Приятно собрать прикид заранее - спасибо Рыси за пончо с Альконны, сыгравшее роль лоохи, и Птахе за шаровары и шарф на тюрбан. Вечером пятницы я отправился на Казанский, где, поскольку большинство стартовало от Выхино, меня кроме Саши никто не ждал. Мы нашлись, пометались по сложно сообщающимся платформам, при помощи яндекса и Птахи по sms определили, какая электричка нам подходит, и благополучно погрузились в неё. В дороге дружно вспоминали канон. Маха продолжает наступать мне на хвост: Лойсо, что и говорить, - немного Шива.
Я в Гжели не был год, а на станции мы были одни, и только кошь в ошейнике деловито прибежала к нам через пути общаться. Я позвонил мастеру за помощью. Спустившись, как было указано, от первого вагона направо, мы уткнулись в шлагбаум - проходную кирпичного завода, как выяснилось. Сторожевой пёс загнал увязавшуюся за нами кошь на дерево, потому что чужая, - свой, сторожевой рыжий кот с ним вполне уживался. Сердобольные охранники вызвали нам такси. Пёс пришёл знакомиться, его представили как Умку. Кот удалился утешать кошку - и, судя по звукам, донёсшимся из-под припаркованного у дерева авто, хорошему коту и в декабре март.
Машину мы дожидались, бегая по морозу кругами. Хотя бы водитель из всех нас знал дорогу, и мы прибыли в коттедж. Некоторое время я бесцельно бродил, отчаянно ностальгируя по Альмейе. Занял раскладушку на третьем этаже, но, проснувшись наутро с каменным фаршем вместо шеи, уступил её и убрался спать на полу. Первая ночь была лишь частично игровой, после чего мы с Маури, ЛёнЛёном, Никой, Рю и другими сочувствующими осели на кухне и безудержно гнали. Без штанов, с топором, навсегда(тм). Создали ряд новых орденов, так-то: Крайнего тигра и Железных штанов. Жаль, что в компании сразу нескольких человек с парилками я вскоре начал задыхаться и вынужден был уползти спать. И вообще перед играми (и местами во время игр) всё чаще чувствую себя как тот волк:

Лучше мастерской вводной о своём персонаже даже я не скажу, хотя писал квенту до получения оной. Ага, так бывает. Но попытаюсь рассказать своими словами, а прямые цитаты из мастеров - курсивом. Что такое Атва Мрах и с чем это едят

У Атвы была большая семья - много братьев и сестёр. Была и осталась в прошлом - осознав, что хочет достичь большего, он пришёл к Лойсо в довольно раннем возрасте. Не просто "в Орден Водяной вороны", а именно к Лойсо, которого увидел ещё в детстве и решил следовать только за ним. И с тех пор ни разу не пожалел о своём выборе, хотя в первые же дни его послушничества Лойсо случайно чуть его не испепелил. А может быть, не "хотя", а как раз поэтому. В других орденах, где послушникам старались не навредить, связь между учителем и учеником теряла смысл, не приобретала режущей прочности натянутого каната.
В ордене не было общих правил, каждый проходил собственный путь. Атва оказался успешным опытным материалом: его можно было мять как глину - результат был не всегда предсказуемым, зато это был результат, и готовность продолжать учиться дальше несмотря ни на что. Если другим Великим магистрам ордена были нужны, чтобы опираться на их силу, то Лойсо - чтобы щедро делиться своей. Бери, сколько сможешь, сколько выдержишь.
Атва незаметно следил за Лойсо с самого вступления в орден - то есть, ему казалось, что незаметно, пока Лойсо не велел ему убраться с его глаз долой. Но убить не убил. Иногда Атва думал, что вот это "убить не убил" отражало всю суть их отношений. Тогда Лойсо его и запомнил, и позже, когда Атва вырос, поручил ему искать для ордена талантливых детей. Атва приходил во дворы Ехо, где дети бегали без присмотра, приглашал их поиграть, разжигал драку и затем уносил в пригоршне самого яростного, реже двух. И не ощущал мостовой под ногами от мысли о том, что у них с Лойсо вроде как общее дело. Что Лойсо ему доверяет.
Лойсо вызывал в нём трепет всегда. И это был вовсе не страх попасть под горячую руку и превратиться в горстку пепла. Просто Атва чувствовал, как от переполняющей его учителя силы дрожит даже воздух вокруг Лойсо. Порой он задавался вопросом, чувствуют ли это другие, замечают ли этот дерзко захлёстывающий через край избыток могущества? В Лойсо всё было особенным - походка, голос, взгляд. Атва глупо ревновал, когда Лойсо проводил время с женщинами. И это была не зависть - он никогда не мыслил себя на их месте. Просто не понимал, как человек, обладающий безграничными возможностями, всё ещё не пресытился лёгкими победами.
И больше всего боялся, что однажды Лойсо так увлечётся кем-то или чем-то, что оставит орден. Хоть это и было совершенно невозможным.
Лойсо его создал - выковал, желая того или нет, преданное оружие. Лойсо мог намеренно обратить его против себя и с той же лёгкостью вернуть обратно, но разочаровать не мог. Как любой Младший магистр, Атва мечтал подняться до Великого магистра. Стать могущественным и свободным. Но, когда стоял рядом с Лойсо, - забывал обо всём, кто он, Атва, есть и чего он хочет. В такие моменты существовала только воля учителя...
Отчёт отперсонажный
Вечером на ярмарке было необычное оживление. Двое торговцев с лотка торговали артефактами - не за деньги, а за истории. Каждый мог написать на клочке бумаги, вещь с какими магическими свойствами ему нужна, и рассказать сказку. Я присел на подушки послушать, и учитель тоже присоединился к общему кругу. И он, и леди в лоохи цветов Ордена Семилистника пожелали заполучить новую фибулу, но фибула на прилавке имелась только одна. Они устроили поединок танцев - сперва леди станцевала с двумя разноцветными шарами света, затем они танцевали вдвоём, не прикасаясь друг к другу, и это был не столько танец, сколько демонстрация силы, от которой музыка низко гудела и вибрировала, словно сталкивались две волны. Прекрасных леди любит Удача - но леди Джулли сопутствовало ещё и изрядное могущество.
Чтобы выбрать историю, я попросил торговку вытянуть мне карту из своей колоды. Человек на карте, с крыльями за спиной, сидел у окна, за которым сверкали молнии. В свете перемигивающихся цветных фонарей казалось, что нарисованные молнии в самом деле вспыхивают и гаснут, хотя карта не была зачарованной. Я и вспомнил историю одного своего знакомого, оказавшегося запертым в мире воспоминаний, который сам же и создал. А взамен я попросил вещь, позволяющую увидеть одно любое воспоминание, и получил кольцо с туманным зелёным камнем.
Вдруг внимание собравшихся привлекло бродячее человеческое тело без кожи, некогда явно принадлежавшее женщине. Не то чтобы поднятые мертвецы были в Ехо большой редкостью, но этот отличался особенной назойливостью - стенал, где он и что с ним произошло. Как и всякий труп, его следовало сжечь, и учитель подтолкнул меня заняться этим. Но тело уже обступили зеваки, пытались с ним разговаривать, спрашивали, чем можно ему помочь, и звали лекаря. Я сказал им разойтись, если они не хотели подпалить свои лоохи, но кто-то особенно упорный заслонил беспокойное мясо собой. Пришлось забирать труп в пригоршню - гадость, но что ни сделаешь во время уборки - и отнести в ближайшую подворотню, где я и испепелил его заклинанием Белого пламени.
А люди порой бывают ещё более докучливыми - из-за того, что некоторое время спустя меня отозвали поговорить, я пропустил историю леди Джулли. Мог бы и отказаться, но возобладало любопытство - что если ожидалась хорошая драка? Меня окружили некто в цветах Ордена Дырявой чаши - в темноте, когда отсветы с базарной площади остались у них за спиной, я лиц не разглядел. Спросили, что я сделал с телом, и, услышав ответ, впали в расстройство и экзальтацию, восклицая, как я мог так поступить. Я пояснил, что ежели эти потроха им были так дороги, то следовало предупредить заранее, объявление повесить - "Пропали потроха, нашедшему вознаграждение". Меня в ответ просили замолчать и убежали, заявив напоследок - это уже точно была их Старший магистр, - что-де все мы такие же мертвецы, только в отпуске.
Вернувшись к прилавку, я поделился новостями, что у Ордена Дырявой чаши почти готова программа движения за права мертвецов. Если мы ничем не отличаемся от покойников, а покойники ничем не отличаются от нас, то, получается, завтра можно будет принимать мертвецов в послушники, а то и жениться на них?.. Покупатели постепенно расходились, и только один тип норовил выменять побольше артефактов на не первой свежести слухи. Ушёл и я. На следующее утро особо задержавшиеся гуляки поговаривали, будто в Ехо видели не совсем одинокую пьяную Тень.

Тем утром мне пришла идея развлечь послушников и подбить их на схватку с послушниками Ордена Ледяной Руки, такими же детьми. Понаблюдать, кто отличится, и поделиться с Лойсо - учитель любил слушать об успехах своих питомцев, а я любил ему о них рассказывать. Ничто не предвещало проблем, со стороны особо нетерпеливых ребят уже полетели первые заклятия, а потом... Я не успел понять, когда среди детей выросли фигуры магистров в цветах Ордена Яростного ветра. Они стремительно обездвижили послушников Водяной Вороны и бросили их в Хурон.
Магистров было два десятка, а я один. Никогда прежде я не чувствовал себя настолько беспомощным. Я проложил Тёмный путь наугад, но он привёл меня именно туда, где я должен был быть - к Лойсо. Учитель был в компании очередной женщины и источал такую силу, что меня чуть не сбило ею с ног. Я выложил всё как было, не утаив и не приукрасив. Если бы он отправил меня прыгнуть за послушниками в Хурон, я бы вернулся и прыгнул, но вместо этого он послал меня на совет в королевский замок Холоми. Как своего уполномоченного. После всего произошедшего - он по-прежнему мне доверял?..
В забрызганном водой из Хурона лоохи я шагал до самых ворот замка, даже не задумавшись о том, по какому поводу собирался совет Великих магистров всех самых влиятельных орденов. Я был в замке впервые, и привратник пояснил, что камни Холоми обратятся ко мне в стихах, и я должен буду достойно ответить.
- Ты хочешь внутрь а я мешаю
И ты стоишь беспомощЕн
Я таких борзых не пускаю
ващет
- Такими дерзкими камнями
Я выражаю свой респект
Впустите гостя с новостями
в ответ
Врата распахнулись, и я вошёл в приёмную. Там уже по-свойски расположилась леди Джулли в ожидании своей учительницы, леди Сотофы. Гостей встречал и провожал в зал для совещаний собственной персоной Нуфлин Мони Мах, Великий магистр Ордена Семилистника и просто старый зануда, заделавшийся советником короля. Некоторые магистры, в сопровождении своих избранных послушников, заставили себя подождать, но, наконец, все места за столом были заняты - а король так и не появился. От его лица говорили королева - и Нуфлин. И говорили чрезвычайно странные вещи о том, что-де использование магии высоких ступеней истощает Сердце мира, посему необходимо ограничить оное использование низкими ступенями законодательно, а из всех орденов оставить всего один - всем было очевидно, какой именно.
Все собравшиеся магистры и их спутники поочерёдно высказались о якобы тревожной ситуации, сложившейся в городе. Им неожиданно стали небезразличны несчастные жители Ехо, которых пугали магические эксперименты и поединки под окнами их домов. Я изо всех сил старался не вслух удивляться тому, что многие поддержали идею Нуфлина об ограничении магии - для чего тогда создавались все их ордена, насколько мало они ценили свои открытия и устремления, если отказывались от них по первому слову? Когда пришла моя очередь держать речь, я сказал, что абсурдность обсуждения такого ограничения очевидна - это всё равно что заставить живописца, создающего монументальные фрески, расписывать ромашками ёлочные игрушки. Пусть те, кто боится собственной силы, сами отрекутся от неё - а остальные ни за что не согласятся завязывать зрячие глаза. Но я был не против того, чтобы в конечном итоге остался только один орден... сильнейший.
Но мне претило пустое философствование. Раз уж королева интересовалась положением в городе, я кратко поведал о том, что произошло на мосту над Хуроном. Меня возмущало не столько само нападение на детей нашего ордена, сколько то, что Яростный ветер назвали это "правосудием". Если каждый будет заниматься подменой понятий почём зря и считать себя правым, действительно начнётся бардак. Прямо посреди моей речи вошёл опоздавший учитель со своей женщиной в лоохи Ордена Семилистника. Королева незамедлительно спросила у него, что он думает и знает по этому поводу. Он ответил, что в городе всё уже в порядке, а Ордена Яростного ветра более не существует. Полиция бездействовала, зато теперь другие мелкие ордена подумают дважды, прежде чем повторять подвиг адептов "правосудия". Я почувствовал, как внутри меня разливается спокойное тепло. Как я мог даже думать, что Лойсо задержался из-за женщины? Он задержался для того, чтобы отомстить сполна за своих послушников.
Совет закончился тем, что не закончился. Королева объявила, что все мы обязаны в течение суток терпеть общество друг друга, а к следующему утру прийти к совместному окончательному решению. Нам милостиво позволили пользоваться всеми благами замка Холоми, как дорогим гостям, - и в то же время мы были пленниками, которым запрещалось покидать стены замка. Тем паче что снаружи как нельзя более вовремя разыгралась такая буря, что, дескать, камни Холоми волновались о своих гостях и ни за что бы не выпустили их наружу. В довесок королева порекомендовала воздержаться в древнем замке, построенном прямо над Сердцем мира, от использования магии. Надо всеми нависла огромная зелёная туча невыносимой скуки. Учитель посоветовал мне погладить камни, чтобы они успокоились и перестали волноваться, и я ушёл из зала, где Великий магистр Хонна читал лекцию о Сердце, гулять по замку. Откуда все они вообще взяли, будто мир страдает и силы Сердца исчерпываются? Кто дал им полномочия говорить от лица мира?..
Пока я гладил камни, я наткнулся на женщину, с которой пришёл учитель - леди Латтику, которая в одиночестве перебирала фолианты в библиотеке. От нечего делать мы разговорились. Ей тоже казалось, будто бесконтрольное использование магии попирает какие-то законы и порядки мира - как будто мир когда-то был упорядоченным. А если и был, то это наверняка выглядело скучнее чертежа. Мир постоянно меняется, и людям приходится привыкать и приспосабливаться. Всегда находятся и те, кому не нравятся или вызывают страх те или иные природные явления, в том числе и магия, - но это ещё не повод с этими явлениями бороться. Я не считал, что я должен защищать таких людей. Достаточно того, что я использовал магию аккуратно и не лез с ней в чужой дом. Никто ведь не заставляет горожан уезжать из Ехо - у них есть выбор: остаться и развиваться или удрать. Да, случайных жертв было не избежать. Но после изобретения колеса тех, кто по глупости попал под колёса, явно было больше, нежели по глупости угодивших под заклятие. А от виртуозных магов куда меньше случайных разрушений, чем от кустарного использования низких степеней магии - к чему и хотел привести нас Нуфлин.
Леди Латтика же исходила из представлений о всеобщем равенстве и о том, что каждый сможет понять каждого. Но это было ошибкой. Кто-то рождался с талантом и способностями, кто-то - с желанием их развить, а кто-то хотел только косности, безопасности и покоя, и эти вторые никогда не смирятся с существованием первых. Изгнать магов из Ехо, заставить их тренироваться за пределами города, где они никому не смогут помешать? - Это означало, что дети, мечтающие о могуществе, о том, чтобы их игрушки ожили, а рисунки на песке превратились в настоящие замки, никогда не увидят взрослых, претворяющих их мечты в реальность. Это ли не жутко? Да, я сам когда-то был таким же ребёнком. И я не допущу исчезновения с улиц Ехо опасного - но завораживающего и вдохновляющего волшебства.
Учитель услышал нашу беседу и присоединился к ней. Удивившись, почему я излагаю несвойственные мне душеспасительные монологи, он задал вопрос, для чего нужна сила, и убедился, что мне по-прежнему сила нужна для удовольствия. Тот же вопрос он задавал остальным, кто подходил к нашему маленькому кругу в библиотеке, - Лойсо всегда притягивал к себе людей как магнитом. В какой-то момент к нему подбежала девушка в цветах Яростного ветра - неведомо, кто впустил её в замок - и, обвиняя его в том, что он уничтожил её орден, принялась кидаться Малыми молниями. Заклинания мощнее были ей, должно быть, недоступны - послушница, отсутствовавшая в резиденции, когда та была разрушена Воронами? Зрелище было забавное, но тут вмешался полицейский, сэр Кофа, обездвижил эту леди и куда-то унёс.
Узникам замка Холоми снова грозила смерть от скуки. Но я испытывал прилив воодушевления: даже когда драки запрещены, всегда можно отыскать, чем развлечься. Я приглядывался к группам беседующих магистров и вполуха слушал разговор рядом. Учитель произнёс слово "цербер", а мой взгляд упал на незнакомца в странных тесных куртке и штанах и тюрбане из шерсти или меха. Он ни с кем не разговаривал, зато беспрестанно рисовал. Ну, я и потрудился создать иллюзию второго уровня - огромного трёхголового пса: откуда бы родом ни был этот иностранец, в его краях точно такого не водилось. Пёс был косматый, рычал, капал слюной с клыков и, можно сказать, вполне позировал. Магистры не обратили на пса никакого внимания - они привыкли и не к такому, но и художник, не задавая лишних вопросов, принялся его зарисовывать. В общем, идиллия - пока опять не возник сэр Кофа и не начал читать мне нотации. Вид у него при этом был столь душераздирающе печальный и укоризненный, словно я съел любимое пирожное с его тарелки.
Я впервые наблюдал настоящего полицейского так близко, и мне было очень любопытно, все ли они такие, где их находят или что с ними делают, чтобы они были такими грустными. Сэр Кофа нудел снова и снова, что пса необходимо убрать, поскольку королева говорила не пользоваться магией, грозился, что в следующий раз упечёт меня в какой-нибудь каменный мешок гостеприимного Холоми до конца дня, и тщетно взывал к Лойсо, который был вовсе ни при чём. Упорного стража порядка не волновало, что иллюзия рассеется сама собой, что слова королевы имели рекомендательный характер, а за безобидные иллюзии отродясь никого не арестовывали, - его хватило на все десять минут, сколько держалась иллюзия. Его бдительные коллеги, которых я также приглашал полюбоваться собачкой, заглядывали в библиотеку через дверь. Учитель сказал, что создать иллюзию просто, а сложно - вызвать улыбку на лице полицейского. Жаль, я не додумался создать иллюзию второго полицейского, который стоял бы напротив оригинала и нудел с ним в унисон. С чего сэр Кофа взял, будто камни недовольны использованием магии? Судя по тому, что чувствовал я себя прекрасно, замок был вовсе не против. В конце концов, я его гладил. А теперь даже украдкой поцеловал один из камней - а ну как во что-нибудь превратится?
Немного веселее стало, когда по замку разнёсся слух, что в обеденном зале обнаружили окровавленные стены. Мы с учителем поспешили оценить это примечательное явление. И в самом деле, кровью и ошмётками мяса были заляпаны стены, пол и даже потолок обеденного зала - живописно и с размахом. Хотелось войти, прикоснуться пальцем и слизнуть, чтобы проверить, действительно ли кровь была человеческой, но нас не впустили. Младшие полицейские звали сэра Кофу, но тот не желал прерывать какой-то увлекательный разговор - если он всегда так торопился исполнять служебные обязанности, то немудрено, почему в Ехо конфликты разрешались ещё до прибытия полиции. Затем обеденный зал закрыли - единственный источник питья и закусок, скрашивавших гостям Холоми жизнь - и о ходе расследования не сообщали. Вдобавок к этому доступный уровень магии упал до 150-го - никаких больше иллюзий.
Учитель издали показал мне человека в оранжевом, как у меня, тюрбане и посоветовал не задирать его, если только я не хочу умереть на месте. Это был кеттариец Джуффин Халли - наёмный охотник на магистров. Он стоял, расслабленно опираясь о перила, и о чём-то разговаривал с сэром Кофой. Учитель заметил, что Джуффину удавалось заставлять полицейского улыбаться и что мне стоило делать так же, как он. Недолго думая, я подкрался к сэру Джуффину, встал рядом и скопировал его позу. Джуффин был в недоумении, зато полицейский продолжал улыбаться - это работало! Наш импровизированный мастер-класс привлёк внимание других магистров, но я не собирался делиться с ними секретом того, как вызвать улыбку полицейского. Подошли и представители Ордена Дырявой чаши. Их Великий магистр сказала Лойсо не трогать руками её послушника, которого так пугали страшные-ужасные Вороны, что он забивался в угол и слова вымолвить не мог. Что Дырявые делают со своими послушниками, отчего те становятся такими пугливыми, бьют, что ли? Смотреть было больно.
Тем временем камни Холоми начали шуметь, что плохие люди мешают им и чтобы погасили свет. Во всех помещениях поочерёдно потушили светильники, воцарился интимный полумрак, но камни всё ещё капризничали, что слишком людно и это не тот свет (кто-то сказал, что если убрать тот свет, умирать будет некуда). Доступный уровень магии рухнул до 50-го уровня. Пока все бегали на Тёмную сторону и пытались понять, что камни имеют в виду - они упоминали какую-то девочку и какую-то маленькую вещь, так что учитель подумал про амулет леди Лайсы из Ордена Часов попятного времени, которой нигде не было видно, - мы с Лойсо, Джуффином и давешним типом, который приносил слухи на базарную площадь - кажется, королевским шляпником - вспоминали, какими заклятиями мы ещё можем воспользоваться.
Мы могли приготовить грём, но женщин было слишком мало. Шляпник предлагал сыграть в карты, но Лойсо отказывался, а со мной тот и сам играть не хотел - ему нужна была добыча покрупнее. Сэр Джуффин гадал, как скоро кто-нибудь додумается ему заплатить за то, чтобы исправить ситуацию. А мне подумалось, что даже когда Очевидная магия не работает, с уандукской магией всё должно быть в порядке. Недавно я как раз нашёл три уандукских заклинания, и не видел повода не испытать свои силы. Я наложил на того неприкосновенного послушника Дырявой чаши заклятие стыда по отношению к Лойсо, чтобы посмотреть, что изменится в его поведении. Не изменилось ровным счётом ничего.
Камни наперебой требовали, чтобы плохие люди ушли, но когда учитель отправил меня проверить, возможно ли выйти из Холоми, мне это не удалось. Едва сделав шаг за ворота замка, я упёрся в прозрачную вязкую стену, словно кто-то сделал сам воздух непроницаемым. За этой преградой виднелась буря и чёрное грозовое небо, и ни один горожанин не высовывал носа на улицу и не знал, что все самые могущественные маги, которые могли бы справиться с катаклизмом, были заперты в Холоми. Я метнул в преграду Малую молнию, но та просто поглотила её. Было очевидно, что камни, как бы они ни волновались, не были способны на такую ловушку, а вот Нуфлину она была вполне по силам. Камни говорили, что исполняют приказ королевы никого не выпускать, и оставалось лишь наложить ограничение магии. Некоторые даже предполагали, что само время в Холоми могло течь иначе, чем снаружи - но едва ли Нуфлин и королева разделили бы с нами такой плен. Я пожалел, что в замке всего было вдосталь: весело было бы драться за последнюю корочку хлеба.
Очередной слух касался того, что провинция разрушена. Я уточнил у сэра Кофы, какая именно провинция, - он ответил, что вся. Получается, вокруг Ехо остались только руины? Какое впечатляющее зрелище мы, должно быть, пропустили! Учитель предложил попытаться уйти за пределы Ехо Тёмным путём и подтвердить или же опровергнуть эту информацию, но ни у меня, ни у Великого магистра Ордена Зелёных лун, Менера Гюсота, усыпившего камни Холоми, уйти не получилось. Закончилось всё тем, что Лойсо попросил сэра Джуффина научить его ходить на Тёмную сторону, и они исчезли до конца обеда. Сказать, что я не ревновал, значило бы погрешить против истины. За всё то время, сколько я знал Лойсо, он ещё никогда ни у кого не учился.

После обеда гости снова забегали: пропал король. Вовремя спохватились, нечего сказать. Искали в замке, искали на Тёмной стороне, но он всё не находился, а короновать нового короля было несколько преждевременно. В какой-то момент, казалось, на Тёмную сторону ушли почти все, даже известный писатель сэр Манга Мелифаро, искавший спасение для своего умирающего сына, - и вокруг меня стало безлюдно и тихо. Впрочем, ненадолго. По Холоми пронеслись призраки, вопиющие, чтобы нашли убийцу, пока он не сделал с нами то же, что и с ними. Обожаю шумные сущности за конкретику - здесь каждый второй был убийцей, и я в том числе. Я спрашивал, какого именно убийцу им нужно, и оказалось, что в Холоми как-то проник Безумный Рыбник - или был внутри с самого начала. Но здесь все друг друга знали, а если бы он прятался под чужой личиной, заклятие рассеялось бы тогда, когда понизился уровень магии, - с другой стороны, после того, как он выпил все аквариумы в Ордене Дырявой чаши, он мог черпать силу в себе самом. Интересно было бы на него взглянуть.
Судя по вытянувшимся лицам окружающих, промчавшийся мимо человек и был Безумным Рыбником, также известным как сэр Шурф Лонли-Локли. Великий магистр Дырявой чаши устремилась за ним с намерением поговорить и вернуть на путь истинный. Остальные увязались за ней. Рыбника догнали в обеденном зале. Выслушивать нотации он не собирался и покинул общество Тёмным путём. Нуфлин кипешил, почему никто Рыбника не убил, - но мне вообще-то сэр Шурф ничего плохого не сделал. Конечно, я бы не отказался вызвать его на поединок чисто из спортивного интереса, вот только не в Холоми, где по-прежнему был урезан уровень доступной магии. Но больше всего меня удивляла официальная позиция Дырявой чаши. Со слов их Великого магистра, он просто "совершил ошибку" - но, на мой взгляд, он поступил единственно верно, покинув столь скучный орден. У нас такому талантливому магу скучать бы не пришлось. А ещё многие думали, будто он не справлялся со своей силой, и она руководила им. Но у магии нет собственной воли, а раз он смог забрать всю эту силу - значит, был способен её вместить и распорядиться ею.
В обеденном зале меня и нашёл учитель. Через слуг ему передали подарок, надёжно завёрнутый в бумагу. Когда Лойсо присылают подарки, это обычно значит, что его хотят убить, поэтому он предложил мне развернуть его. Внутри было нечто круглое, вроде маленькой чаши; оказалось, что там сразу два браслета. Повертев их в руках, я надел оба. Не умер на месте и стал ждать эффекта. Перемены не заставили себя торопить: мне стало ужасно грустно, я начал забывать недавние события, как будто только что проснулся и всё случившееся за прошедшую половину дня мне приснилось, и я то и дело чихал. Печаль немного развеивали только сладкие печеньки. Учитель оставил меня на некоторое время, а затем, убедившись, что со мной происходит нечто паршивое, снял браслеты и куда-то унёс. Вот только мне от этого не полегчало. Жизнь казалась невыносимой, всё потеряло смысл, краски поблёкли, и я не понимал, что я здесь делаю, зачем сюда пришёл и кто все эти люди, апчхи! И все меня бросили. Я поднялся в библиотеку, а там все сидели в кружок вокруг Рыбника. Учителя нигде не было видно.
Магия исчезла совсем. Я был бессильным, беспомощным и одиноким, делать ничего не хотелось, не хотелось жить. Я в тоске шмыгал носом и чихал в сторонке, пока меня не обнаружила леди Латтика. Она даже пыталась меня утешить, но не преуспела. Я не помнил нашего утреннего разговора, и меня ничто уже не волновало, кроме того, куда ушёл Лойсо. Зато, когда я пожаловался, что у меня закончилось печенье, она принесла мне ещё. Невозможно было есть печеньки бесконечно, но, быть может, благодаря ему я, услышав от компании неподалёку, собравшейся вокруг сэра Манги, что Лойсо исчез, - нашёл в себе силы подняться, вылезти из угла и спросить, кто видел Лойсо последним. Мне указали на сэра Джуффина. А сэр Джуффин сказал, что Лойсо отправился в другой мир и через неделю-другую вернётся. Если захочет... Что ж - его орден справится без него. А если он задержится - мы найдём способ отправиться вслед за ним. Я найду.
Но на этом эффект от печенек был исчерпан. Я недолго мог держать себя в руках и опять сполз по стене. Учитель оставил меня - я всегда этого боялся, и вот это произошло. Взглянув в сторону, я заметил, что в таком же тленном состоянии у стены сидит магистр Менер Гюсот. Двое - это уже заметней, чем один. Неожиданно ко мне подошёл послушник Дырявой чаши, Трикки Хенн, и наложил уандукское заклятие радости. Мне следовало догадаться, что браслеты, с которыми я соприкасался, - наверняка уандукские артефакты; впрочем, я всё равно не знал позитивных уандукских заклятий. Меня шарахнуло таким оптимизмом, что я, возможно, даже умудрился поблагодарить своего избавителя - а может, показалось. Я немедленно сунулся в очередную гущу народа, столкнулся нос к носу с очередной нечеловеческой сущностью, возвещающей, что мы все умрём, и заявил, что не боюсь её и что готов на любой кипеш кроме голодовки.
Оказалось, что в печали я многое пропустил. Эта сущность была воплощением Сердца мира, норовящей упасть в обморок, чтобы нам, недалёким людям, было понятней, что Сердце чувствует себя нехорошо и нуждается в срочной реанимации. Возникла идея запустить его сеансом одновременного использования уандукской магии. Постарались собрать всех, кто знал хотя бы одно уандукское заклятие. Предстояло перейти на Тёмную сторону, но некоторые не были там ещё ни разу, а я не смог бы выйти туда один. Леди Латтика взяла меня за руку, чтобы провести туда за собой, - я даже немного забеспокоился: "женщина моего учителя" ведь ещё не значит "моя женщина"?.. Сперва мы выкинули из мира что-то лишнее и очень-очень тяжёлое, хоть и маленькое, - пришлось тащить сообща. Затем магистр Хонна повёл было всех, кто не отстал по дороге, на какой-то ритуал, но его прервали. Конечным решением стало идти всем непосредственно к Сердцу мира. И не Тёмным путём. Пошли не все, но меня одолело любопытство, я присоединился. И дорогу запомнил - на всякий случай.
Мы толпились над Сердцем мира - несколько неслучайно случайных магов, от Великих магистров до послушников, - а оно не источало силу. Мы вышли на Тёмную сторону. На Тёмной стороне можно материализовать любое желание - и от нас требовалось пожелать Сердцу мира снова биться и наполнить магией мир. Из Тёмной материи каждый сотворил маленькое сердце. Я не знал, на что похоже Сердце мира - на сгусток силы, невидимый, но осязаемый? - поэтому вылепил человеческое сердце, с двумя предсердиями и двумя желудочками. Получилось немного похоже на авокадо. Затем каждый добавлял по одной стихотворной строчке с пожеланием. Я желал Сердцу вернуться к жизни назло всем, кто называл его силу конечной и исчерпаемой. То, что в нём что-то ненадолго сломалось, не означало, что надо перестать черпать из него магию - это всё равно что держать любимую чашку запертой в серванте вместо того, чтобы пить из неё камру. Если что-то сломается вновь - мы уже знали, как его починить. Быть может, однажды оно остановится, ведь не вечны даже звёзды, но - через столетия, когда маги наверняка уже откроют новые источники силы.
Неожиданно к нам на Тёмную сторону вывалился - иначе не скажешь - Лойсо. Окровавленный и сжимающий в руке нож. Я спрашивал, откуда он и что с ним, и мне очень хотелось, наплевав на весь мир, забрать его немедленно в резиденцию. Остальных волновало исключительно Сердце. Лойсо сказали, что раз уж он здесь оказался, то пусть поучаствует в спасении мира. Он вылепил из Тёмной материи ворона и добавил его к общей коллекции сердец всех форм и размеров, отказался от эстафеты стихосложения, которую я передал ему, и ушёл. Я нетерпеливо дожидался конца операции. Желания сбылись - Сердце ожило, и магия хлынула в мир. Больше всего на свете я любил, когда где-то у моего собственного сердца отзывалась накопленная мной сила, словно вздрагивала сжатая пружина, всегда готовая действовать. Я поспешил по коридорам Холоми на поиски Лойсо. Я мог бы ожидать от себя, что, вернув себе магию, я захочу немедленно применить её, - но я хотел снова быть рядом с учителем, снова чувствовать силу, которую он излучал. Только так я мог удостовериться, что в мире снова всё правильно.
Я нашёл его в компании Кеттарийца. Сперва я отступил, чтобы не мешать разговору, но каждый проходивший мимо спрашивал меня, не вернулся ли Лойсо, и я подумал - в самом деле, почему я не с ним? И я непринуждённо растянулся на подушках под боком учителя. Всё, что я понял о его отсутствии, - это что он в течение двух месяцев путешествовал по самым негостеприимным мирам без возможности использовать магию, обороняясь от тварей и людей, хотевших его убить. Я боялся задавать вопросы - быть может, потому, что Лойсо мог не хотеть вспоминать о своих приключениях, а может, потому, что я боялся услышать ответы. Беспомощность грызла меня даже постфактум - учитель не взял меня с собой, и я ничем не мог помочь тогда, когда помощь могла требоваться. Здесь в его отсутствие не прошло и двух часов, но я чувствовал себя так, словно провёл без него все два месяца. Он успел измениться. Теперь он не расставался с ножом. Он покидал Орден Водяной вороны. И поступал в ученики к Джуффину Халли. Вместе с Безумным Рыбником.
Я и это понял, когда Лойсо признался, что не залечивал свои раны и они всё ещё кровоточат. К счастью, рядом оказалась Великий магистр Дырявой чаши и наложила на него исцеляющее заклятие. В этом был весь Лойсо - ещё вчера он мог помнить всех послушников по именам, а в тот день на совете он забыл, что уже произвёл меня из послушников в Младшие магистры. Великие люди с огромным талантом и огромной силой мало внимания обращают на мирские формальности - и на самих себя. Большая сила - значит большая ответственность? Вот уж нет. Большая сила - значит большая уязвимость. Требуя выхода, талант мешает своему обладателю заботиться о себе, наживает ему врагов. Сэр Джуффин сделал для Лойсо и Рыбника то же, что Лойсо делал для своих послушников - спасал от них мир, а их - от мира.
Когда принц Гуриг и Трикки Хенн предложили Лойсо стакан питья, похожего на молоко, и Джуффин определил, что там нет яда, Лойсо выпил его сам, а не предложил мне, как раньше. Я начал волноваться. Как он будет без нас - своих магистров и послушников? Если он доверял себя Джуффину, то и я доверял Кеттарийцу, но всё же... После этого зелья Лойсо стал спрашивать, где он, как сюда попал, и где его папа - в общем, вёл себя как потерявшийся мальчишка. Пришлось держаться рядом, заслоняя его от возможных атак. Принц и послушник просто хотели развлечься, но его действительно могли убить, если бы не было кому его защитить, и Джуффин пообещал оторвать Трикки голову, едва он выйдет из Холоми.
- Хочешь стать Великим магистром? - спросил меня Лойсо, когда мы вернулись на привал вчетвером.
Сэр Джуффин поперхнулся дымом своей трубки.
- Хочу.
Если бы у меня был выбор, я предпочёл бы превратиться в нож в его руке. Но если бы мне нужен был выбор, а не могущество, я не вступал бы однажды в Орден Водяной вороны, и я не возглавил бы его теперь, если бы мой путь был иным с самого начала. Я шёл за Лойсо, и я пришёл к исполнению всего, о чём мечтал.
Отныне Лойсо мог развлекаться тем, что представлял меня всем проходящим мимо как нового Великого магистра Ордена Водяной вороны. Я предложил Трикки Хенну вступить в мой орден, но при условии, что он сделает так, чтобы Ордена Дырявой чаши больше не существовало. Лойсо одобрил мой выбор; мне казалось, в этом послушнике есть потенциал.
А там и король нашёлся - вернее, сразу два короля. Его Величество Гуриг VII появился в сопровождении некоего типа в старомодном лоохи и королевской шляпе. Он для того и пропадал, чтобы притащить с собой одного из королей древности неведомо откуда? Я продолжал возлежать на подушках, вполне почтительно взирая на двух королей снизу вверх. В довершение абсурда древний король начал читать нам проповедь о том, какими нехорошими были его чада, чудом не доигравшиеся до конца света, перемежая её стихами из книжки в красном переплёте, адресованными тому или иному слушателю. На наш угол он и не смотрел, сочтя нас безнадёжными для перевоспитания, что меня полностью устраивало - я слишком давно вырос из игр в публичную порку. Джуффин выпросил книжку и сам нашёл для себя четверостишие. На этом визит исторического лица был окончен, всё казалось вернувшимся на круги своя. Сэр Шурф по настоянию Джуффина отпускал своих жертв - убитые им гости Холоми почему-то продолжали ходить среди живых и исполнять его волю, а в его нынешнем ученичестве такая обуза была ему ни к чему.
Наконец, всех созвали на итоговый совет. Я занял своё место за столом и приготовился вежливо объяснить, что Орден Водяной вороны распущен не будет и ограничению магической практики низкими ступенями не подчинится, всем спасибо и до свидания... Но совет всё никак не мог начаться. Появился учитель сэра Джуффина, Маба Калох, Великий магистр Ордена Попятного времени. Учитель учителя моего учителя! Они с Джуффином, Лойсо и Рыбником сели в стороне и завели разговор о Кеттари, разрушенном Лойсо (и когда только успел), и о том, можно ли это разрушение предотвратить при помощи путешествия во времени. Если хотя бы представить такое, голова пойдёт кругом. Нет, я не достиг предела. В мире всегда найдётся могущество, до которого ещё нужно дорасти.
Начали происходить странные вещи: Трикки Хенна накрыло паникой, а остальные окружали его и загоняли в угол, что делало только хуже. А я снова перестал чувствовать магию. Если нечто опять ограничило использование силы до нуля, то почему прочие маги вокруг меня оставались такими спокойными и ничего не замечали? Это было подозрительно. Очевидно, что магия пропала у меня одного. Я спрашивал, кто это сделал, но никто не признавался. Затем леди Сотофа сообщила, что провела магическую диагностику меня (без разрешения и предупреждения!), и не ощущает во мне магии. Дескать, такие результаты она прежде встречала только у редких людей, неспособных к использованию магии. По каким причинам это произошло, кто наложил на меня такое проклятие - она установить не могла. Я слышал легенды о том, что порой маги лишаются своей силы из-за неведомого недуга, но то, что со мной случилось подобное именно тогда и именно в тот момент, не могло быть совпадением.
Тут как нельзя более вовремя передо мной завис призрак мальчика лет пяти и принялся ныть - мол, я его звал поиграть, обещал, что будет весело, а было больно, и, значит, я его обманул. Я его в упор не помнил - через вступительные испытания в ордене проходили десятки таких мальчиков, и мне было совершенно не до него. Всё равно ему уже ничем нельзя было помочь. Когда я отмахался от призрака, он полетел жаловаться другим скучающим магистрам, какой я плохой, и я жадно ждал, что хоть кто-нибудь да придёт бить мне морду. В моём распоряжении не было ни магии, ни оружия, я был для них уже не страшным Вороном, а обычным человеком, - но всё равно ко мне подошёл только лейтенант полиции. И забрал в пригоршню. Я не мог даже Малой молнией в него кинуться и смирился со своей участью. Вывалился из пригоршни в уединённом закутке Холоми и уставился на стража порядка вопросительно. Тот вежливо высказал желание прояснить ситуацию, описанную призраком. Я изложил всё честно и кратко: да, в наш орден принимают в основном детей. Да, я занимаюсь вербовкой. Да, не все могут пережить испытания и речь, видимо, идёт как раз о таком случае. Полицейский покивал и позволил мне идти на все четыре стороны.
Из-за зануд и бардака хотелось убивать. Джуффин посоветовал правильно подышать. Отчасти это помогло. Но бардак не заканчивался, все вели себя странно, а заклятия порой отражались от людей обратно в заклинающих. Магистр Менер Гюсот напал на Лойсо. Когда я подоспел, сэр Менер уже был отброшен к дальней стене как мешок, обожжённый молнией, но почему-то живой. Полиция приняла решение сохранить его в бессознательном состоянии до конца разбирательства, слышались фразы о том, что Менер Гюсот покушался не много не мало, а на королевскую семью. Меня не волновало, переживёт магистр Гюсот все наложенные на него заклятия или нет, по мне так лучше бы добили, - меня волновал Лойсо. Стоило оставить без присмотра... Несколько мгновений он стоял посреди толпы, недоумевая, почему его противник выжил, и рухнул без сил.
Я бросился было за целителем, но услышал: "Позовите Чиффу". Джуффин сам не пошёл, отправил нас с Шурфом принести Лойсо к нему. Насилу удалось разогнать толпу, и Рыбник, всё ещё сильный как сотня магистров, подхватил Лойсо - я торопил его как мог. Только убедившись, что Лойсо перенесли в безопасное место, я повиновался распоряжению учителя оставить его с целителем наедине. Я дождался окончания процедуры - Лойсо, подпитавшись силой от Рыбника, устремился к месту хранения Менера Гюсота и занёс над ним свой нож. Но оружие остановилось в воздухе, вернее, двигалось чрезвычайно медленно, как сквозь вязкую преграду вроде той, что окружала Холоми. Самому учителю ничто не угрожало, а совет тем временем начался, и я вернулся в зал.
Совет стал апогеем разыгравшегося фарса. Первым заговорил король и заявил, что если в начале дня инициатива сэра Нуфлина по слиянию всех орденов в один казалась ему чрезмерной, то теперь, по итогам наблюдений за действиями магов, он склонен его во всём поддержать. Тогда поднялся Нуфлин и заявил, что у резиденции каждого ордена сейчас стоят магистры Ордена Семилистника, и они уже произнесли заклятие, усыпляющее всех вокруг себя. Что если Великие магистры не присягнут ему и не отдадут ему часть своей силы, члены их орденов будут уничтожены. Ну и хитро же это было! Леди первыми подняли шум. Великий магистр Ордена Дырявой чаши заявила, что не будет его слушать. Леди Сотофа показательно покинула Орден Семилистника, сорвав с себя тюрбан и лоохи орденских цветов - тюрбан при этом полетел в меня, а лоохи накрыло Нуфлина с головой - и выбежав в одной скабе. Нуфлин что-то вещал и вальяжно отдавал приказы о ликвидации орденов, вестники докладывали ему о результатах. Ни одно заклятие его не брало. Лойсо сделал мне знак молчать, и я сел рядом. Он сказал пока не протестовать и выждать - ему было жаль детей.
- Но ты ведь понимаешь, что я под него не лягу. И ты бы на моём месте не лёг.
Лойсо рвался остановить Нуфлина голыми руками, но Джуффин его удерживал: сейчас Нуфлин был неуязвим. Самоуверенность главы Семилистника многих смешила, и меня в том числе. Неужели он думал, что ордена - это люди, и, убив всех до последнего послушника, он победит ордена? Орден - это стремление к могуществу, а его победить нельзя. Я предлагал магистрам уйти и начать набирать новых послушников, свежую кровь для новых сражений, но они оставались на своих местах. Джуффин утверждал, что того, что происходит, быть не может, потому что не может быть - если бы всё было взаправду, его учитель Махи Аинти не был бы так спокоен, а вмешался бы и остановил беспредел. И говорил, что нужно уходить, даже если придётся уходить через Хумгат. Я раньше ничего не знал о Хумгате, а в тот день Лойсо сказал, что именно через Хумгат он попадал во все те жуткие миры и что Хумгат нужен для искупления. Я не понимал, чего искупительного в том, что тебе плохо, ведь никому из пострадавших от этого не станет обратно хорошо, - в общем, мне эта идея не нравилась, но уходить было давно пора. И мы ушли.
Сначала вчетвером мы устроили блиц-совещание в одном из пустых помещений Холоми. Попытались вспомнить, в каких старинных сказках мир шёл наперекосяк и что при этом предписывалось делать. И тут по комнате проползла, как живая летучая змея, белая лента тумана. Лойсо резво запрыгнул на спинку дивана, Шурф спрятался за моей спиной, сидевшему на диване Джуффину деваться при этом было некуда. Он тут же начал клевать носом, да и я почувствовал непреодолимую сонливость. Мы устремились к выходу из Холоми. Что бы ни было снаружи, всё должно было быть лучше, чем... Лойсо распахнул дверь. Нам навстречу шла сплошная стена тумана. Казалось, она поглотила уже весь мир, стёрла его как рисунок резинкой, и теперь её щупальца просачивались внутрь. Они окутывали с ног до головы, и я просто упал, не в силах сопротивляться сну. Я видел, как вглубь замка убегает учитель, и ещё надеялся, что ему удастся спастись.
Я спал, и мне снилось, что я тону в тумане. В тумане исчезли мои ноги, и я больше их не видел. Туман скрыл мои руки, и когда я попытался ими пошевелить, я понял, что они растворились в тумане. Моё туловище стало с туманом единым целым. Я стал нематериален, как призрак, но сознание ещё витало в бесконечной белой пустоте, растерянное и напуганное. Оно умалялось до точки, скованной холодом и одиночеством. Я не помнил, что происходило в замке Холоми, что привело меня туда. Я забывал, что я был Младшим магистром Ордена Водяной вороны, все заклятия стирались из памяти вместе с событиями, лицами, улицами, запахами. Я забывал, какое имя дали мне родители, забывал, как я выглядел и что говорил, для чего существовал... Кто я или что я? Я - ученик... значит, где-то должен был быть учитель. Где-то должен был...
Я проснулся на полу в библиотеке. Вокруг меня лежали вповалку остальные узники Холоми - Лойсо рядом с Менером Гюсотом, леди Сотофа снова в лоохи, и другие. Видимо, всех заботливо перетащили туда, на подушки. Я встал на ноги, ощупывая себя, заново привыкая к собственному телу. Очень хотелось пощупать также и Лойсо и убедиться, что он настоящий. Выспавшиеся магистры и послушники, недоумевая, что произошло, стекались в холл и столкнулись там с древним королём, Мёнином. Этот тип поинтересовался, выучили ли мы урок, и услышал в ответ всё, что о нём думали пережившие мнимую смерть подопытные. Джуффин напутствовал его загадочной фразой о том, что они снова встретятся через несколько сотен лет. Затем Кеттариец отвёл нас троих в сторону, чтобы больше ни с кем не делиться ценными сведениями, и объяснил, что мы попадали в Книгу огненных страниц. Мёнин записал в неё всех, кому цитировал стихи, и мы превратились в персонажей написанной им трагедии. Что-то мне не понравилась его беллетристика. Больно вторичная. Те же, кого он не записывал, не видели этого общего сна. Неподалёку бедолага Нуфлин объяснял окружившим его магистрам, что вовсе с ними не разговаривал и ничего такого не помнил...
Король созвал всех обратно в библиотеку. Он, к счастью, понимал, что устраивать ещё один совет наяву будет слишком жестоко, и велел всем подумать несколько дней и затем снова высказать своё решение. Моё мнение не изменилось, и я не знал, найдётся ли у меня время на политику - хоть Лойсо и обещал сказать обо мне ордену, мне предстояло управиться с противостоянием уже не детей, но взрослых магистров. Все наперебой бросились проситься к Джуффину, но набор был уже закрыт. Даже Великий магистр Ордена Дырявой чаши настойчиво набивалась к нему в ученицы - похоже, её орден переставал существовать на глазах и мне придётся выдумать Трикки Хенну другое задание, если он захочет вступить в мой орден. Нелёгкое это дело - быть Великим магистром. Но я, пожалуй, хотел спасать этот мир. От скуки. То есть - ни мне, ни миру скучно не будет.
Благодарности и постигровое
С этой игры у меня всего два пункта "жаль". Жаль, что при заявленном хронометраже с вечера пятницы до дня воскресенья игра длилась с 12 часов дня до 12 часов ночи субботы - во-первых, хотелось подольше пожить в этом мире, во-вторых, немного влом ради 12-часовой игры ехать в коттедж, хотя, конечно, найти аналогичное помещение в пределах Москвы становится всё сложнее. И жаль, что при развесистой и вкусной системе магии возможности устроить поединок заклятий фактически не было: с одной стороны, сопротивление полиции бесполезно, с другой - магия начала быстро кончаться. Я бы охотно поиграл в войну орденов, и не стоит бояться, что все быстро переубивают друг друга, особенно при наличии опции уйти из боя Тёмным путём
Спасибо мастерам - Ульрих, Пересвет, Ластя, вы герои и молодцы! Спасибо самоотверженным игротехам! Вы сделали слоников забегать :3
Спасибо Лойсо [Ника], Джуффину [Маури] и Рыбнику [Рю] за самую чОткую гоп-компанию, обаяние и позитив. Вы прекрасны
Спасибо Дырявой чаше [Трикки и Саша] за безграничное терпение.) Равно как и полиции [Фио, Маня, Ксюша] - вы корзинка британских котят, невозмутимы и очаровательны!
Спасибо Мёнину [ЛёнЛён] за засранца в шляпе^-^
Подозреваю, что в реалиях игры Атва Мрах повторит судьбу каноничного Угурбадо. В грядущей войне за кодекс (а война явно неизбежна) он будет драться до последнего, умудрится выжить (а дожить до его возраста, будучи учеником Лойсо Пондохвы, - значит быть самой живучей тварью во вселенной) и на некоторое время заляжет на дно. А затем заберётся на обратную сторону Сердца мира (а потому что не надо кому попало показывать дорогу к Сердцу, лежащую через желудок Холоми!)), захапает столько силы, сколько сможет унести, и устроит что-нибудь масштабное. Просто по принципу "когда меня укачивает, я что-нибудь отвинчиваю"(с).

Съезжать с игры заполночь было уже поздно, так что я отменно выспался в спальнике, встал по будильнику в семь, собрался в темноте ещё до того, как проснулись мои попутчики, и мы втроём с Асей и ЛёнЛёном поехали на такси до станции. Я ступил, поехав до трёх вокзалов, а не до Электрозаводской, но вскоре был дома, и у меня было ещё целое воскресенье до следующей вечерней игры.)