные правители поддержат независимость Атлантиды, а не посягательства Тритона на неё. После слухов о перевороте в Волшебном королевстве Кида решила выйти на берег, найти союзников и провести ритуал. Изначально в её планы входило избавиться не только от Тритона, но и от приёмного отца и самой править в Атлантиде, а может, и в Подводном царстве. Но что-то пошло не так... Как сказал кто-то на игре - "любовь меняет людей".

Принцесса Кида. Отчёт отперсонажный. Атлантиде нужна треска(с)Мы вышли на песчаный пляж - я и Майло. Я и раньше всплывала посмотреть на небо и сушу, но впервые должна была зайти так далеко по земле, не принадлежащей Атлантиде. Я бы сказала, что это большой шаг для всех русалок, если бы по-прежнему считала себя русалкой.
- Ну, веди, - сказала я Майло.
- Куда? Я здесь ничего не знаю.
- Ты, по крайней мере, жил на суше, в отличие от меня. В какой стране, кстати?
- Я ведь тебе уже говорил, что я не отсюда. Я очень издалека.
Опять не раскололся. И что такого в том, чтобы сказать, как называется твоё королевство? Или он прибыл из настолько тайного места, что поклялся никому его не называть?..
- Ну хорошо. Но ты хотя бы лучше знаешь человеческие обычаи.
- Думаю, Ланселот нам бы больше помог.
- Да ладно. Он проспал три сотни лет, сомневаюсь, что он ориентируется лучше, чем ты.
- Тогда давай найдём кого-нибудь местного.
- А вот, кстати, и кто-нибудь местный.
Красавчик в зелёном, сливающийся с буйной растительностью на берегу. И выглядит довольно приветливым.
- Здравствуйте, я Кида, принцесса Атлантиды.
- Я Робин Гуд. А это ваш... муж?
- Нет, это мой друг, Майло.
- Мы путешествуем, - подсказал Майло. - Смотрим мир.
- Вон там город, - Робин махнул рукой. - Там Шервудский лес. Вы всегда можете прийти туда за защитой.
- Защитить себя мы и сами можем, - заверила я.
- Там Зачарованный лес. Ходить туда может быть опасно. Там болото, туда тоже лучше не ходить. Это такая... земля, смешанная с водой.
- Я слышала, что такое болото. Пожалуй, мы пойдём в город. Спасибо!
Тропа, ведущая к городу, превратилась в широкую дорогу. Городские предместья встретили нас лавочками, ломящимися от разнообразной снеди. Хлеба, сыры и фрукты - в Атлантиде о таком можно было только мечтать: под властью Тритона простые атлантийцы могли есть только морскую капусту. У одного из прилавков стояла девушка в простом переднике.
- Добрый день! Я Кида.
- Я Золушка.
- А это Майло, мой...
- Так я же его уже знаю!
Я вопросительно взглянула на Майло.
- Вам, наверное, обо мне Ланселот рассказывал, - понял Майло и пояснил мне: - Помнишь, Ланселот, когда отдавал мне меч, просил помочь Золушке?
- Хмм, кажется, помню. - не то чтобы я не пропустила это мимо ушей: нам бы себе помочь.
- Видимо, меня узнали по мечу Ланселота.
- Да, меч Ланселота говорит сам за себя, - я уважительно покосилась на меч. И почему Ланселот не отдал его мне? Меня он по крайней мере научил с ним обращаться.
- Какая же вам нужна помощь? - спросил Золушку Майло.
- Как вы, наверное, знаете, я служу во дворце. И очень хочу сбежать, потому что принц ведёт себя просто ужасно. У меня есть всего час, а потом я должна буду вернуться во дворец...
- Я очень хорошо понимаю, что это такое, когда некуда бежать. В принципе мы можем предоставить вам убежище в Атлантиде. Но для этого нужно будет договориться с действующей властью.
- Если династия сменится, договариваться не придётся, - заметил Майло.
Вдруг стало темно - солнце закрыла крылатая тень. Раздались крики: "дракон, дракон!". Я с любопытством смотрела, как огромное существо приземляется. Одно дело - читать о драконах в книжках, и совсем другое - видеть его наяву. Говорят, драконы очень редки, так что мне очень повезло.
- На колени, жалкие смертные, - прогрохотал дракон.
- Как-то не хочется, - призналась я.
- Мы ведь и так такие маленькие, а ты такой большой, - запричитала Золушка.
- Ну ладно, - легко согласился дракон.
- А ты можешь сжечь замок? - осмелела Золушка.
- Пожалуй, смогу, - прикинул дракон. - Залезай, полетели.
- Э-эй, - запротестовал Майло. - Мы же обещали Ланселоту тебя защищать!
- Технически, если замок сгорит, а она будет снаружи, она не пострадает, - заметила я.
Но вдруг в городские ворота вошли двое - юноша и мужчина в ярких одеждах, и притих даже дракон.
- Это принц, это принц, - зашептала Золушка.
- Это который из них? - спросила я.
- Тихо, тихо, - шикала на меня Золушка.
- Так вот этот? Или вон тот?
- Тот, что в золотом.
Принц наконец-то соизволил обратить на нас внимание. Он был красив, как и положено принцу, хотя его спутник с посохом в виде змеи тоже был импозантен.
- Здравствуйте. Я Кида.
- Показывать на людей пальцем невежливо. Вас разве не учили хорошим манерам?
- В разных землях манеры разные.
- А. Ясно. А тебя я разве не посылал за продуктами? - переключился он на Золушку.
- Вот они, продукты, - Золушка продемонстрировала корзину, полную колбас.
- Ты должна была покупать продукты, а не разговаривать с людьми.
- Вы дали мне час, а я уже всё купила...
- Вот же они, продукты, - вмешалась я. В самом деле, принц - невыносимый зануда.
- А вы откуда взялись?
- Так я уже трижды пыталась с вами познакомиться, - я протянула ему руку. - У вас как у принца наверняка ведь имя есть?
- Да, я принц Адам.
И, представившись, он умчался.
- Мне кажется, он не слишком вежливый для принца, - заметил Майло.
- Да ладно, просто молодой.
- Ты помнишь, что у нас есть цель? Не просто посмотреть сушу, но и поднять Атлантиду.
- Конечно, помню. Потому я и знакомлюсь со всеми, что нам нужно найти союзников.
- Не думаю, что принц нам поможет. Не похоже, чтобы он мог сочувствовать Атлантиде.
- Так в ритуале не нужно сочувствие, нужно просто подержаться за руки. Мы можем предложить ему сотрудничество.
- Тоже верно.
- Так что не волнуйся. Мы соберём людей, поднимем Атлантиду, возьмём за жабры Тритона...
- Зачем брать Тритона за жабры?
- Как это зачем? Потому что он сволочь.
- Давай сначала поднимем Атлантиду. Это важнее.
- Можно делать это одновременно! Но поскольку Тритона здесь сейчас нет, пойдём ещё с кем-нибудь познакомимся.
В городе, особенно на площади, было довольно людно, но на нас не слишком-то обращали внимание - видимо, привыкли к иноземным гостям.
- Добро пожаловать! Я Крёстная Фея.
- Я Кида, принцесса Атлантиды. Как у вас здесь... дела?
- О, всё очень, очень плохо! С тех пор, как королева Реджина захватила власть. Она велела истребить всех фей!..
Я вполуха слушала её долгое повествование. Сухопутные проблемы меня мало волновали, хотя охота на фей была тревожным звоночком:
- Эдак она и до русалок доберётся!
- Да! Инквизитор преследует всех, абсолютно всех волшебных существ...
- Ну, на всех его не хватит, - усомнилась я и решила поторопить рассказ. - И какова альтернатива?
- Свергнуть злую королеву.
- Это понятно, - я начала терять терпение. - А кого предполагается посадить на трон?
- Прежние король и королева бесследно исчезли, как и их три дочери. Но одна из них, Белоснежка, сумела спастись, хотя королева посылала охотника Гастона, чтобы убить её. Белоснежка стала моей воспитанницей. Вам стоит поговорить с ней самой... а вот и она.
Весьма удачно, что события развиваются так быстро, и что претендентка на престол открыто появилась в столице. Я поздоровалась с Белоснежкой.
- С чем вы прибыли к нам? - вот она умела говорить по делу.
- Говоря кратко и откровенно, Атлантида поддержит того, кто поддержит независимость Атлантиды.
- Но Атлантида, насколько мне известно, находится в Подводном королевстве?
- Это так. Но мы нашли способ поднять её на поверхность.
- Я ничего не имею против. Что для этого нужно?
- Трезубец Тритона - не насовсем, можно и на время, но он не захочет его отдавать, - и четверо добровольцев, помимо меня.
- Добровольцев мы найдём. Трезубец сможет украсть Робин Гуд.
- Это замечательно! Мы с ним уже знакомы.
Робин присоединился к разговору. Он был вовсе не против такой крупной кражи.
- Есть ещё мои сёстры, - напомнила Белоснежка. - Аврора на болоте у Румпельштильцхена. А Рапунцель королева держит в плену в башне.
- Но для того, чтобы занять трон, достаточно одной из вас?.. - уточнила я.
- Да. Но я не могу их бросить.
- Сначала можно захватить власть, потом всё остальное.
- Власть - не самое главное, - с упрёком сказал Майло. - А как же семья?
- Власть даёт возможности, - возразила я. - Придя к власти, можно их освободить.
- Королева может использовать их как заложников, - сказал Майло.
- Ты прав. Значит, сначала ищем способ спасти сестёр.
- Насколько высока эта башня? - спросил Майло, вглядываясь в сторону дворца.
- Я поднимался к Рапунцель по её волосам, - сказал Робин. - Но каждый раз появлялся Инквизитор...
- Инквизитора можно отвлечь.
- Я поищу Кота в сапогах, - сказала Белоснежка. - Он добрый и наверняка захочет нам помочь.
- Мы будем здесь, - пообещала я.
Так мы остались на площади, привлекавшей всё больше заметных фигур Волшебной страны.
- Вот видишь, - сказала я Майло, когда мы снова остались одни. - Мы уже нашли союзников.
- Но провести ритуал не так-то просто.
- А я не говорю, что это просто. Я говорю, что мы поднимем Атлантиду и убьём Тритона.
- Может, лучше с ним поговорить?
- Мечом в печень я с ним поговорю.
Я заметила держащееся в стороне от людей пушистое существо.
- Это не кот.
- Это волк, - пояснил Майло.
- А, так вот как волки выглядят!
- Не все волки выглядят именно так.
- А как? В некоторых бестиариях, которые есть в Атлантиде, очень непонятные иллюстрации. Ты видел тамошнего слона?
- Есть же хорошие книжки! Почему ты не читаешь те, которые я тебе дал?
- Там нет про волков.
- Это правда, нет, - согласился Майло.
Я подошла к волку и протянула руку:
- Здравствуйте. Я Кида. Вы волк?
- Да, приятно познакомиться, - сказала Волчица и подала мне лапу.
Я бы поговорила с ней подольше, но появилась Фея Крёстная и объявила, что приглашает нас в Зачарованный лес. Я вспомнила слова Робина о том, что в лесу может быть опасно, а также рассказ Ланселота, которого хозяин леса и король фей Оберон и погрузил в трёхсотлетний сон. Но отступать было некуда. Вряд ли уцелевшие феи перед лицом угрозы со стороны Инквизитора захотят шутить злые шутки со своими союзниками.
На лесной поляне собралась уже небольшая толпа, и все обсуждали что-то непонятное. Я подошла к Фее Крёстной и Белоснежке и увидела ещё одно пушистое существо. Оно было, несомненно, котом.
- Вы и есть Кот в сапогах? Я Кида, принцесса Атлантиды.
Кот снял шляпу и изобразил изящный поклон - вот у кого принцу стоило бы поучиться пресловутым манерам.
- Он самый, прринцесса, к вашим услугам.
- А я Эльза, - девушка с белыми волосами, от которой веяло морозцем, протянула мне руку. - Я готова поддержать независимость Атлантиды. Но у меня есть одно условие.
- Какое же?
- Признание Горного королевства. Я хочу, чтобы оно стало независимым королевством, где смогли бы жить любые волшебные существа.
- Без проблем. Думаю, мы сможем сотрудничать.
Я повторила, что требуется для ритуала поднятия Атлантиды. Но все вокруг говорили о пропавших родителях Белоснежки.
- Если хочешь немного непроверенных слухов, доходивших до Атлантиды, о своих родителях, - сообщила я Белоснежке, - То говорят, что о местонахождении короля и королевы знает тот самый Румпельштильцхен.
- Это звучит логично, - признала Белоснежка. - В конце концов, он был наставником Реджины.
Заговорили о том, что прежде чем предпринимать какие бы то ни было действия, нужно сварить зелье Панацеи, чтобы снять с кого-то проклятие. Я так и не запомнила, с кого именно, но это было не так важно, раз это могло приблизить нас к поднятию Атлантиды. Золушка показала Майло рецепт, все собрались в круг и прикинули, какие ингредиенты у нас есть. Чего-то не хватало, и это что-то надо было искать. Я взяла с собой из Атлантиды только магический кристалл - Майло говорил, что это ценный ингредиент для любого зелья; Майло не взял с собой ничего, зато он мог варить зелья и сам по себе был незаменим.
Неожиданно посреди разговора над лесом завис корабль. Обычный корабль с парусами, только летающий. С корабля сбросили верёвочную лестницу, и по ней спустился капитан Крюк собственной персоной.
- И часто у вас тут пришвартовывается кто попало? - поинтересовалась я у Оберона.
- Такое в первый раз, - признался король фей.
- Интересно, дракон сможет сжечь корабль?.. - задумалась я.
- Корабль подожжёт лес, - возразила Фея Крёстная.
- Хм, верно. Тогда я попрошу дракона, когда корабль отсюда улетит.
- Зачем сжигать корабль?!.. - не понял Майло.
- Потому что Крюк - подонок.
- Наверняка с ним можно договориться.
- Я не собираюсь вести переговоры с подонками. Это ничем хорошим не заканчивается.
Напоследок я услышала, как Белоснежка и Оберон говорят о магии гномов.
- Магия гномов?.. - откликнулась я. -Я слышала, в этом тоже замешан Румпельштильцхен.
- Я знаю, - ответила Белоснежка. - Он украл свою магию у гномов.
- Наверное, её возможно вернуть назад?..
Гости поляны - должно быть, вся оппозиция Волшебной страны - постепенно расходилась. Я издали наблюдала за Крюком, Майло стоял передо мной.
- У нас есть меч. Я его просто убью.
- Оружие - это последнее средство, понимаешь? Последнее.
- Зато эффективное.
- Я не дам тебе меч, - насупился Майло.
Я внимательно осмотрела его с ног до головы и обратно.
- Почему ты на меня так смотришь? - не выдержал он.
- Представляю, как ты мне не дашь.
Майло очаровательно смутился.
- Ланселот дал меч мне, а не тебе.
- Может, ты ему больше нравишься.
- Нет, это ты ему нравишься. Он дал мне меч, чтобы я тебя защищал.
Я осмотрела Майло ещё более внимательно. Я сомневалась, что он вообще мог удержать меч, - разве что обеими руками.
- Ты опять на меня странно смотришь...
- Представляю, как ты будешь меня защищать.
Майло совсем сник, и мне стало его жаль. И где только страна, где таких хороших делают, и как только дожил до своих лет.
- Я смогу тебя защитить...
- Конечно, сможешь. Пойдём, там в городе что-то происходит.
Шум в городе был вызван тем, что кого-то превратили в лягушку, а дракон на неё наступил и почти раздавил. Также я увидела ведьму Урсулу, любовницу Тритона, - она отрастила ноги и уже заключала с кем-то магический контракт.
- А вот и контракт, - сказала я, вспомнив, что одним из недостающих ингредиентов Панацеи был кусочек магического контракта. - Только я понятия не имею, как оторвать от него кусок.
- Я тоже не разбираюсь в магических документах. Только в обычных.
На площади появился ещё один гость. Он смотрел на всё происходящее взглядом человека, прибывшего издалека.
- Добрый день! Я Кида.
- Я Волшебник страны Оз.
- Что это за страна?
- О, этой страны нет ни на одной карте. - я представила себе страну, находящуюся на летающем острове, совсем как тот летающий корабль. - Попасть туда можно, только если очень сильно захотеть.
- Как удобно. Вот бы у нас в Атлантиде было так же!
- Но туда ведь и так сложно попасть? Как я слышал, Атлантида находится под водой.
- Пока да. Но мы нашли способ её поднять при помощи ритуала и освободить из-под власти Тритона.
- Это здорово. Вам можно чем-нибудь помочь?
- Честно говоря, мы уже нашли достаточное число участников, и даже есть кому украсть трезубец Тритона. Но я могу вас позвать хотя бы посмотреть на ритуал.
- А что вы можете? - спросил Майло.
- Я не умею воровать или сражаться... но я умею создавать иллюзии.
- С помощью иллюзии можно отвлечь Тритона, когда Робин Гуд будет красть трезубец!
- Тогда позовите меня, хорошо? - легко согласился Волшебник. - Только мне нужно знать заранее, что именно сможет отвлечь Тритона. Что его интересует?
Я задумалась, что могло интересовать Тритона, кроме самого Тритона, и мой взгляд упал на Урсулу.
- Вот она, - показала я, пока Урсула стояла к нам спиной.
- Та с чёрными волосами?
- Да. Это его любовница.
- Отлично! Я создам её иллюзию. Думаете, он отвлечётся, если она признается ему в любви?
- Сомневаюсь, что они двое способны на любовь. Но он точно на это отвлечётся!
Я представила, как самовлюблённый Тритон внимает ненастоящей Урсуле, а когда она растворяется в воздухе - обнаруживает пропажу трезубца. О, уже ради этого стоило затевать выход на сушу.
- Я буду здесь, - сказал Волшебник.
- Спасибо. Мы вас найдём. - я обернулась к Майло: - Мне нужна вода.
Он последовал за мной к колодцу. Я с наслаждением выпила чашку холодной воды.
- Хоть я и не русалка больше, всё равно быстро пересыхаю. Рассказать тебе, что ли, почему Крюк подонок, или поберечь твою тонкую душевную организацию...
- С чего ты взяла, что у меня тонкая душевная организация? - обиделся Майло. - Ты и так ничего мне не рассказываешь. Вот Ланселоту ты наверняка уже всё рассказала.
- Ты так говоришь, будто тонкая душевная - это что-то плохое! А ведь это редкость.
- Рассказывай уже.
- Так вот. Когда меня выдали за Тритона, я была, разумеется, не в восторге и хотела сбежать. Однажды, когда у Тритона гостил Крюк, мы познакомились, и он пообещал меня спасти. Тритон не особенно за мной следил, и в день, когда Крюк должен был отчалить, он при помощи своих ребят выкрал меня из дворца и доставил на свой корабль. А там... велел связать меня и бросить в трюм.
- Но зачем?!..
- Ну как зачем? Чтобы продать. Русалка - дорогой товар. И если бы он продал меня кому-то ещё, меня бы сейчас здесь не было. Но мне повезло, что у короля Атлантиды оказались специфические вкусы, и он выкупил меня, а потом удочерил. Теперь понимаешь, почему с Крюком бесполезно договариваться?
- Да уж, редкий мерзавец.
- Такие, как он, всегда обманут. Лучше с ними дела не иметь. А теперь давай вернёмся.
В той части города, что выходила к предгорьям, происходило нечто масштабное. Похоже, дракон и Эльза вдвоём сражались с Тритоном. Возможно, огонь и лёд больше мешали друг другу в битве против потоков воды, - так или иначе, Тритону, похоже, удалось ускользнуть. А кто-то упомянул, что добыть трезубец можно только в бою - в противном случае символ власти не признает вора хозяином и не дастся в руки. Неужели Тритон был настолько силён?.. Но я должна была хотя бы попытаться.
То и дело на каждом углу кто-то искал и находил своих потерянных родственников: матерей и отцов, сестёр и братьев... Мне захотелось составить подобие схемы, кто кому кем приходился, но я потерпела поражение - новые сведения, порой противоречащие друг другу, возникали быстрее, чем я успевала их осознать.
- Здесь всегда так?.. - простонал Майло.
- Не думаю, - призналась я. - Но, видимо, кровная принадлежность к той или иной династии важна для того, чтобы претендовать на трон.
- Что у вас происходит? - спросил Майло у Феи Крёстной. - Почему все оказываются друг другу родственниками?
- Когда-то давным-давно жил волшебник, который мог открывать порталы в другие миры. И в одном из миров была такая штука - Санта-Барбара... боюсь, что это она.
- Звучит как проклятие, - поёжилась я.
- Не совсем так, - пояснил Майло. - Это, скорее... история. Настолько длинная, что даже я не смог её дочитать.
- Ничего себе!
Чтобы Майло, да бросил книжку - это должна быть невероятно непонятная книжка.
- А это, кажется, тот самый Инквизитор, о котором говорила Фея Крёстная, - Майло указал на мужчину в чёрном, прогуливающегося по площади.
- Да, наверняка.
Я решила познакомиться и с ним. В конце концов, законов мы не нарушали и магию не применяли, а значит, он не мог нас арестовать.
- Здравствуйте. Я Кида, принцесса Атлантиды.
- Атлантида - это где? - спросил Инквизитор.
- Под водой, - я указала себе под ноги, обозначая "ниже уровня моря". - Но это временно. У нас есть способ её поднять.
- При помощи магии?
- Ритуал - это не то чтобы магия, - рассудила я. Как-никак, в ритуале могут участвовать и волшебные существа, и обычные люди. - Скорее, это обращение к миру.
- Я бы хотел побывать в Атлантиде, - вполне дружелюбно сказал Инквизитор.
- Добро пожаловать, когда - я не говорю "если", а именно "когда" - Атлантида поднимется на поверхность.
- Вы тоже нашли каких-нибудь потерянных детей? - полюбопытствовал Майло.
- О, нет! - Инквизитор покрепче сжал чётки. - Я избегал греха. А вы нашли?
- Я очень издалека. Так что я абсолютно уверен, что здесь у меня нет родственников.
Внезапно в поле зрения попал юноша, который был одет в точности как Крюк. Но шевелюра Крюка, его усы, макияж и собственно крюк - пропали.
- Крюк что, постригся?.. - спросил Майло.
- Это Аладдин, - сообщил Инквизитор. - Он просто прикидывался Крюком.
- Как хорошо, что я его сразу не прибила, - пробормотала я.
Стало даже как-то досадно, что настоящий Крюк, если был жив, где-то скрывался.
К Инквизитору подлетел принц Адам:
- Безобразие! По всему дворцу раскиданы подарочки от Робина Гуда!
- Стража совсем обленилась, - невозмутимо признал Инквизитор.
- Я нашёл стрелу у себя на столе! Что это значит? Это значит заявление о бунте! Его нужно арестовать!
- Нам бы ваши проблемы, - буркнула я и удалилась.
Мы с Майло вновь остановились у колодца. Оставаться с ним наедине было глотком чистого воздуха.
- Когда эта смута закончится, я бы хотел отправиться путешествовать, - сказал он.
- Я тоже. Мне бы хотелось взглянуть на страну, откуда ты родом.
- Она может тебе не понравиться. Там нет магии.
- Ну и что? Я же не маг.
- Тебе будет там непривычно. Там всё совсем по-другому.
- Здесь мне тоже непривычно. А когда-то мне было непривычно в Атлантиде.
К нам подошёл Гастон, тот самый охотник. Вернее, к Майло - похоже, его слава алхимика уже разлетелась по всему городу.
- Я слышал, вы варите зелья?
- Он варит, - кивнула я. Я чувствовала странную гордость за Майло. Он был такой один.
- Можете сварить мне зелье, чтобы я мог победить дракона?
- А чем вам не угодил дракон? - удивился Майло. - Мне кажется, он вполне идёт на контакт.
- Я защищаю этот город и деревню, а он прилетает сюда, ест скот и крестьян...
- Всем нужно что-то есть, - заметила я.
- Пусть делает это в лесу!
- Ест крестьян в лесу? - уточнила я.
- Да!
Майло взглянул на рецепт, который протянул ему Гастон, и покачал головой:
- Это зелье прибавляет силу в рукопашном бою. Как вы себе представляете рукопашный бой с драконом? Вы вон какой маленький, а он вон какой большой!
- Разве что одну чешуйку отковырять, - предположила я.
- А если я буду в лучшей кон... констиции..?
- Кондиции, - машинально поправила я.
- А конституции у вас нет, - добавил Майло.
- Я нахваталась от тебя умных слов!
- А это плохо? Если прочтёшь книги, которые я тебе дал, будешь знать ещё больше.
- Из книг, которые ты мне дал, я могу построить избушку и жить в ней!..
- Если хочешь, я могу читать тебе вслух.
- Как Шахерезада? - эта идея показалась мне вполне привлекательной.
- Могу читать на ночь, - храбро согласился Майло.
- Я слышал, Шахерезада не только рассказывала, но и показывала, - сказал Гастон.
- О, - пообещала я, - Это само собой.
- А если применить это зелье к оружию?.. - не терял надежды Гастон.
- Для этого нужен рецепт другого зелья, - отрезал Майло.
Радость - и не только - от обретения родственников звучала со всех сторон, и я предложила усыновить или удочерить кого-нибудь, чтобы поддержать общую затею. Сама я, как и Майло, была вполне уверена, что родню здесь не встречу - здесь не было русалок, и я никого не рожала.
Гастон не терял надежды найти зелье, которое сделает его всесильным, и жаловался, что ему не дают никого пристрелить.
- Если очень хочется кого-нибудь убить, убейте вон его, - я указала на Тритона.
- Зачем?
- Потому что он сволочь.
- Не, я не смогу, - пошёл на попятный Гастон. - Его даже дракон не смог победить.
- В этом-то и проблема! А без боя трезубец не добыть. Но, может, первый раз его чему-нибудь научил...
- Кого научил? - вмешался Майло.
- Тритона. Может, если навалиться толпой, он отдаст трезубец по-хорошему?..
Тут глашатаи объявили свежую новость - принцесса Жасмин вернула себе власть в Восточном королевстве. Мы подошли её поздравить.
- Но ведь Восточное королевство по-прежнему заморожено? - уточнил Майло.
- Да, - вздохнула Жасмин. - Его заморозила принцесса Эльза.
- Но зачем она это сделала?
- Психанула, - предположила я.
- Если найдётся способ его разморозить, вы ведь поможете?
Я обещала, что помогу, насколько смогу.
Чуть поодаль - до нас долетел обрывок фразы - Жасмин предложила Тритону поговорить об Атлантиде. Майло оживился, я же отнеслась к этому скептически. Чтобы Тритон добровольно согласился признать независимость Атлантиды - да никогда.
Жасмин подвела Тритона к нам и предложила поговорить.
- О чём мне с ним говорить? - вопросила я. - О том, что с ногами он ещё уродливей, чем с хвостом?
- Кида, пожалуйста!.. - подбодрил меня Майло.
Я взглянула на Тритона, возвышающегося надо мной. Где-то глубоко внутри шевельнулся старый детский страх перед ним - тем, кто больше и сильнее и может делать всё, что ему вздумается. Но сейчас этого страха больше не было. У него не было власти надо мной.
- Ну, здравствуй, - сказала я.
- Чего вы хотите?
- Свободы для Атлантиды.
- Вы хоть понимаете, какой это бред?
- Я же говорила, - кивнула я Майло. - Это бесполезно.
- Подожди. Объясните, почему по-вашему это бред, - попросил Майло.
- Как только Атлантида поднимется на поверхность, её сразу же захватят земные королевства.
- Что-то я не вижу никого, кто хотел бы нас захватить, - усмехнулась я. - Всем выгоднее сотрудничать, а не воевать. А если понадобится, мы сами сможем за себя постоять.
- У Атлантиды нет армии.
- У Атлантиды есть люди. Ну что, так и будем слушать отмазки? Не надо пугать нас земными королевствами. Мы сами сможем договориться с действующей властью.
Как это было похоже на родителей, пугающих детей волками, поджидающими их за калиткой! Как под соусом "только я могу тебя защитить" можно отобрать всю свободу - хоть у одного человека, хоть у целого народа...
- Давайте сами спросим у действующей власти, - вмешалась Белоснежка.
Как по волшебству она пригласила в разговор королеву Реджину.
- Будете ли вы захватывать Атлантиду, если она поднимется на поверхность?
- Нет. Я могу обещать, что за время моего правления ни я, ни какое-либо из подвластных мне королевств не станет проявлять агрессию по отношению к Атлантиде.
- Насколько я понимаю, ваше положение шаткое, - заявил Тритон. - Что если вас свергнут?
Ого, а это уже можно расценивать как угрозу королеве.
- Мы достигли компромисса с принцессой Белоснежкой, - заявила Реджина.
- Посмотрим по обстоятельствам, - подытожила я.
- Мне нужно посоветоваться, - и Тритон ускользнул.
Я смотрела издалека, как он говорит с Урсулой. Вмешательство ведьмы не внушало мне оптимизма. Наконец, он подошёл ко мне и Майло снова. Рядом с ним была девушка, показавшаяся мне смутно знакомой.
- Итак?
- Вы ничего не предлагаете мне взамен, вы просто требуете. Так не пойдёт.
- Я не собираюсь покупать у тебя Атлантиду, - сказала я. - Она тебе не принадлежит. Я хочу её освободить.
- Но что мне даст Атлантида, когда станет свободной? Что я получу?
- То же, что и сейчас: ресурсы. Науку. Но на условиях равноправного, взаимовыгодного сотрудничества.
- Хорошо. Но у меня есть одно условие.
- Какое же?
- Найдите мою вторую жену.
- Я думала, я была второй женой, - удивилась я. - У тебя была ещё какая-то жена, кроме меня?..
- Её звали Марина, - подсказала девушка, стоявшая рядом с Тритоном.
Так вот кто это была. Одна из многочисленных дочерей Тритона от первого брака. Юные русалки целыми днями где-то развлекались и смотрели на корабли и пляжи в надежде завлечь однажды прекрасного принца, на меня они обращали мало внимания.
- Ну да, - подтвердила я её слова. - Что, без хвоста ты меня уже не узнаёшь?
Тритон выглядел ошарашенным. Его дочь выглядела ошарашенной. Даже Майло выглядел ошарашенным, как будто прослушал начало моего рассказа про предательство Крюка. Я обернулась к Майло:
- Я же говорила, что он тупой!
- Кида! Не надо оскорблять того, с кем ведёшь переговоры.
- Я не хочу вести с ним переговоры!
- Значит, тебя не похитили? - спросил Тритон.
- Ну, тут ведь как. Долгая история. Я договорилась с капитаном Крюком, что он поможет мне сбежать, а он вместо этого решил меня продать.
- Каков мерзавец! Что ж, теперь у меня, по крайней мере, есть на ком сорвать гнев.
- В какой-то степени ты тоже меня купил, - заметила я.
- Неужели я был таким плохим мужем?
- Мне было шестнадцать лет!
- Это достаточный возраст для русалки!
- А как насчёт такого слова, как согласие? Добровольность? Тебе знакомы эти слова?
- Ты могла бы просто мне сказать!..
- О, я много чего тебе говорила.
- Теперь ты хочешь мне отомстить и отобрать у меня Атлантиду?
- О, если бы я хотела отомстить тебе лично, я бы просто оторвала тебе что-нибудь лишнее...
В этот момент время остановилось - и вовремя, а то Майло уже собрался было отойти и дать нам "решить личные дела", а я в пресловутых переговорах была без него как без рук.
Все увидели поединок Феи Крёстной и Инквизитора. Никто не желал сдаваться - сперва отлетела прочь его трость, затем её волшебная палочка...
- Мерлин, это я! Это я, Моргана! - восклицала она, пытаясь обхватить его лицо ладонями и заглянуть в глаза. Но он не узнавал её и отталкивал.
- Разводись!.. - посоветовала я.
Но вот кто-то из толпы протянул ей золотой венок. Моргана изловчилась и надела венок на голову Инквизитора. Его взгляд сразу же потеплел. Они обнялись и поцеловались прямо посреди площади. Что-то теперь изменится? Мерлин был древним и могущественным магом...
- Так вот, - я вернулась к разговору с Тритоном, успев несколько остыть. - Если бы это была личная месть, всё было бы гораздо проще. Но за годы жизни в Атлантиде я узнала, что каждый... или каждый второй атлантиец хочет избавиться от твоей власти. А я хочу отблагодарить их за всё, что они для меня сделали.
- Значит, я был не только плохим мужем, но и плохим королём? Все хотят меня покинуть...
- Когда-нибудь и твои дети тебя покинут, - пожала плечами я.
- Но я заботился об Атлантиде!
- А, теперь это так называется!..
- Что именно их не устраивает? Раз ты говоришь от лица всех атлантийцев, ты, наверное, это знаешь.
- Не устраивает то, что они лишены права голоса и не могут ничего решать. Что ты отнимаешь все ресурсы. Что у нас нет контактов с внешним миром...
- Позвольте, я объясню, - пришёл на выручку Майло. - Атлантида пребывает в упадке и стагнации. Я вижу, вы желаете ей добра. Тогда отпустите её, иначе она умрёт.
- Ты высосал из Атлантиды все соки, - добавила я. - Дальше тебе останется только выбросить её, как рыбий скелет.
- Дело не в том, что вы плохой король. Вы хороший король, - заявил Майло. - Но культура не может развиваться в изоляции. Атлантийцы - изначально земные люди, Атлантида погрузилась под воду по ошибке и вынуждена была приспособиться и принять вашу помощь. Но она должна снова стать частью мира людей.
- Я жила и среди русалок, и среди атлантийцев, - подтвердила я. - Я знаю, что у них разные потребности. Атлантийцы - не русалки. Они - люди.
Меня восхищало то, как горячо и с каким глубоким знанием и пониманием атлантийской культуры Майло говорил о свободе Атлантиды, которая даже не была его родной страной.
- Может, вы просто возьмёте к себе немного людей?.. - предложил Тритон.
- Нет, это не поможет. Люди не должны жить под куполом. Знаете, что такое аквариум? - осенило Майло. - Это купол с водой, в котором люди на суше держат рыб.
- Но зачем?.. - кажется, на дочь Тритона это произвело впечатление.
- Для развлечения. Как вы понимаете, рыбам там не очень хорошо.
- Рыбам как раз нормально, - возразила я. - Они не очень умные.
- Рыбы - наши подданные, - вскинулся Тритон.
- Я ничего не имею против рыб! - заверила его я. - Я их люблю. Но память рыбки - один круг по аквариуму...
- Это не так, - вступилась дочь Тритона. - На самом деле они гораздо умнее.
- Пожалуй, лучше я буду вести переговоры, - вздохнул Майло.
- Ты умный, - согласилась я. - И добрый. А у меня с этим не очень. Особенно со вторым.
Тритон сказал, что ему нужно посоветоваться с дочерью, и снова нас покинул. Русалочка, казалось, нам сочувствовала, но прислушается ли к ней Тритон? Обычно он не прислушивался ни к кому, кроме себя.
- Всё становится сложнее, когда вмешиваются личные отношения, - констатировал Майло. - Если Тритон - твой бывший муж... Как я понимаю, ты не хочешь к нему возвращаться?
- Вот уж никогда!
- Мне кажется, он не такой уж плохой. Он расстраивается, что тебя потерял.
- Ребёнок тоже расстраивается, когда теряет любимую игрушку. Но есть проблема: я не игрушка.
- Может, дочь сумеет его убедить.
- Ты оптимист.
- Оптимизм нерационален. Это просто дипломатия.
Поблизости оказался Гастон. Было в нём что-то от островка спокойствия в окружающем хаосе.
- Ну как, нашли каких-нибудь родственников?
- Он мой брат, - Гастон указал на Волшебника из страны Оз. - А в свете того, что тут происходит, искать отца я уже опасаюсь.
- Ни за что бы не подумала, - искренне призналась я.
- Как вы думаете, - спросил Гастон Майло, - Самоуверенность - это плохо?
- Излишняя самоуверенность может быть опасна.
- Ты и без самоуверенности убьёшься, - заметила я.
- Я не возьмусь за то, с чем не смогу справиться, - возразил Майло.
- Конечно. Ты умный.
Я отошла за водой, а когда вернулась, они по-прежнему говорили о самоуверенности. Я прочитала свежие новости на доске объявлений. Второй после новости о смене власти в Восточном королевстве была новость о том, что Урсула и Джафар, визирь Восточного королевства, доказали свою Истинную любовь.
- Вот уж от кого не ожидала...
Значит, даже ведьма не осталась с Тритоном. На его месте я бы задумалась.
- А ты изменилась со времени нашей прошлой встречи, - неожиданно изрёк Волшебник, глядя на меня.
- Мы разве встречались раньше?..
Не имел же он в виду, что я изменилась за полдня!..
Волшебник промолчал, но его внешность пошла рябью и изменилась. Я подалась вперёд, чтобы на мгновение разглядеть черты капитана Крюка, - и почти сразу иллюзия вернулась. Я начала разминать пальцы.
- Так вот ты где... я же тебе шею сверну.
- Давай не будем никого убивать, - Майло, как обычно, принял на себя неблагодарную роль миротворца.
- Он же хороший, - у Гастона проснулись братские чувства. - Он говорил, что тебя спас.
- Ах, вот, значит, как... а больше он тебе ничего не говорил? Хочешь, расскажу, как всё было на самом деле?
- Хочу.
- Кого-то точно будут бить, - обречённо предрёк Майло.
Я доверительно приобняла Гастона за плечи:
- Видишь ли, когда Тритон насильно взял меня в жёны, Крюк как раз гостил у него. Мы познакомились, и он предложил помочь мне сбежать. И действительно помог, вот только, когда я оказалась на его корабле, он велел схватить меня и запереть.
- Но зачем?!..
- Русалки - дорогой и редкий товар, знаешь ли. Особенно русалки, которым ещё нет восемнадцати. Крюк меня продавал, и кто знает, где бы я могла оказаться? Если бы не специфические вкусы короля Атлантиды, который меня купил - и, к его чести, решил удочерить, - меня бы здесь сейчас не стояло.
- Это действительно нехорошо, - нахмурился Гастон. - Но он же исправился!
- Я был не прав, признаю! Я раскаиваюсь! Я могу искупить! - торопливо поддакнул Волшебник-Крюк. - Только не бей меня, пожалуйста!
Личина чудака-Волшебника выглядела безобиднее некуда, хотя это могло быть обманчивое впечатление. Но и говорил он так, что бить его было бы жалко. Как будто кто-то приложил его проклятием и превратил в одного из вечных мальчишек острова Неверленд.
Тем временем преображения происходили не только с ним. Дракон оказался пропавшим королём Ричардом, а Кот в сапогах - заколдованным рыцарем Артуром.
- Говорят, все три дочери короля Ричарда - от разных матерей, - сказал Гастон.
- Похоже, все короли весьма... любвеобильны, - заметила я.
- Ты знала всего одного короля! - заступился Майло. - Не нужно судить по Тритону обо всех.
Я заглянула через головы зевак, обступивших Артура. Ни ушей, ни хвоста...
- А Котом был краше.
Белоснежка пришла к нам пожаловаться:
- Я потратила столько усилий, чтобы снять с Артура проклятие, а оказалось, что он меня не любит...
- Сердцу не прикажешь, - заметила я.
- Он сказал, что мы можем быть просто друзьями. Так обидно.
- Я понимаю, - посочувствовал Майло. - Всегда грустно, когда тебя считают всего лишь другом.
Тут я не выдержала, поскольку это был явный камешек в мой огород.
- Да люблю я тебя!
Глаза Майло стали такими же круглыми, как его очки.
- Это правда?..
- Нет, я тебя обманываю при всём честном народе!.. Конечно, правда.
Я сгребла его в обнимку. Это было таким окрыляющим чувством - знать, что я никому не отдам это сокровище. Что никто даже не представляет, насколько он удивительный - принцев, волшебников и героев вокруг пруд пруди, а он такой один.
- Ты такой умный! Но такой глупый иногда...
- А я думал... у вас с Ланселотом... - бормотал счастливый Майло.
- Ну ты даёшь. Ланселот, конечно, бро, с ним здорово фехтовать и всё такое, но...
- Я должен сказать тебе кое-что, - заявил Майло.
Он довёл меня почти до самого выхода из города, где на узкой улочке было безлюдно и никто не мог нас услышать.
- Я не из далёкой-далёкой страны. Я из другого мира. Поэтому я и знаю, что такое Санта-Барбара, хоть мне и сложно объяснить это тебе... Я профессор в университете. Преподаю историю.
- И ты... застрял здесь? И не можешь вернуться?
- Я смог открыть портал в Атлантиду, но не взял книгу с собой. Да, я иногда действительно не очень умный... Теперь мне нужен маг, который смог бы открыть портал обратно.
- Наверняка Мерлин это может.
- Да, нужно будет с ним поговорить. Но... ты пойдёшь со мной? В другой мир?
- Конечно. Я давно хотела увидеть, откуда ты родом.
- А если случится так, что невозможно будет вернуться обратно?
- Ну и что? Когда мы освободим Атлантиду, она справится и без нас.
В городе Майло уже хватились, и мы вернулись на площадь.
- Майло! Ты можешь сварить зелье? - подбежал к нему Аладдин. - Волчице нужно вернуть дар речи.
- Если я не ошибаюсь, раньше она могла говорить, - заметил Майло.
Волчица прорычала что-то невнятное, сердито и нетерпеливо глядя на Аладдина.
Тот протянул Майло рецепт. Аладдин перечислил имеющиеся ингредиенты, и Майло послал его искать недостающие.
- Ты нарасхват, - улыбнулась я.
- Неужели профессия алхимика в вашем мире настолько редкая? - удивлённо спросил Майло, когда Аладдин убежал.
- Ещё бы!
- Но ведь для этого достаточно просто прочитать книжку...
- Ну нет. Даже если я прочитаю книжку, всё пойму и сделаю, как там написано, у меня всё равно получится не зелье, а пффшшш и прожжённый стол. А у тебя талант!
Все разговоры прервались, чтобы прослушать предвыборную программу Белоснежки, которую показывало Зеркало. Ничего нового я не услышала: Снежка обещала равные права для людей и волшебных существ, признание свободы Атлантиды и Горного королевства. Если уж ей удалось обаять даже Реджину - я считала, что её высокие шансы занять трон неоспоримы.
Ко мне подошла Волчица и указала лапой на рецепт зелья. Ей не хватало магического кристалла, и я не видела причин, по которым я не могла бы с ней поделиться. На суше кристаллы оказались не такими уж редкими, как я ожидала. Но Волчица, похоже, удивилась, когда я отдала ей кристалл просто так.
Ещё одно значимое событие привлекло всеобщее внимание: Артур вытащил меч Эскалибур, который торчал из камня на болоте.
Ариэль - так звали дочь Тритона - подошла с нами поговорить.
- Отец хочет, чтобы вы доказали, что вам действительно нужна Атлантида. Что вы готовы чем-то пожертвовать ради неё.
Боги, сколько Тритон ещё будет ломаться?..
- Что можно сделать? - спрашивал Майло. - Вызвать его на поединок?
- Да, возможно, это он оценит, - предположила Ариэль.
- Я могу с ним сразиться, - предложила я.
- Нет, - снова упёрся Майло, - Сражаться буду я. Правда, я сразу умру. Но он ведь не будет меня убивать? Ему достаточно будет увидеть, что кто-то готов отдать свою жизнь за Атлантиду?
Мне захотелось сказать, что никакая Атлантида не стоит его жизни, но я понадеялась, что Майло будет достаточно благоразумен, чтобы так не делать. Я, конечно, слышала, что даже погибшего можно воскресить, если доказать Фее Крёстной - теперь уже Моргане - свою Истинную любовь, но проверять как-то не хотелось. И уж точно я не верила в то, что Тритон пощадит Майло. Ему наверняка хотелось отомстить мне за побег и отнять у меня самое дорогое. Но - не дождётся.
- Если ты убьёшься, мне будет грустно, - напомнила я.
- А если ты убьёшься, будет грустно мне, - парировал Майло.
- И не поспоришь.
- А если убьёмся мы оба, грустно будет Ланселоту.
- А это не аргумент.
- Почему Ланселот - не аргумент?
Мне подумалось, что если мы оба убьёмся, нам будет уже всё равно, и что Ланселот никого из нас не любил. Но я тут же мысленно признала, что недооцениваю Ланселота. Не такой уж он толстокожий, чтобы так взять и найти себе новых друзей.
Наступило некоторое затишье. Союзники снова и снова спрашивали меня, как дела с поднятием Атлантиды.
- Тритон думает, - объясняла я. - Ему это несвойственно, поэтому думает он долго.
Когда кто-то интересовался, в чём, собственно, проблема Атлантиды, я говорила так:
- Атлантида находится под водой. Но это ещё не самая большая проблема. Ко всему прочему она находится под Тритоном - вон той жирной тушей, - я показывала ладонью купол и накрывала другой ладонью сверху. - И если мы не скинем Тритона, Атлантида погибнет.
Кто-то спрашивал, до чего должен додуматься Тритон.
- Для ритуала нам нужен его трезубец. Если он не согласится отдать его добровольно, останется только забрать его силой... что сложно, поскольку он очень силён.
- Но у нас теперь есть Артур с Эскалибуром. Наверняка он согласится помочь.
- О чём вы говорите? - бдительно поинтересовался Майло.
- О том, что можно бить Тритона сообща, если он не отдаст трезубец по-хорошему.
- Я же говорил: мы не рассматриваем варианты "по-плохому", пока он нам не отказал!
- Но на всякий случай...
- Нет.
- Тиран и деспот.
Невозможно было удержаться и не поддразнивать его. Он слишком мило возмущался.
- Скажите, в Атлантиде есть маги? - обратилась ко мне Эльза.
- Практически нет. Те, что остались, - уже глубокие старики. Наша магия заключена в Сердце Атлантиды, - я прикоснулась к кристаллу, который носила на шее. - Но это в первую очередь защитный артефакт.
- Думаю, этого хватит. Ты сможешь поучаствовать в ритуале разморозки Восточной страны?
- Да, конечно.
Затем к нам с Майло подошёл Оберон:
- Вы не знаете, кто умеет открывать порталы?
- Это к Мерлину, - ответила я.
- И, кстати, мне тоже нужно с ним поговорить, - добавил Майло.
Мерлин всё время был с кем-то занят, но Майло удалось перехватить его на минутку. Я последовала за ними - в конце концов, это и меня касалось.
- Скажите, это правда, что вы можете открывать порталы в другие миры?
- Правда. - Мерлин ничуть не выглядел удивлённым.
- Как долго продержится портал?
- Мир, в который вы хотите попасть, - с магией или без магии?
- Без магии.
- Тогда минут десять.
- Этого хватит, - подытожила я. - Освободим Атлантиду и свалим.
- А если тебе там не понравится, и ты захочешь назад? - спросил Майло.
Ну вот как можно захотеть вернуться без него?..
- Там будешь ты. Значит, я захочу быть там. Остальное не важно.
- Найдите меня, когда будете готовы, - кивнул Мерлин и оставил нас.
- А Тритон всё ещё не додумался, - с досадой заметила я.
- Я бы и в самом деле мог вызвать его на поединок, - сказал Майло. - Но я даже не представитель Атлантиды.
- Ты можешь говорить от лица Атлантиды как мой будущий муж, - возразила я. - В твоём мире ведь есть бракосочетания?
- Да, конечно.
- Или даже не будущий... мы можем сделать это у Феи Крёстной прямо сейчас. Пожениться дважды, и здесь, и там.
Но к нам, наконец, подошли Тритон и Ариэль.
- Ну, до чего ты додумался? - полюбопытствовала я.
- Мне нужны доказательства. Что ты действительно хочешь освободить Атлантиду, а не просто отомстить мне.
- Ты хочешь подраться? Давай подерёмся.
- Я не хочу убивать свою бывшую жену.
- Это не отмаза.
- Кида... - простонал Майло, и я усилием воли выдохнула накопившийся пар.
- Чего ты хочешь? Письменного договора, что Атлантида не будет представлять для тебя угрозы? Атлантийцы - мирный народ! Они не хотят воевать, они готовы сотрудничать!
- Давайте так. Я помогу поднять Атлантиду, но при одном условии. Она останется под куполом, и купол буду контролировать я.
- И что от этого изменится?!.. - обалдела я.
- Но ведь именно от купола мы и хотим избавиться, - терпеливо втолковывал Майло. - Люди не могут жить в аквариуме, помните?
- Никаких куполов, - отрезала я. - Это исключено.
- Купол будет защищать Атлантиду, - заявил Тритон. - У каждой страны есть границы, верно? Вы не можете пересечь границу просто так. Пусть каждый атлантиец, который захочет выйти за пределы купола, получает моё разрешение.
- Мы, путешествуя, свободного пересекали границы разных стран, - возразил Майло. - Все атлантийцы не смогут каждый раз являться к вам с докладом, чтобы покинуть Атлантиду!
Теперь уже мне захотелось объяснить Тритону, что он несколько перепутал зелёное с горячим:
- Когда мы прибываем в ту или иную страну, мы сообщаем о себе. Когда кто-то будет прибывать в Атлантиду, он тоже должен будет сообщить о себе. Но не наоборот! Разрешение покинуть купол - это бред.
- Но я не могу отдать вам Атлантиду просто так, - упорствовал Тритон. - Вы сделаете кое-что для меня.
- Выкладывай.
- Я признаю независимость Атлантиды, если вы добудете мне символы власти всех пяти королевств.
Я аж поперхнулась: губа не дура! Это было примерно так же выполнимо, как достать луну с неба.
- Свобода Атлантиды в обмен на власть над всем миром? Ты серьёзно?
- Мне не нужна власть над миром, мне хватает ответственности за Подводное королевство. Символы власти нужны мне на время, дли ритуала.
- Мы поможем тебе поговорить с обладателями символов, если только ты объяснишь, что за ритуал.
- Я хочу бессмертия для своей дочери.
- Это то ещё проклятие, - впечатлилась я. Жить, видя, как умирают твои близкие, жить, постепенно забывая свою молодость, скучать от пресыщенности жизнью... - Такого и врагу не пожелаешь. Она сама-то в курсе?
- Нет, - ответила Ариэль, удивлённая не меньше моего. - Я впервые об этом слышу.
Не повезло девушке. Когда отец настолько боится тебя потерять, что готов оспаривать даже смерть...
- Мы не будем этого делать без её согласия, - в один голос заявили я и Майло.
- Не надо решать за других людей, особенно за своих детей, - попросил Майло. - Я очень хорошо это знаю на собственном опыте.
- У вас были дети? - удивился Тритон.
- Нет. Но у меня был отец, который пытался всё решить за меня. К счастью, мой дед был другого мнения, и только благодаря ему я сейчас здесь.
- Она просто пока не понимает. Я с ней поговорю.
И Тритон с Ариэль удалились на очередной виток семейного совета.
- Это уже можно считать провалом варианта "по-хорошему"? - спросила я у Майло.
- Ещё нет.
- Только ради тебя я с ним ещё разговариваю!..
Эльза заморозила болото Румпельштильцхена. Видимо, колдун крепко насолил многим. И после этого мне говорят, что я должна договариваться по-хорошему... Мерлин и Румпельштильцхен о чём-то бурно спорили и при этом очень похоже жестикулировали.
- Мне кажется, или они два сапога пара? - спросил Майло.
- Не кажется. Как братья-близнецы.
Светлый маг и тёмный маг... две стороны одной монеты.
- Почему нельзя просто зажарить Тритона...
- Потому что это может закончиться войной с Подводным королевством.
- Ты прав. Но всё равно очень хочется.
Мимо промчался принц Адам, ещё более взволнованный, чем обычно.
- Что это с ним? - забеспокоился Майло.
- Мне кажется, у него тоже тонкая душевная организация. Только он юный и невоспитанный.
Принц, похоже, принялся признаваться кому-то в любви, преклонив колено. Кому и как - видно не было, поскольку его окружили зеваки.
- Вон оно как у людей происходит, - осознала я и чуть было не устыдилась, что признавалась Майло как-то по другому. Потом подумала, что вставать перед ним на колено было бы нелепо.
Майло отлучился, и я присоединилась к зевакам в задних рядах.
- Как хорошо, что я выйду замуж за сироту, - похвасталась я.
- Это очень мудрый выбор!
Пока Майло отсутствовал - видимо, снова варил для кого-то зелье, - Тритон додумался ещё раз.
- Вы поговорили?
- Да. Это будет не бессмертие. Я просто хочу, чтобы всех моих детей нельзя было убить. Это, скорее, неуязвимость.
- Это звучит более разумно, - одобрила я.
- Для этого по-прежнему нужны все символы власти. Два из пяти - мой трезубец и Сердце Атлантиды. Посох Восточной страны мне уже обещали. Остаются жезл Оберона и символ власти в Волшебной стране, который, насколько я знаю, ещё не найден.
- И как мне добыть то, что неизвестно где?..
- Ну, мечта же этого стоит?
Вот же крабий сын. Хорошо, что в ритуале по размораживанию Восточной страны его помощь не требовалась. Зато требовался кое-кто другой.
В первый раз меня позвали на этот ритуал, когда Оберон изо всех сил удерживал Румпельштильцхена и радостно вещал, как здорово мы все сейчас вместе поколдуем. Видимо, он использовал зелье Харизмы, поскольку рядом с ним действительно хотелось поколдовать, и непременно вместе. Но действие зелья закончилось прежде, чем успели собраться все предполагаемые участники ритуала, Румпельштильцхен вырвался, и они с Обероном одновременно остановили время при помощи шестерёнок. Когда время снова пошло, Румпельштильцхена и след простыл.
Во второй раз меня пригласили на ритуал в Зачарованный лес. Майло ещё не вернулся, но я надеялась, что он меня не потеряет. Участники ритуала - представители разных стран и земель, так или иначе связанные с магией - уже встали в круг и взялись за руки. Румпельштильцхен вновь присутствовал не по своей воле - видимо, его вынудили шантажом, - и сомневался, что ритуал при этом сработает. Неожиданно выдвинул требование Джинни:
- Я соглашусь, только если получу посох Восточного королевства.
К вящему моему удивлению, Жасмин без колебаний протянула ему посох. Власть снова сменилась?..
Но следом и Румпельштильцхен поставил условия. Он хотел, чтобы его болото также было разморожено и более не подвергалось нападениям - и скрепить это контрактом. Ритуал не состоялся.
- Хорошо постояли, подержались за руки, - сказала я стоявшему рядом со мной Оберону.
Я так и не дождалась, пока разногласия будут разрешены, и вышла из леса встретить Майло.
- Что нового? - спросил он.
- Тритон изменил показания. Теперь он хочет не бессмертия для дочери, а неуязвимости для всех своих детей.
- Он поговорил с Ариэль? Она согласна?
- Не уверена. Но в любом случае здесь нет всех его детей. К тому же неуязвимость - это не так уж страшно. Их просто невозможно будет убить. Тритон наплодил много детей, но вряд ли он собирается сколотить из них армию.
- А что требуется от нас?
- Для ритуала по-прежнему нужны все символы власти. При этом символ власти в Волшебной стране ещё не найден. Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что...
- А остальные?
- С остальными проще. Не думаю, что Оберон нам откажет.
Для пущей уверенности я подошла к королеве Реджине:
- Можно глупый вопрос? Я правильно понимаю, что символ власти этого королевства ещё не найден?
- Нет, не найден. Но об этом лучше спрашивать у Белоснежки - она этим занимается.
Что ж, похоже, королеве Реджине в самом деле не нужна была власть. Это было разумно, учитывая количество недовольных.
- Я попробую ещё поговорить с Ариэль, - вызвался Майло. - Она всё же имеет влияние на Тритона.
Некоторое время спустя я заметила висящие на шее у Майло причудливые очки.
- Тебе идёт, - заметила я. - Где ты их взял?
- Мне дали их на хранение. Это волшебные очки.
- А что они делают?
- Они могут обратить время вспять. Но не бесплатно, а за полное обнуление личности носящего.
- Брось бяку, - велела я. - Я тебе такие же найду, только обычные.
- Не могу. Вдруг они ещё понадобятся.
- Брось, говорю. Это слишком опасно.
- Я не собираюсь их надевать! Они просто будут у меня.
И снова я поверила в его благоразумность и подумала, что таким образом очки не попадут в руки злоумышленников и шутников.
С третьей попытки ритуал по размораживанию Восточного королевства состоялся. Ледяные снежинки Эльзы, солёные брызги ведьмы Урсулы, лесные огоньки Оберона, дымка тёмной магии Румпельштильцхена - всё смешалось воедино, и Сердце Атлантиды также засветилось в моей руке. Я испытала облегчение, что хотя бы с одной задачей было покончено.
Я вернулась к прежнему вопросу и подсела к Белоснежке, которая как будто кого-то ждала у дороги в горы.
- Белоснежка! Не знаешь ли ты случайно, найден ли символ власти Волшебной страны?..
Но едва я успела договорить, как на дороге показался кот Артур. Он нашёл жезл Волшебной страны в горной пещере. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы сразу просить попользоваться этим жезлом: героя захлестнула новая волна ликования. Затем Белоснежка и Артур удалились, и всем было ясно, что им нужно позволить обсудить свои личные дела.
Дальнейшее произошло очень быстро - даже слишком быстро для события, которого так долго ждали. Майло подвёл ко мне Тритона и Ариэль.
- Мы договорились с Мерлином, чтобы он изменил для нас ритуал, - сообщил Тритон.
- Уже изменил? - уточнила я. - Или обещал изменить?
- Ритуал уже готов.
- Тогда нужно поговорить с Белоснежкой. Она получила символ власти.
Тритон направился к Белоснежке. Я догнала его как раз в тот момент, когда он говорил, что ему нужен жезл для ритуала.
- Для какого именно ритуала? - спрашивала Белоснежка.
- Да говори уже как есть, как нам говорил, - поторопила я его.
- Я хочу сделать неуязвимыми своих детей.
Белоснежка вопросительно взглянула на меня:
- Это связано с поднятием Атлантиды?
- Да. Нам нужно собрать вместе все пять символов власти. Разумеется, на время. Просто подержаться.
- А символы власти могут при этом находиться в руках своих владельцев? - высказала гениальную идею Белоснежка.
- Думаю, да.
- Тогда мы просто попросим их поучаствовать. Так всем будет спокойнее. Я договорюсь с Обероном, - и Белоснежка сама устремилась к королю фей.
- А я добуду посох Восточного королевства, - и я поспешила на поиски Джинни.
- Джи-и-инни! - позвала я, чтобы не ждать, пока он появится. - Джи-инни!
- Его здесь нет, - сообщила Золушка.
- Мне нужен правитель Восточного королевства.
- Сейчас позову.
Ко мне вышел... не Джинни. То есть это был он, только больше не синий и в более богатой одежде. Теперь он был восточным принцем - не то братом, не то ещё каким родственником Жасмин.
- Вы не могли бы поучаствовать в ритуале?
Похоже, участие в ритуалах стало рутинным делом для жителей Волшебной страны.
Все пятеро обладателей символов власти собрались в один круг, и желание Тритона исполнилось. Мне даже не верилось, что все эти люди согласились участвовать просто потому, что это поспособствует освобождению Атлантиды. А главное - в их присутствии Тритон уже не сможет пойти на попятный и отвертеться.
- А мы можем этим же составом поднять Атлантиду? - умница Белоснежка не теряла время даром.
- Конечно, можем. Мне нужно четверо добровольцев и трезубец.
Я раздала четыре кристалла и протянула руку за трезубцем:
- Согласно тексту ритуала, трезубец должен быть в моих руках.
Тритон нехотя отдал мне трезубец, но я едва успела ощутить в руке его тяжесть, как Тритон попытался забрать его обратно.
- Да не бойся, верну я его тебе! Сдался мне твой трезубец...
Но мы всё равно держались за трезубец вдвоём, пока повторяли хором: "Атлантида, поднимись!". Когда ритуал был завершён, Тритон торжественно воткнул трезубец в землю и провозгласил, что освобождает Атлантиду от своей власти. Казалось, он даже наслаждался этими мгновениями славы.
- Вот и всё, а ты боялся, - похвалила его я. - Забирай свой трезубец.
- Честно говоря, я думал, что он после этого перестанет работать.
- Ну с чего бы это!..
Неужели нельзя было спросить о ритуале у Майло или у Мерлина?.. Но это было новым приятным чувством: осознавать, как многого на самом деле боится Тритон. Как боится терять и делиться. Бояться того, кто боится сам, можно только в детстве. И больше никогда.
- Наконец-то мы сделали это, - улыбнулась я Майло, и мы обнялись.
- Наверное, сначала нужно помочь атлантийцам освоиться и установить дипломатические отношения, - предположил он. - А потом уже отправляться.
- Да, конечно. Торопиться некуда. Мне тоже нужно попрощаться с отцом.
Безмятежность продлилась недолго. Вдруг стало темно как ночью, и это была не тень дракона. Солнце закрыли тучи, налетел холодный ветер. Из тени выступила женщина в чёрном. В ней было почти не узнать прежнюю Волчицу.
- Это для неё я варил зелье?.. - шепнул Майло.
- Похоже на то.
- Тёмная колуднья Малефисента возродилась! - провозгласило Зеркало.
- Это плохо? - снова шепнул Майло.
- Это очень плохо.
Я обняла Майло, готовая в любой момент закрыть его собой. Он взял меня за руку. Так мы и стояли, глядя, как Малефисента требует вернуть ей власть над Зачарованным лесом. Также она забрала у Золушки волшебную лампу - та, конечно, не хотела её отдавать, но против магической силы Малефисенты ничего не могла сделать. Однако Золушка оказалась не робкого десятка.
- Верни мне моего отца! - воскликнула она. - Выпусти его из лампы! Прямо сейчас!
- Я и так хотела это сделать, - промолвила Малефисента. - Но не при всех же.
- Ну уж нет, давай при всех, чтобы все видели!
- Хорошо.
Из лампы вывалился Джинни - или как теперь правильнее было его называть? - и отшатнулся от бросившейся к нему Золушки.
- Зачем ты это сделала? Я ведь сам хотел удалиться в лампу! Я не просил вытаскивать меня оттуда!
- К вопросу о причинении добра тем, кто об этом не просил, - шепнула я Майло.
- Надеюсь, Тритон извлечёт из этого урок, - ответил он.

Пост кончился. Хвостик отчёта будет в следующем

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, видишь, старки встали на лыжи?

Вы хочете песен хотели новостей за мышъ - вот новости за мышъ.
Конрад пытался бегать в колесе снаружи: прыгал на него с крыши домика и плавно скатывался вниз. Позорище
Если хомячка закопала домик и живёт снаружи, никому не сообщив о своих планах на этот бункер, то Конрад закопал домик и живёт внутри. Ему достаточно маленькой щели сверху, чтобы выходить - и делать резкий вжух обратно, если застать его возле домика. При этом, если застать его в другом месте, он не пугается, подходит к решётке, пробует ноготь на зуб.
Сверчков Позорище как еду всё-таки не воспринимает - видимо, они для него слишком крупные, мыши рождаются размером с этих сверчков
***
Этан и Суини пару раз ещё верещали друг на друга, сталкиваясь в узких местах, а сейчас порой уже спят в обнимку и сверчка у дверцы выпрашивают тоже вместе. Заменили друг другу братьев... Очень жаль, что Флинта нет в этом уравнении, - он так и не смирился с чужаком до конца У обоих начали слабеть задние лапки, Этан не залезает в домик - спит на полке, сегодня свалился с полки в гамак. Теперь делюсь с ними каждый день птахиным йогуртом, и поищу эмицидин в капсулах.
И только Ланс и Донован не подозревают, что они тут самые старшие, скачут, как и два года назад, ттт на них.

Неукротимый как неизбежная часть жизниДвенадцатая серия про аниматронную собачку. Цзинь ЦзыСюань прекрасен.

Тринадцатая серия. Супер ниндзя черепашка нарисована даже сносно, почему нельзя было так же поступить с собачкой - не знаю. Цзинь ЦзыСюань прекрасен снова, Цзян Чэн, рвущийся к брату, душераздирающе хорош. Как заставить товарища блевануть? - разденься!
Усянь: Тебе нравится МяньМянь?
ЛЧ взглядом: Ты совсем идиот или прикидываешься.
Усянь: Тебе нравится МяньМянь.
ЛЧ взглядом: Данунах#й, лучше посплю.

Четырнадцатая серия про пейринги. Лань Чжань поёт колыбельную (надо будет найти перевод, наверняка он есть), Цзян Чэн беседует с братом на бережку.
Через какое место Усянь залез внутрь черепахи, я лучше думать не буду, а как сама рекурсивная черепаха вывернулась внутрь себя, я вообще не представляю
Вэнь Чао продолбал ценных заложников и ему норм. И ВЖХ норм - то есть он не откусывает сыночке голову. Эмоции Чака Норриса ЧжуЛю хочется растащить на мемасы.
Мне же хочется откусить голову Цзян ФэнМяню за воспитательные методы. Раз за разом вести себя в духе "у меня есть Вэй Усянь и ещё какие-то дети" и приветствовать жену исключительно фразой "Чего припёрлась" - как-то днище. Цзян Чэна ужасно жалко - папа не любит, брат продалбывается, с девушками тоже как-то не везёт.
Цзинь ЦзыСюань прекрасен ещё раз - вытащить на своём горбу человека, который по сути расстроил твой брак...
...И никто не спросил Усяня, откуда у него меч и дала ли королева эльфов.
Королева эльфов Лань Чжань по-прежнему целеустремлён как лемминг. Всегда уходит один - угу, знакомый метод заботы "у меня проблемы и я спасу тебя от них". Гвозди бы делать из этих Ланей.

@темы: кина не будет, електричество кончилось, это крыса и ей не стыдно, mice liberation, демоны по вызову круглосуточно

Пока у меня свободный выходной, я начну делать это. Выкладывать фото с питерского Барраяра. И если вы думаете, что поздновато, то не особо: когда я уже скачал архив фото от Шеридан (а скачать архивы остальных фотографов не успел - их быстро удаляют), в альбоме появились новые фото. Сейчас, по крайней мере, могу быть уверенным, что больше ничего не появится.

Перед пятничным балом. Лица Филиппа [Хэттер] и Льюиса [впс] красноречиво выражают некоторое замешательство.

Смотреть дальше?Немного эскобарского маскарада, на котором я не присутствовал. В роли Санта Муэрте - Стрикс.

Редакция пишет. Герберт Флинн [Энрике], Андре Форморель [Мара].

Переговоры. Цетагандийская делегация, в центре - принц Андо Джияджа [Лето].

Эскобарская делегация: Рафаэль Карвальо [Айс], Эния Медина [Стрикс], Тереса Ферран [Либера].

Дом Кордона: Юдин Арква [Дара], Шив Арква [Лео Царёв], Мойра гем Эстиф [Метла].

Немного осквернения могил в вашу ленту. Этот сюжет меня почти не задел, но покойный таки действительно был маньяком.

Гордый дед Мудос Фордракис [Зевс].

Оссеровцы и примкнувший Филипп.

СБ пьёт - служба идёт. Иллиан - Джонт, Майлз - Альба.

Пьер Форратьер [Птаха] на Совете графов.

И императора Грегора [Капель] вам тоже покажу, ибо!

Марк [Лави] с выражением лица.

Арнав гем Бенин [Тиш] под дождём.

В любой непонятной ситуации - обними бетанца. Бел Торн [Тревор], Льюис и Диего Вентура [Челси].

Курсанты в сумерках.

Не спасли пациента.

Ришар Форратьер [Че] в ночи.

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, барраяр и барраярцы, портрет в интерьере