Лёг перед игрой в девять. Не вечера. Всё потому, что в пятницу сеть вернулась к нам только к ночи, а у меня оставались недописанными ликбез и квента на субботнюю космоАрду. До полудня выспался, но собираться пришлось быстро. За завтраком зашли в ТЦ на Пражской - в Крошке-Картошке появились картофельные дольки. Выйдя куда-то на парковку, встретили Луара и сквозь совершенно ирреальную метель добрались до остановки. Прекрасен маршрут, когда автобус проезжает мимо нужного дома трижды.
Многие игроки и мастер были уже в сборе. Картошка оказалась на вкус как пенопласт, но Волчонка накормила меня веганским борщом и угостила нас настоящими шоколадными финиками. Когда я наелся и оттаял, мы с Луаром сходили в Дикси за провиантом и сидром. Птаха завязала на мне платок, а поскольку я забыл озаботиться сменкой, играть мне пришлось в полосатых шерстяных носках - что, впрочем, вполне в духе персонажа, возможно, это его единственная тёплая вещь.)

Из дневника Эжена о вечере в кафе "Гербуа"В Городе шёл снег. Снег в октябре - и тени деревьев на снегу, ни одной одинаковой, и почти не встретишь прохожих. Можно зайти согреться в кафе, увидеть знакомые и новые лица...
Гаспар, один из немногих, кто замечал меня и кого я мог бы назвать другом, настраивает свой фотоаппарат. Женщина в кадре только что закончила увлечённую беседу с кем-то из завсегдатаев и опускается в кресло. Ей не нужно позировать, чтобы выглядеть непринуждённо.
- Представишь нас, Гаспар?
- Княгиня Евгения Николаевна Лестровская...
Гаспар называет меня литератором, это смешно - но он умеет льстить, ему верят. Отвечаю, что мои статьи княгиня могла видеть, только если какой-нибудь лоточник заворачивал для неё в газету горячий пирожок с вишней, а запомнить мои черты по персонажу второго плана картины - лишь благодаря своей наблюдательности и мастерству живописца.
- В Париже все молодые люди настолько скромны?
- О, Вы просто не бывали здесь по вторникам и воскресеньям.
Каролина Бернар представляется сама и склоняется над рукой княгини в чёрной перчатке.
- Вы носите траур? Примите мои соболезнования.
Кажется, о князе Лестровском Гаспар когда-то упоминал. Должно быть, он дружен с этой семьёй - княгиня хвалит его фотографии, рассказывает, что фотопортрет её воспитанницы на первом балу даже пытался похитить поклонник - такая милая детективная история. Вдовство не стёрло её улыбку, не похитило у неё жизнь. Она собирается в Ниццу, затем в Вену; Гаспару по пути - по делам. Она предлагает представить его ко двору, чтобы его фотоаппарат запечатлел королеву Сиси... В её заботе нет снисхождения, прежде никто из моих бывших соотечественников не вызывал во мне столько симпатии. Она совсем не похожа на мою мать, и всё же - заставляет о ней вспомнить.
Писатель Шарль Савари, словно продолжая прерванный разговор, настаивает на том, что фотография не способна, в отличие от живописи, передать состояние души, а изображает лишь внешнее. Ему возражают, вспоминают удачно пойманные фотографами характеры и чувства. Улыбаюсь: быть может, однажды на фото удастся запечатлеть нимб? Гаспар подхватывает - подобные световые эффекты порой возникают, но не из-за святости, а из-за нарушения техники.
По мере наступления сумерек на свет окон кофейни слетались художники, незаметно занимали свои места и утыкались в альбомы, делая наброски. Ещё кто-то незнакомый с толстым блокнотом устроился в углу у двери. Англичанин, корреспондент, щёголь, и явно знаком с Гаспаром, но Гаспар нас знакомить не спешит. Осмотревшись и освоившись, журналист включился в беседу о внешнем и внутреннем и стал расспрашивать художников о том, что для них важней в портрете. И некоторым хотелось подчеркнуть отличие картины от снимка - как будто можно было сравнивать столь различные виды искусства, как сравнивать поэзию и музыку.
- А что если у человека нет души?
- Вы имеете в виду, как изобразить человека без души?
- Нет - что если души нет у всех людей?
Но он не по адресу: здесь нет святош. Каролина тянет внимание на себя, заказывает всем шампанского - но я прошу горячий чай. Хозяин сбился с ног, сетуя, что все официантки снова ушли с художниками - позировать. Каролина хочет узнать от меня, каково позировать, сидя без движения. Сидеть несложно, главное - не заснуть. А вот если часами стоишь в позе, скажем, святого Георгия, попирающего змея, - тогда ноют потом все мышцы. А художники всё о том же:
- Аборигены верят, что фотография отнимает частицу души. Они ближе к природе, может, знают лучше?
- Они знают лучше о природе, но фотография к природе не относится...
В защиту фото - или против души? - журналист говорит, что все внутренние черты человека отражаются на его внешности. И сам, похоже, не понимает, какое блестящее решение спора он нашёл: душа в наших глазах, в нашем лице, нет ничего потайного, мы и есть - душа. Его просят наперебой угадать по чьей-то наружности о характере. Он выбирает Каролину и говорит, что она скучает и приходит сюда, чтобы каждый новый день хоть немного отличался от предыдущего.
- Но это грубо! Скажите же мне хоть что-нибудь приятное!
- Платье у Вас красивое.
Сменили тему: заговорили о погоде, как принято в Лондоне. В Петербурге, по словам княгини, балет и снег; как красиво бы вышло, если бы Гаспар сфотографировал балерину, кружащуюся среди снежных хлопьев! Он как раз работал над увеличением скорости снимка, чтобы на фото не только можно было использовать страусиный пух, но и настоящие снежинки не успевали растаять. От того, как нарисовать душу, перешли к тому, как нарисовать туман, - хотя, подумалось мне, разницы немного. И Тёрнер рисовал туман, да и Моне...
Кто-то сказал, что на пейзажи с дурной погодой стоит любоваться, сидя в кресле перед камином с бокалом шампанского, в компании друзей, чтобы холод и сырость на картине ярче оттеняли жизнь. Я поинтересовался, что делать с пейзажами, если сам живёшь в холоде и сырости, но меня не услышали. Каролина пожелала иметь несколько пейзажей, чтобы менять их в течение года и лицезреть зимой - лето, а осенью - весну.
Гаспар вспоминает, как пил в Лондоне виски. Журналист мистер Грэй возражает, что парижский абсент - ничуть не меньшая гадость.
- Может выйти хорошая статья: "Ячмень против полыни".
- Давайте не будем говорить о политике при дамах!
- Выпивка - это не политика. А вот мексиканские кактусы - тема действительно слишком... острая.
Княгиня Эжени удивляется отсутствию у мистера Грэя патриотизма - разве он не считается признаком хорошего тона? Я пояснил, что английский патриотизм давно уже не имеет с хорошим тоном ничего общего. А Каролина подозревала, что мистер Грэй на самом деле критик. Меня всегда забавляет обычай ругать критиков, якобы не творящих ничего самостоятельно, поскольку многие критики сами подвизались на литературной стезе, да и сам я нередко ел хлеб этой профессии. И если после живописцев останутся их картины, после композиторов - симфонии, то после спектаклей, например, останутся только критические заметки.
- А как же афиши?
- Афиши рисуют те, кому за это платят. Не будет же заказчик просить: "Нарисуйте наши траченные молью костюмы и пыльные декорации"?
Упоминаю о театрах, которые вовсе экономят на всей этой бутафории, и даже на актёрах, когда ставят монологи. Для некоторых это прозвучало в новинку, хотя я не мог похвастаться тем, что держу руку на пульсе театра. Тут же предположили, как все роли мог бы играть один актёр. Я подумал вслух, что такой актёр либо вынужден был бы пренебречь глубиной каждой роли, либо сгорел бы. А необходимость говорить за различных персонажей не поочерёдно, а одновременно... это уже нечто из области чревовещания. Впрочем, есть же кукольники; когда я был маленьким, я видел ярмарочный балаган, но никаких впечатлений, кроме неловкости, он в памяти по себе не оставил.
Мистер Грэй спрашивает меня, кому мне доводилось позировать, явно рассчитывая на сплетни. Спрашивает у Каролины, какие развлечения в ходу в Париже, помимо выставок и салонов, и та охотно упоминает о дуэлях - в Лондоне, видимо, они вышли из обихода: противники слишком боятся запачкать манжеты. Каролина рассказывает, как на днях бросивший вызов гонялся за вызванным по всему кафе, а тот опрокидывал столы и стулья.
- Баррикады - тоже типично парижское развлечение, - эта дурная шутка пришла на ум мне и месье Савари одновременно.
Его спрашивают, работает ли он уже над новым романом. Да - и это будет роман о Жанне д'Арк; но автор собирается изобразить её как святую подвижницу, как человека, достигшего сверхчеловеческой высоты, но не как женщину, что многим кажется старомодным. Читатели хотят, чтобы он принял во внимание женскую физиологию и то, как сложно ей было прятать любовников... Когда я замечаю, что быть женщиной означает не только физиологию, но и некие черты личности, меня, кажется, не понимают и смотрят так, будто именно я сказал нечто непристойное.
Когда я беседую с мистером Грэем, Гаспар встаёт рядом со мной, и я чувствую над своим плечом его руку, которой он опирается о стену. Ревнует? Было бы удивительно, но - невозможно. Скорее, оберегает. Он старше меня вдвое - эта разница всегда будоражила. Мистер Грэй удаляется к другой компании, и Гаспар смотрит ему вслед. Говорит, что в этом человеке есть некий надлом, заставляющий его задевать других. Я и сам это чувствую, но здесь это не редкость. Сюда многие приходят, чтобы заполнить пустоту внутри, но от малейшего сквозняка она выветривается снова.
Слушаю княгиню и понимаю, сколь многое изменилось у неё на родине. По редко доходящим до меня новостям - чужие края меняются так же быстро, как растут чужие дети. А я больше десяти лет не покидал Парижа, Гаспар сказал мистеру Грэю, что я хорошо знаю Город. Но как можно достаточно знать нечто настолько бесконечное, в чём каждый раз открываешь что-то новое?
- А я уезжаю...
- Но ведь ты вернёшься.
Гаспар приглашает меня ехать с ним. Но у меня нет средств на путешествия, и я не хочу его обременять. И боюсь лишиться комнаты за время своего отсутствия.
- ...К тому же, Париж меня не отпустит.
Гаспар понимающе кивает. Ревновать к Городу даже он не вправе. Он кашляет - простужен? Немудрено, я сам четвёртый день без голоса. Он уходит на кухню, должно быть, за горячим чаем. А из усилившейся метели в кафе заходит полицейский инспектор - и уверяет притихшую публику, что он не при исполнении. Он явно чувствует себя не в своей тарелке, сетует на то, что везде вызывает напряжение.
- Если Вы создаёте напряжение, быть может, Вам стоит сдаться на опыты учёным, изучающим электромагнитное поле?
Инспектор говорит, что мой тёзка, художник Эжен Марсиль, - его бывший сослуживец. Услышав о том, что я позирую, с серьёзным видом предостерегает от этого опасного занятия. Натурщиков и натурщиц всегда считали шлюхами - почему же в наше время это слово стесняются произносить? Я ответил, что мне, наверное, повезло, но я ни разу не сталкивался с тем - и даже не слышал о том, - чтобы кто-то из художников или скульпторов прибегал к насилию. Инспектор возразил, что в мастерскую может зайти другой человек и, увидев наброски, начать преследовать изображённого на них человека. Я усомнился - слишком романный сюжет. Но Каролина сразу начала просить, чтобы я написал об этом рассказ: некто перебирает эскизы знакомого художника, видит фигуру юноши или девушки, влюбляется - и бросается на поиски...
- А что если именно на этом рисунке - выдуманный художником человек? - кажется, это сказал Марсиль.
Прекрасная концовка. Из всех людей выбрать того, кого в мире не существует, - такая трагикомедия, превращающая Пигмалиона в Сизифа, как раз по мне. Можно находить сходства в других - но не удовлетворяться сходством, и искать вечно...
- Но люди не живут вечно. А если кто-то живёт вечно, то это уже не человек. - а это, должно быть, Шарль Савари, как всегда, о спиритах и прочей мистике. Не берусь обсуждать с ним посмертные пути.
- Тогда, быть может, наш герой, помимо любви, ищет секрет бессмертия? - кто-то, наверное, снова Марсиль, развивает тему; я слишком поражён внезапным чувством узнавания, чтобы следить за беседой.
- Подобно Гильгамешу? - припоминаю давно читанную легенду. - Только он искал друга, который уже умер. И бессмертие стало его проклятием.
Я отошёл к столу. Почему-то заметил, что в зале нет Гаспара и инспектора. Гаспара не было долго, но не мог же он уйти не попрощавшись? Мистер Грэй спросил, почему Гаспар не взял меня с собой, как будто я был комнатной собачонкой. "Но ведь ты вернёшься".
- Гаспар куда-то отошёл?
- Гаспар отошёл на тот свет, - отвечает хозяин кафе.
Это не смешно. Я переспрашиваю дважды, потом выхожу из зала, хотя хозяин сказал, что инспектор никого не пускает. Инспектор меня словно ждал - встретил в дверях, за его спиной ничего не разглядеть, кроме сидящего в неестественной тяжёлой позе Гаспара, но я всё равно спрашиваю, правда ли это, и как это произошло. Инспектор терпеливо подтверждает, что месье де Люс мёртв, говорит, что выясняет обстоятельства, и затворяет дверь перед моим носом. Я нелепо боюсь, что мне никогда ничего не расскажут, как будто определённость что-то может изменить. Прислоняюсь затылком к холодной стене и пытаюсь унять дрожь.
Возвращаюсь в зал, обхожу его вдоль стены, как опоздавший зритель обходит партер, стараясь быть незаметным. Не помню, спрашивали ли меня о чём-то, - я был неспособен ни врать, ни умалчивать. Я устроился в углу с бокалом вина и кошкой. Я мог провести так остаток вечера, но инспектор вскоре пригласил меня, журналиста и месье Марсиля. Мы вошли на кухню поочерёдно. Я остановился перед Гаспаром - его горло было разрезано, как на бойне.
- Я подумал, что Вы хотели бы попрощаться. Я был прав?
- Да, спасибо. Я хотел бы... увидеть его в последний раз.
Я мог бы сказать, что уже начал прощаться с ним раньше и буду продолжать прощаться, когда уйду, но для этого нужно было слишком много слов, поэтому я просто постоял над телом. Что делают в таких обстоятельствах - говорят вслух, молятся про себя, целуют в лоб? Я боялся к нему прикоснуться и даже наклониться, чтобы не запачкаться его кровью. Если бы он уехал, мы всё равно могли бы никогда больше не увидеться. А теперь он наверняка на пути туда, где ему хотелось бы быть. Доброй дороги! Я отошёл и встал между художником, которого инспектор попросил зарисовать место преступления, и журналистом, который торговался за некролог и намекал, что оный может кому-то не понравиться. Даже если он знал о Гаспаре больше, чем я, мне он был безразличен.
Инспектор Мартен снова и снова извинялся за цинизм и с неловким сочувствием похлопывал меня по плечу. От врачей и полицейских это всегда трогательно слышать, как будто они стесняются своей привычки к крови. А я снова и снова утешал его, говоря, что всё понимаю.
- В этой комнате, я думаю, нет равнодушных. Если бы месье журналист был равнодушен, он не был бы таким нервозным, - мистер Грэй усмехается в ответ, ему действительно здесь не по себе. - А если бы Вы были равнодушны, Вы не выбрали бы такую службу, разве нет?
- Месье журналист просто любит деньги.
- Деньги любят все, но не все могут в этом признаться. Я тоже их люблю.
Хозяин передал, что остальные тоже желают попрощаться, и инспектор непритворно испугался наплыва аффектированных дам. Он велел хозяину организовать очередь, а я, напутствовав его, что дамы - всё же не гунны, удалился, чтобы не путаться под ногами. Я вернулся в зал с твёрдым намерением надраться.
Инспектор нашёл при Гаспаре медальон с маленьким графическим портретом. Его передавали из рук в руки, не узнавая изображённого на овальном рисунке моложавого мужчину с тонкими усами на петровский манер. Наконец, медальон лёг в ладонь Эжени. Этим мужчиной был князь Сергей Лестровский... таким он мог быть лет десять назад. Неловко получилось. Можно ли назвать счастливым того, кто пережил возлюбленного столь ненадолго?..
Я застаю в зале разговор о свиньях, которых художник Роже Мату видел в загоне на вершине холма на некоем острове. Его слушали с каким-то болезненно-острым интересом, чтобы только не думать о произошедшем. Я живо поинтересовался, не были ли свиньи заброшены, но, похоже, по описанию Роже, им хватало всего необходимого: и пастбища, и дождевой воды, для накопления которой был обустроен сток. Загадкой оставалось лишь, как кому-то удалось доставить свиней на вершину, ведь они не козы.
Кто-то в свою очередь вспомнил о монастыре на греческой горе Афон - той самой, куда нельзя войти ни одной женщине, даже если это коза или собака; прилетающих птиц, надо полагать, контролировать сложнее, но кто мог бы соблазниться голубем? Ещё кто-то упомянул овец, сопровождавших паломников на их дороге, - быть может, и овцы совершали паломничество. Тут встрял Шарль и заявил, что животным нужно лишь есть, спать и сношаться, и люди не должны уподобляться им. Но, право, мне также нужно то же самое и, пожалуй, ничего более, и это животных можно оскорбить сравнением с людьми - звери хотя бы честнее.
- Вы хотите сказать, что сытый человек ничем не отличается от свиньи в хлеву?
- У свиньи никто не спрашивал, хочет ли она там находиться - всё решили за неё. А человек как раз тем и отличается от животных, что у него есть свобода выбора.
Я рассказал о человеке, который научил жеребца латыни при помощи карточек со словами, и когда жеребец хотел что-то сказать, он ставил нужные карточки на полку - у него обнаружилось отменное чувство юмора. Потом говорили о кошках, которых в жестокие средние века использовали в кошачьем органе, и о хорьках, которые способны ловить мышей, но чей запах пугает певчих птиц. Княгиня сказала, что её мать держала только диких птиц, которые естественно подражали друг другу, а не кенарей, которых люди учили с голоса, и поведала забавную историю о своём брате, научившем ворона браниться. Ворона выпустили, и он, поселившись поблизости, передал эту науку своему потомству. Однажды какой-нибудь орнитолог опишет новую разновидность бранящегося ворона и даст ей название в честь губернии или приснопамятного брата...
Я отошёл за вином и оказался в компании мистера Грэя и месье Савари.
- Вы когда-либо испытывали противоречивые желания? Сейчас мне одновременно хочется остаться здесь и напиться - или отправиться домой и лечь спать.
- Вы можете пойти домой и напиться там, или остаться и лечь спать здесь. Ещё можно напиться здесь, а проснуться уже дома, если повезёт: со мной такое случалось.
Мне бы Ваши проблемы, месье писатель.
Инспектор вызывает всех свидетелей поочерёдно. Каролина находит его ужасно грубым, хотя я, напротив, считаю его излишне вежливым. Мистер Грэй подслушивает под дверью, инспектор не протестует - журналисту тоже нужна информация для некролога. В свободное время мистер Грэй предлагает поиграть в детективов и попробовать угадать, кто убийца, и сам же выдвигает разные версии. Меня это мало занимает. Самой правдоподобной кажется идея, что Гаспара могли убить из-за его изобретений в области фотографии, чтобы получить патент вместо него.
- Вы журналист, критик, а теперь ещё и частный сыщик! - смеётся Каролина. Похоже, наш лондонский гость её увлёк. И он очень удивляется, когда я называю его байроническим героем.
Говоря об изобретениях, Каролина сравнивает научный процесс с неостановимо несущимся поездом. Я представил себе поезд, мчащийся через всю Сибирь - а дальше? Через Китай, Индию - или, быть может, по мосту в Новый свет? Как знать, вдруг однажды рельсы будут опоясывать весь земной шар, и можно будет отправиться в кругосветное путешествие на поезде.
Инспектор вызвал меня - вернее, я вызвался сам; он только указал мне на стул у окна. Тело уже перенесли на ледник, кровь оттёрли. Мне было неловко отнимать у инспектора время, ведь я не мог сообщить ему совершенно ничего полезного. Я сказал только, что у Гаспара не было врагов, и не было при мне крупных ссор, после которых кто-то мог затаить обиду...
- Вы говорите так, словно смотрите его глазами. Попробуйте взглянуть на него глазами окружающих, ведь Вы наблюдательны.
Ох, инспектор, неужели Вы ещё не поняли, что меня не существует, что я - только отражение? Я выдавил что-то о том, что Гаспар нравился женщинам, ещё какую-то ерунду. Его вопрос, скорблю ли я о Гаспаре как о человеке или как о специалисте, окончательно поставил меня в тупик - любая потеря для науки восполнима, но невозможно заменить человека. Инспектор, добавив очередную порцию соболезнований, позволил мне идти и посоветовал напоследок выпить ещё вина.
- Говорят, бордо помогает.
- Уехать в Бордо тоже помогает в таких случаях.
В зале расспрашивали Эжена Марсиля, который был военным тогда, когда я ещё только ступил на землю Парижа, был занят учёбой и не обращал внимания на политику. Видно было, что ему неприятно вспоминать об этом, но не хотелось отказывать любопытству скучающих дам.
- Я ехал в Мексику сражаться, а приехал - валяться в лихорадке...
Завязался разговор о том, кто что предпримет, если вновь начнётся война. Кто-то уточнял, будет ли то война наступательная или оборонительная. Неужели в случае нападения кто-то из тех, кто отродясь не держал в руках оружия тяжелее мастихина, встанет на защиту города? Вот ещё одна вещь, в которой никогда не признаются: то, что война - ремесло не для каждого. Я точно знал, что если случится война, я буду жить, как прежде. Так долго, насколько получится.
Каролина хотела танцевать, говорила, что танец - язык тела. Заявила, что будет первой женщиной-детективом. Я ответил, что ей придётся носить брюки, чтобы удобнее было ездить верхом. Забавно, но это вызвало ропот, кто-то даже упомянул об аресте - быть может, англичанин, учитывая тамошние нравы? Брюки сами по себе не являются нарушением общественного спокойствия, в отличие от их отсутствия. Каролина посоветовала княгине посетить кабаре, но та отказалась.
Кто-то пошутил о случайно зашедшем в кабаре епископе, и в зале подняли вечную как мир тему храма и балагана, соседствующих на одной площади. К чему писать об этом снова, если не так давно это сделал Гюго?
- Каяться всякому под силу, а вот грешить умеет не каждый...
- А если не грешить, не в чем будет и каяться, - подхватила Каролина.
Кажется, все преувеличивают степень моего знакомства с Гаспаром - не только инспектор, но и мистер Грэй. Разве то, что мы были близки, означает, что он доверял мне все секреты? Разве этой близости я должен стыдиться? Мистер Грэй говорит, что не может этого даже представить. А я-то думал, у него достаточно богатая фантазия. Или, напротив, - слишком богатая?..
В довершение абсурда инспектор заявил, что потерял табельный револьвер и улику - медальон. Расследование убийства плавно перетекало в расследование кражи. Инспектор поочерёдно провёл обыск присутствующих; к счастью, дамы смогли помочь с обыском друг друга. Это не возымело успеха, и инспектор переложил поиск пропажи на гостей кафе, пока сам был занят материалами допросов - было слышно, как на кухне он пьёт кофе и думает вслух. Никто, конечно, не начал переворачивать всё вверх дном и потрошить подушки, но то, что где-то рядом может находиться вооружённый преступник, несколько нервировало. Медальон же нашёлся... у инспектора в кармане.
Вечер затянулся, и дамы были утомлены. Следствие окончилось тем, что инспектор взял подписку о невыезде с нескольких человек, включая меня, Каролину и мистера Грэя - теперь ему предстояло задержаться в Париже на месяц, что запахло локальным дипломатическим скандалом. Только бы толпы сочувствующих англичан из консульства не отпугнули от тихого кафе "Гербуа" художников и поэтов, избегающих шумного городского центра...
Все спешат разойтись по домам, не прощаясь. Оставаться становится невыносимым, идти домой - того хуже, значит, нужно сменить заведение - до утра ещё далеко, а Город и снег сами приведут туда, где мне нужно быть.

фото (с) мадмуазель Бенкендорф

Благодарности и постигровоеСпасибо мастеру Вере за этот подарок, за терпение, за сюжет и за Гаспара! Спасибо прекрасным игрокам за ваши образы и истории, такие яркие и разные, за разговоры и рисунки, за то, что с вами это нелепое создание, Эжен, смог немного побыть живым. Отдельное спасибо Волчонке и Блэквуду за приют, за антураж и атмосферу!
Франция - была. И магия игры - была. И эти несколько часов были необычайно насыщенными. А на эту картинку я просто наткнулся в ночь перед игрой:

Когда мы с Птахой и Луаром втроём ехали домой на такси, я даже удивился, почему радио у водителя работает настолько тихо, - неужели ему хоть что-нибудь слышно? А потом я расслышал знакомый проигрыш. Всегда один и тот же, когда Эжен рядом, - где бы я ни находился. Да, спасибо, дорогое мироздание, я знаю, что он уже слышит музыку. Именно эту музыку.

Он ещё не растворился в Городе, ещё не обрёк сам себя на вечные поиски того, чего в мире нет, - и в этот вечер в кафе "Гербуа" он, определённо, был.

@темы: friendship is magic, радио Marcus FM, соседи по разуму, le goeland, ролевиков приносят не аисты, портрет в интерьере

@темы: лик.без

Невесёлое, проматывайтеНадо, пожалуй, относиться к РИ как к фандомным битвам. Я достаточно самокритичен, чтобы понять, почему мой текст не взяли даже во внеконкурс. Я готов прислушиваться к советам и стараться писать лучше - следить за стилем, за логикой персонажей. Но я всё равно не смогу писать так же, как востребованные авторы, особенно если в упор не вижу в их текстах литературных достоинств.
Но писать в стол я не могу, а играть в стол - вообще абсурд.
На самом деле я очень боюсь остаться на обочине и не очень понимаю, куда с этим страхом идти. Я не умею запрашивать поддержку, когда и так ощутимо злоупотребляю чужим вниманием и терпением.

Уголь не отпускает, а фан-творчества я не нашёл, кроме арта с котиком, потому что в сериале персонажа нет. Видимо, буду читать книжки и додавать самому себе. Даже шипперить его можно со всеми понемногу, ведь он просто создан для френдзоны. Поумиляюсь на Маккея сам с собою


В Самайн хотелось остаться дома и зажечь свечи в темноте, и, поскольку до нас никто не доехал, мы с Птахой так и поступили вдвоём. Купили во Вкусвилле сидр и эль Ред Ривер, очень вкусный и с классной этикеткой, слушали Йовин, ели виноград и рассказывали друг другу персонажные истории и сказки, а потом посмотрели тряпочную экранку Дома странных детей. Лёгкие спойлеры
Заметно, что в один фильм было втиснуто несколько книжек: глубина концепта не раскрыта, логика происходящего грешит because of course, неизбежно скатываясь из фриковатой сказки в финал супергеройского блокбастера "нет времени объяснять, скелеты против слендерменов". Но Бёртон всё ещё умеет в крипи-атмосферу, и дом мисс Перегрин с вечным днём сурка, гиперконтролем и не взрослеющими детьми кажется жутеньким местом, которое стоит покинуть. А превращение в сокола просто очень красивое, я сразу вспомнил трансфигурацию-оригами.

О мышахПотомство мышки-кукушки всё-таки не выжило. Не знаю, от чего зависит материнский инстинкт у мышей, видимо, от рандома. Зато у ответственной матери погиб только один, а оставшаяся троица растёт как на дрожжах, покрывается серым пушком, громко щебечет и норовит уползти из гнезда. Скоро, как мы полагаем, они маму просто поднимут и унесут.
Тяжелобольной мыш на карантине тоже не дожил до ветеринара. С такой степенью некроза не живут, конечно, но он долго боролся, и я им восхищаюсь.
Главаря взрослых самцов я называю Рембо, а Птаха - Паханом. А некоторые мужики из своей клетки просачиваются и не знают, как вернуться обратно. Раньше они ограничивались тем, что так и засыпали на стуле, но сегодня мых вышел прямо к отцу, возившемуся в коридоре с роутером. Молодец. На следующей неделе буду забирать за шоколадку более мелкую клетку.

Начали смотреть Лигу Справедливости, которая мультсериал. И сразу на нас опрокинулся грузовик анаши с тиранидами из метеорита, все друг друга носят на ручках, а Бэтмен такая мышка по повадкам и выражению лица. И Флэш классный. Жаль, что Хэла в этом мульте нет.
Стремительно заболеваю (как обычно, внешнее хочет соответствовать внутреннему), спать не получается, но планы не терпят, завтра надо как минимум дважды выйти из дома.

Загодя упорот в барраярки. Барраяр - это всегда какое-то не@бическое количество боли, надеюсь, что она не помешает мне поиграть людей.
На носу Франция - Les Oiseaux de Paris, и нам очень нужны хозяин кафе и ещё хотя бы пара художников! Ещё можно подать заявку или помочь репостом :3
А эльфийскому экипажу космоАрды Звёзды и камни не хватает целителя медика!

@темы: кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, прикладное марковедение, гнездование пернатых, flash & lantern, mice liberation, 2 beer or not 2 beer

@темы: friendship is magic, да, волк жуёт траву, вот такой весёлый джир!, кролик - это подходящая компания

@темы: friendship is magic, mice liberation, кролик - это подходящая компания

Когда тебя нежно покусывает за пальцы крыса на тему "есть чо?", это норм, когда то же самое делает кролик - это заканчивается кровью, но он не со зла и вообще приручается всё больше. Общается с крысой Андерсом - крыс свешивается с кресла, Базиль в вольере привстаёт на задние лапы.

Не одни баррикады, так другие: девочку, которую не вытащил на ODM, вытащу на Время вишен, которое про Парижскую Коммуну. И её будут звать Мария, да.)

В пятницу мы с Птахой устроили марафон просмотра рекомендованных серий СтарГейта до самого рассвета, а затем я впал в спячку, как истинный рейф, на десять часов. Вечером собрал шааде Ваариса из шкафа и разослал последние письма по завязкам. Когда моя королева назвала меня "уголёк", и это была Айоланта, а не Алебастр, я осознал, что есть нечто общее у Вазелиса и Угля, которые добровольно отправились в чуждое им общество, чтобы принести своему миру пользу. Но на этом сходство и заканчивалось.
Я поторопился и приехал на Шаболовку за два часа до начала игры, посему решил зайти в Шоко и уединённо выпить чашечку капучино. И этот прекрасный момент, когда в Шоко постепенно собирается пол-полигона, сдвигая столы и стулья. До Коперника дошли все вместе, дождались машины с антуражем, Влад пришёл провожать Тигрисс и остался игротехом. Предыдущее мероприятие затянулось, так что мы пробирались в игротехничку мимо танцующих людей. Спасибо Ортхильде, которая дала мне почитать книжку про шедевры, и Шерхану, у которого я одолжил седой парик для рейфа - отличный парик очень естественного цвета!
Смена эпох в Альконне стартовала в полночь. Не знаю, насколько мне удался игроцкий квест "когда у тебя во вводной две завязки, и обе - на довольно крупные фигуры, которым на 100% будет не до тебя", но мне понравились все разговоры окружающих с Ваарисом, сактийцем не из Сакти, который был не про ответственность, а про завышенное самомнение и эгоизм.
Немного предыстории
Вазелис Аргосиадис родился в Фотиа, рано потерял мать, поэтому его отец, мелкий придворный чиновник, часто брал его с собой во дворец. Вазелис очень хотел дружить с детьми короля, но принц Байон не видел в нём равного и потому пренебрегал, а принцессе Айоланте было совсем некогда с ним играть, ведь именно её готовили к тому, чтобы стать королевой. Несмотря на то, что ему крайне редко удавалось побыть с Айолантой наедине, Вазелис влюбился и, когда ему было 14, предложил ей руку и сердце. Его отец был в шоке и немедленно услал его в дальнюю провинцию - считать налоги и перекладывать бумажки.
Когда Вазелис вернулся, Айоланта уже вышла замуж за Атрея и стала королевой. Вазелис был в ярости - Атрей был совершенно её недостоин! И, чтобы это доказать, он подбил служанку Роксану, которую также знал с детства, соблазнить короля. Поскольку Айоланта никак не могла забеременеть, план удался, и 9 месяцев спустя Роксана подарила королю сына, которого тот признал своим наследником. Вот только Айоланта простила мужа, и Роксана осталась подле короля...
В том же году принц Байон надумал перебраться в Сакти, королева отправилась его провожать и немного задержалась в гостях. Через некоторое время после возвращения она родила сына - на месяц позже Роксаны. (Логика короля, признавшего бастарда при беременной жене, мне неведома.) Видимо, путешествие матери до Сакти не пошло младенцу на пользу - принц Маттиас при рождении чуть не умер, но архивариус Ииаини смог его спасти. Маттиас и после часто болел, а Вазелис, оставаясь при дворе, знал, как измучилась с ним королева и как она говорила, что только мудрецы из Сакти способны ему помочь.
Когда Маттиасу исполнился год, Айоланту навестил Первый советник Сакти, Каалпаник. Они о чём-то говорили за закрытыми дверьми, и отъезд Советника очень расстроил королеву. И Вазелис понял, что это - его шанс. Он приобретёт в Сакти знания, необходимые для того, чтобы оберегать Маттиаса, и тогда станет по-настоящему незаменим и близок к Айоланте. Так он совершил безумство номер раз - догнал Каалпаника и напросился к нему в младшие ученики. Видимо, Советник разглядел в нём некий потенциал - и Вазелис стал гражданином Сакти, пожертвовал прежним именем и стал называться шааде Ваарис.
Изменить можно имя, но не сердце. Обучение затянулось на 17 лет - немудрено, что Ваарис проявлял нетерпение, хотя очень старался. В покрытой лесом Сакти он скучал по просторам Фотиа, в своём доме на дереве окружал себя фотийскими вещами, винами и сладостями, охотно путешествовал верхом на огромном кабане. Три года назад принц Андерра встретил недалеко от границы Фотиа юношу, потерявшего память и способность к магии; родственников юноши не нашлось, он остался при дворе и назвался Агни.
Ваарис с ним вскоре сдружился - Агни напоминал ему себя в юности. К тому же Второй советник, шааде Вишайл, которым сделался Байон, не доверял Агни и отказывался учить его фехтованию - совсем как в детстве, "я слишком хорош, чтобы играть с тобой". Поэтому Агни учился у Андерры и Ваариса, вкусно готовил и жадно слушал рассказы Ваариса о Фотиа: о песчаных бурях, ядовитых змеях и базарах с пряностями.
И - вот он, переломный момент. Каалпаник отправил ученика провести самостоятельное исследование в горной местности. Ваарис карабкался на скалу, чтобы проверить нити энергии, но сорвался. Всё, что он запомнил, - страх смерти, темноту и... ангела, склонившегося над ним, о котором никому не стал говорить. Очнулся он в храме три дня назад, для него пронеслось одно мгновение, для мира - прошло полгода. За это время король Сакти успел умереть, и Первый советник был занят проведением испытаний для двух принцев, которые должны были закончиться коронацией достойнейшего.
Все эти три дня Ваарис ходил с квадратной головой: что Создатель имел в виду, оставляя его в живых? Ведь такое не случается просто так. Значило ли это, что ему был дан второй шанс, чтобы исправиться, побороть страсть, которая сильнее его? Или - чтобы завершить начатое и исполнить свою мечту? К началу игры для него существовало две перспективы: надеяться стать Первым советником Сакти, потому что, по традиции, новый король назначает себе нового советника, либо вернуться в Фотиа и больше не расставаться с Айолантой. Этот выбор ему и предстояло сделать, хотя, когда он снова увидел свою королеву, он всё решил довольно быстро...
Небольшой отперсонажный отчёт
Маскарад по случаю коронации нового правителя Сакти - событие поистине легендарное. На него прибывают короли и королевы всех четырёх стран, чтобы заново заключить торговые договора, обсудить политику и вывести в свет своих наследников. А ещё говорят, что в праздничную ночь исполняются желания - но в Сакти вовсе негусто с праздниками.
Гости прибывали пёстрыми группами и занимали отведённые им покои, где всё было обставлено в привычном им стиле; принцы Андерра и Юдживаль вместе с обоими советниками приветствовали их. Я увидел королеву Айоланту - всё такую же прекрасную, не подвластную времени. Казалось, она узнала меня под чёрной маской с алыми перьями, и моё сердце радостно сжалось от её мимолётного взгляда. Она отошла побеседовать со своим братом. Некто заявил, что празднику не хватает нравоучений, и советник Каалпаник прочёл торжественную речь, открыв церемонию. Звучала музыка, но мало кто желал танцевать даже под огненные фотийские мелодии. Правители поспешили приступить к переговорам за общим столом.
Когда мне всё же удалось поприветствовать Айоланту, она мягко спросила, почему я не писал ей полгода, и я изложил ей обстоятельства своего исчезновения. Она была удивлена не меньше моего, а Байон добавил, что я больше ничего не хотел говорить о случившемся, - он явно не верил в то, что я помнил лишь момент своего падения.
Андерра и Юджи быстро нашли общий язык со сводными братьями из Фотиа, с которыми уже встречались во время путешествий со своим учителем, - принцем Маттиасом и Эсдрасом. Я также не без интереса познакомился с ними, ведь я помнил обоих ещё в колыбели. Они выросли похожими, в отца, так что я их путал. Принцы пригласили молодёжь есть блинчики, которые испёк Агни, - а разве я мог когда-то устоять перед его стряпнёй? Йоханна, принцесса Ильмы, щедро поливала блинчики сгущёнкой и вареньем одновременно. Её отец, король Ильмари, назвал их произведением искусства и предложил гостям посостязаться в гекзаметре. Видно было, что этот человек, не расстающийся с тетрадкой для записей, - большой зануда и души не чает в своей дочке.
Но не бывает праздников без незваных гостей, и самая настырная гостья зовётся бедой. С людьми начали случаться приступы страха. Сначала Юджи забился в угол дивана, дрожа, затем Маттиас сжался в комок, засветив огонёк на ладони. Они пугались тех, кто к ним приближался, и словно ничего не видели и не слышали вокруг. Их братья и друзья поддерживали их, но лишь со временем они приходили в себя. Проверить их нити энергии, не покинув дворца, не представлялось возможным, но я подозревал, что не в энергии дело, а в чьей-то злой шутке.
Зал, в котором поселилась тревога, постепенно пустел. Я составил компанию женщине в зелёных одеждах Даэджи, которая, как и я, покинула родную страну ради жизни в другой. Я не стал её расспрашивать, ведь у женщин за пределами Сакти и Фотиа часто бывает лишь один путь: выйти замуж и последовать за супругом. Вместо этого я рассказал ей о себе. Не принято говорить об обычаях и законах своей страны с чужеземцами, но я не чувствовал себя сактийцем и потому поведал о своей жизни и о нитях энергии, которые тянутся от каждого живого существа и подобны нитям паутины: заденешь одну - задрожат все. А работа с ними подобна настройке камертона - учишься чувствовать фальшь, неверную ноту.
Затем я познакомился с ещё одним человеком, отличавшимся от людей, с которыми прибыл. Юноша из Ильмы не был похож на серьёзных, обстоятельных северян, а порхал по залу с лёгкой улыбкой; он сопровождал человека, в чьих манерах несложно было узнать графа Мауно Н., уже посещавшего дворец Сакти прежде. Юноша ещё не снял маски, хотя большинство гостей успели это сделать, и не называл своего имени, пока не столкнулся с Первым советником. Он назвался пианистом, и я пожалел, что в зале не было ни одного клавишного инструмента.
Побеседовал я и с бастардом Атрея, Эсдрасом. Он напомнил мне о том, что его отец умер пару лет назад - кажется, Айоланта писала мне об этом, но я едва не забыл; я пропустил столь многое - и посетовал, что пропадать где-то, должно быть, моя судьба: я отсутствовал, когда королева выходила замуж, и отсутствовал, когда овдовела. Эсдрас ответил, что и его не ждёт ничего лучше, чем отправиться в какую-нибудь провинцию. Я почувствовал, что и между нами с Эсдрасом есть нечто общее, как между мной и Агни: он желал многого, но, не будучи сыном королевы, был обречён оставаться в тени своего брата. Я горячо отговорил его от работы в провинции и поддержал его желание стать танцором и путешествовать.
Тем временем приступы продолжались, и всё больше гостей становились их жертвами. Пианист, Керкко Воутилайнен, закричал так, словно его ударили ножом, но, к счастью, с ним было всё в порядке; следом король Ильмари почувствовал себя дурно. Шааде Вишайл собрал весь двор вокруг себя и предложил перечислить всех, с кем случались кошмары наяву, чтобы вычислить виновника. Но если ни у кого из, к примеру, Даэджи страхов не было, значило ли это, что злоумышленники - именно они? Я также не сталкивался со страхами - видимо, того, кто смотрел в глаза смерти, уже нечем было напугать. Пострадавшие видели то, чего нет, но ведь такой магии, как магия иллюзий, не существует, - поэтому мы подозревали проректора Академии боевых искусств и магии, который выглядел скользким типом. Также стоило спросить совета у гостей из Великой библиотеки, но они всё время были заняты чередой просителей.
А со Старшим жрецом Главного храма Создателя, Димитрием, я хотел бы побеседовать лично, ведь, как сказали мне в храме, именно он принёс меня и оставил, не дождавшись, пока я приду в себя, - но всякий раз, как очередного бедолагу обуревали его страхи, все звали жреца, и он приходил на помощь. Неловко было отвлекать его от столь важного дела своими сомнениями, тем паче что к середине вечера он стал совершенно утомлённым. Когда он сидел на ступени, склонив голову, пользуясь минутным затишьем, я забеспокоился, не нужна ли помощь ему самому, - но он тут же поинтересовался, о чём я хочу поговорить, уже был готов выслушать и помочь.
Мы ушли туда, где нас не могли бы подслушать. Я сообщил о том, что видел ангела. Димитрий сказал, что слуги Создателя порой помогают людям; он был так спокоен, словно чудесные спасения происходили каждый день. Я продолжал допытываться, раз уж аудиенция состоялась, о том, какова могла быть воля Создателя, - но это жрецу было неведомо. Я сказал, что я не праведник, что ради страсти, снедающей меня, я готов на многое, - а он говорил мне о любви, о возможности пожертвовать всем ради любимого человека. Я ответил, что готов отдать всего себя - но только если я хоть что-то получу взамен. Я и так уже жертвовал слишком много.
Если бы Димитрий велел мне раскаяться и посвятить верному служению ту жизнь, что была мне дарована Создателем вместо ожидавшей меня гибели, - я, может, не подчинился бы, но задумался о том, какова может быть расплата за избрание неверного пути. Но он сказал, чтобы я дерзал, - и, что бы он ни имел в виду, я услышал именно это. И, поблагодарив жреца, я дерзнул. Я поговорил с Каалпаником, осторожно попытавшись выведать у него, чем он планирует заниматься после коронации, но он отвечал уклончиво, и я окончательно убедился в том, что старик сдаёт и уже ничему не сможет меня научить. Чтобы достичь того, чего достиг Каалпаник, нужно было прожить не меньше века - а у меня не было этого века.
Тогда я сказал Каалпанику, что после коронации вернусь в Фотиа. Он стал возражать, что, один раз сменив гражданство, во второй раз уже не сменишь. Я спросил, что случалось с теми, кто передумал. Советник ответил, что я знаю слишком много, и для Фотиа может быть опасно, если я попытаюсь работать там с энергией; я с лёгкостью пообещал этим не заниматься - взаимодействие с энергией никогда не было моей сильной стороной. Мне достаточно было знать, что законов, препятствующих моему возвращению, не было, - да и откуда в Сакти, где не было преступлений, взяться законам? А если после этого мир рухнет... не то чтобы меня это волновало.
Я уже говорил напуганным Маттиасу и Эсдрасу, что учился в Сакти для того, чтобы их защитить - и что вернусь, чтобы такое больше не повторялось. Я видел, сколь они дороги Айоланте, разрывающейся между ними и советом королей, - а значит, должен был заручиться их доверием. Уже беседовал с самой королевой, опустившись, как когда-то давно, в прошлой жизни, у её ног и спросив дозволения вернуться, - и она сказала, что Фотиа - моя страна и всегда была моей, что я могу возвращаться в любой момент. И больше ничьё разрешение мне не было нужно.
Говорить с Айолантой, а затем с Димитрием было непросто, поскольку скучающие наследники трона Фотиа решили угостить всех пуншем с афродизиаком. Я быстро узнал этот вкус, но допил бокал до конца - пунш был хорош и сладок. Попробовавшие его гости мигом рассредоточились по укромным местам, остались лишь благоразумные дамы, которых уговорить выпить было невозможно; среди них была и Айоланта, которая была, конечно, в курсе проделок своих мальчиков и говорила, что пить можно будет после ритуала коронации - и меня настораживало, что проректор Академии слишком настойчиво предлагал ей выпить.
Больше всех страдал шааде Вишайл - он даже у Димитрия спросил, нет ли от афродизиака противоядия; Айоланта только улыбалась, что сам Байон в юности баловался такими же шутками над ничего не подозревающими гостями. Впрочем, не он один как будто не подозревал, каким образом снимаются побочные эффекты: бедного короля Ваттена, Элиаса, кто-то оглушил прежде, чем он наделает глупостей, а затем, чтобы привести обратно в чувство, облил водой при помощи магии, устроив в коридоре кратковременную, но обширную лужу. Я же по старинке прогулялся до места уединённого - заодно и в голове прояснилось.
И вовремя: после краткого затишья неприятности посыпались с новой силой. Один из принцев - Маттиас? попробуй разгляди в толпе - упал на пол и, скорчившись, стал кашлять кровью. Никто не знал, как ему помочь, не навредив, - как вдруг появился граф Н. и взял ситуацию в свои руки. Он обхватил тело принца и велел никому не приближаться. Откуда этот придворный шут знал, что делать? Видимо, не зря он ездил по всему миру, так что его знали во всех уголках. И королева Айоланта доверяли ему жизнь своего львёнка...
А всё же - что происходило? Андерра и Юджи говорили, что это не может быть частью их испытания - ведь оно не должно касаться никого, кроме них. От Каалпаника я услышал, что причина всех странных явлений - сами боги, которые в праздничный день ходили среди людей. Что ж, если это было правдой - значит, не нам судить о божественных намерениях, и, что бы ни случалось, - то к лучшему. Когда Агни в первый раз посетили кошмары, он твердил, что он убийца - и я надеялся, что к нему вернётся память. Окружившие его друзья уверяли его в том, что на убийцу он совсем не похож (как будто у убийц особые лица). Я же сказал, что, кем бы он ни был в прошлом, он не перестанет быть моим другом. Должно быть, из меня паршивый утешитель. А Айоланта просто держала его за руку, и я не мог не ревновать хоть немного.
А когда с Агни случился второй приступ, его окружила такая толпа, что я вовсе не смог бы протолкаться. Он говорил о тьме, а Андерра сидел напротив него, удерживая его за руки, и повторял снова и снова, что в нём есть свет. Мне хотелось сказать, что даже если бы в нём была только тьма, он не перестал бы быть моим другом, - но в нём определённо был огонь: к нему возвращалась магия, и это было важнее всего. Я был рад этому короткому сполоху пламени, который мгновенно затушили, как мало чему иному за тот вечер, ведь он подтвердил, что Агни был, как и я, из Фотиа. А вскоре последовала и ещё одна удивительная новость: я услышал, что Агни - сын Айоланты. Значит, мы могли вернуться в Фотиа вдвоём.
Я зашёл вслед за королевой в покои Фотиа, чтобы выпить пунша без подсыпанных сюрпризов, и спросил, трое ли у неё сыновей. Услышал в ответ, что у неё один сын (что ж, Эсдраса она так и не признала) и что всем вокруг уже известно, что Маттиас - не настоящий её сын, а подменённый. Это превращало Агни из безродного найдёныша в законного наследника её короны. Я сказал, что для меня не важно количество её сыновей, а важно качество, и добавил, когда мы уже вышли в зал, что моё предложение по-прежнему в силе. Нет, не предложение вернуться в Фотиа и помогать ей заботиться о детях, а то самое предложение четырнадцатилетней давности.
Байон, как всегда некстати, не дал сестре ответить. Он заявил, будто из Сакти меня не выпустят. Я поинтересовался, кто именно не выпустит - он сам? Пусть попробует - потому что остановить меня можно будет только силой, а не словами. Но Сакти ведь ничего не знает о законе силы - даже несмотря на то, что генерал шааде Вишайл когда-то прибыл из Фотиа. Он увещевал, говорил о том, что неосторожное использование мною полученных знаний угрожает всему миру, включая Фотиа. Я отвечал, что готов отказаться от любых занятий, способных навредить Фотиа, но у меня нет никаких гарантий, кроме моего честного слова. Он говорил, что сам когда-то отказался от своих чувств, - но это было его выбором, а мой выбор был иным. Он упоминал об ответственности, при том, что Первым советником при новом короле с очевидностью станет брат короля, привлёк для пущей убедительности Каалпаника... Так они стояли передо мной вдвоём, а я повторял: пусть остановят меня силой - или меня не остановит ничто.
Боги не всегда исполняют наши желания, сказал Каалпаник. Нельзя вечно ждать, что наши желания исполнят боги, ответил я. Нужно исполнять свои желания самому.
Нехорошо вышло спорить над головой королевы, которая так и не дождалась, чем это закончится; в её отсутствие Байон даже утверждал, будто говорил с ней и она согласилась с тем, чтобы не пускать меня в Фотиа, но, наконец, отступился. Агни, постепенно привыкающий к своей новой роли, дипломатично сказал, что понимает своего дядю, но и меня понимает также, и что шааде Вишайл перегибает палку. Что ж - это всегда было свойственно Байону. А коль скоро мой друг скоро станет королём, едва ли в Фотиа меня казнят, рассудил я. Агни позволит мне оставаться при дворе его матери.
А пока мы с Агни беседовали, коронация началась неожиданно и без предупреждения. Короновал при этом вовсе не Первый советник, и отнюдь не только нового короля Сакти. Огненную корону водрузили на голову Агни - должен признать, она шла к его чёрным волосам не меньше, чем его матери прежде. Короновали нового правителя Даэджи - почему-то не принца, а генерала. Король Ильмари с помпой передал свою корону дочери. И, наконец, граф Н. преподнёс корону Сакти Андерре, очевидно, имея на то право. Аплодисменты не стихали. Впору сказать "И я там был...", ведь вскоре эта история станет сказкой для мира, который изменится и не заметит, что изменился.
Я, признаться, тоже не вполне понял, что нас ждёт. Только встал за спиной своей королевы и Агни. Байон, оставшийся на стороне Сакти, с упорством, достойном лучшего применения, требовал меня назад. Агни тоже подтолкнул меня - постараюсь не считать это предательством, ведь многие боятся нарушения порядков и правил. Байон пересёк зал и подтащил меня к сактийцам. Мир этого, конечно, не заметил - я даже пожалел об этом, когда услышал, что в эту ночь каждый сможет без последствий сменить место жительства. Что ж: на какой бы земле они ни оказались, какой бы магией ни обладали - я наутро оседлаю кабана и отправлюсь туда, куда отправятся моя королева и её сын.
Благодарности
Спасибо - мастеру и всем способствовавшим за оживший мир и организацию! Чем больше кусочков истории узнаю из разных источников, тем более логичной и красочной складывается общая картина. Жалею, что не дошёл до игры поговорить получше за религию, но буду ждать следующей игры :3
- Шерхану и Игнису за завязки, Вэлу - за великолепную Айоланту. Но, моя королева, в Ад-то зачем?..
- Четырём принцам - за корзинку котят :3 Вы очень милые!
- Дёгред - за бесконечно терпеливого ангела, который так и не признался, зачем приходил поутру спас этого безнадёжного засранца. Силю - за графа, который как Такседо Маск - "нет времени объяснять, держи розу". Граф прекрасен, я как игрок догадывался, что это некто связанный с мирозданием, но для персонажа это было "граф бегает и смеётся", поэтому, увы, пересекались мало.
- И всем остальным - вы красивые и классные, с каждым, с кем довелось пообщаться, было интересно.

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, это крыса и ей не стыдно, кролик - это подходящая компания, альконна

Во вторник Птаха съездила к Сули пить за декабристов и пообещала заявить игру, если не попустит. Мы сели пересматривать ГП с первого фильма, пока не начали засыпать, а проснулся я уже с ролью на обоих прогонах. Да, прогонов два, чтобы хватило на всех желающих, и это будут две разные истории. Если вы - тоже желающие маленького, но сурового междоусобчика по Барраяру, ходите сюда
А на Оккупации у нас свободна ещё половина барраярского блока!

В среду я завертелся во времени и пространстве и примчался в Воблу на Китай-городе поздравлять Кесса с рождением за час до указанного времени. Пришлось сделать привал в Штолле напротив, съесть пирог и выпить морс, а ровно в шесть спасти в Вобле бронь для заблудившегося Кесса (я и сам чудом нашёл дорогу в реставрируемом переходе). Успел и посидеть с Кессом, и повидать Фиори с Эрой, а затем переместился в Старбакс на Павелецкой и дождался Моргана.
С нами немного побыла Дёгред, распаковала коробку по Суицидникам от Лутбокса, поделилась инфой о помещениях. И пока самый гуманный по цене выбор для Франции - Чекпойнт на Лубянке. Съезжу посмотреть и договорюсь.
Проводив Дёгред, мы с Морганом поговорили о грядущих и памятных играх и о том, почему я плохой ролевой игрок. В целом, я и сам об этом знал, но чем больше я играю, тем больше народу узнаёт об этом тоже. И я склонен считать, что момента, когда всё пошло по звезде, не было - я всегда таким был, а тем, кто принимал или принимает меня за игрока хорошего, просто повезло видеть меня в удачных ролях: с мотивацией к действию и/или близкой завязкой. Но такие роли выпадают мне не всегда, а как сделать из любой роли конфетку не только для себя, но и для окружающих - и есть то, над чем я буду работать. И с удовольствием ещё с кем-нибудь об этом поговорю.
Старбакс выгнал нас в девять, и мы пошли гулять вдоль трамвайных рельсов до Тульской. Давно я не был в этой части города, а меж тем там любопытная застройка контрастирующих эпох, и Новоданиловский красиво смотрится в свете фонарей, когда закрыт. С Тульской мы разъехались, и я подхватил Птаху после сбора. Спасибо всем, сделавшим мне тот день! Мне по-прежнему хорошо, когда люди, особенно когда нет сети.
Сейчас сеть у меня обратно есть, и я могу не только катать дыбры в ворде, а завтра намерен продолжать готовиться к Альконне и СтарГейту. Кто ещё готов упороться с нами? Экипажу Атлантиды нужен Ронон Декс!

@темы: friendship is magic, гнездование пернатых

Когда в пятницу я проснулся в полдень, стало очевидно, что до вечера мы не уедем. Пушиллы сушилли в ванной на прищепках. Я приготовил кролика с розмарином и укропом к тому, что он остаётся за главного. Потом сходил купить батареек и распечатать драконов. Когда я вернулся в седьмом часу, а Птаха ещё гладила, стало очевидно, что и вечером мы не уедем.
Мы доехали до Савёловского на такси, после кружения по развязке подобравшись к вокзалу с тыла, взяли билеты на Рекс-экспресс на десять и поужинали в KFC. В Лобне мы честно перешли по мосту, как было указано в добиралове, и оказались в частном секторе, где нас взяли на гоп-стоп собаки, миролюбивые, но наглые. Вернулись назад, узрели будку такси и покатили. Поплутав в ночи, водитель нашёл-таки коттедж, мы уронили вещи, зачиповали чары, и на ночную сыгровку я пошёл уже на автопилоте.
В учительской нас спали двое - Анориен на кровати и я в спальнике у батареи, а ЛёнЛён не ложился, потому что Снейп тыждиректор. Утром, когда Эра пришла к Анориен за расчёской, я понял, что забыл дома. Грёбаные расчёски для пушилл. Птаха нарисовала на мне веснушки и шрамы - спасибо Руш за коллодий, - и Чарльз Уизли отправился на завтрак.

Есть у меня проблема с мистикой, не оговорённой в доигровых материалах: мои персонажи со скрипом пытаются поверить в то, о чём только в сказках читали. А долетавшие до меня обрывки информации об одержимости и дырке в небе над Азкабаном неудержимо напоминали Драгонеж. Разыскивается игра, на которой не будет спасения мира от апокалипсиса посредством ритуала
Чарльз на старте был нейтральным персонажем про защищать детей и животных, чья лояльность определялась как "поддерживать хорошее и противостоять плохому, не важно, откуда исходит и то, и другое". Орден не доверял Чарльзу, а Чарльз начал стремительно терять доверие к Ордену после того, как тот впутал в свои дела детей. Но главное, что Дора Уизли - звучит красиво. Это - вкратце, подробности - ниже, и раз уж все кидаются стихами, то и я в качестве эпиграфа использую текст этой песни, так и не выбрав наиболее подходящий куплет.

Текст песниСкажи мне, гордый рыцарь,
Куда ты держишь путь?
Ведь правды не добиться,
А смерть не обмануть.
За честь и справедливость,
За безответный спрос
Немало крови лилось,
Немало лилось слёз.
Ни в сёлах, ни в столице
Не верят в чудеса.
От этой правды, рыцарь,
Не скроешься в леса.
Сними же с глаз повязку,
Брось меч, не мни ковыль.
Ты сплёл из жизни сказку,
А мы из сказки - быль.
Принцессы лыком шиты,
Злодеям не до них.
И коль искать защиты,
Так от себя самих.
Ступай же мимо, конный.
В том нет твоей вины,
Что нам нужны драконы,
Которым мы верны. (с)

Предыстория от игрокаВ сей AU Чарльз Уизли, выпустившись с Гриффиндора, остался в Хогвартсе помощником профессора Кеттлберна. Когда его младший брат Рон со своим другом Гарри Поттером-Риддлом, сыном Лорда Магии, были на третьем курсе, произошёл инцидент с гиппогрифом при несоблюдении техники безопасности, Драко Малфоя перевели в Шармбатон, а Кеттлберна ушли. Чарльз занял его место преподавателя Ухода за магическими существами. Летом он посещал драконий заповедник в Румынии и на Турнире работал в группе драконоводов, но после Турнира стал невыездным и занялся участием в инициативах по охране редких видов и мест их обитания.
Семья Уизли были кухонными диссидентами, кроме лояльного правительству Персиваля, Гарри и Гермиона приезжали в Нору на лето, а Чарльз преподавал в летнем лагере для магглорожденных учеников, многие из которых остались без родителей - по официальной версии, семьи просто покидали страну и своих детей-магов. И была Дора Тонкс, за которой Чарльз ухаживал на последних курсах, что замечали все, кроме самой Тонкс, ходившей с квадратной головой и готовившейся к поступлению в Аврорат. После выпуска они продолжали видеться, говорить не о политике, и Чарльз молчал только об одном. Грёбаном Ордене Феникса.
Орден собрался после Турнира, когда многие взрослые волшебники заподозрили, что сфинкс убил чемпионов не в результате несчастного случая. Осенью следующего учебного года у Чарльза случилась бурная дискуссия с профессором Люпином после лекции последнего об оборотнях - ни для кого не было секретом, что Чарльз не одобряет легализацию оборотней. Кулуарно спор закончился тем, что Чарльз пожаловался на устаревшую классификацию, Люпин ударил кулаком по столу, что надо не только трепаться, но и делать, а Чарльз спросил, где же есть возможность делать больше. И Люпин привёл его на закрытый сбор преподавателей.
Вскоре Чарльз узнал, что в Ордене также состоят сам директор Снейп, МакГонагалл, мисс Помфри, профессор Грейс Фезертон из Шармбатона, беглый преступник Сириус Блэк, утверждающий, что его оклеветали, и журналистка из "Пророка", с которой у Блэка были шашни. И что вся эта странная компания занимается в основном тем, что не доверяет друг другу и раскалывается на два лагеря. Снейп, вхожий в ближний круг Лорда, молчал; Грейс, чей покойный муж был Пожирателем Смерти, а родственницей была первая леди Британии, - молчала. Женская половина Ордена настаивала, что необходимо ограничиться лишь листовками и просвещением, мужская - что на войне все средства хороши.
Чарльз оставался с Орденом потому, что одна голова - хорошо, а много - суринамская гидра лучше, и верил, что взрослые люди смогут действовать обдуманно и без лишних жертв. Но единственной акцией Ордена стало проникновение в Отдел тайн с целью обнаружить Истинное пророчество, предрекавшее появление Тёмного Лорда и равного ему соперника. Неожиданно в Отдел ворвался ещё один беглый преступник, Долохов, чьи соратники отвлекли авроров во главе с первой леди Беллатрикс Лестрейндж. Пострадали маги с обеих сторон.
После этого вера Чарльза в благоразумие орденцев пошатнулась, поскольку мисс Фезертон явно симпатизировала Долохову и могла поддерживать с ним связь, - но он не уходил в надежде помешать уже самому Ордену в том случае, если тот решится на радикальные меры. А что нервировало его особо, - так это то, что Люпин, уже не будучи преподавателем, больно часто бывал в Хогвартсе и общался с учениками. А ведь один раз он забыл выпить аконит, и дети чудом не пострадали. Все новости в Орден вбрасывал тоже Люпин - он вёл раскопки в Министерстве и считал, что ближний круг Лорда - и есть члены террористической группировки Пожирателей Смерти. И даже - что сам Лорд и есть лидер оной группировки Волдеморт. От этих открытий было ни тепло ни холодно...
Если бы кто-то предоставил Чарльзу неопровержимые доказательства преступлений правительства и/или Пожирателей, покрываемых правительством, - он мог бы стать убеждённым орденцем. Если бы на игре получилось яркое противостояние Ордена и Пожирателей с применением непростиловки вторыми, - тоже. Но стороны сошлись в едином порыве, и что из этого вышло - пусть лучше сам Чарльз расскажет...

Отчёт отперсонажный (warning: немного мата)Когда директор Снейп созвал всех в учительскую на внеплановый преподавательский сбор, а сам задерживался, мисс Помфри предрекла, что он сообщит нам пренеприятнейшее известие: к нам едет ревизор. Видимо, пророческий дар распространялся от мисс Фезертон воздушно-капельным путём. Будь и у меня предрасположенность к прорицаниям, я бы не стал назначать на тот вечер встречу с Дорой - можно было догадаться, что в конце месяца, да ещё и накануне празднования дня рождения наследника Лорда, директор захочет пообщаться с учителями. И с Орденом.
Мисс Помфри угадала: Снейп сообщил о том, что к нам без предупреждения направится комиссия из "самых высокопоставленных" лиц Министерства. А поскольку уроки могут быть идеальными только в отсутствие учеников, возникло предложение спрятать их, например, в больничном крыле, свалив на меня эпидемию драконьей оспы с инкубационным периодом в несколько лет. Также обсудили, что делать, если вмешательство комиссии помешает учебному процессу (я предложил снимать с неё баллы), как привлекать членов комиссии к участию в уроке не в качестве пособия (я пообещал не кормить авроров с руки), и другие животрепещущие вопросы. А если спросят, как мы все предсказали появление комиссии, - так, может, и у меня на проверку авгур плакал.
В остальном совещание было довольно бессмысленным. Придумали новый пароль от учительской - "предсказательный супчик Мерлина", и некоторые испытали неловкость от перспективы, что это услышит кто-то из учеников. Грейс получила совой новую колоду карт и погадала мне на оторванные на уроке хвосты пушилл. Расклад вышел довольно мрачным - обещал какие-то новости и романтические встречи, но в то же время "любовь" легла рядом с "бедой", а "смерть" - рядом с "ребёнком". Решили, что карты просто устали.
Когда мы разлили по двум чашам виски с колой и накрыли учительскую куполом неслышимости, Люпин принёс на хвосте очередную разгадку века - согласно его расчётам, отец Тома Риддла дважды сидел в Азкабане за нападения на одного и того же маггла, во второй раз закончившиеся убийством, и никак не мог зачать будущего Лорда Магии, если только не ухитрился заняться любовью на свидании с супругой при дементорах. По сложившейся традиции мисс Помфри вежливо поблагодарила Люпина за старания. Мне было глубоко фиолетово, был ли Лорд потомком Слизерина или нет. Даже если мы придём с этими догадками в суд, то, продолжая цитировать русскую классику вместе с мисс Фезертон, - а судьи кто?
Мисс МакГонагалл пожаловалась на дошедшие до неё слухи о том, что ей якобы "пора на пенсию, потому что Орден Феникса"; но непонятно было, имелся ли в виду Орден первого созыва времён Магической гражданской войны или намёк на Орден нынешний. На всякий случай директор попросил её быть осторожной и предложил в случае её отставки потянуть время и назначить ей помощника в качестве будущего преемника, чтобы со временем Министерство о ней забыло. Я считал, что помощник не забудет, но не говорил об этом слишком громко - в конце концов, я сам когда-то был таким помощником и вовсе не хотел увольнения профессора Кеттлберна.
В самый подходящий момент, когда мы закончили секретничать, заглянул декан Слизерина, мистер Малфой, и мы пригласили его поучаствовать в наиболее скучной части - придумывании новых паролей для факультетских гостиных. Поскольку после отбоя учеников в гостиных всё ещё не было, директор решил в качестве дисциплинарной меры выдать им пароли только утром, за завтраком, а до тех пор пусть ночуют где хотят. Мистер Малфой был настроен более оптимистично и считал, что ученики просто уже легли спать. Затем мы переписали расписание, передвинув уроки с учётом подготовки к праздничному балу. Люпин, который бывал в Хогвартсе реже всех, лучше всех знал расположение хогвартских лестниц и вызвался повесить копии расписания на двери гостиных.
На ночь глядя обездоленные студенты явились за паролями и получили нагоняй от профессоров Снейпа и МакГонагалл. Поттер и Забини оправдывались тем, что "занимались трансфигурацией" - наутро эта метафора стала расхожей.

А утро началось с развешанных по всему Хогвартсу листовок. Если их снова напечатали Фред и Джордж, то они сделали это как нельзя более невовремя. Мелким почерком листовки призывали обратить внимание на магглорожденных волшебников, ставили под сомнение легитимность фигуры Лорда, высказывались в пользу оборотней и упоминали троллей с большой буквы Т. "Они еб@нулись", - констатировала мисс Грейс, явившись с одной из листовок в учительскую. Ещё до завтрака все листовки были сорваны (и внимательно прочитаны в процессе) сознательными учениками и доставлены профессору МакГонагалл лично в руки.
За завтраком прилетели совы со свежей почтой и номерами "Пророка", а директора буквально закидали голубой веленевой бумагой из Министерства. Один из приказов - о грядущей комиссии - он озвучил ученикам и призвал их вести себя хорошо, о другом сказал, что это личное дело. Я также сделал небольшое объявление о том, чтобы ученики захватили на урок УЗМС гребни - если все преподаватели ночью кинулись корректировать свои планы уроков в соответствии с программой, то в моих пушиллах ничего неполиткорректного не было.
Мы полистали газеты. Две пространные статьи были посвящены интеграции магглорожденных волшебников в магическое сообщество и состояли почти целиком из воды - вернее, из сахарного сиропа. На последних полосах разместили лирическую сказку о любви Орлеанской Девы и феникса, анонимно присланную читательницей. А комиссия была тем временем уже в Хогвартсе - в Большой зал заглянули сначала мисс Лестрейндж, затем мистер Крауч.
А когда начался первый урок трансфигурации и я направился куда-то к гостиным по поручению директора, меня остановила Дора в мундире аврора, вышедшая из больничного крыла, и официально попросила задержаться в учительской и никого туда не впускать, поскольку комиссия желала поговорить со мной приватно. Пришлось проследовать в учительскую, где вскоре меня нашли мисс и мистер Лестрейндж - и мы перебрались в кабинет директора только при появлении самого Лорда. Меня подробно допросили о том, как я провожу свободное время, как часто повышаю квалификацию, когда в последний раз выезжал с учениками на экскурсии за пределы Хогвартса, и не обращались ли ко мне магглорожденные волшебники с затруднениями в понимании магического быта. Я долго рассказывал мисс Лестрейндж о заповедниках, но она умудрялась сохранять заинтересованное лицо.
Я старался держаться непринуждённо, но голова разболелась всё равно. Увы, обращаться к мисс Помфри было некогда - вот-вот должен был начаться мой урок, а учительская, где оставались мои материалы, была занята, не много не мало, Лордом. Я постоял на лестнице в компании Люпина и мистера Розье, главы аврората, который поинтересовался темой моего урока, заявил, что пушиллы - это скучно, и удалился в гостиную пить чай.
Как только Лорд покинул учительскую, где разговаривал с мисс Фезертон и она пришла в больничное крыло, туда сразу набились остальные заинтересованные преподаватели. Она сообщила, что Лорд интересовался Истинными пророчествами - что напоминало об одном конкретном пророчестве, которое вроде бы должно было сбыться аккурат в этот день. И, более того, - Лорд находился в одном здании с двумя потенциальными соперниками, поскольку время рождения и прочие указанные в пророчестве характеристики совпадали и у его сына Гарри, и у Невилла Лонгботтома. Разговор не затянулся: в больничное крыло постучалась Дора с приказом его обыскать.
Я подождал снаружи, пока Дора обшарит лазарет, найдёт пачку сорванных листовок и поговорит с мисс Помфри. После этого разговора она выскочила из больничного крыла так, будто за ней гнались мантикоры. Я догнал её в коридоре, спросил, что произошло. Дора обняла меня и расплакалась, уткнувшись в плечо, но ничего не пояснила, кроме того, что проблемы - "по работе" и она не может мне о них сообщать. Я и сам понимал, что "комиссия", которую она охраняла, здесь не для того, чтобы следить, насколько усердно ученики трансфигурируют книгу в краба, но всё равно встревожился. А стоило пройти мимо кому-то из министерских - и вот Дора снова держит лицо и следует зову службы, мне же оставалось только ждать, когда закончится урок трансфигурации.
Пока я ждал в гостиной, Дора подошла ко мне и спросила, кто первым обнаружил листовки. Я честно сообщил, что их обнаружили все старосты одновременно и передали их профессору МакГонагалл, а также извинился за то, что из-за неожиданного совещания не смог с ней увидеться. А из-за сдвига расписания профессора МакГонагалл пришлось поторопить, так как я хотел дать ученикам законную перемену и время на подготовку. Как только все были в сборе, я провёл урок - прочитал краткую лекцию и выпустил группу молодых пушилл из питомника. Ученики успешно справились с тем, чтобы поймать их не за хвост и расчесать, и задали мне множество вопросов, особенно касающихся эмпатии пушилл, делающей этих зверьков чувствительными к негативным эмоциям. Эмоций также было множество, поэтому некоторые пушиллы всё же впали в спячку. А мисс Грейнджер наколдовала одной из Пушилл веснушки - получилась пушилла Уизли.
Присутствовавших на уроке членов комиссии я вовсе не замечал до тех пор, пока мистер Розье, перекрывая стрекотание пушилл, не заиграл на флейте. Поскольку у меня под столом не прятался щенок кербера, которого можно было бы усыпить подобным образом, я счёл мистера Розье аналогом маггловского школьного звонка и завершил урок, но ученики не спешили расставаться с теми пушиллами, которые, чувствуя позитивные эмоции тех, к кому попали в руки, оставались чрезвычайно активными. Ученики попросили разрешения ухаживать за пушиллами в факультетских гостиных, взяли их с собой и выпустили на бильярдный стол, откуда пушиллы не могли спрыгнуть. Некоторых учеников интересовало, будут ли они размножаться, но данные особи ещё не достигли годовалого возраста и трёхкилограммового веса, чтобы нуждаться в брачных играх, и резвились просто так.

На перемене я помог мисс МакГонагалл убрать результаты оконченной и неоконченной работы учеников (журавлик с узором из розовых слоников особенно меня впечатлил) и унёс пушилл из гостиной, поскольку ученики, собираясь на следующий урок, оставили шумных зверьков без присмотра, что начало нервировать комиссию.
Мисс Помфри пожаловалась на эпидемию головной боли, которая коснулась почему-то только представителей рода Блэк. Я нарушил статистику, вспомнив, что голова болела и у меня также. Когда все собрались в учительской, мисс Фезертон рассказала о вещах столь странных, что я для сохранности трезвого рассудка был готов принять за бред: из-за Грани в мир приходят тёмные твари, вселяются в волшебников, чьи души были повреждены использованием тёмных чар, и наш Лорд как раз одержим такой тварью. Я склонен был считать, что Лорд действует вполне по собственной воле, а не по воле неведомого существа, но даже если допустить, что тварь можно изгнать, - кто затащит Лорда в пентаграмму? И как среагирует на это древняя магия самого Хогвартса?
В довершение всего мисс МакГонагалл показала мне библиотечный экземпляр "Сказок Барда Биддля", в котором нашла вложенный обрывок пергамента. На нём кто-то с орфографическими ошибками - возможно, намеренными - написал пару художественных абзацев о некоей сущности или некоем явлении, повелевающем тёмными тварями и способном сделать луну полной не в полнолуние. Так как ни одному, даже самому могущественному, магу не подвластны законы природы и мироздания, включая движение небесных тел, я предположил, что кто-то из учеников пробовал перо в сочинении сказок либо переписывал легенду из какой-нибудь другой книги, готовясь, к примеру, писать доклад об оборотнях.
Пользуясь свободным временем, я послушал лекцию Люпина из коридора. В рамках повторения и углубления пройденного она была посвящена защите от оборотней. Оборотня можно отпугнуть при помощи парфюма - серьёзно? От оборотня, чьё строение тела отличается от анатомии четвероногих животных, можно спастись на дереве - серьёзно?.. Люпин рисовал оборотней такими ранимыми, словно они ничем не отличались от бродячих собак, и детям впору спать в обнимку с плюшевыми вервольфами. Рядом со мной страдала мисс Фезертон, чей урок давно должен был начаться, но вежливость не позволяла вмешиваться, пока нашего болтливого оборотня не прервал директор.
На перемене ученики окружили Люпина с вопросами - их интересовало даже, можно ли сварить Оборотное зелье в оборотня, - и я лезть не стал. Я поднялся наверх и столкнулся с Дорой, у которой наконец-то выдалась свободная минутка. Она попросила меня рассказать ей о Люпине, с которым она мало сталкивалась в Министерстве. Я напрягся, но вовсе не от опасения, что Аврорат мог подбираться к Ордену, а из банальной ревности. Мне сложно было оставаться беспристрастным, но я сказал, что Люпин - человек решительный, порой даже слишком жёсткий, но внимательный и умеющий увлечь учеников своим предметом. Я не мог не пожаловаться на услышанное и пояснить, что оборотня, не принимавшего зелье, невозможно остановить ничем, кроме серебряных пуль, и неплохо было бы модифицировать маггловские пистолеты для использования магами, - но моему отцу нельзя давать в руки оружие: он способен превратить в оружие даже миксер.
Так мы болтали о всякой ерунде, я старался как можно чаще заставлять Дору улыбаться, а потом она попросила её обнять - и я обнял её и обещал, что всё будет хорошо. Когда мы расстались, меня миновали с озабоченным видом МакГонагалл и Помфри и поинтересовались, нет ли у меня знакомого ритуалиста, - видимо, идея с ритуалом набирала обороты, но единственным известным ритуалистом был Лестрейндж, который по понятным причинам нам не подходил. От этого голова шла кругом, и я отчаянно нуждался в том, чтобы домовики заварили мне крепкого чаю, - и, к счастью, на подступах к кухне я встретил миссис Норрис. Нет ничего лучше, чем уткнуться в кошку, когда всё идёт наперекосяк. Голос мисс Грейс доносился из её кабинета - казалось, после долгого ожидания она была особенно строгой.
В гостиной ко мне подсела Пенни Литтл с Хаффлпаффа и спросила, что я думаю о статьях в "Пророке", в частности - об упомянутой там идее стирать память о магии тем магглорожденным волшебникам, которые пожелают навсегда порвать с магическим миром и жить как рядовые магглы. Пенни боялась, что кому-то могут стереть память по ошибке. Я ответил, что сия добровольная процедура может и вовсе никогда не понадобиться, а если кто-то действительно захочет через неё пройти - значит, это будет обдуманное решение, и маги-эмпаты, которых невозможно обмануть, наверняка проверят, является ли желание истинным, идущим от самого сердца, а не продиктованным преходящими эмоциями.
Вслед за Пенни подошла Гермиона и, склонившись ко мне, заговорщицки прошептала, что Блэйз Забини - не настоящая. Значит, либо кто-то из учеников баловался Оборотным зельем в аккурат под носом у комиссии, либо это была Тонкс - и ей приказали шпионить за детьми. Это явно не та работа, о которой она мечтала, зато в Хогвартсе она была в сравнительной безопасности. И, наконец, рядом оказалась мисс МакГонагалл и лаконично резюмировала последние новости как "Всё плохо". Внешние симптомы этого "плохо" проявились за обедом: трапезу пришлось начать - и закончить - в отсутствие директора и половины учеников, а мисс Фезертон прямо на своём уроке изрекла пророчество и испытывала последствия отката, посему выглядела неважно.
Слава Мерлину, у нас была мисс Помфри, напоминавшая о необходимости питаться, а собравшиеся за столами Большого зала ученики как ни в чём ни бывало обсуждали создание музыкальной группы и дерзкий бутерброд с маслом и вареньем. После обеда меня остановил Рон и спросил, для чего Тонкс прикидывалась Блэйз Забини. Я только плечами пожал. Конечно, Рон помнил, что Дора - метаморф, ведь она приезжала в Нору на лето на наших последних курсах; когда МакГонагалл и Помфри захотели знать, о чём спрашивал Рон, и я передал его вопрос, они подумали на Оборотное зелье - и я выдохнул с облегчением, что Рон больше никому не сообщал о способностях Тонкс.
Я предположил, что за завтраком, когда она выскочила из-за стола, мисс Забини ещё была настоящей, - и МакГонагалл пояснила, что это случилось из-за нарушения её анонимности: именно Блэйз была той загадочной Б., которая прислала в редакцию сказку о фениксе. Также профессор МакГонагалл упомянула, что ритуал, который они хотели и боялись проводить в Хогвартсе, касался обретения меча Гриффиндора. Но я не успел спросить, что они собирались делать с этим мечом - неужели взять и зарубить Лорда Магии? - как появился директор Снейп. На повестке дня встала аксиома, что ученикам грозит опасность на праздничном балу в Министерстве - особенно магглорожденным. Требовалось их спрятать - но есть ли место безопаснее Хогвартса?
Я, только утром узнавший, что назначен сопровождать учеников вместе с МакГонагалл и Помфри, придерживался намерения быть рядом с детьми на балу и защищать их там в случае опасности; я не верил, что люди Лорда пойдут на публичные насильственные действия. Остальные предлагали эвакуировать учеников на Гриммо - только добровольцев, - но я всем старался объяснить, как это будет выглядеть в случае их обнаружения: "террористы похитили детей, доблестные авроры их освободили, в процессе пострадали и террористы, и авроры, и дети". К тому же мы все понимали, что если мы попытаемся сказать ученикам, чтобы они не ходили на бал, поднимется шум, ведь для чистокровных волшебников это мероприятие было делом чести. А ещё у меня возникло неприятное ощущение, будто орденцы боялись, что дети нас выдадут.
В итоге Снейп резюмировал, что Люпин соберёт гриффиндорцев в Выручай-комнате, в которую ученики шастали сквозь стену, и передаст им информацию о том, что каждый имеет право отказаться от приглашения на бал. Затем, поскольку случилась накладка с подготовкой подвального помещения для урока зельеварения, начались дополнительные занятия. Некоторые преподаватели-орденцы удивлялись, когда я говорил, что собираюсь идти на бал, - но что мне оставалось делать, и что ещё я мог обещать кроме того, что кто бы то ни было навредит ученикам только через мой труп, пусть мой труп организовать и несложно?

Профессор МакГонагалл мудро заняла учеников дополнительным занятием по трансфигурации, а сама куда-то удалилась. Мимо промчался Люпин с палочкой наголо, вопрошая, где Рон и Невилл Лонгботтом. Ситуация на глазах выходила не только из-под контроля, но и за рамки понимания, но со мной вовремя случилась мисс Помфри и расставила все точки над i, видимо, побывав на внеочередном орденском собрании, на которое я не был допущен или же меня забыли пригласить. Во-первых, всё или почти всё время журналисткой, которую привёл в Орден Сириус, был Долохов, и сейчас он перестал пить Оборотное зелье; его арестовали и попытались переправить в Азкабан, но ему удалось аппарировать на Гриммо, где Беллатрикс Лестрейндж задержали, а Розье стёрли память и выкинули в Лондон - впрочем, он уже вернулся.
Взять в плен первую леди Магической Британии. За@бись.
Во-вторых, Лорд одержим потому, что расщепил душу на хоркруксы - отдельные частицы, помещённые в различные предметы, и пока они все не уничтожены, Лорда невозможно убить; но некий ритуал сможет не только изгнать демона, но и воссоединить душу Лорда, не убив его самого.
В-третьих, пророчество, изречённое мисс Фезертон, уже возникло в Отделе Тайн как Истинное и касалось почему-то и Лорда, и Блэйз Забини. И оно также должно было сбыться в грядущую праздничную ночь.
И, в-четвёртых, на балу магглорожденных учеников могли лишить памяти о магии, поэтому Блэк дал тем ученикам, которые желали избежать участия в праздничном мероприятии, доступ на Гриммо. И я уже не знал, что будет лучше - сражаться с противником на его поле, зато открыто, или рисковать быть загнанными в угол своего убежища и погибнуть в безвестности. Я не изменил своего решения идти на бал, но решил, что наши ученики уже достаточно взрослые, чтобы самостоятельно выбрать, прятаться или нет.
Учительская обезлюдела - преподаватели, видимо, шастали на Гриммо, и я самовольно взял на себя обязанность светиться перед комиссией, дабы она не решила, что дети остались без присмотра. В какой-то момент мисс Фезертон также вырвалась на Гриммо и, вернувшись, разрыдалась - видимо, обитатели Гриммо куда-то исчезли. Перебраться они могли куда угодно, но Грейс слишком устала для того, чтобы быть оптимистичной, и, уткнувшись в плечо мисс МакГонагалл, твердила, что бесполезна и хочет просто умереть. Я сказал, что каждый из нас сможет принести ещё много пользы на своём месте, и что она очень нужна нам всем, - но из МакГонагалл утешитель был лучше, и я просто побежал за мисс Помфри, чтобы она принесла успокаивающее зелье.
Я нашёл мисс Помфри не в больничном крыле, а на лестнице - с Дорой. Когда я позвал её в учительскую, она передала Доре длинный пергамент с письмом, написанным её крупным старческим почерком. Я последовал за Дорой в укромное место и ждал, пока она не дочитала и пробормотала, что это какой-то бред. Она сказала, что не знает, что делать с этим письмом, и я посоветовал сжечь его, если она боится, что оно попадёт не в те руки. Вместо этого Дора пожаловалась на то, что Рон оглушил её ступефаем, когда она была в обличье Блэйз Забини, и что она боится, не выпрут ли её после этого из Аврората. А потом поделилась и более важной причиной своего беспокойства - её мать куда-то пропала, да и тёти давно не было видно... Почему я в тот момент молился о том, чтобы Андромеда и Беллатрикс не пострадали, а не о том, чтобы Гриммо не раскрыли?
Я с нелепой уверенностью убеждал Дору, что её тётя наверняка занята, ведь у самой Доры тоже бывают неожиданные вызовы, - особенно накануне праздника, когда нужно предусмотреть всё вплоть до цвета салфеток, и что она непременно вернётся. Обнимал Дору и вновь твердил, что всё будет хорошо, и пройдёт этот хлопотный день, пройдёт ночь и утром снова встанет солнце, и дети пойдут на занятия; Дора говорила, что она почти в это верит, когда я это говорю, - и я тоже в это верил, когда говорил это ей.
Профессор МакГонагалл, когда я вернулся в учительскую, была уже абсолютно убеждена в том, что полная луна взойдёт на небе. А поскольку Люпин всю неделю не пил аконит, остальные члены Ордена были заняты тем, чтобы найти для него безопасное место подальше от Хогвартса, ведь убежище, в котором он прятался в годы своего обучения, было разрушено. Я понятия не имел, как решить эту проблему - не связывать же его, как Фенрира? И не прятаться от оборотня на деревьях Запретного леса - по одному дереву на каждого человека в Хогвартсе... Не самая удачная шутка, но если я перестану шутить, мне станет совсем грустно.
По мою душу пришли две старшекурсницы - Пенни Литтл и Софи Лоуренс. Я вышел с ними в угол гостиной. Они заявили, что им известно про Орден Феникса, и спросили, кто ещё в него входит, чтобы знать, кому доверять, а кому нет. И я не сомневался, кто расп@дел им про Орден - Люпин, конечно же. Наверное, он хотел показать ученикам, что относится к ним как к равным, а на самом деле просто сбил их с толку и швырнул в гущу событий, как слепых котят на минное поле. Пришлось отвечать, что директор Снейп, профессора МакГонагалл и Фезертон, и мисс Помфри - на нашей стороне, и что ученики в целом всегда могут доверять своим преподавателям. Но Пенни и Софи сказали, что услышали об Ордене от мистера Розье, и что он вообще ведёт себя как-то странно, призывая учеников обращаться к Ордену за помощью.
Вот это поворот. Либо Розье, как и Люпин, пользуется доверчивостью учеников, либо... Я сказал, что ничего не знаю о личных качествах мистера Розье, но что Аврорат как таковой стоит на страже безопасности. От меня явно хотели большего, подозревали, что я не договариваю, - и у меня зародилось впечатление, что ученики знают больше, чем знаю я. Попросив девушек не волноваться, я сбежал в учительскую, где профессор МакГонагалл и профессор Фезертон как раз обсуждали, можно ли доверять Розье, который не дал ходу письму мисс Помфри. Глава Аврората в Ордене? Тогда я ещё не мог представить это всерьёз.
Мир начал рушиться с того, что в учительской рухнул карниз. Я закопался было с починкой, но мисс МакГонагалл, к которой зашла ученица, отправила меня следить за кабинетом директора, в котором, пока профессор Снейп вёл свой урок, с мясом вынесли дверь - как загадочно пояснила мисс МакГонагалл, это было связано с решением проблемы профессора Люпина. Дверь починили, но защитные заклинания на ней мог восстановить только сам директор, поэтому до его возвращения я под этой дверью застрял. Впрочем, не я один маячил в факультетской гостиной - там же, под дверью, за которой был чем-то занят мистер Розье, стояли Тонкс и мисс Фезертон. Я не прислушивался к тому, о чём они говорили.
Розье мисс Грейс не дождалась и попросила меня передать ему несколько слов. Поскольку режим "не вижу, не слышу, не говорю" у меня ещё не выключился, я согласился, не переспрашивая, какого хрена. Фезертон ушла, и я подпёр стену рядом с Дорой. После только что прерванного разговора воздух ощутимо потрескивал от напряжения. Дора сказала, что ей врут в лицо несмотря на то, что знают правду. Неужели она до сих пор доискивалась до обстоятельств смерти своего отца, спустя годы?.. И я ничем не мог ей помочь.
Некоторое время спустя Розье отпустил Тонкс, и я остался один. Когда он освободился, мне показалось, что из кабинета, в котором он пропадал так долго, выскользнула Пенни Литтл - но режим по-прежнему был активен, и я не придал этому значения. Я перехватил Розье у лестницы и сказал, что у меня есть для него приватное сообщение. Когда мы отошли, я прошептал то, что услышал от мисс Фезертон: "Вас ждут на Гриммо". Розье уточнил, знаю ли я подоплеку этого сообщения, и я честно ответил, что нет. "Да @б твою мать", - поблагодарил меня глава Аврората и умчался вниз по лестнице. Вскоре вернулись ученики, посещавшие зельеварение, и сам директор Снейп, так что и моя вахта была окончена; вопреки прогнозам мисс МакГонагалл, директор никак не прокомментировал инцидент с дверью и немедленно исчез в своём кабинете.
Я ещё раз столкнулся с Розье, когда он искал мисс Фезертон повсюду; я всё ещё не считал разумным выдавать ему, что сам состою в Ордене, но связался с Грейс при помощи зачарованного галлеона, который использовался не только для переговоров орденцев, но и для связи между преподавателями по школьным делам. "За@бись", - поблагодарила меня мисс Фезертон, когда я изложил ей ситуацию, и связь прервалась. Почти сразу после этого Розье подхватила мисс МакГонагалл и куда-то умчала - видимо, к директорскому камину.

Я пришёл коротать время к островку спокойствия - в больничное крыло. Оттуда мы с мисс Помфри могли наблюдать, как спасение мира движется семимильными шагами - мимо нас. До бала можно было считать часы, так что я загодя переоделся в более парадную рубашку. Зашла профессор МакГонагалл, которая умела не только всегда найти работу для себя, но и занять окружающих, и предложила в отсутствие директора сделать объявление о том, что ученики могут начинать готовиться к празднику; я ещё надеялся провести дополнительное занятие - что может быть правильнее накануне конца света, чем собрать учеников и рассказать им о драконах?
Мы с МакГонагалл поднялись в общую гостиную и хотели было вызвать учеников туда, но сновавшие по коридорам со сложными лицами министерские были строго против столпотворения, и посему мы просто постучались во все факультетские гостиные и созвали всех, кто был на месте, в гостиную Слизерина, где собралось больше всего учеников. Профессор МакГонагалл рассказала ученикам и ученицам, как вести себя на балу, как отказываться от танца, если не танцуешь, и распространила атмосферу уверенности. Я молча кивал настолько внушительно, насколько мог, и затем добавил, что тех, кто уже успел собраться на праздник и скучал, я буду ждать в учительской на дополнительное занятие. Я был готов его провести хоть для одного ученика.
Но обстоятельства распорядились иначе. Сперва меня пригласили в гостиную Гриффиндора, где Гермиона, обращаясь ко мне на "ты", что явно намекало: наши львята закончили учиться и начали играть в войнушку, - спросила, правда ли на балу будет кровавый ритуал. Мысленно дёрнув глазом, я заверил гриффиндорцев, что никаких кровавых ритуалов не ожидается, на случай опасности рядом будем мы, преподаватели, и при возникновении оной опасности надо - правильно, сматываться, а не вступать в магические сражения. Напоследок я традиционно попросил учеников не переживать и не бояться, хотя, похоже, больше боялся сам. Боялся того, что ученики не столько боятся войнушки, сколько надеются на неё.
Затем, когда я повторил про дополнительное занятие и Цинна Бёрк с Хаффлпаффа вернула мне мантию, которую я одалживал ей на урок зельеварения, раздался шум, и я поспешил вниз. Мне предстало худшее зрелище из возможных - Люпин, Блэк и Долохов, которого я прежде видел только на плакатах с суммой награды, с палочками наперевес открыто шагали по коридору и громко спрашивали "Где Снейп?" так, словно были аврорами, явившимися арестовывать преступника. Боевики в Хогвартсе. И кумиры, мать их, молодёжи. Мы с мисс МакГонагалл оттесняли от них учеников и пытались отправить детей в их гостиные, но ученики возмущались и тянулись к движухе.
Снейпа нашли и буквально отконвоировали в его кабинет. Гарри Поттер-Риддл, который вместе с Блэйз Забини особенно настойчиво рвался поучаствовать в кипеше, кинул в кого-то из поднимавшихся по лестнице ступефай, но промахнулся. Я пошёл следом, никто меня не останавливал; в кабинет директора набился Орден Феникса в почти полном составе. Заговорили о том, что ритуал нужно проводить как можно скорей. Снейп вяло собрался протестовать, что он не ритуалист, но ему сказали, что он - наша единственная надежда. Но возникли ещё две проблемы. Во-первых, ритуал требовал патронусов определённой формы, и нам не хватало змеи и куницы. А во-вторых, нам нужен был либо сам Лорд, либо кто-то с частицей его души в себе, но у нас был только один хоркрукс. Мисс Фезертон предложила было свою кандидатуру на впустить кусочек Лорда в себя, но Долохов решительно опротестовал такие риски.
Говорили о том, что Люциус Малфой в больничном крыле, под присмотром мисс Помфри, и что Снейпа оглушил Рон. Я мог вдвойне гордиться братом: застать врасплох сначала аврора при исполнении, а затем директора Хогвартса! Собой, увы, я гордиться не мог, а мог только наблюдать, мысленно ожидая, что если орденцы соберутся переводить учеников на Гриммо, я в лучшем случае лягу рядом с Малфоем. Долохов сказал, что он здесь после трёх круциатусов, и попросил Снейпа сварить ему зелье; Люпин собрался вызывать учеников к Выручай-комнате и отправил Рону патронуса.
- А как он догадается, что собраться нужно всем, а не ему одному? - вежливо поинтересовалась профессор МакГонагалл, которая, как и я, обращалась ко всем ученикам на "Вы".
- Ну, я с Роном на "ты", мы же друзья...
Я остро пожалел о том, что оборотню невозможно набить морду. Люпин всё-таки впутал детей, которые готовы были поверить любому слову обожаемого преподавателя.
Снейп ушёл за зельем, Люпин и МакГонагалл - к Выручай-комнате; вскоре в дверях возникли Снейп с Малфоем вместе, и Блэк с Долоховым, посмотрев на меня и мисс Фезертон, изрекли странную фразу "Преподавателей-то они не тронут" и отважно удрали через камин. Мы с мисс Грейс попытались незаметно просочиться мимо боком, и у нас это почти получилось - но Малфой оглушил мисс Фезертон заклятием со спины, а Снейп подхватил палочкой её бессознательную тушку, и все трое исчезли в камине. Снейп не забыл при этом закрыть камин за собой, хотя я и прежнего пароля не знал. Куда они направились - на Гриммо или в Министерство? За кого был Снейп - и, главное, за кого был я сам? Я ушёл куда глаза глядят, и ноги привели меня к Большому залу.
Там, в присутствии Доры и кого-то из министерской комиссии, Люпин и МакГонагалл организовывали учеников на обучение патронусу в рамках "дополнительного занятия по Защите от тёмных существ". Помфри передала мне то, что Люпин сказал ученикам: дескать, над Азкабаном открылась дыра во времени и пространстве, из которой лезут тёмные твари, и они того и гляди захватят мир, если все не научатся патронусу. Естественно, я подумал, что Люпин талантливо нап@дел, чтобы не признаваться ученикам честно, что их собираются привлечь к сомнительному ритуалу, - нельзя же в здравом уме сразу поверить в какую-то дыру? В общем, я был бессильно зол - мало того, что учеников использовали, так им ещё и врали, и остановить это не было никакой возможности, ведь всё это ради спасения мира. Что ж, патронус - хотя бы светлая магия. И полезная.
Дора тоже времени даром не теряла. Когда я беседовал с мисс Помфри неподалёку от учительской, туда сунулся было Люпин, но из-за двери в него полетел ступефай, который тот едва успел отбить. Ещё минуту спустя из учительской вылетела сама Дора, а я бросился вдогонку. Но Дора только посмотрела мне в глаза очень внимательно - как всегда, когда хотела убедиться, что я говорю правду, - и спросила, спасаю ли я мир. Я ответил отрицательно и сказал, что постараюсь защитить учеников, насколько смогу. Похоже, этот ответ Дору удовлетворил, и она умчалась со словами, что ей нужно в Министерство.
Я же обитал в учительской, основном источнике сведений, в компании профессора МакГонагалл и вернувшейся невредимой мисс Фезертон. К МакГонагалл заглянула Пенни Литтл, у которой накопились весьма недетские вопросы. В частности, она хотела узнать о хоркруксах - а о таком уж наверняка в библиотечных книжках не пишут. В качестве взаимности она показала кольцо на пальце - с кем она успела обручиться, эта девочка, которая, казалось, ещё вчера напрашивалась помогать кормить нарлов, с Розье? Хочу ли я об этом знать? - и сообщила, что Гарри Поттер-Риддл подбивает давать ему клятвы всех подряд. Но это для преподавателей уже не было новостью. Юный Риддл шёл по стопам своего отца... Мисс Фезертон добавила к информации о хоркруксах - чтобы окончательно вскипятить мозг бедной девушки - тот факт, что внутри Лорда "сидит какая-то х@рня".
- А что такое "х@рня"?
- Это такое русское слово.
- Как хорошо, что во мне нет русских слов, - резюмировал я и вышел.

Я встретил Дору возле кухни; сложно сказать, искал ли я её нарочно или нет, но мне необходимо было выговориться. И я неизбежно заявил, что "твой дорогой Люпин завербовал моего брата и использует учеников посредством Выручай-комнаты". К моему внутреннему удовлетворению, Дора сказала в адрес Люпина нечто нелестное. И спросила, где эта комната находится. В аккурат перед этой встречей Рон, искренне удивлённый, что я об этом ещё не знаю, показал мне ту самую стену, сквозь которую шастали ученики, и объяснил, как она работает, так что я просто повторил всё то же самое для Доры: надо было встать перед комнатой, когда внутри никого не было, и так, чтобы тебя никто не видел, и что-то очень захотеть. Но в тот момент в комнате наверняка собралось пол-Хогвартса - из-за стены доносилось пение. И мы устроились неподалёку.
И Дора так же неизбежно спросила, имею ли я какое-то отношение к Ордену Феникса. Я понимал, что это будет тяжёлый разговор, но врать Доре не мог. Да, я состоял в Ордене несколько лет, Люпин меня привёл - снова Люпин... Почему я в это влез? Потому что хотел хоть что-то сделать, хоть что-то изменить. Что сделал Орден за всё это время? Ничего, кроме домыслов и распрей - и нападения на Отдел Тайн с участием Долохова, который, конечно, появился не случайно. Кто руководил Орденом? Никто - но информация исходила, опять же, от Люпина, и я никогда не верил ему до конца. Его теории, когда я пересказывал их Доре, выглядели ещё более нелепыми, чем когда я сам, особо не рефлексируя, их выслушивал. Совпадения между ближним кругом Лорда и Пожирателями - настолько вилами по воде... То, что Лорд одержим, то, что Долохов пытался убить его по его собственной просьбе, - тоже звучало как бездоказательный бред.
Что не давало мне покоя, так это исчезновения родителей магглорожденных волшебников. Я не мог поверить в то, что семьи массово отказывались от своих детей - ведь раньше такого никогда не было, Хогвартс впервые перешёл на круглогодичное проживание учеников. И уж точно не поверил бы, что за исчезновениями стоит Орден Феникса. Но Дора убеждала меня, что Министерство, напротив, заботится об интеграции магглорожденных. И что железный занавес и ужесточение контроля могли быть не причиной, а следствием возрождения таких группировок, как Орден. "Можно закручивать гайки, если у кого-то срывает резьбу". Да, от этого закручивания страдали все. Моя семья терпела бедственное финансовое положение из-за штрафов отца. Но Дора не видела разницы между Орденом и Пожирателями - и я не мог винить её в этом, особенно теперь.
Также она сказала, что всё, что пишут в "Пророке", не имеет ничего общего с планами Министерства. И в моей голове постепенно складывалась картинка, больше похожая на реальность, чем та, которую мне предлагали в Ордене: внедрившись в "Пророк", Долохов подпускал в статьи намёки на лишение магглорожденных волшебников магии и прочие репрессии; Люпин, ручной оборотень Министерства, кормил Орден байками о Тёмном Лорде. В итоге лодка успешно раскачивалась, а манипулировал Орденом наверняка сам ближний круг Лорда, чтобы иметь оправдание любым своим действиям. А поскольку Лорд был увлечён древними традициями, в частности вассальными клятвами, - мне вполне верилось в то, что и ритуал затеял именно он, чтобы заполучить ещё больше власти. И теперь Орден проводил ритуал руками учеников...
Блестяще. Дора, подозревая меня в мании теории заговора, была недалека от истины.
Но она была единственным человеком, которому я мог доверять. И я бы не обиделся, если бы она меня арестовала, - предупредил только, что её шефу Розье Орден доверяет даже больше, чем мне. Ареста, впрочем, не последовало. В ответ на все выложенные карты Дора сообщила по секрету, что комиссия решила отстранить меня от преподавания. Якобы Крауч, побывав на моём занятии, сделал вывод, что я не удерживаю внимание учеников и всё такое. То, что Дора в это верила и спокойно отнеслась к тому, что преподавание - это "не моё" и я принесу больше пользы на другом месте, было ударом под дых, но и это я мог ей простить. Чувствовал только, что истинной причиной увольнения была моя связь с Орденом, и мне повезёт, если меня уволят не сразу в Азкабан.
Нас прервала МакГонагалл, сообщившая, что пора сопровождать учеников на бал. Я поспешил в общую гостиную, потерял Тонкс в коридорах, но наверху лестницы она вновь перехватила меня и сказала, что хочет взять с меня два обещания. Я, долго не задумываясь, пообещал - я знал, что Дора не заставит меня кого-либо выдать. Так она попросила меня никому не рассказывать о нашем разговоре - и не приближаться к Гриммо,12. Ещё сказала, что боится меня потерять. И быстро, неловко поцеловала. А я прижал её к себе, и в цатый раз повторял, что никогда не принял бы участия ни в каких актах агрессии, и в случае любых провокаций, от кого бы они ни исходили, всегда буду защищать детей и прочих невинных, даже если ей расскажут обо мне, как о страшном-ужасном террористе, - и её также, потому что люблю. Да, служба аврора в том и состоит, чтобы подвергать себя опасности. Но всё же...
Казалось, мы были вдвоём против всего света. А мы так давно не ходили вместе на квиддич.
Старшекурсники были уже готовы и нетерпеливо гудели в гостиной, но до отправления на праздник предстояло соблюсти ещё одну традицию - общую колдографию. Я смотрел, как девушки и юноши в парадных платьях и костюмах спускаются друг за другом по лестнице - такие красивые, такие взрослые, просто не узнать. Смотрел, как они позируют в кресле и на фоне кирпичной стены Хогвартса, помнящей ещё основателей. И улыбался - потому что всё, что будет потом, будет потом, а сейчас всем было легко и весело, и мы с Дорой сколдографировались тоже. А когда я увидел её в следующий раз, она уже стояла в дверях бального зала Министерства. В платье того же цвета, что и аврорская форма.
Торжество открыли сам Лорд и его сын, вместо долгих речей повелевший начать танцы. Несколько пар закружилось в традиционном Хрустальном вальсе. Я танцевать не умел, Дора танцевать отказывалась и от печенек, которые я для неё добывал, отказывалась тоже, потому что была при исполнении. Видимой угрозы для учеников со стороны окружения Лорда не наблюдалось, зато в зале неожиданно появились Люпин, Блэк и Долохов. Их, видимо, не обыскивали так, как учеников, потому что за поясом у них виднелись не только палочки, но и ножи. И они явно чувствовали и вели себя как хозяева положения, притягивая к себе учеников и преподавателей как магнит.
Я шепнул Помфри, не кажется ли ей, что эта троица нас всех на@бала. Помфри ответила, что они получили именные приглашения с условием, что никто не пострадает. В это условие не очень-то верилось, поэтому я инстинктивно встал так, чтобы заслонять собой Тонкс. Дора шепнула, чтобы я, если начнётся буча, уводил учеников, а она прикроет. И, что самое неприятное, - с этим нельзя было поспорить. Мы оба были при исполнении. И моей работой всё ещё были дети, а преступники были её работой.

А там нашлась работа и для мисс Помфри: сотрудница Министерства, мисс Гестия Джонс, упала без сознания. Авроры и мистер Лестрейндж окружили кольцом пациентку и колдомедика, но несколько минут спустя мисс Джонс, бледная под стать своему простому белому платью, встала на ноги и с упорством сомнамбулы прорвалась прочь. Мисс Помфри сказала, что запустила ей сердце и что теперь с ней происходило нечто необъяснимое, просила остановить мисс Джонс, но та вырывалась из рук, а оглушить её заклятием в толпе было невозможно, никого не задев. Кто-то восклицал, что к ней нельзя прикасаться, но она сама тянула руки к шарахавшимся от неё людям, особенно к Невиллу Лонгботтому, и несла какой-то бред.
Наконец, мисс Джонс выбежала из зала, и несколько человек, включая Лорда, бросились её ловить. Вернулись быстро, и Лорд привёл мисс Джонс назад, утверждая, что она не опасна. Дора верила слову Лорда, но бедная мисс Гестия явно по-прежнему была не в себе - она шаталась по залу, прикасалась к людям и как заевшая маггловская пластинка говорила о каком-то избранном, который будет достоин её даров. Убедившись, что она не буйная, от неё перестали шарахаться и начали прислушиваться, а затем все как-то забегали. Спасибо мисс Помфри, которая неизменно делилась со мной сутью происходящего так, что из её уст это не выглядело как розыгрыш: она сообщила, что мисс Гестия теперь - Смерть, и все ищут Дары Смерти, те самые, из сказки Барда Биддля, чтобы загадать любое желание. Это "квест" - такая маггловская игра.
Докатился квест до того, что меня окружила группа учеников во главе с Роном и предложила сопроводить их, в качестве ответственного взрослого, на кладбище в Годриковой лощине - искать могилу Дамблдора. Шантажировали тем, что в случае отказа Невилл Лонгботтом умрёт и смерть его будет на моей совести. Встречное предложение просто взять и не посещать могилы бывших директоров Хогвартса посреди ночи, коль скоро это смертельно опасно, было отклонено. Я отказался - во-первых, я понятия не имел, где могила Дамблдора, и, во-вторых, должен был оставаться с другими учениками. Приключенцы обратились к директору Снейпу, что было более логичным - в конце концов, он Дамблдора и убивал, хотя, конечно, не закапывал. К вящему моему удивлению, Снейп согласился, а Блэк увязался вторым.
Если не можешь что-то остановить - присоединяйся: Дора последовала за ними, а я - за Дорой, благо она помнила, где находится кладбище. Мы аппарировали неподалёку от искателей Даров Смерти; для учеников, ещё не умеющих аппарировать, аппарация могла быть опасна, но это никого не волновало в эту странную ночь. На кладбище было тихо, темно и чертовски холодно. Лопаты никто не захватил, но ученики проявили похвальную находчивость, избавившись от каменного крошева на могилах при помощи подходящих заклятий. Первая могила, которую мы раскопали, была двойной - должно быть, супруги Лорда Лили Поттер и её брата Джеймса. После этого энтузиасты проверили ещё несколько могил, подсвечивая палочками, и мародёрство было вознаграждено: они обнаружили волшебную палочку Дамблдора.
Вместе с добычей мы, не задерживаясь, чтобы не замёрзнуть, аппарировали обратно в Министерство. Но и там было не всё гладко: профессор Люпин выглядел неважно. И подозрительно. К счастью, он выскочил во двор прежде, чем завершилось обращение, и за ним бросился Блэк. Снаружи раздались возня и рявканье двух сцепившихся зверей. Нам с профессором МакГонагалл пришлось встать в дверях холла живым заслоном от учеников, которым непременно хотелось поучаствовать хотя бы в качестве зрителей, и то, что я сказал им, что с профессором Люпином анимаг и всё будет в порядке, их не остановило. Как сказала мисс Помфри, - кто же Люпина за язык тянул, когда он обещал ученикам практическое занятие? Оставим за скобками, кто тянул за язык Люпина, когда он приучил учеников не бояться оборотней.
Ещё некоторое время со двора слышался вой шатающегося под окнами хорошо защищённой министерской крепости оборотня, затем он стих - то ли действие внеплановой полной луны оказалось кратковременным, то ли Снейп успел изобрести какое-то зелье, обращающее ликантропное превращение вспять... В общем, к середине праздничной ночи решительно все перестали праздновать, бальный зал опустел, и расстановка сил выглядела следующим образом: одни были заняты поиском Даров, другие продолжали учиться у Люпина патронусу, третьи длинной вереницей куда-то последовали за директором Снейпом. Дора, оставшаяся не у дел, поскольку уследить за всей этой деятельностью одновременно было невозможно, тоже захотела научиться патронусу, но Люпин был единственным, кто мог учить этому заклятию, а ему было явно не до неё.
Для проформы Дора даже побеседовала со Смертью. Смерть порекомендовала ей дарить тепло. Кажется, у магглов то, что предлагала Смерть, называется "психотерапия".
Когда Тонкс в очередной раз вышла куда-то тенью Розье, передо мной возникла Беллатрикс Лестрейндж и сделала предложение, от которого невозможно отказаться - поучаствовать в ритуале со своим патронусом. Рассудив, что в моё обещание Доре "не влезать в спасение мира" не входило "не выполнять просьбы её тёти, которую она очень уважала", и что пусть это лучше буду я, чем, скажем, Рон, и в целом - что всё это должно поскорей закончиться, - я согласился. Собрав нужное количество добровольцев, включая пару едва научившихся патронусу учениц, мисс Лестрейндж препроводила нас в кабинет Тома Риддла. Лорд, терпелив аки агнец, восседал посреди начертанной солью пентаграммы, связанный по рукам и ногам, с завязанными глазами; процессом руководил Долохов, в одной рубашке, решительный, как на баррикаде.
Долохов полоснул ножом по ладони. Мы, встав по четырём углам квадрата вокруг Лорда, по команде одновременно вызвали патронусов. Я вспомнил, как взлетает, оттолкнувшись от земли, огромный дракон, как после виража сжимаешь пальцы на трепещущем снитче, - и мой прозрачный мерцающий терьер запрыгал вокруг. Больше ничего не произошло.
Лорд, которого освободили от пут, сказал, что все могут быть свободны. Я вышел и столкнулся на лестнице с Дорой, которая меня уже искала. Она встала на страже под дверью Лорда, я составил ей компанию; со временем все, кто ещё не сдался, не запутался, не уснул в кресле - собрались в том коридоре, напоминая мне толпящихся родственников под дверью роженицы. Розье послал всё это подальше и был обвинён мисс Лестрейндж в кризисе мотивации. Блэйз Забини предлагала профессору МакГонагалл выпить, пользуясь тем, что была уже совершеннолетней и не на территории Хогвартса. До последнего шанса на успех оставались считанные минуты. Для успеха оставалось немногое - найти некую диадему, которую кто-то из учениц могла забрать из Выручай-комнаты. За ней послали Блэка:
- Сними её! Диадему, а не девушку!
А потом Лорд пригласил Дору внутрь, и дверь его кабинета снова закрылась. Я ни разу не видел Лорда до того дня, но почему-то доверял ему больше, чем всему Ордену, вместе взятому. Ритуал не занял много времени. Дора вышла и протянула мне порезанную ладонь, сказав, что не сильна в колдомедицинских чарах; я коснулся пореза палочкой и спросил, всё ли получилось. Она ответила, что да. Так вышло, что благополучие Лорда было ей небезразлично - не так, как был небезразличен я или кто-то из близких, а так, как была небезразлична Магическая Британия, которой был нужен Лорд. И я её понял - хотя знал, что не смог бы так же; но потому и выбрали не меня.
- Я знаю, что девушкам из хороших семей неприлично первой делать такое предложение...
- Выходи за меня! Вот. Я успел. Я спас твоё приличие.
- Что?.. Что ты сказал? Ты бы ещё на колено встал...
И я встал. На глазах у самых стойких учеников и преподавателей. И объявил во всеуслышание:
- Нимфадора Тонкс! Ты выйдешь за меня замуж?
- Мне надо подумать... Я при исполнении!
- Ну вот, печеньки при исполнении нельзя, замуж при исполнении - нельзя...
Гости вернулись в бальный зал. Доре нужно было поговорить со своей тётей - хотя со стороны казалось, что они просто сидят рядом и молчат в унисон. Я не стал им мешать и тоже вошёл в зал, где без устали звучала музыка, а домовики меняли закуски и сладости. Дора присоединилась ко мне чуть позже - и, заявив, что пьяна и хочет танцевать, закружила меня по залу. С горящими глазами она сказала, что её тётя - потрясающая женщина и что она хочет стать такой же, как Беллатрикс Лестрейндж. Я так и не узнал, о чём они говорили. Впервые с начала вечера мне было спокойно и легко.
Прежде чем солнце показалось из-за горизонта и пришла пора возвращаться в Хогвартс, мы поговорили с профессором МакГонагалл. Та спросила, нашла ли Тонкс решение своей проблемы, - Дора ответила, что нет, и что это не важно. И добавила, что не хотела бы оказаться с мисс МакГонагалл по разные стороны палочек. Мы же с МакГонагалл высказали надежду, что после минувшей ночи больше не будет никаких сторон.
Может быть, наутро наступит мир, может быть, наутро начнётся война, - но так ли это важно, если каждый из нас приручает своих драконов, и сам выбирает, с кем это утро встретить?
Постигровое и благодарности
Смею надеяться, что Чарльза, если он станет зятем рода Блэк, всё же уволят не прямиком в Азкабан - и, может, для него даже найдётся тёплое местечко в сфере организации заповедных зон и охраны магических популяций.
Мне чертовски нужна доигровка - узнать, как к Чарльзу отнесётся Беллатрикс, и что потребует Лорд от новой чистокровной ячейки магического сообщества. Хотя для начала, похоже, медовый месяц Чарльза и Доры Уизли совпадёт с периодом реабилитации спасённого Тома Риддла.

А Драгонагу я вспоминал не только по поводу Грани-Завесы, но и по поводу самого долгого и важного разговора на игре. Чарльз не мог поверить в то, что родители-магглы способны бросить ребёнка из-за проявлений магии, потому, что он сам - чистокровный волшебник. А ведь людям действительно свойственно бояться необъяснимого. Так в моей дурной голове постфактум и родился кроссовер: времена до принятия Статута, гонения на магов, детей-волшебников сдают в специальные учреждения для пожизненного контроля, отступников уничтожают. Для мага опасно, практически невозможно влюбиться в маггла, рискуя своими будущими детьми.
Для защиты магов от людей собирается магический орден - далёкие предшественники Пожирателей (ведь любая благая инициатива рано или поздно вырождается, как было и с Ку-клукс-кланом). В него входят будущие основатели древнейших магических родов Британии - маги получают возможность встречаться с магами, заключать браки между собой и договариваться о будущих браках своих детей... Так все оказываются повязаны кровью в буквальном смысле - узами семей.
Нет, сам я это вряд ли поставлю, но идею продаю

Спасибо мастерам - у вас получилась подлинная история о Let me give you my life. О том, что для того, чтобы победить и остаться собой, нужно не бояться вложить нож в чужие руки.
Спасибо Ордену - я не жалею, что был с вами. Спасибо достоинству и уверенности МакГонагалл, жизнелюбию Помфри, жертвенности Грейс Фезертон. Спасибо Люпину и Блэку - вы внушали. Спасибо Долохову - просто чертовски красив и мой форевер фанкаст.
Спасибо Доре за всё. Спасибо моим ученикам за Хогвартс - без вас меня бы не было.
Спасибо Лорду за притягательную фигуру - особенно жалею, что пересечься было заведомо не дано. Спасибо Белле, Розье, Краучу, Лестрейнджу - вы клёвые и яркие

@темы: moments of life, friendship is magic, радио Marcus FM, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, моя прописка азкабан, стихи не ведают стыда, кролик - это подходящая компания

12.10.2016 в 03:22

Пишет [J]*Айвен*[/J]:

URL записи

@темы: здесь могла быть ваша реклама

Вот ни разу ещё путь к Самайну не был для меня таким тернистым - ободрался обо всех, до кого только можно было дотянуться: людей, персонажей... И как-то глупо думать, что в день рождения или около - всё изменится и прилетит волшебник в голубом вертолёте, но как-то больше ничего не остаётся.
А бессонница и прерывистый сон стали привычны, надо травки пить и гулять.

Досмотрели четвёртый сезон PoI, узнали, что он таки не последний.) СпойлерыМои любимые серии - всё-таки те, о которых я уже писал. Серию про чертоги разума с Картер - раззнать, у Шерлока ситуация с "прикинь, ты умираешь" была круче, его никто в мозг не имел. Если бы Картер действительно не простила Ризу то, что он не рассказал ей о своей бывшей, - то дайте мне другую Картер.
Машина душераздирающа. Машинёнок, папина дочка, "я буду хорошей". Финал сезона получился достойным. А Элайаса мне будет не хватать. Его ставка на верность мне чертовски импонирует.

В пятницу во время уборки в зверинце я провёл тест-драйв большой клетки в надежде, что мыши до неё доросли. Увы - всё ещё просыпаются сквозь прутья. Значит, хрен мне, а не молодняк, пока я не заведу ещё хотя бы одну мелкую клетку. Ну, зато мышей выгулял.
Кролик линяет как сволочь. Когда позволит себя вычёсывать - смогу отдавать желающим: пишут, из кроличьей шерсти валять хорошо.)

Субботним утром я, не просыпаясь, проводил Птаху в Тулу. Позавтракали в Джаганнате на Курской, где почему-то роллы с авокадо лепят из корейской моркови вместо риса, зато были бургеры. Посадив Птаху на поезд, я поехал на Арбатскую - менять просроченную сберкарту - и сделал привал в Шоколаднице. Успел на ланч. Чай и блинчики за 150 вместе!
И как славно, что в Шоко до сих пор звучит песня Энгуса.)
Оттуда добрался до Выхино, где меня встретил Гатс. Дождались Гриффиса, поговорив о всяких персонажных курьёзах, затем втроём отправились за едой и к Гатсу - играть. Пока мы обсуждали нашу политическую ситуацию, присоединилась Марго, и уже вместе мы договорили о позициях блоков. Чтобы вкрутить эту лампочку, сиречь заключить мирный договор между Соединёнными штатами и Третьим рейхом, четырёх игроков вполне достаточно - у каждого было по два-три основных персонажа плюс все необходимые ближним НПС. А на "силу воли" фюрера и других кидали дайсы.)
Я вышел на качественно новый уровень в той деятельности, которую можно назвать домашними сыгровками, а мы с Птахой называем "гон". Это было больше, чем игротехника, но это тот случай, когда получаешь удовольствие не от ОБВМа персонажа, - личных завязок у моих не было, - а от его участия в сюжете. Поэтому вместоотчёта будет от третьего лица, но с точки зрения персонажей.
Ворнинг: альтернативная история (если у вас сквик и вы открыли, я не виноват). Спойлеры (если вы собираетесь присоединиться, лучше не открывать).
В теме я не спец, но слова, с которых начиналась вводная к игре - "канон пошёл по п@де" - усыпили кербера моего перфекционизма. И, поскольку из всей немецкой стороны я курил только Люфтваффе, заниматься шпионскими играми неожиданно пришлось именно им
"Дядя Альберт" Кессельринг - предысториягенерал-фельдмаршал авиации, участник операции "Барбаросса". Бомбил Москву и был чрезвычайно раздосадован тем, что военные действия на восточном фронте были свёрнуты, ограничившись отсоединением России от СССР. Опасается, что лоббирование мира с США приведёт к смене власти и политического курса в рейхе. Призывает не недооценивать советскую угрозу и не лишаться такого ценного союзника, как Япония.
Мозг провоенной группировки. Имеет влияние в войсках, легко сходится с нужными ему людьми. Упрт в имперские амбиции и очень уважает фюрера, по канону - человек, который даже после войны продолжал утверждать, что победить ещё не поздно.
Ганс-Юрген Штумпф - предысторияначальник воздушной обороны. Как и Кессельринг, участвовал в воздушной битве за Британию, имеет зуб на Гейдриха и Скорцени, которые похитили принцессу Елизавету и тем самым вывели Британию из войны - получилось, что потери Дня Орла были напрасны. На его счету - успешные операции против флота Норвегии и Северного флота СССР. Мечтает добраться до флота США, считающегося "лучшим в мире". Восхищается боевым духом морской авиации Японии. Хороший командир, но вечно обещает большего, чем может достичь.
Вот Пинки Правая рука Кессельринга и сборщик информации. Болтлив, способен разговорить практически кого угодно, по канону - человек, который отп@делся от трибунала.

Но с людьми более незначительными мне проще, чем с теми, из которых гвозди бы делать. И на эпизод с допросом, поскольку генералам руки марать негоже, я выгулял свою именную маленькую дрянь Грегора Граубе. Мальчик был о-очень вежлив и о-очень бесился. У каждого кайло должна быть своя рэй.

Итак, 1942 год, абвер после ареста Канариса присоединён к СД, в руках Гейдриха и его негласного заместителя Скорцени сосредоточена власть, которая немало нервирует Вермахт, но Гёринг занят охотой и рыбалкой, а от политической грызни держится на безопасном расстоянии. Внезапно!Гейдриха убивает американская агент Джессика Бонд, хоронят его на родине с почестями. Многие выдохнули, однако фюрер всё равно намерен заключить мир с США. Переговоры поручены Гансу-Дитриху Вульфу, при этом мисс Бонд находится в составе делегации посла Картера. И селится в пустующем доме Гейдриха.
А на могиле вырос кактус (с)
- Будете приносить цветы на могилу. - Цветы жалко, вон кактус... вырос. (с)
- А что она там делает? - Кактус поливает. - Рыбок кормит. - Пираний. Врагами рейха. (с)
Логика, это Гейдрих. Унесите логику. (с)

Артур. ЗаговорСреди американских агентов в Германии нашлись особо недовольные Картером в лице Неда Рассела и его помощника Грина. Они не только услышали звон против мира со штатами, но и докопались, откуда он - Кессельринг неофициально толкал речи перед войсками о том, что нельзя бросать японцев на верную гибель, что за время мира у нас всё развалится, а противник, наоборот, накопит силы. И Рассел вышел на Кессельринга.
Без долгих прелюдий они сошлись на том, что смерть Картера будет выгодна всем - мирные переговоры будут сорваны. Кессельринг настоял, чтобы тень покушения ни в коем случае не упала на фюрера и высшее руководство - пусть легенда для исполнителей протянет след к Скорцени: этот авантюрист сам по себе, без Гейдриха его никто защищать не будет. Также от Рассела Артур узнал, что Картер, несмотря на молодость, тяжело болен и дёргает за ниточки чуть ли не с одра. Значит, смерть от яда отпадает - её спишут на приступ. Лучше всего было бы проникнуть к нему под видом медицинской помощи, но узнать характер заболевания не представлялось возможным.
Кессельринг, со своей стороны, пообещал позаботиться о том, чтобы к Картеру было легче подобраться, - и заговорщики пожали друг другу руки.

Штумпф. КафеТем временем Штумпф был глазами и ушами и как бы невзначай оказался за соседним столиком в кафе, куда Скорцени привёл некую даму. Скорцени был в подавленном настроении и грузил даму жалобами, что все его заслуги забыты и заняться в мирное время ему будет нечем. Когда официант подал ему чай, Штумпф "заметил" Скорцени и поддержал беседу со всей искренностью - ведь и воздушная оборона в отсутствие войны окажется не у дел.
Выяснилось, что вакантное место Гейдриха, на котором Скорцени уже чувствовал себя как дома, занял некто Фальке фон Химмельштайн, молодой выскочка, явно чей-то протеже. И, к сожалению, перекладывание бумажек интересует этого Фальке куда больше реальных действий. Похоже, Гиммлер завёл себе новый мозг, юный и свежий?
Вскоре заглянул и Вульф, который часто посещал Картера и охотно поделился своим крайне положительным впечатлением от посла. По его словам, Картер - умный человек и все вопросы между ними уже обсуждены заранее, так что в день переговоров останется лишь задокументировать их и подписать. Вульф совершенно не боялся, что Картер ударит в спину, и считал мир абсолютным благом. От мира, конечно, выиграют торговцы и бюрократы - и те, кто подсуетится занять непыльное местечко на землях, отвоёванных армией, и будет тянуть оттуда ресурсы.
Оставалось надеяться, что фон Химмельштайн не спишет Скорцени, с его опытом, со счетов и оставит его при себе. Вульф умчался по делам, и Штумпф, отсыпав Скорцени немного лести, откланялся.

Артур. Визит к ДжессикеЛучшим способом прощупать связи Картера издалека было пообщаться с Джессикой Бонд. Она частенько наведывалась к шефу и явно не зря маячила соринкой в глазу Берлина в надёжно охраняемом доме Гейдриха. В гости к даме Кессельринг явился лично - под предлогом того, что в библиотеке Гейдриха действительно залежался старинный альбом по готике с экслибрисом Артура, который покойный не успел вернуть.
Фройляйн Джессика готовила ужин, и Артур задержался на кухне, чтобы побеседовать. Он полюбопытствовал, как себя чувствует в Германии столь опасная женщина и чьей фигурой выступает в этой шахматной партии - ведь без сильного покровителя за спиной на поле даже выходить бессмысленно. Но Джессика держалась настороже и верить в совпадающие интересы не спешила - а также была определённо не одинока. Во-первых, порция на сковороде была немаленькой - но это можно было списать на привычку готовить на пару дней. Во-вторых, фройляйн Бонд была в положении. И, наконец, за время беседы жестяные подносы, стоявшие у дальней стены, дважды с грохотом падали на пол.
Джессика сказала, что это призраки - быть может, бывшему хозяину дома не нравится, что здесь живёт его убийца. Кессельринг отшутился, что призраки - это по части Аненербе, но намёк на ус намотал. Рабочих версий появилось две: либо кому-то была выгодна смерть Гейдриха, и он, наняв Джессику, до сих пор имеет на неё планы; либо убийство было инсценировано - слишком уж всё было гладко с видеозаписью, на которой Джессика производит контрольный в голову, - и свою убийцу и поныне покрывает Гейдрих. Может, кто-то и вовсе убрал его из ревности, а на Джессику повесил ложное обвинение, - но это уж слишком заморочено...

Интермедия. ПохищениеКогда некто умалчивает о чём-то - можно прибегнуть к более убедительным методам. И заговорщики решились Джессику Бонд немножко похитить. Поскольку отследить её от крыльца не получалось - охрана приезжала и уезжала независимо от неё, - слежку установили за домом Картера. Подгадали время, когда Джессика приехала к нему, и под видом дорожных работ направили её водителя парковаться в "слепой" зоне.
Машине пришлось ждать её за углом, а Джессику, как только она вышла от Картера, "рабочие" направили совсем в другую подворотню. Приказали медленно поднять руки и попытались обезоружить - хотя выстрелить она всё равно успела. Надели мешок на голову и, оглушив, кинули в угнанный грузовик. Перегороженная дорога дала им фору, похитители оторвались от преследования и сменили машину в пригороде. Джессику привезли в один из загородных бункеров.

Грегор. ДопросПохищенной связали руки за спиной и привязали ноги к стулу. Допрос вёлся на немецком; в помощь Грегору Граубе приставили американскую агента, периодически хмуро ронявшую замечания. Враждовать с Джессикой Бонд приказа не было, и он старался склонить её на сторону своего командования. Требовал назвать имя её покровителя со стороны рейха, в котором она была настолько уверена, что готова была рискнуть ради него жизнью; увещевал, что она не более чем марионетка, что ей стоит трезво оценить расстановку сил и сотрудничать. Без толку. Джессика утверждала, что работает только на США.
Ей было объяснено, что в случае её бесследного исчезновения мирные переговоры будут поставлены под сомнение, что повредит её обожаемым штатам, - но и Грегор, и Джессика понимали, что на убийство похитители не пойдут, что позволяло ей наглеть и норовить поделиться эротическими фантазиями о ребёнке от фюрера. Грегору только и оставалось, что пресекать разговоры не по теме. Когда Джессика принялась распространяться о шоколадном мороженом - ударил по животу. Предложил подумать о жизни будущего ребёнка, на что получил ответ, что агента, не раз делавшую аборт ради карьеры, этим не запугаешь. Пусть это был блеф - он вынужден был сдержаться.
А когда Джессика пожаловалась, что у неё зачесался нос, - Грегор разбил ей нос. Как истинный джентльмен. И, потеряв терпение, натравил на неё американку, которая умела обращаться с ремнём. Так удалось прояснить хотя бы один вопрос - о покушении на Гейдриха. С достаточной правдоподобностью фройляйн Бонд поведала, что в убийстве ей никто не помогал, кроме Бормана, который помог ей проникнуть на пароход невольно. И повторила, что в доме Гейдриха живёт только "призрак". Этого было достаточно, чтобы и дурак догадался: во-первых, Гейдрих жив. И, во-вторых, - не особенно скрывается, а даже бросает вызов, пригрев свою "убийцу".
В качестве ответного предупреждения немного потрёпанную Джессику привезли в одно из предместий и выкинули из машины. И вот что примечательно: пока её не было в городе, полиция и гестапо забегали как разворошенный муравейник. Охрана вокруг дома, занятого Картером, также была отозвана, так что лучшего момента для покушения было не найти. Более того: когда за Джессикой, препровождённой в ближайший госпиталь, проследили, - заметили, что её навестил лично Скорцени. Что, прямо скажем, выходило за рамки дежурного гостеприимства.

Интермедия. ПокушениеЗа считанные дни до переговоров приходилось действовать по всем фронтам. С одной стороны была совершена попытка скомпрометировать могилу Гейдриха, но внедрить верных людей в почётный караул не удалось. В итоге заговорщики её просто скопировали и фото реконструкции пустой разрытой могилы анонимно отправили в одну из вечерних газет. Иначе копать, в прямом смысле слова, под Гейдриха не получалось - он мог уходить от слежения, сливаясь с охраной собственного дома.
С другой стороны, анонимный доброжелатель пригласил на разговор Бормана. Чтобы заручиться его доверием, сообщил, что действует в интересах рейха и фюрера. Борман, умница, сразу всё выложил - как познакомился с Джессикой и сопроводил её на пароход, совершенно не зная, что она собиралась стрелять в Гейдриха, и как страшно раскаивается. По всему было видно, что он говорил правду. Доброжелатель поделился с ним соображениями о том, что видео было сфабриковано и Гейдрих живее всех живых, и продолжает руководить мисс Бонд из тени, что очень на него похоже; а цели его могут быть самыми разными вплоть до покушения на фюрера. Умница Борман, конечно, сразу прибежал к Гитлеру с этой новостью на хвосте. Тот его послал, ибо никого в "своих интересах" к нему не отправлял, но информацию запомнил.
И в качестве завершающего аккорда состоялось покушение на оставшегося без охраны Картера. Боевик-смертник, перехватив человека из младшего обслуживающего персонала и переодевшись в его форму, сумел войти в кабинет Картера и предложить ему расписаться в получении посылки. Личные телохранители Картера напряглись, и боевик произвёл выстрел с близкого расстояния. Но пулю поймал один из людей Картера и был доставлен в больницу в тяжёлом состоянии, а убийцу застрелила на месте секретарь Картера. В прессу инцидент не просочился.

Штумпф. Визиты к КартеруВыждав некоторое время, пока информация о покушении распространится по всем внутренним ведомствам, Картера навестил Штумпф - и с порога заметил опутавшую кабинет посла сеть из устройств слежения, словно тот был подопытной макакой. Такую технику мог установить только абвер.
Но отступать было поздно, поэтому Штумпф рассыпался в извинениях за причинённые Картеру на немецкой земле треволнения, заверил, что всё руководство лично заинтересовано в скорейшем расследовании и поиске злоумышленников, и плавно подвёл к вопросу о том, всем ли своим людям Картер доверяет. Намекнул, что Джессика Бонд, по некоторым подозрениям, может быть перевербована предателем с немецкой стороны. Картер его выслушал, но заявил, что не станет верить незнакомому человеку. Послы - странный народ: похоже, Картер, как и Вульф, готовы были прислушиваться только к "друзьям", игнорируя логику, что затрудняло работу с ними.
Вся редакция газеты, опубликовавшей материал о пустой могиле, была арестована. Заговорщикам очень хотелось бы выкурить Гейдриха лично, но он был слишком осторожен - вот только машина от его дома порой ездила к Картеру. Американский посол знал о том, что Гейдрих жив, тогда как об этом не знала половина рейха? Когда машина из дома Гейдриха в очередной раз приехала к послу, Штумпф вернулся к Картеру с соболезнованиями - телохранитель, закрывший Картера собой, ночью умер в госпитале.
Ему открыла рассеянная невыспавшаяся секретарь. Прежде чем она снова захлопнула дверь, сказав, что мистер Картер сейчас занят, Штумпф заметил подозрительный светлый затылок и услышал два мужских голоса. Гейдрих и Картер были заодно - и это была угроза поважнее, чем готовящийся мир. Союз столь влиятельных фигур мог потеснить и фюрера, и Рузвельта во имя общих интересов. Стоя под дверью, Штумпф отчаянно прислушивался, но дверь была надёжной - а Гейдрих из неё так и не вышел, и тщательно отрепетированного удивления "Вы ли это, герр Гейдрих!" не состоялось.
Видимо, Гейдрих удрал от посла через окно, как герой-любовник; Штумпф заглянул ненадолго, сославшись на то, что просто проходил мимо, поскольку торопился рассказать об увиденном остальным заговорщикам. Он посетовал, что расследование зашло в тупик, как говорится - концы опущены в воду или зарыты в землю; поинтересовался, нет ли у самого Картера подозрений. Картер смотрел честными глазами и молчал. Штумпф разве что не прямым текстом заметил, что за покушением может стоять "призрак", и удалился.

Кессельринг. КомпроматНастало время Кессельрингу со товарищи вывести тяжёлую артиллерию - загодя подготовленный компромат. В две папки, одна из которых через курьерскую службу была доставлена Картеру, другая - легла на стол фюреру, вошли свидетельства о вербовке кандидатов для покушения на посла в виде копий шифровок, раскрывающих следующую информацию: Гейдрих сотрудничал с Картером для того, чтобы тот скрыл от Рузвельта невыполнение агентом Бонд приказа по его устранению. Когда Картер стал ненужен, Гейдрих попытался его убрать, инсценировав похищение Джессики, чтобы отвлечь охрану. Убийство посла, по замыслу Гейдриха, должно было стать козырем для смещения фюрера - чтобы, заняв его место, выдать Гитлера в знак лояльности США.
Всё укладывалось в стройную схему - благо в архивах абвера действительно можно было найти документ о том, что Гейдрих перевербовал Джессику Бонд. Одновременно слух о том, что Гейдрих жив, дошёл до штаба Картера и дальше. С американской стороны загудели, что нарушение приказа грозит Джессике трибуналом.
Перед этим Кессельринг щедро сообщил о том, что Гейдрих жив и видится с Картером, своим американским помощникам и предложил закинуть одну сеть на обеих рыб, а затем смотреть, как они сами перегрызут друг друга. Что он не учёл, так это человеческий фактор.

Интермедия. ПереговорыРузвельт отзывать посла не стал. Даже погладил своего старательного мальчика по голове за то, что пожалел Джессику, но посоветовал быть с Гейдрихом осторожней. Картер совету не внял - наблюдение за его домом показало, что, ознакомившись с папкой, он пригласил к себе сначала Вульфа, а затем и самого Гейдриха. Вульф всполошился и попытался форсировать более раннее проведение переговоров, но был вызван на ковёр к фюреру, поставлен раком и уполз боком, но невредимым.
Торопиться с заключением договора Гитлер отказался, но и откладывать его не стал, решив провести расследование уже после того, как мир будет подписан. Кессельринг обратился за авторитетной поддержкой к Гёрингу. Гёринг прикинул серьёзность ситуации и явился к фюреру настаивать на домашнем аресте Гейдриха и допросе Джессики Бонд во имя его же, фюрера, безопасности и безопасности переговоров. Гитлер дал добро.
По одному слову фюрера дипломатическая неприкосновенность с Джессики слетела, и дом Гейдриха основательно окружили с ордером на арест его пассии. Фройляйн Бонд на вежливый стук в дверь выглянула в халате, попросила пять минут на припудрить носик и снова исчезла. Время текло. Присланная с ордером группа решала, как скоро начинать ломать дверь - через 15 минут или 30; сошлась на двадцати и постучала ещё раз, уже сильнее.
Вышел Гейдрих лично. Изъявил желание взглянуть на ордер и заявил, что фюрербыникогда и что ему бы позвонили, но сам звонить фюреру отказался. Очевидно, что наглость и безнаказанность Гейдриха зашла настолько далеко, что Гитлер, по его представлениям, должен был собственной персоной прийти его арестовывать, дабы доказать свои намерения. Пригрозив, что через пять минут приедут его люди, Гейдрих заперся обратно. Пятиминутное ожидание после прошедшей задержки не казалось проблемой, ибо все были уверены, что прибудет подкрепление. Однако некие люди из гестапо действительно подъехали, напали на своих соотечественников, захватили и увезли. Впрочем, некоторое время спустя отпустили, не тронув.
Это уже было открытым бунтом - целое ведомство подчинялось приказам Гейдриха через голову фюрера. Гёринг снова запросил аудиенции у Гитлера и деликатно дал понять, что охренел. На другом плече вождя активизировался Гиммлер и принялся выгораживать своего воскресшего подчинённого. В итоге фюрер пообещал Гейдриха разжаловать, но уже после переговоров, которые по-прежнему были приоритетной задачей. До тех пор Гейдрих остался скучать дома, а Джессика предсказуемо исчезла в неведомом направлении. Во многих городских особняках имелись подземные ходы, что как бы намекало: Гейдрих также мог удрать в любой момент.
В сложившихся условиях фюрер позволил человеку от Гёринга (Кессельрингу, чтд) присутствовать на переговорах в качестве наблюдателя, но это было формальностью. Картер, прибывший на переговоры серым как полотно, но живым и деятельным, и Вульф действительно обговорили все пункты заранее и учли интересы всех сторон. США обещали содействие в борьбе с коммунистической угрозой и обязались соблюдать Женевскую конвенцию в войне с Японией. Франция получила суверенитет при условии не подвергать репрессиям членов французской национал-социалистической партии - хотя, по мнению Кессельринга, французское правительство следовало обязать вступить в войну с СССР. Россия также могла рассчитывать на американскую помощь, тогда как Япония лишилась немецкой поддержки, кроме гуманитарной.
У США, как и у рейха, сохранялись дипломатические отношения с СССР, но Вермахт мог надеяться, что СССР будет проще спровоцировать на военную агрессию в ближайшее время и что США выберут при этом правильную сторону.
Джессику искали. К Картеру пришли с вопросом, не известно ли ему местонахождение члена его делегации, но Картер посмотрел честными глазами и пообещал оказать всяческое содействие - в то время как с базы, куда Джессику вывез Гейдрих, её переправили в штаты.
Вскоре после подписания Пакта Картера-Вульфа, одобренного фюрером, Картер навестил Гейдриха в его доме. Противникам Гейдриха никогда не придёт в голову, по какой причине посол безгранично доверял этому человеку и рисковал ради него своим положением. А Картер всего лишь исходил из принципа "друзья моих друзей - мои друзья", и Гейдрих был для Джессики более чем другом; к тому же Гейдрих был заинтересован в мире и занимался охраной Картера, а тот не мог не ответить взаимностью.

Когда я уезжал в семь утра, остальные ещё играли, поэтому я не знаю, чем закончилась эта история. Могу предположить, что исследование компромата доказало невиновность Гейдриха в покушении, но послать фюрера на - не то, что можно сделать без последствий. Если Картер вытащит Гейдриха с семьёй в закат в США - мирный договор наверняка красиво пойдёт по звезде. А может, и не пойдёт. Но Рузвельт поседеет наверняка.)

Делали перерыв только на ужин - Гатс приготовил вкусную картошку с грибами, и я сожрал в его доме весь хлеб. Также я познакомился с сомом-мизантропом и маленькой, но очень активной шиншиллой - мне после своего кроля все животные кажутся маленькими. Кролик Мэв - просто крошка.
Повидал вживую фигурку Гейдриха. Всё-таки фигурки производят в разы более реалистичное впечатление, нежели БЖД. Зачем нужны БЖД, когда есть такое!
Как всегда, когда меня куда-то провожают, а возвращаться мне одному, - на обратном пути заблудился нафиг. Долго гнался вдоль Рязанского проспекта за единственным прохожим - хозяином кокера, и он послал меня в переход и прямо. Я уткнулся в промзону и был подобран хорошей женщиной, которая довела меня до метро практически за ручку, потому что я уже засыпал.)
Спасибо всем причастным за гостеприимство и упорос!

@темы: moments of life, deutschland uber alles, friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, радио Marcus FM, соседи по разуму, прикладное марковедение, ролевиков приносят не аисты, mice liberation, кролик - это подходящая компания