Довольно спонтанно посидели ваха-кублом - кто первым вкинул в чат идею, никто уже не помнит, а после Аркхэма мы решили, что соберёмся у нас с Птахой дома.
Я был наивен, полагая, что после ночной игры мы проснёмся к полудню. Проснулись мы к трём, но увидели полный чат таких же овощей (вместе мы великий суп), так что я успел пропылесосить. Примета: как только Марк собирается вынести мусор, звонит домофон. Отлично посидели!Так первым добрался Тоха, затем присоединились Марвен, Грей и Амарт. Справедливости ради, про ваху мы поговорили... где-то пару раз по часу. И Амарт рисовал Кёрза, лизнувшего приборную панель (лорно!). Остальное время травили ролевые байки, делились планами и воспоминаниями, и было это хорошо. Спасибо всем за вечер, вы коты!

Поскольку Тоха уронил на нас дивный новый мир полнометражных мультов по DC, мы с Птахой в ночи сели их смотреть, здесь первые впечатления.начиная с Флэшпойнт Парадокс (всё ещё моя любимая арка Флэша, хотя Вандервумен и Аквамен там пое@лись, е@нулись и развязали мировую войну, и всё это без обоснуя). Полнометражки несколько взрослее сериалов (особенно как раз Ф:П), и, главное, там есть и Барри, и Хэл (и петросянят по очереди). В незнакомые сюжеты не всегда въезжаешь сходу, но увлекательно. И рисовка забавная - все герои зело мускулисты, но Супермен особенно напоминает космодесантника пропорциональным соотношением тушки и головы.
И стоило Тохе упомянуть, что прозвище Хана - Warhawke - можно переводить не буквально, как в одном из мультов прозвучало: "There are no hawkes and pigeons", что перевели как "Больше нет ни ястребов, ни голубей", хотя следовало бы перевести как "Больше нет ни воинов, ни миротворцев". Впрочем, я всё равно предпочитаю называть Хана "Ястребом Чогориса", а не, скажем, "Воином Чогориса". Ястребы - очень уж в контексте Степи.

Получил на нг проращиватель @ в стоке ванной после того, как я мыл поддоны клеток, проросла пара зёрен. Буквально за одну ночь поднялись две зелёных травки, меня умилили (значит, зерно в составе корма живое), Птаху напугали. Но сток пришлось-таки прочистить, а проращиватель буду осваивать.

Продукт недели - увиденный в магазе возле дома Моргана ценник "баклажаны обломов". Где-то должны быть патиссоны провалов и кабачки разочарований.

Далее на нашем канале отчёты с двух игр, и я задолжал вам кучу визуала. А завтра, которое уже сегодня, в последний праздничный день, этот винни-пух идёт в гости.

@темы: moments of life, не вырубишь топором, friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, flash & lantern, сорок тысяч способов подохнуть

Стал замечать, что хомячка Ченси иногда спит не в домике, а в одной из картонных труб или просто в углу. Сначала забеспокоился, вдруг ей перестал нравиться домик, но нет - в нём она спит тоже. Вероятно, разнообразие лёжек говорит о том, что её доверие к миру повышается: она и миску перестала закапывать, и уже не бросается на руку, когда я подкладываю еду (правда, я всё равно делаю это осторожно - лишних дырок в пальцах мне не хочется)).

Долго выгуливал камень (то есть Геодьюда, но меня радовал сам факт), эволвнул Алола Голема, он смешной. О чём речьСлева Голем нормального человека, справа Голем чеченского террориста:

Сейчас выгуливаю Персиана, чтобы эволвнуть Алола Персиана, - одна конфета осталась. Трижды эволвнул Дасклопса, потому что дятел, - мог бы вместо этого доэволвить второго, ну да ладно, погуляю и с ним когда-нибудь.
Медленно, но верно на Покедексе уже цифра 229

Уже несколько раз во сне не мог найти паб там, где он раньше был (во сне же и был, а не в реале). На его месте оказываются то сомнительные подвальные забегаловки, то изысканные хипстерские заведения. Кажется, это отражает, что сходить в паб наяву (и выпить что-то вкусное) становится навязчивой мечтой. =\

Идеальная цитата из бестиария с Хавской, попавшегося мне на "Эмилии": росомаха живёт в конопле (c).
А еретическая книжка на Люсоне идеально отыгрывалась философским словарём (вырванные из контекста фразы могут звучать очень смешно). Но этот словарь и по жизни странный.Но этот словарь и по жизни странный. Так, некоторым иностранным философским концепциям в нём уделено несколько строчек, зато про Велесову книгу - отдельная глава на несколько разворотов с обширными цитатами, с полной уверенностью в подлинности оной (автор утверждает, что оный "памятник" равноценен другим религиозным текстам, при этом в словаре нет глав ни про Махабхарату, ни про Библию, Тору или Коран). В общем, складывается ощущение, что под видом философского словаря ныне продают какой-то учебник "национальной идеи". Печально сие.
Вообще, тема фальсификаций как-то актуализировалась. Хочу поговорить об этом - надо ли кому?

@темы: catch 'em all, moments of dream, мракобесие детектед, по земле идут хомячки

Не забыл и не забил рассказать о последней игре прошедшего года.
Во Франции XVII века у меня одна, но пламенная страсть - де Гизы. Они, конечно, хороши для игр про политику и интриги, но почему бы де Гизу не появиться и на маленьком провинциальном детективе? Тем паче что идей на совершенно нового персонажа у меня всё равно не было. В означенное время Шарлю I Лотарингскому, восьмому герцогу де Гизу, - 37 лет, он ещё в фаворе у Генриха IV и ещё не женат. Для простоты мы с Верой сделали его губернатором не Прованса, а Пуату, к которому принадлежал Люсон. А фаустовский типаж на Шарля лёг как родной - в те времена многие "добрые католики" заигрывали с оккультными "науками" и не видели в этом противоречия.
Тут и выяснилось, что семнашка в моём ролевом гардеробе совсем не представлена. Никаких кружев и всего такого. Пришлось снова использовать пиратско-охотничий камзол, а поскольку после Охотника я так и не вынул из рюкзака розарий - одолжил его Лесе. Добравшись в субботу к Вере, я осознал, что не придумал имени, под которым Шарль путешествовал инкогнито, и обозвал его Шарль де Лассар (прости, Ласар, ничего красивее мне в голову не пришло)). Остаток времени я писал письмо, договаривался со своей спутницей и ждал шарлотку, которая как всегда офигительно пахла. И начала игры, конечно же.
Вкратце об итогах я уже упоминал, теперь - история от первого лица.

Шарль де Гиз, отчёт отперсонажный. Осторожно: продажа души дьяволу и прочие непотребстваС Софи я встретился в дороге. Она путешествовала совершенно одна и, как и я, без определённой цели. Как честный человек я мог бы сопроводить её, если бы знал, куда она направляется, - но это было неизвестно, а значит, нам было по пути, и я предложил ей присоединиться к моему "паломничеству". Также я не знал, кто она: дорогая куртизанка? Поиздержавшаяся вдова? Беглая монашка? - Я не задавал вопросов, а она не расспрашивала меня. Наше знакомство вскоре стало довольно близким. В конце концов, когда мы представлялись, люди, слыша разные фамилии, всё равно принимали нас за любовников.
Рождество мне хотелось встретить где-нибудь в Пуату, чтобы послушать, о чём говорят люди, какие желания загадывают, на что уповают. Зимняя дорога была непредсказуема, потому я не знал наверняка, в каком именно городе нас застигнет Сочельник. Таковым оказался Люсон - удачно, что эту дыру я прежде не посещал, и меня никто не мог узнать. Как горожане, так и путники, на чьи планы повлияла непогода, собирались в гостеприимном доме доктора, ближайшем к храму.
Мы с Софи быстро стали предметом внимания двух местных жительниц. Они выглядели как сёстры, но со временем я узнал, что они просто вместе переезжали из города в город, и одна занималась знахарством, а другая - гаданием; немудрено, что с такими порицаемыми церковью занятиями они нигде не задерживались надолго. Они очень хвалили местного кюре, отца Огюста, рассказывая, как он лазил на крышу собора, чтобы собственноручно её починить. Но мы были не единственными новыми лицами в городе: ещё одна путешественница со знатной фамилией не сообщала о себе ничего определённого; местная чудачка, художница, явно талантливая, но чахоточная, привела мальчишку-оборванца; едва не из метели вышла девочка, которую, по её словам, благодетельница отправила с письмом.
Главной новостью в городе была недавняя гибель мэра. Говорили, что его убили ударом по голове считанные дни назад, в его собственном кабинете в мэрии, где он имел обыкновение засиживаться допоздна. Забрал ли злоумышленник что-либо из бумаг, было неизвестно. Местные наивно полагали, что новым мэром должен стать доктор, и столь же наивно утверждали, что убийцей был какой-то пришлый разбойник, желавший ограбить мэра. Но какой вор, впервые оказавшись в городе, полезет искать деньги в мэрии? На убийство из ревности или из мести это также похоже не было: в таком случае убийца не стал бы рыться в бумагах. Я предположил, что причиной могло быть наследство - хоть родственники мэра и не жили в городе, они могли подговорить кого-то добыть для них завещание и ускорить огласку оного. Впрочем, заниматься расследованием должен был магистрат.
Помимо этой новости, которая дошла до меня раньше, чем могла бы, мне повезло и в том, что в это Рождество новый епископ Люсонский посетил именно этот приход. Когда я увидел отца Огюста, он оказался очень молод и сразу произвёл приятное впечатление; но епископ Арман был даже слишком молод для своего сана, - насколько же мал он был, когда начал свой духовный путь? Но об этом я, разумеется, не сказал вслух, да и с епископом я не имел возможности толком обмолвиться и словом, - проведя несколько минут, окружённый прихожанами, он удалился приготовляться к мессе.
В Люсоне уродились яблоки, и на столе были восхитительный яблочный пирог и сидр. Одна из тех двух женщин, что старше и разговорчивей, казалось, быстро набралась и стала бранить всех вокруг, в особенности некоего кучера, который перевернул их вещи и вместо цветов подсунул её подруге пучок сена. Но некоторое время спустя она попросила кофе и будто подобрела вновь, говоря о тех же самых вещах оптимистично и утешая свою подругу, расстроенную её же словами. Становилась ли она от сидра сердитой, а от кофе комфортной, или наоборот? Интересно было бы проверить.
Отец Огюст, как о нём и говорили, проявлял чрезвычайную заботу и внимание ко всем присутствующим, порой даже чрезмерные. Он столь настойчиво приглашал к исповеди, что я согласился - и был, казалось, первым; без исповеди негоже приходить на мессу, значит, незачем откладывать неизбежное. За мной закрылась дверь душной исповедальни. В последний раз я исповедался около месяца назад; говорить обо всех грехах было бы слишком длинно, потому я остановился на главном, что не давал покоя остаткам моей совести, - на гордыне. Я честно поведал, что порой мне недостаточно того, что уготовано простому смертному, и хочется больше власти и знаний; порой я злюсь, слыша, что иные знания недоступны людям, и готов пойти на всё, чтобы их заполучить.
Тайна исповеди позволяла мне быть искренним: я сказал, что гордыня была моим фамильным демоном, и мне хотелось бы вернуть и приумножить то влияние, что мой род имел прежде. Но отец Огюст или не понял меня, или отнёсся слишком терпимо к моим признаниям. Он спросил, не принижаю ли я других людей. Подумав немного, я ответил, что до других людей мне дела нет, - я готов уважать их заслуги и достоинства. Он придумал мне епитимью: в каждом городе, который буду проезжать в своём путешествии, делать добрые дела, но не просто жертвовать деньги, а браться за разнообразную работу, чтобы почувствовать близость к простым людям и смирить гордыню. Я не знал, как работа помешает мне стремиться к высшей доле, но я нашёл идею оригинальной. Развлекаться подобным образом мне раньше не приходило в голову. Отец Огюст предложил помочь с восстановлением собора, и хоть я не учился на каменщика, я согласился перетащить камень-другой, если понадобится.
Воздух в исповедальне заканчивался так быстро, что завершающую молитву я читал лишь с одной мыслью: только бы выстоять на коленях до конца. Немудрено, что женщина, исповедовавшаяся после меня, потеряла сознание, переполошив на короткое время гостей. Остаток времени до мессы отец Огюст исповедовал всех поочерёдно без устали, а прочие коротали время в гостиной. Я старался развлекать дам всевозможными байками - к примеру, о разбойнике, попросившем укрытие в церкви, спрятавшемся в исповедальне и случайно услышавшем исповедь гнавшегося за ним служителя закона. Или о шутнике, который застрелился, прежде привязав пистолет к седлу лошади, - лошадь, испугавшись выстрела, убежала, так что пистолет не нашли и долгое время расследовали убийство. По дому бегали коты, прикормленные епископом, так что я не мог не вспомнить также о своём друге, к которому в день его рождения пришла беременная сучка; друг счёл её подарком судьбы и назвал щенков До, Ре, Ми, Фа, Соль, Ля и Си.
В доме у доктора была занятная скульптура, изображавшая дракона без крыльев. Я никак не мог вспомнить, как назывался такой вид драконов по бестиариям, - помнил, что дракон с одними задними ногами называется виверн, а с одними передними - амфиптер. Некоторые стали спорить, что ноги не могут быть только задними или только передними, поскольку нет другой пары ног, относительно которой определялось бы их заднее или переднее положение. Я объяснял, что передние ноги ближе к голове, а задние - ближе к хвосту, и у вивернов передние конечности стали крыльями, как у летучих мышей. Некоторое время спустя я обнаружил и небольшую фигурку виверна на полке у доктора, а также еретическую книгу, которую, как он говорил, оставил кто-то из проезжих.
Также у местных жителей я узнал, что около года назад в Люсоне было совершено ещё одно убийство. Жертвой стал пожилой ювелир, который также промышлял ростовщичеством. В убийстве обвинили цыганку и повесили. Это навело некоторых на мысль, что раз женщина справилась с ювелиром, то и в деле об убийстве губернатора не стоило исключать женщин из списка подозреваемых. Я же заметил, что доктор, когда его спросили о подробностях того случая, как будто затруднялся припомнить, каким образом был убит ювелир, - хотя именно он осматривал тело и не мог позабыть столь недавнее происшествие. Когда доктор, наконец, сказал, что ювелир был убит ударом тяжёлого предмета, вроде подсвечника, - я задумался о том, что способы убийства в обоих случаях были схожи. Цыганку наверняка обвинили незаслуженно, а убийца по-прежнему прятался среди доверчивых горожан.
Шутить о смерти несчастного мэра было, конечно, грешно, но чем ближе к ночи, тем меньше оставалось иных тем для разговора; это же происшествие встревожило многих, и люди защищались смехом от страха, заражая тем и приезжих. Мальчишка, которого привела художница, оказался набожен и каждый раз указывал нам на то, что смеяться над таинственным убийством не стоит. Но когда я сказал, что молиться стоит не о справедливости, а, раз должно прощать врагам нашим, - о том, чтобы убийца раскаялся, сам признался в содеянном и спас свою душу, - юноше это понравилось и он заметил, что это слова истинного христианина. Похоже, я не разучился говорить складно.
И вот всех пригласили на мессу. После первой молитвы кюре и епископ дали девочке, что пришла в город одна, читать притчу о блудном сыне. Я стоял, набравшись терпения, - притчу я знал наизусть; если эта притча была о том, что Господь, как любящий отец, встретит грешников не порицаниями, а лаской и подарками, то для чего нужно было отказываться от грехов? Если в конце пути, придя с повинной, получишь прощение, - отчего бы не пуститься в этот путь, пусть опасный и трудный, но дающий познание и опыт? Сложили бы притчу о том сыне, что оставался подле отца, не перечил его воле, не бывал в дальних краях, не испытывал искушений и лишений, не грешил?..
Пока я думал так, Софи, сидевшая на скамье подле меня, вдруг начала терять сознание и оседать на пол. Я подхватил её и помог ей выйти на свежий воздух. Она пожелала вернуться в дом доктора, где не было ни души - и сам хозяин, и горничная, и прочая прислуга были, разумеется, на мессе. Я сам принёс ей воды. Она предлагала мне вернуться на мессу, но я не желал оставлять её одну; пропущенная месса зачтётся в ряд моих грехов - только и всего. Скучные проповеди и заунывные песнопения не приблизят меня к Царству божьему. Тогда Софи намекнула на времяпрепровождение более приятное. Я несколько мгновений колебался - если нас застанут в чужом доме, будет скандал, - но кто уйдёт с мессы?.. Что было бы поистине грехом, так это пренебрегать обществом прекрасной женщины, которая так удачно спасла меня от церковного занудства. Я запер дверь и помог Софи расстегнуть пуговицы на её платье.
Было в этом что-то потрясающее - заниматься любовью, зная, что никто не увидит и не услышит, словно во всём мире остались мы одни.
- Есть ли что-то, - спросила она вдруг, когда всё закончилось, - За что ты был бы готов отдать жизнь?
- За что я был бы готов умереть? Я не знаю. Обычно такие решения принимаются внезапно, - как знать, вдруг завтра я заслоню тебя от пули разбойника?..
- Не нужно заслонять меня от пули, - улыбнулась она.
- Отчего же не нужно? Ты будешь жить, а я буду знать, что по крайней мере не зря жил и коптил это небо.
- Не нужно заслонять меня от пули, - повторила она. - Ты ведь уже понял, кто я.
В это мгновение любой христианин почувствовал бы холодок по спине, но я испытал лишь гордость от того, что это происходило со мной. Что она выбрала меня, а не кого-то другого.
- Пули не причинят тебе вреда?
- Конечно. И ты уже понял, что речь не о твоей смерти.
- А о моей бессмертной душе?.. - я всё же ещё не до конца верил в происходящее.
- Мы, конечно, сейчас не в пустыне...
- Что я должен сделать? Подписаться кровью?
- Ты ещё можешь вернуться туда. К ним.
- Ну уж нет. Где перо и бумага?
Нашлись и бумага, и перо, и чернильница; я некоторое время думал над формулировкой, за что именно я отдавал душу, - например, мне не нужны были все знания этого мира: они переполнили бы мне голову, и я не знал бы, что делать с умением отличить один цветок от другого. В дверь уже стучались вернувшиеся с мессы горожане, мы отвечали, что у нас всё хорошо, но следовало поторопиться. И я написал:
Я, Шарль де Гиз, отдаю свою бессмертную душу в обмен на те знания и влияние, что принесут мне власть над людьми, недоступную прочим смертным.
Софи протянула мне изящный нож в футляре, предназначенный как будто для разрезания писем, но отменно заточенный. Я уколол палец и мазнул кровью под написанным. Софи тут же взяла лист и, сложив его вдвое, спрятала. Она ещё говорила о том, что давно следила за мной и нашла меня талантливым, и что-то ещё, что льстило моему самолюбию; затем спросила:
- Ты хочешь что-то узнать об этих людях?
- Не то чтобы; разве что мне было бы любопытно узнать разгадку этой истории с убийством.
- Ты ведь и сам наверняка уже догадался, кто единственный, у кого есть и мотивация, и возможности...
- Наш дорогой доктор?
- Вот видишь. Это несложно.
Я был рад, что моя догадка подтвердилась.
- Кто-то ещё?..
- Отец Огюст? Он показался мне... необычным.
- В какой-то момент я думала попробовать и с ним, но ты оказался перспективней.
Значит, и в этом не показалось.
Мы вышли в гостиную, пока нас не хватились. О том, чем мы были заняты, несложно было догадаться, но все бестактные предположения выдавали лишь бестактность предполагающих. Знахарка пуще прежнего взъелась на Софи, говорила одну глупость за другой: то утверждала, что раз Софи стало дурно на мессе, то она беременна, то вовсе заявила, что она ведьма. Я старался не обращать внимания на простую и явно подвыпившую женщину, хоть и начинал волноваться, не догадывается ли она о чём.
Отец Огюст очень переживал, что мы пропустили причастие, и говорил, что может причастить нас отдельно. Я кивал, что, быть может, позже, надеясь, что мы покинем город раньше, но он был, как обычно, настойчив и приглашал нас прийти в церковь прямо сейчас. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться, а Софи сказала, что ещё слишком дурно себя чувствует, чтобы куда-то идти. Я вновь понадеялся, что отец Огюст оставит её в покое, - ведь Софи могло в самом деле становиться плохо в церкви, чего мне совсем не хотелось. Я же, впрочем, ничего необычного не чувствовал, когда вошёл в храм, преклонил колени и прожевал облатку. Отец Огюст, вопреки всем канонам, вынес поднос из храма и принёс к Софи, и едва ли не силой скормил ей облатку; с ней, к счастью, также ничего не произошло.
Зато странное произошло после. Знахарка продолжала оскорблять Софи, и Софи, не выдержав, что-то ей ответила. Стоило мне отвернуться, как знахарка набросилась на неё с ножом и успела несколько раз ударить. Я понял, что что-то не так, только по женскому визгу, который принадлежал вовсе не Софи, развернулся и схватил знахарку за руку, отнял у неё нож и помог доктору перенести Софи в комнату. Я не вмешивался, пока он перевязывал её раны; если бы я не знал, что убить её невозможно, я уже поседел бы и убил бы знахарку на месте, а так я больше изображал волнение, нежели волновался по-настоящему. Когда мы остались наедине, мы решили покинуть город как можно скорее, пока доктор не догадался, что раны заживают слишком быстро, - но и не сразу, чтобы не удивлять столь быстрым выздоровлением.
- Ты можешь пойти поразвлечься, - сказала Софи, устраиваясь поудобнее.
Убедившись, что она чувствует себя прекрасно, я вернулся в гостиную. Я испытывал только жажду мести - а поскольку все горожане были шокированы выходкой знахарки, подогреть их враждебность не составляло труда. Я особо указывал на то, что нападение не могло быть просто безумной выходкой, - знахарка нарочно украла или подобрала кинжал, потерянный Софи, спрятала его и запланировала покушение. Некоторые уже готовы были списать на неё и остальные убийства, тем паче что ювелир был убит в тот же год, когда она появилась в городе. Я мог не сомневаться, что её повесят.
Я говорил, что, хотя сей прискорбный инцидент не повлияет на мои приятные впечатления от города и его радушных жителей, мы уедем на рассвете, дабы обратиться к более компетентным медикам. Никто нас не удерживал. Мы с Софи сошлись на том, что направляться сразу в Париж будет преждевременно, и сперва нужно закончить ту сеть контактов и связей, над которой я уже работал. А сделать доктора мэром и впрямь будет забавно - горожане его любили, а судя по его похождениям, ему явно хотелось большего, чем просто лечить людей. Такие стремления должны вознаграждаться в мире - если не богом, то хотя бы дьяволом.

Итоги и благодарностиИстория Франции теперь может пойти по совсем другому пути. Например, с успешным заговором против Людовика и Ришелье в пользу Гастона Орлеанского, из которого получится идеальный правитель-марионетка... А может, и нет.)
С тем, что дьявол принял причастие, у меня проблем нет, даже не вступая на скользкую дорожку теологических споров о том, "считается" ли причастие, принятое не в храме, не по правилам и де-факто насильно (мне-то кажется, что дух важнее буквы и хлеб становится плотью христовой для тех, кто верит, а для тех, кто не верит, остаётся хлебом, но это сугубое имхо). Как-никак была заявлена мистическая AU, в которой дьявол очеловечен. Раз уж мы однажды играли в Ад, некоторые демоны в котором были способны любить (нонсенс с христианской точки зрения), то почему бы и теперь не сыграть историю влюблённого дьявола? "По канону" дьявол - вообще вмёрзшая в лёд хтонина, но совсем "по канону" играть - ну такоэ, а по литературному фаустовскому тропу - вкусно и красиво. Мне особенно трогательно с того, что в финале дьявол, в лучших традициях, может сжечь договор о продаже Шарлем души.
Спасибо Вере за недобрую рождественскую сказку! За кусочек эпохи, за атмосферу, за переплетающиеся истории. Каждый раз восхищаюсь, как ты пишешь вводные, - впечатлился с истории женщин, у которых одна душа на двоих, а ведь это лишь одна из нескольких линий.
Спасибо Гриффису как имениннику и виновнику всего безарбузия!
Спасибо Ди за бесконечно трогательного священника и за обстоятельную исповедь. Так я поиграл в исповедь впервые за свою ролевую карьеру - хотя я сам не раз играл священников, вместо исповеди всегда получался скорее разговор по душам. А отца Огюста очень хочется забрать с собой для совращения общими силами... Нет, никакой романтики, исключительно из научного интереса!
Спасибо всем соигрокам - хотя не знаю, кто из вышеперечисленных (и Ортхильды) прочитает это в дайри. Моему прекрасному дьяволу, лукавому и заботливому. Его неслучившейся убийце с таким убедительным раздвоением личности. Скромной и светлой художнице. И всем горожанам и путешественникам. Вы прекрасны!

Напоминаю, что здесь гадаю вам на книжках.)

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

Играть в Аркхэм мы с Птахой, Тикки и Клиа начали часов в восемь и к полуночи не закончили. Я, конечно, шутил, что под бой курантов у нас вылезет Древний, но нет - мы вовремя переломили ситуацию в свою пользу. Вместо шампанского у нас был сидр, после чего мы сделали перерыв в игре и Тикки сварила глинт с яблоками, мандаринами и специями. Открыли подарки - мы стали обладателями офигенского рыжего нёрфа, вкусно пахнущего рыжего мыла-кометы, чертовски полезных в хозяйстве тапочек (прежние окончательно пали смертью храбрых) и не менее полезного сертификата в Кантату. И Тикки подарила мне покемона Торкоал из Таиланда^-^
После баек про игры ролевые и компьютерные, в особенности Драгонагу, Аркхэм мы таки доиграли. Я играл за библиотекаршу Дейзи и оказался вполне небесполезен благодаря доставшимся заклинаниям и книжкам. А Древним был Итаква, из-за которого сыщики теряли здоровье от холода, находясь на улице, - вполне актуальная проблема. Подниматься на 25-й этаж смотреть салют мы так и не рискнули.)
Что-то вроде отперсонажного отчёта Дейзи
Так и знала, что у меня ничего не выйдет с мужчиной, знакомство с которым началось с удара под дых с его стороны. Учёные лабораторного корпуса - люди, конечно, своеобразные, так что не завидую его студентам, с которыми он здоровался точно так же. Но тогда я думала, что от Уильяма в моём расследовании происходящего в городе будет польза.
Начать поиски я решила с заброшенной халупы, где нашлись каракули ведьмы, раньше там обитавшей. По этим записям я выучила несложное заклинание исцеления, которое пришлось как нельзя более кстати, чтобы вернуть себя в форму после дружеского апперкота Уильяма.
В закусочной чуть не украли и без того скудные остатки зарплаты - я сочла это знаком потратить деньги до того, как потеряю их в какой-нибудь передряге. Поскольку ружьё у меня уже было, я прикупила в магазине фонарь - незаменимую вещь для ночных прогулок по Аркхэму, которой многие почему-то пренебрегают. За шоппингом я познакомилась с женщиной по имени Дженни, явно нуждавшейся в моём заклинании исцеления. Когда я её исцелила, она предложила подвезти меня до Френч-хилла, где, по её словам, бродили какие-то опасные твари. От такого приключения не отказываются.
Я укрылась в здании, принадлежавшем ложе Серебряных Сумерек, и наблюдала в окно, как Дженни отстреливается от чудовищ из ружья, которое я ей одолжила. Пока она была занята делом, я увидела на полке книгу "Король в жёлтом" и прихватила её с собой - наверняка они забыли вернуть её в библиотеку. А если и нет - их же мозги целее будут. Чтение - не для слабаков.
А дела у Дженни шли не очень - она завалила двоих, но на запах жареного слетелись крылатые твари. Видимо, они хотели поживиться лёгкой добычей, но Дженни ещё рано было записывать в падаль: она оставила моё ружьё, села на свой мотоцикл и дала по газам. Твари ещё немного покружились и улетели. Убедившись, что небо чисто, я вышла на улицу. Мне тоже хотелось поучаствовать в охоте: только если каждый сознательный гражданин убьёт по монстру, их не станет больше, чем людей.
С этим желанием я пошла на звуки выстрелов в соседний квартал. Когда на меня уставился живой шланг с лепестками пасти на конце, испещрёнными острыми зубами, я с непривычки испугалась, но уже изрядно пожёванный громила протянул мне томми-ган. От испуга я разрядила его в клыкастый шланг, и мне даже понравилось. В благодарность я исцелила владельца томми-гана и вернула ему его оружие.
Я устроила себе передышку, посидев на лавочке в порту и почитав "Короля в жёлтом". Тишина, звуки прибоя и туманные сумерки располагали к приятному чтению. Тут волна вынесла к моим ногам деревянный обломок, покрытый чем-то склизким, и я так живо представила себе мучения тонущих матросов... Давненько я так быстро не бегала. Только оказавшись на достаточном расстоянии от порта, где хрипы захлёбывающихся ледяной водой несчастных не наполняли мои уши, я приняла решение поправить мозги в лечебнице.
На лечение ушли последние доллары из зарплаты библиотекарши. Зато поправились мозги очень качественно: когда Уильям явился меня навещать с мандаринчиками, я поняла, что нам пора расстаться, и выставила его из окна за дверь. А сама направилась - убивать монстров, конечно же. Как только я избавилась от обузы, мне сразу полегчало.
Мне встретились две твари, которых я одолела при помощи заклятия Азатота, почерпнутого из одной полезной библиотечной книжки. Крылатые монстры слетелись и на меня, но на них и заклятия не требовалось - наскоро исцелившись, я отстреливала их по одной, пока не подоспела самая жирная тварь. Разумно прикинув, что с ней мне без потерь не справиться, я подобрала маску, которую обронил один из подбитых ми-го, - артефакт выглядел как срезанная с лица бледная кожа. Маска делала меня невидимой для чудища, и я покинула поле боя, направляясь назад в лечебницу: сильные заклятия даром для психики не проходят.
В приёмной я встретила джентльмена, который также обратился за психиатрической помощью после столкновений с непознанным. Он был столь любезен, что заплатил и за меня. Лечение вновь вселило в меня уверенность, и я поспешила в ведьмину избушку, где открылись врата в Бездну, чтобы в эту самую Бездну провалиться.
В Бездне оказалось уютно лампово: в темноте горела свеча, и некоторое время казалось, что её тепло и свет были единственными, что вообще было в Бездне. Включив фонарь и двинувшись вперёд, я обнаружила, что на самом деле почти единственным, что было в Бездне, была огромная бесформенная масса, тёмная и живая. Где эта масса начиналась, а где заканчивалась, видно не было, и я не горела желанием проверять. Мне вновь пригодилось умение быстро бегать.
Я вылезла в той же избушке, запечатала Врата и пошла в лабораторный корпус проверять и систематизировать полученные знания. Была рада увидеть там громилу - не в добром здравии, но, по крайней мере, живым. Он был не против, чтобы я его слегка исцелила.
Я хотела поискать ещё что-нибудь интересное в ложе Серебряных Сумерек, но во второй раз номер не прошёл. Меня заметил мужчина занудной наружности и объяснил, что раз я читаю у них книжки, то мне надлежит вступить в ложу и заплатить членский взнос. Денег на членство у меня не было, и мужчина бесцеремонно выставил меня на мороз. Видимо, в ложе трудности с деньгами, а в Аркхэме трудности с воспитанными мужчинами.
Отвести душу после этого неприятного инцидента мне помог маньяк. Он сам на меня выскочил, совершенно безоружный, так что было даже как-то неловко всадить в него несколько пуль. Зато в Аркхэме стало на одного невоспитанного мужчину меньше.
Где-то закрылись последние Врата, и свирепый мороз исчез из Аркхэма вместе с монстрами. Не могу сказать, что буду по ним скучать, или... буду?

Перейдя на пирог, мы уже не дошли до других настолок, ещё немного посидели до утра и упали спать. Утро наступило после полудня, когда мы сползались в гостиную, пили чай и говорили за сериалы - в первую очередь, конечно, Убежище. И, проводив Тикки и Клиа, мы сразу сели его смотреть.
Спасибо встречавшим с нами! Спасибо всем поздравившим дистанционно. На грядущие праздники уже громадьё планов, постараюсь найти больше часов в сутках и всё успеть.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, я играю в игры на столе

Последней игрой года стал Люсон в ночь с субботы на воскресенье. Шарль де Гиз во время рождественской мессы трахался с дьяволом (в женском, замечу, обличье) и продал душу - вот такая добрая сказочка Занятно, что два последних персонажа года - если считать вчерашнюю посиделку, - продавший душу почти-Фауст и спасший душу Летучий Голландец. Отчёт с игры воспоследует.

У послеигровых пьянок у меня дома появилось проклятие: нас на них всегда трое. Вчера на предполагавшуюся пиратскую пьянку доехали только Ортхильда и Алёна. Поворчать на людейТе, кто придумали сюжет про праздник живых и мёртвых на Дальних берегах, обсуждали формат "тайного Санты" и прикиды... остались дома. "Нас будет много", говорили они, "нужно больше игрового пространства", говорили они, и я перетащил клетки крыс из коридора в спальню. Я понимаю про простуды, предновогодние планы и прочая, но если бы о том, что доигровка как таковая не состоится, стало ясно хотя бы за несколько дней, я бы присоединился к фуршет-команде на балу Миндона вместе с Птахой, как собирался до тех пор, пока всеобщим голосованием не выбрали даты пьянки. Все так ценят чужое время и силы, что диву даёшься
Но я ни о чём не жалею - мы отлично посидели тесным семейным кругом, и Иероним рассказал свою историю целиком от проклятия до спасения. Поиграли в дурака, в "Лося в доме" и в "Пёс попутал". Потравили ролевые байки, помацали Этана. В "тайном Санте" мне досталась офигенская шкатулка, на которой Ортхильда нарисовала русалку. Спасибо добравшимся, вы коты!

Птаха показала мне "Кошачий суп". Если вам когда-нибудь понадобится способ из почти верхних значений рухнуть в минус с желанием лечь на пол на лицо и лежать - посмотрите этот мульт. Он выжирает весь эмоциональный ресурс за полчаса, и в данном случае это не метафора. Дальше?И нашпигован архетипами - и в данном случае это не метафора тоже.
Это классическая история-путешествие в смерть - только в мире, где все друг друга жрут, и даже бог намеревается попробовать содержимое земного ядра. К любимой мною формуле просветления "кого бы ты ни встретил, ты всегда встречаешь самого себя" стоит добавить ещё одну: "что бы ты ни жрал, ты всегда жрёшь самого себя". Если вдуматься - можно рухнуть в ту первобытную часть коллективного бессознательного, когда человек принимал в себя мир, поедая. Это первая ступень человеческого-личного и человеческого-общего: сакрализация поглощения предшествовала сакрализации соития, рождения и смерти, и до сих пор еда - скорее культ, нежели потребность.
Кронос, пожирающий своих детей из страха перед переменами, - какой неустаревающий образ для любой человеческой общности, стремящейся к неизменности! И для любой деятельности, которая пожирает свои плоды, боясь потерять над ними контроль. Неудивительно, что "Кошачий суп" был создан по произведениям мангаки, покончившей с собой... да, в определённой степени высшая степень отрицания будущего и отсутствия доверия к миру - это пожрать самого себя. Бадум-тссс.
Гугление говорит мне, что по тому же суицидальному сюжету существуют также 27 двухминутных серий "Кошачьего театра". Не знаю, насколько крепкой психикой нужно обладать, чтобы их осилить, - но признаю, что таковой не обладаю и осиливать не возьмусь.
Ещё немного экзистенциального, если вам точно интересно
"Ты всегда встречаешь самого себя" за прошедший год не раз помогало мне быть терпимее к людям. Каждый человек, совершающий нечто неприемлемое, - просто есть то, чем и я мог бы стать, если бы в какой-то момент своей жизни... нет, не "свернул не туда", а, напротив, не свернул бы: не проявил бы понимание, не признал свою неправоту, не пересмотрел принципы, не усомнился в чём-то общепринятом. Если бы упёрся во что-то привычное, пёр прямо и по течению, отказывался меняться и двигаться дальше, игнорируя доводы разума и сердца.
Но тут как нельзя более кстати подобранная у Ai Rolary цитата: все люди хорошие, но некоторые несчастны настолько, что пусть будут несчастными где-нибудь подальше от тебя(с).
Возвращаясь к "Кошачьему супу": мангака была психически больна, боялась мира до усрачки и потому его ненавидела. Она избивала своего кота, третировала близких, а вокруг неё только прыгали с помпонами, называя "чистой душой и гением, непонятым этим жестоким-жестоким миром" Да, в мире нет нападающих, есть только защищающиеся. Всё насилие - либо от страха перед непонятным, либо ради самоутверждения за счёт слабых, вызванного страхом выглядеть слабым самому, либо из привычки, порождённой страхом отколоться от общности. Но потакать этим страхам нельзя. А психопатов нужно изолировать и лечить в том числе для их же блага.

На этой сложной ноте я попробую поспать, чтобы уже с бОльшим количеством ложечек пойти поздравлять родителей.

@темы: friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, прикладное марковедение, you're a pirate

#крысокоротенькоВо время уборки выкинул доеденную Кайденом старую кофту и повесил новую. Обнаружив пропажу, Кайден высказал возмущение, покусав прутья. Я выдал ему сфагнум, оставшийся после хомячьего обустройства, - он свил гнездо в углу и остался доволен. Кофту, конечно, тоже со временем освоит, но всё-таки некоторые звери - ужасные консерваторы.
А под уборку и выгул я неспешно трындел в ваха-чатике. Да, я завёл ради этого браузерный телеграм, но тсс, вы этого не слышали, я не хочу загромождать себе ещё один общальник. Этан и Терренс решили, что они мыши-хакеры с Марса, и прорвались-таки в эфир с сообщением до того, как я снял их с клавиатуры. Зато благодаря крысам я скоро выучу все горячие клавиши: они мастерски умеют не только отключить интернет, но и понизить яркость экрана или залипнуть курсор.
Внуки-внуки, и я чуть не забыл, что больше недели назад сыновьям и дочкам Флинта - B-помёту - исполнился год. Бьорну и другим - долгих лет и здоровья! Рыжесть Бренда
Рыжесть Бренда:


Фото от мадмуазель Бенкендорф с "Эмилии"-IV лежат в альбоме (вместе с остальными). И там даже я есть! Фото с парада, зато и Абрахам, и его розарий.
+немного
Дракон под видом путешественницы Дельфины [Дикарка] как бы говорит принцессе Генриетте [Сумирэ], что ручки-то вот они!

Просто красивый Филипп, миллиардер, плейбой, филантроп путешественник, писатель, философ, а на самом деле принц Штефан [Айко] в моей рубашке - не зря захватил!

Король [Гудшилд] благословляет свою дочь-принцессу [Мария] и Медведя [Тер].


Вчера показал Птахе "Кота в сапогах" (который из Шрека), потому что люблю этот хорошо нарисованный, бодрый мульт с отличными пародиями. Потом показал "Ранго" и очень рад, что Птахе он тоже зашёл, потому что это гениальная вещь, которую я хочу показывать всем. Любите ли вы вестерны так, как люблю их я?И вот почему она гениальна:
~ Офигенная проработка мира и персонажей, в которых одновременно узнаются и конкретные виды животных, и определённые типажи. Не то животные, постепенно превращающиеся в людей, не то люди, постепенно превращающиеся в животных, - очень колоритно без нарочитой гротескности.
~ Офигенная графика. Очень красивые фоны, ракурсы и свет, хочется любоваться каждым кадром.
~ Офигенные, беззастенчиво неприкрытые пасхалки из всей классики жанра спагетти-вестернов и не только.
~ Офигенный сюжет без провисов. Экшн, социальность, романтическая героика и юмор, идеальный баланс между снижением пафоса и вечными темами.
~ Джонни Депп в главной роли! Серьёзно, Джонни Депп в роли хамелеона-п@дабола в гавайке. И Билл Найи в роли гремучника. Приятно смотреть в оригинале, но и в озвучке тоже хорошо.
~ Дивный саундтрек, в том числе атмосферные и прилипчивые песенки собственного производства.
Свой Оскар "Ранго", конечно, получил, но всё равно грустно, что его почти никто не знает. Сыграла ли роль ограниченная и неудачная реклама, или то, что Nikelodeon - не Disney & Pixar, тогда ещё раздельные, или то, что к анимации по-прежнему относятся как к "чему-то для детей" (при том, что 80% картинки во взрослых блокбастерах - компьютерная графика, камон)... В общем, посмотрите. Не пожалеете.

@темы: кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, это крыса и ей не стыдно, портрет в интерьере

Прошлогодний боян, и ни разу не праздничный, но он мне очень в Лестницу, поэтому пусть лежит. Осторожно: слэш.

В новом году начну думать о персонаже на ЛвЧ (непривычный для меня, как бы странно это ни звучало, уровень трэша, но мне нравится, так что справлюсь). И о Винограде, когда отпустит ПБП... Сам смеюсь, когда так говорю, "учитель отпустит нас пораньше", ага. Вот Magisterium был год назад, а болит до сих пор. Фредерик слишком живой, даром что мёртвый. Но он не был и не будет сыгран, а завершённые истории всё-таки не болят. С ними хорошо, их сам отпускать не хочешь.
Киту поставил меня перед фактом, что после посвящения его имя будет Хи-Гэ. Живу с этим.

Мог бы сделать свою бетанку вдовой, чтобы вписаться, но не сделаю. Много бла-бла за персонажейА всё к тому же, что мои персонажи - однолюбы, даже если много@бы. Каноничных персонажей, которые меня цепляют "изнутри", а не со стороны, это тоже касается - поэтому Дамблдор всегда будет любить Гриндевальда, а Мастер всегда будет любить Ирко, и кусок сердца Эйрела всегда будет принадлежать Джесу. Ну вы поняли, да? Вот играл я вдовца Ар-Эла - получилось "у него уже всё было и ничего больше не будет". Так же - мельник Рилан. Латентный приддофил Рокслей может показаться исключением, но - с Джастином он только постфактум осознал, что это были за зайчатки чувств, и вырасти эти зайчатки просто не успели. В общем, не уверен, что хочу для бетанки того же.
Фейспалм первый: по жизни-то я понимаю, что это так не работает, особенно когда чувство не взаимно - его может заменить другое. Но, видимо, наши персонажи обречены воплощать наш идеал. "Преданность - религия монгола"(с), ахаха.
Фейспалм второй: на чужих персонажей это не распространяется, и я всегда буду первым, кто будет утверждать, что не всё потеряно надежда есть даёшь второй шанс счастья каждому и пусть никто не уйдёт несчастным.
Как жить.

@темы: кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, прикладное марковедение, моя прописка азкабан, барраяр и барраярцы, окститесь, юноша, step on thorns, белый порошок и стекольный завод

@темы: моё ролевое всё

Сны за прошедшую неделюКогда ночевал у Веры после Трёх дней, приснилось забавное: посёлок, где считалось нормой тащить у соседа то, что плохо лежит. Чуть зазевался - и всё, вещь больше не твоя, пока не сопрёшь обратно. Но по-настоящему резво жители этого посёлка убегали от соседей тогда, когда они хотели... отдать что-нибудь ненужное. Потому что не взять было нельзя - и владей хламом до тех пор, пока не найдёшь очередную жертву. Так мне приснился мужик, который шёл отдавать огромную вышивку (или гобелен) в раме с тигром на чёрном фоне.
После сбора к "Эмилии" снилось, что я подобрал и привёл к себе на дачу щенка и назвал его Эмиль, для краткости - Миль. Он был вправду очень милый, типичный вислоухий дворь с длинными лапами на вырост, непоседливый и игручий.
Потом снился облепиховый сидр. Он был очень вкусный, теперь в реале бы попробовать - должен же он где-то существовать, раз существует розовый и барбарисовый?..
После написания кюхельбекерного отчёта снилось что-то Сенатское, разумеется. Ну, и пересмотренный трейлер добавил.

После Йольской ночи думал, что буду перемещаться на автопилоте, но, когда доехал до Хавской, - отлично разогнался, отлично поиграл. Роль Охотника я сознательно брал для того, чтобы делать игру не столько себе, сколько окружающим, и к "Эмилии" в крупном формате, где было некоторое количество незнакомых игроков, эта несколько актёрская отстранённость подошла как нельзя лучше.
Охотник Абрахам был не совсем канонный, а с отсылкой к киношному Ван Хельсингу (многие отсекли пародию, и это приятно), только без всех этих пафосных аллюзий на ангельство. Просто монах, принятый в ватиканский орден охотников на нечисть, гонявшийся за всякими монстрами по всей Европе, а теперь вышедший на покой. Поскольку Медведь очень уж успешно не палился и поохотиться на оборотня не получилось - я устроил задорную охоту на ведьм. Я несколько раз в своей жизни играл священнослужителей, но все они были более толерантны, а в "грешновато!" и "сжечь!" - поиграл только теперь.
Ещё мне почему-то втемяшилось, что Охотник одноглазый - отчего и полез в сумку с косплеем Быка. Вызвал у Леси мельничные флэшбэки (не нарочно). Технические впечатленияВ конце концов, незрячего персонажа я уже играл, а одноглазых - ещё ни разу. Во время парада перед игрой заметно мутило - не знаю, от повязки ли или просто от духоты, ибо потом было норм; после игры, когда снял повязку, - некоторое время двоилось в глазах. В остальном слепая зона никак не мешала, а что один раз чуть с лестницы не на@бенился - так это, может, не из-за неё.

Абрахам, тот-самый-Охотник. Отчёт отперсонажныйУ трактирщика Эмиля мы на сей раз остановились втроём: пару дней назад я подобрал парня по имени Мартин, заблудившегося и голодного. Решив, что сам святой Мартин послал мне его, я предложил ему пойти ко мне в ученики, однако выяснилось, что ему жалко убивать животных. Я и решил, что ежели он почувствует склонность к какому другому ремеслу, то сможет найти себе нового учителя, даром что через трактир кто только ни проходил, - а пока, так уж и быть, буду за ним приглядывать. В трактире же мы задержались из-за непогоды - и едва метель усилилась, в трактир набилось столько гостей, сколько я никогда прежде не видел.
Начать с того, что не успели мы выйти поутру из комнаты, как к нам чуть не вломилась юная особа в сопровождении гувернантки, твердящей, что принцессе сюда нельзя. А ещё через несколько шагов я столкнулся с корреспондентом, пожелавшим взять у меня интервью для своих читателей. Он говорил, что им будет интересно узнать обо мне, - а когда о тебе помнят, это всё-таки лестно, и я согласился.
- Расскажите, как вы стали охотником?
- Однажды я понял, что у меня хорошо выходит стрелять и читать следы. Я решил употребить это на пользу людям и понял, что таково моё призвание - защищать честных христиан от всяких тварей. Я долго учился, и вот - стал охотником.
- А на каких самых опасных тварей вы охотились? На драконов?
- Драконы - больше по части рыцарей, хотя и их мне доводилось видеть. Почти так же опасны мантикоры... Но самые опасные твари - без сомнения, оборотни. Их можно убить только серебряной пулей, и только прямо в сердце, - а шкура у них чрезвычайно крепкая. На бегу они способны догнать лошадь, а их когти и зубы разрывают железо.
- В какую самую неподходящую погоду вам доводилось охотиться?
- В любую погоду доводилось отправляться на охоту, когда люди срочно нуждались в помощи. Тем паче что многие твари предпочитают выходить по ночам, а некоторые нападают под прикрытием урагана.
- Расскажите нашим читателям о самой опасной ситуации, в которой вы оказывались.
- Пожалуй, была такая. Однажды мне довелось сражаться с упырём во время грозы на скользкой черепичной крыше. В любой момент молния могла поразить нас обоих. Но я успел убить упыря, и он замертво скатился вниз по черепице, а я спрыгнул с крыши за считанные минуты до того, как в неё ударила молния и пробила её насквозь, - вот каково бывает Господне провидение.
- Если вы не возражаете, я напишу: "в то же мгновение"!
- Пишите! Пусть читатели увидят, каковы бывают чудеса.
- Вы же сейчас пишите книгу, верно?
- Ну, не то чтобы книгу, - скорее, дневники, воспоминания в назидание моим последователям.
- Скажите, - у вас и ружьё, наверное, непростое?
- Да, непростое. Некоторые его детали служили ещё моим учителям, а некоторые, конечно, приходилось заменять: корпус ружья в иной передряге может и помяться. Но если уж говорить об оружии, то я предпочитаю арбалет. В ружье может отсыреть порох, оно может дать осечку, в плохом ружье - не таком, как моё - даже пуля может взорваться внутри ствола. Из-за этого можно потерять драгоценные секунды. Арбалет надёжней, а стреляет не менее точно и с не меньшей силой.
- А это что, амулет? - он потянулся взглянуть на мой розарий.
- Я бы не стал называть амулетом священную реликвию. Это розарий из рубинов, освящённых в Ватикане.
- А как вы относитесь к тем, кто утверждает, что может вас превзойти?
- Как правило, те, кто много болтает, гоняются за лёгкими трофеями. Они перестают быть охотниками и становятся спортсменами. Например, приходит такой охотник в лес и говорит егерю: загони-ка мне самого большого кабана, а я подожду его вот тут на дереве и оттуда его застрелю. А потом хвастается, какая огромная у него кабанья голова и клыки толщиной с его руку. Настоящие же охотники редки, и когда они встречают друг друга, то пожимают друг другу руки, желают божьей помощи и расходятся. Нам нечего делить.
- Но, я слышал, у вас много дипломов?
- Да, меня награждали дипломами, медалями, орденами... иногда даже предлагали земли и сокровища за избавление от чудовищ. Но всё это мне не нужно. Настоящий охотник охотится не ради славы, а ради своего долга перед людьми.
- У вас есть ученики?
Я обернулся - Мартин как раз стоял за моей спиной и слушал.
- Да, есть. Генрих со мной уже два года и подаёт надежды. А Мартин прибился всего несколько дней назад, и я пока не уверен, что он в самом деле хочет стать охотником. Но я никого против воли не держу: он сможет пойти и по другой стезе.
- А на кого вы охотитесь сейчас?
- Сейчас я всё больше промышляю обычной охотой ради пропитания и продажи шкур, - ну, и по просьбам здешних жителей избавляю их порой от засилья хищников. Но недавно я слышал, что в здешних краях объявился необычайно крупный медведь. Может статься, это оборотень, - и тогда я убью его.
- Что вы хотите передать нашим читателям?
- Ну, раз они ещё помнят об охотниках - значит, они добрые христиане, и я передам им вот что. Пусть знают, что всюду, где зло на время берёт верх, - даже в такой глуши, которую называют "богом забытой", - Господь всегда направит тех, кто сможет с этим злом справиться. Пусть никогда не отчаиваются, уповают на Господа и обращаются к таким, как я.
- Спасибо! Наши читатели несомненно будут рады это прочитать!
И он протянул мне книгу о тварях, в которой были собраны сведения о многих существах, с которыми мне доводилось встречаться. С этой книгой я и спустился в зал.
Ещё по пути я узнал, что в трактире разместилась некая свита, разыскивающая принцессу - но не ту, которую мы видели с гувернанткой, а другую. У министра в цилиндре, которого я встретил на лестнице, я попросил приметы этой принцессы.
- Молодая, стройная, светловолосая, красивая.
- Стало быть, буду искать следы узкой девичьей стопы и клочки светлой шерст...волос, зацепившихся за ветки. Постараюсь найти! Бог даст - она выживет в метель.
- В нашем королевстве, - сообщил министр, - Все идиоты, кроме Его Величества и меня.
- Это прискорбно. Но, должно быть, принцесса, - осторожно заметил я, - Унаследовала хотя бы часть интеллекта своего отца?
- А вы как думаете, насколько умным нужно быть, чтобы в такую погоду сорваться неведомо куда?
- Да, это весьма... неразумно. Это, конечно, молодость, - но весьма непочтительно так пренебрегать и своим долгом перед родителями, и своим долгом перед государством.
В зале было людно и шумно. Я знакомился с прочими посетителями, некоторые из которых узнавали меня. Один молодой человек, которого также звали Генрих, сказал, что хотел бы поступить ко мне в ученики. Я был вовсе не против, хотя мне требовалось придумать им какие-нибудь прозвища, чтобы не путать двух Генрихов между собой. Вскоре я услышал, что в какой-то деревне - рассказчица не вспомнила, в какой именно - человека в медведя превратили. Дыма без огня не бывает, потому я насторожился - и меня засыпали вопросами.
- Вы точно не помните, где это было? Я тоже слышал об огромном медведе. Это может быть оборотень.
- Так оборотни - волки, а это медведь...
- Да, чаще всего вервольфы, но и оборотни-медведи, и оборотни-рыси, и другие также встречаются.
- Оборотень - это же не тот, кого превратили, а тот, кого укусили?..
- Оборотни бывают двух видов: те, кого укусил другой оборотень, и проклятые колдуном или ведьмой. Тот, кого прокляли, обращается животным и служит тёмной воле колдуна.
- И что же вы с ним сделаете, если найдёте?
- Убью - только это и остаётся.
- Так ежели он был человеком, то это всё равно что человека убить...
- Нет, человеческой души в этом звере уже не остаётся: она принадлежит колдуну. И чем скорее убьёшь оборотня, тем скорее его душу освободишь и дашь ей возможность очиститься.
- И неужто нет никакого другого способа снять проклятие?
- Иногда священник может снять проклятие, но не всегда это удаётся. И если самого колдуна убить, проклятие спадёт. Но колдуна ещё попробуй отыщи, а оборотень много зла причинить может...
- А как оборотня от обычного медведя отличить?
- Он крупнее, хитрее обычных зверей и ничего не боится: ни огня, ни жилища, ни собачьего лая, - совсем ничего. Обычные звери избегают людей, а оборотни, напротив, на людей охотятся.
- Так умнее, наверное, будет людей избегать? Получается, обычные звери умнее?
- Может, и умнее, да только оборотни хитрее и все ловушки, в которые попадаются обычные звери, умеют избегать, потому как знают всё то же, что знают люди.
А мой ученик Генрих, видать, настолько одичал, что при виде настоящей принцессы совсем потерял голову и напропалую хамил её гувернантке, которая не давала им поговорить, - сколько я его ни осаживал. Пришлось извиняться, что воспитания у него никакого нет, - видать, отец его мало порол, а я ему не отец. Но и принцессе он, казалось, понравился, - только не бывает такого, чтобы принцессы за простых охотников выходили.
Его Величество король, тот самый, у которого дочка сбежала, сказал, что он тоже охотник.
- А на каких тварей вам доводилось охотиться? На упырей, вервольфов?
- У нас такие твари если заводятся, то мы сразу весь лес сжигаем...
- Зачем же весь лес? - удивился я. - Эдак лесов не напасёшься. Лучше сразу зовите меня или кого-то из моих коллег-охотников.
- А расскажите какую-нибудь особенную историю, - попросил он. - У вас же их наверняка много.
Ну, я и рассказал, которая первая пришла на ум после разговора об оборотнях.
- Было однажды маленькое княжество между большим сильным королевством и колдовским лесом. И так оно боялось, что королевство его завоюет, что заключило договор с колдуном, который жил в том лесу. С тех пор князь того княжества днём защищал своих подданных, а ночью обращался белым оленем и охранял колдовской лес, чтобы никто там не охотился и деревьев не рубил. Королевство в самом деле хотело завоевать то княжество, но у него ничего не вышло: каждый человек, которому передалась тёмная колдовская сила, сражался, прости Господи, как демон. Тогда обратились ко мне и другим охотникам. Ночью мы вошли в колдовской лес, и всё в лесу пыталось остановить нас: деревья тянули к нам свои ветви, кусты цеплялись за одежду шипами, летучие мыши бросались в лицо, совы норовили вцепиться в волосы или выклевать глаза, волки выходили нам навстречу, - в общем, с немалым трудом мы добрались до чащи, и многие по пути были ранены. А в самом сердце чащи встретил нас князь-олень, и копыта его были остры, как железные копья. Одному из моих друзей он проломил голову вместе со стальным шлемом, хоть и был тот освящён. Другого поднял на рога и бросил с высоты наземь, и переломал ему все кости - тот чудом выжил. Затем побежал на меня, наклонив голову, и вот-вот должен был пронзить меня своими острыми рогами, - но я подпустил его поближе и выпустил серебряный дротик из своего арбалета прямо ему в сердце, и он рухнул к моим ногам. После того договор разрушился, и весь народ того княжества пал на колени и покаялся в своём грехе. И король соседнего королевства обещал на это княжество войной не идти, и княжество мирно перешло под его руку.
- Вот это правильно, - одобрил король.
Бородатый путник, представившийся собирателем сказок, попросил повторить историю, и мне пришлось пересказать её вновь, но уже короче.
- Интересная сказка, - заключил он.
- Если бы это было только сказкой...
Тот же сказочник обращал очень уж пристальное внимание на сундучок, который был при себе у одной богатой путешественницы и охранять который она наняла рыцаря Ланселота. Он говорил, что направляется в королевство Вормбург, где, по слухам, завёлся дракон, - а в дороге же надо было чем-то зарабатывать!
- Сундук украдёт трактирщик, - говорил сказочник, - Потому что знает все тайные места.
- В сундуке, - говорил он, - Пропавшая принцесса. Это трактирщик её на кусочки порезал и в сундук положил.
- А это у вас что? - смотрел он на мой розарий. - Не боитесь, что украдут?
- Это розарий из рубинов, освящённых в Ватикане. И, боюсь, того, кто украдёт священную реликвию, божий гнев настигнет прежде, нежели суд людской.
- Ваше сокровище нельзя украсть, и сундук нельзя украсть. Следовательно, в сундуке сокровище.
- Я бы не стал называть священную реликвию сокровищем. Сокровище можно купить, а реликвия не имеет цены. А ваша логика напоминает мне одну историю о крестьянине и корове...
- Какую же? Расскажите, я люблю истории.
- А вот однажды крестьянин пришёл к графу и сказал: сосед украл мою корову, велите его казнить, а корову мне вернуть! Откуда же ты знаешь, спросил граф, что это он украл? Всё просто, сказал крестьянин: сосед рыжий, а корова пятнистая, кому же её украсть, как не ему! Странная у тебя логика, ответил граф, я её испытаю. Поставил перед ним сундук и спросил: угадай, что в сундуке. Крестьянин ответил: сундук квадратный, значит, в нём что-то круглое, а раз круглое, значит яблоко. Граф открыл сундук, достал яблоко и велел: схватите его соседа и верните ему корову!
Много среди гостей оказалось и учёных. Один, по имени Филипп, поначалу сказавший, что он сын мельника, хотя одежда и манеры у него были вполне светские, затем сказал, что изучает движение небесных тел.
- Как же можно изучать звёзды, если до них не дотянуться? Только Господу ведомо, как там всё устроено.
- Можно познать математически. Ньютонианство...
- Это какая-то ересь?
- Нет. Наука позволяет приблизиться к богу через изучение его замысла.
- Ну, хорошо. Главное - этот замысел не оспаривать. А то некоторые уже пытались и закончили на костре.
В трактире появилась компания вооружённых проходимцев, которые также называли себя охотниками. Я спросил их, доводилось ли им сталкиваться с по-настоящему опасными тварями, - но они сказали, что в тех краях, откуда они пришли, упыри и вервольфы давно повывелись.
- Это радостно слышать: в том, что тварей становится меньше, - заслуга таких охотников, как я.
- А где же остальные ваши друзья-охотники?
- Многие из них уже погибли. В отличие от спорта, настоящее охотничье ремесло - занятие весьма опасное.
Генрих очень удивлялся, почему я этих охотников не побил, я ведь не люблю конкурентов. Да, не люблю - и потому всерьёз не воспринимаю. Они не задираются - я их и не трогаю, незачем попусту трактир громить. Но если Генрих пользовался некоторой популярностью у женщин, то к Мартину то и дело приставал один из министров, который без цилиндра, а Мартин от него отбивался. Даже Генриху пришлось за него заступиться.
- Пристрели его, да и всё, - посоветовал я Мартину. А потом и у самого министра поинтересовался: - Вы чего до моего ученика домогаетесь? Эдак он вас пристрелит, и дело с концом.
А министр, в свою очередь, побежал жаловаться на Генриха королю:
- Ваше Величество, велите его казнить, он меня пристрелить хотел.
- Но ведь не пристрелил?
- Нет.
- Вот когда пристрелит, тогда и приходите.
- Мой ученик, Ваше Величество, - не ваш подданный, - напомнил я. - И скажите вашему министру, чтоб он руки не распускал. У нас такое не принято.
Стоит удалиться от мира - и забываешь, сколько в нём соблазнов, которым поддаются люди. Гадалка предложила мне погадать - пришлось разъяснить ей об этом:
- Так ведь гадание - грех.
- Почему грех?
- Потому что только богу ведомо, что нас ждёт, а цветные картинки врут и отвращают людей от Господа.
- Чем же отвращают?
- А тем, что люди начинают верить, будто их будущее не в господнем провидении, а в картинках, и вместо того, чтобы уповать на господа, доверяются обману.
- Ну, тогда вам и не буду гадать, - легко согласилась и ушла.
Чуть позже я увидел, как она гадает Филиппу, и удивился:
- Вы же учёный - неужели верите в это враньё?
- Не верю. Это психология.
- Это тоже какая-то ересь?..
Затем я и вовсе услышал, что сказочник превратил девочку - третью принцессу, если считать с пропавшей - в яблоко и обратно. Верить этому или нет, если своими глазами не видел? Больно он был подозрительный со своими кровожадными домыслами про принцессу в сундуке. И не до него стало, когда сказали, будто Мартин оказался пропавшей принцессой. Я сперва не поверил, думал - дурная шутка, пока он... то есть она не вышла в пышном розовом платье. Генрих тоже опешил, но не растерялся и сказал, что всё равно остаётся её другом и готов будет и впредь защищать.
- Мужчиной прикидываться - это же грех, - попенял я, но всерьёз сердиться на неё не мог. Хорошо, что повстречалась мне, а не в метели сгинула, и хорошо, что именно мне, а не душегубу какому. - А девкой краше...
Она всё разговаривала с неким молодым человеком скромной наружности. Я спросил только:
- Как вас теперь называть, Ваше Высочество?
- Аделин.
- Красиво...
Про девушку в траурной вуали также говорили, что на самом деле она принцесса Луиза, которая хотела выйти замуж за мужчину, а вышла за его тень.
- Это как - за тень? За злого духа?
- А вот он иногда - человек, а иногда - тень.
Я с беспокойством поглядывал на мужчину, с которым у неё то и дело возникали бурные семейные сцены. Они то громко ругались, то гонялись друг за другом, и вмешиваться было вроде как невежливо.
- Так если он одержим злым духом, тут экзорцист нужен...
Говорили, что и Генрих, мой ученик, - на самом деле принц, и "сын мельника" Филипп - тоже принц. Я уж и не знал, кто из присутствующих, кроме меня, не был бы принцем или принцессой, и ни в ком не мог быть уверен. Один только другой Генрих, которого почему-то порой называли свинопасом, у меня в учениках и оставался и часто спрашивал, когда же мы пойдём на охоту, несмотря на дурную погоду, в которую и собаку из дому не выгонишь.
- Сколько здесь принцесс? Четыре, пять? - спрашивал я Эмиля. - Чем ты их приманиваешь? Засаливаешь ты их, что ли?
А тут и Его Величество король надумал жениться. Его избранницей стала богатая путешественница с сундучком. Но едва все собрались в зале, чтобы их поздравить, и невеста взяла его под руку, как король исчез, а мимо меня пробежал боров с золотой короной на ушах. Поднялся переполох: кто-то превратил короля в свинью, и никто не видел, кто именно это сделал. Путешественницу немедленно арестовали, а она говорила, что это сделал сказочник, который стоял рядом.
- Вы знаете, как определить, ведьма она или нет? - спрашивали меня министры.
- Можно связать и бросить в воду: если всплывёт - значит, ведьма. Но у нас нет воды, а чтобы до речки добраться и прорубь прорубить, ещё через метель нужно пробираться...
- Безобразие - животное в трактире, - возмущался другой министр, выглядевший как ростовщик. - Вы же охотник, почему вы ничего не делаете?
- На свиней и других домашних животных я не охочусь. К тому же это не свинья, а ваш король.
- Король или не король - всё равно свинья.
Я беспокоился, что путешественница и впрямь могла быть невиновна, а колдун всё подстроил так, чтобы её обвинили, желая заполучить её сундук. Когда палач её увёл, ко мне подошла гувернантка принцессы Генриетты и отозвала поговорить наедине.
- Вы умеете определять ведьм и колдунов?
- В том-то и дело, что нет... - с досадой признался я. - Это немного не по моей части, хотя при необходимости, конечно, я постараюсь убить и колдуна.
- Вы слышали, что сказочник - колдун?
- Говорили, что он превратил принцессу в яблоко, но сам я не видел.
Она вынула из-за спины красное яблоко и показала мне:
- Что вы видите?
- Я вижу яблоко.
- Понятно... - она как будто с разочарованием убрала яблоко назад.
- Спасибо вам за сведения.
Колдуна нигде не было видно, и я мог только наблюдать, как министры допрашивали путешественницу. На то, что сказочник - колдун, указала и она, и одна из фрейлин.
- У вас есть уже два свидетельства, - недоумевал я. - Казните колдуна, и с его смертью колдовство рассеется.
Но министры будто нарочно не хотели подозревать в чём-то сказочника. Пусть женщина - сосуд греха, но не всегда же и не во всём виновата женщина! Поначалу её слова о том, что ей не было выгодно превращать короля в поросёнка до того, как стать королевой, показались мне разумными. Но затем кто-то свидетельствовал, что она сама умела колдовать, и она вроде даже признала это... Ведьма и колдун в одном трактире, и оба кивают друг на друга? Вот верный признак этой дьявольской породы - так рады утопить другого, что готовы выдать самих себя. А свита, будто околдованная, готова была обратиться к сказочнику за помощью, чтобы расколдовать короля!..
- Ну, что там наверху? - остановил я Эмиля.
- Короля расколдовали.
- Как? Кто расколдовал?
- При помощи артефакта.
- Ведьмы, колдуны, ещё и артефакт?!..
- Ох, мне не до тебя. Я нашёл Эмилию!
- Погоди. А как же трактир?
- Найду нового управляющего!
Грядут, стало быть, перемены. А поскольку министры казнить колдуна отказывались, я, едва король вернулся в своём человеческом обличье, обратился прямо к нему:
- Ваше Величество, тот колдун, который превратил вас в свинью, всё ещё на свободе, а ваши министры не хотят его казнить.
- Как это не хотят? Приказываю казнить!
- Я могу это сделать, Ваше Величество. Обычная пуля его может не взять, но у меня всегда есть при себе серебряные.
- Да, будьте так любезны, сделайте это!
Приятно было иметь дело с таким правителем. Постояльцы как раз собирались на обед. Я приметил сказочника, на всякий случай встал между ним и королём и зарядил серебряную пулю. С такого близкого расстояния я никак не мог промахнуться, но пуля прошла по касательной, лишь слегка оцарапав плечо и не причинив колдуну никакого вреда. То, что он смог отвести пулю, как ничто другое подтверждало, что мы имели дело не с мелким знахарем, а с сильным прислужником дьявола.
- Почему вы стреляли? - переполошились женщины.
- Потому что он колдун.
- Он добрый волшебник!
- Волшебники добрыми не бывают. Увы: даже когда иной человек хочет обратиться к чернокнижию из благих побуждений, очень скоро он обнаруживает, что плата слишком высока. Немногие могут вовремя отказаться от колдовства и покаяться в грехах. Прочие же служат врагу человечества в обмен на свои магические силы.
К счастью, не все простодушные обыватели были введены в заблуждение "безобидным" колдовством. Ко мне подошли фрейлины и спросили, помогу ли я им справиться с ведьмой. Я ответил, что могу разве что выстрелить в неё серебряной пулей, если получится. Они повели меня наверх, где под стражей держали ведьму. Дверь была заперта - мы остались ждать. Тот министр, что возмущался свинье в трактире, составил нам компанию и рассуждал о том, что мог бы купить королевство.
- И что бы вы стали делать с королевством?
- Собирать налоги. Налоги - это деньги.
- Королевство - это не только налоги, но и забота о подданных.
- Я создам им такие условия, чтобы они не жаловались...
- Это и есть забота о подданных.
- Такие невыносимые условия.
- Тогда они взбунтуются и убьют вас.
- Если они будут всё время работать, у них не будет времени на то, чтобы думать!
- Дело не во времени. Рано или поздно у них кончится терпение.
- А ещё можно найти внешнего врага, который будет виноват во всех их бедах. Но не воевать с ним, а говорить, что своим трудом они разрушают вражеские козни.
Должен признать, он как правитель неплохо подготовился. И самое страшное в его логике было то, что она работала. Повторялась из раза в раз, но работала.
Дверь отворилась, ведьма беспрепятственно вышла и направилась вниз. Я, следуя за ней на некотором расстоянии, дождался, пока она остановится в зале, встал за её спиной и выстрелил. Будь то обычный человек, промашка и в этот раз была бы невозможна, - но в обычного человека я бы и не стрелял. Пуля прошла мимо - ведьма, казалось, вовсе её не заметила. Она с лёгкостью околдовывала всех, кого хотела, и сидела подле короля. Такими темпами она и впрямь сделается королевой, и простые люди ничего не смогут с ней сделать...
- Трактир нужно сжечь, - говорил я Эмилю, - И отстроить заново.
- Зачем? Не надо его сжигать. На что я буду жить?
- Здесь колдун, ведьма, злой дух, вероятно - оборотень... нужно сжечь.
Хороший был трактир, а превратился в логово зла. Понимая, что в одиночку мне не справиться, я решил отправить телеграмму в Ватикан с запросом о подкреплении, хоть Эмиль и ворчал, что мои телеграммы отправлять не будет, потому что я в его трактире открываю стрельбу. "Карпаты зпт трактир эмилия тчк колдун зпт ведьма зпт вероятно злой дух тень зпт оборотень медведь разыскивается тчк прошу подкрепления абрахам". Телеграмму согласился отправить кот Машенька, который у Эмиля выучился говорить и не желал бросать эту дурную привычку, хоть я и говорил ему, что животным разговаривать грешно.
Ланселот отозвал меня, спросил:
- Вы что-нибудь знаете о драконах?
- Не так уж много. Драконы - не совсем по моей части. Но постараюсь помочь. Что нужно сделать?
- Я подозреваю, что та ведьма - на самом деле дракон.
- Похоже на то: она так легко отвела мою пулю.
- Я слышал, можно убить дракона, если узнать его истинное имя.
- Но где же его возьмёшь...
Ведьма-дракон никому не позволяла прикоснуться к своему сундуку. Я листал книгу, которую отдал мне журналист, но в нём не было драконов на букву Д. Ни слова о драконах! Даже "игиги, противопоставленные анунакам", были, а драконов - нет!
Закончилось всё тем, что Ланселот вызвал дракона на поединок. Иначе было нельзя: только рыцарь может убить дракона. Они ушли в комнату и заперлись. Король страдал от невозможности подглядеть или подслушать.
- Нечего там смотреть, - говорил я. - Поединок - это процесс, можно сказать, интимный. Дело только между ними двумя.
- Но людям ведь тоже интересно... - ныл король. - Нет чтобы у всех на виду, жалко, что ли?
- Советами замучаете.
- Тоже правда.
Но тишина за дверью затягивалась, и зеваки всё-таки выломали дверь при помощи колдуна - и явно без одобрения трактирщика. Когда я вошёл в комнату, Ланселот сидел понуро напротив дракона, гордо развалившейся в кресле, и ничего не делал. Но незадолго до того некий парень, очутившийся рядом с Генрихом, который вроде не был принцем и собирался стать моим учеником, попросил взглянуть на мою книгу. И тут он подошёл ко мне вновь и показал записку, оказавшуюся вложенной между страниц. На первый взгляд это было случайным набором букв... но именно так могло выглядеть имя дракона.
- Отлично, - обрадовался я.
- Что это? Это может помочь Ланселоту?
- Думаю, что да.
Я несколько мгновений колебался, не был ли Ланселот заколдован - тогда пытаться было бы нечего. Но он честно сказал о том, что не может убить дракона, поскольку заключил с ним в начале вечера договор - защищать его, - и договор оказался магическим. Дракон просто вычислил рыцаря и так легко обвёл его вокруг пальца! Но если бы дракон подчинил Ланселота, тот не говорил бы, что с ним произошло, и потому я, улучив момент, сунул записку в ладонь рыцаря.
- Это не полное имя... нужны остальные части!
Я вышел из комнаты, говоря всем, чтобы они искали записки, бумажки и прочие клочки со всякой тарабарщиной. И сам заглядывал во все книги и шкатулки, которые стояли на полках у трактирщика.
- А какова формулировка договора? - интересовался министр-торгаш. - В любом договоре можно найти дырку.
- Лучше найдите дырку в драконе, - посоветовал я.
- Дырками в драконе пусть занимается Ланселот.
Это потом мне шепнули, что этого министра уже подкупил дракон. Я обещал за ним приглядывать и хотел сказать Ланселоту, чтобы он этому типу не доверял, но было поздно: эти двое уже вызвали друг друга на дуэль. А в дуэль, особенно когда один из участников - рыцарь, вмешиваться нельзя, дабы не нанести рыцарю оскорбление. Так что - я мог с лёгкостью подстрелить приспешника дракона, но не стал и отошёл к прочим зрителям, уповая на то, что раз Ланселот прав, Господь направит его руку. Дуэлянты разошлись в коридоре и по сигналу выстрелили. Оба были легко ранены. Стали искать врача - в трактире, где было столько принцев и принцесс, совсем не было ни одного медика. Я во всеуслышанье объявил, что министр коммерции заодно с драконом и потому хотел убить Ланселота.
Но проблема дракона всё ещё оставалась.
- Может, с ним просто поговорить? - говорила принцесса Аделин.
- Вы бы ещё с людоедом поговорили, - вздыхал я.
- А почему бы не поговорить с людоедом?
- Потому что вы для него - еда, а с едой не договариваются. Вот вы разговариваете с кроликами перед тем, как их съесть?
- Да...
- Но это не мешает вам их съесть, а не договориться. Так же и с драконом.
- А драконы едят людей?
- Конечно. Они похищают принцесс.
Не знаю, к каким выводам пришла после этого разговора принцесса Аделин, - вот только она сорвалась с места и побежала в комнату к дракону, так что никто не успел сообразить и остановить её, а её спутник устремился за ней. Дверь, хоть и была прежде выломана, за ними захлопнулась и не открывалась - видимо, дракон припёр её хвостом. Что происходило внутри - было не разобрать. Принцесса Генриетта тоже стояла под дверью и от волнения говорила с акцентом, как её гувернантка.
- Давайте больше не будем кормить дракона принцессами, - попросил я.
- Почему?
- Потому что чем больше его кормишь, тем больше он будет требовать.
Принцесса Аделин вернулась целой и невредимой и сказала, что они тоже заключили какой-то договор с драконом. И зачем с драконом о чём-то договариваться? Никакой с того пользы, кроме кабалы.
- Может, всё-таки сожжём трактир?.. - снова предлагал я Эмилю.
- В самом деле, согласно договору, Ланселот обязался защищать дракона, пока он находится в трактире, - потому дракон из трактира и не уходит. А если трактира не будет, то и договор не будет иметь силу!..
- Мы не будем сжигать трактир, - упорствовал Эмиль. - Я хочу жениться и отправиться в путешествие. А это мой единственный источник дохода.
- Вам компенсируют из казны, - обещал король. - Может быть.
- Вам тоже следовало бы жениться, - взглянула на меня принцесса Генриетта и даже перестала говорить с акцентом.
- Я не могу. У меня целибат.
- Вы не расстраивайтесь, это сейчас тоже лечат.
Не знаю, кому пришла в голову эта прекрасная идея, о которой я даже не задумался, - но король посвятил Генриха в рыцари. Теперь он тоже мог бросить вызов дракону, не будучи связанным никакими договорами. Я уже мысленно благословлял его на битву, когда дракон вышел из своего самозахваченного логова, - но неожиданно для всех королевский палач оглушил Генриха обухом своего топора и преподнёс дракону алмазную диадему, которую "путешественница" искала весь вечер. И они снова исчезли вдвоём, а мы перенесли Генриха на диван и привели его в чувство.
Ощущения были тягостные. Я никак не ожидал, что палач перейдёт на сторону дракона, и никак не мог бы успеть его остановить - между ним и мной было слишком много людей, чтобы стрелять... Остался ли кто-то, кого ещё не подкупил или не заколдовал дракон, остался ли кто-то, кто мог защитить людей до прибытия подкрепления? Я стать рыцарем никак не мог - я уже был монахом. Стоя с книгой в углу, я услышал, как колдун, приспешник дракона и министр в цилиндре строят заговор против короля и хотят превратить его в курицу. Рассказал о том королю, ибо без короля всё совсем пошло бы прахом.
Дракон вышел из комнаты в своём драконьем обличье - огромной чешуйчатой тварью. Его сопровождала женщина в алом платье - она всё это время прикидывалась палачом. Кто-то из дам признала в ней некогда сбежавшую из театра актрису. Зрелище вышло, прямо скажем, апокалиптическим. Но вдруг Генрих вышел вперёд и назвал целиком, даже без шпаргалки, истинное имя дракона - и дракон, как послушный верблюд, упал перед ним на колени. Палач хотела напасть на Генриха с топором, но я и кто-то ещё из гостей выстрелили в неё, после чего её арестовали.
Я ожидал, что Генрих убьёт дракона - ведь в том и было священное предназначение рыцарей. Но, видимо, об этом ему при посвящении рассказать забыли, потому что он вывел дракона во двор, забрался на него верхом, взял с собой своего приятеля и был таков: дракон взмыл в небо и улетел. Если он не забудет имя дракона, тот будет ему покорен, но... драконы - коварные существа. Опасно думать, будто можешь долго оставлять его в живых.
Так у меня и учеников не осталось вовсе. Один оказался принцессой, другого - самого называли принцем, и он столько времени проводил с принцессой Генриеттой, что я готов был их благословить. Третий казался обычным человеком, пока не улетел на драконе. Видимо,то было знаком от Господа, что мне ещё рано подыскивать себе замену и я ещё недостаточно потрудился сам как охотник, раз тёмное колдовство и опасные твари вновь без опаски поднимали голову.
А закончился вечер не только счастливым избавлением от дракона, но и свадьбами. Несмотря на отсутствие священника, король взял на себя таковую обязанность как "Папа Римский своего государства", хотя я точно помнил, как выглядит Папа Римский, и сомневался, что единственный Папа осведомлён о таком коллеге. Поженились и принцесса Аделин со студентом Бьорном, и Эмиль с Эмилией. И я там был, как принято говорить во всяких сказках. Пить не грешно, ежели в меру.

БлагодарностиПолучилось немало удачных взаимодействий. Отдельно умиляли персонажи, говорившие охотнику, что убивать животных - это не по-христиански. Ох, люди, вашими бы устами... Охотник был, конечно, менее тщеславен, чем канонный (ибо скромность есть добродетель), к банде конкурентов не докапывался (только объяснил, что в карты играть грешно), но, вроде, всё равно бесячий вышел.
Спасибо Вере за сказку! Каждый раз в этом кроссовере что-то сплетается по-новому, по-разному расставляются акценты, и получается совсем другая история - и это чертовски здорово. Очень люблю камерную "Эмилию", но и в большой "Эмилии" оказалась своя прелесть - столько линий, о многих из которых даже не успеваешь узнать, и всё время что-то происходит.
Спасибо соигрокам! Смерти - за ученика Генриха, неграмотный и невоспитанный юноша был шикарен. Гудшилду - за короля, очень каноничного трогательного самодура. Сирано - за недоброго сказочника. Сумирэ - за принцессу Генриетту, которая так невинна(тм) и очаровательна. Люции - за Ланселота с истинно рыцарской отвагой и непревзойдённым талантом влипать в проблемы. Айко - за принца-учёного и здравый (сиречь совершенно непонятный Абрахаму) смысл. И всем-всем-всем, с кем доводилось пересекаться.

Послеигровое пожизнёвоеПосле игры, выслушав всех желающих высказаться, собрался сам, помог собраться Вере - нашёл по этажам некоторое количество брошенных там пироженок и бейджей. Уехали к Вере на такси, пили пуэр на кухне. Пока Птаха была на Хаффлпафф-вечеринке и я мог не торопиться - заказали из Империи две веганские пиццы и внезапно съели их целиком. Дома я был даже раньше Птахи, но ненамного. Спасибо Вере за вечер!

Тем временем у пятой, "домашней" Эмилии уже есть анонс, и я по-прежнему ищу попутчика для своей персонажки. Не пугайтесь, "после этого вы будете обязаны на мне жениться" не предполагается!)

@темы: friendship is magic, moments of dream, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

В горах у волков вырастают крылья (с) Птаха

Киту год спустя. И горицвет, да.)

Предложка Яндекса говорит мне, что эта песня - из (или про) "Ведьмака". Ничего не знаю про Ведьмака - просто нравится. И пофиг, что песня про конец пути, - того подранка, которым Киту был раньше, и правда больше нет.

#мнекажетсяявижудно-2Вудс Роджерс для Noordkrone. Sorry not sorry.


Бла-бла за персонажейЗанятно, что две почти-последние истории года, Иеронима и Киту, - с перерывом на Хана, Кюхельбекера и Охотника, которые заведомо игрались "не про то", - получились о том, что любовь начинается там, где перестаёшь желать для себя и начинаешь желать для другого. Вот он, истинный игроцкий склероз: по жизни-то я знаю, как это работает, но до персонажа пока-то дойдёт...)

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, aesthetics, step on thorns, you're a pirate, royal navy