Во вторник была пьянка по Игроку, и о ней я ещё напишу.
На следующий день с утра пораньше я поехал с Мафеем в Ласку. Начиная с двухлетнего возраста я ощщупываю крыс каждый день, что бы они об этом ни думали, и вот за время нашей поездки в Питер Мафей отрастил себе шишку на бочине возле лапы. Я вспомнил Андерсона, приехавшего ко мне уже неоперабельным, и паранойя моя взлетела до небес. В очереди мы были первые, но несколько часов подождать пришлось. Приезжала Рамона с мыхом Яшкой, чёрным и большим, - без встреч в Ласке никогда не обходится. Страсти по Мафею не страшные, но немного неаппетитные
Сам визит был быстрым: Новикова только сжала шишку, как эта гадость выскочила наружу и была отправлена в помойку. Резать ничего не пришлось - хилерство, магия! Кератоакантома - звучит страшно, а на деле просто сальник, образование доброкачественное и к рецидивам не склонное. Теперь Мафей - временно крыса с дырочкой в правом боку. По результатам осмотра - сердце бьётся без нареканий, дыхание в норме, уши и глаза здоровы! Рамона, конечно, отнеслась к моей радости скептически: многие крысы поначалу стабильны, а потом бац и всё, - но, дорогое мироздание, можно этому парню ещё годик?.. Да, завтра ему два и семь. Ещё немного
Вспомнив, что наша единственная карантинка занята Магнолией, на обратном пути я завернул в Бетховину. Купил просторную клеть ядрёно-розового цвета, эдакий барби-пинк, якобы "кроличью", с широкими прутьями, между которыми легко просовывается любопытный копчёный нос. Умница Мафей не пытался ничего чесать, а свернулся клубочком и проспал почти весь день, а вчера ушёл жить под салфетки. Кантор скучает без брата, но скоро они воссоединятся.

Салют смотрели с лестничного балкона 25-го этажа. Оттуда можно было разглядеть залпов пять, но лучше всего - ближайший, с Поклонки. Я не фанат салютов, но вид на город открывался фантастический. Надо будет как-нибудь подняться туда просто пофотографировать.
Вечером не удержался - пересмотрел (и показал Птахе) "Монгола". Что это?Это единственный адекватный фильм, который я знаю по теме, и очень его люблю. Он безмерно красивый - красивая Степь, красивая музыка, красивые съёмки, красивые монголы, красивая боёвка. И очень правильный. Да, пафосный и отчасти сказочный, но это тот период истории, когда реальность и миф настолько тесно переплетаются и перетекают друг в друга, что разделять их не имеет смысла. Теперь думаю - Волкодава, что ли, пересмотреть? Он, конечно, странненький местами, но лучше, чем ничего.

Вчера фандом белого порошка в составе меня, Аркадия и Антона, и Йори в качестве неофита сходили на Крабата в кукольный театр на Бауманке. Впечатления
Зал был ещё более пустым, чем в прошлый раз, а мы сидели ближе - в третьем ряду. Можно было лучше разглядеть кукол и зелёную будку, сиречь мельницу (у орла даже хвостик есть!). У Мастера чёрный плащ с синим подбоем - ворон, блин, в бездне. И - "Нас не слишком часто будят здесь по ночам... для работы" По-прежнему восхищаюсь тем, как сделан этот спектакль - самыми простыми, но выразительными средствами, без излишеств. Всё работает, ничто не выбивается из общего стиля. Финал: Мастер подходит к орлу, поднимая руку ладонью вверх, словно разговаривает с ним и что-то предлагает, затем прикасается - и отдёргивает руку, будто порезавшись о клюв. Будто вовсе не клюв он ожидал почувствовать под пальцами. Сбрасывает плащ, который всё ещё цепляется за его ноги, берётся за лопату - и, кажется, впервые выпрямляет спину. Впервые смотрит вверх. Впервые - с каким-то человеческим и радостным выражением лица под маской. Когда-нибудь я соберу коллекцию финалов.

Выходя из дома на спектакль, я подумал, что мне просто что-то попало в глаз. За время спектакля глаз слипся внафиг. Птаха подтвердила подозрения, что это конъюнктивит Поскольку для снятия за сутки до игры эта причина недостаточно уважительная, вечером таки сваливаю в Молоково, а пока еду к врачу. Так что, если кто-то привезёт конъюнктивит с игры, - я умываю руки. И вам советую умывать, гигиена - залог здоровья.

@темы: внутренняя монголия, friendship is magic, all the world's a stage, кина не будет, електричество кончилось, вот такой весёлый джир!, гнездование пернатых, это крыса и ей не стыдно, белый порошок и стекольный завод

Закон: как только появляется фотоаппарат - появляется, что фотографировать, кроме крыс на мобилу.
Вот такой красивый закат показывали из окнаОранжевое золото, на глазах выгорающее через лиловый до розовых мраморных прожилок на синеве.


Аптекарский огород, моё любимое макро. Листочки, цветочки - 10 штук






Прост красивый АмартВлез какой-то цивил в красном, хотя я очень старался, чтобы не. Уберите его кто-нибудь.( Но лучи солнышка! Очень рад, что поймал их.

@темы: флора и фауна, портрет в интерьере

...Всё началось с того, что Риса решила собрать маленькую ностальгическую пьяночку по Камше. Первая книга, только что выпустившиеся унары, все ещё живы.
А потом всё пошло... как надо всё пошло, и у пьяночки появились сетка ролей человек на 25, игротехи, вводные, правила, два фотографа, взнос и помещение. И у примерно половины каста - заглавных персонажей - случилась игра с сюжетом, кэцхэн, выходцами и дуэлями, а у другой половины - персонажей второстепенных - таки была пьянка с игрой в "правду или вызов" (некоторые умело балансировали между тем и другим). Про графа Генри Рокслея, предположительно командира гарнизона Олларии, в каноне полторы строчки, поэтому догадайтесь, в какой половине оказался я. Чтобы добавить стекла, мы с мастером сошлись на том, что до Валентина оруженосцем Рокслея был Джастин, но меня не предупредили, что на игре будет игротехнический Джастин и как он будет выглядеть (Джастина, похоже, не предупредили тоже). Но не жалею ни о чём.

Этот неловкий момент, когда уступаешь Ашеру Кальдмеера, а он не заезжает на игру. Это не печально, ибо я, во-первых, изначально не предполагал возможности присутствия этого персонажа в данном таймлайне, а во-вторых, не заточен он под пьянки (да, в моём представлении Ледяной в незнакомой компании ещё более сдержан, чем был Рокслей). Я бы его полноценно поиграл, да негде. Но из Векши классный Вальдес.
Этот прекрасный момент, когда за пару дней до игры на место снявшегося Лёна приходит Амарт, и я получаю самого правильного и настоящего... просто Валентина мечты. Что и сделало мне игру. Амарту обнимашек.

О персонаже (почти не слэш)Когда за час до игры я получил вводную и прочитал первую же строчку "Тебе никогда не было дела до женщин", а ниже следовало, что Рокслей дружит с Килеаном и уважает фок Варзова, у меня сложился паззл имени очень-латентного-приддофила. ЧОткого Человека Чести, женатого на службе, который свои предпочтения осознаёт очень смутно и криво, и преимущественно - когда пьян (а трезвея, забывает обратно). Слухи вокруг Джастина и Алвы вызывали в нём одновременно "Ябыникогда!" и "А что, так можно было?". А собственное, явно спонтанное, решение взять оруженосцем Валентина - одновременно "Больше не допустить, защитить" и "Попробовать начать с начала, дать себе второй шанс". Поэтому на игре он занимался тем, что пялился приглядывал за Валентином, волновался за Валентина, и немного ревновал. В общем, люблю теперь Рокслея как персонажа, но держать его на галёрке - немного больненько. Почему 99% моих ОТП с канонными персонажами - настолько фатально односторонние?
А также - мастер, прости - мне не поверилось, что Ракан мог зацепить Рокслея с мистической стороны. Слишком граф трезвомыслящий для сказок про Великую Талигойю. Он откроет город Ракану потому, что ему надоест просиживать штаны без дела и захочется оставить свой след, надоест, что Алва вертит всё на х@ю, и только в последнюю очередь - потому, что кровь Скал не водица. Впрочем, на том он и закончится.

Доигровой пожизняк и помещениеВ субботу к вечеру я оторвался от работы и отчёта с Клдвстврц и укопался в шмот. Этот неловкий момент-2, когда у тебя два прикида на Алву, но ты Рокслей. Забив на цвета Скал, решил выгулять прекрасный в своей нелепости чёрно-белый камзол (за него также спасибо Рино), к которому давно ждали своего часа чёрно-белый плащ (пришлось снять из-за жары) и цацки (ибо графьё!). Захватив шкурку Варзова, так и не пригодившуюся, стартовал на игру.
Нежно люблю добиралова, в которых не написано, в какую сторону выходить из метро. Сориентировался чудом. А яркий росчерк молнии в сухом чёрном небе подстегнул внутреннюю Монголию (Тенгри с нами!). На Волгоградском, за МФЮА, было темно - ни единого фонаря - и немного стрёмно из-за выходящих перекурить обитателей дешёвых общаг и завсегдатаев различных заведений. Как всегда за полчаса до начала сбора я нашёл Art-Box-лофт - уже третий лофт на Влггрд, в котором мне довелось играть. Лофт просторный, двухэтажный, хотя узкая винтовая лестница без перил пугала меня даже трезвого. Весьма хороши настоящий камин на первом этаже и мансардные окна на втором, - увы, из-за дождя окна позакрывали, и стало жарко. В сторону крыши я не ходил и не знаю, как оно, а потом администрация на нас заругалась, что мы с крыши носим грязь.
Короче, люблю играть в лофтах - особенно ценно, что сюда можно было притащить не только еды, но и алкоголя, - и совершенно не знаю, что в них ставить. Кулуаров им отчаянно не хватает.

Граф Генри Рокслей. Отчёт отперсонажный....Страдания Килеана по баронессе Капуль-Гизайль начинали меня порядком утомлять. Никогда не понимал, как можно настолько убиваться по женщине. Не знаю, какая закатная тварь меня укусила, но после своего последнего визита в салон баронессы я заметил, что пол в её гардеробной неровен, и, пока никого не было рядом, приложил все силы и подвинул шкаф так, что тот теперь балансировал на трёх ножках. Стоит вздохнуть - и рухнет. Если баронесса овдовеет - Людвиг будет мне благодарен, если погибнет сама... что ж, он хотя бы утешится быстрее, чем если она останется живой и чужой. Людвига, конечно, пришлось предупредить, чтобы моя шалость не стала для коменданта сюрпризом. Тот только повздыхал, а чуда не случилось: и барон, и Марианна выжили, и, более того, я получил приглашение в их дом на празднование дня святого Фабиана. Первый выпас вчерашних жеребят во взрослом обществе без лишних церемоний.
Вторая закатная тварь меня укусила, когда я выбрал в оруженосцы Валентина Придда. В первый же вечер все мои попытки поговорить с ним разбились о стену ледяной вежливости с короткими формальными ответами. Наутро ничего не изменилось. Шестнадцатилетний граф Васспард оставался безукоризненно холоден. Он, разумеется, также получил приглашение, и к условленному времени мы прибыли в особняк барона. Нас встретил новый управляющий - похоже, с прежним что-то случилось. Я склонился к ручке красавицы Марианны, поднялся в гостиную и мог быть абсолютно уверен, что Валентин следует за мной. Налив себе вина, я подошёл к даме, которую притащил с собой адмирал Вальдес - и бросил в компании других мужчин, куда-то умчавшись.
- Что думаете делать по окончании обучения? - спросил он Валентина.
- Служить. Где - пока не решил. Для начала я собираюсь изучить все возможности.
- У вас будет целых три года, чтобы выбрать. Но в молодости годы летят так быстро...
- Не могу сказать, что сейчас они медленно тянутся, - заметил я. - Быть может, секрет в том, чтобы оставаться молодым в душе? Когда рядом молодёжь, проще чувствовать себя молодым. Мне кажется, за это стоит выпить.
Дама, представленная как Айвин, сказала, что прибыла из Багряных земель, и спрашивала, кто из нас служит на море. Я сказал, что и на суше есть немало интересного, а если смотреть на море каждый день, то оно может надоесть. Вальдес возразил, что море никогда не приедается. Айвин уговорила нас с Валентином сесть рядом с ней, поскольку ей было неловко, что при ней стоят, и попросила меня представить ей своего оруженосца. Услышав имя Придда, она заявила, что наслышана о нём. Я высказал надежду, что слышала она только хорошее. Оказалось, её особые симпатии вызвало то, что Валентин принадлежал к Дому Волн, а значит, имел некоторое отношение к морю. Валентин подтвердил, что в его семье любят море, чем окончательно завладел её вниманием, и она спросила у меня разрешения с ним уединиться. Только Вальдес мог заявиться в дом куртизанки с куртизанкой.
- Надеюсь, он вернётся.
- О, я уверен, Валентин сумеет постоять за себя, - ответил я. - И полежать за себя - тоже.
- Он не похож на человека, который может за себя полежать.
- Поверьте, первое впечатление бывает обманчиво.
Я хотел послушать байки выпускников о Лаик, наверняка изменившейся со времён моего обучения, но те слишком скромничали и предлагали начать мне первому. Мне не припомнилось ничего, кроме случая, как в первом году обучения во время хорового исполнения какого-то марша мы всем классом вылезли в окно и продолжали петь под окном, а когда наш почтенный преподаватель обернулся из-за рояля, то увидел совершенно пустой класс. Молодёжь в ответ упомянула недавние выходки кого-то из унаров, связанные со штанами коменданта Лаик и, кажется, курами, - до меня доходили об этом слухи. Никто так и не присвоил себе славу автора этих шуток, - вот скромность, достойная истинного героя.
Поскольку на красноречие оруженосцев полагаться не приходилось (в особенности мне), Вальдес развлекал нас северными сказками о тюленях-оборотнях, селки. Мне тоже доводилось встречать в книгах эти истории, сводящиеся обычно к тому, что некто недалёкий крал или сжигал тюленью шкурку. День святого Фабиана - самое время рассказывать сказки, и жаль, что в салонах такая традиция не приживётся. И тут меня отозвал в сторону Людвиг.
- Я понимаю, Вы хотели как лучше, но зачем надо было давить шкафом управляющего?!..
Хм, кажется, уже поздно делать вид, что мне очень жаль.
- Так вышло. Но теперь он Вам больше не помешает!
- Он и раньше мне не мешал. Лучше бы Вы раздавили этого... волосатого...
- Волосатого? Манрика, что ли?
- Манрика?!..
- Я не разбираюсь во всех кавалерах баронессы! Манрик, Валме... Вы уж сами с ними как-нибудь разберитесь. Вызовите на дуэль, в конце концов.
- Но Вы же понимаете, что мне придётся расследовать это дело? Я, конечно, постараюсь представить это как несчастный случай...
- Это и есть несчастный случай, - поправил я. - Нет никаких признаков насильственной смерти.
- Или я могу сказать, что это была попытка ограбления.
- Нет, не стоит усложнять. Чем проще, тем лучше. Это очевидно несчастный случай.
- Да, Вы правы. Что ж, спустимся в зал?..
- И хотя бы здесь не думайте о службе, - посоветовал я напоследок. - Дерзайте, ловите Ваш шанс!
Одна из служанок окликнула меня и предложила сделать ставку, кого из бывших унаров выберет в конце вечера баронесса. Я поставил на Валентина, и она, делая пометку на розовом листке, сказала, что он лидирует по количеству ставок.
Не успел я спуститься из опустевшей гостиной в зал, как со стороны балкона повеяло холодом, словно кто-то распахнул окно, и передо мной предстал молодой человек, как две капли воды похожий на Джастина. Служанки спрашивали его, как он попал в дом, он что-то весело отвечал им, - приглашения у него не было, - и они решили, что это очередной поклонник баронессы, пробравшийся через карниз.
- Как ваше имя?
- Джастин.
- Это довольно... распространённое имя, - выдавил я, отчаянно надеясь, что шутка закончится. Кто-то, должно быть, выискал двойника специально для того, чтобы позлить Первого Маршала. Иначе просто не может быть. Мертвецы приходят только в сказках, и те - только по приглашению.
А Джастин как ни в чём не бывало прошёл мимо. И прямо у лестницы столкнулся с Валентином. Не могу сказать, что Валентин изменился в лице: он владел собой на зависть умудрённым житейским опытом мужам. Но, судя по взгляду, он узнал брата... именно брата. Медленно поднял руку, чтобы прикоснуться. Я смотрел, как пальцы одного встретились с пальцами другого, и вспоминал, что говорилось в сказках о том, как не дать мёртвому увести живого. Позади меня Валме и другие заговорили о выходцах.
- Вы вправду думаете, что это он?
- Джастин? - Валме даже удивился и подтвердил с уверенностью: - Да, это точно Джастин.
- Значит, вы верите в сказки...
Я даже не спрашивал. Не могли мы сойти с ума все сразу, а значит, гость с того света и впрямь явился поговорить с братом. Впрочем, я даже не мог поручиться за то, что они говорили, - может быть, они понимали друг друга без слов. Затем Джастин увёл куда-то Алву, а Валентин опустился рядом на край дивана. Я взглянул на него:
- Надеюсь, мне не придётся напоминать Вам об осторожности.
- Мне? Не придётся.
Гости вновь потянулись в зал, и я последовал вниз за Валентином, не выпуская его из вида. Он держался в стороне от шумных компаний и, казалось, скучал от пустопорожней болтовни так же, как и я, пока в кругу новоиспечённых оруженосцев мальчишки петушились и задирались.
- Почему же Вы не с друзьями?
- Я предпочту послушать разговоры взрослых.
Только с новым управляющим он долго о чём-то говорил - какие дела могли у него быть с простолюдином?.. А затем оркестр заиграл вальс, и молодёжь не торопилась показать, чему их научили в Лаик.
- Здесь прискорбно мало женщин, - заметил я. - Впрочем, танцевали же мы в Лаик друг с другом.
- Но здесь не Лаик, а светский приём, - резонно ответил кто-то подле меня.
И один Валентин не растерялся и пригласил леди Айвин на танец. И я гордился им, неотрывно глядя, как они танцуют, и даже немного завидовал, - я никогда не умел танцевать настолько хорошо. Музыка окончилась, Валентин проводил даму, и я не удержался от аплодисментов:
- Браво! Это было красиво.
Когда мы вернулись в гостиную, Марианна предложила сыграть в фанты. Валентин отказался и был занят разговором с Джастином, а я опустил в протянутую шляпу свою булавку. Фанты доставала Айрис, сестра юного герцога Окделла, по неизвестной причине пришедшая вместе с ним, а Марианна назначала им задания. Мне выпал фант спеть весёлую песенку, но ничего весёлого упорно не вспоминалось. Выручил Килеан, и мы с ним хором исполнили песню про моего тёзку, древнего короля Анри Четвёртого; текст я помнил плохо, но главное - громко и от души. Самому Килеану фант достался попроще - сказать комплимент даме, что он и исполнил перед хозяйкой дома. И никаких фантов в стиле Лаик а-ля "поцеловать соседа слева".
Игра продолжалась, пока шум в зале не привлёк всеобщее внимание. Я спустился, протолкался сквозь толпу на лестнице. Роланд, новый управляющий Капуль-Гизайлей, сорвав парик и распустив длинные волосы, оказался... женщиной. Вокруг неё суетилось сразу несколько человек, пытаясь выпроводить вон, но сил у неё было явно больше, чем у иных кавалеров. Она то восклицала, что ей нечего делать в этом доме, то заявляла, что передумала, и, наконец, вышла вместе с Валентином. Я не без тревоги смотрел на закрывшуюся за ними дверь - мой оруженосец решил вляпаться во все странные истории этого вечера? Некоторое время спустя они вернулись, женщина больше не скандалила и чинно проследовала с ним в гостиную, словно была приглашена с самого начала, и никакого маскарада и не было.
- Вы знаете эту женщину? - спросил я Валентина, когда его спутница удалилась переодеться.
- Это моя сестра.
Похоже, теперь я знаю, кому достался весь темперамент в этом семействе.
- О. Я могу чем-то помочь?
- Нет. Что сделано, то сделано, и ничего уже не исправишь.
Мне совершенно не хотелось оставлять Валентина наедине ни с мёртвым братом, ни с безумной сестрой, но он всё-таки куда-то ускользнул, а когда вернулся - его запястье было перевязано бинтом с пятном свежей крови. Час от часу не легче.
- Когда Вы успели?..
- Так было нужно, чтобы отпустить Джастина.
Я уже догадывался, что это была не дуэль. Лучше бы это была дуэль.
- Теперь он сможет покинуть этот мир. Его больше ничто не держит.
- До этого дня я не верил в сказки...
- Я также.
Надо же, он говорящий. Поддерживает беседу. А я... я смогу удовлетвориться этой тенью доверия.
- Надеюсь, Вы знаете, что делаете. Не хочу потерять и Вас тоже.
- Я сказал то, что должен был сказать, и сделал то, что должен был сделать.
Мне хотелось познакомиться с нашей незваной гостьей - в конце концов, она была сестрой моего оруженосца, а значит, не чужим мне человеком. Хотя бы узнать её имя и цель визита. Но она вела себя совсем не так, как нормальные женщины, которые держатся рядом с сопровождающим их кавалером и которых можно попросить представить. Когда я нашёл её внизу, у столика с напитками, она увлечённо рассказывала группе слушателей об истинном короле, находящемся в изгнании. Их замечания о том, что её высказывания довольно рискованны, совершенно её не волновали.
- Вы же дворяне! Ваша кровь должна подсказывать вам! Как вам не противно служить ничтожеству?
- А откуда Вы знаете, что другой король действительно будет достойней?
- Я знала его мать.
- Это ещё ничего не значит. Дети не всегда похожи на своих родителей.
Я слушал этот спор, не встревая. Немудрено, что собеседники вокруг последовательницы Ракана постепенно рассасывались.
- Ваша уверенность в себе делает Вам честь, - произнёс я, дождавшись паузы. А какой ещё комплимент сделаешь женщине, ударившейся в политику?.. - Но, кажется, мы не представлены.
Атипичная представительница рода Приддов посмотрела сквозь меня: если ей не с кем было дискутировать, окружающие явно для неё не существовали.
Объявили о дуэли, но я не испытывал желания на это смотреть - пусть Людвиг разбирается. Наверху Вальдес играл в шахматы - потерянного белого слона пришлось заменить конфетой - и уверенно теснил своего противника, пока тот не вынужден был сдаться. Я признал, что уже недостаточно трезв, чтобы сыграть с Вальдесом обещанную ему партию, а Валентин, к сожалению, в шахматы не играл. Людвиг сокрушался, что Алва всё никак не сыграет с ним в карты, о чём они заранее сговорились, - но едва ли Первому маршалу оставалось время скучать после того, как он выбрал Окделла оруженосцем. Меня же карты никогда не привлекали.
Леди Айвин предложила сыграть в "правду или вызов". Все, оказавшиеся поблизости, расположились вокруг неё и Вальдеса, который вскоре задремал на лаврах и шахматах. Я сел между леди и Валентином, беззастенчиво пользуясь теснотой дивана. Леди Айвин напомнила правила: каждый по очереди говорил, что он никогда не делал, а тот, кто, напротив, когда-либо делал сказанное, загибал палец на руке. Когда кто-то поднимал сжатый кулак, то последний, кто говорил, получал право задать ему вопрос или дать задание. На вопросы надлежало отвечать честно, задания - выполнять. Валентин был, кажется, первым, кто загнул пять пальцев, и Лионель Савиньяк спросил у него:
- Что Вы думаете о своём монсеньоре? И если бы у Вас была такая возможность, к кому бы Вы пошли в оруженосцы? Поскольку это два вопроса, можете ответить на один.
- Я вполне доволен тем, как монсеньор обращается со мной.
Затем возможность задать мне вопрос выпала самому Валентину, но леди Айвин опередила его, и он вынужден был уступить даме.
- Почему Вы выбрали оруженосцем Валентина?
Каких кошек другие люди всегда задают те вопросы, которые ты прежде всего должен был задать сам себе?
- Я не скажу ничего оригинального... Потому что захотелось. Потому что я прислушался к своей интуиции.
Кажется, это наиболее близко по смыслу к "Потому что понравился", чего я так и не произнёс.
Людвигу же был задан вопрос, кому он без сомнения доверил бы свою жизнь.
- Генри Рокслею.
- Это лестно, - искренне откликнулся я.
Валентину повезло - во второй раз я снова поднял кулак на его утверждении.
- Для разнообразия - пусть будет вызов.
Валентин достаточно разумен, чтобы не заставлять меня петь песенки или изображать оленя.
- Хорошо. Напоите кого-нибудь из присутствующих вином из чаши, из своих рук.
- Где же я Вам возьму чашу... бокал подойдёт?
- Вполне.
Я не был уверен, что ближайший бокал на столе был моим, но в нём определённо было вино.
- Поскольку мне всё ещё лень вставать со своего места, то придётся Вам пить.
Я обнял бокал ладонью, поднёс к губам Валентина и осторожно нагнул. Он сделал один глоток. Я поднял бокал и глотнул вина прежде, чем запах его губ выветрился с поверхности стекла. Вкуса "Крови" я почти не почувствовал. Должен признать: это тоже было красиво.
Чем богаче жизненный опыт, тем сложнее играть в эту игру. Вдвойне сложнее играть в эту игру с женщиной. Хитрая леди Айвин нарочно выбирала то, что делали все мужчины: она никогда не ездила верхом, никогда не дралась на дуэли... Тех, кто ей проигрывал, она уводила с собой в соседнюю комнату. Эмиль Савиньяк после первого... общения с ней шатался так, словно она заставила его выпить залпом бутылку касеры, но вид имел незамутнённо сияющий. После второго мы все ожидали, что он приползёт, однако он всё ещё держался на ногах. Граф Лионель был признан мной королём формулировок, и ему вновь достался Валентин. Валентин выбрал вызов, но Савиньяка это не остановило:
- Я всё же попрошу Вас рассказать, выбрали бы Вы другого монсеньора.
- Я исполняю свой долг и вполне доволен тем, что граф Рокслей выбрал меня.
- Хорошо, я переформулирую вопрос. Если бы Вам пришлось выбирать, к кому пойти в оруженосцы, у кого Вы предпочли бы служить?
- Я не задумывался об этом.
- Ну так задумайтесь об этом сейчас! Я восхищён Вашей дипломатичностью, но, уверен, Ваш сеньор не рассердится, если Вы скажете правду.
- Конечно же, нет, - приободрил его я.
- Я буду банален: я хотел бы служить у Рокэ Алвы.
Вспомни Алву - вот и пёрышко: как всегда, на самом интересном месте к нам подошла служанка и поинтересовалась, не найдётся ли среди нас медика, поскольку Первый маршал ранен на дуэли. Компания сразу распалась.
- Надеюсь, Вас не обидел мой ответ? - спросил Валентин, вставая.
- Ничуть не обидел - но вызвал любопытство. Впрочем, Вы можете не объяснять.
Все устремились вниз так, будто каждый был медиком. Алву обступили, обхватили и перенесли наверх, на самое просторное ложе, на множестве рук. Даже Вальдес проснулся и принимал деятельное участие. Но на этом, как оказалось, злоключения Первого маршала не закончились. На него нападали какие-то существа... не протрезвев до конца, я видел в них нечто напоминающее людей, но в полной мере людьми не являющееся. Как всклокоченные кошки, они рычали и пускали в ход когти. Валентин хотел оттащить тварь от Рокэ, я хотел вытащить из гущи свары Валентина, но кто-то оттеснил меня. Над общим гомоном возвышались его сестра и её зычный голос. Она раздавала синие свечи, велела читать заговор и сама подавала пример. Я заговора не знал - когда я читал томик "Гальтарских сказок", мне врезались в память только строки о призыве истинного короля. Там тоже говорилось про Четверых, как и сейчас. Ветер и Молнии, Волны и Скалы. Я видел капли синего воска на пальцах Валентина. Заговор был завершён, твари исчезли. Я подошёл к Валентину:
- Целы?
- Кто?
- Вы - целы?
- Да.
Новость о том, что двое оруженосцев, убитых Рокэ на дуэли, воскресли, облетела особняк очень быстро. Я своими глазами видел одного из них - юного наследника графов Манриков, беседующего с Савиньяками. Вид у убитого был несколько удивлённый, но не менее живой, чем у его собеседников. Всё больше выходцев... тут впору поверить, что Вальдес привёз не просто чужестранку, а кэцхэн. Говорят же, что адмирал в фаворе у морской нечисти. А после обычных женщин молодёжь так не штормит.
Рокэ, которого перевязали и не давали ему вставать с подушек, вслух страдал об отсутствии у него друзей и близких, чем вызвал возмущение всех, кто себя таковыми считали и обсели его как коты. Вальдес, пользуясь его беспомощностью, упрекал его в том, что смерть - не лучший способ воспитания оруженосцев, и многие исправляются с возрастом. Тот настаивал, что ничего хорошего из этих юношей всё равно не выросло бы (приписывая себе тем самым дар предвидения). А у сестры Валентина некстати приключился очередной идеологический приступ:
- Неужели вы не видите! По улицам ходят выходцы, потому что этот город проклят!
- Почему же по улицам, - пытались образумить её. - Пока их явления локальны. К тому же недолго до Излома. Перед Изломом такое всегда случается.
- А город проклят, потому что на троне ничтожество! И все мы знаем, кто заправляет всем на самом деле!
Я также не испытывал больших симпатий к королю и Алве, но прямой связи между ними и выходцами усмотреть не мог. Должно быть, в неурожае гречки в Надоре тоже был виноват неправильный король.
- Высшие силы прокляли этот город! - не сдавалась женщина. - Но вы не хотите этого видеть, вы хотите сидеть в болоте! Вы мне противны. Как же вы все мне противны. Я бы плюнула вам в лицо.
- Плюньте, - великодушно предложил за всех Эмиль.
- Так подойдите же сюда.
- Я не могу оставить своего друга, - гордо отказался Эмиль, склоняясь над телом Алвы.
Валентин и кто-то ещё пытались увести женщину, но безуспешно.
- Это Ваше мнение, - дипломатично отвечал ей кто-то из окружения Алвы. - У нас мнение другое.
- Это не моё мнение! Это истина! Есть только один истинный король!
- Почему Вы думаете, что в Талигойе было лучше? Триста лет назад, если верить книжкам, было ещё больше выходцев.
- ...А эта женщина вообще ведьма! - парировала незыблемая сестра Валентина. - Ведьмы противны Создателю! Покайтесь!
Леди Айвин предложила выпить за ведьм. Я с тоской задумывался о том, что так и не представленная мне экс-Роланд не отстанет, пока мы не попытаемся провести ритуал вызова истинного короля. Но боялся, что если предложу это сделать, меня убьют свои же.
- Не нужно спорить с фанатиками, - увещевал я вышедших на новый виток спорщиков. - Это бессмысленно...
Но сестрёнку было уже не остановить:
- Давайте, арестуйте меня! Вы ничего мне не сделаете, потому что вы боитесь! Вы предатели, вы все здесь предатели!
Я слушал её более чем вполуха, но когда она призналась в убийстве одного из Савиньяков, вечер перестал быть томным. Арно вскочил, в его ладони мелькнул нож. Я испугался не за женщину, а за Валентина, всё ещё маячившего за её плечом, - с него станется влезть между ними.
- Не нужно проливать здесь кровь! - мой авторитет едва ли что-то значил для Арно в этот момент, но даже если он меня и не слышал, руки он всё же не поднял. - Для этого есть суд.
Кто-то сказал Килеану, что теперь он может её арестовать. Людвиг вежливо пригласил её проследовать за ним. Это не подействовало, и становилось всё более очевидным, что несчастная сумасшедшая вредит самой себе. Прозвучала просьба её оглушить - но, к счастью, никому не пришлось бить женщину: кэцхэн прикоснулась к ней, и та заснула, рухнув на диван. Все вздохнули с облегчением. Я помог Валентину и Килеану перенести её в комнату, где её должны были запереть.
В непривычной тишине мы с Валентином спустились в зал. Там у камина обсуждали ставки - Валентин, как и все бывшие унары, оставался в неведении о сути пари.
- Я поставил на Вас, - сообщил я. - И, должно быть, не зря: Вы имеете успех у женщин.
Я чуть было не ляпнул "И их можно понять", но Валентин ответил быстрее:
- Пока что я притягиваю только неприятности. Мёртвый брат, безумная сестра...
- И Вы более чем достойно справляетесь со всем тем, что сваливается на Вас.
- Я просто делаю то, что должен, и что в моих силах.
- Поверьте, многие не сделали бы и этого.
Некоторое время спустя Рокэ был уже на ногах, но начал разговаривать с воздухом перед собой. Но следом его собеседники материализовались - перед нами предстали длинноволосый мужчина с мечом и его спутница в белом платье. Пока мужчина отчитывал Рокэ за смерть двоих подростков, женщина ходила вокруг собравшихся гостей, словно кого-то искала. Я старался закрыть собой Валентина - так, чтобы в любой момент оказаться между ним и этой женщиной: после ухода Джастина мне совсем не улыбался интерес потусторонних созданий к моему оруженосцу.
Алва сам был похож сейчас на пойманного за ухо подростка - упрямо не раскаивался: говорил, что убил, потому что мог, что живёт для того, чтобы развлекаться. Леворукий и его дама обсуждали, как его наказать. Убивать его Леворукий отказывался - не для того, дескать, спасал. Жаль, я тогда не додумался попросить его забрать Алву к себе в Закат. Глядя на нас как на соучастников, незваные судьи вопрошали, не будем ли мы, докатившись до убийства детей (воскресшие дети сидели тут же, насупившись), убивать младенцев. Лионель с неуместным энтузиазмом порывался уточнить, что от нас требуется - если, дескать, кого убить надо, так это завсегда. Я молчал: раз пришельцы настолько всеведущи, то им и так известно, что детей я не убиваю и каяться мне не в чем. В голове вертелась какая-то агитация родом из Торки - "Преступник тот, кто режет молодняк".
- Когда я наконец проснусь?.. - спросил я у Валентина.
И если это сон, то почему мне не снится что-нибудь более приятное? Почему я, скажем, не танцую с Валентином, а выслушиваю нотации от Хозяина кошек, предназначенные не мне?
- Сколько Изломов Вы видели? - спрашивал Леворукий.
- Ни одного. Я живу не настолько долго, - отвечал Рокэ.
- А я видел множество Изломов...
Леворукий дал Рокэ и всем нам три года до Излома на то, чтобы исправиться, обозвал нас всех легендой, добавил что-то про Четверых и исчез так же, как появился. Все сразу же вспомнили про сестру Валентина - конечно, это было нашей наибольшей проблемой. Под шумок она исчезла. Все сразу же нашли виноватого - Килеана, который должен был за ней следить. Лучший способ замести вину Алвы под ковёр. Валентина тоже попытались спросить с подозрением:
- Вы знаете, где Ваша сестра?
- Не перекладывайте с её головы на его здоровую, - потребовал я. - Если она ушла во плоти, то далеко она не уйдёт.
А если она растворилась в воздухе, то её не найдёт никто. Забавно, что за один вечер я научился учитывать возможность невозможного.
- Вы так в этом уверены?..
- Дайте мне двадцать четыре часа, - встрял Килеан, - и если я её не найду, то сложу свои полномочия.
Людвиг, ты дурак и сам это знаешь. Если ты устал от службы, то можно покинуть её незаметно, а не давая громких обещаний перед Вороном, который ославит твою неудачу на весь Талиг.
- У Вас есть эти сутки, - милостиво согласился Первый маршал.
Килеан подошёл к Валентину:
- Вы можете как-то связаться с Вашей сестрой?
К чему давать обещания, которые к тому же не можешь выполнить самостоятельно?..
- К сожалению, не могу, но я дам Вам знать, если она появится в моём доме. Я также разошлю письма в свои владения и предупрежу, чтобы её задержали. Как граф я готов оказывать Вам содействие.
Вот человек, который достоин носить титул графа поболе многих. Я мог добавить, что в моём доме преступница также не найдёт убежища, но это было уже излишне, - я только кивнул.
Баронесса - что делало честь её выдержке - вышла к гостям и объявила, что вечер окончен. Гостям хотелось узнать, чьи ставки победили, и Марианна сказала, что её выбор пал на Берто Салину.
- В этом пари проиграть не жалко, - сказал я Валентину, и мы, попрощавшись с хозяйкой, ушли.
Три года до Излома? Мне всё равно. Через три года мой дом вновь опустеет. Но - у меня будут эти три года.

Благодарности и послеигровой пожизнякСпасибо Рисе за то, что всех нас здесь! Камши, как оказалось, не хватало в организме многим, а ты взяла и додала. Делай так ещё!
Амарту ещё раз спасибо за Валентина - одновременно взрослого и искреннего, серьёзного и немного лукавого. Рокслею повезло на самого разумного оруженосца, которым он всегда будет гордиться и за которого никогда не придётся краснеть.
Спасибо Гарту за Килеана - отличные получились собутыльники)
Спасибо Векше за классного морского котика Вальдеса, Аннатиэль - за Айвин, Нике и Коняше - за Савиньяков, и всем-всем участникам игр в "правду или вызов" и фанты!
Спасибо Ренджи за безумную женщину, это просто огонь! Спасибо Хель за юного, невесомого, стремительного Джастина и живописного Леворукого с весьма выразительным взглядом! Спасибо Алёне, героическому игротеху!
Спасибо Дёгред за Первого маршала, Лезард - за великолепную Марианну, Северину - за чертовски каноничного Эстебана, и всей компании экс-унаров скопом, и остальным участникам безобразия, которых меня не хватит упомянуть! Вы были красивыми, яркими, замечательными.

Играли до семи утра, после чего меня хватило только на то, чтобы переодеться из графа в человека, пообнимать людей, упасть на хвост Амарта и дойти до метро. Дома упал и уснул.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, окститесь, юноша

Про ожидания vs реальностьОбычно перевес "ожидания vs реальность" выходит у меня в минус, потому я стараюсь с завышенными ожиданиями к играм не подходить. И, кажется, впервые у меня вышло наоборот: реальность превзошла все опасения. То есть я очень надеялся, что игра получится удачной, по трём причинам: во-первых, её долго ждали, во-вторых, она встала недёшево, и в-главных, это игра Гэлли и Юхи, а в них я верил всегда.
Но - я поздновато получил вводную, а когда получил - понял, что завязываться надо было раньше и самому, ибо активных играбельных завязок в ней не было вообще. Она была большая, красивая, и вся - про прошлую жизнь в Китае. Я нервно похихикал, потому что единственный кусок Китая, который я курю (кроме театра), - это его взаимоотношения с Ордой, и я как раз освежал его в памяти для подготовки к Унгерну. Но меня не очень-то тянуло играть в китайские щщи на игре про Русь. А ещё больше опасений вызывала личка в анамнезе. Я боялся, что если пошлю (по игре, конечно, а не по жизни) игротеха с этой линией, то подведу мастеров и обломаю игру себе. И если с первым мастера меня успокоили, то по поводу второго я продолжал страдать.
А на игре Веденея встретилась с Сэргэлэном, они поговорили, и... и всё. Мой любимый сорт гета, без принуждения и без розовых соплей с сахаром. Пепел старого ОТП постучался в моё сердце, и фраза "Моё солнце и звёзды" мысленно крутилась на повторе (вслух я эту форточку не распахивал, но персонажу не прикажешь, а более подходящих слов для выражения того, что она чувствовала, у Веденеи не нашлось). То, как мы совпали, - я, со скрипом играющий личку с малознакомыми игроками, и Шульдих, по его словам не умеющий играть личку вообще, - it's alaya sila. Главное чудо игры для меня. За это Шульдиху спасибо - впереди всех спасиб и мастерам за него, конечно.)
Не знаю, как так выходит, что я в любом сеттинге нахожу себе Степь. А с тех пор, как после Писем Революции и посмертной Степи у меня завелась аватарка "Всех в Степь!", она регулярно находит меня сама. Для кого-то многое значит море, для кого-то - горы, а для меня вот так. Степь - это золотое солнце и буйный ветер, шум ковыльных волн и бескрайнее небо, табуны коней и недобрые сказки.
Ещё напишу подробнее об игре, благодарности также воспоследуют, но пока говорить от игрока получается плохо, посему предоставляю слово Веденее; отчёт будет большим, пишу в три захода, очень хочу поделиться этой историей со всеми.
Веденея Сова, Лю Лан Фэн, отчёт отперсонажный. Предыстория и первый вечер
Родилась я на Брянщине, в деревеньке Глинища, у Харитона плотника была единственной дочерью. От него и переняла, что всякая вещь, человеческими руками сделанная, в которую частица души вложена, - всё равно что живая и относиться к ней надо бережно. А дороже всякой вещи - жизнь, чья бы она ни была: человека или же зверя.
Любила я игрушки, которые отец из из дерева выстругивал - лошадок, собак, - больше, чем кукол тряпичных. А однажды, когда была я совсем маленькой, проезжал через деревню чужеземец и за то, что починил ему отец колесо, надел мне на шею амулет на красном шнурке, с красным узелком, монетами и серебряным змеем. И так мне понравилась эта вещица, что не расставалась я с ней больше, носила не снимая. А отец понимал и не бранил за это.
Шесть лет мне было, когда Василий-князь с ордынцами пришёл воевать Брянск. Стою тогда, а на меня стрела летит и втыкается прямо у ног в землю. Взглянула я на трепещущее оперенье и своё первое видение увидала: город большой заморский, и дворец большой, у порога дворца двое ордынцев бьются насмерть, а на балконе дворца женщина стоит в богатых одеждах. И стрела летит ей в грудь, а она не уклоняется. Очнулась я, вскрикнула, будто меня той стрелой поразило, и с тех пор тот город с глиняной чешуёй на изогнутых крышах во снах мне порой приходил.
Ещё четверо лет прошло, и пришла на порог дома нашего женщина в чёрных одеждах, на лицо ордынка. Родители испугались сперва, что она дань кровью пришла взымать - забирали в Орду и детей, - но когда сказала женщина, что она из школы колдовской, то приняли её радушно. Потому как хоть и не было в роду колдунов, но плотник всегда больше обычного человека видит, с духами домовыми договариваться умеет, и мой дар был отцу в радость.
Ту женщину Огнемирой Незвановной звали, и увезла она меня в школу в муромских лесах, зовущуюся Колдовстворцем. Всякий новый ученик испытание проходил в совиной избе: надобно было настоя выпить и в Навь шагнуть, чтобы Первого встретить и в Род принятым быть. И было мне в Нави видение - белый цветок, тянулась я к нему, но змей золотой обвивал меня и не пускал. Вырвалась я, по ступеням к цветку поднималась, и иные ступени осыпались камнями, другие от крови скользкими были. В пропасть я сорвалась, но подхватила меня Сова, имя тайное нарекла: Дальна, душа чужедальняя... Очнулась я и не могла понять, отчего Сова признала меня за чужеземицу. Но отныне могла я выйти в Навь, заговор о белом цветке читая и представляя его, как кувшинку большую. А Огнемира Незвановна, Старица Сов, сказала, что чаротвора мне делать себе не нужно: он уж есть у меня - тот амулет на шнурке из детства.
Шли лета в Колдовстворце. Со Златой Совой, что тоже с Брянщины была, подружились мы, но одна я ездила семью свою навещать, поелику Злату её отец чуть со свету не свёл. Два лета сему назад я у родителей гостила зимой. Поехали мы с отцом в лес за дровами и увидели на снегу кровавый след. Зверь ли подранок, человек ли - надо помочь. Так и нашли его - в ордынских одеждах, едва живого, не замёрзшего чудом. И как перетащил его отец на сани, а я его голову на колени к себе положила, - так и вспомнила, что зовут его Сэргэлэн и что нет для меня ничего дороже его жизни.
Память о жизни прежней разом ко мне возвратилась, будто яркий сон. Звали меня в той жизни Лю Лан Фэн, и отец отдал меня в жёны Хубилай-Хану за должность при губернаторе. Вспомнила боль и страх - жестоким и пресыщенным был Хубилай-Хан, и нравилось ему мучить и брать силой. Одно было утешение: много было у Хубилая жён, наложниц и рабов, и посылал он за мной не очень часто. Вспомнила, как вступилась за танцовщицу, опрокинувшую поднос, которую Хубилай хотел казнить. В наказание отдал меня Хан молодому начальнику стражи, Сэргэлэну. А он силой меня брать не стал, был заботлив и осторожен. Говорить с ним было интересно, с ним рядом было легко и тепло. Мы полюбили друг друга, и встречи наши были тайными, редкими и короткими.
Во дворце ничего нельзя скрывать долго. Узнав об измене, Хубилай-Хан велел прислать неверной жене шёлковый шнурок в знак того, что я буду задушена, а Сэргэлэну присудил драться до смерти в неравном бою, с самым сильным из пленников. Но не довелось Хубилаю увидеть мои мучения, как и мне не довелось узнать, выжил ли в бою Сэргэлэн. Когда вывели меня на балкон связанной смотреть на поединок, - и вниз не бросишься, держат крепко, - один из стражников выпустил стрелу мне в сердце.
Теперь, встретив его вновь, я узнала, что Сэргэлэну победить удалось. Но думала тогда лишь об одном: только бы и сейчас выжил! Если и удивлялись отец и мать, что я глаз не смыкала над ним, то виду не подали, - да и прежде я выхаживала раненых зверей и птиц, и дома, и в Колдовстворце. А когда пришёл в себя Сэргэлэн и глаза открыл - тоже меня узнал, хоть и выглядела я иначе. Но ни слова я не знала ни по-китайски, ни по-монгольски, чтобы ему сказать, и он по-русски почти не знал, да и был слаб. А как поправился и окреп - не мог оставаться у нас дольше, уехал, а на прощание сказал, что вернётся за мной. Я же ему о Колдовстворце не сказала. А после - прибыл писец и объявил о том, что за спасение Сэргэлэн-багатура освобождён наш дом от уплаты дани.
Две жизни разрывали меня на части - я заболела даже и в Колдовстворец позже положенного вернулась. Понять не могла, кто я: Веденея, русская, крещёная, Роду Сов принадлежащая, - или Лю Лан Фэн? Если и жизнь её - моя, и чувства её - мои? И где моя земля, где моя судьба, ежели нужно выбрать из двух одну? И Русь, и Колдовстворец, и друзей своих, и родных - оставить и предать не могла, но и Сэргэлэна, что жизнь был готов за меня отдать, не могла предать и забыть, и против него как против врага пойти было бы для меня горше смерти. Так и не говорила о том ни с кем, даже с Огнемирой Незвановной, и думала - каким волшебством моя душа с иной стороны вернулась? Что если цена за то заплачена чужой кровью?..

Наступил день праздничный - пора выбирать младшую дочь Царицы Змей Ирицы. Каждый Род приготовил угощение и на стол Старцев его преподнёс. Огнемира Незвановна речь прочитала и, когда другие Рода стали к озеру собираться, отвела нас-Сов в сторону и спросила, есть ли та, кто не готова от прежней судьбы отказаться и новую принять, и кто от участия в избрании уклонится. Варвара, Славница наша, сперва сказала, что не готова, но затем, видя, что прочие девушки не против, согласилась: мол, чему быть, того не миновать.
Взялись мы за руки по двое, по трое, чтобы в темноте друг друга не потерять, и пошли к озеру, чашами воду зачерпнули. Я за руку Злату держала, она другой рукой держала за руку Хедвиг, вздрагивала от каждого шороха. А парни по бокам шли и от всякой нечисти нас охраняли, и затем встали вокруг нас кольцом. Русалки да болотницы снаружи приговаривали, что не нужно воду брать, не нужно камни в чаши бросать, с парнями спорили да пугали. Огнемира Незвановна всех девушек обошла и каждой опустила в чашу волшебный камень, и велела ладонью накрыть, а после - всем разом ладонь убрать. Смотрю, а у Златы камень на дне чаши светится, и глазам своим не верю. Только когда Огнемира Незвановна подтвердила выбор Царицы Змей - стали мы все славить Злату и желать ей здравия. Возвращались в трапезную вразнобой да с песнями. Пока Златы с нами не было, я взяла Хедвиг за руку, хоть и боялась её немного: порой не могла Хедвиг свою алую силу обуздать, попали мы однажды со Златой в такой миг под Удушенец, только Огнемира Незвановна нас и спасла.
При свете видно стало, что над иными парнями нечисть подшутила: ходят с пятаками на месте носа и хрюкочут. Начали пир, и хозяев здешних земель на него пригласили да угощали - Водяного да Болотника с Болотницей, и жену Водяного Пучину Тритоновну. Горячее вино пили и сбитень. Я звала всех за стол нашего Рода отведать пирога, и когда Светлён угостился - пошла взглянуть, чем стол Соколов богат. Оставался там последний ломоть брусничного пирога, да больно большой - но Гордей сказал, что большому куску и душа порадуется.
Забава Лиса и Ратибор Медведь условились в этот день спор свой давний разрешить о том, кто лучше готовит - яства свои гостям преподнести и посмотреть, которое им больше понравится. Долго не являлся на состязание Ратибор, чуть было не решили, что вовсе не явится. Однако дождались его, а он оправдался, что, дескать, не знал, что придётся прилюдно на суд гостей стряпню выставить, - но когда споришь с Лисой, разве иного ждать будешь? Пробовали гости пирог, Забавой испечённый, и горячий борщ с пампушками, приготовленный Ратибором, хвалили и выбрать не могли: и сладкое - хорошо, и кислое - хорошо, как их меж собой сравнить? Болотница свой голос отдать обещала за подарок, но Забава отказалась, хотела, чтобы по-честному. А Никита Волк Болотнице петушка сахарного за Забаву подарил. И всё равно были спорщики равны. Обратились тогда к Злате, дочери Ирицы, и выбрала она борщ. Так я победившее блюдо и назвала - ратиборщ.
Водили хоровод, и ручеёк, и заморский скомороший танец жигу плясали, и просто так приглашали парни девок, кто во что горазд. Но едва Никита Волк ко мне направился, как предложили выпить помин за сожжённую недавно Тверь, за простых людей погибших. У многих там были близкие - и княжеского рода, и не только. А затем пошли мы чествовать Первых и Злату провожать. Праздничным шествием тотемы всех Родов поочерёдно обошли, Славники и Славницы Злате передавали дары, а та преподносила их и просила у Первых защиты и покровительства для каждого Рода. Остановились на берегу, где нужно было обычай соблюсти и дочь Ирицы не отдать Водяному, который хотел забрать её к себе в жёны. Злата от русалок и Водяного убегала, а мы не дать ей за себя ухватиться должны были, поскольку не с нами она была больше, но и от русалок её заслонить. Немного тревожно было за Злату - казалось, вот-вот поймают её русалки и утопят. Но остался Водяной ни с чем.
Жарко было после танцев, и оттого, что я этот жар не растеряла, на ночном берегу было мне тепло. Теперь должна была Злата в Нави новое тайное имя получить, а мы в трапезной продолжили плясать и веселиться. Но вновь прервалось веселье, и похоже это было на беду. Закричал кто-то, что на нас идёт алый туман - колдовская завеса. Не смогли даже девушек в четырёх стенах удержать - все высыпали во двор, и я за ними. А как рассеялся туман, увидели мы дружину монголов с факелами, и впереди всех воинов - сам Данжур-нойон и при нём женщина, оба в одеждах богатых. Все так и замерли на месте. И Данжур говорил, что привёл с собой детей, чтобы учились среди нас, и если кто учинит им зло в нарушение законов гостеприимства, то падёт его гнев на всех, включая деревни и сёла муромские. А я не слушала его почти, всё приглядывалась - за спинами видно не было, - не он ли, не Сэргэлэн стоит в стороне, в тени, и как будто на меня смотрит? Обошла толпу, чтобы лучше видеть, незаметной вышла вперёд, - а тут как раз расступились ученики, и Старцы со Старицами гостей в трапезную пригласили.
Помешкав, вошла следом. И при свете увидала его явно - в чёрном плаще, длинном и тонком, и шкура мёртвая на плечах, с пустыми глазницами, и будто не было двух лет, как он уехал, - и встала в дверях, и смотрю, и не знаю, как быть. Белояр подошёл, спросил, отчего я стою ни жива ни мертва, и не помочь ли чем. Мне от волнения даже смешно сделалось от того, что он подумать мог, будто я монголов боюсь, - но чего мне бояться, когда Сэргэлэн здесь, кроме чужих глаз? Не нужна мне помощь, отвечаю, сама поговорю со своим знакомцем. Кто-то сказал усадить и угощать гостей - хоть никого и не было за столами, и на столах оставалась еда, монголы вели себя не как хозяева, но как гости. Я к столу Сов подошла, положила кусок пирога на тарелку и поднесла Сэргэлэну:
- Здравствуй. Не ждала тебя незваным.
- Я и сам оказаться здесь не ожидал.
Он спросил дозволения у Данжур-нойона отлучиться и предложил мне выйти на крыльцо, подал руку. Снаружи было тише и дышалось легче, и многие уже стояли там, обсуждая случившееся. Мы гуляли по крыльцу туда и обратно, и слышали, как иные ученики боятся, что Данжур всех парней изведёт, а девушек сгонит в гарем. Сэргэлэн говорил, что они пришли с миром, и удивлялся, почему встретили их нерадостно, а я отвечала, что судим мы по тому, что видели, - а многие не видели от Орды добра.
- Как вы смогли прийти сюда? Школа ведь спрятана.
- Так же, как и вы приходите.
- У Колдовстворца с хозяевами здешней земли уговор. Не пропустили бы они чужих.
- И у нас свои пути есть. А в лесу много духов, с ними мы договорились.
Не всё он говорил, ох, не всё. Спрашивал, не холодно ли мне, и как живётся мне в Колдовстворце, и не трогают ли отца сборщики дани, замечал, что женщины у нас могут с мечом ходить. Я объясняла, что то княгини, им положено, а он отвечал, что у них в Степи женщинам иметь оружие запрещается. Признавал, что Данжур-нойон на расправу скор, и ежели кто на детей поднимет руку - сперва Муром сожжёт, а затем разберётся. Виновного накажет, даже если будет тот из его людей, - но невиновным от того легче уже не будет. Того я и боялась: что наши горячие головы учинят чего и обвинят в том монголов.
- Тогда пусть пеняют на себя: один раз я уже пошёл против воли Хана, еле живым остался.
- Я это помню. Не нужно так больше.
- Но не так страшен Хан, как о нём говорят. Иные женщины в гареме - его коварней.
- И об этом тебе - не мне рассказывать...
Хорошо он по-русски говорил - почти как здешний. Все нас слышали - и никто не слушал, слишком оглушены были нежданными переменами.
- Откуда ты знал, что я здесь? Я ведь тебе не говорила.
- Сам догадался: у тебя же дар колдовской. Не надумала ещё, что после школы делать будешь?
- Нет ещё.
- А хочешь, уезжай со мной. Есть у меня собственная земля, где никто тебя не тронет, и сам я тебя не обижу...
- Знаю я, что ты не обидишь. Но не может земля быть только твоей, всё равно она под Ханом да под Змеем.
- Владения мои на границе, ты сможешь по родной земле ходить куда и когда захочешь. Не стану я тебя неволить - не удержишь птицу в клетке.
- Да, - засмеялась, - Сову в клетку никому ещё не довелось упрятать!
- А мне на вашей земле не жить: злые у вас боги, чужака не потерпят.
- Будто ваши боги больно добрые...
- Ты знаешь - не нравится мне Хан, но от Тенгри мне никуда не деться: уйду - убьёт.
Не смогла я отказать - обещала подумать. Раз он не стал меня принуждать пойти под Змея, то и я не могла его просить тотем сменить, - тем паче что жена входит в Род мужа, не наоборот. А без замужества жить - неправильно, хоть и на это он был готов.
Мы вернулись в трапезную, Сэргэлэн подле себя за стол меня усадил. Мало учеников осталось на пиру - не до праздника им было. Сэргэлэн заметил, что прибывшие дети уже смешались с местными, и что им будет чему у нас поучиться, а нам - у них.
- Вот разбудят их завтра поутру на ратную потеху - посмотрим, каково будет им бегать по лесу!
- В степи не проще: вовсе она не ровная. Угодит конь ногой в яму - сломает ногу. Потому привыкаем мы быть осторожными. Глядишь, будут по лесу бегать ещё быстрее ваших.
Рассказала я о празднике Царицы Змей и о том, как мы ей дочь выбираем.
- Значит, есть у нас похожие боги?
- Нет, Ирица другая. И называем мы её и таких, как она, не богами, а Великими духами.
- Но жертву ей вы приносите?
- Это не жертва: дочь Царицы Змей к людям возвращается. Но другим духам она теперь вроде как родня, может перед ними за людей просить.
Стемнело, и Сэргэлэн до избы меня проводил. Я говорила, как мы хозяев здешней земли на праздник пригласили - по-соседски, потому как стараемся с духами дружить и уговариваться добром. И так хорошо было с ним говорить, зная, что он меня понимает, и не хотелось прощаться. Но час был поздний, а он устал наверняка с дороги. Пожелали друг другу доброй ночи и условились увидеться на следующий день. Проводила его взглядом, закрыла дверь, - а сердце бьётся, словно догнать его хочет и вернуть. В избе - никого, и никто не спросит, почему не сразу я сумела свет-прамень зажечь.
Пришли Злата и Хедвиг, поставили самовар. И пришла Варвара, велела мальчика ордынского не трогать, потому как он ей знакомым оказался. А Злата сказала, что Ирица в плену, а кто её пленил - неведомо, и что надобно ей к Соколам в библиотеку идти, чтобы узнать, как мать освободить. А ещё - что в Нави имя тайное у ней не поменялось: не новую судьбу она получила, а прежнюю. Я захотела с ней идти, хоть и стыдно было немного перед Сэргэлэном, что обещала спать идти, а сама не пошла, - будто он уже был мне муж. В библиотеку Соколы пустили, стали мы листать свиток за свитком, да ничего про змей и Ирицу не находили. Соколы же сами одним свитком любопытствовали - случайно ли пустая страница в нём, или тайные письмена на ней скрыты? Смотрели и над огнём, и в темноте, - не проявились письмена.
Говорили у Соколов о том, с какой целью ордынцы пришли. Не могло всё так просто быть, чтобы только дети друг с другом опытом колдовским менялись. Все знали, что Тенгри-Змей чужие тотемы под свою власть берёт, семь последних тотемов осталось в Колдовстворце.
- Я под Змея пойду, только если смертью сестры угрожать будут, - говорил Эскель, брат Хедвиг Совы. - И только если выхода иного не будет.
- Вот на таких, как ты, Змей и рассчитывает, - не то Олег Сокол сказал, не то кто другой.
В библиотеке Эскель на гуслях играл, и я задержалась - потеснила Гордея на лавке, села послушать. Злата звала назад в избу чай пить, но чай с гуслями не совместишь: Хедвиг спать легла. А послушать хотелось, покуда Соколы не прогонят, - развеяться, отдохнуть. Один из Соколов взялся гадать другим по линиям на ладонях. Гордею и Горану сказал, что у них на ладонях есть такие треугольники, что ежели ладонь показать и посвататься, то никто не откажет, а у меня треугольников не нашёл. Я посидела ещё и ушла - слишком каждая песня с тем, о чём думалось, созвучна была, и заместо того, чтобы успокоить, только больше они бередили душу.
Когда я вновь в совиную избу пришла, у Варвары уже был гость - тот самый юноша, но не ордынец, а китаец. Говорили, что не своих детей на самом деле привели монголы на обучение, а пленников, а зачем - неведомо. Китаец назвался Ли Шань и, увидав мой чаротвор, спросил, откуда он у меня взялся и не было ли у меня предков в Китае. Я ответила, что у простой девицы из Брянщины таких предков быть не может, и рассказала про человека, который безделушку мне подарил, не зная, что она волшебная. А Ли Шань о той, кому этот чаротвор принадлежал, рассказал, - о жене Хубилай-Хана, обо мне. Но не могла я при всех раскрыть свою тайну. Говорил он и о том, каково сейчас в Китае, - все тотемы Тенгри-Змей под себя подмял, а Хубилай-Хан хотел весь род Ли истребить, да остановился лишь потому, что слишком много было людей с таким именем. И обмолвился один раз: "Ты помнишь". Ещё сказал, что видел меня в видении в Нави, когда его под защиту Рода определяли, и будто говорила я ему: "Найди меня". Понимала я, что неспроста он здесь, и при девушках сказала, что наутро выйду в Навь и спрошу, для чего она нас свела, - а в горнице, как он уходить собрался, попросила разговора наедине.
Как сказала я ему, что у Нави спрашивать мне не нужно, потому как я и есть Лю Лан Фэн, - так он низко мне поклонился. Я говорила, что не знаю, как душе после смерти возродиться удалось, а он отвечал, что душа так быстро вернулась, потому что смерть была ранней да мученической, - как будто было это в порядке вещей и все в Китае рождались заново. Удивлялись только и он, и я, что жизнь моя новая была такой другой, так далеко от первой. Ли Шань не звал меня в Китай, только говорил и говорил о том, как сады засыпали песком и камнями и поставили в них юрты, как забросили по незнанию плотины и Хуанхэ затопила свои берега, - а я кивала, что всё это помню. Спросил, не держу ли я на свою родину зла за то, что отдали меня Хубилаю. Но разве ж кто виноват в том, что сделал тогда мой отец? Может, и он думал, что так для меня же будет лучше.
Сказал Ли Шань, что он не невольник, что колдуны при монголах всё равно что воины - исполняют приказы, а за неподчинение бывают наказаны. Но добавил, что под Змея все по доброй воле идут, а силой заставить нельзя - разве что убить. Что сколько его ни били, - а у него на лице был шрам и шрамы на шее будто от когтей, - он поклониться Тенгри не согласился. Значит, не так силён Змей, каким кажется. Сошлись мы на том, что не должны все по одному порядку жить, как хочет Змей, - что и Китай, и Русь своими собственными путями должны идти и освободиться от ига Орды.
- Может, - сказала, - Змей однажды в своей жадности укусит себя за хвост, и пожрёт сам себя.
Не знала я, чем Китаю помочь, - далёкому, знакомому и незнакомому, снившемуся, но чужому, - но Ли Шань словно весточкой был о том, что жива для китайской земли надежда. Мы расстались, говоря, что рады видеть друг друга, и на прощание он поклонился вновь, и ушёл в темноту.
Я легла, и хотела поговорить со Златой, но та уже спала. А я всё вспоминала слова Сэргэлэна, и чувствовала, что не смогу без него больше, что взаправду его люблю. Два лета представляла порой, что ежели придёт и позовёт в Орду - отвечу, что принадлежу земле русской, и, может, что даже люб мне другой, вот хотя бы и Гордей Сокол, кто умён, учтив и хорош собой. Но стоило увидеть Сэргэлэна, и голос его услышать, - и всё ясно сделалось. Семнадцать лет он меня ждал, ещё не зная, что дождётся, - разве отпущу я его теперь? Но утро вечера мудренее, и надобно было наутро узнать, чего сулит нам приход незваных гостей.

Продолжение следует!

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, колдовстворец

Накануне Клдвстврц делюсь частушками, написанными в чате Веденеей Совой, т.е. впс. Две даже попали в один из выпусков бересты.

Остальное великое множество экспромтов, посвящённых Гордею Соколу, домогающимся его Волкам с вилами, а также хвойным деревьям, на кои Сокола загонялиЯ услышала на вече
Слухи несуразные:
Если Сокол клюнул в печень -
Сразу пить завязывай.

От зари и до зари
Мил бранится с милым:
Сокол Волку подарил
Свадебные вилы...

Сокол лезет высоко
И с похвальным рвением
Так и был открыт закон
Вилоускорения

Соколы растут на ветках,
Как созреют - падают.
Падать надо очень метко -
Волку стать наградою.

Как наутро во светёлке
Наряжали Волки ёлку.
На верхушку - надо птицу.
...То-то Сокол матерится...

На порог придёт из леса,
Дверь вот-вот снесёт с петель...
То не чудища, не бесы,
То Гордея ищет ЕЛЬ.

Жуткий вой! Как ни храбрись,
Слышишь - поседеешь!
То не раненая рысь.
ЕЛЬ нашла Гордея.

В *опе вилы, морда в перьях -
Это Волк идёт, наверно.
Встал под деревом зевать -
Сверху падает Сова.

(Про квиддич) Есть забава за границей:
За мячом лететь как птица.
А у нас - судью на мыло -
За тобой летают вилы.

Есть забава на чужбине -
Мяч докинуть до корзины.
А у нас, когда ты злой,
Кинешь Сокола в дупло.

Слева пряник, справа кнут -
Всё такое вкусное.
Люлей Гордею не дают -
Он и ходит грустный.

Сокол с Волком в бане летом
Проверяли амулеты.
У кого-то - вот секрет -
Не сработал амулет.

Тизер Совы от Птахи (рубаха и пояс). В полных прикидах - ждите фото с игры! У моей Птицы золотые лапки

@темы: поржать и убежать, соседи по разуму, стихи не ведают стыда, колдовстворец

В среду утром я ходил закупаться кормом на время нашего отсутствия и зашёл к матушке - найти в шкафах самую затрапезную чёрную юбку. В четверг я собрался, перечитал Книгу Эстер и ещё около часа сидел в состоянии "не терпится на игру". Если бы персонажей не вызывали по очереди, Ада бы вышла первой - я всегда так делал на экзаменах, чтобы не расплескать то, что хочется сказать.
В результате я приехал на Преображенскую за полчаса и болтался у проходной НИИДАР, глядя на питьевые сникерсы и прочие извращения в лавке сладостей. За 15 минут до начала брони лофта я начал паниковать, что пришёл не туда, и писать всем, но прежде, чем Хэлка ответила мне, что опаздывает, нас стало трое. Леся осталась ловить людей снаружи, а мы с Верой пошли за кофе. Взяли в Правде раф на миндальном молоке с вишнёвым сиропом. Я раньше не пил кофе с сиропами, кажется, никогда, вышло непривычно сладко, но вкусно. Когда мы вышли, собралось уже девять игроков.
Хэлка подхватила нас и повела в глубь антуражных советских корпусов, где кто-то уже заблудился. Медленный лифт, бесконечный коридор, и неожиданно - очень приятный лофт с панорамным окном и уютным мягким полом. Мы сами пришили синие лоскуты с фамилиями, прослушали правила по языкам и в девятом часу стартовали. Я в третий раз играл у Хэлки, и с каждым разом импровизировать историю, рассказываемую персонажем, всё проще. Единственное, чего я боялся, - это не уложиться в пять минут. Не знаю, говорит ли это обо мне как о плохом ролевом игроке, но услышать после игры вопрос от человека с очевидным актёрским образованием, какое отношение я имею к театру, было приятно.

Я выбрал фамилию в сетке методом тыка. Ада/Авраам Гуревич. Сказал, что ещё не решил, мальчиком идти или девочкой. А потом нашёлся Авраам, и я стал Адой. И вводная неожиданно зацепила маленькую параллель с историей моего прадеда, которую я вряд ли когда-нибудь (снова) запишу. Ада не была ни революционеркой, ни мстительницей - и так и не стала таковой.
Предыстория персонажаАде 15. Она родилась в Вильнюсе, еврейском культурном центре Европы, в большой зажиточной семье. Ей было десять, когда в город вошли советские войска и её отец вступил в партию. Когда дядю Ицхака арестовали и сослали куда-то в глубь СССР, отец не смог или не стал ничего с этим делать. Три года спустя его перевели в Минск. Дядя Вениамин и бабушка отказались уезжать вместе с его семьёй. В Минске Ада пошла в новую школу, а в июле снова пришли войска. Немецкие.
Переселились в гетто. Партийных расстреливали, поэтому отец снова решил стать полезным и вступил в юденрат, орган правления гетто. Когда гетто должно было собрать контрибуцию, некоторая часть денег наверняка осела в его кармане - иначе как он смог бы добыть для дочери документы на имя Лейлы Гиоргадзе, грузинской девочки из детского дома?.. Требуемую сумму контрибуции собрать не удалось, и отца расстреляли - но об этом Ада узнала, когда её уже не было в гетто.
Отец поступал плохо. Но он всё делал ради неё. И Ада никому не позволит назвать его плохим человеком.
В детском доме можно было прокормиться с огорода. Что станет с матерью в гетто, Ада не знала. Людей оттуда куда-то увозили. От бессилия и страха снились кошмары. Тогда ей хотелось что-то сделать, отомстить за отца и мать. Она слышала о девушке, устроившейся официанткой и отравившей кучу немецких офицеров. Вот бы так же! Но у неё не было ни оружия, ни связей - ничего.
А потом детский дом получил распоряжение выделить девочек, хорошо говорящих по-немецки, для работы в Германии. Ада умела быстро учить языки и в немецком была лучшей. В Германии, куда её привезли в товарном вагоне вместе с другими, было мирно и больше не голодно. Она попала на фабрику и шила солдатскую форму - на новый призыв, совсем маленьких размеров. Этим немецким мальчишкам мстить не хотелось. Многие из них уже потеряли своих отцов и многие погибнут сами.
Однажды над городом появились самолёты союзников. Одна бомба чудом не угодила в фабрику - упала во дворе и не взорвалась. И опять пришли войска. Девушки с фабрики оказались в американском лагере для перемещённых лиц. Ада стала понемногу учить английский язык. Оставаться Лейлой Гиоргадзе больше не хотелось. Но когда она призналась работнице Красного Креста, кто она такая, та сказала: твой отец работал на немцев, ты сама работала на немцев - в Советском Союзе такого не прощают. Ада и не хотела в СССР. Там такие же лагеря и так же не любят евреев. Её собеседница добавила, что быть Адой Гуревич можно только в Палестине.
Это казалось хорошим планом - поселиться на Святой земле, пасти овец и собирать оливки, как мечтал дядя Ицхак. Вдали от войн и лагерей. Ада сказала американскому офицеру, что она гражданка Турции, утратившая документы, и хочет вернуться домой. В Турции она села на судно "Моисей", благополучно добравшееся до Израиля. Беженцев тайно высадили в портовом складе Яффо. В тот же вечер склад накрыла английская полиция. Арабы, с которыми у англичан был договор, не хотели, чтобы в Палестине становилось больше евреев.
Снова корабельный трюм. И лагерь для перемещённых лиц на Кипре. Взрослых и детей разделили. В детском лагере не так уж плохо - помимо армейских пайков иногда выдают одежду, присылаемую американскими евреями. Есть учителя и врачи. Но самые маленькие дети никогда не видели ничего, кроме палаток и колючей проволоки. Они не знают, как выглядят дом, парк, лошадь, черёмуха... От мысли о том, что в новом гетто придётся состариться, делалось тоскливо.
Ада не была еврейской девочкой - потому что не была иудейкой. Ада не была советской девочкой - потому что не была коммунисткой. Она была своей собственной девочкой с комплексом выжившего, не сумевшего никого спасти. И она уже никому не верила.

Отчёт отперсонажный (содержит спойлеры к игре!)Пурим. Такое непривычное слово здесь, где дети объясняются между собой на немецком с примесями русского и английского.
Я не помню, кто первым сказал "Давайте...", но идея поставить Пуримшпиль для детей показалась отличным средством разбавить скуку. Все, кто услышал, собрались на бывшем складе, ещё не переоборудованном в прачечную. Кто-то привёл с собой девушку из местных, которой хотелось посмотреть на репетицию. Она выглядела старше нас всех, лет семнадцати, и могла изъясняться только на ломаном английском, но живо интересовалась происходящим и задавала вопросы.
Сначала каждый должен был представить свой короткий Пуримшпиль - чтобы понять, кто что помнит и кто о чём хочет поведать при помощи этой истории. Первой была Ева Йоффе, которая лучше других знала Тору, и все имена, и колена, и дни. Её Пуримшпиль был таким, как и написано в Книге Эстер. Она двигалась так, словно танцует, и вспоминала слова священного для неё текста так, словно прислушивается к их отзвукам в воздухе. Парень, у которого на рубахе была фамилия Гуревич, игравший царя Ахашвироша, взял Амана за шкирку и "повесил", зацепив воротом за низкую балку.
Потом Гуревич сам показал Пуримшпиль. Он заявил, что в его спектакле не будет главных героев, а будут только второстепенные, и не будет зрителей, а все будут актёрами. Он велел всем сесть в круг и накрыть головы тряпками, чтобы ничего не видеть. Послышались глухие удары. Приблизившись ко мне, Гуревич всадил кулак мне под рёбра - не больно, но ощутимо, кулак у него был большой и жёсткий. Затем звуки ударов стали чаще - Гуревич просто бегал по внешней стороне круга и стукал каждого по головам. Удар пришёлся вскользь, но это было уже слишком! А Гуревич только рычал: "Терпите и ждите!", - казалось, он был на что-то очень зол и просто использовал повод побить нас всех.
И был Пуримшпиль Симона Леви, и я вызвалась играть Эстер. Он долго шептал мне на ухо, что Эстер - умная женщина, которая может воспользоваться своим влиянием, чтобы спасти и себя, и свой народ. Я сказала царю, что вельможа Аман, которого он приблизил, - на самом деле преступник, утаивающий часть налогов, растлевающий малолетних, а теперь замысливший истребить целый народ, мирно живущий на землях царя и трудящийся на благо его страны. А народ стоял передо мной и ждал, потому как ждать он уже привык. Я сказала, что всё должно быть по справедливости: злодей должен быть повешен, а невинный народ страдать не должен. И Симон-царь дал мне право судить, надев на меня свою шляпу. Что бы я сделала с этим правом? Аман заслуживал смерти. Я велела его повесить, и мой народ схватил его и поволок на казнь.
Был ещё Пуримшпиль весёлый, как детская сказка. Меня взяли играть царя и сказали, что он должен быть очень суровым и очень любить свою жену Эстер. Аман, потешно пресмыкаясь перед царём, стал жаловаться ему на народ израилев, который ни во что не ставит его законы. Царь разгневался и велел поставить евреев в угол и оставить без сладкого, а Аману позволил наказать их по своему разумению. Но тут Эстер стала плакать, а царь - суетливо спрашивать, почему она плачет и что сделать, чтобы она не плакала. Эстер объяснила, что Аман всё врёт и на самом деле он сам злодей, и Аман сам себя выпорол. Эстер это понравилось, и она перестала плакать, а кепку и ремень Амана передали Мордехаю, чтобы он защищал свой народ.
В другом Пуримшпиле я играла царя слабого и трусливого. Когда Аман пришёл говорить ему о евреях, он спросил, кто такие евреи, и очень испугался, услышав, что евреи живут по собственным порядкам, налогов не платят и того и гляди поднимут бунт. Евреи действительно пошли бунтом на царский дворец, а царь прятался за спиной Амана и кричал, почему их так много, и за что они ополчились на него, ведь он не сделал им ничего плохого. Царя и Амана изгнали, а Эстер, предводительница евреев, Долорес Сахарова, объявила, что стране больше не нужен царь, а будет власть народа, как в Советском Союзе. И царь сказал Аману: пойдём-ка мы отсюда...
Но больше всего мне понравился Пуримшпиль Дарьи Фаворской. Она долго разговаривала в сторонке с Евой, которая должна была играть Эстер, чтобы Эстер, прося царя за свой народ, говорила, что хочет только мирной жизни для своего народа, а гибели для Амана и его родни не хочет. Хитрый Аман хотел сам сделаться евреем, чтобы получить право бить своих врагов, но Мордехай ему не позволил, сказав, что он не достоин, и изгнал его. Дарья сказала, что не нужно больше крови, и это было правильно. В Книге Эстер евреи перебили многих людей, но если мы заставим других себя бояться, нас никогда не станут принимать и уважать.
И хорош был другой Пуримшпиль, в котором я играла простую еврейку, подслушавшую под окнами дворца разговор царя и Амана. Она предупредила свой народ, чтобы они были готовы защищаться и вооружились. Гуревич придумал, что мы притворимся мёртвыми, и когда пришли люди Амана - мы вскочили, напали на них и победили. Затем евреи вошли во дворец и спросили меня об Амане: это он? Я подумала, что простая еврейка будет бояться ошибиться. Она сказала, что не видела его, а слышала только голос. Аману велели назвать своё имя. Она сказала, что это обычный мужской голос. Но Амана нужно было разоблачить, и она сказала, что узнала его. И Амана убили, а царь вовремя присоединился к восставшим и убивал Амана вместе с ними, и потому его убивать не стали.
Я помню все Пуримшпили, но описать их все будет слишком долго. Последним должен был стать Пуримшпиль Нади Ашуровой. Она просто разделила нас на две части и поставила друг напротив друга. Сказала, что взрослых расстреливали и сбрасывали во рвы, одних на других, - и мы, стоявшие справа, падали. Я упала поверх двоих парней - надеюсь, им было не слишком тяжело. Надя говорила, что у детей забирали кровь для раненых солдат, и когда кровь кончалась, дети тоже падали. Когда мы поднялись, Надя плакала. Её стали утешать. И тут оказалось, что это не последний Пуримшпиль.
Девушка из местных, которую привела Надя, вдруг заговорила с нами на нашем языке. Оказалось, что её зовут не Алекса, а Микаэла. Она велела всем встать и разделиться на две части. Затем выбрала Эстер, которая должна была прыгнуть с парашютом в тыл врага. Враги хватали её и мучили, и она кричала. Тогда Микаэла назначила Гуревича Мордехаем и велела всем идти за ним и скандировать: Мордехай! Эстер! Мордехай! Эстер! Они отбили Эстер, и Мордехай вынес её на руках, а её врагов схватили, и они тоже кричали. И все должны были идти за Эстер и скандировать: Свобода! Свобода! Это было слишком просто. Наверное, когда всё слишком просто - это и есть война.
А сейчас я расскажу про свой Пуримшпиль.

Что ж, начнём. У меня нет ни отца, ни матери, поэтому я буду Эстер.
Эстер со своим дядей Мордехаем - кто хочет быть моим дядей? Давай ты, Ева, - жила в маленьком-маленьком домике. Они тихо сидели в нём рядышком, как на этой подушке. А вокруг была страна царя Ксеркса - большая-большая страна, почти как Советский Союз. Весь этот склад - его страна. Ты, Симон, будешь царём. Можешь прохаживаться по своей стране и гордиться ею.
А наш домик становился всё меньше и меньше, меньше и меньше... И Мордехай решил идти на поклон к царю. Давай ты будешь ему кланяться, а я буду стоять у тебя за спиной. Но Мордехай хотел быть полезным царю и поэтому выдал ему его врагов. Он не очень хорошо знал, кто именно замышлял против царя, но это и не так важно. Показывай: вот этот? И вон тот? Не стесняйся! Может, и этот тоже?
Царь велел их повесить и остался очень доволен. И тут я выхожу из-за спины Мордехая и, конечно же, сразу очень нравлюсь царю и становлюсь его любимой женой. А ты, Мордехай, иди пока посиди вон там, у ворот.
Эстер и царь Ксеркс хорошо жили вместе, но тут появился злой Аман. Я не буду никому предлагать его сыграть - это будет как-то обидно, - так что я сама немножко побуду Аманом. И вот Аман пришёл к царю и сказал: послушай, дружище, тут такое дело. Все эти жиды меня жутко бесят, надо с этим что-то решать, а то уже невозможно. Но ты не волнуйся, я сам разберусь, ты только подпиши вот эту бумажку. Ага, спасибо. Ну, я пошёл.
Мордехай услышал об этом и стал звать Эстер. Давай, привлекай моё внимание. Ну, что там ещё? А, это ты, Мордехай. Что случилось? Коварный Аман замыслил истребить наш народ? И что же мне делать? Устроить для него пир? Может, и отравить его, как собаку?
- Нет!
А что тогда? Кланяться? Ты научи меня, как кланяться, я же не умею. Вот так кланяться? И вот так - ох, как низко! А ты что же, не будешь кланяться? Ты уже откланялся своё? Ну, что с тебя взять. Будешь дальше стоять на воротах.
И вот Эстер пригласила своего мужа и Амана на пир. Она приготовила много-много очень вкусной еды, подавала им блюда и кланялась им: и вот так, и во-от так низко - как учил её Мордехай. И царь, и Аман остались очень довольны, и Эстер пригласила их на следующий день прийти на пир снова.
После пира Аман возгордился ещё больше прежнего. И когда он выходил из ворот, один Мордехай ему не поклонился. Это очень рассердило Амана, и он захотел повесить Мордехая. А поскольку Аман был очень хитрый, он пришёл к царю и сказал ему так: о царь! Что бы ты сделал с человеком, который послал других людей, возможно невиновных, на виселицу?
- Поступил бы с ним так же, как он поступил с ними.
Значит, повесить его? Отлично. И Аман... повесил Мордехая. Мордехай может очень удивиться и спрашивать: как это - повесил? За что?! За шею. Давай, уходи со сцены.
На следующее утро Эстер снова пришла к воротам, чтобы спросить совета у Мордехая, но Мордехая там больше не было. Она увидела, что Мордехая повесили, и заплакала. Когда она готовила пир, всё валилось у неё из рук, и перед царём она продолжала плакать. А ты давай, утешай меня.
Но царь не знал, почему она плачет, потому что Эстер так и не открыла ему, из какого она народа. В слезах она могла только указать рукой на повешенного Мордехая.
- Ты плачешь из-за него? Но почему? Это ведь какой-то презренный еврей, такой же, как все евреи.
И Эстер побоялась сказать царю, что она родня Мордехаю, чтобы не случилось с ней то же, что и с ним. Она перестала плакать и стала дальше счастливо жить с царём. Последняя из народа израилева, который Аман истребил. Потому что Мордехай научил её только кланяться.
А надо было, наверное, всё-таки отравить Амана. Как собаку.

Мордехай поступил плохо, но я никогда не назову его плохим человеком.
Я немного боялась, что Ева или Симон скажут что-то другое. Но они сказали всё правильно. В одном из Пуримшпилей Мордехай, задремавший в саду, подслушал, как Аман с женой замышляют отравить царя, а затем на пиру выбил из рук царя отравленный кубок. Я выбежала изобразить собачку, которая вылакала разлившееся вино и издохла. Но во время своего Пуримшпиля я не помнила об этом, а помнила о той девушке, устроившейся официанткой.
Когда Пуримшпиль Микаэлы был окончен, ей стали задавать множество вопросов о том, почему она скрывала от нас своё имя и для чего она здесь. Она усадила нас в круг и согласилась рассказать свою историю. Она сказала, что её не взяли прыгать с парашютом в тыл врага, поэтому она помогала евреям, нанимаясь работать в концлагеря. Потом они с братом вступили в организацию Моссад Алия Бет и теперь переправляют евреев кораблями в Палестину. Надя, которая её привела, подтвердила, что встречала её в лагере в Бельгии. Некоторые видели её брата.
Микаэла сперва говорила, что она здесь для того, чтобы мы поставили Пуримшпиль - спектакль для детей о свободе, которой они никогда не видели. Но что-то не складывалось: она узнала о Пуримшпиле только от Нади. Тогда она сказала, что прибыла освободить нас и ещё некоторое количество детей. Всё было готово - корабль ждал в порту, не хватало только человека, который мог бы подделать накладные. Дув Ландау захотел переговорить с ней с глазу на глаз, и фальшивобумажник нашёлся. Всё выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. Зачем тогда нужен Пуримшпиль? Почему бы просто не вывезти детей, не привлекая лишнего внимания?
Микаэла утверждала, что Пуримшпиль - это символ. Но по мере обсуждения я понимала, что это - ещё и хороший способ собрать детей. Если сказать детям заранее, весть быстро разлетится по лагерю и дойдёт до охранников. К тому же количество мест на корабле ограничено. Дети не должны драться за места. Пусть они до последнего считают всё происходящее игрой. Но почему именно дети? И что с ними будет дальше? Да, англичане могли перехватить и развернуть корабль - но стоило хотя бы попытаться. Но некоторые говорили, что и в Палестине дети не будут в безопасности. Что эта земля - такой же лагерь, только без колючей проволоки, где хозяйничают англичане, и нужно сперва отвоевать её. Гуревич спрашивал, почему мы везём на землю, где вот-вот начнётся война, детей, а не мужчин, владеющих оружием. Микаэла отвечала, что этим занимается другая часть организации, и он сможет вступить в Моссад, если пожелает. Да, война может длиться десятилетиями, а детям всё равно больше некуда идти. О том, почему выбор пал на детский лагерь, Микаэла говорила только, что таков был план.
Идеи выдвигались самые разные, включая провокацию, которая отвлекла бы охрану. Но от неё отказались, чтобы не навредить тем, кто останется. Долорес пыталась говорить, что вывозить надо или всех, и никого, - но мы всю жизнь оставляли кого-то позади, иначе спастись невозможно. За оставшимися можно будет вернуться. Микаэла уверяла, что по поддельным накладным мы проведём детей мимо охраны абсолютно легально. Оставалось как-то отвлечь начальника лагеря. У Гуревича возникла блестящая идея пригласить его участвовать в спектакле в качестве царя, а Микаэлу посадить рядом с ним в роли Эстер - под видом уборщицы-киприотки, выбранной потому, что она взрослая. В случае, если начальник что-то заподозрит, она могла выхватить его пистолет и велеть не вмешиваться.
С мыслей о взрослых переключились на мысли о детях. Как уговорить их пойти с нами в конце спектакля? Гуревич, единодушно выбранный Аманом, - Надя спросила, не семейный ли у нас с ним комедийный дар, но мало ли в мире Гуревичей, - придумал, что дети могут побежать за сладкими ушами Амана. Он собирался взять мешок, набить его какими-нибудь тряпками и сделать вид, что внутри сладости. Это было очень забавно, но я понимала, что всё, что может пойти не так, пойдёт не так. Что если начальник лагеря не испугается угроз Микаэлы или она его застрелит, и охрана закроет ворота? Что если охрана не поверит накладным, начнёт стрелять - хотя бы и в воздух - и дети в панике разбегутся кто куда? Что если дети, оказавшись на корабле, испугаются и захотят вернуться в лагерь? Что если?..
Меня отозвала поговорить Мэри Берензон и зашептала:
- Хочешь, я вытащу тебя отсюда? Прямо завтра ты уплывёшь в Америку. У меня есть паспорта. Совершенно легально, без всяких сомнительных предприятий.
Я не поверила. Было похоже на то, что Мэри просто хочет сорвать затею Микаэлы.
- Почему именно я?
- Потому что ты сирота. В Америке много еврейских семей. Хочешь новую семью?
- Нет.
Я ответила честно. У меня есть семья, я её люблю. Не важно, что их больше нет в живых. А я уже не ребёнок и могу справляться сама.
- Но ты можешь помочь людям, которые потеряли своих детей. Ты сможешь помочь кому угодно ещё, если выживешь, а не останешься здесь.
Это звучало заманчиво. Старики, похоронившие своих детей, не должны быть одиноки. Они нуждаются в заботе не меньше, чем дети. А в Америке можно зарабатывать деньги и покупать на них одежду и игрушки для детей в этом лагере, как делали другие американские евреи. Но это было похоже на бегство. Я не знала, буду ли я нужна здесь. Я попросила дать мне подумать до завтра и сначала посмотреть, что произойдёт. Мэри не настаивала.
Мы вернулись в общий круг как раз вовремя, чтобы услышать, как Микаэла говорит о том, что нам нужна взрывчатка. Взрывчатка на корабле, полном детей! Микаэла объясняла, что если нас не захотят пропускать, мы сможем пригрозить, что подорвём себя. Допустить гибель детей англичане не решатся. Но для угроз не обязательно демонстрировать настоящую взрывчатку - можно блефовать. Если только Моссад не планировал в самом деле пустить её в ход... мне совсем не нравилось брать детей в заложники, и не только мне. Гуревич стал подозревать, не провокация ли это. Слишком часто, говорил он, за всю историю евреев загоняли в узкое место. А я вспомнила Крестовый поход детей. Но мне хотелось верить, что Микаэле незачем нам врать. Что она не желает детям зла. Но - готова рисковать ими.
Лучше действие, чем бездействие? Но порой стоит задумываться о последствиях действий. Увы, у нас было всего два варианта: оставить всё как есть либо попытаться поставить Пуримшпиль и вывести детей. Полагаться на взрослый лагерь, по мнению многих, было безнадёжно. Главная беда евреев в том, что они слишком много спорят. Мы же закончили споры и взялись за подготовку спектакля. От декораций я предложила отказаться: дети сами всё представят. Рассказчиком назначили Симона, потому что он хорошо говорит. Остальные изображали еврейский народ и должны были низко кланяться царю-начальнику лагеря. Я поклоны не репетировала - мне кланяться не понравилось.
После меня Мэри говорила с некоторыми другими, также наедине. Когда она во второй раз отозвала меня, она была очень взволнована и просила поехать с ней в Америку, а не прикрываться детьми, как живым щитом, чтобы попасть в Палестину. Я обещала ей, что использовать детей не стану и сделаю всё возможное, чтобы не допустить вреда для них.
- Ты должна дать согласие сейчас. Иначе я не успею найти кого-то другого, и паспорт останется неиспользованным...
- Может, он нужен кому-то больше, чем мне? Не хочу забирать себе чужой шанс.
- Это твой шанс! Тебя уже там ждут!
Она говорила так горячо и искренне, что я не могла ей отказать. Я решила, что смогу поучаствовать в Пуримшпиле, и если что-то пойдёт не так, я постараюсь предотвратить жертвы, чего бы мне это ни стоило. А потом я не уйду с другими детьми на корабль, а уплыву в Америку. Даже если у Мэри ничего не получится и охрана нас не пропустит, мы просто вернёмся в лагерь. Снова ждать.
- Хорошо. Я уеду с тобой. Я согласна.
Репетиция продолжалась. Я вызвалась играть Мордехая, сперва без особой охоты, но вскоре меня увлекла радость общего дела. Мордехай должен был спасти царя от злоумышленника - так, чтобы начальник лагеря не принял это за нападение, но привык к резким движениям в его сторону. Решили, что Мордехай выстрелит в злодея, сложив пальцы пистолетом, но по своей скромности не расскажет о том царю. Мне поначалу не хотелось стрелять - я боялась напугать детей, некоторые из которых знали, что такое пистолет. Но меня уговорили. Гуревич придумал, что покушавшийся на царя был братом Амана, и оттого Аман обозлился на Мордехая и пожелал, чтобы за того расплатился весь народ израилев. Аман-злодей смешно кривлялся, он должен будет нападать на актёров-евреев и заставлять их прятаться среди детей, чтобы тем проще было потом подбить их преследовать Амана.
В какой-то момент подумали, что Микаэла не сможет оставаться до конца рядом с начальником лагеря, ведь ей нужно будет идти вместе с детьми и подать условный сигнал своим соратникам. Нужно было найти новую Эстер, которая могла бы переводить для начальника лагеря и не следовать вместе с ним в общей процессии, а задержать или запереть его. Я говорила, что я достаточно хорошо знаю английский и остаюсь в лагере. Я не знала, что я смогу сделать с начальником лагеря, если он решит остановить детей: уболтать его, как Эстер кланялась Артаксерксу, или убить его, как Амана? Но хотели, чтобы Эстер сыграла Мэри, потому как Мэри говорила по-английски лучше всех. Мэри отказывалась и стала спорить с Гуревичем. Он говорил, что даже если это провокация, мы должны что-то делать. Мэри возражала, что погибнуть глупо сумеет любой дурак, но не каждый сумеет выжить, чтобы спасать других. Говорила, что некоторые тоже что-то делают, но незаметно, без громких слов. Я просила их обоих не кричать. А Надя села на пол и заплакала.
Мэри и Микаэла стали утешать её вместе, и в этот момент, казалось, примирились и поняли, что каждая из них занята важным делом, только по-своему. Мэри согласилась сыграть Эстер, и мне стало ещё спокойней, и всё встало на свои места. Просто и ясно, как на войне: мы играем Пуримшпиль. Мы даём детям уйти и задерживаем начальника лагеря. Если детей не выпускают - не допускаем угроз, конфликтов и насилия и берём всю вину на себя. Без Эстер прогнали задуманный спектакль ещё раз. Всё получилось отлично - и народ, внутри себя уже разделившийся на Палестину и Америку, и оторванное ухо Амана, и реплика, заготовленная для царя: я даю вам свободу. И свобода случится, для каждого - своя.

Итоги и благодарностиАде Гуревич удастся уплыть в Америку. Это значит - новый паспорт и новое, уже третье, имя. Она постарается не терять контакта с другими, выбравшими такой же билет в один конец: Надей, Дарьей, конечно - Мэри... И заработать на то, чтобы еврейские и не только еврейские дети меньше голодали. Быть может, она так никогда и не ступит на Землю обетованную и больше не встретится со своим двоюродным братом Авраамом Гуревичем, сыном дяди Вениамина.
История, лежащая в основе игры, - это был уже шестой прогон, - родом из романа "Исход". В нём Моссад действительно вывел на одноимённый корабль триста детей из лагеря, начальник которого закрыл на это глаза. Продолжение истории было весьма спорным: когда англичане блокировали корабль, дети действительно угрожали самоубийством, а происходящее освещал специально приглашённый Моссадом корреспондент "Нью-Йорк Таймс". Англичане вынуждены были уступить под давлением мировой общественности.
В определённой степени противостояние Микаэлы и Мэри на игре демонстрировало противостояние двух подходов к сопротивлению - радикальный и цивилизованный. Оба хороши по-своему: первый - как жест отчаяния, когда по-хорошему уже не достучаться (и с этой стороны пирога мне тоже интересно было бы поиграть). Второй - как утверждение жизни и надежды вопреки этому отчаянию, когда по каплям собирается море. Отвоёвывать землю своих предков или отстраивать свой собственный мир на другой земле - выбор, в котором правых и виноватых быть не может.
Спасибо Хэлке за игру. Это сильная, живая, очень качественно сделанная игра, в которую вложено так много, что за один раз точно не исчерпаешь. Даже "игрой" как-то неловко называть такие глубокие вводные, такую атмосферу и магию.
Спасибо игрокам, которые собрались в это поиграть - и все как один были прекрасны. Инуки за Мэри, Лесс за Микаэлу, Льюсу за Авраама, Дёгред за Еву, Сильвер Анне за Симона, Лесе за Надю, Вере за Дарью - и всем-всем-всем. Очень много любви.

Покинув помещение, которое хозяева уже оставили на наш откуп, мы ещё постояли у проходной, обнимались и расходились. Заметил, что на кустах уже распускаются зелёные листочки, и вообще медленно возвращался в московскую реальность. Мы с Верой пошли ловить троллейбус до Семёновской - первый не догнали, дождались второго. Жаль только, что он доезжает так быстро. Дома я был к полуночи. Хочу играть у Хэлки ещё. Даже в Барраяр - оцените упорос человека, который уже давно замучен этим нарзаном! Но пока надо дошиваться к Клдвстврц.
Слайд

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, портрет в интерьере

...если бы не Лео, я бы об этом и не задумался. А ведь раскол примархов во время Ереси во многом похож на противостояние Пандавов и Кауравов. Ваха - чёртов эпос и на эпическую космогонию Курукшетры ложится как влитая. Лоргар, когда говорит сначала о том, что больше не испытывает ненависти к Жиллиману, и сразу же после - что познал трансцендентное, вовсе не меняет тему. Причинно-следственная связь очевидна, если вспомнить наставления Кришны Арджуне: когда ты - орудие в руках богов, тебе остаётся только исполнить свою роль. "Нет зла в моём сердце, но кто-то должен упасть всё равно"(с). Стрела не выбирает цель, её задача - лететь, и если родился стрелой, а не баобабом, то отсидеться не получится, - последнее Лоргар и доносит до Магнуса. Хотя Магнус как никто знает, что случайности не случайны и семя гибели каждого заложено в семени его рождения.
Слева - гибель Абхиманью, сына Арджуны, в версии Гранта Моррисона, справа - поединок Фулгрима и Ферруса.

Очень сложно не думать о кроссовере. Демоны в Махе есть, ксеносы есть...
И чтоб два раза не вставатьИ положительно жаль, что лоялистам не досталось таких классных авторов, как еретикам. Далеко не все из них настолько картонны, как кажутся, многие сталкивались с собственными трагедиями и переживали их с достоинством, как, например, Сангвиний. Но увы.

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, om namah sivaya

Посмотрели с Птахой в воскресенье Бегущего по лезвию-2 (спойлеры!).Бегущего по лезвию-2. Ещё одна очень одушевительская история. Радует, что авторы постарались сохранить эстетику первого фильма и развить его идеи, а не просто спекулировали на громком названии. Да, повторить то, что было продуктом своей эпохи, по прошествии 37 лет невозможно, но дань памяти получилась достойной. Те, кто не смотрели Бегущего, может, и поймут, что происходит, но мелких отсылок не уловят.
Очень красивая картинка в цветах сусального золота и бронзы с акцентами чёрного и белого. Золото - это иконы, золото - это микросхемы. Немудрено, когда речь идёт не много не мало, а об ангелах. Красивый, не отвлекающий саунд и продолжительные лакуны тишины, от которой мы так отвыкли в кино. Говорят здесь редко, но метко; не для всех героев уместно изрекать афоризмы, но это тот случай, когда ёмкая фраза вызывает церебральное наслаждение. Никакого визуального и словесного мусора - всё работает на восприятие.
Сюжет традиционно имеет второстепенное значение: не следует ждать от легенды быстрого развития событий, зато стоит быть готовым к совпадениям, которые никто не станет объяснять, и шаблонам высшей пробы. Затравка не оригинальна - беременная репликантка: я видел несколько фильмов, начинавшихся точно так же. Зато нов вопрос: считать ли живым существо, не способное к самовоспроизводству. Герой-репликант отправляется на поиски ребёнка, догадывается, что ищет себя самого, находит отца - и узнаёт, что на самом деле избранный тут не он, но всё равно помогает семье воссоединиться. В какой-то момент заходит речь о революции, и я начинаю сомневаться, не Вачовски ли писали сценарий, но обошлось - это даже не затравка для следующего фильма, скорее вкусная косточка зрительскому воображению.
Привет и демонической женщине - я по ней не скучал. Форд уже не торт - бывают актёры, словно созданные для возрастных ролей, а это тот случай, когда в твоей голове актёр молодой и ты ничего не можешь с этим поделать. Немного не хватило раскрытия второстепенных персонажей кроме собаки-алкоголика, и эротику вырезали, но это мелочи. Не жалею, что посмотрел этот фильм.

Тяжеловато, когда твой дом принадлежит не городу, а компании ПИК. Ты вынужден платить за навязанные услуги, даже если они нифига не работают.
В прошлом месяце нам пришёл счёт, в котором значилось 11 тысяч за вывоз мусора. Одиннадцать, Карл. Упс, сказали нам, ошибочка вышла-с, случайно посчитали начиная с июля, и в следующем счёте будет так же, мы исправить не успели, но вы сами как-нибудь пересчитайте. Окей, 4 тысячи в год мы за вывоз мусора заплатим, но этот вывоз выглядит как огромный контейнер, который двигают с места на место и который вечно переполнен. Да я за такие деньги хочу раздельный сбор в удобные бачки с крышечками. А ПИК ещё имел наглость пригласить жильцов на субботник по уборке территории.
Но это ещё не всё. При близком рассмотрении в счетах выявилось ещё несколько "ошибочек", где некоторые показатели "случайно" умножили на три. Итого за два месяца вместо 16 тысяч насчитали 20. Внимание, лопата: ПИК не заключал договора с МФЦ, поэтому для того, чтобы заплатить не по бумажке через банкомат - столько, сколько в ней значится, - надо ехать в офис ПИКа в городе Щёлково. Спасибо, что не в Красноярск! У моих родителей были время и личный транспорт, чтобы съездить и разобраться. Вопрос знатокам: а многочисленные старушки, переселённые в наш дом из хрущёвки, вообще поймут, что их на@бывают?..
И второе. ПИК заключил договор с провайдером lovit, и любым другим провайдерам в дом вход заказан. Когда интернет падает - роутер не перезагрузишь, потому как он находится не в квартире. А со вчерашнего вечера на моём нетбуке интернет не подключается вообще. Хорошо, что остаётся птахин ноут. Обещали починить в течение трёх дней. Г-сервис.

СнилосьНа днях снилось много всякой мути, но среди прочего запомнилось крушение слона. Во сне я смотрел на слона из окна - он шёл по шоссе, у него на спине громоздилась целая гора людей, и у Кунцево-плазы собралась толпа, чтобы на него поглазеть. Слон шатался под тяжестью и еле переставлял ноги. Возница ударил слона крюком на длинной палке, и слон отбил задними ногами, как делают лошади, когда больше не могут терпеть боль. Толпа восторженно зашумела. Развернув слона перед ТЦ, возница решил послать слона ещё раз, и слон понёс галопом. Он выскочил на встречную полосу и столкнулся с автомобилями с такой силой, что одну машину подбросило и перевернуло в воздухе. В мешанине машин слон упал сам, всё это сопровождалось воплями.
Вчера я начитался отчётов с чужого праздника жизни Воссоединения, и мне приснилась игра по феям у меня на даче, которую организовывал, кажется, Грей. Таймлайн был скорее средневековый. И вот я сижу во сне и перед самым началом игры придумываю персонажа. Смотрю на деревянную стойку в форме подковы (в реале на моей даче отродясь такого не водилось), смотрю на достаточное количество соков для моделирования разных напитков - и решаю стать хозяйкой кабака. Мраморной лисицей, паком. Имя ей подобралось короткое, вроде Мо или Мю (казалось бы, при чём здесь Симпсоны, при чём здесь Муми-тролли)). Но только я задумался во сне о прикиде, как меня разбудила Птаха, вернувшаяся домой за забытой картой. Где бы теперь эту лисицу сыграть?..
Во сне под мраморной я подразумевал лису грузинскую снежную, вот так она выглядит (на фото Лорхан Даши Пушкарёвой):


Хочется чего-нибудь на карму карту перед Клдвстврц Никому не надо расклада за donation? В т.ч. на персонажа? А то аудиолекции прибыли не приносят, конечно, а тут ещё и гугл-диск и гугл-доки глючат. Не могу загрузить ни отчёт с СЗ, ни трёп за японский театр. =\

@темы: moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, вот такой весёлый джир!, андроидосексуальность, мечтай, иначе мы пропали

Переждав, пока откатится субботняя гроза, мы с Птахой поехали в ГД. По пути завернули в Картошку, поскольку Дредноут - по-прежнему не то место, куда стоит приходить голодным. Но настолько солёные грузди, что не чувствуешь их вкуса вообще, - это груздь.
В первую очередь мы зашли поздравить и послушать Стрикс. Отрадно, что ей понравилось петь в Дредноуте на игре и она решила сделать это ещё раз - и, надеюсь, не последний. Также рад был видеть всех, кто собрался по тому же поводу - Диметру, Игниса, Волчонку, Джонта, Мэсс, Экете, Арти, Дор, Субоши, Ноэль, Андреаса, Тиндэ, Тёрн, Мару и Гарта Птаху пришибло давлением, но когда она выпила кофе и ожила, я переоделся в шкурку Камиллы, и мы (встретив по пути Челси - в ГД все свои) появились на городовке.
Я решил, что Камилла некоторое время провела во Франции, и Лондон сильно изменился за лето. Микро-отчётПриходишь на светский приём, а там вместо привычной болтовни о книжках - полумрак, свечи, какие-то подозрительные склянки. Они с братом опоздали к исполнению отрывка из нового произведения - Кармины Бураны, - но мисс Лестрейндж охотно ввела их в курс дела: сообщила, что каждому следует выбрать, следовать ли путём Благого двора или Неблагого, и пройти испытание, а потом не менять сторону, иначе получится совсем не весело. Но весело и так не было - пока Ивэн вышел поговорить с типом в костюме долийского эльфа, господин более человеческого облика развлекал дам байками о Древнем Риме. Камилле даже было бы что добавить про Рим, но она всё равно поняла, что это - больше не её песочница, а секта какая-то И ушла вместе с Ивэном слушать концерт дальше.
Когда мы вернулись к Стрикс, из Камиллы я не переодевался, ибо влом. В девять закончился звуковик, а помещение осталось, и Стрикс стала петь а капелла. Исполнила даже Кайрил (всё хочу его в записи на память, только текст надо подправить), а затем перешла к разговорному жанру и Осьминогам. Как давно я не слышал про осьминогов, а лучше, чем Стрикс, их никто не расскажет! И вообще это был очень ламповый вечер с байками с разных игр, а напоследок заказали вина, и Мэсс выпила горящую "Чужую Аваду". Постепенно разъезжались и расходились, мокрый ветер расходился тоже, и мы с Птахой и Диметрой как раз под него вышли. Стрикс ещё раз с наступившим!
На ночер мы заказали домой веганскую пиццу из Империи. ВпечатленияОна оказалась очень щедрой и сытной: на тесте - целый салат из овощей, зелени, лука, грибов, оливок и кубиков сыра. Основа так себе - плавящийся сыр довольно пресный, не хватило кетчупа и специй, - но сама пицца вкусная. Больше всего я по-прежнему люблю пиццу из Happy Vegan Shop - тесто суховато, зато она достаточно острая для меня, - зато с пиццей из Loving Hut пицца из Империи вполне может тягаться. Теперь хочется попробовать два других веганских вида пиццы оттуда же. Свою цену они вполне оправдывают.
(Если Loving Hut не найдёт новое место в центре - я снова не знаю, где праздновать др. Домой ко мне в будний день никто не поедет. Но пока у меня слишком лапки и, возможно, просто ничего не будет.)

@темы: friendship is magic, да, волк жуёт траву, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, моя прописка азкабан